CC BY
83
••• Известия ДГПУ. Т. 10. № 4. 2016
••• DSPU JOURNAL. Vol. 10. No. 4. 2016
9. Plungyan V. A. Vvedenie v grammaticheskuju semantiku: grammaticheskie znachenija i grammat-icheskie sistemy jazykov mira [Introduction to grammatical semantics: grammatical meanings and grammatical systems of languages of the world]. Moscow, RSSU. 2011. (In Russian)
10. Temirbulatova S. M. System of tenses of a Khaydak verb. Dialektologicheskoe izuchenie dage-stanskih jazykov [Dialectological studying of Dagestan languages]. Makhachkala, 1992. (In Russian)
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ Принадлежность к организации
Муталов Расул Османович, доктор филологических наук, профессор, главный научный сотрудник отдела кавказских языков Института языкознания Российской академии наук (РАН), Москва, Россия; e-mail: [email protected]
Принята в печать 19.12.2016 г.
11.Uslar P.K. Etnografja Kavkaza. Jazykoznanie. T. 5. Hjurkilinskij jazyk. [Ethnography of the Caucasus. Linguistics. Vol. 5. Khyurkili language.]. Tiflis, 1892. (In Russian)
12. Sumbatova N. R., Mutalov R O. Mutalov R. O. A grammar of Ikari Darghin. München: LINCOM EUROPA. 2003.
13. Van den Berg H.E. Dargi folktales. Leiden, 2001. (In English).
AUTHOR INFORMATION Affiliation
Rasul O. Mutalov, Doctor of Philology, professor, the chief researcher, the Department of Caucasian Languages, Institute of Linguistics, Russian Academy of Sciences, Moscow, Russia; e-mail: [email protected]
Received 19.12.2016.
Филологические науки / Philological Sciences Оригинальная статья / Original Article УДК 39(398.21) / UDC 39(398.21)
Сюжетный состав калмыцких бытовых сказок
© 2016 Надбитова И. С.
Калмыцкий научный центр Российской академии наук, Элиста, Россия; e-mail: [email protected]
РЕЗЮМЕ. Цель статьи - представление опыта классификации сюжетного репертуара калмыцких бытовых сказок в соответствии со «Сравнительным указателем сюжетов». Методы. сравнительно-исторический, типологическое сопоставление. Сходные сюжетные типы и мотивы встречаются в фольклоре многих народов. В результате проведенного исследования автор приходит к выводу, что сюжеты, имеющие мировое распространение, в калмыцких сказках имеют специфическую интерпретацию и этническую наполненность, обусловленную своеобразием сказочной и художественной традиции народа.
Ключевые слова: калмыцкие бытовые сказки, сюжет, Сравнительный указатель сюжетов.
Формат цитирования: Надбитова И. С. Сюжетный состав калмыцких бытовых сказок // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Общественные и гуманитарные науки. Т. 10. № 4. 2016. С. 116-122.
The Scene Composition of the Kalmyk Social Fairy Tales
© 2016 Nadbitova I. S.
Kalmyk Scientific Centre, Russian Academy of Sciences, Elista, Russia; e-mail: [email protected]
ABSTRACT. The aim of the article is reviewing the experience of classification of the plot repertoire in the Kalmyk domestic fairy tales according to "The Comparative Directory of Plots". Methods: comparative-historical, typological comparison. Similar plot types and motifs can be found in the folklore of various peo-
ples. Summarising the results of the research, the author comes to conclusion that plots distributed worldwide have a specific interpretation and ethnic content in Kalmyk fairy tales resulting from the national originality of fairy tale and artistic traditions.
Keywords: Kalmyk domestic fairy tales, plot, Comparative Directory of Plots.
