CC BY
24DOI: 10.24412/2226-0773-2021-10-3-411-420
«Тайна Соловков» Б.Л. Солоневича в формировании cоловецкого текста русской литературы
А.Н. Макаренко
197706, г. Санкт-Петербург, г. Сестрорецк, ул. Токарева, д. 24, стр. 1, кв. 150
Tokareva str., 24, build. 1, app. 150, Sestroretsk, Saint Petersburg 199706 Russia
e-mail: an.makarenko97@gmail.com
Ключевые слова: cоловецкий текст, Б.Л. Солоневич.
Key words: solovetsky text, B.L. Solonevich.
Резюме: В статье представлена попытка включения романа «Тайна Соловков» Б.Л. Солоневича в корпус текстов соловецкого текста. На примере произведения Б.Л. Солоневича выделены мифологемы, образы-символы, сверхидея - элементы, характеризующие сверхтекстовую структуру.
Abstract: The article presents an attempt to include the novel “The Mystery of the Solovki” by B.L. Solonevich in the corpus of the Solovetsky text. Оn the example of the work by B.L. Solonevich, mythologemes, images-symbols, super-idea - elements that characterize the super-text structure - are highlighted.
[Makarenko A.N. “The Mystery of the Solovki” by B.L. Solonevich in the formation of the Solovetsky text of Russian literature]
Постижение ментальности русского народа - проблема, столетиями не теряющая своей актуальности и находящая осмысление во многих областях культуры. На сегодняшний день потребность в изучении основ национальной картины мира находит свою реализацию не только в истории, но и в теории литературы (Кожинов, 2001). Разработка идеи сверхтекста, в частности, выделение локального сверхтекста, заложила основу для понимания самобытности России, выявления особенностей русского национального мировосприятия. Поскольку сверхтекстовая структура является системой интегрированных текстов, имеющих, помимо общей внетекстовой ориентации, единую идею, в той или иной степени присутствующую во всех субтекстах, в ней более рельефно отражены те ментальные константы, которые участвуют в формировании культуры нации (Галимова, 2012).
Уяснение идейной основы какого-либо сверхтекстового единства происходит зачастую через обращение к исторической роли того или иного пространства в истории страны, осмысление которой на данный момент является животрепещущей проблемой. Так, например, либерализация общественных систем в России после распада СССР повлекла интерес к массовым репрессиям 1930-х годов, что отразилось не только в истории, но и в литературе, о чем говорит появление романов, действие которых происходит в учреждениях пенитенциарной системы. Таковыми, например, являются романы современных писателей – «Обитель» З. Прилепина и «Авиатор» Е. Водолазкина. Пространство в произведениях одно и то же - Соловки (Соловецкие острова), историко-временной период идентичный - советская эпоха, время функционирования Соловецкого лагеря особого назначения. В то же самое время надо учитывать и то, что о Соловках и о Соловецком лагере особого назначения были созданы десятки произведений бывшими узниками, среди которых особо можно выделить роман Бориса Лукьяновича Солоневича (1898-1989) «Тайна Соловков» (Солоневич, 2014). Личность автора провоцирует особый интерес к изучению романа: Б.Л. Солоневич и его брат Иван являются в культурном дискурсе символом неустанной борьбы с советской идеологией. Судьба Б.Л. Солоневича примечательна тем, что его жизнь вместила в себя как опыт жизни в Советской России, так и опыт эмигрантской жизни.
