CC BY
123
Канищев Вл.В.
(Тамбов)
УДК 947
ТАМБОВСКОЕ ВОССТАНИЕ 17-19 ИЮНЯ 1918 Г. КАК ПРОЯВЛЕНИЕ
ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ
На основе известных и вновь выявленных фактов автор рассматривает тамбовский антисоветский мятеж лета 1918 г. как проявление непримиримой вооруженной борьбы отдельных групп жителей Тамбова, окрестного населения, «внешних сил», характеризует его в качестве одного из первых актов Гражданская война в России, развернувшейся именно в мае-июне 1918 г. В статье анализируется процесс постепенного втягивания в вооруженное восстание против Советской власти мобилизованных в Красную Армию крестьян, отдельных воинских частей, некоторых групп городского населения, особенно недавних офицеров Российской императорской армии. Подчеркивается, что первоначальному размаху восстания в определенной мере способствовала нейтральная позиция наиболее крупных местных отрядов рабочего класса. Специально выделен сюжет об оттеснении от руководства мятежом эсеров и заменой их представителями крайне правых офицеров, что не раз повторялось в разных эпизодах Гражданской войны в России и в очередной раз доказывает бесперспективность «третьего пути» в гражданских войнах. Вместе с тем автор утверждает о том, что контрреволюционные настроения крестьянства и большинства городских средних слоев оказались неустойчивыми, а сил одних только офицеров было недостаточно для противостояния советским вооруженным отрядам, особенно так называемым интернационалистам. В статье проводится мысль о том, что в ходе подавления тамбовского восстания проявилась крайняя жестокость, свойственная времени Гражданской войны. Особо отмечается переход на позиции решительной и жесткой борьбы с врагами Советской власти еще недавно «мягких» лидеров тамбовских большевиков Б.А. Васильева и М.Д. Чичканова, что вело к ужесточению Гражданской войны в губернии.
Ключевые слова: Гражданская война, антисоветские восстания, крестьянство, рабочий класс, городские средние слои, солдаты, офицеры.
On the basis of the known and newly discovered facts, the author considers Tambov antiSoviet revolt of the summer of 1918 as a manifestation of the irreconcilable armed struggle of certain groups of Tambov residents, the surrounding population, "external forces", characterizes it as one of the first acts of the Civil war in Russia, which unfolded in May-June 1918. The article analyzes the process of gradual involvement in the armed uprising against the Soviet power mobilized in the Red Army peasants, individual military units, some groups of the urban population, especially recent officers of the Russian Imperial army. It is emphasized that the neutral position of the largest local groups of the working class contributed to a certain extent to the initial scope of the uprising. At the same time, the author argues that the counterrevolutionary sentiments of the peasants and the majority of the urban middle strata turned out to be unstable, and the forces of the officers alone were not enough to confront the Soviet armed groups, especially the so-called internationalists. The article suggests that during the suppression of the Tambov uprising extreme cruelty, peculiar to the time of the Civil war, was manifested. Emphasizes the transition to the position determined and hard struggle with the enemies of the Soviet power more recently "soft" leaders of the Bolsheviks in Tambov, B.A. Vasiliev, M.D. Chichkanova, which led to a tightening of the Civil war in the province.
Keywords: Civil war, anti-Soviet revolts, peasants, working class, urban middle classes, soldiers, officers.
ГЮ1: 10.24888/2410-4205-2018-15-2-124-131
Первая попытка раскрыть особенности тамбовского мятежа была предпринята более 20 лет назад [11]. Показывался трагизм произошедшей конфронтации жителей одного города, но все-таки недостаточно акцентировалось внимание на том, что эти события стали одним из проявлений Гражданской войны в Тамбовской губернии, да и в Центральной России в целом.
Мы предполагаем еще основательней взглянуть на тамбовский мятеж лета 1918 г. как акт противостояния внутри российского общества, как проявление «войны всех против всех». В последнее время все чаще выявляются факты, свидетельствующие о непримиримой вооруженной схватке отдельных групп жителей Тамбова, окрестного населения, «внешних сил» в ходе июньских событий, которые подпадают под понятие Гражданская война.