For citation: Nadbitova I. S. The Scene Composition of the Kalmyk Social Fairy Tales. Dagestan State Pedagogical University. Journal. Social and Humanitarian Sciences. Vol. 10. No. 4. 2016. Pp. 116-122. (In Russian)
В устной сказочной прозе калмыков наряду с волшебными широко распространены бытовые сказки. Особенностью этих сказок является близость содержания к реальной жизни народа и быту. Хотя «описание быта никогда не было целью этих сказок. В них, например, совершенно нет описания обстановки, в которой развивается действие. Обстановка не описывается, а только мыслится или подразумевается, или дается как некоторый фон, на котором действие развивается, и набрасывается очень скупыми штрихами» [8. С. 245].
Целью данной работы является изучение сюжетного своеобразия калмыцких бытовых сказок, выявление их национальной специфики. Материалом исследования послужили опубликованные сказочные тексты и ранее нигде не опубликованные записи из Научного архива КалмНЦ РАН (НА КалмНЦ РАН).
Бытовые сказки по своим идейно-художественным особенностям подразделяются на новеллистические (авантюрные) и сатирические (анекдотические) сказки. Однако не всегда возможно строгое разделение, так как «есть сказки переходного типа от волшебных к новеллистическим, от новеллистических к анекдотическим и наоборот; есть переходные жанровые формы от легенды к сказке, от былички к сказке; есть сказки, унаследовавшие мотивы и стиль исторических преданий; есть сказки-притчи и сказки-небылицы» [10. С. 15].
В трудах отечественных фольклористов Ю. М. Соколова [1941], В. П. Аникина [1959], Э. В. Померанцевой [1965], В. Я. Проппа [1984] и др. рассмотрены исторические корни бытовой сказки, определены ее основные черты, изучены вопросы типологии сюжетов, мотивов и образов, охарактеризованы аспекты идейно-художественного содержания.
На материале русских бытовых сказок В. Я. Пропп выделил следующие тематические группы: 1) сказки переходного типа от волшебных к новеллистическим; 2) о мудрых девушках; 3) об испытании жен; 4) о
ловких и удачливых отгадчиках; 5) о ловких ворах; 6) о разбойниках; 7) о хозяине и работнике; 8) о попах; 9) о глупцах; 10) о злых женах; 11) о шутах; 12) сказки литературного происхождения; 13) моралистические сказки [8. С. 253-291].
В калмыцкой фольклористике бытовые сказки не были предметом специального монографического исследования.
Сюжеты бытовых сказок построены на остроумных диалогах главных героев, потому и воспринимаются слушателями как несложные, короткие рассказы с поучающим значением. Своеобразные «чудеса» в рассматриваемых текстах совершаются благодаря хитрости, ловкости и мудрости главных персонажей. Одной из основных жанровых особенностей бытовых сказок является использование в них мотивов волшебства, фантастики и условности, выполняющих иную роль, чем в сказках волшебных. События бытовых сказок всегда разворачиваются в одном, условно реальном пространстве, зачастую эти события невероятны.
Калмыцкие бытовые сказки можно условно разделить на следующие сюжетно-тематические группы: 1) о мудрых людях; 2) о ловком воре; 3) о хозяине и работнике; 4) о хитрецах; 5) о глупцах; 6) о священнослужителях; 7) о плутах; 8) о женах; 9) о ловких отгадчиках; 10) сказки переходного типа от волшебных к новеллистическим.
Сказки о мудрых людях. В данную сю-жетно-тематическую группу включены сказки о мудрых людях, а именно: тексты о мудрой деве, об умном мальчике, о трех мудрых старцах и братьях.
В сказке «Цагин селгэн» («Смена во времени») (921 Е** «Почему голова седеет вперед головы?») повествуется о том, как три мудрых старца дают неопровержимые ответы на вопросы слуги жадного хана, ставя его в смешное положение [17. С. 33-35].
Сюжетный тип 926 С «Судебные споры...» представлен текстом «Долан наста зарhч» («Семилетний судья»), опубликован
••• Известия ДГПУ. Т. 10. № 4. 2016
••• DSPU JOURNAL Уо!. 10. N0. 4. 2016
в сборнике «Хальмг туульс» («Калмыцкие сказки») [17].
