CC BY
22Соловьева Любовь Тимофеевна
кандидат исторических наук, старший научный сотрудник отдела Кавказа
E-mail: [email protected]
Институт этнологии и антропологии РАН
119334, Российская Федерация, Москва, Ленинский проспект, 32а
Таинство крещения в народной культуре грузин
На основе исторических источников, литературных данных, этнографических исследований и полевых материалов рассматривается таинство крещения и формы его бытования в народной культуре разных регионов Грузии. Со времени признания христианства государственной религией Грузии таинство крещения стало одним из важнейших церковных обрядов, вошедших в повседневную жизнь народа. Церковный ритуал в течение столетий взаимодействовал с многообразными народными традициями грузин в сфере древнейших религиозных представлений и социальных институтов. В итоге сформировался сложный комплекс народных представлений, связанных с этим христианским таинством. В статье рассматриваются особенности возникавшего в результате крещения духовного родства, народные традиции выбора восприемника (крестного отца и крестной матери) и социальные взаимоотношения, возникавшие как результат участия нескольких семей в совершении этого таинства. Таинство крещения совершалось грузинами даже в условиях военных нашествий, в сложные исторические периоды, в отдаленных горных регионах, куда доступ православных священнослужителей был затруднен или невозможен. Несмотря на единую христианскую основу, в отдельных регионах Грузии крестильная обрядность до начала ХХ в. отличалась некоторыми особенностями. По всей вероятности, это связано с тем, что в каждом регионе христианское таинство крещения вобрало в себя местные обряды детского цикла, имевшие ту или иную локальную специфику. Христианство, православная религиозная идентичность с древности составляли основу единого грузинского государства, утверждения общегрузинской культурной идентичности. Единство Грузии в тот период, когда она была разделена на отдельные княжества и царства, современники видели главным образом в единстве религиозном. Символично, что Католикос-Патриарх всея Грузии Илия Второй, глубоко почитаемый грузинским народом, в трудные для Грузии годы, когда рождаемость в стране упала, принял решение стать крестным отцом для третьих и последующих детей в семье православных родителей.
Ключевые слова: Грузия, таинство крещения, церковный ритуал, крестный отец, крестная мать, народная культура, православные традиции, Католикос-Патриарх Илия Второй.
Для цитирования: Соловьева Л.Т. Таинство крещения в народной культуре грузин // Теология: теория и практика. 2022. Т. 1. № 3. С. 23-42. DOI: 10.24412/2949-3951-2022-0150
Lyubov T. Solovyova
Candidate of Historical Sciences, Senior Research Fellow, Department of the Caucasus
E-mail: [email protected]
Institute of Ethnology and Anthropology of the Russian Academy of Sciences
32a Leninskiy Pr., Moscow, Russian Federation, 119334
The sacrament of baptism in the folk culture of Georgians
On the basis of historical sources, literary data, ethnographic research and field materials, the sacrament of baptism and the forms of its existence in the folk culture of different regions of Georgia are considered. Since Christianity became the state religion of Georgia, the sacrament of baptism has become one of the most important church rites that have entered the daily life of the people. For centuries, the church ritual has interacted with the diverse folk traditions of Georgians in the field of ancient religious beliefs and social institutions. As a result, a complex of folk ideas related to this Christian sacrament was formed. The article examines the features of the spiritual kinship that arose as a result of baptism, folk traditions of choosing a godfather and godmother, and social relationships that arose as a result of the participation of several families in the performance of this sacrament. In some regions of Georgia, the baptismal rite differed in some features. In all likelihood, this is due to the fact that in each region the Christian sacrament of baptism absorbed local rituals that had one or another local specificity. Christianity and Orthodox religious identity have been the basis of the unified Georgian state since ancient times, the assertion of the all-Georgian cultural identity. It is symbolic that Catholicos-Patriarch of All Georgia Ilia II, deeply revered by the Georgian people, in difficult years for Georgia, when the birth rate in the country fell, decided to become the godfather for the third and subsequent children in the family of orthodox parents.
Keywords: Georgia, the sacrament of baptism, Church ritual, the Godfather, the Godmather, the folk culture, Orthodox traditions, Catholicos-Patriarch Ilia II.
For citation: Solovyova L.T. The sacrament of baptism in the folk culture of Georgians. Theology: Theory and Practice, 2022, vol. 1, no. 3, pp. 23-42. DOI: 10.24412/2949-3951-2022-0150
Представленная статья основана на исторических источниках, литературных свидетельствах и исследованиях грузинских этнографов, а также в значительной степени на полевых материалах автора, собранных во время экспедиционной работы в различных районах Грузии в конце 1970-х — 1980-х годах. Обряд (таинство) крещения рассматривается не только (и не столько) как исключительно церковный ритуал; в статье главным образом анализируются те формы его бытования, которые существовали в различных регионах Грузии, а также сложный комплекс народных представлений, связанных с институтом восприемничества и социальными взаимоотношениями, возникавшими как результат участия нескольких семей в совершении этого таинства.
Роль православия, значимость Грузинской православной церкви для судеб Грузии невозможно переоценить. Пожалуй, нет ни одной сферы материальной и духовной культуры грузинского народа, где не прослеживалось бы влияние православия, — это образование, письменность, литература, фольклор, правовая культура, этика, архитектура, живопись и т. д. Роль православных традиций велика во всех сферах жизни грузинского народа: в обрядах семейных и общественных, в праздничной культуре и в повседневном быту.
Начало соприкосновения населения Грузии с христианством относится ко времени проповеди апостолов — к I в. н. э. По традиции считается, что на территории Грузии проповедовали апостолы Андрей Первозванный, Симон Кананит, Матфей (Матата), Фаддей и Варфоломей. Симон Кананит проповедовал в Абхазии, там же он скончался и похоронен в Новом Афоне. Местом захоронения Матфея считается с. Гонио, расположенное в Аджарии, недалеко от Батуми.
Согласно грузинской церковной традиции, Грузия именуется уделом Пресвятой Богородицы. По преданию, в Сионской горнице после Вознесения Христа апостолы бросили жребий, где вести проповедь каждому из них. Как сообщается в «Картлис цховреба», Грузия досталась в удел Богоматери, но вместо нее этот труд взял на себя апостол Андрей Первозванный, который привез в Грузию полученную от Богоматери ее нерукотворную икону. Проповедь Андрея Первозванного принесла плоды. В Ацкури (область Самцхе) он основал первую в Грузии епископскую кафедру, назначил там епископа и оставил несколько священников и дьяконов. Грузинская церковная традиция считает апостола Андрея первым иерархом Грузинской православной церкви, поэтому грузинские первоиерархи с древности именуются «сидящими на престоле апостола Андрея Первозванного» [Патаридзе, 2006. С. 193].
По церковному преданию, св. апостол Андрей трижды побывал в Грузии. При втором посещении его сопровождали и другие апостолы, а при третьем с ним были Симон Кананит и Матфей — об этом сообщает Эпифан Константинопольский (УШ в.) [Джапаридзе, 2012. С. 15-16]. Отметим, что, согласно постановлению Святого синода Грузинской православной церкви от 17 октября 2002 г., память св. Андрея Первозванного отмечается два раза в год — 13 декабря и 12 мая. Такое решение продиктовано тем особым значением, которое имеет апостол Андрей для Грузии, так как именно он был первым проповедником христианства в Грузии.
Одним из путей знакомства грузинского народа с учением Христа являлось наличие в Грузии сильной еврейской общины, которая никогда не порывала связей со своей исторической родиной. По сведениям древних грузинских источников, учение о христианстве проникло и в царский дворец. Согласно Леонтию Мровели, девятнадцатый царь Картли Рев знал о христианском учении и, хотя сам он остался язычником, жертвоприношения приказал совершать по правилам новой веры. Именно из-за этого его назвали Ревом Праведным.
