CC BY
46УДК 930.2
ТАМОЖЕННАЯ СЛУЖБА НА СЕВЕРО-ВОСТОКЕ РОССИИ (1630-1660-е ГОДЫ)
Багрин Егор Андреевич
Президентская библиотека имени Б.Н. Ельцина, научный сотрудник, к.и.н., e-mail:
egor-bagrin@yandex.ru
Баринова Ольга Владимировна
Санкт-Петербургский имени В.Б. Бобкова филиал Российской таможенной академии, и.о. начальника научно-исследовательского отдела, к.х.н., доцент, e-mail: ovbarinova@mail.ru
Лагун Александра Викторовна
Санкт-Петербургский имени В.Б. Бобкова филиал Российской таможенной академии, старший научный сотрудник научно-исследовательского отдела, к.псх.н., e-mail: lagunalex@yandex.ru
Статья посвящена изучению вопросов выполнения должностными лицами обязанностей по несению таможенной службы на северо-востоке Сибири в период ее присоединения к России в XVII веке. Рассматриваются особенности службы таможенных целовальников и служилых людей, выполняющих их функции
Ключевые слова: таможенное дело; таможенная служба; таможенный целовальник; служилый человек; Сибирь; северо-восток Сибири; таможенная пошлина; десятинный сбор
CUSTOMS SERVICE IN NORTH-EAST RUSSIA (1630-1660S)
Bagrin Egor A.
Boris Yeltsin Presidential Library, Researcher, PhD, e-mail: egor-bagrin@yandex.ru
Barinova Olga V.
Russian Customs Academy St.-Petersburg branch named after Vladimir Bobkov, Scientific Research Department, Head of Department, PhD, e-mail: ovbarinova@mail.ru
Lagun Alexandra V.
Russian Customs Academy St.-Petersburg branch named after Vladimir Bobkov, Scientific Research Department, Senior Researcher, PhD, e-mail: lagunalex@yandex.ru
The article is devoted to the performance of customs service by the officials in northeastern Siberia during its annexation to Russia in the XVII century. The article describes peculiarities of service by customs superintendents and serving people who perform their functions
Keywords: customs affairs; Customs Service; Customs tselovalnik (district superintendent); servitor; Siberia; north-east of Siberia; customs duties; tithing
Ь s
Л I
о
Г)
Г) Т
о
"О Я
Для цитирования: Багрин Е.А., Баринова О.В., Лагун А.В. Таможенная служба на Северо-Востоке России (1630-е-1660-е годы) // Ученые записки Санкт-Петербургского имени В.Б.Бобкова филиала Российской таможенной академии. 2016. № 2 (58). С. 129-139.
Присоединение Сибири и Дальнего Востока явилось важным этапом становления Российского государства как великой Евразийской державы. Присоединение Восточной Сибири происходило в основном в первой половине XVII века. Окраинные территории Восточной Сибири на юге-востоке и северо-востоке вошли в состав России во второй половине XVII века [1]. Организация экспедиций в «новые землицы» в Восточной Сибири принципиально ничем не отличалась от организации аналогичных походов в Западной Сибири. Одновременно с хозяйственным освоением Восточной Сибири происходил процесс зарождения и становления таможенной службы, которая приобрела свои региональные особенности, отличавшие ее от аналогичной
службы в европейской части России и Западной Сибири.
Изучению истории таможенного дела России XVII века посвящен целый ряд публикации [2, 3] и ряд других. Однако специальные исследования, посвященные особенностям несения таможенной службы на северо-востоке Сибири в 1630-1660 годы, авторам не известны.
В сборнике документов, составленном М.И.Беловым [2], представлены и проанализированы исторические документы с точки зрения русских географических открытий на северо-востоке Азии в XVII веке. Эти документы также содержат ценную информацию и о таможенной службе того времени. Основной задачей авторов статьи стало обобщение разрозненных сведений для составления общего
представления о службе таможенных целовальников и её особенностях в северо-восточном -самом отдаленном и суровом регионе России в 1630-е-1660-е годы.
Особенность службы таможенных служащих на северо-востоке заключалась в том, что их деятельность проходила параллельно с освоением этого обширного региона, характеризующегося крайне тяжелыми природно-климатическими условиями. Центром присоединения и освоения северо-восточного края того времени являлся Якутск (рис. 1). Находившиеся
119 1» 110 140
Рис. 1. Размещение промыслов в Восточной Сибири в XVII веке [4]
на большом расстоянии от Якутска экспедиции русских землепроходцев существовали в значительной степени автономно, часто на протяжении нескольких лет.
Остановимся на рассмотрении особенностей службы таможенных целовальников в данном регионе.
Должность таможенного целовальника являлась выборной. Он выдвигался торговыми людьми и приказчиками московских гостей, а затем утверждался воеводой. Выбранный кандидат приносил присягу, целуя крест, и получал документ с наказами, определяющими его права во время несения службы. Как правило, это происходило в Якутске. Целовальник подчинялся якутскому (ленскому) таможенному голове, а основные его обязанности заключались в сборе для государя различных торговых пошлин, а также десятой части добытой пушнины, моржовой кости и другого.
