CC BY
33
УДК 614.2:349 Обзор
ТЕЛЕМЕДИЦИНА В РЕШЕНИИ ПРОБЛЕМЫ ОГРАНИЧЕНИЯ ДОСТУПНОСТИ МЕДИЦИНСКОЙ ПОМОЩИ НА ОТДАЛЕННЫХ ТЕРРИТОРИЯХ: ПРАВОВЫЕ БАРЬЕРЫ ВНЕДРЕНИЯ И ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ (ОБЗОР)
Г.М. Барашков — ФГБОУ ВО «Саратовский ГМУ им. В. И. Разумовского» Минздрава России, доцент кафедры общественного здоровья и здравоохранения (с курсами правоведения и истории медицины), кандидат политических наук; М.Г. Еремина — ФГБОУ ВО «(Саратовский ГМУ им. В. И. Разумовского» Минздрава России, соискатель кафедры общественного здоровья и здравоохранения (с курсами правоведения и истории медицины), доцент, кандидат медицинских наук; В. Г. Субботина — ФГБОУ ВО «Саратовский ГМУ им. В. И. Разумовского» Минздрава России, доцент кафедры пропедевтики внутренних болезней, кандидат медицинских наук.
TELEMEDICINE IN SOLVING THE PROBLEM OF RESTRICTING THE AVAILABILITY OF MEDICAL CARE IN REMOTE AREAS: LEGAL BARRIERS OF IMPLEMENTATION
AND OPERATION (REVIEW)
G. M. Barashkov — Saratov State Medical University n. a. V. I. Razumovsky, Docent at the Health Organization and Public Health Department (the courses of Law and History of Medicine), PhD; M. G. Eremina — Saratov State Medical University n. a. V. I. Razumovsky, Applicant at the Department of Health Organization and Public Health (with the courses of Law and History of Medicine), Associate Professor, PhD; V. G. Subbotina — Saratov State Medical University n. a. V. I. Razumovsky, Associate Professor at the Propedeutics of Internal Diseases Department, PhD.
Дата поступления — 12.11.2021 г. Дата принятия в печать — 24.11.2021 г.
Барашков Г.М., Еремина М.Г., Субботина В.Г. Телемедицина в решении проблемы ограничения доступности медицинской помощи на отдаленных территориях: правовые барьеры внедрения и функционирования (обзор). Саратовский научно-медицинский журнал 2021; 17 (4): 755-760.
В системе здравоохранения цифровые технологии обладают обширным потенциалом. С целью выявления правовой неурегулированности внедрения и эффективного функционирования телемедицины авторами проанализированы нормативно-правовые акты в сфере телемедицины, указаны правовые барьеры (невозможность проводить дистанционную диагностику заболеваний и лечить пациентов, несовершенство законодательства в области защиты персональных данных, отсутствие правовой конфиденциальности, отсутствие конфиденциальности при передаче, хранении и обмене информацией между медицинскими работниками, находящимися в различных юрисдикциях, вопросы аутентификации медицинских работников и риски медицинской ответственности специалистов, отсутствие всеобъемлющей стандартизации), для преодоления которых необходимо изменение и принятие ряда федеральных нормативно-правовых актов, способных обеспечить правовую поддержку и нормальное функционирование телемедицины в нашей стране. Авторами проведен анализ 42 публикаций из отечественных и зарубежных наукометрических, реферативных и полнотекстовых баз данных (eLibrary, SCOPUS, Web of Science, Medline, PubMed, Научной электронной библиотеки, ciberleninka.ru и др.) за период 2001-2021 гг. Авторы приводимых в статье публикаций фиксируют правовую неурегулированность в области оказания телемедицинских услуг, замедляющих ее внедрение и распространение.
Ключевые слова: телемедицина, правовые барьеры, цифровое здравоохранение, правовое регулирование, информационные технологии.
Barashkov GM, Eremina MG, Subbotina VG. Telemedicine in solving the problem of restricting the availability of medical care in remote areas: legal barriers of implementation and operation (review). Saratov Journal of Medical Scientific Research 2021; 17 (4): 755-760.
In the healthcare system digital technology has tremendous potential. In order to identify the legal lack of regulation in the solution to the implementation and effective functioning of telemedicine, the authors analyzed a number of regulatory legal acts in the field of telemedicine, indicated legal barriers (impossibility to conduct remote diagnosis of diseases and treat patients, imperfection of legislation in the field of personal data protection, lack of legal confidentiality, lack of confidentiality when transferring, storing and exchanging information between medical professionals located in different jurisdictions, the issues of authentication of medical workers and the risks of medical responsibility of specialists, the lack of comprehensive standardization), to overcome which it is necessary to change and adopt a number of federal regulations that can provide legal support and normal functioning of telemedicine in our country. The authors analyzed 42 publications from domestic and foreign scientometric, abstract and full-text databases (eLibrary, SCOPUS, Web of Science, Medline, PubMed, Scientific Electronic Library, ciberleninka.ru, and others) for the period 2001-2021. The authors of the publications cited in the article record the legal lack of regulation in the provision of telemedicine services, which slows down its implementation and distribution.