Особое значение в распространении христианства в Грузии имела проповедь св. равноапостольной Нины. Сведения о ее деятельности в Восточной Грузии (Картли) сохранились как в грузинских летописях и преданиях, так и в греческих, латинских, армянских, коптских источниках. В трудах византийских церковных историков V в. Руфи-на Аквилейского, Сократа Схоластика, Созомена и св. Феодорита Кирского упоминается некая «пленница», проповедующая христианство в Иберии (Картли), отождествляемая со св. Ниной; в сочинении армянского историка Мовсеса Хоренаци рассказывается о Нунэ, подруге святых Рипсимии и Гаиании. Основным источником для реконструкции событий, связанных с обращением населения Картли в христианство, является грузинский агиографический памятник «Житие св. Нины», сохранившийся в нескольких редакциях. Древнейшая его редакция вошла в «Мокцеваи Картлисай» — «Обращение Картли»; считается, что она создана в середине IV в., т. е. сразу после признания христианства государственной религией Картли. Более поздние версии — «летописная» редакция, включенная Леонтием Мровели в «Картлис цховреба» (XI в.), и метафрасти-ческая редакция XII в. Э. Хоштариа-Броссе считает, что Леонтий Мровели использовал созданный в более раннее время утерянный текст. Также важнейшим источником является «Житие царя Мириана», вошедшее в «Картлис цховреба» [Хоштариа-Броссе, 1996. С. 31-43; Патаридзе, 2006. С. 193].
«Житие св. Нины» большое внимание уделяет тесной связи просветительницы Грузии с еврейскими общинами Картли: «священниками» из местечка Боди, «книжниками» из Кодисцкаро, «переводчиками Кананита» из Хоби. От Авиафара и Сидонии св. Нина узнала, что хитон Господень привез в Мцхету левит Элиоз, и поклонилась тайному месту погребения хитона. От лица св. Сидонии и Авиафара ведется повествование в некоторых главах «Жития св. Нины». Еще до прибытия в Мцхету св. Нина месяц жила в еврейской общине города Урбниси. После крещения Картли и кончины св. Нины просветительские еврейские центры в источниках больше не упоминаются, что связывают со слиянием общин крещеных иудеев с Грузинской православной церковью [Патарид-зе, 2006. С. 194].
Распространение в Грузии христианства и объявление его государственной религией справедливо считаются важнейшими событиями в истории страны, во многом определившими ее дальнейшее развитие.
Поскольку именно церемония крещения символизировала принятие новой религии, неудивительно, что таинство крещения упоминается в самых древних источниках, повествующих о том периоде, когда христианство было объявлено в Картли государственной религией.
Присланные кесарем духовные лица крестили царя, его семью, вельмож и народ.
«Прибыл епископ Иоанн и с ним вместе — дьяконы и посланцы в Мцхета. Преисполнились радости царь, царица и весь народ их, ибо желали все принять крещение. ...принял крещение царь при рукоположении святой Нино, а потом царица и сыновья его — при рукоположении священников и дьяконов. После этого освятили они реку Куру и епископ подготовил одно место у самих ворот моста Могвта... и тут крестил знатных (каждого в отдельности). И было названо это место «Мтаварта санатло», т. е. место крещения мтаваров (князей. — Л.С.), а ниже этого места, на берегу реки, два священника и дьяконы крестили народ, и люди спешили, опережая друг друга и упрашивая священников именно их крестить первыми. И такое сильное желание принять крещение было у народа потому, что слышали они проповедь святой Нино. Таким образом был крещен весь народ Картли» [Леонтий Мровели, 2012. С. 60].
В память об этом событии 1 октября Грузинская православная церковь отмечает Светицховлоба — праздник, восходящий ко времени крещения Картли; ежегодно в этот день католикос-патриарх Грузии совершает в водах Арагвы и Куры массовое крещение народа.
Интересны сведения, сохранившиеся в хронике «Обращение Картли», согласно которым после крещения царя и народа Нина отправилась проповедовать христианство в горы, причем она взяла с собой священника и эристава (воеводу): «Пришли они в Цо-бени, призвали горцев, людей, подобных бессловесным тварям, — чаргальцев, пховцев, цилканцев и гудамакарцев, проповедовали им веру Христову истинную, ведущую к вечной жизни, но те не пожелали принять крещения. Тогда эристав, слегка приподняв над ними меч, победоносно истребил их идолов» [Леонтий Мровели, 2012. С. 64]. Из ущелья реки Арагви Нино перешла в Кахети: «Перешли они оттуда в Жалети и проповедовали эрцо-тианетцам, те приняли проповеди и крещение, а пховцы оставили страну свою и переселились в Тушети, и большинство других горцев не обратилось. И поскольку они не пожелали принять крещения, то увеличил им царь подати. Поэтому бежали они, оставаясь в заблуждении» [там же].
Таковы свидетельства исторических источников о том, как происходило крещение представителей знати и простого народа в начальный период распространения христианства в Восточной Грузии.
Мы не располагаем источниками, которые позволили бы нам проследить, каким образом происходило усвоение христианских установлений в различных регионах современной Грузии, как христианские таинства входили в повседневную жизнь грузин. Конечно, мы можем предположить, что процесс этот был длительным и по-разному проходил в отдельных регионах. Тем не менее со временем это таинство стало обязательным элементом не только приобщения к православию, но и важнейшей частью семейной обрядности; при этом крещение и связанные с ним социальные контакты и институты имели важное значение и в области общественных отношений. Обряд крещения считался обязательным даже в тех горных регионах Грузии, где формы бытования христианства были весьма своеобразными и отличались значительным синкретизмом.
Исторические данные говорят о сложности процесса вхождения этого христианского таинства в быт народа. Периоды смутного времени, беспрестанные вражеские нашествия препятствовали надзору церковных властей за «правильным» исполнением таинства крещения. Конечно, церковные власти время от времени настоятельно требовали от священников строгого исполнения предписанных канонов. Так, по указу Самтаврского епископа Григория (середина ХVI в.) в случае смерти ребенка без крещения священник штрафовался в пользу церкви одной коровой; за совершение крещения вне церкви, без купели он лишался сана (при раскаянии полагался штраф — три коровы) и т. д. [Пурцеладзе, 1881. С. 50]. Однако, видимо, в условиях того времени эти меры не были достаточно действенными. Так, патриарх Антиохийский Макарий, прибывший в Грузию в 1664 г. и живший там полтора года, отмечает, что «большинство грузинских священников не умеют крестить младенцев как следует», указывая на многочисленные отступления от церковных установлений при совершении крещения [Жузе, 1905. С. 27]. В горных районах крещение окончательно утвердилось в быту позднее, чем на равнине. Еще в ХVП-ХVШ вв. церковным властям приходилось периодически насаждать там этот обряд в его ортодоксальной форме. Так, в 60-е годы ХVII в. архидиакон Павел Алеппский отмечал в «Описании Грузии», что грузинские священники «в те горы» (Хевсурети, Тушети. — Л.С.) «не ходили... от страха», «но мы были там телесно и ходили и крестихом многие тысящи душ мужского и женского полу, иных и старых до осми десяти лет и болши...» [Материалы к истории Грузии ХVII в., 1973. С. 77]. Как свидетельствует источник, горцы не были противниками этого обряда, однако отсутствие священников приводило к тому, что многие до преклонного возраста оставались некрещеными. Относительно Мтиулети в конце ХVШ в. сообщалось, что там «христианство... пришло в совершенный упадок. Таинства крещения и причастия совершали там миряне», поэтому цилканский епископ Роман «ездил в Мтиулети, окрестил всех жителей» [Пурцеладзе, 1881. С. 25].