В сказочной традиции калмыков среди персонажей бытовых сюжетов наиболее любимым положительным героем является мудрая дева. Основными мотивами сказок о мудрой деве (875 «Семилетка», 921 «Умная невеста») являются мотивы загадок и трудных задач. По мнению В. Я. Проппа, «связь с волшебной сказкой довольно очевидна. Композиционный стержень ее - задавание трудных задач, брак и воцарение. Задача состоит из загадок, которые имеют скрытый житейский и философский смысл» [8. С. 257].
Сюжетный тип 921 «Умная невеста» представлен сказкой «Сэн хан му хан хойр» («Хороший хан и плохой хан»), записанной от Санджи Бутаева: Правитель ищет девушку для своего глупого сына, встречает девушек, пасущих телят. Внезапно начинается дождь, девушки убегают, одна из них укрывает подолом платья сушеное топливо. На вопрос хана, почему она не ушла домой, девушка отвечает, что подруги один раз выиграли, два раза проиграли, а она два раза выиграла, один раз проиграла, у нее две прибыли, так как укрыла от дождя кизяк и отогнала телят от коров, иначе они бы высосали молоко. Вот только платье промокло под дождем. А у подруг и кизяк промок, и телята высосали молоко, только платья свои не намочили. Хан спрашивает, где находится ее дом. Она отвечает: «На краю хотона дом с шестьюдесятью окнами». Оказалось, это бедный дом с рваным войлоком. Правитель задает задачи отцу девушки: приехать на двухголовой лошади не по дороге. Дочь подсказывает отцу, что надо оседлать жеребую кобылу. Хан приезжает к девушке домой, спрашивает: «Где привязать лошадь?». Она отвечает: «До зимы или до лета». До зимы означает к саням, до лета - к телеге. Хан сватает эту девушку своему сыну.
В этом тексте трудных задач нет, повествование заканчивается сватовством мудрой девушки, а задавание загадок когда-то входило в свадебный обряд калмыков. В настоящее время в калмыцком фольклоре известно свыше 20-ти вариантов этой сказки.
К циклу сказок о мудрой деве относятся и сказки на сюжетный тип 920 III «Невыполнимые задачи». В восточнославянских сказках король дает герою или его предпо-
лагаемому отцу задачи: прийти не голым, не одетым, привести лучшего друга и самого наихудшего врага, вывести цыплят из вареных яиц, подоить быка или сделать так, чтобы бык родил теленка и т.д. В калмыцкой сказке сесть ни на улице - ни в доме («Хойр в ргз ллh н» («Две женитьбы») [17. С. 111-114], в бурятской сказке - принести веревку из пепла, прийти по дороге - не по дороге, ни пешком - ни на коне, ни днем - ни ночью («Старик Уенэхэн и его мудрая дочь Уен») [15. С. 129-140].
Сказки подобного типа основаны на мотиве загадок и мудрых отгадчиков, имеют характер социальной сатиры. В текстах присутствуют композиционные элементы волшебных сказок.
Сказки о ловком воре. Этот сказочный сюжетный тип имеет широкое международное распространение (1525 А). Образ ловкого вора и сюжеты сказок с этим персонажем возникли в тот период, когда «исторически понятие похищения неправомерного и предосудительного могло появиться только тогда, когда появилась частная собственность. Присвоение, взятие того, что дает природа и что не принадлежит никому, есть наиболее элементарный акт первобытного хозяйствования. Но когда появляется частная собственность, акт присвоения, с точки зрения собственника, есть акт аморальный, с точки зрения же неимущего, он есть простой акт восстановления попранной справедливости» [8. С. 264].
К примеру, сказка «Хойр хулхачин туск туу^» («История о двух ворах») (1525 А ), записанная от Б. Н. Очирова в 1963 г., ныне хранится в Научном архиве КалмНЦ РАН. В зачине повествуется о прославленном воре, живущем с матерью. Он отправляется в путь, чтобы найти подобного ему вора и породниться. Такая отправка - один из композиционных приемов, позволяющий исполнителю создавать один за другим эпизоды.