Keywords: telemedicine, legal barriers, digital health care, legal regulation, information technology.
Введение. В условиях наблюдающегося в последние десятилетия дефицита квалифицированных медицинских кадров, особенно в отдаленных, сельских и труднодоступных районах России, применение телемедицины может стать эффективным средством оказания качественной медицинской помощи, поскольку она способна преодолевать территориальные и временные барьеры между медицинскими работниками и пациентами. У граждан, вне зависи-
Ответственный автор — Барашков Григорий Михайлович Тел.: +7 (917) 2047755 E-mail: [email protected]
мости от их места проживания и наличия возможностей, появляется право на доступность получения консультаций и лечения в ведущих медицинских центрах [1].
Тема развития и внедрения телемедицинских технологий созвучна с обеспечением и реализацией конституционных прав граждан на качественную и доступную высококвалифицированную медицинскую помощь, в независимости от их социального положения и территориального местонахождения, то, что гарантированно ст. 41 Конституции РФ [2] и является важным фактором развития Российской Федерации как социального государства [3-5].
Вместе с тем, несмотря на свой потенциал, успехи внедрения телемедицины неравномерны в разных регионах страны. Телемедицине еще только предстоит полномасштабное внедрение в повседневную практику оказания медицинских услуг в системе здравоохранения.
С целью выявления правовой неурегулированности внедрения и эффективного функционирования телемедицины нами проанализированы нормативно-правовые акты в сфере телемедицины проведен анализ 42 публикаций из отечественных и зарубежных наукометрических, реферативных и полнотекстовых баз данных (eLibrary, SCOPUS, Web of Science, Medline, PubMed, Научной электронной библиотеки, ciberleninka.ru и др.) за период 2001-2021 гг.
Ряд авторов видят в недостаточной долговечности многих начинаний телемедицины, проблему ее внедрения и эффективного функционирования, реализации, в имеющихся препятствиях, юридических барьерах (невозможность проводить дистанционную диагностику заболеваний и лечить пациентов [6-8], несовершенство законодательства в области защиты персональных данных [9, 10], отсутствие правовой конфиденциальности [11], отсутствие конфиденциальности при передаче, хранении и обмене информацией между медицинскими работниками, находящимися в различных юрисдикциях [12, 13], вопросы аутентификации медицинских работников и риски медицинской ответственности специалистов [14, 15], отсутствие всеобъемлющей стандартизации
[16], отсутствие юридической защиты и лицензирования врачей, осуществляющих телеконсультации
[17], препятствующих использованию телемедицинских технологий.
Степень развития телемедицины легче оценить, если имеется нормативно-правовая база, разработана национальная политика в области электронного здравоохранения, имеется достаточное количество обученного персонала, производится регулярное финансирование и составляются долгосрочные планы. По мнению ряда авторов, телемедицина в целом должна соответствовать множеству правовых и этических требований, особенно в сфере защиты частной жизни и конфиденциальности данных пациента [18-20].
Очевидно, что появление столь крупного проекта в развитии здравоохранения повлекло за собой необходимость структурированного нормативного регулирования. В Российской Федерации вопросы оказания медицинских услуг с помощью телемедицинских технологий получают правовое регулирование с 2001 г., когда с целью координации и оптимизации работ по созданию и использованию телемедицинских технологий был принят совместный приказ Минздрава России №344 и РАМН №76 от 27 августа 2001 г. «Об утверждении концепции развития телемедицинских технологий в Российской Федерации и плана ее реализации» [21]. Данный документ рассматривал телемедицину как «медицину на расстоянии» и ставил целью не только развитие взаимодействия по линии «врач — пациент» и «врач — врач», но и усовершенствование образовательных технологий, возможностей проведения экзаменов и тестирования, перспектив взаимодействия врачей со спасателями и др. Среди первоначальных задач телемедицины в рамках концепции стояли следующие направления: консультации сложных больных на различных этапах оказания помощи, экстренные консультации больных, находящихся в критическом
состоянии; консультации в процессе оказания помощи пострадавшим в чрезвычайных ситуациях, догоспитальное консультирование больных для уточнения предварительного диагноза (метода лечения и решения вопроса о месте и сроках предстоящего лечения) [22].
Приказом Министерства здравоохранения и социального развития РФ от 28 апреля 2011 г №364 утверждена «Концепция создания единой государственной информационной системы в сфере здравоохранения» [23]. Однако только со вступлением в законную силу с 1 января 2018 г Федерального закона от 29 июля 2017 г №242-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам применения информационных технологий в сфере охраны здоровья» [24] в федеральном законодательстве были закреплены особенности оказания медицинской помощи с применением телемедицинских технологий, электронного документооборота в данной сфере, а также регулирования информационных систем в сфере здравоохранения.
