CC BY
286
УДК 316.346.32
ТЕКСТОВАЯ МОДАЛЬНОСТЬ И ЕЕ ВЫРАЖЕНИЕ В ПУБЛИЦИСТИЧЕСКОМ СТИЛЕ
© А. Р. Шакурова*, И. В. Артюшков
Башкирский государственный педагогический университет им. М. Акмуллы
Россия, Республика Башкортостан, 450000 г. Уфа, ул. Октябрьской революции, 3а.
Тел.: +7 (927) 358 88 58.
*Email: [email protected]
В организации любого текста важную роль играет текстовая категория модальности. Она способствует выражению авторской позиции и определенным образом формирует читательское восприятие. Характерной чертой современного публицистического дискурса является не только информирование читателя, но и воздействие на него с целью формирования определенного отношения к полученной информации. Тем самым воздействующая функция часто приобретает характер манипуляции. Важную роль в этом играет текстовая категория модальности, получающая выражение в отборе и использовании разнообразных модальных средств, усиливающих прагматический потенциал текста.
Печатные СМИ, как правило, особенно активно реагируют на изменения, происходящие в мире. Газетный текст становится каналом передачи информации и определенного видения действительности. Газетно-публицистический дискурс представляет особый интерес, поскольку именно газета, является посредником между миром действительности и индивидуальным сознанием человека. В газетном тексте выражение «авторства» является принципиальным для журналиста, так как его главная цель - открыто донести до читателя свои мысли, представления и оценки. Поэтому степень авторизации здесь чрезвычайно высока и авторская модальность всегда эксплицирована.
Цель данной статьи - рассмотреть модальность как текстообразующую категорию в газетно-публицистическом дискурсе, выявить особенности функционирования средств выражения модальности, усиливающих прагматический потенциал текста.
Ключевые слова: модальность, СМИ, авторская модальность.
Важную роль в организации любого текста играет текстовая категория модальности. Она способствует выражению авторской позиции и определенным образом формирует читательское восприятие.
Печатные СМИ, как правило, особенно активно реагируют на изменения, происходящие в мире. Газетный текст становится каналом передачи информации и определенного видения действительности. По мнению В. Негрышева, газетно-публи-цистический дискурс представляет особый интерес, поскольку именно газета, является посредником между миром действительности и индивидуальным сознанием человека, а также отдельными социальными группами [1]. В газетном тексте выражение «авторства» является принципиальным для журналиста, так как его главная цель - открыто донести до читателя свои мысли, представления и оценки. Поэтому степень авторизации здесь чрезвычайно высока и авторская модальность всегда эксплицирована [2].
Впервые модальность как текстовую категорию выделил И. Р. Гальперин. По его мнению, будучи субъективной по своей природе, категория модальности в тексте носит не грамматический, а функционально-семантический характер, «проявляясь неравномерно в разных фрагментах текста и выражаясь через характеристику героев, распределение отрезков текста, сентенции автора, актуализацию отдельных частей текста и т.д.» [3, с. 115].
Данная статья посвящена анализу категории модальности в статье о применении амнистии в
оценка/мнение, дискурс, текстовая модальность,
отношении экс-министра обороны РФ Анатолия Сердюкова в печатном издании «Независимая газета» [4]. Газета позиционирует себя как крупнейшее периодическое издание России, материалы которого посвящены актуальным проблемам общественной, политической и культурной жизни в России и за ее пределами.
Начиная с заголовка Анатолию Сердюкову простили грехи, автор ставит целью сформировать у читателя «нужное» впечатление.
Заголовок в статье - это весьма существенный элемент структуры текста, потому что он определяет тему и содержание сообщения. Как правило, в заглавии с помощью специальных приемов привлечения внимания автор искусственно создает особое напряжение. Заглавие выполняет три важные функции: номинативную (называет тему), информативную (в определенной степени отражает содержание) и рекламную (заинтересовывает читателя, привлекает его внимание).
В заголовке статьи «Анатолию Сердюкову простили грехи» используется выражение простить грех, которое связано с христианской религией. В христианстве, как правило, после исповеди и раскаяния священник мог простить грех прихожанину. Тем самым уже с начала текста прослеживается явная аналогия между божественным судом и людским.