Далее в тексте повествуется о том, как два искусных вора состязаются в воровстве, становятся верными друзьями и ловко грабят ханскую казну. Они пытаются украсть деньги из ханской казны во второй раз, но слуги хана выливают в яму клей, один из воров застревает в нем. Другой вор отрубает голову своему товарищу, чтобы не быть пойманным. В этой сказке сохранился архаичный мотив, когда по приказу
правителя страны выставляют обезглавленный труп вора с целью опознания его родственниками. Этот древний мотив известен фольклору русского, башкирского, абхазского, грузинского, осетинского народов.
В калмыцкой сказке мать, увидев обезглавленного сына, говорит: «В течение ше-стидесяти-семидесяти лет я не видела хана. А сейчас, придя сюда, принесла подношение из своей еды. Ее хотела отдать вам, да выронила и, опечалившись, плачу» (НА КалмНЦ РАН Ф. 3, ОП. 2, Ед. хр. 178).
В. П. Аникин пишет: «Вор свободен от социальных связей того сословно-классового общества, которое ненавистно простому человеку. Эта свобода становится в глазах зависимого человека завидным приобретением» [1. С. 211].
Сказки о хозяине и работнике. Бытовые сказки определенно и решительно выражают мечту угнетенного народа о торжестве и победе над эксплуататорами (1538 «Мужик мстит барину», 1000 «Уговор не сердиться»). Сказки на данные сюжетные типы вполне соответствуют исторической действительности, когда хозяин нанимал работника за деньги, либо за определенные условия.
Наиболее ярким примером может служить сказка «Ах-ду hурвн» («Три брата») на сюжетный тип 1000 «Уговор не сердиться», записанная Чимидом Комаевым и опубликованная в сборнике «Хальмг туульс» [19]. Краткий пересказ: три брата отправляются в путь в поисках работы, встречают старика. Он по очереди нанимает их убирать за своей лошадью, условием работы является уговор не гневаться. Старшие братья не выдерживают, сердятся, старик убивает их. Младший из братьев устраивается батраком, забивает лошадь, которая непрерывно испражняется. Старик понимает, что нанятый работник очень опасен, пытается избавиться от него. Он пытается бежать из дома, батрак прячется в сундуке. Старик отрезает по очереди свои уши и руку, услышав его голос. Открыв сундук, видит в нем работника, убегает и прячется в зарослях камыша. Батрак узнает, что хану нездоровится, притворяется лекарем и приказывает поймать человека с отрезанными ушами и рукой. Старика убивают, хан, выпив бульон, погибает. Далее работник убегает, обманывает встреченного мужчину, говорит, что его хотят назначить ханом, садит-
ся верхом на коня и спасается бегством. Мужчину убивают [19. С. 226].
Таким образом, хозяин-наниматель социально силен, а батрак бессилен и обездолен. Именно батрак доводит его до разорения и гибели. Сила представителя из социальных низов заключена в хитрости и ловкости.
Сказки о хитрецах. Международный сюжет о мнимом силаче отнесен в указателях сказочных типов к разделу «Счастье по случаю». Этот сюжет распространен в фольклоре многих народов: русском, казахском, башкирском, киргизском, армянском, таджикском, латышском и др.
Главный персонаж сказок на сюжетный тип 1640 является слабый старик очень маленького роста - «Тавн те сахлта нег те евгн» («Старик ростом в пядь, с бородой в пять пядей»). Он одним ударом убивает пять мух, пишет записку, что бьет многих одним ударом, пускает по ветру (в некоторых вариантах отправляется в путь с этой надписью). Богач-богатырь (или мус) находит старика, предлагает помериться силой в трех состязаниях. Старику удается обмануть его [17. С. 17-19].
В восточнославянских сказках мнимый силач Фома Беренников (Фома, широкая борода, Федор Набилкин) одним ударом убивает семь мух, объявляет себя могучим и сильным, ему повинуются настоящие богатыри. Он удачно побеждает неприятелей и женится на царевне.