В XVIII в. главную роль в ослаблении влияния Грузинской православной церкви в регионах восточной Грузии играли набеги дагестанских народов (в Грузии всех дагестанцев называли леками, т. е. лезгинами, а в целом этот период — лекианоба) и нашествия персидских войск. Продолжавшиеся десятилетиями набеги горцев, которые разоряли церкви и монастыри, нередко приводили даже к упразднению епархий. Католикосы Грузии старались укреплять пограничные епархии, но не всегда это удавалось. В мирные периоды, в перерывах между набегами леков и вражеских войск, возрождались села и города, налаживалась церковно-приходская жизнь. Но в приграничных приходах даже проведение богослужений нередко было затруднено. Так, в конце XVIII в. митрополит Некресский Амвросий (Микадзе) сообщал, что, когда он был настоятелем в монастыре Икорта, эта обитель постоянно подвергалась нападениям леков, а после перевода в Цилкани (1777 г.) по этой же причине он не мог проводить службу, церковь оставалась без прихожан даже в великие праздники [Абашидзе, 2006. С. 217]. В некоторых регионах южной и восточной Грузии население было вынуждено принять ислам. В отдаленных же местностях, в труднодоступных горных районах была практически утрачена связь с церковными институтами. Поскольку священники появлялись в гор-
ных районах редко, исполнение жизненно важных для населения обрядов и ритуалов, в том числе обряда крещения, перешло к тем лицам, которые являлись служителями в святых местах. Это привело к тому, что, хотя горцы безусловно осознавали себя христианами, формы бытования христианства нередко были здесь весьма своеобразными, сохранялся синкретизм религиозных воззрений, а в определенной мере происходил возврат к архаичным дохристианским верованиям.
Так, в 1847 г. священник И. Елиосидзев писал о религиозной ситуации у грузин Тушети: «Когда священство прекратилось у тушин, ибо перешедшие из Грузии священники вымерли, то некоторые из духовного звания и большая часть из мирян, зная несколько молитв наизусть и назвав себя деканозами, приняли на себя обязанность священников и начали крестить младенцев и исполнять другие церковные требы» [Селения Енисели священник Иродиан Елиосидзев, 1847. Л. 14-15].
По свидетельствам XIX в., крещение у грузин считалось обязательным для каждого человека, но не всегда это происходило во младенчестве. Этот обряд старались совершать даже в условиях господства мусульманских правителей. Так, о грузинах-инги-лойцах, оказавшихся в окружении мусульманского населения (современные Кахский, Закатальский, Белоканский районы Азербайджана), в 1840-е годы сообщалось, что, хотя они «в наружных обрядах подражают мусульманам», «втайне следуют учению Спасителя». Для совершения святого крещения новорожденных нередко тайно носили в Кахети. Это делали женщины, как особенно преданные христианству [Зубарев, 1841. С. 552]. В селах Самцхе (южная Грузия) во времена турецкого господства грузинские священники крестили детей тайно. В селе Дзвели, по преданию, крещение обычно устраивали в глухом лесу, в источнике, который так и назывался — Монатлул цкаро («Крестильный источник») [Фронели, 1903].
В Картли и Кахети у ребенка, как правило, было одно имя — то, которое выбрали его родители и родственники, оно же записывалось священником при крещении. В горных районах кроме крестильного имени (натлобис сахели) могло быть еще несколько имен. Как отмечалось в конце XIX в., «хотя хевсурам и пшавцам при крещении даются имена святых, но по издавна принятому обычаю, они переменяют эти имена на новые, причем бывает одно и то же лицо имеет четыре нехристианских имени» [ЦИАГ. Ф. 493. Д. 846. Л. 32 об.]. В Хевсурети ребенка обязательно нарекали «именем святилища» (джварис сахели). Мать давала ребенку это имя в первые же дни его жизни, так как оно считалось надежной защитой от злых духов. Мальчикам давали имена Георгий (Гиорги, Гиорга, Горги) или Гвтисо (Хтисо, Хтиса, Хтисика), букв. — «Божий», девочкам — Мзекали (Мзекала), Самдзимари (Дзила, Дзило, Дзилукаи) и Ашекали (Ашека).
Одним из главных действующих лиц при совершении обряда крещения, по народным представлениям, был восприемник (крестный отец, крестная мать) — натлиа (от груз. натели — «светлый, ясный»; натеба — «светить»)1. По данным XIX в., в Грузии придерживались обычая приглашать одного восприемника. Г.И. Басхаров отмечал, что у грузин «с крестным отцом крестной матери или кумы не бывает, а приглашается толь-
1 Вопрос о роли крестного отца, а также о возможных путях возникновения института восприемниче-ства был исследован М.О. Косвеном, но кавказский материал почти не был им затронут [Косвен, 1963].
ко один из них — или кума, или кум» [Басхаров, 1881. С. 65]. В начале ХХ в. во многих районах это обыкновение соблюдалось (Картли, Самцхе, Мтиулети, Гудамакари), приглашали в большинстве случаев мужчину, но для девочки нередко — женщину. Иногда (например, в Кахети) приглашали до пяти крестных: к мальчику — двух мужчин и одну женщину, к девочке — двух женщин и одного мужчину.
По материалам конца XVIII в., в больших семьях всех детей мог крестить один и тот же человек, что могло даже специально оговариваться. Так, в «акте складства» за 1798 г. (объединялись семьи двух братьев) говорится: «У всех в доме должен быть один духовник и один крестный отец. Если последний беден, то расходы на крестины принимает наш дом» [Пурцеладзе 1882. С. 68]. Таким образом, это воспринималось как одно из проявлений единства создаваемой семьи.
Возможно, традиция иметь одного восприемника-мужчину была связана с тем, что в XIX в. крестным отцом (для первого ребенка обязательно, а иногда и для всех детей супружеской пары) обычно становился шафер, свадебный дружка жениха (груз. меджва-ре, натлиа). Не случайно шафер и восприемник во многих районах Грузии назывались одинаково — натлиа (Картли), мордиа (Мегрелия) и т. д. По данным начала XX в., шафер крестил только первого ребенка (или несколько детей). Если же натлиа был удачливым, счастливым человеком (как говорили, имел «добрый след» — каи коли, каи квали), то его нередко просили крестить всех детей в семье [Басхаров, 1881. С. 26; Мачабели, 1978. С. 10].
Выбор восприемника производили очень осмотрительно, так как крещение выполняло задачу установления искусственного родства между семьями, между фамилиями. Этим порой определялось и число восприемников. Если в семье было много детей — к каждому приглашали одного натлиа, к единственному же ребенку могли пригласить и несколько, чтобы расширить круг родственников. По возможности стремились породниться с более многочисленной, уважаемой фамилией, с богатым, знатным человеком. Так, известно предание, что, когда царь Ираклий посетил Хевсурети, он в один день «окрестил» (т. е. стал их восприемником) здесь 60 младенцев, которые впоследствии именовались ираклис монатвилеби — «окрещенные Ираклием» [Гурко-Кряжин, 1928. С. 36].
По данным XIX в., когда грузины-горцы жили довольно обособленно от равнинных жителей, браки между ними заключались нечасто, но «кумились» они охотно, тем самым налаживая взаимовыгодные отношения с соседями.
В некоторых районах не только близким родственникам, но нередко и однофамильцам не разрешалось быть восприемниками2. Так, в Мтиулети на роль натлиа по обычаю приглашали ближайшего соседа, с которым хотели установить близкие родственные отношения, если он был из другой фамилии. По такому же принципу избирали и дружку-меджваре перед свадьбой. В дальнейшем эти связи (меджвареоба-нат-лиоба) между фамилиями переходили из поколения в поколение, причем перемена ролей между фамилиями не допускалась (т. е. представители одной фамилии всегда
2 Так было не во всех районах Грузии: у сванов, например, роль крестного мог исполнять и самый близ-
кий родственник. «Родство дополняет родство», — говорили в этом случае [Давитиани, 1938. Л. 104].
