CC BY
90
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
УДК 821.09"04/16"
Топорова Анна Владимировна
доктор филологических наук, старший научный сотрудник Институт мировой литературы им. А.М. Горького, Федеральное агентство научных организаций (г. Москва)
ТЕМА ПОКАЯНИЯ У СРЕДНЕВЕКОВЫХ ИТАЛЬЯНСКИХ АВТОРОВ:
ЖИЗНЬ И ЛИТЕРАТУРА
В настоящей статье анализируются способы трактовки темы покаяния в итальянской средневековой литературе. Сначала исследуется жанр проповеди, находящийся на периферии литературного пространства, но необыкновенно важный для понимания средневековой концепции покаяния. Сосуществование двух аспектов - богословского и личного - задает перспективу развития этой темы в собственно литературных произведениях. На примере религиозной поэзии Якопоне да Тоди, Гвиттоне д'Ареццо, «Божественной комедии» Данте Алигьери и трактата «Зерцало истинного покаяния» Якопо Пассаванти прослеживается, как изменяется модальность темы покаяния в средневековой итальянской литературе. У Якопоне да Тоди жизнь и литература не разделены. Его стихи являются средством покаяния, сердечного сокрушения и изменения жизни. У Гвиттоне д'Ареццо жизнь и литература разделены, но идут параллельными путями. У Данте очевидна литературно-богословская модальность изображения покаяния, отвечающая жанру его сочинения, являющегося образцом средневековой суммы. Задача Пассаванти ограничивается строго научным представлением темы, как и полагается в богословском трактате и учебном пособии для проповедников, каковым является его «Зерцало». Так постепенно личный, исповедальный, жизненный аспект уступает место литературному, научному, учебному; непосредственное переживание покаяния заменяется его литературным описанием.
Ключевые слова: тема покаяния, жанр проповеди, итальянская религиозная литература, средневековая литература, «Божественная комедия» Данте.
В средневековой религиозной литературе тема покаяния ключевая, она широко представлена в произведениях разных авторов, жанров, стилей. Прежде чем приступить к анализу собственно литературных произведений, обратимся к жанру проповеди, который, хотя и находится на периферии литературного пространства, является исключительно важным для понимания средневековой концепции покаяния1.
Ранняя проповедь представляла собой весьма простые по форме обращения к народу с призывами к покаянию и любви к Богу и ближнему. Францисканцы, к примеру, рассматривали свою деятельность как продолжение проповеди Христа, и побуждение к покаянию было одной из наиболее важных ее задач. Так, главной темой цикла великопостных проповедей 1231 г. Антония Падуанско-го было покаяние. Известно, что после окончания проповеди Антоний и его собратья по францисканскому Ордену до самого вечера принимали исповедь у горожан. В этих и других проповедях Антония понятие покаяния является ядром, вокруг которого развиваются прочие идеи и анализируются цитаты из Священного Писания. Для Антония покаяние - это необходимое условие христианской жизни. Христианин должен осознавать, что он пленник греха и бессилен освободиться от него самостоятельно, без божественной помощи. Христос дает ему благодать покаяния, примиряющую его с Богом. Степень покаяния становится критерием действенности проповеди. Антоний говорит, что истинно кающийся и есть настоящий проповедник, ибо своей жизнью он учит окружающих; служение
проповедника в том и заключается, чтобы самому освободиться от грехов и помочь в этом ближнему.
Антоний описывает драматический процесс покаяния как переход от греховной жизни к жизни во Христе. Кающийся находится на границе двух миров: «Он находится на границах. Две границы -это начало и конец жизни. На них он находится, так как на первой падает в своих глазах, на второй себя самого оплакивает. Но глупый обитает не на границах, но в середине между границами. Поэтому в книге Судей говорится: Что сидишь ты между двумя границами, слушая блеянье стад? Середина между рождением и смертью - это суета мирская; стада - плотские побуждения, которых блеянье, т.е. приятные ласки, слушает тот, кто дремлет среди суеты мирской. Но кающийся, на границах живущий, возносит око разума и видит покой счастливой славы, которая была бы благой в телесном прославлении, и землю вечного постоянства, которая была бы наилучшей в созерцании Троицы; он преклонил плечи, чтобы нести на них владычество, т.е. ярмо покаяния, через которое владычествует над самим собой и своими искушениями» [1, с. 121].
