CC BY
77УДК 75.041+75.049.6 Е. В. Коперсак
Красноярский художественный музей имени В. И. Сурикова Красноярск, Россия
ТАМАРА МИРОШКИНА
Взгляд женщины
В сентябре 2019 года исполнилось 100 лет со дня рождения красноярской художницы Тамары Алексеевны Мирошкиной (1919-1995). Творчество Т. А. Мирошкиной началось еще в предвоенные годы и продолжалось более полувека. Ученица А. С. Шестакова и Б. В. Иогансона, она вошла в историю искусств Сибири прежде всего своими жанровыми картинами, изображающими счастливый мир детства и радость материнства. В статье приведен анализ произведений художницы. На опубликованных впервые документах из архива семьи, а также на материалах краевой прессы автор освещает этапы становления живописца, прослеживает эволюцию сюжетов и художественных приемов в ее творчестве.
Ключевые слова: бытовой жанр; натюрморт; дети в искусстве; материнство в искусстве; красноярские художники; изобразительное искусство Красноярского края.
Т. А. Мирошкина. Девочка и натюрморт. 1955. Холст, масло
Красноярский художественный музей им. В. И. Сурикова
В жизни Тамары Алексеевны Мирошкиной узнавание в себе творческой личности произошло достаточно рано -потребность в рисовании существовала чуть ли не с рождения. «Рисовать начала, наверное, с пеленок. Это было моим самым сильным увлечением, а стало делом всей жизни» [1], - так когда-то написала она о себе. Не случайно поэтому в 1938 году, узнав из газеты о вновь открывшейся школе живописи и рисования, девятнадцатилетняя Тома вместе со своей мамой пришли во двор бывшей Суриковской усадьбы, где в одноэтажном флигеле разместилась школа. Подать заявку на двухлетний курс тогда мог любой желающий от 16 до 40 лет. Народу собралось много - и юноши, и девушки, и еще школьники, и уже совсем взрослые люди. Но всех их объединяло страстное желание учиться живописи. На вступительном экзамене рисовали предметы сибирского быта - глиняную кринку, туесок, сито. Юную художницу приняли сразу на второй курс. Тома не шла - летела
в школу. Каждое занятие сулило что-то новое и необычное, ведь девушке повезло - ее учителем был сам организатор и душа школы, ее заведующий - Андрей Сергеевич Ше-стаков. Пожилой, седеющий с характерным орлиным профилем, он терпеливо объяснял, как натянуть материю на подрамник, из каких слоев состоит грунт, рассказывал о технологии масляной живописи, давал понять, почувствовать, что такое палитра, приносил книги из своей домашней библиотеки, открывая перед учениками двери в волшебный и прекрасный мир большого искусства. Первой самостоятельной работой Тамары Мирошкиной был написанный маслом натюрморт «Помидоры». Она действительно писала обычные помидоры, но они получились у нее аппетитные, блестящие, «живые». Любимый учитель хвалил ее, но работа радовала больше всех ее саму. С той поры она на всю жизнь полюбила цвет - эту музыку красок, через которую можно передать всю радость бытия. Андрей Сергеевич хорошо
заботился о молодых дарованиях - не случайно многие выпускники хотели остаться и посещали второй курс по несколько раз вплоть до начала Великой Отечественной войны. Опыт общения с ним, и с другими работавшими в то время в школе талантливыми художниками и замечательными педагогами - Дмитрием Иннокентьевичем Каратано-вым и Ксенией Иннокентьевной Матвеевой
родскую границу. Найти работу на идеологическом фронте, которым тогда представлялось искусство, для дочери «врага народа» было невозможно. Лишь через два года, после обращения лично к Сталину, с отца были сняты все обвинения, и он вернулся на любимую железную дорогу, а семья смогла возвратиться в родной город. Жизнь постепенно входила в свою колею, но внезапное
- безусловно, повлиял на дальнейший профессиональный выбор выпускников - многие из них, как и Тома Мирошкина, стали художниками. Так вместе с ней учились Яков Еселевич и Михаил Мишарин - будущие художники, чье творчество, также, как и творчество Мирошкиной, войдет в «золотой фонд» изобразительного искусства Красноярского края второй половины XX столетия.