крестили детей из другой фамилии, но не наоборот), чтобы не произошло «смешение нателмирони» (нателмиронис гадарева). Поэтому в селах, где жили только две фамилии, крестинные связи выходили за пределы села и заключались с жителями ближайших (а иногда и дальних) селений. Представители какой-то одной фамилии могли являться «крестными» для двух и более фамилий. В этом случае и между последними браки не допускались, однако они могли заключать между собой узы искусственного родства посредством меджвареоба-натлиоба, т. е. выполняя роль дружки-меджваре в свадебной обрядности и натлиа-восприемника в обряде крещения. В Мтиулети не полагалось брать восприемников и из числа побратимов (побратимство было одним из видов искусственного родства). Такие же правила соблюдались при выборе натлиа в соседних горных местностях — Гудамакари, Чартали, Xандо. По обычаю отказ от просьбы окрестить ребенка считался грехом. В Мтиулети говорили: «Миро держит» (миронс учерсо), т. е. вынуждает согласиться [Чкониа, 1955. С. 33-34; Мачавариани, 1957. С. 253].
В Картли, Кахети, Самцхе не было особо строгого запрета брать в восприемники родственников, но все же это не было частым явлением. Здесь иногда приглашали в восприемники дальних родственников с целью «обновить», «укрепить» родство. По обычаю ближайшие родственники — бабки, деды, братья, сестры, родители не могли, в соответствии с правилами христианской церкви, быть восприемниками. В этих районах тоже было известно наследственное восприемничество, переходившее из поколения в поколение. Так, в Самцхе шафер обычно крестил нескольких первых детей в семье, а остальных — другие члены его семьи: жена, сын и т. д. Даже если ссорились с семьей натлиа, то и в дальнейшем восприемника старались взять все же из числа его родственников, пусть даже и более дальних.
В Картли существовало представление, что восприемников не следует приглашать не только из числа родственников, но и соседей. В Грузии, особенно в районах с этнически смешанным населением, в особых случаях обычаем допускалось, чтобы восприемником был «не христианин» (урджуло — «неверный»). Так, в Самцхе местные мусульмане и христиане нередко становились кумовьями: мусульмане были восприемниками в семьях у христиан, христиане исполняли роль кирва (мужчина, державший ребенка на коленях) в обряде обрезания у мусульман. В трудных ситуациях, которых было немало в этом пограничном районе, кумовья помогали друг другу. Иногда причиной выбора на эту роль урджуло было сновидение. Так, одна из жительниц с. Ратевани Болнисско-го района однажды увидела во сне, что к ее новорожденной дочке подбирается змея. Соседка истолковала этот сон следующим образом: змея — это натлиа-азербайджанец, который должен окрестить девочку. Узнав об этом вещем сне, ее деверь привел одного из соседей-азербайджанцев, и тот стал восприемником девочки. Считалось также, что если восприемником у ребенка будет урджуло3, то дитя обязательно выживет; поэтому так советовали поступать тем семьям, где дети не выживали. Приглашали в этом случае также человека, «менявшего веру» (рджул гамоцвлили) [Давиташвили, 1880].
3 Примечательно, что информанты-грузины в Мтиулети, Гудамакари в качестве урджуло называли не
только мусульман (ингуш, татарин), но и христиан иной национальности (осетин, армянин), а иногда даже грузин соседних этнографических групп (хевсур). Видимо, последние воспринимались как урджуло, поскольку, хотя и были христианами, почитали свои особые святилища, т. е. как бы имели свою «веру» (рджули).
Сроки, в которые происходило крещение, зависели от различных причин. Если ситуация была чрезвычайная — ребенок серьезно болел или же в семье или среди близких родственников (даже живущих в другом селе) кто-либо умирал, то ребенка крестили сразу же (в последнем случае — обязательно до момента погребения покойного). Обычного крестильного угощения при этом не устраивали, откладывая его на более подходящее время — до выздоровления ребенка или до окончания траура по умершему родственнику. Иногда приходилось ускорить крещение, поскольку был дан обет принести жертву для выздоровления больного ребенка, а в народе считалось, что на имя некрещеного «Бог жертву не принимает». Если же все обстояло благополучно, с крещением особенно не торопились — могли, например, отложить его до осени, когда соберут урожай.
О грузинах Хевсурети епископ Антоний сообщает, что они обязательно совершают особый обряд «очищения» при возвращении роженицы в дом через 40 дней после родов, «о православном же крещении иногда не заботятся на протяжении целых годов» [Религиозно-этнографический очерк, 1914. С. 6]. По данным конца ХГХ в., грузины-горцы выполняли обряд крещения отчасти из-за страха «пред властями», поскольку священники следили за этим [ЦИАГ. Ф. 493. Д. 846. Л. 32 об.; Казбеги, 1881. С. 145].
В тех горных районах, где существовал обряд приобщения ребенка к местному святилищу хати (например, в Мтиулети, Гудамакари — обряд хатши гарева), который устраивали обычно в первый отмечаемый там праздник, с крещением, как правило, долго не тянули, поскольку в хати можно было приносить, по народным представлениям, только крещеного младенца. Но ранее исполнения ребенку семи недель его также нельзя было крестить, так как до этого он и вся его семья считались ритуально «оскверненными». Если по какой-то причине торопились окрестить до завершения семи недель, это делали не в церкви, а в хлеву — босели, где женщина по традициям грузин-горцев находилась после родов. В отдаленных горных селах срок крещения зависел также от прихода в село священника, которого обычно приглашали, когда в селе имелось несколько некрещеных младенцев. Священник ходил по домам, или же всех детей приносили к одному из сельчан и там крестили.
У грузин Самцхе-Джавахети было принято крестить детей не ранее завершения сорокадневия и не позднее года. В Картли и Кахети считалось, что ребенка надо окрестить до того, как ему исполнится год. С крещением старались не затягивать еще и потому, что некрещеному ребенку, по народным представлениям, легче могли навредить нечистые силы, особенно в вечернее время; считалось, что младенцем даже может завладеть «злой дух». Поэтому до крещения дитя старались не выносить вечером во двор, не брали в гости. Его также не разрешалось вносить в винохранилище — марани (оно почиталось святым местом), брать на престольные праздники, вносить в церковь. Пока ребенка не окрестили, мать не считалась окончательно «очистившейся» после родов (ее называли биндзури — «нечистая»). У грузин Кахети существовало поверье, что, если до среды Страстной недели ребенок останется неокрещенным, его следует пронести под железным таганом, чтобы защитить от нечистых сил, которые ночью в Страстную среду «нападают на всех и на все» [Степанов, 1894. С. 81].
Время устройства крещения зависело также и от материальных возможностей семьи, поскольку это требовало немалых средств. В грузинской периодике 1880-х годов неоднократно обращалось внимание на «неимоверные, бестолковые, несообразные, напрасные траты» на крестины и другие семейные торжества, на престижность богатых крестин. Вот как описывает это М. Гургенидзе в статье «Одна из причин нашей бедности»: «...выбирают в крестные более прославленного, богатого и приятного человека. Конечно, для подобного крестного надо пригласить уважаемых лиц и крестины надо справить порядочные, чтобы никто не осудил. В этом случае каждый справляющий крестины старается если не превзойти, то и не быть хуже своих друзей, знакомых, родственников, и особенно тех семей, с которыми у них плохие отношения...» [Гургенидзе, 1881. С. 66-67]. По данным 1880-х годов, в Сигнахском уезде (Кизики) семье среднего достатка устройство крещения обходилось в сумму около 7 рублей: следовало заплатить священнику за освящение дома перед крестинами 30 коп., за крестины священнику 40 коп., дьякону 20 коп., звонарю 10 коп., повитухе 50 коп., тому, кто приносил воду для купели, 10 коп., женщине, которая несла ребенка в церковь, 10 коп., на 15 коп. покупали свечи, за удостоверение о крещении — 1 руб. Больше всего средств шло на угощение гостей — 4 рубля. С.В. Мачабели в те же годы сообщал относительно Тифлисского уезда, что там расходы на крестины «бывают так обременительны, что вконец разоряют крестьян» [Аргутинский, 1886. С. 323; Мачабели, 1887. С. 260].