К месту своей службы целовальники нередко отправлялись в составе экспедиций первопроходцев. Места службы целовальников, в которых еще не были построены административно-военные пункты (зимовье, острог), обычно
определяли по названию реки в данной местности. Например, целовальники Богдан Евдокимов и Петр Иванов писали в челобитной (1644) якутскому воеводе П.П. Головину о том, что их отправляли на р. Индигирку без приказного человека, вожа (проводника) и конкретного места прибытия [5]. В районе службы, где были зимовье или острог, целовальника прикрепляли к приказчику, который им руководил, что и отмечалось в сопроводительных документах (наказных грамотах). К примеру, таможенный целовальник Петр Новоселов, приехав на р. Колыму к служилому человеку Дмитрию Михайлову, «привез наказную память, что ему, Дмитрею, велено быть на Ковыме реке приказным, до ... государева указу, на тех новоприискных реках -на Индигирке, и на Алазейке, и на Ковыме, и на Собачье, и новые реки приискивать ему, Дми-трею, с таможенным целовальником с Петром Новоселовым и ... прибыль чинить» [6]. Часто к месту службы и целовальник, и приказчик отправлялись из Якутска вместе, о чем свидетельствует отрывок из наказной памяти (1647) якутского воеводы Василия Пушкина: «Память . сыну боярскому Василью Власьеву да с ним целовальнику торговому человеку Кирилку Юрьеву ... итти ему с служилыми людьми на государеву службу из Якуцкого острогу вниз по Лене до усть Лены реки, где впала в море, и по морю на Ковыму реку в острожек, где поставил зимовье с острожком служилой человек Михал-ко Стадухин» [7]. Прибыв на место службы, они меняли своих предшественников и перенимали у них дела.
Путь к месту службы был долгим, нелёгким и таил в себе серьезную опасность, в первую очередь, из-за сурового климата: в холодное время года суда (рис. 2) могли оказаться затертыми во льдах до весны. Так, «Якутцкого острогу пятидесятничешко казачей Ивашко Ребров с товарищи да таможенной целовальник Васька Клеунов» были посланы «из Якутцкого острогу на государеву службу вниз по Лене реке и морем на Колыму реку для государева ясашного и десятинного збору и для всяких государевых росправных дел». Экспедиция передвигалась кочами (судами) по морю близко к берегу, а когда она подошла к устью р. Алазеи, вода уже замерзла. Дальше пришлось идти нартами, оставив под охраной «на Алазее край лесов» коч и казну, отправленную на р. Колыму.
Рис. 2. Выгрузка (погрузка) и прием товаров в Сибири в XVII веке (фрагмент миниатюры XVII века) [8]
Подобные случаи были нередки - кочи не только оказывались в ледовом плену, но и могли погибнуть. Как следует из отписки (1653) якутского пятидесятника Ивана Кожина и таможенного колымского целовальника Любима Казанца якутскому воеводе Михаилу Лодыженскому, на Омолоевой губе разбило и «весь изломало до основания» коч, на котором они следовали «для государева ясашного соболиного и таможенного и десятинного соболиного и денежного збору» на р. Колыму [9]. Вместе с ним разбило и коч якутского казака Ивана Овчинникова и таможенного целовальника Василия Горбова, посланных на р. Индигирку. Потерпевшие крушение писали: «Погоды сево году были морские кручины, и которые ходоки морем бывали и они сказывают, что таких погод не видали ... И мы ныне седим на тундре ... Из розбойных судов не мочно ничево зделать. И нам иттить на нартах з большею нужею. И что государевых снастей и государевых запасов у нас в остатке от морско-во розбою . И мы их ., складем тут же в губе на тундре» [10].
Однако не все доходили до места службы. В частности, погибла экспедиция Степана Же-глова, посланного на «службу дальную за море на Индигирку реку . для вашей великих государей ясачной соболиной казны в Уяндино зимовье». Коч Жеглова, вышедший «последним осенним путём на море в замороз», разбило на Омолоевой губе. Оставив в зимовье на р. Яна сохранившуюся казну, он с отрядом отправился на нартах на р. Индигирку выполнять приказ о сборе ясачной казны, но по пути все они умерли от голода. Оставшееся после гибели экспедиции
Рис. 3. Казак-первопроходец.
Северо-Восток Азии. Конец XVII в.
©Багрин Е., Фомин Н.
государственное и частное имущество подлежало возврату и учету, чем также занимались целовальники [11].
Добирались до места назначения и по суше (рис. 3).
Так, казачий пятидесятник И. Ребров и таможенный целовальник В. Клеунов, дойдя до р. Колымы, «приняли у служилого человека у Тимофея Булдакова Середнее ясашное зимовье., и служилых людей и всяких государевы товары и суды и судовые снасти. А чего колько нали-це принято, и то писано в росписных списках». Собранную за прошедший год ясашную соболиную казну и ясачные книги смененный приказчик забрал с собой в Якутцкой острог. Вместе с ними на одном коче был послан «таможенный десятинный збор» «с промышленой и с перекупной с мяхкой рухляди» «тритцать восемь сороков дватцать один соболь с хвосты, тритцать четыре сорока пять пупков собольих. Да прошлого 160 году, что взято государевой десятой пошлины усть Лены реки тритцать один соболь с хвосты. Отдана та государева казна десятинная на руки служилым и торговым и промыш-леным людем всем с одново за един человек, Тимофею Булдакову с служилыми людьми да Семену Шубину с товарищи». Упомянутый Семен Шубин был «прошлым», то есть смененным целовальником с р. Колымы. Ему же были отданы «книги десятинного збору» [12].
Книги были опечатаны новым таможенным целовальником Василием Клеуновым и предназначались для якутского воеводы в съезжую избу и таможню таможенному голове Василью Ростовщикову. В. Клеунов также отметил в
отписке якутскому воеводе Ивану Акинфову, что «денежново збору книг не послал потому, что в нынешнем во 161 году весною лед прошел на Колыме реке перед прошлым 160 годом три недели спустя, и больше и с соболиных промыслов торговые и промышленые люди сплылись поздо, и на Колыме ярманга была и десятинной збор перед прошлым годы поздно ж и денежных книг списать не поспел, потому что стал отпуск поздой, а дело скорое и государевы казны отпуском задержать не смел потому, чтоб государева соболиная казна до Лены дошла летом без заморозу» [13].