Антоний представляет механизм борьбы со страстями и покаяния как экзистенциально важный. Покаяние является для него центром человеческой жизни; его рассуждения на эту тему основываются на личном опыте, и, хотя и написаны «ученым», богословским языком, относятся к жизни, а не к литературе.
Другой средневековый проповедник, доминиканец Джордано да Пиза также рассматривает покаяние как средство преодоления греха, анализу
© Топорова А.В., 2016
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова № 2, 2016
79
которого посвящено подавляющее большинство его проповедей. Джордано постоянно говорит о высоте и глубине покаяния, о его абсолютном превосходстве (он сравнивает его свойства со свойствами животных, трав, камней). Только покаяние очищает человека и приближает его к Богу. В одной из великопостных проповедей он уподобляет его ремеслу, которое создает совершенные вещи и выправляет искривленные. От восхваления покаяния Джордано переходит к обличению своих слушателей, пренебрегающих этим сокровищем; он сравнивает ниневитян, покаявшихся от проповеди Ионы, с упорствующими в грехах флорентийцами, не забывая при этом подчеркнуть и роль проповедника: «У тебя есть еще и проповедники: сколько проповедников, а ты беспечен! Можешь ожидать великого осуждения. А если мы подумаем, сколько времени длилась проповедь Ионы, всего несколько дней, а нам постоянно проповедуют! Если подумаем, что именно он проповедовал: "Через сорок дней Ниневия погибнет", и больше он ничего не сказал, а ты слышишь столь высокие и великие вещи об аде и о рае, чего у них не было; ты слушаешь такие длинные проповеди, со множеством рассуждений, исполненные истины; тебе так тонко и высоко излагают вещи, а ты пребываешь в беспечности» [9, с. 72].
Следуя святоотеческой мысли, он рассматривает покаяние в его трех составляющих: сердечное сокрушение, исповедь, искупление делом, - и особенно подробно останавливается на последней. Если грех делает душу темной, замутненной, нечистой, уродливой, то покаяние ее омывает, просвещает, убеляет, делает красивой, исцеляет и оживляет. В качестве средств для исправления жизни Джордано называет пост, милостыню, молитву, добрые дела, размышления о райском блаженстве, с одной стороны, и вечных муках - с другой.
В целом Джордано да Пиза говорит о покаянии в умеренных тонах и вполне традиционно. Мотив изменения жизни в результате покаяния звучит у него приглушенно. Джордано не воспринимает покаяние как решительный перелом, своего рода катастрофу, за которой следует катарсис и новая жизнь. Когда он говорит о противопоставлении мира материального и мира духовного, то обычно это не связано с покаянием, обозначающим переход от одного к другому, а является лишь констатацией их абсолютного различия.
У Джордано личный аспект покаяния отсутствует. Он говорит о грехах и покаянии как бы со стороны, как если бы он сам не был носителем падшей человеческой природы и, соответственно, греха. Некоторые его рассуждения о покаянии напоминают изложение материала по данному вопросу, предлагаемого в пособиях для проповедников. Порой Джордано описывает покаяние как научный объект, анализирует совокупность его
аспектов, указывает на его достоинства, приводит все относящиеся к теме цитаты и ссылки, не забывает и о конкретных примерах. Он стремится убедить слушателей логическими рассуждениями, доказательствами; его слова обращены к разуму, а не к сердцу (вопреки рекомендациям Григория Великого в «Пастырском правиле»). Характерно, что Джордано говорит о покаянии, в первую очередь, как о способе избежать гнева Божия, а не как о возможности примирения и соединения с Богом. Неслучайно тема Страшного Суда и божественного наказания решается Джордано в ветхозаветном ключе: «око за око», или, как он говорит в одной из проповедей: «.. .prima si conviene combattere, poi s'ha il premio» [9, с. 107] («сначала надо сражаться, потом получаешь награду»). Если человек не борется против греха, его ожидает неминуемое наказание.