В Картли и Кахети крещение обычно происходило в церкви, но нередко и дома. В этом случае, по данным XIX в., обряд, как правило, совершался в винохранилище ма-рани или около торне (хлебная печь) — эти места считались «чистыми», «святыми»4. В начале XX в. тоже крестили в марани, но чаще — в жилом помещении. Если церковь была неподалеку, воду грели дома, а затем горячую и холодную воду в кувшинах относили в церковь. Если же церковь была далеко, то воду грели на месте. Ребенка в церковь нес крестный. Родители при крещении не присутствовали — это запрещалось обычаем. Если крещение происходило в доме — мать также не входила в помещение, где совершался обряд. Вернувшись в дом, крестный передавал ребенка матери со словами: «Ребенок твой, крестник мой» или «Вот твой ребенок — дай мне моего крестника». Он повторял это трижды, при этом ребенка трижды передавали из рук в руки. По данным Е.Д. Мачавариани, женщина во время этой церемонии должна была сидеть на тахте, держа в руках зажженные свечи, перед ней на подушке лежали три хлеба (тонис пури). Произнося указанную фразу, крестный трижды клал ребенка на колени матери [Исакова, 1889. С. 183; Мачавариани, 1957. С. 252].
Угощение после крещения устраивали дома или — если был дан соответствующий обет — возле церкви. По народным представлениям, это угощение было не менее важным, чем само крещение: в нем видели залог будущего благополучия ребенка. Считалось, что те дети, для которых справили натлоба по всем правилам, с соответствующим традиции угощением для гостей, будут жить счастливо.
4 Торне (арм. тондыр) считался святыней и у грузин, и у армян. Так, у карабахских армян существовал
обряд венчания у тондыра: жених и невеста трижды обходили вокруг него и целовали его края. Говорили: «Тондыр выше церкви — он кормит, согревает, очищает» [Чурсин, 1902].
В горных районах — Мтиулети, Гудамакари, Чартали — крещение в большинстве случаев устраивали в доме — как в дореволюционное, так и в советское время. Так, в Гу-дамакари и Мтиулети, как свидетельствуют полевые материалы, священник использовал вместо купели какую-нибудь металлическую чашу или таз, имевшиеся в хозяйстве. Натлиа сам мазал крестника миром. Отец ребенка, согласно местной традиции, при крещении не присутствовал; он уходил из дома, поскольку, по словам информантов, «стыдился и стеснялся» (видимо, это объяснялось существовавшими здесь обычаями избегания). Натлиа трижды подавал ребенка матери и говорил: «Ребенок твой — крестник мой, пусть Бог его взрастит» или «Крестник мой — ребенок твой». Резать скотину для крестинного угощения (натлиоба) иногда приглашали деканоза — служителя святилища.
Некоторым своеобразием отличалось крещение в хлеву — босели, которое было известно в Мтиулети. В этом случае священник и натлиа приходили к босели, повитуха выносила ребенка, священник кропил его святой водой и передавал крестному. Тот отдавал ребенка не матери, как обычно было принято, а повитухе. Крестному, как «слегка оскверненному», так как он держал ребенка, неделю не разрешалось входить в свой дом. К подобному крещению прибегали только в том случае, если ребенок был болен и боялись, что он умрет некрещеным [Мачавариани, 1957. С. 253].
В большинстве районов Грузии особыми обрядами сопровождалось первое после крещения купание, поскольку считалось, что эта вода (миронис цкали) содержит миро и равноценна святой воде (накуртхи цкали). В Картли, Самцхе это купание устраивали на 3-й или 7-й день, в Кахети — на 7-9-й день. Воду после купания выливали на «чистое» место, где никто не ходил: в печь — торне (говорили: «Торне чисто, миро велико, чужие ноги не должны наступать на миро»), в марани или на дворе около дерева. Не полагалось выливать воду после купания за пределами двора.
Во многих районах (Картли, Кахети, Самцхе) для первого купания приглашали обычно соседку, которая впоследствии тоже считалась крестной — натлиа, так как соприкасалась с миро: как говорили, она «удалила рукой миро» (мирони гаацала хелит). У грузин Самцхе она приравнивалась к натлиа только после того, как искупала в этой семье троих (по другим сведениям — семерых) детей. Таким образом, у ребенка имелся не только «окрестивший восприемник» — «натлиа момнатлави», который считался главным, но и «искупавший восприемник» — «натлиа гамбанави», «натлиа гамбанеби».
Натлиа гамбанави одаривала ребенка — при купании бросала в воду мелкие монеты, приносила полотенце или кусок ткани, сладости. Ей тоже дарили что-нибудь из одежды — вязаные носки, платок и т. п.
Выбор особого человека для этого купания был обусловлен народными представлениями о том, что натлиа, крестивший ребенка, не должен был купать его, иначе он «смоет миро» и уже не будет являться восприемником; сама мать тоже не могла купать в этом случае ребенка [Мачавариани, 1957. С. 254].
В Мтиулети, Гудамакари, Чартали отношение к первому купанию (миронис моба-на — «обмывание миро») было несколько иным. Здесь это обычно делала на 3-4-й день сама мать или же восприемник, что якобы способствовало «укреплению родства». Воду
обязательно выливали на «чистое место». Обычай приглашения натлиа гамбанави появился здесь лишь в 1970-е годы под влиянием традиций равнинных районов.
В день крещения восприемник по обычаю должен был одаривать крестника. Прежде всего он обязательно покупал несколько метров белой миткали (бавшвис гасахве-ви), в которую заворачивал ребенка, приняв его от священника. У грузин Самцхе это называлось кункула: считалось, что, если натлиа не подарит это, все, что ни сошьешь впоследствии ребенку, не подойдет ему, будет мало по размеру5. Кроме того, восприемник нередко дарил крестнику одежду, деньги, для матери крестника — отрез на платье, покрывало. Богатый человек мог подарить лошадь. В Мтиулети и Чартали, если объявляли, что дарят овцу, нередко несколько лет держали ее у себя, а потом пригоняли в дом крестника со всем приплодом. В Картли и Кахети был обычай дарить крестнику золотой или серебряный крест, если восприемник был состоятельным человеком.
В Мтиулети, Гудамакари, Чартали, как свидетельствуют полевые материалы, крест не был обязательным подарком. Натлиа покупал его лишь в том случае, если крещение происходило в церкви, что в этих горных районах было редким явлением. Ношение на груди креста также не было повсеместно распространенным обычаем.
Крестный (натлиа) называл родителей крестника натлидеда (букв. — «мать крестника») и натлимама («отец крестника»). Так же все члены семьи крестного обращались ко всем старшим членам семьи крестника, а всех младших членов этой семьи они звали натлули — «крестник». В свою очередь, эти последние всех членов семьи крестного называли натлиа [Мачабели, 1978. С. 10].