Еще один любимый сказочный персонаж - хитрый старик по имени Кедя с бараном, у которого белое пятно на лбу (кер hалзн хуцта Кеедэ гидг евгн).
Сказки о глупцах. Сюжеты бытовых сказок о необычайно глупых и ограниченных людях, совершающих нелепые поступки, представляют особую разновидность. В сказке глупцами могут оказаться люди, независимо от возраста и социального положения. Если в волшебной сказке «дураком» назван младший брат, который впоследствии совершает подвиги с помощью чудесных помощников и предметов, то в бытовых сказках поступки глупца вызывают лишь смех и сочувствие.
В калмыцкой сказке «Эргу евгн» («Глупый старик») на сюжетный тип 1696 «Набитый дурак» главный герой, старик, находит иглу, приносит ее в вязанке для топлива. Старуха говорит, что иглу надо воткнуть в шапку. В следующий раз он
••• Известия ДГПУ. Т. 10. № 4. 2016
••• DSPU JOURNAL Уо!. 10. N0. 4. 2016
приносит топор в шапке и т.п. Глупец делает все слишком поздно, невпопад и в результате оказывается съеденным волками.
О глупом юноше повествуется в сказке, записанной Ш. В. Боктаевевым («Генн кевунэ туск»). Друзья юноши спрашивают, сможет ли он поднять камень, если поджечь его докрасна. Глупец соглашается. Ребята, собрав кизяк, разжигают огонь вокруг камня. Глупый юноша поднимает камень, погибает [14. С. 98].
Сказки о плутах. Еще одна популярная калмыцкая сказка - «Долан хощhр нег тYщhр» («Семь лысых, один коротковолосый»). Главный персонаж вариантов этого сюжетного типа хитрец (1539 «Шут»; 1537 «Мертвое тело» (как эпизод). Эту сказку знают русские, украинцы, белорусы, болгары, сербы, чехи, хорваты, немцы, польские кашубы. Она известна также в Голландии, Швеции, Дании, Норвегии, Исландии, во Франции, Испании, Италии, Румынии, в Шотландии. Она также имеется в фольклоре народов Прибалтики (литовцы, латыши, эстонцы), финно-угорских народов (финны, венгры), народов Приволжья, Кавказа и Малой Азии [8. С. 25-26].
В русском устном поэтическом творчестве данный сюжет представлен вариантами сказки «Шут и семеро шутов», где герой получает от обманутого им попа деньги, перевозит их в гробу. Семеро шутов спрашивают, откуда у него столько денег. Он отвечает, что продал покойника. Шуты убивают своих жен, укладывают в гробы, везут продавать в город. Едут и кричат: «Покойники, покойники! Кому нужны покойники?». Казаки избивают их и прогоняют. Обманутые семеро шутов хотят отомстить шуту. Он дает им козу, которая будто бы испражняется деньгами. Шуты обнаруживают дома обман, снова приходят к шуту. Тот показывает им плетку, «оживляющую» людей. Ранее он договаривается с женой, кладет ей за пазуху пузырь с кровью, бьет ножом по нему, затем будто «оживляет» супругу. Шуты выкупают плетку, пытаются оживить богатых покойников. В вариантах сказки, где жены еще живы, шуты убивают своих жен и уже не могут оживить их. В калмыцком фольклоре имеется более 10 вариантов на этот сюжетный тип.