В электронной энциклопедии Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона говорится о том, что слово про-
стить впервые было употреблено еще в Ветхом завете и имело значения 'отпускать', 'не вменять', 'не поминать', 'изгладить', 'омыть', 'очистить'. «Именно потому, что вина греха столь тяжела и ее нельзя ни отменить, ни устранить ничем, кроме прощения, оно не должно и не может быть односторонним действием. Прощение возможно только как отношение между двумя личностями. Тот, перед кем человек провинился, прощает, т.е. объявляет через свободное и милостивое волеизъявление, что он со своей стороны не считает более совершенный проступок бременем, отягощающим взаимоотношения. Благодаря этому шагу тот, кто находился в плену своей вины, освобождается от нее -не в такой степени, чтобы она была обращена вспять и все ее последствия были устранены, но все же настолько, чтобы отношения между этими двумя личностями могли начаться заново, и чтобы вторая сторона, получив прощение своей вины, обрела возможность новой жизни, особенно в том случае, если прощающей стороной является Бог» [5].
В Ветхом и в Новом завете выражение звучит как простить грех, а не простить грехи. Употребление формы множественного числа грехи указывает на то, что грехов было несколько или много.
Это делается не случайно. В христианстве прощают грех, который совершен невольно, случайно, незлонамеренно, а в статье говорится о системе, выстроенной Сердюковым в министерстве обороны. Отсюда следует, что это не единичное деяние, а цепь сознательных должностных преступлений. Поэтому ему не грех простили, а систематическое, целенаправленное сознательное грехопадение.
В качестве заголовка используется односоставное неопределенно-личное предложение. На наш взгляд, это также не случайно. Как правило, в неопределенно-личных предложениях сообщается о действии или состоянии, субъект которого не назван по причине неизвестности или нежелания его называть, вследствие чего акцент делается на самом действии или состоянии. Вот и в данной ситуации инициатор этого события не назван, и узнать, кто принял это решение, невозможно. Важным становится не кто простил, а сам факт прощения, которого не должно было быть. Лицо не названо, ибо обществу не следует знать, кто инициировал это прощение, кто простил все эти преступления или так называемые «грехи», отпустил их Сердюкову. В христианстве отпустить грехи может только Бог, а здесь вполне конкретные земные лица, облеченные соответствующим статусом и властью. Если инициатор будет назван, то тогда стрелы общественного негодования, возмущения направятся на конкретное лицо или орган власти, а этого нежелательно. Главное, что произошло событие. Односоставное неопределенно-личное предложение здесь - это способ скрыть чью-то персо-
нальную ответственность за неопределенной, коллективной безответственностью.
Помимо заголовка, важное значение имеет первый абзац, обычно именуемый журналистами лидом. Лид - своего рода «развернутый подзаголовок» (от того же английского корня, что и лидер -'leader'). Это самый важный абзац во всей статье, который может пробудить в людях желание дочитать текст до конца либо, напротив, оттолкнуть их, и тогда они перевернут страницу: Вместе с экс-министром обороны амнистирована созданная им система.
В данном абзаце развивается мысль о том, что «простили грехи» не одному человеку, что были и другие, которые входили в некую систему. Слово система является многозначным. Для всех его значений общим является наличие элементов, связанных между собой определенными отношениями и образующих единство. Слово система обозначает также 'совокупность методов, приемов осуществления чего-либо' [6, с. 99]. В статье речь идет о ряде высокопоставленных и ответственных лиц министерства обороны, которые образовали преступную группу и занимались хищением огромных финансовых и материальных средств, используя для этого вполне определенные способы и приемы. И система эта была создана не без участия министра Сердюкова.
Абзац представляет собой двусоставное предложение, в котором получает выражение двучаст-ный страдательный оборот. В нем сказуемое амнистирована выражено причастием страдательного залога, обозначающим действие, испытываемое предметом система со стороны некоего субъекта, который опять-таки не назван. Сразу возникает вопрос: кем амнистирована? И почему деятель остается неназванным? Ответ, как и в предыдущем случае очевиден: если его указать, будет известен инициатор состоявшейся амнистии.