Как ни странно, фактическим инициатором восстания в городе Тамбове 17 июня 1918 г. стало крестьянство. В этот день в Тамбов, уездный центр, явились тысячи крестьян, вызванных на призыв в Красную армию. После окончания Первой мировой войны и особенно проведенного весной 1918 г. передела между крестьянскими общинами помещичьих, казенных и других земель, появления дополнительных стимулов хозяйствования крестьяне явно не хотели идти на военную службу. Настроения, выраженные в бумбарашевской песне «Наплевать, наплевать, надоело, воевать» или в словах песни Д. Бедного «Не ходил бы ты, Ванек, во солдаты», были совершенно реальными. Другое дело, что в силу особенностей крестьянского менталитета такие настроения не всегда вырывались наружу. Тамбовские историки уже подчеркивали, что протестная активность крестьянства обычно проявлялась в условиях слабости власти [7, с. 146-155].
Весьма удачно, на наш взгляд, крестьянское «кредо» эпохи Гражданской войны сформулировал устами своих героев очевидец тамбовских событий, писатель Б. Дальний. В его произведении «Романтическая история» один из крестьян-повстанцев рассуждает: «Я бы теперь все эти города пожег! ...Беспокойство одно от этих городов, вот что, все войны от них. Не дают городские сельским людям спокойно жить...» [6, с. 57].
Говоря современным научным языком, можно назвать такие рассуждения отражением социокультурного раскола между модернизированным городом и во многом еще традиционной деревней. Весьма очевидно и конкретно этот раскол проявился в том, что уже к концу первого дня восстания крестьяне реализовали свое «кредо», отбившись от городских военкоматовских властей, призывавших их на непонятную им войну, и разошлись по домам.
Однако логика Гражданской войны делала этот раскол еще шире. В первый же день восстания начались столкновения «классового» характера внутри самого крестьянства. Несколько крестьян близкой к Тамбову Беломестно-Двойневской волости впоследствии вспоминали о том, что «кулацкие» элементы призывников из этой волости уже в Тамбове начали «разборки» с мобилизованными земляками - сторонниками Советской власти [11, с. 100-101]. Так что можно говорить об июньских событиях 1918 г. в Тамбове и как о начале Гражданской войны в сельской среде.
Вполне вероятно, что на настроения тамбовских крестьян воздействовали не только общероссийская социально-политическая ситуация, но и конкретные местные обстоятельства. Конечно, крестьяне-призывники знали о «грозных» пунктах приказа Тамбовской губернской военной коллегии от 12 июня 1918 г. В частности, в 3-м пункте этого приказа говорилось: «Каждый призываемый должен иметь при себе хлеба на десять дней и должен взять из дома все, что может: вооружение, снаряжение, обмундирование и белье; за все принесенное при приемке на сборных пунктах будет уплачено, согласно существующей расценке» [9].
Если этот пункт мог вызвать только сомнение крестьян в готовности советских военных властей оплатить понесенные призывниками натуральные расходы, то 6-й пункт документа звучал просто устрашающе: «Каждый, не исполнивший этого приказа, будет объявлен предателем, противником Революции и врагом народа, и состоящим вне закона. Такие лица подлежат немедленному аресту и преданию суду Военно-революционного трибунала, а их имущества подлежит конфискации» [9].
События дня явки призывников 17 июня показали почти полную неготовность Тамбовского уездного военкомата к приему мобилизованных. В такой ситуации противникам Советской власти, прежде всего эсерам, несложно было сагитировать крестьян-призывников на протестное выступление. Протест сразу приобрел вооруженный характер.
Важно отметить, что в условиях начавшегося мятежа тамбовские советские власти не могли опереться на местный рабочий класс. Даже наиболее крупный отряд рабочих Пригородного порохового завода заволновался после объявления мобилизации. Видимо, волнения были серьезными. Не случайно губвоенком K.M. Волобуев получил от кого-то из заводских большевиков просьбу прислать советский вооруженный отряд [4, д. 133. л. 139].
Первоначальному успеху мятежа, возможно, способствовал и нейтралитет крупного отряда железнодорожников Тамбова [11, с. 123-124].