Закон №242-ФЗ предоставляет медицинским работникам следующие возможности:
— проводить дистанционные консультации с использованием телефонии и средств видеосвязи;
— корректировать схему терапии при условии, что пациент уже был лично на приеме;
— давать рекомендации, к какому узкопрофильному специалисту обратиться в том или ином случае;
— рассказать, какие анализы необходимо сдать перед очным визитом в клинику.
Указанными изменениями была введена в Федеральный закон «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» №323-Ф3 от 21 ноября 2011 г статья 36.2 «Особенности медицинской помощи, оказываемой с применением телемедицинских технологий» [25], в которой предписывались особенности оказания медицинской помощи с применением телемедицинских технологий. Во исполнение данной нормы приказом Министерства здравоохранения РФ №965н от 30 ноября 2017 г был утвержден Порядок организации и оказания медицинской помощи с применением телемедицинских технологий [26]. Настоящий порядок определяет правила применения телемедицинских технологий при организации и оказании медицинскими организациями государственной, муниципальной и частной систем здравоохранения медицинской помощи и включает в себя:
порядок организации и оказания медицинской помощи с применением телемедицинских технологий при дистанционном взаимодействии медицинских работников между собой;
порядок организации и оказания медицинской помощи с применением телемедицинских технологий при дистанционном взаимодействии медицинских работников с пациентами и (или) их законными представителями [8].
Федеральный закон №323-ФЗ в статье 36.2 «Особенности медицинской помощи, оказываемой с применением телемедицинских технологий» устанавливает следующие виды медицинских услуг для пациентов с использованием телемедицинских технологий, когда возможна консультация:
— первичная телемедицинская (дистанционная) консультация, которая ограничивается возможностью осуществления профилактики, сбора, анализа жалоб пациента и данных анамнеза, оценки эффективности лечебно-диагностических мероприятий, медицинского наблюдения за состоянием здоровья
пациента и представляет собой рекомендацию о необходимости проведения очного осмотра у врача;
— коррекция ранее назначенного лечащим врачом лечения при условии установления им диагноза и назначения лечения на очном приеме (осмотре, консультации) [27].
Таким образом, Федеральный закон «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» № 323-ФЗ предусматривает использование телемедицины исключительно в информационных целях, то есть в рамках телемедицинской консультации врач не может осуществлять коррекцию раннее назначенного лечения или диагноза без очного осмотра. Наблюдение за состоянием здоровья пациента также возможно только после очного приема. Исходя из описанного механизма, отечественная телемедицина не позволяет без очного посещения врача определить заболевание и получить назначенное лечение. По мнению исследователей Н. В. Путило и Н. С. Волковой, такая форма должна перерасти в самостоятельную форму оказания медицинской помощи на основании практики, достижений технологий и учета профессионального мнения медицинского сообщества, и в связи с этим необходимы новые изменения в законодательстве, поскольку главной целью телемедицины является обеспечение доступности медицины в труднодоступной местности, следовательно, потребность в дистанционной диагностике необходима [28].
По мнению В. К. Шайдуллиной, отсутствие в российском законодательстве прямого ответа на вопрос о правомочии врача дистанционно диагностировать и лечить заболевания выступает одной из ключевых проблем развития телемедицинских услуг. Следует отметить, что Минздравом России не установлены ни этапы оказания медицинской помощи с применением телемедицинских технологий, ни структурные подразделения, которые такую помощь оказывают, ни стандарты оказания медицинской помощи с применением телемедицинских технологий, которые определяли бы минимальное оснащение кабинета врача, оказывающего телемедицинские услуги, а также цели его деятельности [22].
По мнению Е. И. Ращупкиной, следует обратить внимание на то, что не все термины, содержащиеся в статье 36.2 Федерального закона №323-ФЗ позволяют корректно применять их на практике. В частности, законодатель оперирует понятием «консультация», при этом нормативное определение данного понятия в законе отсутствует. Данное обстоятельство в некоторой степени затрудняет разграничение понятий «консультация» и «лечение», что не вносит ясности в вопрос о том, какие врачебные манипуляции могут осуществляться в рамках дистанционной консультации пациента, а какие — исключительно при очном приеме [29].
Ряд авторов считают, что несомненным сдерживающим фактором развития телемедицины является наличие излишнего формализма в вопросах оказания медицинской помощи с использованием информационно-телекоммуникационных технологий, которые проявляются в требованиях необходимости оказания телемедицинских услуг с учетом наличия оборудованного в соответствии с лицензионными требованиями помещения [30], идентификации пациентов через Единую систему идентификации и аутентификации (ЕСИА). Данная процедура подразумевает, что получить телемедицинскую услугу смогут только те граждане, у кого имеется подтвержденная
учетная запись на портале госуслуг [31] и обязательное подключение к Единой государственной информационной системе в сфере здравоохранения, а также возможность оказания медицинской помощи только медицинскими работниками, включенными в федеральный реестр, обладающими усиленной квалифицированной электронной подписью [32].