Сказки о ловких (случайных) отгадчиках. В калмыцком фольклоре привился и широко известный сюжет о случайном отгад-
чике - «Знахарь». В исследуемом материале этот сюжетный тип представлен сказкой «Ьахан толhа белгч» («Знахарь со свиной головой»). Опубликованная сказка о лжезнахаре со свиной головой, записанная Ке-ке Бадмаевым, вставлена в рамочный сюжет. Краткое содержание: жили давно старик со старухой. Старик был плохим человеком, так как не выходил на улицу. Старуха прячет недалеко от дома масло в требухе, предлагает ему прогуляться; старик находит масло. Ободренный находкой, он отправляется на охоту, загоняет лису в нору с двумя отверстиями. Шапкой старик закрывает один выход, сам раскапывает второй. Далее лиса выскакивает из норы в шапке старика, собака и лошадь бегут вслед за лисой. Оставшись без лошади, старик боится возвращаться домой. Идет к ханскому двору, видит потерянное кольцо дочери хана. Старик представляется гадателем на свиной голове, в качестве вознаграждения просит скребок и рукавицы для держания котла. В другой раз он находит украденных лошадей хана. Воры слышат, как он говорит: «Хату, хату, хатурад яhнач, щввлн-щввлн щввлрэд яhнач?» («Твердое-твердое, что будешь делать, затвердев, мягкое-мягкое, что будешь делать, размягчившись?»). Воров звали Твердое (Хату) и Мягкое (Щввлн). Они просят старика не выдавать их, взамен указывают местонахождение ханских лошадей. В награду у хана лжезнахарь просит шубу и шапку.
В третий раз лжезнахарь подслушивает разговор ханши и сивого быка. Он изгоняет и сжигает шулмусов (якц шулмус), вредивших здоровью хана. В награду получает собаку и жеребца. После просьбы старухи о хорошем подарке хан повелевает привезти старика во дворец и оставляет жить у себя [19. С. 203-207].
В русских сказках Знахарь-Жучок угадывает, где находится украденная лошадь (ранее прячет ее) и, прославившись отгадчиком, должен отыскать пропавший у царя перстень, случайно упоминает имена воров, которые идут к нему с повинной; должен угадать, что у царя в руке (говорит: «Попался Жучок царю в кулачок»), или в миске (говорит: «Залетела ворона в высокие хоромы»).
По сравнению с другими видами сказок, бытовые сказки являются более поздними по происхождению, их формирование связано с периодом классового неравенства калмыцкого общества. Главных героев из социальных низов отличают изобретательность и
находчивость, даже самые невероятные задачи они решают ловко и хитроумно.
Бытовые сказки в калмыцком сказочном фонде занимают значительное место. Сюжет исследуемых сказок «составляет цепь хотя и необычных приключений героев, но в узнаваемой слушателями обстановке и в настоящем времени, что делает и рассказчиков, и слушателей соучастниками и активными, сопереживающими наблюдателями перипетий сказочных героев» [16. С. 19].
1. Аникин В. П. Русская народная сказка. Пособие для учителей. М.: Госуд-ное уч.-пед. изд-во Министерства Просвещения РСФСР. 1959. 256 с.
2. Басангова Т. Г. Кочевая культура в бытовых сказках калмыков // Кочевые народы юга России: исторический опыт и современность. Материалы российской научной конференции с международным участием. 16-19 марта 2016 г. С. 300-302.
3. Басангова Т. Г. Бытовые сказки в «Своде калмыцкого фольклора» // Гуманитарная наука юга России: международное и региональное взаимодействие. Материалы II Международной научной конференции, посвященной 75-летию Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН (г. Элиста, 14-15 сентября 2016 г.). Элиста: КИГИ РАН, 2016. С. 238-239.
4. Ведерникова Н.М. Русская народная сказка. М.: Наука, 1975. 135 с.
5. Джимгиров М. Э. О калмыцких народных сказках. Элиста, 1970. 103 с.
6. Мучкинова Е. Д. Хальмг туульс (к вопросу о классификации). Филологические вести. Т. 2. Научные сообщения и доклады. Элиста: Калмыцкого книжное издательство, 1970. С. 108114.
7. Померанцева Э. В. Судьбы русской сказки. М., 1965. 220 с.
8. Пропп В. Я. Русская сказка. Л.: Изд-во ЛГУ, 1984. 336 с.
9. Сарангов В. Т. Калмыцкое народное поэтическое творчество. Сказки. Элиста: Изд-во КалмГУ, 1998. 102 с.