Возникновение сверхтекста в пространстве культуры определяется несколькими условиями, и все они являются требованиями к локусу, порождающему сверхтекст. Первое условие характеризуется наличием культурной, исторической и геополитической значимости локуса в пространстве более обширном, то есть в рамках страны, например; значимость зачастую определяет сверхидею, довлеющую над свертекстовой структурой. Важность Соловков осмысляется Солоневичем в лирическом отступлении, предваряющем развитие сюжета, посвященным как геополитическому, так и культурному значению Соловецких островов, являющихся одним из ключей к пониманию национальной самобытности. Включая Соловки в исторический контекст, но в то же время обозначая некоторую непосредственную отстраненность их от политической жизни России («Внешняя жизнь страны почти не затрагивала Обители. <…> На русском престоле сменялись Цари и Императоры. <...> а монастырь жил своей размеренной, устремленной к Богу жизнью» (Солоневич, 2014: 402)), не исключающую ценности их присутствия, Солоневич определяет значение Соловков для России. «Соловецкий монастырь собирал колоссальные богатства <...> Именно это золото потом не раз в трудные времена России вливалось в артерии государства и укрепляло промышленность и снабжение армий» (Солоневич, 2014: 403). Если в лирическом отступлении речь идет об историческом прошлом и, соответственно, о роли Соловков в нем, то слова, вложенные в уста главного героя (Дмитрия) определяют значение Соловецких островов в будущем России: «мы твердо верим в то, что скоро пройдут страшные годы, что кончится кровавый опыт над нашей Родиной, и она станет снова Великой, Свободной, и Счастливой… Пусть тогда сокровища монастыря будут ей лекарством от ран, Пусть тогда восстановление нашей Родины идет не на чужие, а на русские деньги святого монастыря» (Солоневич, 2014: 563). Высказывание героя находится в одной из последних глав романа, так, линия времени, заданная в начале произведения отсылкой к историческим событиям, касающимся судьбы России, получает устремление в будущее страны, которое, как и ее прошлое, связано с исторической и культурной значимостью Соловецких островов; события романа являются точкой на ленте времени.
«Для всей России Соловки были не только крепостью и монастырем, но и оплотом чистой православной веры и подвижничества» (Солоневич, 2014: 403). Многие люди устремлялись в Святую Обитель в поисках душевного мира, «который помогает человеку светло и спокойно встретить приближение своего неизбежного смертного часа» (Солоневич, 2014: 403). Искомое отдаление от земного, грешного является шагом к Преображению, к Спасению души. Экстраполяция значения Соловков, явленного в исследуемом романе, на идейное основание сверхтекста позволяет обозначить его смысловое ядро - сверхидею, сущность которой заключаются в восприятии Соловков как места, предназначение которого зиждется на двух взаимосвязанных духовных основаниях, имеющих в своей базе единый акт - Спасение посредством Преображения. Духовное возрождение России, начинающееся в душе отдельного русского человека, берет свое начало именно на Соловецких островах, что объясняется как раз значением Соловков, о котором писалось выше. Подтверждением выдвинутой сверхидеи являются также и культурологические исследования. Ономастика, присущая Соловецкому архипелагу, основывается на популярных и значимых для поморов евангельских эпизодах о Преображении и Спасении (пример: гора Голгофа на Анзере и др.) (Матонин, 2006). Дмитрий и Оля, герои романа, сохранили в себе человеческое обличие, упрочили духовное начало испытаниями, выпавшими на их долю, и при этом важнейшим фактором, обусловливающим их поступки, была любовь к Родине, желание ее спасти посредством сохранения и передачи тайны Соловецкого монастыря, что является залогом возрождения России.
Второе условие предполагает наличие мифогенной природы в локусе, порождающем сверхтекстовую структуру. Главенствующий локус соловецкого текста - островной. Само название архипелага происходит из финно-угорского языка и обозначает в переводе «остров» (“solovo” - остров) - определенный участок суши, окруженный водой. В мифологизированной сфере сознания остров представляется как рубежное пространство, разделяющее бытие и инобытие, с ярко выраженным концептуальным стремлением в сторону потустороннего мира. Коннотативное значение приобретает локус острова в произведении Солоневича: Соловки в романе - одновременно и остров спасения, и остров смерти, остров, где происходит духовное рождение человека, и остров, где он умирает физически. Полярность фундаментальных онтологических компонентов выражается в их сопротивлении друг другу: становление жизни физической как некоей ценностной первоосновы подвергает духовное начало исчезновению, в то время как ориентация на