В тексте статьи используется довольно много речевых штампов (клише). Начиная с первого предложения, автор употребляет типичный газетный штамп, который сразу же помещает событие в определенное время, пространство и способствует доверию, так как автор доносит до читателя официальное сообщение:
Вчера по каналам информагентств прошло сообщение о том, что экс-министр обороны Анатолий Сердюков амнистирован.
Автор умело употребляет в статье фактические сведения и юридические термины:
Экс-министру обороны инкриминировалась ч. 1 ст. 293 УК (халатность). Она грозила Сер-дюкову штрафом или арестом на срок до трех месяцев. Но надо заметить, что эта статья попадает под амнистию, п. 2.6 которой предполагает освобождение от наказания военнослужащих и иных лиц, принимавших участие в боевых
действиях либо в действиях по защите Отечества [4].
Использование числительных при обозначении пунктов статей и срока наказания, а также юридических терминов и слов и выражений официально-делового стиля должно создать впечатление достоверности и объективности подаваемого материала.
Апелляция к некоему источнику, который знаком с обстоятельствами дела, при всей недостоверности, а точнее - непроверяемости сообщаемых фактов, способствует формированию общественного мнения:
Новость появилась со ссылкой на источник, знакомый с ситуацией. По его данным, решение об этом принято Главным военным следственным управлением СК России [4].
Выражения источник, знакомый с ситуацией и по его данным, характерные для официально-делового стиля, внушают читателю определенное доверие, так как человек, действительно владеет информацией и знает ситуацию изнутри; с помощью их автор создает иллюзию объективности.
Утверждается, что бывший министр, который обвинялся в халатности, подал следователю ходатайство о применении к нему амнистии, которое было удовлетворено [4].
Использование глагола утверждается, имеющего значение 'подтверждается, признается, свидетельствуется о чем-либо' [6, с. 531], говорит об уверенности, твердом знании, а форма страдательного залога опять позволяет не называть лицо, которое осуществляет это действие. Видимо, это тот же анонимный источник.
Автор статьи постепенно вводит читателя в курс дела. Сначала дается только фактическая информация. Но затем, с каждым последующим предложением, автор, не давая каких-либо оценок, тем не менее приводит читателя к своей точке зрения.
Для выражения отрицательной оценки автор прибегает к намекам и недоговоренностям. Это иллюстрируют следующие примеры:
Сегодня в армии буквально всем известно <...> Да и в остальные дни операции по принуждению Грузии к миру министр обороны никак не проявил себя в оперативном искусстве. Он, как всем известно, ярко проявил себя совсем в другом.
На военный отрезок биографии бывшего министра обороны выпадает лишь один непродолжительный боевой эпизод.
Информация в тексте преподносится как общеизвестные знания (буквально всем известно, как всем известно), поэтому она не требует подтверждения. Автор лишь комментирует сложившееся мнение.
Часто источником информации, являются конкретные высокопоставленные официальные лица и авторитетные личности (советники, послы, пресс-секретари президента, министры, заместите-
ли министров, влиятельные общественно-политические организации и авторитетные средства массовой информации и др.), и ее достоверность не может быть поставлена под сомнение. Ссылка на такие источники внушает читателю доверие:
Руководитель Счетной палаты Татьяна Голикова в середине февраля заявила, что ее аудиторы до сих пор выявляют в Минобороны много нарушений по тому периоду времени, когда военное ведомство возглавлял Сердюков.
Вот что тогда нам рассказал бывший начальник Главного управления военного бюджета и финансирования МО РФ генерал-полковник в отставке Василий Воробьев. Существовавшая многие десятилетия Финансовая инспекция Минобороны выявила по итогам 2010 года рост причиненного государству материального ущерба в 4.1 раза по сравнению с показателями 2005 года. Этот рост был особенно большим в 2008 году, когда активно развернулись структурные преобразования в самом ведомстве и в войсках [4].
В последнем примере указание на авторитетный источник и приведение фактов на сухом официально-деловом языке со ссылкой на него также способствует созданию впечатления достоверности и объективности изложения.