Как мы видим, тема покаяния представлена в проповедях в двойной перспективе: как важнейшее понятие религиозной жизни, как требование, которое необходимо выполнять, и как личный опыт, разделяемый с другими верующими. Таким образом, уже в проповедях присутствуют два аспекта - литературный (или теоретический) и личный, которые четко различаются в собственно литературных произведениях. Исследуем с этой точки зрения некоторые тексты итальянской средневековой литературы.
Якопоне да Тоди (1230 / 1236-1306). У Яко-поне да Тоди поэзия предстает как исповедь, как осмысление собственной жизни и средство совершенствования души. Его стихи с поразительной полнотой и искренностью раскрывают его духовный путь: греховную жизнь в молодости, когда «еда, питье ... покой и наслаждения» («lo magniare e lo bere è stato 'l mio deletto, e posare e gaudere, e dormire a lo letto» - «Oi me, lascio dolente»2) составляли ее содержание, обращение к Богу после внезапной смерти жены, на теле которой была обнаружена власяница, вступление во францисканский орден и борьбу против конвентуалов на стороне спиритуалов, тюремное заключение после поражения последних, гневные обвинения в адрес папы Бонифация VIII и затем смиренное принятие своей участи. Недаром вслед за В. Де Бартоломей-сом [8] его лаударий стали называть личным, подчеркивая исповедальный - в терминологическом значении этого слова - характер его поэзии.
Особенно яркий пример этого являет история создания его лауды «O iubelo de core». Как-то во время Поста Якопоне захотел отведать потроха. Устыдившись своего чревоугодия, он повесил их у себя в келье и страдал от зловония испортившегося продукта. Вскоре на запах в его келью пришли другие монахи, стали насмехаться над Якопоне и, в конце концов, поместили его в отхожее место. В этой-то обстановке Якопоне и сочинил мистиче-
80
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ¿к № 2, 2016
ский гимн удивительной силы, воспевающий соединение человеческой души с Богом: «O iubelo de core/ che fai cantar d'amore! / Quanno iubel se scalda, / si fa l'omo cantare; / e la lengua barbaglia, / non sa que parlare; / drento no 'l pô celare / (tant' è granne!) el dolzore» - «O iubelo de core» («О ликование сердца, / ты заставляешь петь от любви! / Когда ликованье достигло предела, / оно заставляет петь, / и язык лепечет, / не знает, что говорить; / радость не спрятать внутри / (так она велика)»).
Так действенное покаяние привело Якопоне к стяжанию Божественной благодати. Нередко сила конфликта полярных состояний материализуется в творчестве Якопоне в прениях души и тела. Их непрекращающаяся борьба становится объектом неослабевающего внимания со стороны поэта-монаха. Горестная картина помутнения образа Божия в человеке, в самом себе, вызывает у Яко-поне глубокое сердечное сокрушение. Ср. постоянные призывы тела к душе, типа «О душа, покайся» («O anima, facciamo penitenza»).
Литература и жизнь у Якопоне не разделены. Его стихи являются способом выражения, анализа, осмысления его чувств, мыслей, жизненных ситуаций, в которых он оказался; но в первую очередь -средством покаяния, сердечного сокрушения и изменения жизни.
Гвиттоне д'Ареццо (1235-1294). Жизнь и творчество Гвиттоне'Ареццо отчетливо разделены обращением, conversio, на два этапа. Гвиттоне начинал как куртуазный поэт и очень быстро достиг всеобщего признания. В 1265 г. он переживает глубокий кризис. Находясь на вершине литературной славы и занимая важные позиции в партии гвельфов, он добровольно удаляется в изгнание после гибеллинского переворота, оставляя жену и троих детей, и вступает в орден радующихся братьев, или воинов Пресвятой Девы Марии. С этого времени Гвиттоне подписывается только как «брат Гвит-тоне» и сурово осуждает свои прежние любовные стихи, называя их смертельно ядовитыми.