По мнению ряда авторов, использование ЕСИА является не самым удачным вариантом в использовании оказания медицинских услуг [33]. Помимо определенных организационных сложностей в подтверждении личности, включающих обращение граждан в уполномоченную организацию, получения электронной подписи, не ясным остается вопрос, как можно получить телемедицинскую услугу пациентом анонимно, если все равно обязательна аутентификация при помощи ЕСИА [34]?
Не менее остро с внедрением телемедицины стоит вопрос с информационной безопасностью персональных данных пациентов и нарушением конфиденциальности врачебной тайны. Проблема угрозы безопасности в информационных системах существуют для любых типов информации, в том числе для медицинской информации и персональных данных [35].
В Федеральном законе от 27 июля 2006 г. «О персональных данных», под персональными данными понимается любая информация, относящаяся к прямо или косвенно определенному или определяемому физическому лицу [36]. При этом согласно статье 13 закона №323-ФЗ сведения о факте обращения гражданина за оказанием медицинской помощи, состоянии его здоровья и диагнозе, иные сведения, полученные при его медицинском обследовании и лечении, попадают также под квалификацию врачебной тайны [25]. И если режим защиты врачебной тайны в российском законодательстве определен и проработан в достаточной степени, и применительно к телемедицине каких-то его особенностей не установлено, то правовое регулирование персональных данных в этом случае представляется не столь очевидным [37].
Нормальное функционирование телемедицины предполагает обязательное использование Интернета, что повышает возможность утечки информации либо угрозы взлома, нарушения конфиденциальности, целостности существующей информации [38].
Еще одной проблемой обработки и хранения информации о персональных данных пациентов является отсутствие нормативного закрепления требований к серверам, на которых хранится конфиденциальная информация, и порядка доступа к ним. Между тем при размещении данных пациентов на взаимосвязанных системах хранения должна быть установлена процедура доступа к данным о конкретном пациенте только тем медицинским работником, у кого есть на это законное основание. Разумеется, при обработке и хранении таких данных целесообразно использовать системы защиты и шифрования информации и реализовывать другие меры, которые должны предприниматься при хранении персональных данных, однако законодательно подобные требования никак не урегулированы [39].
К числу проблем при оказании медицинской помощи посредством телемедицинских технологий также относится и сложность в получении медицинским учреждением письменного согласия на обработку персональных данных пациента при оказании телемедицинских услуг, поскольку в случае обработки специальных категорий персональных данных согла-
сие должно быть оформлено исключительно в письменной форме [40].
Еще одним важным аспектом является особенность получения добровольного информированного согласия, которое рассматривается как необходимое условие медицинского вмешательства, согласно пункту 1 статьи 20 закона №323-Ф3. Такое согласие может быть оформлено как в бумажной, так и в электронной форме: в виде документа, подписанного усиленной квалифицированной электронной подписью или простой электронной подписью посредством применения ЕСИА, либо документа, подписанного усиленной квалифицированной электронной подписью медицинского работника. С одной стороны, усиленная квалифицированная электронная подпись является одним из наиболее достоверных способов точного установления лица, подписывающего электронный документ, с другой стороны, получение данной подписи представляет собой достаточно сложную процедуру, что в значительно степени влияет на желание пациентов и медицинских организаций пользоваться такими услугами и в конечном счете тормозит процесс развития телемедицины [41].
Несомненным мощным импульсом в развитии телемедицины стала бы возможность выхода оказания медицинских услуг посредством телемедицинских технологий за рамки национальных границ. Однако в настоящее время отсутствует международная правовая база, позволяющая медицинским работникам оказывать услуги в разных странах; отсутствует политика в области защиты частной жизни пациентов и конфиденциальности при передаче, хранении и обмене данными между медицинскими работниками, находящимися в различных юрисдикциях, то есть непонятно, законы какой страны имеют первоочередную юридическую силу в отношении оказания данных услуг [42].
Заключение. Таким образом, правовая неурегулированность телемедицины в большей степени обусловлена двумя факторами:
во-первых, данное явление представляет собой относительно новое для сферы здравоохранения, в котором медицинское сообщество и регуляторы не определились с пределами возможностей телемедицины и возможными рисками, которые могут возникнуть в ходе ее внедрения;
во-вторых, комплексный характер внедрения телемедицины, обусловленный возникновением этико-правовых, социально-экономических, технологических рисков, требует соблюдения не только вопросов «медицинского» законодательства, но и лицензионных требований, требований в сфере защиты персональных данных, обеспечения врачебной тайны.
Реализация и успешное функционирование телемедицинского проекта в отечественном здравоохранении является сложной задачей для правового регулирования, поскольку сама телемедицина выступает как комплексное явление, включающая необходимость внедрения цифровых технологий, защиту здоровья граждан, а также обеспечение их информационной безопасности. Данные обстоятельства создают для отечественной телемедицины ряд рисков, барьеров, замедляющих ее внедрение и распространение.