В публицистическом тексте обращение к цитатам - убедительный прием, который призван подтвердить мнение автора ссылкой на авторитетный источник. Для журналиста это средство не только убеждения, но и воздействия на читателя:
«К началу 2011 года сложилась тупиковая ситуация в системе ведомственного финансового контроля, - рассказывал Василий Воробьев. - С одной стороны, система продолжала работать, проводила ревизии и проверки... С другой стороны, в результатах ее работы руководство Минобороны уже явно не нуждалось. На них просто перестали обращать внимание и лишь с трудом терпели само существование главного контрольного органа в ведомстве» [4].
Чтобы выставить своего персонажа в неприглядном виде и выразить свое отрицательное к нему отношение автор прибегает к иронии. Это иллюстрирует следующий пример, в котором автор статьи рассказывает о поведении Сердюкова в самом начале военной агрессии Грузии против Южной Осетии:
Сегодня в армии буквально всем известно, что в первый день грузинского вторжения в Южную Осетию, когда нужно было принять решение о начале выдвижения российских войск в район конфликта, Сердюков вдруг куда-то пропал. И руководители государства сутки не могли достать его по телефону, вообще обнаружить любым другим способом. Решение о вводе войск принима-
ли два генерала в Северокавказском военном округе, которых Сердюков затем... уволил со службы.
Ирония заключается в том, что министр обороны, который должен был оперативно принимать ответственные решения пропал, т.е. 'скрылся, перестал появляться где-л., перестал быть видимым или слышимым' [7, с. 509], причем это произошло внезапно - вдруг и в неизвестном направлении - куда-то. Вся операция исчезновения была проведена Сердюковым настолько умело и успешно, что даже руководители государства сутки не могли обнаружить своего министра никаким способом. По возвращении на службу министр Сердюков, вместо того, чтобы поблагодарить генералов, принявших за него решение о вводе войск в зону конфликта, уволил их со службы. Многоточие в последнем предложении усиливает эффект обманутых ожиданий.
В тексте статьи широко используется разговорная и просторечная лексика, имеющая ярко выраженную эмоционально-экспрессивную окраску. Рассмотрим в качестве примера фрагмент статьи:
Матерые инспекторы-полковники с ходу вычислили этот канал увода денежных средств из госбюджета. Как всегда, акт по результатам ревизии представили министру. Но в этот раз документ не был проигнорирован. Воробьев предполагает: «Скорее всего Сердюкову уже сообщили по другим каналам о результатах проверки. Мол, вы кого и, собственно, зачем присылали? Они сунули свои носы не туда...» За день или два была подготовлена и незамедлительно подписана директива министра обороны о расформировании Финансовой инспекции МО. Матерых фининспекторов разогнали, всех до единого поувольняли в запас [4].
В приведенном тексте разговорное слово матерый, используется в переносном значении -'очень опытный и сведущий в чем-либо' [8, с. 237] и имеет положительную эмоционально-экспрессивную окраску. Автор подчеркивает, что, несмотря на опыт, знания и добросовестность инспекторов, от них оперативно избавились именно потому, что они в очередной раз проявили излишнее любопытство и служебное рвение и узнали то, что не должны были знать. Причем их просто разогнали, т.е. 'выгнали, уволили всех, многих откуда-либо' [7, с. 624].
Здесь же представлено выражение увод денежных средств, в котором употреблено жаргонное слово увод в значении 'кража' [9, с. 608], содержащее отрицательную оценку.
Показательно, что разговорные слова матерый и увод сочетаются с официально-деловым выражением денежные средства.
В предложении Они сунули свои носы не туда используется просторечное фразеологическое выражение совать (свой) нос со значением 'вмешиваться во что-либо без достаточных знаний, оснований, умения и т.п. в чужое дело' [10, с. 261], имеющее ярко выраженную негативную эмоционально-экспрессивную окраску. Характерно, что во
фразеологизме существительное нос употреблено во множественном числе. Это подчеркивает множественность лиц, которые вмешиваются не в свое дело.
Рассмотрим еще один пример.
В период разгула в военном ведомстве команды Сердюкова система внутреннего аудита была практически полностью разрушена. И в этом заключается, пожалуй, главная претензия к Сердюкову. Не в преследовании им каких-то сиюминутных шкурных интересов, а в уничтожении целостной системы контроля за расходованием бюджетных средств и создании системы их перекачки на сторону [4].
