CC BY
47
Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 16 (270). История. Вып. 51. С. 110-113.
НАУЧНАЯ РЕФЛЕКСИЯ
Э. И. Сафиуллина
ТАТАРСКИЙ ЭТНОГРАФИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛ В НАУЧНО-ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ И МИССИОНЕРСКО-ПРОСВЕТИТЕЛЬСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ УЧЕНЫХ КАЗАНСКОЙ ДУХОВНОЙ АКАДЕМИИ (XIX- НАЧАЛОХХВЕКА)
В статье рассматриваются вопросы собирания татарского этнографического материала учеными и преподавателями Казанской духовной академии в связи с их миссионерско-просветительской деятельностью. Впервые приводятся архивные источники по данной проблеме. Особое внимание в статье уделяется этнографическим наблюдениям ученых за особенностями проведения татарских праздников, исполнения народных музыкальных произведений.
Ключевые слова: этнография, Казанская тельская деятельность.
В Х1Х - начале ХХ в. татарская этнография занимала важное место в истории отечественной гуманитарной науки. Изучение традиций, культуры и быта народов, населявших Российское государство, было объектом особого внимания исследователей еще со второй половины XVIII в., когда происходили существенные изменения в жизни инородческого населения, связанные с политикой их всеобщей христианизации, которая носила уже не насильственный, а более либеральный характер воздействия на «инородцев», путем их всестороннего изучения и постепенного приобщения к христианству. Во многом развитию православия среди нерусских народов способствовала деятельность многих научных организаций, учебных заведений, таких, например, как Казанская духовная академия1. Важнейшей ее задачей было изучение языков нерусских народов России для ведения среди них миссионерско-просветительской деятельности. Для выполнения этой миссии требовались специалисты, хорошо владеющие знаниями не только по языку, но и истории, культуре, этнографии нерусских народов.
Преподаватели Казанской духовной академии регулярно издавали историко-религиозные труды, учебные пособия духовно-религиозного содержания, этнографические, справочно-библиографические материалы. Активную работу по просвещению «инородцев» вели видные ученые академии: П. К. Жузе, М. Г. Иванов, Н. И. Ильминский, Н. Ф. Ка-
духовная академия, миссионерско-просвети-
танов, Я. Д. Коблов, Е. А. Малов, М. А. Ма-шанов, Н. В. Никольский, Н. П. Остроумов, Г. С. Саблуков и др. Для развития христианства среди нерусских народов преподаватели академии широко изучали их язык, образ жизни, материальную и духовную культуру. В связи с этим они отправлялись в этнографические экспедиции по различным населенным пунктам. Свои наблюдения ученые фиксировали в тетрадях, которые впоследствии были опубликованы или изданы в виде научных статей, сборников, монографий.
Деятельность духовного писателя, прото-ирея Е. А. Малова в данной академии была особо примечательной. В целях своей миссионерско-просветительской работы он побывал в различных деревнях Казанского уезда: Элдермеш, Олыяз, Биектау, вбрэ, Мэтэскэ. На основе собранного материала Малов издал научные труды, опубликовал статьи о татарах, в которых привел интересные сведения о фольклорных праздниках, отметил огромную роль вокальной и инструментальной музыки в жизни народа. В одной из своих статей «Четыре дня среди мусульман», Малов, с огромным интересом наблюдая празднование Джиен2, отметил некоторые его особенности: «...Здесь бывают игры, борьба, песни <.. .> На Джиен собираются большей частью люди молодые <...> К вечеру вы услышите в домах татарскую песню, большей частью с заунывным однообразным мотивом; или же молодые люди собираются толпою, идут по
деревне, поют, играют на скрипке и прихлопывают в ладоши»3. Примечательно, что Ма-лов обратил внимание не только на особенности проведения данного праздника, но и на роль музыки, характер фольклорных напевов, исполняемых в домах после Джиен. Песни, которые характеризует Малов, по характеру соответствуют протяжным напевам (озын квй), которые отличаются от других жанров татарского музыкального фольклора лирическим, монотонным содержанием. Нередко исполнение протяжных песен связывают с таким феноменом, как моц (дословно тоска, грусть), особенностью которого является умение петь мелодично, распевно. В XIX в. в музыкальном быту татар огромное место занимали именно протяжные лирические песни, в то время как в XX в. в связи с развитием городского фольклора большую популярность приобрели уже короткие напевы (кыска квй). Лирические протяжные напевы татар, и в целом народная музыка, выполняли существенную роль в передаче нравственно-эстетического опыта прошлых времен и в формировании мировоззрения новых поколений.