Во второй период творчества Гвиттоне решительным образом меняет ориентацию: порвав с мирской жизнью, он оставляет свои прежние литературные пристрастия, о чем со свойственной ему обстоятельностью заявляет в программной канцоне «Ora parrà s'eo saverô cantare» («Теперь станет ясно, смогу ли я петь»). Некогда воспевавший куртуазную любовь, теперь Гвиттоне провозглашает новые взгляды на жизнь и на литературу. Куртуазное служение даме он рассматривает теперь как душевную низость, противопоставляя ему божественное служение (сонет «O motto vile e di vil cor messaggio»). Об окончательности выбора Гвиттоне свидетельствует его раскаянье: «Vergognar troppo e doler, lasso!, deggio, / poi fui dal mio princcipio a mezza citate / in loco laido, dezorrato e brutto...»3 - канцона «Ai!, quant' ô che vergogna
e che dogli' aggio» («Увы! Мне подобает стыдиться и скорбеть, / ибо с начала и до середины моей жизни / я пребывал в отвратительном, бесчестном и ужасном месте»).
Если ранее Гвиттоне писал возвышенным стилем куртуазной поэзии, доводя его до немыслимой ранее изощренности и экспрессии, постоянно прибегая к эксперименту и поиску новых форм и комбинаций слов, звуков, рифм, конструкций, то свой новый поэтический стиль он определяет словом «проповедовать» (ср. его канцону «Giustizia predicare a hom fallace» - «Проповедовать праведность падшему человеку»), и, в самом деле, его стихи второго периода представляют собой не что иное, как стихотворные проповеди.
Центральное место среди его религиозных сонетов занимает цикл, посвященный смертным грехам и противоположным им добродетелям. Цикл имеет симметричную структуру. В первой части оплакивается человеческая склонность к греху, обличаются неведение и «плотское знание», перечисляются основные грехи, каждому из которых посвящено по сонету: гордость, скупость, сладострастие, зависть, чревоугодие, уныние, гнев, тщеславие, малодушие, несправедливость. Во второй части восхваляются добродетели и подлинное ведение и перечисляются соответствующие добродетелей: смирение, щедрость, целомудрие, дружба, умеренность, добрая воля, кротость, милосердие, подлинная слава (в Боге), сила духа, справедливость. Завершается цикл тремя сонетами, суммирующими это противопоставление и возводящими его к более общей оппозиции добра и зла, Бога и дьявола, Рая и Ада. Типологически этот цикл сонетов близок к распространенным в Средние века суммам пороков и добродетелей, создаваемых в помощь проповедникам.
Свое поэтическое и жизненное кредо Гвиттоне выразил следующими словами: «Come al lavorator la sappa è data, / è dato el mondo a nnoi, / non per ghaudere, / ma per esso etternal vita 'quistare» -«Vergogno ô, lasso! Ed ô me stesso ad ira» («Как работнику дана мотыга, / нам дан мир / не для того, чтобы веселиться, / но чтобы через него завоевать вечную жизнь»). И важнейшим инструментом этого является покаяние. Именно благодаря ему Гвиттоне из куртуазного поэта превращается в поэта-проповедника, из гражданина и общественного деятеля Ареццо - в монаха ордена радующихся братьев. Жизнь и литература разделены, но идут параллельными путями.
Данте Алигьери (1265-1321). В творчестве Данте покаяние становится литературной темой. Хотя не раз упоминалось, что создание «Божественной комедии» было для поэта актом переосмысления собственной жизни, покаяния и очищения, следует, тем не менее, признать, что литературные задачи стоят перед Данте на первом месте.