К основным недостаткам функционирования телемедицины можно отнести невозможность проводить дистанционную диагностику заболеваний и лечить пациентов, а также несовершенство законодательства в области защиты персональных данных.
Полагаем, что активизация правового регулирования в области телемедицины позволит снять имеющиеся барьеры правового характера и позволит более активному внедрению телемедицинских технологий в российское здравоохранение.
Конфликт интересов не заявляется.
References (Литература)
1. Fedorov VF, Joiner VL. Problems of Russian Telemedicine and Ways to Solve Them (a Brief Expert Assessment). Telemedicine 2008; (5): 43-51. Russian (Федоров В. Ф., Столяр В. Л. Проблемы российской телемедицины и пути их решения (краткая экспертная оценка). Телемедицина 2008; (5): 43-51).
2. The Constitution of the Russian Federation. URL: http://duma.gov.ru/(22 July 2021). Russian (Конституция РФ. URL: http://duma.gov.ru/(дата обращения: 22.07.2021).
3. Chirkin VE. Constitution and welfare state: legal and factual indicators. Journal of Russian Law 2008; (12): 24-33. Russian (Чиркин В. Е. Конституция и социальное государство: юридические и фактические индикаторы. Журнал российского права 2008; (12): 24-33).
4. Talapina EV. Evolution of human rights in the digital age. Proceedings of the Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences 2019; 14 (3): 122-40. Russian (Талапи-на Э. В. Эволюция прав человека в цифровую эпоху. Труды Института государства и права РАН 2019; 14 (3): 122-40).
5. Message of the President of the Russian Federation to the Federal Assembly dated 01 December 2016. Parliamentary newspaper 2016; (45). Russian (Послание Президента РФ Федеральному Собранию от 01.12.2016. Парламентская газета 2016; (45)).
6. Zubarev SM. Implementation of the National Technology Initiative: on the relationship between the concepts of "administrative barriers" and "legal barriers". Administrative Law and Process 2018; (10): 4-9. Russian (Зубарев С. М. Реализация Национальной технологической инициативы: о соотношении понятий «административные барьеры» и «правовые барьеры». Административное право и процесс 2018; (10): 4-9).
7. Tretyakova EP. Legal aspects of telemedicine regulation. Digital Law 2020; 1 (2): 58. Russian (Третьякова Е. П. Правовые аспекты регулирования телемедицины. Цифровое право 2020; 1 (2): 58).
8. Melik-Huseynov DV, Khodyreva LA, Turzin PS, et al. Telemedicine: regulatory support, realities and prospects of application in domestic healthcare. Medical Alphabet. The series "Review" 2019; (2): 40). Russian (Мелик-Гусейнов Д. В., Ходырева Л. А., Турзин П. С. и др. Телемедицина: нормативно-правовое обеспечение, реалии и перспективы применения в отечественном здравоохранении. Медицинский алфавит. Серия «Обозрение» 2019; (2): 40).
9. Gleiss A, Lewandowski S. Removing barriers for digital health through organizing ambidexterity in hospitals. Journal of Public Health: From Theory to Practice 2021; (2021): 1-15. DOI: https://doi.org/10.1007/s10389-021 -01532-y.
10. Korobkova OK. Digitalization as a new stage in the genesis of healthcare services. Business. Education. Law 2020; 1 (50): 255-61. Russian (Коробкова О. К. Цифровизация как новый этап генезиса услуг сферы здравоохранения. Бизнес. Образование. Право 2020; 1 (50): 255-61).
11. Egorova AV. Digitalization of the regional healthcare system in the digital economy. Scientific Yearbook of the Center for Analysis and Programming 2018; 2 (1): 256-61. Russian (Егорова А. В. Цифровизация системы здравоохранения регионов в условиях цифровой экономики. Научный ежегодник Центра анализа и программирования 2018; 2 (1): 256-61).
12. Puzin SN, Sertakova OV, Reshetov DN. Telemedicine as a vector of innovative development of the system of providing services in the healthcare sector. Bulletin of the All-Russian Society of Specialists in Medical and Social Expertise, Rehabilitation and Rehabilitation Industry 2018; (2): 65-73. Russian (Пузин С. Н., Сертакова О. В., Решетов Д. Н. Телемедицина как вектор инновационного развития системы оказания услуг в сфере здравоохранения. Вестник Всероссийского общества специалистов по медико-социальной экспертизе, реабилитации и реабилитационной индустрии 2018; (2): 65-73).
13. Maksimov IB, Diashev AN, Sinopalnikov VI, et al. History, analysis, state and prospects of development of telemedicine. Journal of Telemedicine and eHealth 2018; 8 (3): 103-10. Russian (Максимов И. Б., Диашев А. Н., Синопальников В. И. и др. История, анализ, состояния и перспективы развития телемедицины. Журнал телемедицины и электронного здравоохранения 2018; 8 (3): 103-10).
14. Borodin MV. On the terms and principles in the field of electronic document management. Actual Problems of Russian Law 2016; (2): 102-9. Russian (Бородин М. В. О терминах и принципах в сфере электронного документооборота. Актуальные проблемы российского права 2016; (2): 102-9).