А пока казалось, что перед выпускницей, блестяще закончившей художественную школу, открывались огромные перспективы работы, но в 1938 г. по ложному доносу посадили ее отца, и все члены многочисленной семьи автоматически были выселены за го-
нападение гитлеровской Германии заставило изменить мирные планы.
Творческая биография юной художницы начинает складываться в годы Великой Отечественной войны. Только ступившая на творческую арену Тамара ощущала необходимость более живых контактов со временем и с народом - со своими соотечественниками, вступившим в схватку с угрозой фашизма. Несмотря на то, что в основе ее творчества всегда было колористическое, живописное начало, она активно включается в актуальную работу графиков - в составе товарищества «Художник» принимает участие в выпусках десятков «Окон ТАСС», по-
Т. А. Мирошкина. Верочка спит. 1953.
Холст, масло
Красноярский краевой краеведческий музей
Т. А. Мирошкина
Шалунья.
1954.
Холст, масло
Красноярский краевой краеведческий музей
священных событиям войны, в создании сотен плакатов и оформлений к агитпоездам, уходящим на фронт. Живопись, хоть и куда менее мобильная, чем графика, оказывалась столь же действенным оружием в борьбе с гитлеровскими оккупантами. Тема героических побед советского народа, его нравственного превосходства над полчищами врага, его подвиг и его потери красной нитью проходит через все художественное творчество края этого периода.
Необычайно эмоциональная по натуре, Тамара Мирошкина остро реагировала на все, что происходило вокруг, близко к сердцу принимала и горе, и радость. В годы войны темы ее станковых работ, их эмоциональное наполнение, мало отличаются от сотен произведений этого периода - все то же внимание к человеческому страданию, к жертвенному подвигу - «Подвиг младшего лейтенанта Мамедова», «Хлеб-фронту», но даже тогда в ее полотнах ощущается надежда - «Восстановление», «Возвращение в родные места».
События войны будут долго резонировать в творчестве Тамары Алексеевны. Так, через сорок пять лет, в 1986 году, она создаст триптих «Дети блокадного Ленинграда». Сами сюжеты триптиха вряд ли покажутся значительными, но контекст событий придает сюжетам горестную тональность. В Красноярск с 1941 по 1942 г. из блокадного Ленинграда было эвакуировано 2 тысячи детей, собранных из яслей, детских садов и детских домов осажденного города. Из них 120 детей в сентябре 1942 г. были отправлены в Канский дом ребенка. Именно этому событию посвящено первое полотно триптиха - «Дети блокадного Ленинграда в Канске. Прибытие, 1942 г.». Изможденные, еле стоящие на ногах женщины с притихшими обессилившими малышами на руках спускаются с санитарного поезда и бредут навстречу неизвестной жизни в далекой суровой Сибири. Совершенно несвойственная художнице неяркая тоскливая живопись, однообразный, мерный ритм картины, композиция, в которой больше режиссуры, нежели естественности реакций людей - все это созда-
ет эмоционально содержательный образ, где реальность в картине - не вымысел, а жизненная правда. Вторая картина триптиха -«После переливания крови, 1943 г.» резко контрастирует с первой, показывая радостный солнечный день - все еще идет война, но здесь не слышны залпы снарядов, здесь дети живут своей обычной детской жизнью
- жизнью, где о них заботятся, где их лечат, и где они, расположившись прямо на веранде яслей, спокойно могут слушать сказку, которую читает им нянечка. Последняя работа
- «Фотография на память, 1945 г.» является, по сути, живописным портретом участников тех событий - директора Дома ребенка, воспитателей и нянечек, принимавших активное участие в восстановлении сил и здоровья маленьких блокадников.