Необходимо отметить, что таможенные целовальники имели право собирать «долю государя» как со служилой, так и с вольной части русского населения. Служилыми людьми руководили назначенные воеводой начальные люди, становившиеся приказчиками в новых построенных зимовьях. Промышленные и торговые люди, хотя и имели выбранных лидеров, но согласовывали свои действия с приказчиками, так как у них были во многом общие цели и задачи: взять под контроль определенный район, где служилые собирали ясак с местного населения, а промышленные люди добывали пушнину и собирали моржовую кость. В целовальники выбирались люди, имеющие авторитет среди торговых и промышленных людей, что в значительной мере облегчало сбор пошлин в их среде.
В документах имя целовальника обычно всегда соседствует с именем приказчика, что свидетельствует об их высоком статусе. Например, отправляясь в новые, часто еще неизведанные земли, руководители экспедиций подавали челобитные, указывая ожидаемую прибыль от мероприятия. Челобитная подавалась на имя приказчика и таможенного целовальника, так как именно целовальник контролировал выполнение взятых челобитчиком обязательств. В челобитной (1648) царю Михаилу Федоровичу С.И. Дежнев писал: «а в Ковымском острожке подал челобитную ленскому служилому человеку Фторому Гаврилову да таможенному целовальнику Третьяку Заборцу и с прибыли, а явил я тебе, государю, прибыли с новые реки с Анан-дыря семь сороков десять соболей» [14]. Высокий статус целовальника подтверждается документами, где разрешение отправиться в поход «для государевой» прибыли подавалось только ему одному. В челобитной (1662), поданной царю Алексею Михайловичу С.И. Дежневым,
написано: «торговые и промышленые люди били челом тебе, великому государю, а на Ковыме реке таможенному целовальнику Петру Новоселову подали челобитную, чтоб их . отпустили . на новую на Анандырь реку и на иные на сторонные реки, . где б мочно было в ясачном зборе прибыль учинить» [6]. Как видно, челобитная подана таможенному целовальнику, только что прибывшему на р. Колыму с грамотой о том, что приказчиком назначается служилый человек Дмитрий Михайлов, при этом к приказчику в челобитной обращения нет.
На северо-востоке целовальники наделялись властью, большими полномочиями, какими они не владели, например, в Западной Сибири. Это, вероятно, связано с тем, что государство из этого региона получало больше прибыли от пушнины и моржевой кости в виде таможенных пошлин, чем от сбора ясака. В отчете 1650 года о таможенных сборах на р. Колыме, что «с служилых и с торговых и с промышле-ных людей государевы ... собрано», сказано, что таможенным целовальником Кириллом Котки-ным к моменту отправки казны получено в виде таможенных пошлин больше 67 сороков соболей и 221 руб., тогда как в виде ясака собрано только 16 сороков соболей. Только при учете соболей таможенная прибыль была в четыре раза выше, не считая денежного сбора, также приносившего приличный доход [15].
Целовальники, наделенные широкими полномочиями, участвовали во всех делах, приносящих государству прибыль. Кроме сбора десятинной и торговых пошлин таможенные целовальники могли приставляться к ясачному сбору, которым обычно ведали служилые люди, поскольку это считалось прерогативой именно «государевых» людей. Упомянутые «торговые людишки» Богдан Евдокимов и Петр Иванов, выбранные таможенными целовальниками, были посланы на р. Индигирку на «дальнюю службу к ясашному и десятинному соболиному и денежному всякому збору» [5]. Из отписки (1659) индигирского приказного человека Лазаря Савина Аргунова якутскому воеводе Михаилу Ладыженскому понятно, что вопросы отправки им ясака согласовывались и утверждались совместно с таможенным целовальником. Он, как и приказчик, опечатывал пушнину своей печатью. Их предшественники, приказчик Герасим Цыпандин и таможенный целовальник Лука Артемьев Ощепков, повезли с собой в Якутск
собранный ими ясак «государевы ясачные и поминочные соболи в сороках с ярлыками за печатьми Гарасима Цыпандина да таможенно-во целовальника Луки Ощепкова». С ними же был отправлен ясак, собранный новым приказчиком Лазарем Аргуновым и Иваном Творого-вым, опечатанный их печатями: «семь сороков восемь соболей в козках с пупки и с хвосты. И те, государевы ясачные и поминочные соболи в сораках с ярлыками за моею, Лазарьковою, и целовальниковою печатьми и в сумах за нашими ж печатьми» [16]. Служилый человек Иван Перфильев, служивший на р. Колыме, также упоминает в своей челобитной (1660) таможенных целовальников, участвовавших в ясачных делах: «был он, Ивашко, с ним Костянтином1 да целовальником с Максимом Парфентьевым вместе для государева ясачново збору в Ковым-ском в Верхнем зимовье». Пришедший с новым приказчиком пятидесятником Иваном Кожиным целовальник оставался при ясачных делах: «он де, Ивашко, во 167 году с Томилком Ильиным на 167 год государев ясак собрали сполна и ведает де про то таможенной целовальник Ивашко Дорофеев» [17].
Кроме того, таможенные целовальники были ответственны за использование государственного имущества, задействованного в перевозке казны, ее хранению и тому подобному. Тобольский сын боярский Курбатко Иванов, придя с р. Анадырь на р. Колыму с «ясачною соболиною казною и с костью моржеваго рыбья зуба» из-за отсутствия коча не смог уйти в Якутск. Прибывший из Якутска казачий десятник Панфил Мокрошубов отдал Курбату Иванову свой коч, но тот не смог выйти в море из-за осенних заморозков. Курбат Иванов, устанавливая коч на зимовку, отметил, что делал это вместе с целовальником: «И я, холоп ваш, тот коч с целовальником и с служилыми людьми в сторонной реке в Анюе поставили на балки». А весною обмороженный прибылой водой коч «с целовальником и с служилыми людьми ото льду отдалбливали, и слегами отгрести не могли; и пришла вода сверх Анюя, с Камени временная большая и, судом праведного бога, тот коч изломало, а кочевую снасть з большею нужею собрали». На таможенного целовальника возлагали наибольшую ответственность за сохранность имущества, относящегося к перевозке
1 Константин Дунай - приказчик колымских зимовий (прим. авт.).