События 17 июня 1918 г. развивались по классической схеме восстаний времен Гражданской войны. В накаленной и подогреваемой антисоветскими агитаторами атмосфере «простые» недовольства призывников переросли в вооруженное восстание с широким кругом участников. Многие очевидцы позже сообщали, что события в центре Тамбова быстро приобрели характер перестрелки [11, с. 89]. Вместе с тем были очевидны и организованные военные действия. Вокруг советского штаба «Колизея» (от названия кинотеатра в здании бывшего Дворянского собрания) была выставлена вооруженная охрана с пулеметами, а к зданию двигались уже грамотно сорганизованные колонны повстанцев [11, с. 90-92]. Апогеем боевых в прямом смысле слова действий повстанцев стали залпы двух артиллерийских орудий. После этого защитники Советской власти сдались, были арестованы и отправлены в тюрьму.
Первоначальному успеху мятежа способствовало и то, что помимо мобилизованных крестьян, в борьбу с оружием в руках включились некоторые красноармейцы и часть городских жителей.
Поддержка красноармейцами повстанцев вполне объяснима. В рядах первых социалистических полков домобилизационного периода оказалось немало случайных с точки зрения преданности Советской власти людей. В основном это были не добровольцы, а в силу обстоятельств оставшиеся на службе солдаты запасных полков старой армии, которые зачастую автоматически усилиями большевистских комиссаров и солдатских комитетов в первые месяцы 1918 г. провозглашались социалистическими. Несложно представить, что материальное положение солдат таких полков в условиях становления новой власти было неустроенным, и это вызывало недовольство военнослужащих. В Тамбове такое недовольство особенно проявилось в рядах солдат 1-го пехотного социалистического полка.
Но можно предположить, что причина конфликта была глубже. В частности, предстоит выяснить, дкакова доля латышей в составе этого полка. Именно «красные латыши», во многом являвшиеся фактически наемниками Советской власти, могли диктовать этой власти свои условия. Не знаем мы пока и того, как оказавшиеся в Тамбове «цивилизованные» латыши относились к местным «диким» русским. Мы знаем единичных представителей просоветских латышей в Тамбове. В частности, в документах упоминаются Г.И. Мейснер, служивший в одном из полков тамбовского гарнизона еще в 1917 г. и тогда же вступивший в партию большевиков, боец 1-го тяжелого
артиллерийского дивизиона И. Пуце и некоторые другие [11, с. 111, 114]. В воспоминаниях С.В. Евгенова отмечалось, что «призрак «карающих латышей» носился над городом в первый же день восстания» [14].
Определенным раздражителем мог стать и тот факт, что во главе Тамбовского военкомата оказался латыш Арвид Бедейц, неопытный юноша, как назвал его направленный на укрепление военного комиссариата Тамбовского уезда большевик М.Г. Колосов [13, с. 34-35]. Несложно представить, как отнеслись тамбовские мужики к юноше «инородцу», собравшемуся отправить их на непонятную войну.
Участие в Тамбовском восстании 17-19 июня 1918 г. представителей городского населения, главным образом, средних слоев, тамбовские историки объясняли тем, что в первые месяцы своего правления органы Советской власти в Тамбове провели немало революционных мероприятий, сильно ущемивших интересы имущих слоев города [10].
По понятным причинам ударной силой тамбовской контрреволюции выступили бывшие офицеры российской императорской армии. Не случайно в советских статьях и брошюрах долгое время события 17-19 июня назывались «офицерским мятежом». Воинственные настроения против Советской власти молодых офицеров и близких им по духу представителей высших и средних городских слоев Тамбова проявились еще в самом начале 1918 г. Такие настроения особенно подробно описал близкий к таким кругам по жизни, но не разделявший их взглядов будущий советский писатель Б. Дальний [6].
В тот период такой настрой не смог реализоваться. Печально известный тамбовский «ударный батальон», в основном состоявший из офицеров, в конце января 1918 г. был разоружен революционными отрядами практически «без единого выстрела» [8, с. 15-16, 51; 5, д. 1769, л. 20].
Но воинственный запал «ударников» не пропал. Бывший предводитель прапорщик Леонов оказался одним из лидеров июньского восстания 1918 г. Вполне возможно, что он втянул в мятеж своих друзей из бывших «ударников».
В Тамбове, может быть, впервые проявилось размежевание в антисоветском лагере между социалистами и крайними правыми, что в последующие месяцы и годы произошло на разных участках Гражданской войны. Конкретно это проявилось в том, что назначенного Городской управой после победы восставших комендантом Тамбова поручика-социалиста А.Т. Кочаровского вскоре сменил представитель правых кругов боевой генерал С.И. Богданович. При этом «переворот» произошел вполне демократическим путем. Новый комендант города и командующий вооруженными силами повстанцев был назначен решением кадетского большинства Тамбовской городской думы.