После войны, в 1947 году, Тамара Алексеевна уезжает в Москву в Центральную студию «Всекохудожника», которой руководил народный художник СССР, академик живописи, лауреат Сталинской премии, автор таких известных полотен, как «Рабфак идет» и «Допрос коммунистов», Борис Владими-
рович Иогансон - талантливый педагог, щедро делившийся своим творческим опытом с молодыми коллегами. Тогда эти послевоенные курсы прошло немало художников из разных регионов страны, ведь для многих из них - бывших фронтовиков, не имевших из-за войны другой возможности учиться - занятия стали начальной школой, где они овладевали базовыми знаниями профессии. Занимаясь рисунком и живописью, постигая азы композиции, изучая анатомию и работая с обнаженной натурой, художники периферии повышали свое мастерство. Тамара Алексеевна не раз говорила о том, как много дали ей тогда эти курсы, и в ряду педагогов, оказавших на нее набольшее влияние, всегда упоминала Б. В. Иогансона.
В первое послевоенное десятилетие казалось, что тема подвига нашего народа в войне останется главной темой в искусстве. Однако слишком близки были события, слишком ранено было народное сознание, слишком травматичными оказались воспоминания, чтобы художникам, многие из которых сами прошли по фронтам и партизанским дорогам, вновь столкнуться с ужасами войны. В конце 1940-х и в 1950-е гг. появляется много полотен, проникнутых утверждением новой мирной жизни, прославлением красоты окружающего - природы, детства, молодости. В искусстве в то время утверждается так называемый бытовой жанр - жанр, благодаря которому можно было почти осязаемо осознать свое время, ощутить реальную жизнь с ее бедами и радостями.
Послевоенная жизнь Тамары Мирошки-ной и действительно была полна радостей -встреча с любимым мужчиной, замужество, долгожданное рождение доченьки Веры. В 1953 г. Тамара Алексеевна пишет картину «Верочка спит», открывая целую серию полотен, посвященных детству дочери. Положив ручку под щеку, тихо спит малышка. В ее уютном мире не было ада войны, не было мучительного голода и разрухи. Она словно являет собой все целомудрие рассвета новой мирной жизни. Безусловно, не все удалось сразу: художницу справедливо упрекали
и за слабость рисунка, и за неумелое обраще- т. А. Мирошикна. ние с тенями. Но Тамару Алексеевну критика утро. 1959.
не останавливала, и она помногу раз возвра- Холст, масло
щалась к теме. Собственные дети становятся Красноярский ^ож-
„ ственный музей
ее постоянными моделями. Она зарисовыва- им, В. И. Сурикова ет их часто, постоянно изучая детское тело, мимику, жесты. «Я не выбирала, не придумывала специально, что мне изображать. Как-то само собой получилось, что я изображаю детей, их нехитрый мир, радостное восприятие жизни. Это для меня самое близкое, самое знакомое, самое родное» [2].
Первую большую удачу принесла работа «Сон», принятая на республиканскую художественную выставку. Спрятав личико в подушку, в коротенькой рубашонке спит малыш. В гармонии розовых и сиреневатых тонов ощущается тепло и нежность матери, любование безмятежной и чистой картиной спящего ребенка. Мирошкиной особенно удаются изображения пухлого детского тела с типичными для него пропорциями, со складочками и округлостью форм, с нежной кожей. На ее полотнах маленькие герои выглядят совершенно так же, как в жизни,
Т.А. Мирошкина. Раздумье матери. 1961.
Холст, масло
Красноярский художественный музей им. В. И. Сурикова
когда никто за ними не наблюдает. Но это не использование чужих наблюдений, а точно подмеченные автором проявления языка тела - мимики и жестов, еще не контролируемых детьми.