казны. Из документа следует, что таможенный целовальник лично участвовал во всех работах. Казну берегли и от прибылой воды: «А с вашею, великий государь, казною кости моржоваго рыбья зуба и з соболиною казною делали вы-мостки и жили до упалой воды». Летом казна переносилась под специальный навес «балаган», ответственным за ее хранение также был целовальник. Казна Курбата Иванова сгорела, и он в отписке (1665) якутскому воеводе Ивану Большому Голенищеву-Кутузову отмечает, что она находилась «на руках» у целовальника П. Афанасьева: «А на Дуванном песку поставлен был у нас балаган для вашей великих государей казны ясачной и костяной и покрыт был вашим великих государей кочевым парусом. А та ясачная соболиная и десятинной збор казна на руках была у анандырсково целовальника у Петра Афанасьева, и свои пожитченка в том же балагане были. И неведомо коими мерами тот балаган без лание загорелся, и ваша великих государей соболиная казна погорела» [18].
В документах упоминаются случаи, когда десятинный сбор производился параллельно и приказчиком, и целовальником. К примеру, казачий пятидесятник Петр Аксентьев докладывал (1671) якутскому воеводе князю Ивану Борятинскому, что «послал зборную соболиную ясачную ковымскую казну трех зимовей и той зборной казны . книги за руками. Да з десятником казачьим с Михаилом Колесовым послал . великого государя десятинную соболиную и денежную казну и той соболиной и денежной казне книги за рукою. Да . на том же коче послан морем в Якутцкой острог выборной целовальник торговой человек Иван Петров сын Лупанов великого государя з десятинного казною ратным людем на жалованье, а что у него, Ивана, десятинные казны збору с Ковымы реки, и тому збору у него, Ивана, книги с ним, с Иваном» [19]. В отписке говорится, что десятинная казна везлась по частям отдельно служилым человеком и целовальником. Каждый из них имел свои книги учета. Возможно, по какой-то причине приказчик собирал десятинную пошлину со служилых людей, а целовальник - с промышленных и торговых людей.
Таможенные целовальники доводили до воевод в Якутске сведения об обстановке в регионе, о факторах, способствующих или, наоборот, препятствующих получению денежной прибыли. Вот один из характерных примеров
такого доклада от таможенного целовальника Никифора Бобровского (1676): «Воеводе Он-дрию Афонасьевичю колымской таможенной целовальник Никифорко Дорофиев сын Бобровской челом бьет. В прошлом во 183 году послан, я, Никифорко, на Колыму реку в таможенные целовальники на перемену прежнему целовальнику Родиону Михайлову. И велено мне, Никифорку, на Ковыме реке собирать великого государя десятая пошлина с соболей и со всякой мяхкой рухляди и записные пошлины и указные с торговых и с промышленых и со всяких чинов людей. И в прошлом во 179 году с Колымы реки на коче морем многие торговые и промышленые люди лутчие вышли, да в прошлом же во 183 году через Камень и морем на коче, и в нынешном во 184 году через Камень и последние торговые и промышленые люди многие в Якутцкой острог вышли. И которая их мяхкая рухлядь с ними вышла, и с той их мяхкой рухляди великого государя десятую пошлину збирал прежней таможенной целовальник Родион Михайлов. А иные торговые и промышле-ные люди, которые промышляли по сторонным рекам, и многие голодною смертию померли, а иных иноземцы побили. А которые торговые и промышленые люди последние, невеликие еще на Колыме реке осталися, и те великими долги обдолжали и обнищали и в Якутцкой острог вытти им нечем. И Колыма река стала пуста, и на соболие промыслы за скудостью своею не ходят» [20].
Обратимся к рассмотрению особенностей службы служилых людей, выполняющих таможенные обязанности.
Несмотря на значительные полномочия, получаемые таможенными целовальниками в северо-восточном регионе, при разделении властных полномочий в документах они всегда именовались на втором месте после служилого начального человека. Даже если целовальники и не подчинялись формально руководителю экспедиции, зимовья или острога, они были вынуждены все-таки подспудно считаться с его мнением. Это отражает первостепенное положение поставленных якутскими воеводами управленцев, имеющих также и военный ресурс для осуществления своих целей. Иногда экспедиции служилых людей не имели в своем составе таможенных целовальников. В этом случае их обязанности возлагались на служилых
людей, руководящих отрядом, что достаточно детально прописывалось в наказных памятях.