В данном фрагменте обращают на себя внимание слова разгул и шкурный. Разговорное слово разгул употреблено со значением 'сильное, ничем не сдерживаемое проявление чего-либо' [7, с. 601], оно содержит отрицательную оценку и призвано подчеркнуть безудержность и произвол, царившие во время правления Сердюкова. Просторечное слово шкурный имеет значение 'основанный на стремлении только к своему личному благополучию; своекорыстный' [11, с. 307] и характеризуется яркой, подчеркнуто сниженной эмоционально-экспрессивной окраской. Главная вина экс-министра заключается даже не в том, что он преследовал свой шкурный интерес, а в том, что он уничтожил систему контроля за расходованием бюджетных средств и взамен ее создал систему нецелевого использования государственных денег - их перекачки на сторону, т.е. масштабного и наглого хищения.
Такое сочетание разностилевых элементов отражает авторскую позицию и способствует формированию отрицательного отношения к сложившейся ситуации у читателя.
В тексте также широко употребляются вводные слова и словосочетания: по его данным, в свою очередь, значит, как всем известно, с другой стороны, собственно.
Использование их позволяет автору акцентировать внимание читателя на отдельных частях сообщения, выразить различные субъективно-модальные смысловые оттенки, точнее выразить свои мысли. Например:
Он, как всем известно, ярко проявил себя совсем в другом.
С другой стороны, в результатах ее работы руководство Минобороны уже явно не нуждалось.
Таким образом, анализ материала показал, что характерной чертой современного публицистического дискурса является не только информирование читателя, но и воздействие на него с целью формирования определенного отношения к полученной информации. Тем самым воздействующая функция часто приобретает характер манипуляции. Важную роль в этом играет текстовая категория модальности, получающая выражение в отборе и использо-
вании разнообразных модальных средств, усиливающих прагматический потенциал текста.
ЛИТЕРАТУРА
1. Негрышев В. В. Информирование или воздействие // Язык. Человек. Общество: международный сборник научных трудов. СПб.; Владимир, 2005. С. 101-109.
2. Золотова Г. А. Коммуникативная грамматика русского языка. М.: Наука, 2004. 544 с.
3. Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования. М.: Наука, 1981.
4. Анатолию Сердюкову простили грехи // Независимая газета. 2014. №47-48.
5. Брокгауз и Ефрон: энциклопедия: в 86 томах с иллюстрациями и дополнительными материалами. М.: ИДДК, 2004.
6. Словарь русского языка в 4-х т. / Под ред. А. П. Евгенье-вой. М.: Русский язык, Полиграфресурсы, 1999. Т. 4.
7. Словарь русского языка в 4-х т. / Под ред. А. П. Евгенье-вой. М.: Русский язык, Полиграфресурсы, 1999. Т. 3.
8. Словарь русского языка в 4-х т. / Под ред. А. П. Евгенье-вой. М.: Русский язык, Полиграфресурсы, 1999. Т. 2.
9. Мокиенко В. М., Никитина Т. Г. Большой словарь русского жаргона. СПб.: Норинт, 2000. 717 с.
10. Фразеологический словарь современного русского литературного языка: В 2-х т. / Сост. А. И. Федоров. М.: Цитадель, 1997. Т. 2.
11. Словарь русского языка в 4-х т. / Под ред. А. П. Евгенье-вой. М.: Русский язык, Полиграфресурсы, 1999. Т. 4.
12. Баранов А. Н. Лингвистическая экспертиза текста: теоретические основания и практика. М.: Наука, 2011. 592 с.
13. Быкова О. Н. Языковое манипулирование // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения. Красноярск, Ачинск, 1999. Вып. 1 (8).
14. Валгина Н. С. Теория текста. М., 2004. 240 с.
15. Васильев Л. М. Категория оценки // Актуальные проблемы лингвистики рубежа веков. Самара: СамГУ, 2004. С. 245-249.
16. Виноградов В. В. О категории модальности и модальных словах в русском языке // Труды Ин-та русского языка. М., 1950. Т. 2.
17. Винокур Г. О. Об изучении языка литературных произведений // О языке художественной литературы. М.: Высшая школа, 1991. С. 32-65.