поведение, претворенное в жизнь духовной потребностью, довлеющей над физической, провоцирует трудности, связанные с угрозой для существования в целом. Заданная дихотомия обнаруживается уже в названии первой главы - «Крест и флаг». Соединительный союз, как и сам остров, объединяет два противоположных символа: крест как символ, знаменующий победу над смертью и адом, утверждающий первостепенность духовного подвига, и флаг как символ государства, - в данном случае флаг СССР, «кроваво-красный флаг», - приумножающего смерть, нивелирующего духовное основание бытия. Эпитеты, использованные в романе, постулируют изменение в парадигме восприятия локуса: «святой» остров становится островом «пыток и смерти», «страшным» и «мрачным» местом. Сюжетные линии, положенные в основу романа, также утверждают борьбу двух выраженных в локусе позиций. Судьба главных героев произведения - центральная линия сюжета - представляет собой торжество стойкости тех, кто не сводит свою жизнь к биологическому началу. Церковные служители также предстают в романе людьми, обладающими духовной силой, в произведении они сравниваются, как и скауты, с гвоздями, что акцентирует внимание на их мужественности, выносливости и непоколебимости. Показательной сценой является подвиг митрополита Иннокентия, отбывающего наказание на Соловках. Проявляющий волю, диктуемую нравственных долгом, возложенным на сан, митрополит не идет против совести, отвергая предложения о сотрудничестве от начальства лагеря, зная при этом, что отказ влечет за собой испытания, ставящие его дальнейшее существование под сомнение. Духовное начало укрепляется - жизнь биологическая обрастает трудностями, влекущими скорое наступление смерти, и наоборот: упрочение же физического бытования происходит на острове посредством нарушения нравственных законов. Начальство лагеря не раз призывает заключенных к антигуманным поступкам, порочащим достоинство человека, обещая взамен на это улучшение условий существования.
Само понятие острова диктует и наличие другого локуса - морского. В романе Солоневича мифологема моря обладает значением, не соответствующим его мифопоэтическому образу. Так, например, исследователи северного текста русской литературы отмечают, что образ моря восходит к архетипическому образу моря-океана, представляющему собой материнское лоно, пугающий хаос, но не является тождественным ему, в северорусской картине мира, конечно, сохраняется некий страх перед водной стихией (Галимова, 2012), но в то же время море представляется обжитым и освоенным пространством, помогающим помору. В романе же Солоневича море безучастно по отношению к человеческой судьбе: море в произведении упоминается редко, его описание сводится к таких эпитетам, как «суровое», «серое», «неприветливое» (Солоневич, 2014: 407, 472, 475, 531). Мифогенность соловецкого локуса продуцируется и образами-символами, важнейшие из которых - буря, ветер, вихрь/смерч, лес.
Особо значимым в произведении является образ ветра, который обладает мифологическим ореолом, воплощенным также и в романе Солоневича. В мифопоэтическом сознании славян ветер предстает в качестве особо почитаемой стихии, способной как помочь человеку, так и стать его врагом. Пиетет по отношению к ветру проявлялся в ритуалах, целью которых являлась попытка задобрить ветер, вызвать его расположение; действия же, становившиеся причиной разлада со стихией, подвергались осуждению.
В романе «Тайна Соловков» ветер наделен человеческими качествами, то есть, как это было и в мифологической картине мира, олицетворен, более того, в его действия вложена ценностная установка, лежащая в основе авторской позиции. Так, изначально ветер доброжелателен к людям, пришедшим осваивать Соловецкие острова, он даже направляет парус их лодки, помогая движению. События, разворачивающиеся на острове в XX веке, переменили отношение стихии к человеку: ветер стал злым, сильным, суровым. Враждебность ветра по отношению к людям, пришедшим на Соловецкие острова в ХХ столетии, не раз выражается посредством акцентуации внимания на том, как ветер яростно треплет символ нового государства - красный флаг, находившийся на месте бывшего там до него креста. Так, изменившаяся парадигма, лежащая в основе оценочной установки происходящих событий, выражена посредством описания действий ветра. Неприятие исторически сложившейся ситуации усиливается следующим символичным образом - образом вихря, то есть ветра, имеющего увеличенную в несколько раз силу, представляющую опасность для человека. В данный образ также заложена оценочная установка, более того, она уже носит более яркую тональность, поскольку вихрь же изначально воспринимается враждебно, его действия даны в статике позиции, в тексте лишь имеются упоминания о присущем ему когда-то смирении, которое находило себя в отношении к Соловецкому монастырю.