Дальнейшая судьба А.Т. Кочаровского после мятежа неизвестна. Также исчез из поля зрения и другой офицер - участник восстания из эсеров П.Г. Булатов. Он не был противником идеи Советов, в 1917 г. входил в состав Тамбовского городского совета рабочих и солдатских депутатов, возглавлял советскую милицию. Его участие в мятеже, видимо, было связано с отстранением от должности весной 1918 г. новым «диктаторским» руководством Совета из левых эсеров и большевиков. Деятельность этих правых эсеров была типичным проявлением поиска «третьей линии», которая в условиях Гражданской войны оказалась бесперспективной. Видимо, поэтому А.Т. Кочаровский и П.Г. Булатов после июня 1918 г. «не всплыли» ни в советских, ни в белогвардейских документах.
Типичным проявлением Гражданской войны в ходе Тамбовского восстания стала смена политических настроений отдельных слоев и групп населения Мы уже показали, как отошли от участия в мятеже крестьяне, решившие свой вопрос об антимобилизации. В монографии о мятеже подробно рассказано о том, как проявили контрреволюционную неустойчивость городские средние слои [11].
Уже на второй день восстания выяснилось, что мятежников поддержала только часть красноармейцев 1-го пехотного социалистического полка. Изначально расколотым оказался находившийся в стадии формирования 2-й пехотный социалистический полк. 1-й
Тамбовский конный социалистический полк, несмотря на сильную агитацию в его рядах повстанческих лидеров, сразу и твердо занял нейтральную позицию.
Очень трудно разобраться с истинными настроениями красноармейцев, участвовавших в подавлении тамбовского антисоветского восстания. В своих последующих воспоминаниях, написанных много лет спустя в идеологических условиях советского времени, они заявляли об изначальной верности большевикам, изливали чувство классовой ненависти к белогвардейцам. Привлекая другие, скупые на эмоции документы, можно утверждать, что хотя бы отдельные группы солдат тамбовских социалистических полков (и пехотных, и кавалерийского), особых советских отрядов 1819 июня приняли участие в подавлении Тамбовского восстания.
Особую роль в ликвидации антисоветского мятежа сыграл «иностранный фактор». Во многих документах в качестве защитников Советской власти упоминаются служившие в разных социалистических и интернациональных отрядах уже упоминавшиеся латыши, а также бывшие пленные поляки, чехи, словаки, венгры, немцы.
Опять-таки в соответствии с традиционной логикой Гражданской войны во второй день Тамбовского восстания стало меняться настроение местного рабочего класса, который первоначально лояльно отнесся к повстанцам. Можно согласиться со словами лидера тамбовских большевиков Б.А. Васильева, который после подавления восстания в докладе в НКВД сообщал, что на рабочих сильное впечатление произвели факты полного разгрома мятежниками профсоюзов и комиссариата труда [3, д. 133, л. 135]. Эти организации были реальными «революционными завоеваниями», хотя как-то защищавшие интересы рабочего класса в условиях безработицы и хозяйственного кризиса.
Рабочие, как и многие другие городские «обыватели», быстро поняли неспособность повстанческих власти оградить население города от грабежей и населения. Горожане стали создавать отряды самообороны.
Обобщая, можно сказать, что население Тамбова стремилось уйти от жесткого противостояния, хотело защищать только себя. Это известное явление любой Гражданской войны.
Конечно, в процессе «контрпереворота» в Тамбове проявлялось немало стихийности. Понятно, что без определенного уровня организации «одолеть» профессионально сплоченных и тактически грамотных офицеров было маловероятно. Скорее всего, в тамбовских событиях лета 1918 г., как и во всех процессах Гражданской войны во внутренних районах Советской России, сказалось количественное преобладание сторонников Советской власти из самых «низов» и средних слоев общества, которые смогли создать массовую антисоветскую базу. Ведь по тем же причинам неудачными оказались летние восстания в Ярославле, Муроме, да и некоторых уездных городах Тамбовской губернии.