18. Доценко Е. Л. Психология манипуляции: феномены, механизмы, и защита. М.: изд-во МГУ, 2000. 344 с.
19. Копнина Г. А. Речевое манипулирование: Учеб. пособие. М.: Флинта, 2010. 176 с.
20. Кормилицына М. А. Усиление личностного начала в русской речи последних лет // Русский язык сегодня. М., 2003. Вып. 3.
21. Кормилицына М. А. Многофункциональность конструкций субъективной модальности в аналитических текстах современной прессы // Модальность в языке и речи: новые подходы к изучению: сб. науч. тр. Калининград, 2007.
22. Кукса И. Ю. Субъективная модальность в газетном тексте (на примере публикаций М. Горького середины 90-х гг. XIX в.) // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 2. Языкознание. 2010.
23. Кухаренко В. А. Интерпретация текста. М.: Просвещение, 1988. 192 с.
24. Одинцов В. В. Антитеза // Русский язык. Энциклопедия. М.: Большая российская энциклопедия, 1998.
25. Солганик Г. Я. О текстовой модальности как семантической основе текста // Структура и семантика художественного текста: Доклады VII-й Межд. конф. М., 1999. С.364-372.
26. Ткаченко А. И. Функциональный «поединок» объективного и субъективного в газетном тексте (на материале новостных заметок) // Модальность как семантическая универсалия: международный сборник научных трудов. Калининград: изд-во РГУ им. И. Канта, 2010. С. 237-245.
27. Язык современной публицистики / Под ред. Г. Я. Солганика. М.: Флинта, 2005.
Поступила в редакцию 13.11.2014 г.
ISSN 1998-4812
BeciHHK EamKHpcKoro yHHBepcHTeTa. 2014. T. 19. №4
1401
TEXT MODALITY AND ITS EXPRESSION IN PUBLICISTIC TEXTS © A. R. Shakurova*, I. V. Artyushkov
Bashkir State Pedagogical University 3a Oktyabrskoy Revolyutsii St., 450000 Ufa, Republic of Bashkortostan, Russia.
Phone: +7 (961) 370 20 1 6.
*Email: [email protected]
The text category of modality plays a major role in any text organization. It helps to express the author's viewpoint and form the reader's perception in a definite way. Modern journalistic discourse is characterized not only by provision of information for readers, but also by formation of a certain attitude with them; with that the affecting function often takes the form of manipulation. The text category of modality plays an important role in it and reveals itself in the choice and use of various modal means that reinforce pragmatic potential of the text. The press, as a rule, responds actively to changes happening in the world. Newspaper text becomes an information transmission channel with a certain vision of reality. Journalese discourse is of particular interest because it is the newspaper, who is a mediator between the world of reality and the individual human consciousness. To express "the authorship" in the newspaper text is fundamental to the journalist, as its main goal is to openly get his thoughts, his views and assessments across to the reader. Therefore, the authorization degree here is extremely high and the author's modality is always explicit. The object of this article is to consider modality as a text-forming category in journalistic discourse, to identify functioning peculiarities of modality expression media enhancing pragmatic potential of the text.
Keywords: modality, Mass Media discourse, estimation/opinion, textual modality, subjective modality, author's modality.
Published in Russian. Do not hesitate to contact us at [email protected] if you need translation of the article.
REFERENCES
1. Negryshev V. V. Yazyk. Chelovek. Obshchestvo: mezhdunarodnyi sbornik nauchnykh trudov. SPb.; Vladimir, 2005. Pp. 101-109.
2. Zolotova G. A. Kommunikativnaya grammatika russkogo yazyka [Communicative Grammar of the Russian Language]. Moscow: Nau-ka, 2004.
3. Gal'perin I. R. Tekst kak ob''ekt lingvisticheskogo issledovaniya [Text as an Object of Linguistic Study]. Moscow: Nauka, 1981.
4. Anatoliyu Serdyukovu prostili grekhi Nezavisimaya gazeta. 2014. No. 47-48.
5. Brokgauz i Efron: entsiklopediya: v 86 tomakh s illyustratsiyami i dopolnitel'nymi materialami [Brockhaus and Efron Encyclopedic Dictionary: in 86 Volumes with Illustrations and Additional Materials]. Moscow: IDDK, 2004.