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова № 2, 2016
ai
«Божественную комедию» принято называть энциклопедией или суммой средневековой жизни4. Основной раздел дантовской «суммы» - бо-гословско-этический. А вторую кантику «Божественной комедии», «Чистилище», можно рассматривать как своего рода «сумму покаяния» («summa poenitentiae»). Процесс покаяния осуществляется через физическую боль и нравственные страдания. Данте делает акцент на нравственных мучениях, вызванных раскаянием в оскорблении Бога, хотя и физические мучения представлены подчас весьма живописно (вспомним глаза завистников, зашитые железной нитью).
В отличие от Якопоне да Тоди и Гвиттоне д'Ареццо, в дантовском «Чистилище» отсутствует личный аспект покаяния. Данте не описывает свой собственный опыт, а предлагает универсальную схему процесса покаяния. Грешники искупают семь смертных грехов, расположенных в соответствии с делением, представленном в «Моралиях» Григория Великого: гордость, зависть, гнев, уныние, скупость, чревоугодие, сладострастие. Данте, персонаж «Комедии», только зритель, свидетель этого процесса, сам же в нем видимым образом не участвует. Если в «Аде» сильное сочувствие грешникам делает Данте почти что их товарищем, разделяющим с ними грех и наказание (ср. реакция типа: «и он упал, как падает мертвец» [2, V, 142]), то в «Чистилище» Данте в большей степени дистанцирован от насельников этого царства, хотя при входе ангел и рисует ему мечом семь букв P (peccatum - «грех»), которые будут исчезать по мере восхождения на холм в знак очищения от соответствующих грехов.
Данте воспроизводит и иллюстрирует богословскую систему: как в сочинениях отцов Церкви, в «Чистилище» грехам противопоставлены добродетели (гордости смирение, скупости щедрость, сладострастию целомудрие и т.д.), примеры которых почерпнуты из самых различных источников -из Священного Писания, истории, мифологии, литературы. Вслед за блаж. Августином и Фомой Аквинским Данте дает богословское объяснение греха как любви, имеющей ложную цель, неправильной, то есть любви к злу; как недостаточной любви к истинному благу и как чрезмерной любви к ложным благам («Чистилище», XVII, 91-102).
Сцена исповеди ангелу в девятой песни символическая и, соответственно, безличная. Как отмечает Т. Ди Сальво, в ней нет ничего интимного и болезненного, скорее, она близка к священному представлению в средневековом духе, это своего рода финальный обряд публичной исповеди в день Страшного Суда [6, с. 150].
Таким образом, очевидна литературно-богословская модальность изображения покаяния у Данте.
Якопо Пассаванти (1300-1357). Трактат «Зерцало истинного покаяния» Якопо Пассаванти
представляет собой всестороннее изложение-раскрытие указанного в заглавии богословского понятия. В основу трактата легли проповеди, прочитанные Пассаванти в церкви Санта Мария Новелла Великим постом 1354 г. Отметим, что слово «зерцало» отсылает нас к средневековому жанру суммы (ср. «Великое зерцало» Винсета из Бове), таким образом, автор претендует на масштабное, систематическое, фундаментальное представление материала.
Основная тема трактата - покаяние, которое автор анализирует в мельчайших подробностях. Он рассматривает природу покаяния, объясняет значение самого термина, перечисляет причины, способствующие покаянию, а также говорит о вещах, отвлекающих от него, анализирует его составляющие: сокрушение, исповедь, исправление. Особое место занимают в трактате рассуждения о гордости и смирении, непосредственно связанных с покаянием.
Трактат сугубо литературен, он свидетельствует о большой эрудиции его автора, постоянно цитирующего Ветхий и Новый Завет и ссылающегося как на христианских, так и на античных авторов. Кроме того, сама структура трактата свидетельствует о глубоко укорененном схоластическом образовании его автора, знакомого с правилами построения проповедей, содержащимися в многочисленных Artes praedicandi, сочинениях по искусству сочинения проповедей. Трактат отличается продуманностью и стройностью построения, расчлененностью рассуждений, их четко выстроенной последовательностью и обоснованностью. После определения термина «покаяние» и общей характеристики понятия, за ним стоящего, Пассаванти выделяет пять основных аспектов (он называет их определениями, distinzioni), раскрывающих суть этого понятия. Каждое из них, в свою очередь, подвергается тщательной дифференциации, «анатомированию».