С тонким пониманием особенностей детской психологии художница передает индивидуальный характер своей модели в картине «Шалунья», где изображен взъерошенный воробышек с озорным взглядом. Художница отлично справляется со сложной композицией, ракурсом, пропорциями. Она не изобретает новых выразительных форм. Она просто любуется маленькой непоседой. Явно, что портрет написан с натуры, хотя заставить позировать детей крайне сложно. Сама Тамара Алексеевна так об этом писала: «Дети очень эмоциональны, непосредственны, на их лицах все ярко отражено... Писать детей трудно. Они не позируют. Надо очень много наблюдать.» [2].
Выбор жанрового мотива давал возможность Мирошкиной показывать детей в активном состоянии, выявлять их разные
реакции, избегая «позирования». На ее полотнах они живут своей важной жизнью маленьких людей, у которых так много разных серьезных дел и интересов. Поражает умение художницы точно передать трудноуловимое выражение детского лица - то ласковое, то озадаченное, то сонное, то шаловливое. Вот, например, на картине «Утро» розовощекий малыш, важно восседающий в зеленом эмалированном тазу, делает какое-то свое значительное открытие, очень сосредоточенно изучая строение упругой губки. Очарованием непосредственности и беззаботности отмечена эта сцена купания. Яркий солнечный свет заливает комнату, усиливая состояние безмятежности. Но сцена эта не статичная - живость и внутреннюю динамику дополнительно придает ей фрагментарность композиции (срезаны ножки стула, и часть стола, видны только листья предполагаемой пальмы). В этом произведении художница разрабатывает и натюрмортные детали. Она стремится к лепке форм светом и тенью, к передаче оттенков цвета, к четко-
му рисунку. Картина воспроизводит практически фотографическую точность деталей советского быта 1950-х годов. С большой любовью написаны небрежно брошенное на стул махровое полосатое полотенце, зеленая пластмассовая мыльница на деревянном стуле, синий эмалированный кувшин, тонкая льняная занавеска на окне. Поэзию повседневного и земного несет в себе эта картина. У Мирошкиной получился не портрет дочери, а жанровая сцена, рассказ об одном счастливом утре, маленькой идиллии материнства, выражающейся в повседневных мелочах.
Художницу совершенно не смущало смешение жанров - ей важно было выразить свою мысль, передать свое настроение, мироощущение, как, например, в портрете дочери «Девочка и натюрморт». Повзрослевшая - лет шести-семи - Верочка в красном платье с вышитым белым воротником, тоненькая, ясная, но все с такими же блестящими озорными и доверчивыми глазами, сидит за столом. Ее юное свежее лицо светится чистой детской улыбкой. Она, видимо, только что забежала полакомиться фруктами. Из окна льется яркий солнечный свет, и образ девочки возле натюрморта из пышных цветов и сочных спелых фруктов звучит как песня о самом дорогом и близком. Интересны живописные задачи, решаемые художницей в данном холсте, где почти половина пространства отдана непосредственно натюрморту - композиции из ваз с цветами и фруктами на столе. Удивляет с какой точностью передает Мирошки-на разные фактуры предметов - зеркальную поверхность полированного стола, мягкость льняной салфетки, матовость медного подноса, хрупкость фарфоровой чашки. Только стекло передано у нее несколькими разными способами - зритель почти физически может осязать тяжесть толстого резного рубинового или голубого стекла ваз или тонкость и прозрачность конфетницы с виноградом на переднем плане. И цветы... Бархатные, богатые, сочные - они просто «поют».