Считаем уместным напомнить слова председателя Совнаркома РСФСР В.И. Ульянова-Ленина, который о тамбовском и подобных ему восстаниях лета 1918 г. писал: «...когда восстание подобного рода поднималось, когда охватывало местность, где нельзя было вызвать на помощь иностранные штыки, как это было в Саратове, Козлове, Тамбове, власть помещиков и капиталистов и их друзей ...измеряла продолжительность своего существования днями, если не часами» [12, с. 444].
В тамбовских событиях, как раз наоборот, «иностранные штыки» оказались на стороне Советской власти. Указание на подобные факты историографически важно тем, что в условиях Гражданской войны заметную роль сыграла не только иностранная интервенция врагов Советской власти, о которой вслед за лидерами большевиков очень много писали советские историки, но и явления обратного свойства, связанные с «интернационалистами», выступавшими в защиту Советской власти.
Как и «положено» в условиях Гражданской войны, во многом случайными оказались жертвы подавления Тамбовского восстания. Уже писалось о том, что
большинство из опубликованного списка расстрелянных в начале июля 1918 г. мятежников не было известными в городе людьми [11].
Это, вероятнее всего, было проявлением свойственной временам Гражданской войны «скорой расправы» без суда и следствия. Такой же «беспорядочный» характер имели массовые расправы над разбегавшимися из Тамбова офицерами-мятежниками и другими бывшими офицерами, не участвовавшими в мятеже, но боявшимися, что их накажут как «золотопогонников». Точное количество уничтоженных офицеров установить невозможно. Источники называют сотни человек. Но из контекста документов видно, что в этих свидетельствах рядовых «обывателей» срабатывала русская поговорка «от страха глаза велики». В Тамбове всего проживало несколько сотен офицеров. Многие из них продолжали жить в городе.
Изучение материалов мятежа показало, что в поле зрения советских следователей попало всего несколько десятков представителей бывшего офицерства российской императорской армии. При этом часть из них, как определило следствие, не участвовало в восстании, а большинство из тех, чье участие было доказано, не понесло суровых наказаний. Для понимания социально-психологической природы Гражданской войны существенно то, что уже в первый день Тамбовского восстания прозвучали фразы, отразившие понимание населением города братоубийственного характера любого жесткого столкновения внутри общества. Уже среди мобилизованных шли разговоры о прекращении вооруженных столкновений в Тамбове 17 июня. Служащий советской артиллерийской мастерской М.В. Тарасенок, сдерживая попытки взбунтовавшихся крестьян-призывников захватить оружие, говорил им: «...не идите на своих братьев рабочих, не проливайте братской крови» [11, с. 86, 88].
Но проявлялись и противоположные тенденции. Настроения офицеров, которые настроились дальше вести решительную борьбу с Советской властью, весьма ярко выразил C.B. Вакар. «Нервно потрясенный, бездомный, но не сдавшийся врагу и не отказавшийся от продолжения борьбы за Родину, - писал офицер в воспоминаниях, - я получил приют в Воронеже в доме моих близких и дорогих людей». Он вскоре оказался в составе Добровольческой армии А.И. Деникина [1].
С советской стороны, напротив, усилилась решительность в защите «диктатуры пролетариата». «Мягкие» еще в начале 1918 г. лидеры тамбовских большевиков Б. А. Васильев и М.Д. Чичканов, а также бывший тамбовский умеренный социал-демократ, а летом 1918 г. нарком почт и телеграфов РСФСР В.Н. Подбельский после Тамбовского восстания стали «твердыми» защитниками Советской республики.
После июньского восстания они стремились предотвратить новые вспышки Гражданской войны в регионе. Уже в июле губернские власти послали в окрестные села специальные отряды для изъятия оружия у крестьян. В.Н. Подбельский был направлен в Тамбов для «идейного разоружения» служащих губернской почтово-телеграфной конторы, многие из которых подозревались в участии в Тамбовском восстании или сочувствии мятежникам. В результате деятельности Подбельского в Тамбове значительная часть почтово-телеграфных служащих была уволена. Вряд ли эти люди в условиях безработицы пополнили ряды сторонников Советской власти.