15. Kundryukov VA. Digitalization of healthcare: achievements and challenges. In: National concept of quality: state and public protection of consumer rights: Collection of abstracts of the international scientific and practical conference. St. Petersburg: Cult-inform-press, 2019; р. 197-200. Russian (Кундрюков В. А. Цифровизация здравоохранения: достижения и вызовы. В кн.: Национальная концепция качества: государственная и общественная защита прав потребителей: сб. тез. докл. междунар. науч.-практ. конференции. СПб.: Культ-информ-пресс, 2019; с. 197-200).
16. Nohl-Deryk P, Brinkmann J, Gerlach F, et al. Hürdenbei der Digitalisierung der Medizinin Deutschland (Barriers for Digitalization in the German Medicine Sector). Gesundheitswesen 2018; (80): 939-45. DOI: 10.1055/s-0043-121010.
17. Ovchinnikov VV. Telemedicine: problems of legal regulation. Pacific Medical Journal 2013; 53 (3): 12-5. Russian (Овчинников В. В. Телемедицина: проблемы правового регулирования. Тихоокеанский медицинский журнал 2013; 53 (3): 12-5).
18. Popova AV. Telemedicine in Russia and abroad: on the issue of legal regulation. Bulletin of the Moscow City Pedagogical University. Series: Legal Sciences 2019; 33 (1): 53-60. Russian (Попова А. В. Телемедицина в России и за рубежом: к вопросу о правовом регулировании. Вестник Московского городского педагогического университета. Серия: Юридические науки 2019; 33 (1): 53-60).
19. Sokolenko NN, Bagnyuk ME, Bagnyuk DV. Provision of medical care using telemedicine technologies: some problems of legal regulation. Medical Law 2018; (4): 14-7. Russian (Соко-ленко Н. Н., Багнюк М. Е., Багнюк Д. В. Оказание медицинской помощи с применением телемедицинских технологий: некоторые проблемы правового регулирования. Медицинское право 2018; (4): 14-7).
20. Smyshlyaev aV, Melnikov YY, Platonova NI. Telemedicine technologies in the system of primary health care in the Russian Federation at the present stage: legal aspect. Medical Law 2018; (4): 16-21. Russian (Смышляев А. В., Мельников Ю. Ю., Платонова Н. И. Телемедицинские технологии в системе оказания первичной медико-санитарной помощи в Российской Федерации на современном этапе: правовой аспект. Медицинское право 2018; (4): 16-21).
21. On approval of the Concept of development of telemedicine technologies in the Russian Federation and its implementation plan: Order of 27 Aug 2001 №344/76. URL: https://docs.cntd.ru/document/901796267 (22 July 2021). Russian (Об утверждении Концепции развития телемедицинских технологий в Российской Федерации и плана ее реализации: приказ от 27 авг. 2001 г. №344/76. URL: https://docs.cntd.ru/document/901796267 (дата обращения: 22.07.2021)).
22. Shaidullina VK. Problems of legal regulation of telemedicine in the digital economy. Society: politics, economics, law 2018; 61 (8): 92-6. Russian (Шайдуллина В. К. Проблемы правового регулирования телемедицины в условиях цифровой экономики. Общество: политика, экономика, право 2018; 61 (8): 92-6).
23. On approval of the concept of creating a unified state information system in the field of health care: Order of the Ministry of Health and Social Development of Russia of 28 Apr 2011 №364. URL: https://docs.cntd.ru/document/902276660 (22 July 2021). Russian (Об утверждении концепции создания единой государственной информационной системы в сфере здравоохранения: приказ Минздравсоцразвития России от 28 апр. 2011 г. №364. URL: https://docs.cntd.ru/document/902276660 (дата обращения: 22.07.2021)).
24. On Amendments to Certain Legislative Acts of the Russian Federation on the Application of Information Technologies in
the Field of Health Protection: Federal Law dated 29 July 2017 №242. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_ LAW_221184/(22 July 2021). Russian (О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам применения информационных технологий в сфере охраны здоровья: Федер. закон от 29 июля 2017 г. №242-ФЗ. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_ LAW_221184/(дата обращения: 22.07.2021)).
25. On the basics of public health protection in the Russian Federation: Federal Law dated 21 Nov 2011 №323-FZ. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc (27 July 2021). Russian (Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации: Федер. закон от 21 нояб. 2011 г №323-Ф3. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc (дата обращения: 27.07.2021)).
26. On approval of the procedure for organizing and providing medical care using telemedicine technologies: Order of the Ministry of Health of Russia dated 30 Nov 2017 №965n. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_287515/(27 July 2021). Russian (Об утверждении порядка организации и оказания медицинской помощи с применением телемедицинских технологий: приказ Минздрава России от 30 нояб. 2017 г. №965н. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_ doc_LAW_287515/(дата обращения: 27.07.2021)).