Тамара Алексеевна всегда умела радоваться и удивляться цветам. Всю свою страсть
к природе, к ее красоте она старалась передать в своих натюрмортах; писала их много, стремясь запечатлеть краткую свежесть сибирских цветов. Сирень, флоксы, черемуха, гладиолусы - наверное, нет сибирских цветов, которые не попали бы к ней на холст. Ее натюрморты поражают своей изысканностью и одновременно простотой - она их писала так, что от них «пахло не краской, а цве-
тами». Именно в натюрмортах, более всего проявлялось ее колористическое видение живописца. Вот, например, небольшой холст «Пионы» с простым сюжетом - свежайшие, только что срезанные цветы в плетеной корзинке на столе. Вроде бы ничего особенного, но пионы пахнут - этот сладковато-терпкий запах ощущается, когда стоишь рядом с полотном, и даже спустя десятилетия хочется дотянуться до этого роскошного букета, вдыхать чудесный запах и ощущать на своей коже прикосновения шелковистых неж-
Т.А. Мирошкина. Портрет художника Кобытева. 1975. Холст, масло
Красноярский краевой краеведческий музей.
ных лепестков. Переливы розового, белого, бордового раскрывают пышность и красоту цветов летнего сада. Словно желая подчеркнуть материальную осязаемость букета, художница сопоставляет его с прозрачным тонким стеклом графина, на котором играют блики солнца, с зеркальной поверхностью полированного стола, с лозой, из которой сплетена корзинка.
Полотно, закрывающее лирическую серию о дочери, называется «В мире книг». Глубокую эмоциональную наполненность обретает образ изящной девушки в скромном наряде, присевшей на стремянке у стеллажа с книгами. На почти монохромном фоне холста привлекает внимание ее одухотворенный задумчивый, словно светящийся изнутри профиль. Поднятые волосы и челка девушки подчеркивают ее большие мечтательные глаза. С большой любовью и материнской теплой рассказывала Мирошкина о своих маленьких героях. Детские заботы и радости, первые шаги в познании мира, мечты о будущем на пороге совершеннолетия - все это волновало художницу. Видимо, поэтому в ее картинах всегда чувствуется простота и искренность - все это пережитое, взятое из самой жизни, близкое и дорогое сердцу каждой матери. Однако не все произведения Тамары Алексеевны были призваны вызвать добрую улыбку. Некоторые из них и сейчас заставляют задуматься, почувствовать свою ответственность за судьбы и будущее детей. Об одной из таких работ - «Раздумье матери» сама художница вспоминала: «Это был 1961 год. Был тихий и теплый летний день. С реки доносились голоса купающихся детей. Все нежилось и отдыхало под лучами ласкового солнца. Было как-то особенно беззаботно. Из транзистора доносилась музыка. А потом стали передавать последние известия и тревожный голос диктора, сообщил, что осложнилась ситуация на Суэцком канале и идут военные действия. И я вдруг ясно представила, что где-то далеко может быть такой же солнечный день, но пахнет он не зеленым лесом и травой, а дымом пожарищ, потому что там идет война. Перед глазами
моими вдруг встала страшная картина. Один момент и исчезло все - дети, цветы, солнце. В результате таких раздумий и родилась картина, которую я так и назвала, - «Раздумье матери»» [1]. На полотне - теплый день, залитая солнцем поляна, ясное небо - весь пейзаж говорит о безмятежности и величии родной природы. В тени, опершись на ствол березы, сидит на земле молодая женщина, на коленях которой мирно спит ее розовощекий младенец. Он явно сыт и здоров, но в глазах матери тревога - тревога за его судьбу, за его будущее.
Эти переживания были небезосновательны. Практически сразу после Великой Отечественной войны и вплоть до конца 1980-х годов в политической риторике в активном обиходе существовал термин «холодная война» - противостояние стран, разделившее мир на два блока и угрожавшее привести к третьей мировой войне. В мире было не все спокойно, и материнская тревога за детей, за их счастье и безмятежное детство, за мир на земле раскрываются в образах графических листов «У телевизора (Когда на экране война)», «Не допустим». », «Летите, голуби, летите», «Пусть всегда будет солнце!». Теме украденного детства посвящены листы «За то, что черные», «Бомбы против детей», «Шабаш ведьм» из серии «Расизм - позор Америки». Мирошкина, как и в самом начале своего творческого пути, когда она работала в «Окнах ТАСС», обращается к нетипичной для ее творчества технике - графике, чтобы совершенно ясно и четко заявить свою гражданскую позицию: «Больше всего сил, мыслей и сердца забрала у меня эта серия, направленная против несправедливости и войны. Этими работами я лишний раз хотела напомнить людям: нам нужно сделать все, чтобы не допустить войны» [1].