Символическим оформлением устанавливаемого между семьями родства был взаимный обмен подарками. В Картли, по данным XIX в., крестный делал подарок матери крестника, в свою очередь родители ребенка в первый праздник после крестин — на Новый год, на Пасху — посылали крестному «дары» (дзгвени): на Новый год — сладости, сахар, сладкие напитки, что-нибудь из золота и серебра (в дворянских семьях); на Пасху — барашка, сахар, а также какую-нибудь дорогую вещь [Басхаров, 1881. С. 65]. В Западной Грузии, в частности в Имерети и Гурии, дары крестному отцу полагалось посылать на Рождество. В Имерети эти дары включали большой пирог в виде полумесяца (гвезели) с начинкой из сыра и круто сваренных яиц, вина и «особо откормленного» каплуна [Сагарадзе, 1899. С. 20-21]. В Гурии с этой целью пекли гвезели с начинкой из 40 яиц. Поскольку он был довольно большим, чтобы не переломился, его клали на особо приготовленную сосновую доску. Кроме того, дары включали курицу, вино чхаве-ри, шерстяные носки. Если крестный отец был князем или влиятельным азнауром, для него выпекали гвезели с начинкой из 60 яиц, вместе с вином посылали также араку из меда и девять чурчхел (здесь они назывались джанджухи), каждая — длиной в аршин [Самсония, 1987. С. 78-79].
Крестьяне посылали в подарок продукты, отрезы, что-нибудь из одежды. Так, по данным Е.Д. Мачавариани, мать ребенка преподносила восприемнику подарок через две недели после крещения (козленка, сладости, вино, башлык), крестный же на Пасху
5 См. у Д. Чубинашвили: «Кункула (греч.) — клобук, камилавка, простонародн. ризки — принесенная
восприемником ткань для заворачивания младенца во время крещения» [Чубинашвили, 1984. С. 634].
дарил натлидеда материю на платье или платок — багдади. Как показывают полевые материалы, семья крестника должна была купить подарки не только крестному, но и всем членам его семьи. В свою очередь натлиа через одну — три недели после крещения приглашал семью крестника в гости и тоже одаривал их. По сообщению Важа Пшавела, у грузин-пшавов мать крестника должна была приготовить все подарки для натлиа и его семьи своими руками: соткать ткань для чохи, для платья, связать носки с узором и т. д., причем средства для этого она должна была брать из своего приданого [Важа Пшавела, 1964. С. 351].
В Мтиулети, Гудамакари, Хандо, Чартали подарки восприемнику от семьи крестника назывались мклавис дзгвени (от мклави — «рука», дзгвени — «дары»). (По народному объяснению, это название связано с тем, что натлиа при крещении берет ребенка на руки.) Полагалось принести угощение (арака, вино, када, хлеб), подарки всем членам семьи крестного (отрезы, вязаные носки, одежда), привести барана. Количество подарков и срок их преподношения (обычно в течение года после крещения) зависели от материального достатка семьи. Затем натлиа одаривал семью крестника аналогичными дарами; иногда подарок дарили и брату матери крестника (натлидеда).
Как свидетельствуют полевые материалы, у грузин Самцхе подарки для натлиа после крещения состояли из двух частей: супра — угощение (куры, када, печенье, водка) и кинчули — вязаные носки, ткань, одежда для всех членов семьи. «Из уважения» дарили в два раза больше подарков, чем приносил он сам.
У грузин Хевсурети на Новый год принято было посылать восприемнику бутылку араки, бедис квери — «лепешку судьбы». Когда крестник подрастал, он должен был сам относить все это своему крестному. Это делалось ежегодно [Очиаури, 1980. С. 72].
У православных грузин Самцхе было принято посылать дары восприемнику (су-пра — угощение на деревянном подносе) на Пасху и на Новый год. У грузин-католиков (франги) семья крестника приглашала восприемника в гости на Сретенье (Терендари-чоба — Праздник свечей, 2 февраля). В этот день натлиа приносил матери крестника большую свечу, которую делали к этому празднику в церкви. Свечу кропили святой водой; иногда ее дарили, завернув в носовой платок.
Между семьями восприемника и крестника устанавливались родственные связи, называвшиеся нател-мирони, нател-мироноба (от натвла — «крестить», мирони — «миро»). Натлиа и его семья считались наиболее близкими родственниками. «Была верность, было миро», — говорили в Мтиулети о взаимоотношениях кумовьев, считая, что они ни в коем случае не могли предать друг друга. Чтобы родство не было утрачено, восприемник и родители крестника (а впоследствии их дети) никогда не должны были поливать друг другу на руки. Говорили: «Миро смоется» (мирони гадаэрецхеба). В Мтиулети натлиа встречали в семье как самого дорогого гостя (умаглеси стумари — «высочайший гость»), к его приходу готовили самые престижные блюда (например, хинкали), резали скотину. В западной Грузии говорили: «Когда в дом входит натлиа, стены смеются».
Считалось необходимым относиться к натлиа с особым уважением и почтением. Об этом говорит пословица грузин-мохевцев: «Не проходи по кровле дома крестного, если земля осыплется — грех». Такие же высказывания были известны в Мтиулети («Не ступай на кровлю натлиа; пыль осыплется — грех»), в Самцхе («Нельзя проходить по кровле натлиа — грех») (в этих районах крыши у домов были плоские, земляные). У грузин Самцхе даже пожилым женщинам полагалось вставать, если в дом входил натлиа, пусть даже он крестил их внуков и был молодым человеком.
В Картли и других районах считалось, что родство по крещению «более свято», чем кровное, и сохраняется до 7-го или даже 12-го колена. Иногда по отношению к духовным родственникам даже более строго соблюдались правила экзогамии. Так, по представлению грузин Хеви и Тушети, среди потомков семей крестного и крестника (как говорили, в пределах нател-мироноба) браки допускались только в 12-м поколении, тогда как в фамилии — уже в седьмом. По убеждению хевсуров, родство по крещению было «самым сильным, самым святым»: «Все можно взвесить, нател-мирони — нельзя. Гиря все взвешивает, но нател-мирони тяжелее любой гири. Фамилии можно изменить, на-тел-мирони — нельзя» [Итонишвили, 1960. С. 58; Хаханов, 1889. С. 55-57].
Церковные власти относились к нарушению норм духовного родства не менее строго, чем обычное право. Так, в постановлении Самтаврского епископа Григория (середина XVI в.) указывается, что за преступную связь с лицами, которые находятся в духовном родстве, виновные должны быть побиты камнями, а в случае раскаяния — оштрафованы четырьмя коровами в пользу церкви [Пурцеладзе, 1881. С. 50]. По народным адатам, нарушение норм нател-мироноба сурово преследовалось. По представлениям грузин Тушети, «вступившие в противонравственные связи с кумою» в аду подвергались особому изощренному наказанию: «у них вырезывается на шашлык мясо с лядвей, а кончик языка просверливается острием ножа» [Хаханов, 1989. С. 51]. У грузин Мтиулети считалось, что прегрешения перед нател-мироноба наказываются самым тяжким образом (например, в семье не выживают дети): «Нател-мироноба такова, как сказал господь, — я Господь Бог, и то на крышу нателмирони не смею ступить: земля осыплется в доме, а это бога оскорбляет».
Подобные народные представления были связаны с верой в святость и божественное происхождение миро, посредством которого устанавливалось это родство. Интересные сведения по этому поводу записал у грузин Тушети А.С. Хаханов. Согласно местному преданию, некогда Христос и Иоанн Креститель окрестили ребенка в одной очень бедной семье, вследствие чего семья обрела богатство и достаток. Когда же через семь лет те пришли к кумовьям и встретили полную неблагодарность, они прокляли их: «Расступись, земля, и скрой их в своей глубине, этих неблагодарных людей! Да обратится, кум, твоя борода в траву, пусть вечно косит тебя косарь и пусть трава не истощается! А твоя кровь, кума, обратится в корень марены, пусть грек тебя копает беспрестанно и пускай ты будешь неистощима!» Снисхождение проявляется лишь к крестнику: «А крестного сына возьмем с собою, ибо миро священно» [Хаханов, 1989. С. 55-57].