Так, например, Михаил Стадухин, следуя наказной памяти (1647) якутского воеводы Василия Пушкина о поездке на р. Погычу, кроме стандартных для служилого человека обязанностей «ясачного и поминочного збору, для прииску и приводу вновь под государеву царскую высокую руку погыцких новых неясаш-ных тамошних землиц иноземцов», должен был «однолично» ведать сбором «всякой мяхкой рухляди», то есть получаемой в виде торговых сборов. Кроме того, его задачей было следить за промыслом моржовой кости, а именно:
- собирать десятую часть из добытой моржовой кости: «а будет на том острову уч-нут промышленные люди тот зверь моржа промышлять и у ково сколько на промыслу будет, и с тех людей имать на государя десятая лутчим же рыбьим зубьем»,
- отбирать лучшую моржовую кость в пользу государя, компенсируя ее стоимость по определенной цене, взяв деньги из пошлинных доходов: «А у ково будет на промыслу самой головной зверь голова, а в ней две кости добрые самые большие или дву голов четыре кости в пуд или трех или четырех голов, а в них восьм костей в пуд, и такова моржевого зверя вся кость рыбей зуб, записывая и оценя, имать на государя и присылать в Якуцкой острог; а им, промышленным людем, за тот моржевой ры-бей зуб давать по той цене из государевы казны деньги ж ис тамошних всяких пошлинных доходов, которые у них будут в зборе». В случае отсутствия денег предполагалось, что за нее заплатят из казны Якутского острога: «а будет в зборе в государеве казне денег у них не будет, и им о том писать; и тот моржевой рыбей зуб кость присылать в Якуцкой острог к воеводам к Василью Никитичю Пушкину с товарищи; и тем торговым и промышленным людям за ту кость рыбей зуб дадут из государевы казны деньги по той же цене, не задержав в Якуцком остроге» [21].
Служилые люди, имевшие право на таможенный сбор, держались за это право, не уступая его без соответствующего указа. Из отписки (1648) якутскому воеводе Василию Пушкину следует, что когда сын боярской Василий Власьев и целовальник Кирилл Коткин, не попавшие на службу на р. Колыму («и на море занесли ветры противные и до Колымы реки
не дошли, потому что путь поздной, и на море лед появился»), зимовали на р. Яна, приказчик Устьянского зимовья Кузьма Лошаков не позволил таможенному целовальнику Кириллу Кот-кину вмешиваться в какие-либо дела, связанные с таможенными сборами: «менял на море и на Яне на мяхкую рухлядь на товар торговой человек Семейка Шубин и с той мяхкой рухляди имал с них государеву десятую и перекупную пошлину на Яне реке Кузьма Лошаков, а оброк с торговых и промышленых людей имал он же, Лошаков. А приходя к нам в зимовье, говорил он, Козьма, по государеву указу: здешное де ме-стенко и всякие государевы дела мне, Куземке, велено ведать. И мы, Васька и Кирилко, на Яне реке в таможеной збор и в иные государевы ни в какие дела не вступались» [22].
Приведем еще один пример. Служилый человек Юрий Селиверстов, прибывший на р. Анадырь, имея также права на таможенный сбор «по наказной памете за государевою ленскою печатью и за дьячьею рукою», не смог добиться подчинения в выплате торговых пошлин от людей, возглавляемых С.И. Дежневым: «И яз, Юшко, перед ними, Семеном да Никитою, наказ государев прочитал, что мне, Юшку, велено на Анадыре реке ведать и десятая велено государева имать. И оне, Семен Дежнев да Микита Семенов, да Онисим Костромин, живут на тех реках самовольны и самовласны... И промеж собою оне, Семен, торгуют всякими товары и десятые государевы и перекупных пошлин не платят». Кроме торговых операций люди С.И. Дежнева не отдавали Ю. Селиверстову и десятую часть с добытой моржовой кости, хотя он пытался на нее претендовать. Он жаловался (1654) якутскому воеводе Ивану Акинфову, что Дежнева «товарищи на море, на коргу и замор-ную кость подле моря и на корге выбрали всю. И тое кости моржевово зуба набрали пудов ста з два и больши, по семи костей в пуд, да мелкие кости и обломков пуд с восьмдесят и больши. Да в нынешном же во 162 году оне же служилые, Семен Дежнев да Микита Семенов, и Онисим Костромин, пошли к морю с Анадыря реки на море в кочах кости брать заморные, брать мор-жевово зуба. И яз, Юшко, стал им говорить, что ты, Семен, к морю ходишь и заморную кость всю прибрал для своих нажитков, ни десятые государю с того промыслу не даете» [23].
Подобные разногласия происходили даже при смене одного приказчика другим. Так,
казачий десятник Пантелей Мокрошубов из Алазейского зимовья в челобитной (1651) якутскому воеводе Дмитрию Франсбекову обращал внимание на тот факт, что смененный им приказчик Иван Родионов не стал отчитывать перед ним сколько «у него государевы десятинные казны в зборе и . колько всяких приходов денег, и тех денег нам не отдал и налицо не показал же» [24]. Даже отправляясь в Якутск, И. Родионов, получивший от П. Мокрошубова соболей, собранных им с «десятинного збору ... с промыслу и с перекупных», только словесно известил нового приказчика о том, что же находится в его таможенном сборе. О чем со слов и было записано в приходные книги. Своей документации И. Родионов, видимо, не вел. Однако тот факт, что учетные документы могли не вестись, не всегда следует рассматривать как умышленные действия с целью сокрытия каких-либо доходов и расходов. Велика вероятность, что могло не быть грамотных людей или бумаги. Например, стрелецкий и казачий сотник А. Михайлов указал в отписке (1658) якутскому воеводе Михаилу Лодыженскому, что «на Омолоевы реки ясачных зборщиков ко кресту привести не почему и под наказной памятью нет. И со мною памяти и подъячево не послано, писать государево дело десятинных и таможенных книг неким» [25].
Важным фактором легитимности сбора таможенных пошлин служилыми людьми были подтверждающие данное право наказные грамоты, выданные им воеводой. Без этих грамот торговые и промышленные люди, вооруженные и имевшие обычно значительный численный перевес над служилыми людьми, могли платить или не платить «государеву долю» по своему усмотрению, в зависимости от решения своего схода и предводителей, так как формально любые требования руководителей служилых людей на этот счет могли расцениваться как самоуправство. Неподчинение же наказной грамоте ставило «государевых непослушиков» вне закона перед лицом государства, а не конкретного должностного лица на месте.