В ХХ веке, когда стены Святой обители стали стенами лагеря, смерч стал посягать на вековые каменные сооружения, бесовское начало в нем стало проявляться интенсивнее, что произошло в связи сущностными изменениями характеристики места: монастырь, имевший духовную силу для сопротивления дьявольскому началу, сменился лагерем, нивелирующим добро и приумножающим зло. Схожими характеристиками обладает образ бури в романе. Она так же, как и вихрь, с яростью бросается на стены лагеря, но так же, как и вихрь, бессильна в своем стремлении к разрушению. Но мифологические представления о буре несколько отличаются от ветра, ибо буря является порождением ада (по народным поверьям, учиняется чертями), и автор открыто указывает на это, находя в буре олицетворение злых сил.
Таким образом, явленные в произведении Солоневича образы-символы, представляющие стихию Воздуха, обладают градационным строением, связывающим их и имеющим в основе своей одну идею, которую они продуцируют. Нарастание неприятия новых хозяев острова провоцирует трансформацию образа ветра в образ вихря и далее в образ бури. Отсутствие единства с человеком явлено в образе леса. Несмотря на то, что лес для людей, живущих на севере, особо значим: он является и строительным материалом для разного рода построек, и топливом, помогающим бороться с суровостью северных зим, - в произведении Солоневича лес безучастен к человеческой судьбе; отталкивает человека, хмур и темен. Таким образом, в романе «Тайна Соловков» выявлены особенности, указывающие на уникальность смыслового обозначения компонентов, формирующих сверхтекстовую структуру, порожденную соловецким локусом: несмотря на пересечение имеющихся мифологем и образов-символов в соловецком и северном (близком по территориальному и смысловому воплощению) текстах, их трактовка, соответственно, реализация в текстах имеет различия.
Утверждение существования какого-либо сверхтекста в литературоведческом дискурсе предваряет научная рефлексия, направленная на постижение художественного пространства текстов, образующих сверхтекстовое единство, на анализ связующих элементов, мерцающих во всех субтекстах и, соответственно, определяющих цельность не только конкретного субтекста, но, в первую очередь, сверхтекствой структуры. Такими элементами прежде всего являются локусы и присущие им мифологемы, подчеркивающее мифогенную природу исследуемого пространства, а также первичные элементы сюжета - мотивы, присущие субтекстам. Мотив, который связан непосредственно с особенностями островного локуса, это мотив сна. Остров является неким мироразделом, границей миров - сон является пограничным состоянием человеческого сознания.
В произведении Солоневича герои не единожды прибегают к обозначению реальности, в которой они находятся, как сна, они ставят под сомнение действительность окружающего мира, а также свое нахождение и положение в этом мире: «Ему казалось, что он спит, и что все это: и арест, и этап, и Соловки, и старик монах, и Оля, и флаг, и клад - все это только детали какого-то сказочного сна. И что вот, вот, как это бывает и в снах - что-то оборвется, и вместо захватывающей яркой сказки, он очнется у себя в постели…» (Солоневич, 2014: 453). «Замогильная тишина этой таинственной комнаты, мертвый старик монах, сияние драгоценностей монастыря - все это казалось сном» (Солоневич, 2014: 508). Во сне выражаются грезы и мечты, отрицающие существующие реалии, и он представляется как переход в мир, далекий от лагерного быта. Как сон воспринимается не только лагерная жизнь, но и жизнь, из которой герои были вырваны в те условия, в которых они находятся на данный момент. Заданное восприятие реальности соотносится не только с судьбами героев, но и с судьбой страны: «И юноша чувствовал, что эти мысли позволяют ему легче переносить страдания сегодняшних дней, ибо он верил, что в истории России эти кровавые годы - только грязные секунды, что они минут, как сон, и опять засияет этот когда-то великолепный храм, и «Соловки» опять станут светочем веры и молитвы…» (Солоневич, 2014: 422). Обозначенная ретроспектива возникает на протяжении всего произведения, более того, стремление воскресить Россию, переживающую тяжелые годы, - сюжетная пружина романа, и посредством мотива сна происходит перемещение в ту реальность, где реализована благоприятная развязка сюжета.