Существовали своеобразные народные представления о связи восприемника со здоровьем крестника. Так, считалось, что если кто-то поперхнется, то должен тотчас же произнести: «Натлиа». Верили, что восприемник может помочь, если у ребенка текла слюна: он должен был «отрезать» ее. Считалось также, что, если ребенок родился слюнявым (это якобы случалось оттого, что мать во время беременности жевала жвачку), следует украсть платок у его крестного отца, утереть им ребенка, и тот излечится [Машурко, 1894. С. 318; Степанов, 1894. С. 78].
Восприемник играл заметную роль в жизни крестника. Наравне с ближайшими родственниками он помогал ему в случае необходимости, участвовал в решении вопроса о его браке. Если натлиа был состоятельным человеком, он мог сам устроить свадьбу крестника или крестницы, сосватать за хорошего человека: считалось, что он имеет на это полное право. В Мтиулети и Гудамакари обязательно спрашивали согласия крестного на предполагаемый брак. Его право решать судьбу крестника объяснялось тем, что, по народным представлениям, «половина [крестника принадлежит] крестному» (нахе-вари гверди натлииса; цали гверди натлииса). Если юношу без согласия крестного еще могли женить, то крестницу без благословения натлия замуж не выдавали. По свидетельству С.И. Макалатия, в Мтиулети сват должен был добиться согласия на брак девушки сначала ее материнского дяди, затем вместе с ним он шел к родителям невесты, а потом должен был уговорить брата невесты и ее крестного отца. Восприемник играл активную роль и в свадебной обрядности [Макалатиа, 1948. Л. 115].
Как свидетельствуют представленные материалы, безусловно, в Грузии обряд крещения совершался в соответствии с нормами церковного ритуала. Вместе с тем с крещением, согласно грузинской народной традиции, было связано множество народных поверий, представлений, обрядовых действий, что свидетельствует о тесном и длительном взаимодействии этого таинства, привнесенного в грузинскую культуру с принятием христианства, с древнейшими традициями местного населения, сопровождавшими и ритуально оформлявшими период младенчества и раннего детства. Несмотря на единую христианскую основу, в отдельных регионах Грузии крестильная обрядность вплоть до начала ХХ в. отличалась некоторыми особенностями. По всей вероятности, это связано с тем, что в каждом регионе христианское таинство — крещение — вобрало в себя местные обряды детского цикла, имевшие ту или иную локальную специфику.
Следует также отметить, что в Грузии осознание принадлежности к православной церкви тесно связано с этническим самосознанием, этнической идентичностью, что в значительной степени обусловлено спецификой отношений с соседними народами и государствами на протяжении веков. Даже основу для создания единого грузинского государства, утверждения общегрузинской культурной идентичности, «грузинства» (картвелоба) в тот период, когда Грузия еще была разделена на отдельные княжества и царства, современники видели главным образом в единстве религиозном. В 951 г. грузинский писатель Георгий Мерчуле определил это следующим образом: «Грузией считается обширная страна (именно вся та), в которой церковную службу совершают и все молитвы творят на грузинском языке», где употребляется «миро, благословенное во Мцхета» [Мусхелишвили, 2015. С. 28].
В современный период укрепление единства грузинского народа также во многом взаимосвязано с деятельностью Грузинской православной церкви. Следует упомянуть ту успешную миссионерскую работу, которая проводится в регионах Грузии, где в течение нескольких веков грузинское население исповедовало ислам. Характерно, что, как и в первые века нашей эры, таинство крещения в Аджарии, особенно в горных ее районах, зачастую проводилось в реках. Конечно, это в первую очередь было связано с отсутствием храмов и количеством стремившихся принять крещение, но здесь можно увидеть и воспоминания о тех временах, когда народ Грузии благодаря деятельности святых апостолов и равноапостольной святой Нины выбрал путь принятия христианской веры и тем самым во многом на многие века определил судьбу своей страны.
Глубоко символично также, что Католикос-Патриарх всея Грузии Илия Второй в трудные для Грузии годы, когда рождаемость в стране упала, принял решение стать крестным отцом для третьих и последующих детей в семье православных (венчанных) родителей. Крещение проходило в пасхальные дни, в праздник св. Варвары, которая в Грузии считается покровительницей детей, на Рождество и в дни иных церковных праздников. Как говорил сам Илия Второй, его крестниками уже стали многие тысячи детей, о благополучии которых он ежедневно молится. 12 июня 2023 г. в кафедральном соборе Святой Троицы (Самеба) было совершено очередное, 67-е массовое крещение детей Католикосом-Патриархом всея Грузии; еще 1312 детей стали его крестниками. Всего же за эти годы 46 693 ребенка стали крестниками Илии Второго. Так величайший авторитет Католикоса-Патриарха, взявшего на себя обязанности крестного отца, столь значимого и почитаемого в народе, уже в течение нескольких десятилетий способствует росту числа многодетных семей в Грузии и улучшению демографической ситуации в стране.
Литература
Абашидзе З. Восточногрузинская Церковь в XVIII в. // Православная энциклопедия. Т. 13. — М., 2006.
Аргутинский А.М. Экономический быт государственных крестьян Сигнахского уезда // Материалы для изучения экономического быта государственных крестьян Закавказского края. — Тифлис: типография Меликова и А.А. Михельсона, 1886. Вып. IV.
Басхаров Г.И. Письма из Тифлиса. — СПб.: типография Я. Трей, 1881. — 93 с.
Важа Пшавела. Полн. собр. соч. — Тбилиси, 1964. Т. IX: Публицистические и этнографические статьи. — 495 с. (на груз. яз).
Гургенидзе М. Одна из причин нашей бедности // Имеди. 1881. — С. 66-67 (на груз. яз.).
Гурко-Кряжин В.А. Хевсуры. — М.: Издательство Всесоюзной научной организации востоковедов, 1928. — 40 с.
Давиташвили И. Некоторые суеверия нашего народа // Дроэба. 1880. № 179 (на груз. яз.).
Давитиани А. Сванские этнографические материалы. 1936 (на груз. яз.) // Архив Института истории и этнологии Тбилисского государственного университета им. И. Джавахишвили. Д. М 1/48.
Джапаридзе А., митрополит. Краткая история Грузинской Святой Апостольской церкви. — Тбилиси, 2012.
Жузе П. Грузия в ХVII столетии по изображению патриарха Макария. — Казань: Центральная типография, 1905. — 63 с.
Зубарев Д. Поездка в Кахетию, Тушетию, Пшавию, Хевсурию и Джаро-Белоканскую область // Русский вестник. 1841. Т. 2. № 6. — С. 509-678.
Исакова, женщина-врач. Об уходе за новорожденным у разных народов Кавказа // Научные беседы врачей Закавказского повивального института. — Тифлис, 1889. Вып. IV.
Итонишвили В.Д. Из истории семейных отношений грузин-горцев. — Тбилиси, 1960 (на груз. яз.).
Казбеги А. Затерянный край // Иверия. 1881. № 4 (на груз. яз.).
Косвен М.О. Кто такой крестный отец // Советская этнография. 1963. № 3. С. 95-107.
Леонтий Мровели. Обращение Картли святой Нино // Картлис Цховреба / под ред. Р. Метревели. — Баку: Издательский дом East — West, 2012. — С. 44-74.
Материалы к истории Грузии ХVII в. Описание Грузии, составленное Павлом Алеппским / подгот. к изд., исслед. и коммент. Н.Ш. Асатиани. — Тбилиси, 1973.
Мачабели Н.К. Брачный институт в Картли. — Тбилиси, 1978 (на груз. яз.).
Мачабели С.В. Экономический быт государственных крестьян Тифлисского уезда // Материалы для изучения экономического быта государственных крестьян Закавказского края. — Тифлис, 1887. Вып. V.
Мачавариани Е.Д. Воспитание ребенка в Мтиулети // Вестник Музея Грузии. — Тбилиси, 1957. Вып. XIXA-XXIB (на груз. яз.).