Наблюдения Малова относительно народного инструментария также ценны для изучения в области татарской этнографии. Следует заметить, что в быту татар музыка, а также народные инструменты занимали важное место; любые праздники, обряды и обычаи сопровождались игрой на народных инструментах, и в частности скрипке. Она была широко распространена не только среди татар, но и других поволжских народов. Так, исследователь XIX в. полковник А. Риттих отмечал огромную роль скрипки в свадебных обрядах чувашей. Например, чувашские музыканты, как со стороны жениха, так и невесты, нередко устраивали между собой соревнования в технике игры, выносливости и громкости звучания4. Исследователь XIX - начала XX в. К. Прокопьев писал, что «скрипачи, сидя рядом, изо всей мочи пилят каждый на скрипке, стараясь перещеголять друг друга»5. Скрипка была одним из популярных народных инструментов и среди удмуртов. Новобранцы перед отправкой в армию исполняли несколько танцевальных и песенных мелодий под аккомпанемент скрипки, прощаясь тем самым со своими родными6.
Таким образом, скрипка играла огромную роль как в быту и фольклоре татар-мусуль-ман, так и других поволжских народов.
Заметный вклад в развитие татарской этнографии внес профессор Казанской духовной академии, профессор Императорского Казанского университета, действительный статский советник, декан Северо-Восточного археологического и этнографического института, председатель совета Общества археологии, истории и этнографии при Императорском Казанском университете, тюрколог, доктор сравнительного языкознания, председатель и член многих научных и общественных организаций Н. Ф. Катанов. В период своей преподавательской деятельности в Казанской Духовной академии (1911-1917) он побывал во многих научных экспедициях, собрал и обработал огромный материал по истории и культуре народов, проживавших на территориях Поволжья, Приуралья, Средней и Центральной Азии. В Казанской духовной академии Катанов был ординарным профессором по кафедре этнографии татар, киргиз, башкир, чуваш, черемис, вотяков и мордвы, истории распространения христианства в среде этих народностей. Он читал лекции по этнографии тюркских и финно-угорских народов России, по языкознанию и татарскому языку. Кроме того, при Академии Катанов был директором историко-этнографического миссионерского музея, являлся заведующим редакцией «Инородческое обозрение» (приложения к журналу «Православный собеседник») - печатного органа миссионерского отделения Казанской духовной академии. Огромная роль Катанову принадлежит в собирании и записи народных образцов, в становлении и развитии науки о фольклоре.
Политика христианизации коснулась многих народов, и в особенности татар, в результате чего образовалась отдельная конфессионально этническая группа - кряшены. Активная роль в миссионерско-просветительской деятельности среди крещеных татар принадлежала профессору Казанской духовной академии и Императорского Казанского университета, миссионеру, ученому-вос-токоведу Н. И. Ильминскому, который внес значительный вклад в татарскую этнографию. Он являлся одним из первых ученых, изучавших быт, народные верования, язык таких поволжских народов, как марийцы, удмурты, чуваши, мордва, татары-кряшены. Ученый долгое время жил в Татарской слободе, ездил по селам Казанской губернии, знакомился с местными традициями, религи-
озной ситуацией на местах. Филологические и этнографические познания, которые Иль-минский вынес из экспедиционных поездок, помогли ученому в его исследовательской, а также миссионерско-просветительской деятельности. Результатом политики христианизации стали основанные Ильминским Центральная крещено-татарская учительская школа (1863), а также Казанская инородческая учительская семинария для народов Поволжья (1872). Кроме того, необходимо отметить, что в дальнейшем крещено-татарские школы получили свое развитие не только в Казанской, но и в Симбирской, Самарской, Уфимской, Оренбургской, Вятской губерни-ях7. Ильминский регулярно информировал департамент Министерства Народного просвещения о проделанной работе по миссионерскому образованию среди «инородцев»,
о чем свидетельствует ответное письмо министра Д. А. Толстого, содержащее благодарственные строки: «Душевно благодарю Вас за письмо, заключающее в себе столько любопытных данных о современном религиозном положении инородческого населения Казанской епархии. Соображения Ваши о способах к упрочнению христианства между татарами, основанные на всестороннем изучении их быта, я нахожу вполне соответствующими цели.»8. В результате живого знакомства с татарским населением Ильминский сделал научные выводы относительно языковых, бытовых, обрядовых различий у кряшен и татар. Примечательно, что данные наблюдения ученого нашли свое подтверждение и в трудах современных филологов, историков, этномузыкологов (Д. Исхаков, Р. Уразмано-ва, З. Сайдашева, Н. Альмеева и др.).