6. Slovar' russkogo yazyka v 4-kh t. [Dictionary of the Russian Language in 4 Volumes]. Ed. A. P. Evgen'evoi. Moscow: Russkii yazyk, Poligrafresursy, 1999. Vol. 4.
7. Slovar' russkogo yazyka v 4-kh t. [Dictionary of the Russian Language in 4 Volumes]. Ed. A. P. Evgen'evoi. Moscow: Russkii yazyk, Poligrafresursy, 1999. Vol. 3.
8. Slovar' russkogo yazyka v 4-kh t. [Dictionary of the Russian Language in 4 Volumes]. Ed. A. P. Evgen'evoi. Moscow: Russkii yazyk, Poligrafresursy, 1999. Vol. 2.
9. Mokienko V. M., Nikitina T. G. Bol'shoi slovar' russkogo zhargona [Great Dictionary of Russian Slang]. Saint Petersburg: Norint, 2000. 717 c.
10. Frazeologicheskii slovar' sovremennogo russkogo literaturnogo yazyka: V 2-kh t. [Phraseological Dictionary of the Contemporary Russian Literary Language: in 2 Volumes]. Comp. A. I. Fedorov. Moscow: Tsitadel', 1997. Vol. 2.
11. Slovar' russkogo yazyka v 4-kh t. [Dictionary of the Russian Language in 4 Volumes]. Ed. A. P. Evgen'evoi. Moscow: Russkii yazyk, Poligrafresursy, 1999. Vol. 4.
12. Baranov A. N. Lingvisticheskaya ekspertiza teksta: teoreticheskie osnovaniya i praktika [Linguistic Expertise of the Text: Theoretical Bases and Practice]. Moscow: Nauka, 2011.
13. Bykova O. N. Teoreticheskie i prikladnye aspekty rechevogo obshcheniya. Krasnoyarsk, Achinsk, 1999. No. 1 (8).
14. Valgina N. S. Teoriya teksta. M., 2004.
15. Vasil'ev L. M. Aktual'nye problemy lingvistiki rubezha vekov. Samara: SamGU, 2004. Pp. 245-249.
16. Vinogradov V. V. Trudy In-ta russkogo yazyka. M., 1950. Vol. 2.
17. Vinokur G. O. O yazyke khudozhestvennoi literatury. Moscow: Vysshaya shkola, 1991. Pp. 32-65.
18. Dotsenko E. L. Psikhologiya manipulyatsii: fenomeny, mekhanizmy, i zashchita [Psychology of Manipulation: Phenomena, Mechanisms, and Protection]. Moscow: izd-vo MGU, 2000.
19. Kopnina G. A. Rechevoe manipulirovanie: Ucheb. posobie [Verbal Manipulation: Textbook]. Moscow: Flinta, 2010.
20. Kormilitsyna M. A. Russkii yazyk segodnya. M., 2003. No. 3.
21. Kormilitsyna M. A. Modal'nost' v yazyke i rechi: novye podkhody k izucheniyu: sb. nauch. tr. Kaliningrad, 2007.
22. Kuksa I. Yu. Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya 2. Yazykoznanie. 2010.
23. Kukharenko V. A. Interpretatsiya teksta [Text Interpretation]. Moscow: Prosveshchenie, 1988.
24. Odintsov V. V. Antiteza Russkii yazyk. Entsiklopediya. Moscow: Bol'shaya rossiiskaya entsiklopediya, 1998.
25. Solganik G. Ya. Struktura i semantika khudozhestvennogo teksta: Doklady VII-i Mezhd. konf. M., 1999. Pp. 364-372.
26. Tkachenko A. I. Modal'nost' kak semanticheskaya universaliya: mezhdunarodnyi sbornik nauchnykh trudov. Kaliningrad: izd-vo RGU im. I. Kanta, 2010. Pp. 237-245.
27. Yazyk sovremennoi publitsistiki [Language of the Modern Journalism]. Ed. G. Ya. Solganika. Moscow: Flinta, 2005.
Received 13.11.2014.