В этом смысле очень интересен документ, написанный в 1652 году на реке Яне приказчиком Фокой Самсоновым. В нем он отмечает, что прежний приказчик Борис Оноховский отказывался собирать пошлины, не имея наказной грамоты. Не действовали на него и уговоры служилых людей, говорящих, что прежний его
приказчик и целовальник собирал таможенные сборы и ему следует этим заниматься по старым наказам: «пришли на Яну реку торговые и промышленные люди четыре коча. На приезде их торговых и промышленых людей пятидесятник Борис Оноховской звал в ясашное зимовье и прошал у них проезжих грамот, почему де вы отпущены из Якутцкого острогу. И оне торговые и промышленые люди, говорили: дай де сроку, принесем. И после тово он, Борис, грамот у тех промышленных и торговых людей не имал и не прашивал, их не сматривал, ни оброку с них не имовал же, и то государево дело покинул просто. А служилые люди ему Борису говорили: зачем де ты, Борис, торговых и промышленых не осматриваешь, покинул де ты то государево дело просто. И он, Борис, говорил: вы де мне не указывайте, вас де яз не слушаю, вы де мне не товарищи, да и в указе де у меня не написано торговых и промышленных обыскивать . и на старые наказы не гляжу» [26].
В этом документе сообщается о том, что поскольку на р. Яне редко бывали люди, с которых взимались таможенные пошлины, функции целовальников наказами передавались приказчикам. Видимо, жалобы на Б. Оноховского достигли Якутска и власти поспешили прислать новый наказ, возлагая функции целовальника на Ф. Самсонова. Но и ему не удалось повлиять на ситуацию - торговые и промышленные люди всячески затягивали процесс выплаты пошлин и в итоге отказались совсем, в связи с чем Ф. Самсонов и жаловался в 1652 году в Якутск воеводе Дмитрию Франсбекову: «И как мне, Фочке, прислана наказная память, и яз, Фоч-ка, ноября в 10 день звал торговых и промыш-леных людей . в ясашное зимовье и говорил им: «покажите вы, торговыя и промышленныя, свои проезжие грамоты, почему отпущены из Якутцкого острогу и почему государево дело делать и оброк государю в казну с вас имать. И оне, торговыя и промышленныя люди, отказали: грамот де не покажем и учинилися сильны в том и во всем отказали. До нынешнего же 160 году, февраля в 17 день, я, Фочка, тех торговых и промышленных людей звал в ясашное зимовье и прошал у них государевых оброчных денег, с них и с покручеников их. И они, торговыя и промышленныя люди, говорили: дайте де сроку на неделю, мы де промыслим деньгами, а вы де приготовите отписи. И после тово в третий день те торговые и промышленные люди и с
покручениками своими пришли в ясашное зимовье и в том государеве оброке отказали» [26].
Необходимо отметить, что служилые люди, распоряжаясь деньгами, полученными от таможенных сборов, использовали их более свободно, так как им не приходилось согласовывать траты с таможенными целовальниками. Свои расходы казачий десятник Пантелей Мо-крошубов описывал (1651) якутскому воеводе Дмитрию Франсбекову таким образом: «А что у меня, ..., всяких государевых приходов денег, и тому книг приходных и расходных написать не успел и не посланы . Да купил я, холоп государев, на государевы приходные деньги для пущальницы аманацких кормов: восемь аршин холсту тонково, по полу полтине за аршин. Да я ж . нанял делать промышленых людей Рокит-ку да Ондрюшку Турпана на государев обиход, карбас трех сажень печатных: от дела дал пять рублев денег ...» [24].
В заключение приведем пример, как поступали в ситуации отсутствия в экспедиции целовальников и других должностных лиц, имевших право собирать пошлины. Торговый человек Анисим Костромин с партией промышленных людей и служилым Семеном Моторой отправились с р. Ковымы на р. Анандырь: «и к морю ходили и рыбья зубу кость промышляли». В экспедиции, вероятно, не было человека с полномочиями отбирать десятую часть добытой кости. Поэтому промышленники сами откладывали часть добычи. В отписке (1659) это специально отмечается: «и в твою государеву казну с того своего промыслу положили семнатцеть костей весом три пуда тритцать полдевяты гривенки», «из своего промыслишка, ис своих паев . тебе, государю, положили в казну дватцать восемь костей рыбья зубу весом четыре пуда ..., а тебе, государю, положили в казну изопча трит-цать пять костей, а весом шесть пуд тритцать одна гривенка» [27]. Вернувшись на р. Колыму «на ярманге с той с своей кости рыбья зубу платили мы, сироты твои, твою государеву десятую пошлину», то есть на уплату пошлины использовалась отложенная заранее кость. Остальная кость была отправлена в Якутск через Жиган-ское зимовье. Приказчик Андрей Булыгин принял ее и, «пересмотря с целовальником, записал и запечатал». Затем кость поступила в государственную казну, и за нее промышленным людям должны были выплатить по установленной цене.
На основании проведенного анализа можно сделать следующие выводы, касающиеся особенностей службы таможенных целовальников на северо-востоке России в XVII веке.
Наряду с другими первопроходцами из служилых, промышленных и торговых людей таможенные целовальники переносили все тяготы, связанные с открытием, присоединением и освоением нового региона с крайне тяжелыми для деятельности человека природными условиями. На службе они обычно взаимодействовали с приказчиком, представлявшим на месте государственную власть. Осуществляли сбор пошлин: десятинной, перекупной десятинной пошлины, записной, оброков, явчих и тому подобных. Отвечали за обеспечение хранения и средства доставки таможенной казны.
Кроме обычных сборов целовальники могли быть приставлены к делам, связанным со сбором, хранением и перемещением ясака, что можно рассматривать как одну из особенностей таможенного дела на северо-востоке России.