10. Соболева Н. В., Каргаполов Н. А. Художественный мир русской народной новелистики // Русские сказки Сибири и Дальнего Востока: ле-
1. Anikin V. P. Russkaya narodnaya skazka. Posobie dlya uchitelej [The Russian folktale. Handbook for teachers]. Moscow,1959, 256 p. (In Russian)
Сюжетное своеобразие исследуемого материала рассмотрено в соответствии со Сравнительным указателем сюжетов. Анализ калмыцких бытовых сказок показал, что большинство текстов имеют соответствия на уровне сюжетов и мотивов с международными и восточнославянскими сказочными сюжетами. Также в результате исследования установлена специфика интерпретации сюжетов калмыцких бытовых сказок, что обусловлено своеобразием художественной и сказочной традиции народа.
гендарные и бытовые. Новосибирск: Наука. Сиб. отделение, 1993. 304 с.
11. Соколов Ю.М. Русский фольклор. М.: Гос. уч-пед. изд-во, 1941. 559 с.
12. Сравнительный указатель сюжетов. Восточнославянская сказка / сост. Л. Г. Бараг, И. П. Березовский, К. П. Кабашников, Н. В. Новиков. Л.: Наука, 1979. 438 с.
13. Цыбикова Б.-Х. Б. Бурятские бытовые сказки. Сюжетный состав. Поэтика. Улан-Удэ, 1993. 114 с.
14. Алтн чеежтя келмрч Боктан Шаня. Хранитель мудрости народной Шаня Боктаев. Сост., предисл., коммент. и прилож. Б. Б. Манджиевой. Элиста: КИГИ РАН, 2010. 172 с. На рус. и калм. яз..
15. Бурятские народные сказки: О животных. Бытовые / сост. Е. В. Баранникова, С. С. Барда-ханова, В. Ш. Гунгаров, Б.-Х. Б. Цыбикова. Новосибирск: Наука, 2000. 304 с.
16. Русские сказки Сибири и Дальнего Востока: легендарные и бытовые / сост. Н. В. Соболева при участии Н. А. Каргаполова. Новосибирск: Наука. Сиб. отделение, 1992. 304 с.
17. Хальмг туульс. Барт белдснь Са^эдин Б., Са^ан Л. Элст: Хальмг дегтр hарhач, I боть. 1961. 220 х.
18. Хальмг туульс. Манэдин Санэдас бичэд авсн Бембэн Ш. Элст: Хальмг дегтр hарhач, 1968. II боть. 264 х.
19. Хальмг туульс. Н88рYлэд кевлелд белдэд диглснь: Н. Н. Мусова, Б. Б. Оконов, Е. Д. Мучкинова. Элст: Хальмг дегтр hарhач, 1972. III боть. 250 х.
20. Хальмг туульс. Барт белдснь Б.Б. Оконов, Е.Д. Мучкинова. Элст: Хальмг дегтр hарhач, 1974. IV боть. 272 х.
2. Basangova T. G. Nomadic culture in household fairy tales of the Kalmyks. Kochevye narody yuga Rossii: istoricheskij opyt i sovremennost' [Nomadic peoples of Southern Russia: historical
Литература
References
••• Известия ДГПУ. Т. 10. № 4. 2016
••• DSPU JOURNAL. Vol. 10. No. 4. 2016
experience and contemporaneity]. Proceedings of the Russian conference attended by foreign scholars. March 16-19, 2016. Pp. 300-302. (In Russian)
3. Basangova T. G. Domestic fairy tales in the Collection of Kalmyk Folklore. Gumanitarnaya nauka yuga Rossii: mezhdunarodnoe i regional'noe vzai-modejstvie [The humanities of Southern Russia: international and interregional cooperation]. Proceedings of the 2nd international scientific conference. Elista, 2016. Pp. 238-239. (In Russian)
4. Vedernikova N. M. Russkaya narodnaya skazka [The Russian folktale]. Moscow, 1975. 135 p. (In Russian)
5. Dzhimgirov M. E. O kalmyckih narodnyh skazkah [Kalmyk folktales]. Elista, 1970, 103 p. (In Russian)