Не менее важным мотивом, находящимся, скорее, ближе к смысловому ядру соловецкого текста, является мотив очищения. Он пронизывает не столько художественное пространство романа, сколько идею самого локуса и породивших его исторических реалий. Сенька, один из героев романа, упоминает о таком понятии, как “моральный карантин”, представляемом в качестве целенаправленной политики со стороны государства, воплощенного в лицах управляющих лагерем: «Тут по их правилам, чтобы, значит, вышибить из людей сразу все вольное, чтобы придавить и зажмать, все вот заключённые должны пройти обязательно общие физические работы. Это вот и называется “моральный карантин”» (Солоневич, 2014: 410). Осмысляемое в произведении явление можно обосновать исторически сложившимся идейным импульсом, раскрывающим отношения человека и власти.
Функционирование пенитенциарной системы в СССР было направлено на формирование нового типа человека, утратившего прежние идеалы, свойства и принявшего новые ценностные установки, которые, конечно же, транслировались государством. Назначение лагерей схоже с описанием машины по исправлению, описанной в рассказе Франца Кафки «В исправительной колонии»: «Борона записывает на теле осужденного ту заповедь, которую он нарушил. Например, у этого, - офицер указал на осужденного, - на теле будет написано: «Чти начальника своего!» (Кафка)». Конечной целью такого аппарата является просветление человека, иначе - убеждение в нужном и должном. То же случается и в лагере: происходит попытка через физические страдания преобразить человека. Верующих в «Тайне Соловков» убеждали в отсутствии Бога; скаутов, контрреволюционеров - в легальности существующей власти. Так, доказывалась верность тех или иных позиций, на которых основывалась советская власть и против которых шел осужденный ей человек. По сути, это и есть «моральный карантин», о котором говорит герой «Тайны Соловков».
Мотив очищения проявляется и в описании Соловецкого монастыря, чьи паломники, будучи на Соловках, вставали на путь исправления, очищения от грехов. В поисках преображения верующие люди отправлялись на Соловецкие острова, объяснение нахождения заключенных в лагере также обосновывалось потребностью в преображении, но качественные характеристики преображения были, конечно, различны. Очищение, предваряющее преображение, уместно в обоих случаях, поэтому мотив очищения актуален для романа Б.Л. Солоневича.
ЛИТЕРАТУРА
Водолазкин Е.Г. 2015. Авиатор. М.: АСТ. 182 с.
Галимова Е.Ш. 2012. Специфика северного текста русской литературы как локального сверхтекста. - Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. 1: 121-129.
Капица Ф.С. Тайны славянских богов [Мир древних славян. Магические обряды и ритуалы. Славянская мифология. Христианские праздники и обряды] [Электронный ресурс]. - URL: https://history.wikireading.ru/70551 [дата обращения: 28.04.2020]
Кафка Ф.В исправительной колонии [Электронный ресурс]. - URL: URL: https://www.100bestbooks.ru/read_book.php?item_id=9452 [дата обращения: 06.06.2020]
Кожинов В.В. 2001. Размышления об искусстве, литературе и истории. М.: Согласие. 816 с.
Кононенко А.А. Энциклопедия славянской культуры, письменности и мифологии [Электронный ресурс]. - URL: https://history.wikireading.ru/405570 [дата обращения: 28.04.2020]
Матонин В.Н. 2006. «Соловки» как образ и символ. - В кн.: Поморские чтения по семиотике культуры. Архангельск: Кира. С. 216-238.
Прилепин З. 2014. Обитель. М.: АСТ. 746 с.
Солоневич Б.Л. 2014. Тайна Соловков. - В кн.: Воспоминания соловецких узников. Т. 2. Соловецкий монастырь. С. 427-591.
Умнягин В.В. 2018. Образ Соловков в русской литературе XX в. (на материале воспоминаний соловецких узников и романной прозы 2000-х гг.). Дисс...к. фил. наук. Москва. 171 с.
Умнягин В.В. 2016. Побег за границу и жизнь на чужбине по воспоминаниям соловецких узников. - Ярославский педагогический вестник. 1: 303-307.
Чернавина Т.В. 1996. Побег из ГУЛАГа. М.: Классика плюс. 191 с.
Получена / Received: 07.02.2021
Принята / Accepted: 15.02.2021