Доводили до воевод в Якутске сведения об обстановке в регионе, которая могла способствовать или препятствовать получению денежной прибыли. Служили на должности от года до нескольких лет. Годовой сбор в виде пушнины, моржовой кости, денег отправлялся в Якутск, часто в сопровождении смененного целовальника.
В среде первопроходцев (служилых, промышленных и торговых людей) таможенные целовальники имели очень высокий статус, который практически приравнивался к статусу приказчика как представителя государственной власти на местах. «Важность» человека, занимавшего должность целовальника, для государства объясняется высокой прибылью, получаемой от сбора таможенных пошлин, иногда в несколько раз превышавшей прибыль от сбора ясака.
При отсутствии в экспедиции служилых людей таможенных целовальников, их обязанности возлагались на руководящего отрядом, что достаточно детально прописывалось в наказных памятях.
Служилые люди, имевшие право на таможенный сбор, держались за это право, не уступая его без соответствующего указа даже прибывшим таможенным целовальникам.
Важным фактором легитимности сбора таможенных пошлин служилыми людьми были
подтверждающие данное право наказные грамоты, выдаваемые им воеводой. Без этих грамот торговые и промышленные люди могли платить или не платить «государеву долю» по своему усмотрению, в зависимости от решения своего схода и предводителей.
Служилые люди распоряжались деньгами, полученными от таможенных сборов, более свободно, так как им не приходилось согласовывать эти траты с целовальниками. В исторических документах зафиксированы моменты, когда сбор десятинной пошлины осуществлялся параллельно таможенным целовальником и приказчиком.
При отсутствии таможенного целовальника или другого человека, наделенного полномочиями отбирать десятую часть добытой кости, промышленники сами откладывали десятую часть добычи, принадлежавшую государству.
Авторы не претендуют на полноту проведенного анализа. Для более полной и объективной картины необходимо дополнительно исследовать неопубликованные архивные материалы, которые, к сожалению, по-прежнему не введены в научный оборот. Однако данные, приведенные в статье, могут представлять интерес для преподавателей гуманитарных дисциплин, студентов, а также всех интересующихся историей становления таможенной службы России.
Библиографический список
1. Окладников А.П. История Сибири с древнейших времён до наших дней. В 5 тт. Т. 2. Сибирь в составе феодальной России. Л.: Наука, 1968. 458 с.
2. Шумилов М.М. История таможенного дела России, IХ-ХVII вв.: дис. ... д-ра. ист. наук. СПб., 2000. 534 с.
3. Балковая В.Г. Таможенная служба в системе управления российского государства в XVI-XVШ вв. / науч. ред. Н.А. Беляева. Владивосток: РИО Владивостокского филиала Российской таможенной академии, 2011. 280 с.
4. Челобитная торговых людей Богдана Евдокимова и Петра Иванова Волынкина якутскому воеводе П. П. Головину, о предоставлении им «вожжа» на судно до реки Индигирки // Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. Сборник документов о великих русских географических открытиях на северо-востоке Азии в XVII веке / сост. М.И.Белов. Л.: Изд-во Главсев-морпути, 1949. Док. 3.
5. Из челобитной ленского казака Семена Иванова Дежнева царю Алексею Михайловичу о своих походах на северо-восточные сибирские реки с просьбой выдать денежное и хлебное жалованье // Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. Сборник документов о великих русских географических открытиях на северо-востоке Азии в XVII веке / сост. М.И.Белов. Л.: Изд-во Главсевморпути, 1949. Док. 45.
6. Из наказной памяти якутского воеводы Василия Пушкина сыну боярскому Василию Власьеву и целовальнику Кириллу Коткину о поездке на реку Колыму // Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. Сборник документов о великих русских географических открытиях на северо-востоке Азии в XVII веке / сост. М.И.Белов. Л.: Изд-во Главсевморпути, 1949. Док. 12.
7. Ремезов С.У. Краткая сибирская летопись (Кунгур-ская). СПб.: тип. Ф.Г.Елконского, 1880.
8. Отписка якутского пятидесятника Ивана Кожина и таможенного колымского целовальника Любима Казанца, посланных на реку Колыму, якутскому воеводе Михаилу Лодыженскому о том, что они потерпели крушение в Омолоевой губе // Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. Сборник документов о великих русских географических открытиях на северо-востоке Азии в XVII веке / сост. М.И.Белов. Л.: Изд-во Главсевморпути, 1949. Док. 83.
9. Отписка якутского казака Ивана Овчинникова и целовальника Василия Горбова, посланных на Индигирку реку, якутскому воеводе Михаилу Лодыженскому о крушении их судна в Омолоевой губе // Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. Сборник документов о великих русских географических открытиях на северо-востоке Азии в XVII веке / сост. М.И.Белов. Л.: Изд-во Главсевморпути, 1949. Док. 84.
10. Челобитная якутского сына боярского Ивана Жегло-ва о плавании на реку Индигирку и гибели «на тундре» его сына Степана Жеглова // Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. Сборник документов о великих русских географических открытиях на северо-востоке Азии в XVII веке / сост. М.И.Белов. Л.: Изд-во Главсевморпути, 1949. Док. 111.
11. Отписка казачьего пятидесятника Ивана Реброва и таможенного целовальника Василия Клеунова якутскому воеводе Ивану Акинфову о прибытии их на Колыму, о сборе ясака, о принятии на государеву службу охочих торговых людей и о других делах // Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. Сборник документов о великих русских географических открытиях на северо-востоке Азии в XVII веке / сост. М.И.Белов. Л.: Изд-во Главсевморпути, 1949. Док. 80.
12. Отписка с реки Колымы таможенного целовальника Василия Клеунова якутскому воеводе Ивану Акинфо-ву об отсылке по морю в Якутск «десятой пошлины», собранной им на устье Лены в 152 и в 153 годах // Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. Сборник документов о великих русских географических открытиях на северо-востоке Азии в XVII веке / сост. М.И.Белов. Л.: Изд-во Главсевморпути, 1949. Док. 81.