Теоретические рассуждения «Зерцала» иллюстрируются многочисленными примерами, которые уравновешивают написанную сухим «ученым» стилем теоретическую часть, в живой и яркой форме подтверждают верность высказываемых тезисов. Основная идея трактата - необходимость очищения сердца через покаяние - представлена Пассаванти в очень «жесткой» трактовке: Божественная справедливость требует искупления, и если человек не приложит к нему усилий, его ожидает страшный Суд. В примерах же атмосфера страха и страдания нередко оказывается смягченной упованием на милосердие Божие. В одном примере приводится история монахини-ключницы, оставившей монастырь ради нечестивой жизни в миру. Когда же, по прошествии многих лет, она вновь возвращается в монастырь, чтобы принести там покаяние, обнаруживается, что все это время
82
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова № 2, 2016
ее обязанности выполняла Богоматерь, чудотворная статуя которой находилась в монастыре. (Этот сюжет стал широко известным благодаря пьесе Метерлинка «Сестра Беатриса».) Таким образом, милосердие Божие снисходит к человеческому несовершенству.
В трактовке темы покаяния у Пассаванти личный аспект полностью отсутствует. Это одновременно богословский трактат и учебное пособие, предназначенное для проповедников, в первую очередь. Задача автора ограничивается строго научным представлением темы, и не более того [4, с. 42-45].
На примере сопоставления четырех авторов мы видим, как изменяются способы представления темы покаяния в средневековой итальянской литературе, как постепенно личный, исповедальный, жизненный аспект уступает место литературному, научному, учебному; непосредственное переживание покаяния заменяется его литературным описанием.
Примечания
1 Подробный анализ см. в [3].
2 Стихи Якопоне здесь и далее цитируются по [10].
3 Стихи Гвиттоне здесь и далее цитируются по [7].
4 В «Комедии» представлены такие характерные черты жанра суммы, как масштабность и четкая классификация материала, опора на «авторитеты», высокая нравственная цель труда. См. об этом [5].
Библиографический список
1. Антоний Падуанский св. Проповеди / под ред. В.Л. Задворного. - М.: Изд. францисканцев-братьев меньших конвентуальных, 1997. - 401 с.
2. Данте Алигьери. Божественная комедия / пер. М. Лозинского. - М.; Л.: Худ. лит., 1950. - 579 с.
3. Топорова А.В. Проповедь и проповедники в Италии: от Средних веков к Возрождению. - М.: Тезаурус, 2011. - 380 с.
4. Топорова А.В. «Зерцало истинного покаяния» Якопо Пассаванти: границы жанра средневековой проповеди // Известия РАН. Серия литературы и языка. - 2011. - № 3. - С. 42-45.
5. Топорова А.В. Средневековый жанр суммы и «Божественная комедия» Данте Алигьери // Известия РАН. Серия литературы и языка. 2014. -Т. 73. - № 3. - C. 69-76.
6. Dante Alighieri. La Divina Commedia. A cura di T. Di Salvo. - Milano: Zanichelli, 1991. - 2007 p.
7. D 'Avalle A.S. Concordanze della lingua poética italiana delle origini. - Milano-Napoli: Riccardo Ricciardi, 1992.- 1148 p.
8. De Bartolomaeis V. Le origini della poesia drammatica italiana. - Bologna: N. Zanichelli, 1924. -544 p.
9. Giordano da Pisa. Quaresimale fiorentino 13051306 / еd. Critica a cura di C. Delcorno. - Firenze: Sansoni, 1974. - 556 p.
10. Jacopone da Todi. Laude. A cura di F. Mancini. -Roma-Bari: Laterza, 1974. - 864 p.
Вестник КГУ им. H.A. Некрасова ,íy. № 2, 2016
вз