27. Bazina OO, Simenyura SS. Telemedicine: advantages, disadvantages, realities (legal analysis and practical application). Medical Law 2020; (3): 32-8. URL: http://juridcons.com/article/28881 /(27 July 2021). Russian (Базина О. О., Сименюра С. С. Телемедицина: достоинства, недостатки, реалии (правовой анализ и практическое применение). Медицинское право 2020; (3): 32-8. URL: http://juridcons.com/article/28881 (дата обращения: 27.07.2021)).
28. Putilo NV, Volkova NS. Telemedicine: the needs of society and the possibilities of legislation. Journal of Russian Law 2018; 258 (6): 124-35. Russian (Путило Н. В., Волкова Н. С. Телемедицина: потребности общества и возможности законодательства. Журнал российского права 2018; 258 (6): 124-35).
29. Rashchupkina EI. On the issue of some definitions of the Federal Law "On the Fundamentals of Health Protection of Citizens of the Russian Federation". Siberian Legal Bulletin 2012; 56 (1): 41-45. Russian (Ращупкина Е. И. К вопросу о некоторых дефинициях Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан Российской Федерации». Сибирский юридический вестник 2012; 56 (1): 41-5).
30. Smirnova EA, Shishanova aA. Telemedicine in the new legal realities. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/telemedit-sina-v-novyh-pravovyh-realiyah (4 Nov 2021). Russian (Смирнова Е. А., Шишанова А. А. Телемедицина в новых правовых реалиях. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/telemeditsina-v-novyh-pravovyh-realiyah (дата обращения: 04.11.2021).
31. Baranov AA, Vishneva Ea, Namazova-Baranova LS. Telemedicine — prospects and difficulties before a new stage of development. Pediatric Pharmacology 2013; 10 (3): 6-11. Russian (Баранов А. А., Вишнева Е. А., Намазова-Барано-ва Л. С. Телемедицина — перспективы и трудности перед новым этапом развития. Педиатрическая фармакология 2013; 10 (3): 6-11).
32. Smirnova KM. The problem of information security in the context of using the "Internet of Things" in medicine. Medical Law 2019; (1): 31-7. Russian (Смирнова К. М. Проблема информационной безопасности в контексте использования «Интернета вещей» в медицине. Медицинское право 2019; (1): 31-7).
33. Pospelova SI, Sergeev YD, Pavlova YV, Kamenskaya NA. The legal regime for the use of telemedicine technologies and the introduction of electronic document management: the current state of legal regulation and development prospects. Medical Law 2018; (5): 24-33. Russian (Поспелова С. И., Сергеев Ю. Д., Павлова Ю. В., Каменская Н. А. Правовой режим применения телемедицинских технологий и внедрения электронного документооборота: современное состояние правового регулирования и перспективы развития. Медицинское право 2018; (5): 24-33).
34. Stolbov AP. On the definition and classification of telemedicine services. Medical Doctor and IT 2015; (2): 12-28. Russian (Столбов А. П. Об определении и классификации телемедицинских услуг. Врач и информационные технологии 2015; (2): 12-28).
35. Zhuravlev MS. Personal data protection in telemedicine. Right. Journal of the Higher School of Economics 2016; (3): 7284. Russian (Журавлев М. С. Защита персональных данных в телемедицине. Право. Журнал Высшей школы экономики 2016; (3): 72-84).
36. On Personal Data: Federal Law dated 27 July 2006 №152. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_ doc_LAW_6180/(4 Nov 2021). Russian (О персональных данных: Федер. закон от 27 июля 2006 г. №152-ФЗ. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_6180/ (дата обращения: 04.11.2021)).
37. Zhuravlev MS. Legal support of electronic document management in telemedicine. Information Law 2017; (4): 10-15. Russian (Журавлев М. С. Правовое обеспечение электронного документооборота в телемедицине. Информационное право 2017; (4): 10-15).
38. Kureneva NR. Legal regulation of the provision of telemedicine services. Economy and Society 2017; 39 (8): 4626. Russian (Куренева Н. Р. Правовое регулирование оказания телемедицинских услуг. Экономика и социум 2017; 39 (8): 462-6).
39. Lositskiy AO, Borshchuk EL, Chuprov AD. Legal problems of introduction of telemedicine treatment and diagnostic services into the state financing system at the present stage. Modern Technologies in Ophthalmology 2017; (4): 138-40. Russian (Ло-сицкий А. О., Борщук Е. Л., Чупров А. Д. Правовые проблемы
внедрения телемедицинских лечебно-диагностических услуг в государственную систему финансирования на современном этапе. Современные технологии в офтальмологии 2017; (4): 138-40).
40. Levanov VM. Informed voluntary consent of the patient as an element of legal support for telemedicine consultation. Journal of Telemedicine and eHealth 2017; (1): 22-5. Russian (Леванов В. М. Информированное добровольное согласие пациента как элемент правового обеспечения телемедицинской консультации. Журнал телемедицины и электронного здравоохранения 2017; (1): 22-5).