Ужасы войны были знакомы Тамаре Алексеевне не понаслышке. Ее муж, Евгений Степанович Кобытев, - известный художник, замечательный педагог, воспитавший плеяду красноярских живописцев, во время войны пережил весь ад фашистского концлагеря, побег из плена и присоединение к частям
Советской армии, вместе с которыми дошел до Дрездена. Весь свой художнический дар он посвятил тому, чтобы напоминать людям о том, что нельзя допустить повторения тех страшных событий. Много лет работала Тамара Алексеевна рядом со своим мужем, деля с ним одну мастерскую. Это было ее большим личным счастьем. Но в 1973 году случилось непоправимое - неожиданная ранняя смерть оборвала жизнь Евгения Степановича. Но горе не сломило художницу
- своей любовью и мастерством она воскресила облик дорого ей человека, написав его портрет. На желтом, словно залитом солнцем фоне выхваченная из мрака фигура художника в парадном строгом темном костюме с боевыми наградами на груди. Волевое решительное лицо, суровые складки на лбу
- в них мучительная мысль. Из синевы, за колючей проволокой видны изможденные лица узников лагеря смерти. В их глазах гнев, отчаяние и непреклонность. Это о них мысли и думы художника, это их он не забывал ни днем, ни ночью. Поколенный образ Кобытева делает его фигуру значительной, монументальной - он словно в строю, вместе со всеми и в то же время хочет заслонить собой людей от грозящей им страшной беды.
В конце 1960-х советский народ готовился отметить столетний юбилей со дня рождения В. И. Ленина. Художники не могли остаться в стороне и многие из них работали над заказом партии и правительства, изображая разные стороны жизни и деятельности вождя мирового пролетариата. Испытала свои творческие возможности в работе над столь значимой тогда темой и Мирошки-на. Несколько ее полотен посвящены Ленину. Об одной из таких заказных работ написал красноярский искусствовед тех лет И. Да-выденко, которому удалось видеть картину «Прием В. И. Лениным среднеазиатской делегации» до ее отправки по месту назначения. «И композиционное и живописно-цветовое решение не вызывает никаких возражений и производит хорошее впечатление. Больше того, проба сил показывает, что Т. А. Ми-рошкина может брать ответственные темы
жанрового характера, будь то исторический или бытовой жанр» [3]. К сожалению, о дальнейшей судьбе этой работы мало что известно, и она существует лишь в черно-белой фотографии. Тему Ленинианы Мирошки-на продолжила работами «Ленин с детьми в Горках» и «Ленин с детьми на прогулке». Эти картины художница писала по заказам «тружеников колхоза Павлодарского района и рабочих завода Челябинской области» [1]. По воспоминаниям современников это были «очень солнечные и жизнерадостные произведения. Художница стремилась не только сюжетно, но и живописным решением их рассказать о большой любви Ленина к детям, о его заботе о них» [4].