Мусхелишвили Д. Средневековая Грузия V-XVIII веков // Грузины. — М.: Наука, 2015. — С. 26-41.
Очиаури А. Обычаи гостеприимства в Хевсурети. — Тбилиси: Мецниереба, 1980. — 255 с. (на груз. яз.).
Патаридзе Л. Проповедь св. Нины в IV в. // Православная энциклопедия. Т. 13. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2006. — С. 193-196.
Пурцеладзе Д.П. Грузинские церковные гуджари. — Тифлис: типография Главного управления наместника кавказского, 1881. — 154 с.
Пурцеладзе Д.П. Грузинские крестьянские грамоты, крепостные и судебные акты, грамоты и письма грузинских и персидских царственных особ. — Тифлис: типография Главного управления главноначальствующего гражд. частью на Кавказе, 1882. — 127 с.
Религиозно-этнографический очерк Пшаво-Тушино-Хевсуретии преосвященного Антония, епископа Горийского. — Тифлис, 1914.
Сагарадзе М. Обычаи и верования в Имеретии // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа (СМОМПК). — Тифлис, 1899. № 26. — С. 1-46.
Самсония И.Н. Праздничная кулинария в Гурии // Быт и культура Юго-Западной Грузии. Тбилиси, 1987. Вып. 14 (на груз. яз.).
Селения Енисели священник Иродиан Елиосидзев. 1 марта 1847 года. Записки о Тушетии // Архив востоковедов Института восточных рукописей РАН. Разряд II. Оп. 2. Ед. хр. 18.
Степанов И. Приметы и поверья грузин Телавского уезда // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. — Тифлис, 1894. Вып. 19. — С. 124-143.
Хаханов А.С. Тушины // Этнографическое обозрение. 1889. Кн. II. — С. 40-62.
Хоштариа-Броссе Э. Леонтий Мровели и «Картлис цховреба». — Тбилиси, 1996 (на груз. яз.). Чкониа И. Институт брака в Мтиулети. — Тбилиси, 1955 (на груз. яз.). Чубинашвили Д. Грузино-русский словарь. — Тбилиси: Сабчота Сакартвело, 1984. 1780 ст. Чурсин Г.Ф. Свадебные обряды и обычаи на Кавказе // Кавказ. 1902. № 2.
References
Abashidze Z. East Georgian Church in the 18th century. Orthodox Encyclopedia. Moscow, 2006, vol. 13. (In Russian)
Argutinsky A.M. The economic life of the state peasants of the Signakh district. Materials for the study of the economic life of the state peasants of the Transcaucasian region. Tiflis: Printing house of Melikov and A.A. Michelson, 1886, no. 4. (In Russian)
Baskharov G.I. Letters from Tiflis. St. Petersburg: Printing house Y. Trey, 1881, 93 p. (In Russian)
Chkonia I. The Institute of Marriage in Mtiuleti. Tbilisi, 1955. (In Georgian).
Chubinashvili D. Georgian-Russian Dictionary. Tbilisi: Sabchota Sakartvelo, 1984, 1780 p. (In Russian)
Chursin G.F. Wedding rites and customs in the Caucasus. Caucasus, 1902, no. 2. (In Russian)
Davitashvili I. Some superstitions of our people. Droeba, 1880, no. 179. (In Georgian)
Davitiani A. Svan ethnographic materials. 1936. Archive of the Institute of History and Ethnology of the Tbilisi State University. I. Javakhishvili. File M 1/48. (In Georgian)
Gurgenidze M. One of the reasons for our poverty. Imedi, 1881, pp. 66-67. (In Georgian) Gurko-Kryazhin V.A. Khevsurs. Moscow: Publishing house of the All-Union Scientific Organization of Orientalists, 1928, 40 p. (In Russian)
Isakova, female doctor. On the care of a newborn among different peoples of the Caucasus. Scientific conversations of doctors of the Transcaucasian midwifery institute. Tiflis, 1889, vol. 4. (In Russian)
Itonishvili V.D. From the history of family relations of Georgian highlanders. Tbilisi, 1960. (In Georgian)
Japaridze A., Metropolitan. A Brief History of the Georgian Holy Apostolic Church. Tbilisi, 2012. Kazbegi A. Lost Land. Iveria, 1881, no. 4. (In Georgian)
Khakhanov A.S. Tushin. Ethnographic review, 1889, Book. II, pp. 40-62. (In Russian)
Khoshtaria-Brosse E. Leonty Mroveli and Kartlis Tskhovreba. Tbilisi, 1996. (In Georgian)
Kosven M.O. Who is the godfather. Soviet ethnography, 1963, no. 3, pp. 95-107. (In Russian)
Leonty Mroveli. Conversion of Kartli Saint Nino. Kartlis Tskhovreba. Ed. R. Metreveli. Baku: East-West Publishing House, 2012, pp. 44-74. (In Russian)
Machabeli N.K. Marriage Institute in Kartli. Tbilisi, 1978. (In Georgian)
Machabeli S.V. The economic life of the state peasants of the Tiflis district. Materials for the study of the economic life of the state peasants of the Transcaucasian region. Tiflis, 1887, vol. 5. (In Russian)
Machavariani E.D. Raising a child in Mtiuleti. Bulletin of the Museum of Georgia. Tbilisi, 1957, vol. XIXA-XXIB. (In Georgian)
Materials for the history of Georgia in the 17th century. Description of Georgia, compiled by Paul of Aleppo. Tbilisi, 1973. (In Russian)
Muskhelishvili D. Medieval Georgia V-XVIII centuries. Georgians. Moscow: Nauka Publ., 2015, pp. 26-41. (In Russian)
Ochiauri A. Customs of hospitality in Khevsureti. Tbilisi: Metsniereba, 1980, 255 p. (In Georgian)
Pataridze L. Sermon of St. Nina in the IV century. Orthodox Encyclopedia. Moscow, 2006, vol. 13, pp. 193-196. (In Russian)
Purtseladze D.P. Georgian church Gujari. Tiflis: printing house of the Main Directorate of the Viceroy of the Caucasus, 1881, 154 p. (In Russian)
Purtseladze D.P. Georgian peasant letters, serf and judicial acts, letters and letters of Georgian and Persian royalty. Tiflis: Printing house of the Main Directorate of the Chief Civil. Part in the Caucasus, 1882, 127 p. (In Russian)
Religious and ethnographic essay on Pshavo-Tushino-Khevsuretia by His Grace Anthony, Bishop of Gori. Tiflis, 1914. (In Russian)
Sagaradze M. Customs and beliefs in Imereti. Collection of materials for the description of localities and tribes of the Caucasus (SMOMPC). Tiflis, 1899, no. 26, pp. 1-46. (In Russian)
Samsonia I.N. Festive cooking in Guria. Life and culture of Southwestern Georgia. Tbilisi, 1987, vol. 14. (In Georgian)
Stepanov I. Signs and beliefs of the Georgians of the Telavi district. Collection of materials for describing the localities and tribes of the Caucasus. Tiflis, 1894, vol. 19, pp. 124-143. (In Russian)
Vazha Pshavela. Full coll. op. Tbilisi, 1964. T. IX: Journalistic and ethnographic articles. 495 p. (In Georgian)
Yeniseli village priest Herodian Eliosidzev. March 1, 1847. Notes on Tusheti. Archive of Orientalists of the Institute of Oriental Manuscripts of the Russian Academy of Sciences. Grade II. Op. 2. Unit ridge 18. (In Russian)
Zhuze P. Georgia in the 17th century as depicted by Patriarch Macarius. Kazan: Central Printing House, 1905, 63 p. (In Russian)
Zubarev D. Trip to Kakhetia, Tushetia, Pshavia, Khevsuria and Dzharo-Belokan region. Russian Bulletin, 1841, vol. 2, no. 6, pp. 509-678. (In Russian)