41. Kadyrov FN, Kurakova NG, Chililov AM. Legal problems of the use of telemedicine technologies in the fight against the spread of the coronavirus COVID-19. Medical Doctor and IT 2020; (2): 45-51. Russian (Кадыров Ф. Н., Куракова Н. Г., Чили-лов А. М. Правовые проблемы применения телемедицинских технологий в условиях борьбы с распространением корона-вируса COVID-19. Врач и информационные технологии 2020; (2): 45-51).
42. Levanov VM, Perevedentsev OV, Sergeev DV, Nikolsky AV. Telemedicine regulatory support: 20 years of development. Journal of Telemedicine and eHealth 2017; 5 (3): 160-70. Russian (Леванов В. М., Переведенцев О. В., Сергеев Д. В., Никольский А. В. Нормативное обеспечение телемедицины: 20 лет развития. Журнал телемедицины и электронного здравоохранения 2017; 5 (3): 160-70).
УДК 614.2 Оригинальная статья
ДИНАМИКА КАЧЕСТВА ЖИЗНИ ПАЦИЕНТОВ ПОСЛЕ ТОТАЛЬНОГО ЭНДОПРОТЕЗИРОВАНИЯ ТАЗОБЕДРЕННОГО СУСТАВА
Н. А. Худошин — ФБУЗ «(Приволжский окружной медицинский центр» ФМБА России, врач — травматолог-ортопед; О. П. Абаева — ФГАОУ ВО «Первый Московский государственный медицинский университет им. И. М. Сеченова» Минздрава России (Сеченовский Университет), профессор кафедры социологии медицины, экономики здравоохранения и медицинского страхования, доцент, доктор медицинских наук; С. В. Романов — ФБУЗ «(Приволжский окружной медицинский центр» ФМБА России, директор, доцент, доктор медицинских наук.
DYNAMICS OF THE QUALITY OF LIFE IN PATIENTS AFTER TOTAL HIP ARTHROPLASTY
N. A. Khudoshin — Volga District Medical Center of Federal Medical and Biological Agency, Traumatologist-Orthopedist; O. P. Abaeva — First Moscow State Medical University (Sechenov University), Department at the Sociology of Medicine, Health Economics and Medical Insurance, Assistant Professor, DSc; S. V. Romanov — Director of the Volga District Medical Center of the Federal Medical and Biological Agency, Assistant Professor, DSc.
Дата поступления — 12.11.2021 г. Дата принятия в печать — 24.11.2021 г.
Худошин Н.А., Абаева О.П., Романов С.В. Динамика качества жизни пациентов после тотального эндопротези-рования тазобедренного сустава. Саратовский научно-медицинский журнал 2021; 17 (4): 760-764.
Цель: оценить динамику качества жизни пациентов, перенесших тотальное эндопротезирование тазобедренного сустава. Материал и методы. Проведено анкетирование 137 работающих пациентов 30-65 лет, перенесших без осложнений операцию по эндопротезированию тазобедренного сустава, по опроснику оценки качества жизни SF-36 (36-Item Short Form Health Survey) спустя 3, 6 и 12 месяцев после операции. Результаты. Общий показатель физического здоровья пациентов после тотального эндопротезирования тазобедренного сустава по опроснику качества жизни SF-36 возрос в среднем с 27,1±4,2 балла перед операцией до 35,9±5,3 балла через 3 месяца (р=0,001), 43,2±4,6 балла — через 6 месяцев (р<0,001), 48,2±4,5 балла — через 12 месяцев после операции (р=0,041). Среднее значение интегрального показателя психологической составляющей качества жизни возросло с 31,9±4,5 балла перед тотальным эндопротезированием тазобедренного сустава до 38,4±6,3 — спустя 3 месяца (р=0,01), 43,9±6,4 — спустя 6 месяцев (р=0,03), 49,2±4,3 — спустя 12 месяцев после лечения (р=0,04). Заключение. Оценка динамики качества жизни пациентов, перенесших тотальное эн-допротезирование тазобедренного сустава, установила статистически значимое улучшение показателей физического и психического здоровья, а также всех шкал качества жизни согласно опроснику SF-36 на этапах спустя 3, 6 и 12 месяцев после операции.
Ключевые слова: качество жизни, тотальное эндопротезирование тазобедренного сустава.
Khudoshin NA, Abaeva OP, Romanov SV. Dynamics of the quality of life in patients after total hip arthroplasty. Saratov Journal of Medical Scientific Research 2021; 17 (4): 760-764.
Purpose: to assess the dynamics of the quality of life of patients who underwent total hip arthroplasty. Material and methods. The authors surveyed 137 working patients aged 30 to 65 years who had undergone hip arthroplasty without complications, according to the questionnaire for assessing the quality of life SF-36 (36-Item Short Form Health Survey) 3, 6 and 12 months after the operation. Results. The Physical Health Index of patients after total hip arthroplasty according to the SF-36 quality of life questionnaire increased on average from 27.1±4.2 points before surgery to