В укреплении православной веры среди нерусских народов, изучении их быта, традиций, культуры важную роль сыграл журнал «Православный собеседник» и его приложение «Инородческое обозрение». 15 марта 1912 г. в миссионерском отделении Казанской духовной академии состоялось заседание под председательством епископа Анастасия по поводу формирования «Инородческого обозрения». Если в «Православном собеседнике» печатались статьи историко-религиозного и философского содержания, то здесь публиковались материалы этнографического и информационного характера (правительственные распоряжения, быт и нравы «инородцев» восточной России и Сибири, религиозные
верования, законоположения и установления «инородцев», обзор текущей инородческой литературы, библиография)9. Журнал «Православный собеседник» и его приложение «Инородческое обозрение» получили широкую популярность не только в Поволжье, но и в других регионах, городах России. Так, в редакцию поступали письма-прошения о высылке отдельных номеров данного журнала из Омска, Калмыкии, Томска, Перми, Оренбурга, Симферополя, Уфы, Астрахани и др.10 В «Инородческом обозрении» свои статьи
об этнографии татар печатали Н. В. Никольский, Ш. Саттаров, Г. А. Филиппов.
Наряду с собиранием татарского этнографического материала преподаватели Казанской духовной академии оставили интересные наблюдения, связанные с особенностями чтения нараспев религиозных книг. Так, миссионер, востоковед, знаток ислама Г. С. Саблу-ков, наблюдая за декламацией Корана одного из имамов, охарактеризовал его исполнение следующим образом: «.гортанные звуки, умягчившись, уподоблялись легким звукам флейты, все пение приняло выражение какой-то торжественности, так, что слушатели его, кажется, чувствовали удовольствие такое же, какое европеец испытывает под влиянием волшебных звуков Россини, Бетховена»11. Это очень важное наблюдение ученого, отметившего специфику исполнения Корана нараспев, проводя при этом аналогии с европейской музыкой. Исламская культура, восточные языки составили основу научной деятельности Са-блукова. Следует отметить и то, что он являлся автором первого русского перевода Корана с арабского языка, что было значимым событием в науке того времени и дало возможность уже современным ученым для исследований в различных областях гуманитарных знаний.
Таким образом, собирание татарского этнографического материала учеными и преподавателями Казанской духовной академии было тесно связано с их миссионерско-просветительской деятельностью. Вопреки идеологическим целям, их научные исследования заняли важное место в истории татарской музыкальной этнографии и способствовали возникновению науки о фольклоре.
Примечания
1 Первоначально Казанская духовная академия была создана в 1797 г. и на основании ре-
формы духовного образования в 1818 г. была закрыта. В 1842 она вновь открылась и просуществовала до 1921 г.
2 Джиен - (от татарского слова ‘^ыен’, что означает буквально ‘собирайся’), древний татарский народный праздник окончания весенних полевых работ.
3 Малов, Е. А. Миссионерство среди мухам-медан и крещеных татар : сб. ст. Казань, 1892. С. 6.
4 См.: Риттих, А. Ф. Материалы для этнографии России : Казанская губерния : XIV : в 2 ч.
Ч. II. Казань, 1870. С. 113.
5 Прокопьев, К. П. Брак у чуваш. Казань, 1903. С.25-26.
6 См.: Верещагин, Г. Е. Вотяки Сарапульского уезда Вятской губернии. СПб., 1889. С. 110.
7 См.: Ильминский, Н. И. О церковном богослужении на инородческих языках. Казань, 1883. С. 7.
8 Национальный архив РТ. Ф. 968. Оп. 1. Д. 8. Л. 45.
9 См.: Национальный архив РТ. Ф. 968. Оп. 1. Ед. хр. 79. Л. 6.
10 См.: Национальный архив РТ. Ф. 969. Оп. 1. Д. 79. Л. 48, 59, 60, 62.
11 Саблуков, Г. Черты из жизни русских татар // Сарат. губерн. ведомости. 1846. Ч. III. N° 27. С.186-189.