13. Челобитная царю Михаилу Федоровичу ленского служилого человека Семена Иванова Дежнева о «воровстве» служилого человека Герасима Анкудинова // Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. Сборник документов о великих русских географических открытиях на северо-востоке Азии в XVII веке / сост. М.И.Белов. Л.: Изд-во Главсевморпути, 1949. Док. 31.
14. Отписка якутскому воеводе Василию Пушкину колымских приказного сына боярского Василия Власьева и целовальника Кирилла Кошкина о сборе таможенной пошлины и о пересылке ее на Лену с служилыми, торговыми и промышленными людьми, с приложением именной росписи провожатым // Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. Сборник документов
о великих русских географических открытиях на северо-востоке Азии в XVII веке / сост. М.И.Белов. Л.: Изд-во Главсевморпути, 1949. Док. 68.
15. Отписка индигирского приказного человека Лазаря Савина Аргунова якутскому воеводе Михаилу Ладыженскому о сборе и пересылке в Якутск государевой соболиной казны с казаком Андреем Цыпандиным // Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. Сборник документов о великих русских географических открытиях на северо-востоке Азии в XVII веке / сост. М.И.Белов. Л.: Изд-во Главсевморпути, 1949. Док. 95.
16. Расспросные речи казака Ивана Перфирьева о его службе и походах на реках Алазее и Колыме // Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. Сборник документов о великих русских географических открытиях на северо-востоке Азии в XVII веке / сост. М.И.Белов. Л.: Изд-во Главсевморпути, 1949. Док. 101.
17. Из челобитной тобольского сына боярского Курбата Иванова, поданная якутскому воеводе Ивану Большому Голенищеву-Кутузову, о привлечении к суду колымского приказного человека Григория Татаринова, задержавшего отправление на Лену государевой «костяной казны» // Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. Сборник документов о великих русских географических открытиях на северо-востоке Азии в XVII веке / сост. М.И.Белов. Л.: Изд-во Главсевморпути, 1949. Док. 112.
18. Из отписки казачьего пятидесятника Петра Аксентье-ва якутскому воеводе князю Ивану Борятинскому о посылке из трех зимовий реки Колымы ясачных соболей, десятинной казны и денег с книгами и о другом // Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. Сборник документов о великих русских географических открытиях на северо-востоке Азии в XVII веке / сост. М.И.Белов. Л.: Изд-во Главсевморпути, 1949. Док. 123.
19. Отписка колымского таможенного целовальника Никифора Бобровского Якутскому воеводе Андрею Барнешневу о том, что большинство торговых и промышленных людей раньше уехало с реки Колымы в якутский острог, а оставшиеся обдолжали и обнищали // Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. Сборник документов о великих русских географических открытиях на северо-востоке Азии в XVII веке / сост. М.И.Белов. Л.: Изд-во Главсевморпути, 1949. Док. 124.
20. Из наказной памяти якутского воеводы Василия Пушкина казаку Михаилу Старухину о поездке на реку Погычу (Анадырь) и о промысле кости «рыбей зуб» на острове, лежащем против этой реки // Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. Сборник документов о великих русских географических открытиях на северо-востоке Азии в XVII веке / сост. М.И.Белов. Л.: Изд-во Главсевморпути, 1949. Док. 13.
21. 21. Из отписки сына боярского Василия Власьева и целовальника Кирилла Кошкина якутскому воеводе Василию Пушкину с товарищами о своем пути на Колыму и приключениях на море // Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. Сборник документов о великих русских географических открытиях на северо-востоке Азии в XVII веке / сост. М.И.Белов. Л.: Изд-во Главсевморпути, 1949. Док. 18.
22. Из отписки якутского служилого человека Юрия Селиверстова с Анадыря якутскому воеводе Ивану Акинфову о переходе через «Камень» на Анадырь,
приходе в русское зимовье и обнаружении служилых и промышленных людей во главе с Семеном Ивановым Дежневым и Никитой Семеновым // Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. Сборник документов о великих русских географических открытиях на северо-востоке Азии в XVII веке / сост. М.И.Белов. Л.: Изд-во Главсевморпути, 1949. Док. 35.
23. Отписка казачьего десятника Пантелея Мокрошубова якутскому воеводе Дмитрию Франсбекову о путешествии из Якутска до Алазейского зимовья и др. // Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. Сборник документов о великих русских географических открытиях на северо-востоке Азии в XVII веке / сост. М.И.Белов. Л.: Изд-во Главсевморпути, 1949. Док. 70.
24. Из отписки стрелецкого и казачьего сотника Амоса Михайлова якутскому воеводе Михаилу Лодыжен-скому о трудностях путешествия на Анадырь и о вынужденной остановке в Омолоевой губе // Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. Сборник документов о великих русских географических открытиях на северо-востоке Азии в XVII веке / сост. М.И. Белов. Л.: Изд-во Главсевморпути, 1949. Док. 94.
25. Из отписки устьянского приказчика Фоки Самсонова с товарищами якутскому воеводе Дмитрию Франсбе-кову о том, что приехавшие по морю на Яну промышленные и торговые люди, подученные Борисом Оно-ховским, отказываются платить пошлины // Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. Сборник документов о великих русских географических открытиях на северо-востоке Азии в XVII веке / сост. М.И. Белов. Л.: Изд-во Главсевморпути, 1949. Док. 74.
26. Челобитная торгового человека Анисима Костроми-на с товарищами с просьбой об уплате за моржовую кость // Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. Сборник документов о великих русских географических открытиях на северо-востоке Азии в XVII веке / сост. М.И.Белов. Л.: Изд-во Главсевморпути, 1949. Док. 96.