Председатель Тамбовского губисполкома М.Д. Чичканов летом 1918 г. докладывал в НКВД о закрытии кооперативного товарищества офицеров, которые подозревались в участии в июньском восстании [2, д. 139, лл.47-58]. Возможно, речь шла о том же кооперативе, о котором впоследствии писал в воспоминаниях тамбовский журналист C.B. Евгенов, подозревавший офицеров-кооператоров в зарабатывании средств для Белой армии [8, с. 64].
Через год М.Д. Чичканов сам стал жертвой Гражданской войны. В 1919 г. он снят с должности за провал обороны Тамбова во время рейда К.К. Мамонтова. Осенью того же года Чичканов, будучи частным лицом, погиб на охоте в районе р. Ворона. Официальных
данных о причине гибели нет. Но уже тогда время возникло подозрение в том, что бывшего председателя губисполкома убил кто-то из членов «боевой дружины» A.C. Антонова, осуществлявшей в конце 1918 - первой половине 1920 гг. индивидуальный террор против большевиков и советских работников. Вполне вероятно, что убийство М.Д. Чичканова было актом возмездия за подавление народных выступлений, в том числе Тамбовского восстания 17-19 июня 1918 г., в котором участвовал Д.С. Антонов, а возможно, и другие члены дружины его старшего брата.
Вступивший летом 1918 г. на путь жестокой борьбы с врагами пролетарской диктатуры Б. А. Васильев с точки зрения логики Гражданской войны не случайно в 1921 г. оказался членом Полномочной комиссии ВЦИК по борьбе с бандитизмом в Тамбовской губернии. Возможно, его участие в этой борьбе было и проявлением личной мести антоновцам за убийство М.Д. Чичканова и других товарищей по партии. Получается, что большевики, как и их противники, сами подогревали накал Гражданской войны.
Интересна многослойная оценка Тамбовского восстания, которая содержится в воспоминаниях рядового современника июньских событий 1918 г., в ту пору выпускника Тамбовской мужской гимназии (выпустился в мае) М.И. Шепелева. [15, с. 39-41]. В воспоминаниях, написанных для семьи, человеком, немало пострадавшим от разных репрессий, но крепко «обработанным» советской пропагандой, Тамбовское восстание июня 1918 г. называется «генерало-офицерской авантюрой» [15, с. 40].
Характерно для советского времени отношение мемуариста к жертвам мятежа: «Закономерно, что после ликвидации офицерского путча многие его участники были расстреляны». Далее в воспоминаниях перечисляются имена расстрелянных знакомых Шепелеву (выходцу из городских низов) гимназистов-сыновей торговцев, заводчиков, помещиков. По-советски громко звучат слова мемуариста: «Они погибли от руки пролетарской Немизиды, вступив в бой с советской властью в надежде вернуть отнятые у их отцов фабрики и поместья, дома, магазины, чины и звания - все, что давало возможность в таком еще недавнем прошлом пользоваться благами жизни» [15, с. 41].
Вместе с тем в воспоминаниях М.И. Шепелева явно проступает здравый смысл и сочувствие жертвам: «Но многие горячие головы пропали зря, ни за грош. Подхваченные бурным потоком событий, ввязались в драку, как бездумные попутчики буржуазии, разные скороспелые прапорщики, сорокарублевые чиновники, сельские учителя, копеечные торговцы и прочая мелюзга, обиженные рабоче-крестьянской властью по мелочам. Оказавшись в одном стане с идейными, заклятыми врагами революции, глупцы отдали жизнь за чуждые им интересы» [15, с. 41].
Отразились в воспоминаниях и обывательские сплетни. В частности, М.И. Шепелев приводит факт расстрела простого парня В. Дрожжина, не имевшего отношения к июньским событиям. Его, по разговорам, расстреляли якобы на основании ложного доноса сотрудницы ЧК, отомстившей за порванную парнем интимную связь с ней [15, с. 41]. Думается, такая многослойная историческая память о тамбовских событиях - во многом типичное явление советского общества. И его должны учитывать профессиональные историки.
Список литературы
1. Вакар C.B. Наша генерация, рожденная в конце прошлого столетия. М.: Б.и., 2000. 36 с.
2. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф.393. Оп.1.
3. ГА РФ. Ф.393. Оп.З. Д.]33. Л. 135.
4. Государственный архив социально-политической истории Тамбовской области (ГАСПИТО). Ф.382. Оп.1.
