CC BY
54
Т.Г. Прохорова
ПАРАДОКСЫ ЛИТЕРАТУРНОЙ ИГРЫ С ЗАРУБЕЖНОЙ КЛАССИКОЙ: (НА МАТЕРИАЛЕ ПРОЗЫ Л. ПЕТРУШЕВСКОЙ)*
Как известно, постмодернистский текст характеризуется по-лицитатностью. Творчество Людмилы Петрушевской (р. 1938 г.) некоторые исследователи рассматривают именно в русле постмодернизма. Автор реферируемой статьи изучает формирование постмодернистского дискурса в творчестве Петрушевской посредством анализа форм и функций литературной игры, причем она обращается к тем произведениям, «в которых принцип литературной игры заявлен уже в самом названии» (с. 77).
Речь идет о рассказах Петрушевской «Новые Робинзоны», «Новый Гулливер» и «Новый Фауст», которые Т.Г. Прохорова рассматривает как маленький цикл, хотя сама Петрушевская так их не определяет1.
Писательница вступает в диалог с произведениями западноевропейской литературы XVIII в. - «Робинзоном Крузо» Даниеля Дефо (ок. 1660-1731), «Путешествием Гулливера» Джонатана Свифта (1667-1745) и «Фаустом» И В. Гёте (1749-1832). В рассказе «Новые Робинзоны» вместо созданной Дефо утопии Петрушев-ская создает антиутопию, ибо читатель одновременно с персонажами «испытывает чувство надвигающейся катастрофы» (с. 78). В рассказе Петрушевской можно обнаружить игру со стилем ро-
* Прохорова Т.Г. Парадоксы литературной игры с зарубежной классикой: (На материале прозы Л. Петрушевской) // Постмодернизм в зарубежной и русской литературах. - Казань: Каз. ун-т, 2011. - С. 76-91.
1 См. сборник: Петрушевская Л. Где я была. - М.: Вагриус, 2002. - 304 с.
Т.Г. Прохорова
мана Дефо, ибо «и тот, и другой тексты представляют собой имитацию мемуаров» (с. 79). Наконец, у Дефо читатель видит гимн вдохновенному труду, тогда как в рассказе Петрушевской «Новые Робинзоны» нагнетается атмосфера безысходности, хотя ее герои «сохраняют милосердие и человечность» (с. 80).
В рассказе «Новый Гулливер» основным является мотив мании, одержимости. В тексте повествуется о маленьких человечках, живущих за плинтусом, т.е. бредовой галлюцинации персонажа-рассказчика. И чем «более скрупулезно описывается деятельность лилипутов, тем более возрастает ощущение бредовой галлюцинации» (с. 84). Петрушевская в этом рассказе пишет об относительности всего, да и герой, который болен, сам понимает свою ничтожность и беспомощность, хотя полагает себя Богом для своих маленьких человечков-лилипутов.
Рассказ «Новый Фауст» Т.Г. Прохорова рассматривает как «пример пародирования постмодернистского текста» (с. 85). Дело в том, что сюжетная ситуация о немецком маге, продавшем душу дьяволу, использовалась многими авторами, но драматическая поэма Гёте есть самая выдающаяся версия немецкой легенды. Игра Петрушевской с читателем в этом рассказе основана «на эффекте шокового контраста знакомой ситуации и пародийной искаженно-сти хрестоматийных образов» (с. 86), причем тема Фауста воспринимается Петрушевской через роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита», ибо в нем есть отсылки к «Фаусту» Гёте. В рассказе Петрушевской образ Мефистофеля пародийно снижен, «Фауст превращается в заурядного гомика, а Маргарита - в обыкновенную бесприютную девушку» (с. 88).
«В творчестве Петрушевской воплощается наиболее перспективный путь развития современной литературы - путь восстановления прерванных связей, усвоения культурного наследия прошлого и соотнесения его с задачами новой эпохи», - заключает Т.Г. Прохорова (с. 91).
И. Г.