Полотно «Стихи» написано Тамарой Алексеевной под впечатлением от прочитанных ею воспоминаний Н. К. Крупской. «Однажды, уже после смерти Владимира Ильича, принесли Надежде Константиновне на просмотр пьесу о Шушенской ссылке Ленина, где автор очень уверенно писал, что после приезда Надежды Константиновны в сибирскую ссылку, она стала помощницей вождя, и вместе они переводили большой труд Веббов об английских профсоюзах. Прочтя пьесу, Надежда Константиновна возмутилась: «Подумайте только! На что это похоже?! Мы же ведь молодые тогда были, очень сильно любили друг друга, только что поженились и первое время вообще ни о чем думать не могли, а он все - Веббов переводили!» В Шушенском Надежда Константиновна узнала, как глубоко лиричен Владимир Ильич, как хорошо он знает поэзию. По словам Надежды Константиновны, в Шушенском были замечательные вечера, когда хотелось говорить о возвышенном, читать стихи. Несмотря на то, что они были в ссылке, несмотря на изоляцию и бытовые трудности, они были счастливы! Вот мне хотелось изобразить Владимира Ильича и Надежду Константиновну молодыми, полными сил, надежд и большого чувства любви и уважения, которые они пронесли через всю свою жизнь» [1].
«У женщин-художниц <...> есть одно несомненное преимущество перед мужчинами - это материнство и связанная с ним беспредельно богатая область чувств и переживаний, страданий и радостей. Эту богатую для творчества и близкую женскому сердцу область удачно избрала Т. А. Мирошкина. По этим всегда теплым сюжетам и своеобразному мягкому колориту всегда можно узнать ее работы», - так характеризовал творчество художницы ее современник, искусствовед Н. В. Лисовский [5]. Но творчество Тамары Алексеевны не сводилось к теме материнства. Она прожила насыщенную творческую жизнь. Ее всегда отличала особая отзывчивость и внимание к явлениям и событиям окружающей жизни, к судьбам людей. Видимо, поэтому в ее работах видна ее гражданская и этическая позиции, ее стремление к содержательной стороне искусства в желании «соединить красоту и правду». Стремление к жизненно полнокровным образам определили и классическую ясность строя ее произведений, и традиционный изобразительный язык художницы, ее приверженность реализму, живописи фигуративной, понятной неподготовленному зрителю и оттого такой притягательной. Над чем бы она ни работала, ее картины напоминают маленькие отчеты с места событий. События эти были незначительны, но, собранные все вместе, они показывают широкую панораму жизни второй половины ХХ века, жизни в разных ее проявлениях, передавая миро-чувствование ее современников.
Литература
1. Анкета-интервью о творчестве художника. Из архива семьи художника.
2. Из стенограммы интервью Т. А. Мирошкиной, данного И. Иошпа в ноябре 1975 года. Из архива семьи художника.
3. Давыденко И. Статья в буклете к персональной выставке Т. А. Мирошкиной. Красноярск, 1970.
4. Шиленкова Л. Мир детства. Из архива семьи художника.
5. Лисовский Н. Статья в каталоге, посвященном выставке произведений Е. С. Кобытева и Т. А. Мирошкиной. Красноярск. 1964. С. 6.
Об авторе
Коперсак Елена Васильевна - искусствовед, аспирант Санкт-Петербургского государственного академического института живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина при Российской академии художеств; старший научный сотрудник Красноярского художественного музея им. В. И. Сурикова. E-mail: [email protected]
WOMAN'S VISION
Kopersak Elena Vasilievna
Art historian, graduate student of the St. Petersburg
state academic Institute of painting, sculpture and architecture named after I. E. Repina; senior researcher of the Krasnoyarsk art Museum named after V. I. Surikova
Abstract: September 2019 marks the 100th anniversary of the birth of Krasnoyarsk artist Tamara Miroshkina (1919-1995). Miroshkina started her artistic career, which lasted for more than half a century, during the prewar years. The pupil of Andrey Shestakov and Boris Johanson she went down in the art history of Siberia, first of all, with her genre paintings depicting the happy world of childhood and the joy of motherhood. The paper gives the analysis of the artist»s works. On the basis of the first published documents from the family archive, as well as on the materials of the regional press, the author highlights the stages of the painter»s formation, traces the evolution of subjects and artistic techniques in her work.
Keywords: genre painting; still life; children in art; motherhood in art; Krasnoyarsk artists; fine art of the Krasnoyarsk region.