5. Государственный архив Тамбовской области (ГATO). Ф. Р-1809. Оп.1.
6. Дальний Б. Романтическая история. Воронеж: Центрально-Черноземное кн. изд-во, 1965. 176 с.
7. Дьячков В.Л., Есиков С.А., Каншцев В.В., Протасов Л.Г. Крестьяне и власть (опыт регионального изучения) //Менталитет и аграрное развитие России (XIX-XXвв.). М, 1996. С. 146-155.
8. За власть Советов. (Сборник воспоминаний участников борьбы за установление Советской власти на Тамбовгцине). Тамбов: Изд-во «Тамбовская правда», 1957. 84 с.
9. Известия Тамбовского губернского совета. 1918. 14 июня.
10. Канищев В. В. Городские средние слои в период формирования основ советского общества. Октябрь 1917 - 1920 гг. (на материалах Центра России): Дне. ... д-ра ист. наук. М., 1998. 552 с.
11. Каншцев В.В., Мещеряков Ю.В. Анатомия одного мятежа. Тамбовское восстание 17-19 июня 1918 г. Тамбов: Изд-во ТГУ, 1995. 295 с.
12. Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т.36. М.: Издательство политической литературы, 1969. 742 с.
13. Путь борьбы: Сборник Тамбовского губистпарта Рос. ком. партия (большевиков). [Тамбов]: Коммунист, 1922. Сб. 1. 1922. 76 с.
14. Тамбовская правда. 1923. 17 июня.
15. Шепелев М.И. С Тамбовом не расстался я... Мемуары. 4.1 Составитель Новикова Е.В., автор вступительной статьи Каншцев В.В. Тамбов: Студия печати Галины Золотовой, 2018. 374 с.
ReferencesШ
1. Vakar S.V. Nasa gener aciâ, rozdennaâ v konce proslogo stoletiâ. M.: В.i., 2000. 36 s.
2. Gosudarsh'ennyj arhiv Rossijskoj Federacii (GARF). F. 393. Op.l.
3. GA RF. F. 393. Op. 3. D. 133. L. 135.
4. Gosudarsh'ennyj arhiv social'no-politiceskoj istorii Tambovskoj oblasti (GASPITO). F.382. Op.l.
5. Gosudarsh'ennyj arhiv Tambovskoj oblasti (GATO). F. R-1809. Op.l.
6. Dal 'nij B. Romanticeskaâ istoriâ. Voronez: Central 'no-Cernozemnoe kn. izd-vo, 1965.
176 s.
7. D'âckov V.L., Esikov S.A., Kanisev V. V., Protasov L.G. Krest'âne i vlast' (opyt regionaVnogo izuceniâ) Mentalité! i agrarnoe razvitie Rossii (XIX XX vv.). M., 1996. S. 146155.
8. Za vlast ' Sovetov. (Sbornik vospominanij ucastnikov bor 'by za ustanovlenie Sovetskoj vlastina Tambovsine). Tambov: Izd-vo «Tambovskaâpravda», 1957. 84s.
9. Izvestiâ Tambovskogo gubernskogo soveta. 1918. 14 iûnâ.
10. Kanisev V.V. Gorodskie srednie sloi v period formirovaniâ osnov sovetskogo obsesiva. Oktâbr' 1917 - 1920 gg. (Sta materialah Centra Rossii): Dis. ... d-ra ist. nauk. M., 1998. 552 s.
11. Kanisev V.V., Meserâkov U.V. Anatomía odnogo mâteza. Tambovskoe vosstanie 1719 iûnâ 1918 g. Tambov: Izd-vo TGU, 1995. 295 s.
12. Lenin V.l. Poln. sobr. soc. T.36. M.: Izdatel'stvopoliticeskoj literatury, 1969. 742 s.
13. Put' bor'by: Sbornik Tambovskogo gubistparta Ros.kom. parti â (bol'sevikov). [Tambov]: Kommunist, 1922. Sb. 1. 1922. 76 s.
14. Tambovskaâ pravda. 1923. 17 iûnâ.
15. Sepe lev M. I. S Tambovom ne rasstalsâ â... Memuary. С.1/ Sostavitel' Novikova E.V., avtor vstupitel 'noj stat 'i Kanisev V. V. - Tambov: Studiâpecati Galiny Zolotovoj, 2018. 374 s.