6. Muchkinova E. D. Hal'mg tuul's (k voprosu o klassifikacii) [Kalmyk fairy tales (revisiting the classification)]. Philological Bulletin. Vol. 2. Scientific communications and reports. Elista, 1970. Pp. 108-114. (In Russian)
7. Pomerantseva E. V. Sud'by russkoj skazki [Destiny of the Russian fairy tale]. Moscow, 1965. (In Russian)
8. Propp V. Ya Russkaya skazka [The Russian fairy tale]. Leningrad, 1984, 336 p. (In Russian)
9. Sarangov V. T. Kalmyckoe narodnoe poehticheskoe tvorchestvo. Skazki [Kalmyk folk poetry. Fairy tales]. Elista, Publishing House of Kalmyk State University, 1998, 102 p. (In Russian)
10. Soboleva N. V., Kargapolov N. A. The artistic world of the Russian folktale genre. Russkie skazki Sibiri i Dal'nego Vostoka: legendarnye i bytovye [Russian fairy tales of Siberia and the Far East: legendary and household ones]. Novosibirsk, 1993, 304 p. (In Russian)
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ Принадлежность к организации
Надбитова Ирина Сергеевна, кандидат филологических наук, научный сотрудник отдела фольклора Калмыцкого научного центра (КалмНЦ) Российской академии наук (РАН), Элиста, Россия; e-mail: nad-irina@ mail.ru
11. Sokolov Yu. M. Russkij fol'klor [The Russian folklore]. Moscow, 1941, 559 p. (In Russian)
12. Sravnitel'nyj ukazatel' syuzhetov. Vos-tochnoslavyanskaya skazka [Comparative directory of plots. East Slavic fairy tale]. Comp. by L. G. Barag et al.. Leningrad, 1979, 438 p. (In Russian)
13. Tsybikova B.-Kh. B. Buryatskie bytovye skazki. Syuzhetnyj sostav. Poetika. [Buryat household fairy tales. Plot composition. Poetics]. Ulan-Ude, 1993, 114 p. (In Russian)
14. Hranitel' mudrosti narodnoj Shanya Bok-taev. [The fabulous tale-teller, Boktan Shanya]. Comp., comments, foreword by B. B. Mandzhieva. Elista, 2010, 172 p. (In Kalmyk and Russian)
15. Buryatskie narodnye skazki: O zhivotnyh. Bytovye [Buryat folktales: About animals. Household tales]. Compiled by E. V. Barannikova et al. Novosibirsk, 2000, 304 p. (In Russian)
16. Russkie skazki Sibiri i Dal'nego Vostoka: legendarnye i bytovye [Russian fairy tales of Siberia and the Far East: legendary and household ones]. Comp. by N. V. Soboleva, assisted by N. A. Kargapolov. Novosibirsk, 1993, 304 p. (In Russian)
17. Hal'mg tuul's. Bart beldsn' Sangjin B., Sanghan L. [Kalmyk fairy tales]. Elista, 1961, 220 p. (In Kalmyk).
18. Hal'mg tuul's. Manjin Sanjas bichji avsn Bemban Sh. [Kalmyk fairy tales]. Elista, 1968, Vol. 2, 264 p. (In Kalmyk).
19. Hal'mg tuul's. Nairyulj kevleld beldj di-glsn': N. N. Musova, B. B. Okonov, E. D. Muchkinova [Kalmyk fairy tales]. Elista, 1972. Vol. 3. 250 p. (In Kalmyk).
20. Hal'mg tuul's. Bart beldsn' B.B. Okonov, E.D. Muchkinova [Kalmyk fairy tales]. Elista, 1974. Vol. 4, 272 p. (In Kalmyk)
AUTHOR INFORMATION Affiliation
Irina S. Nadbitova, Ph. D. (Philology), researcher, the Department of the Folklore, Kalmyk Scientific Centre (KalmSC), Russian Academy of Sciences (RAS), Elista, Russia; email: [email protected]
Принята в печать 25.11.2016 г.
Received 25.11.2016.
