CC BY
26
УРОКИ ИСТОРИИ
УДК 94(470+571) ГРНТИ 03.23.55
СЫН СЕЛЬСКОГО БАТЮШКИ
ИВАН МЕНДЕЛЕЕВ И СИЛЬНЫЕ МИРА СЕГО...
(Почти детективное историческое расследование)
Начало. Продолжение в № 3 (38) / 2020 г.
В. Ю. Софронов
Тобольский педагогический институт им. Д.И. Менделеева (филиал) Тюменского государственного университета Россия, 626152, Тюменская область, г. Тобольск, ул. Знаменского, 58
Статья посвящена жизни и деятельности отца выдающегося учёного Д.И. Менделеева. Иван Павлович Менделеев (1781-1849) — работник народного образования был вовлечён в процесс реформ. Знакомясь с биографией, читатель сможет узнать о формировании системы народного образования, взаимоотношениях с чиновничеством, контролирующим школы, училища, университеты. В первой части изложен путь от рождения до становления профессионала, показаны личные качества педагога, преданного своему делу, ответственного за всё, что доверено ему судьбой.
Ключевые слова: персоналия, Иван Павлович Менделеев, история России, образование, попечительство.
PRIEST'S SON IVAN MENDELEEV AND MOVERS AND SHAKERS... (Almost a detective historical investigation)
V. Yu. Sofronov
Mendeleev Tobolsk Pedagogical Institute (branch) of Tyumen State University
Russia, 626152, Tyumen region, Tobolsk, ul. Znamenskogo, 58
The article is devoted to the life and work of the father of the outstanding scientist D.I. Mendeleev. Ivan Pavlo-vich Mendeleev (1781-1849), a public education worker, was involved in the reform process. Get acquainted with the biography, you will be able to learn about the formation of the public education system, the relationship with the officials that controlled schools, colleges, and universities. The first part shows the educator's path from his birth to a professional. The author shows the personal qualities of a person devoted to his work, responsible for everything that is entrusted to him by fate.
Keywords: aa personality, Ivan Pavlovich Mendeleev, Russian history, education, patronage.
В разгар эпохи управления Россией императором Николаем I в Тобольске случилось ничем не примечательное событие: в семье директора училищ Тобольской губернии, надворного советника дворянина Ивана Пав© Софронов В.Ю., 2020
ловича Менделеева родился очередной ребёнок, названный Дмитрием. Минет несколько десятилетий, и имя учёного, естествоиспытателя станет известно всему миру, а потомки назовут его просто: «русский гений». Казалось
бы, это уже достойный повод для скрупулёзного изучения жизненного пути человека, взрастившего такого славного сына. Увы, это далеко не так. Долгое время были известны лишь основные вехи из биографии Ивана Павловича. И дело не столько в судьбе его самого, сколько в происходящих в России коренных структурных изменениях в области народного просвещения в первой половине XIX столетия, свидетелем и участником которых он стал. Он проделал сложный карьерный путь, претерпев и взлёты, и падения, бюрократические интриги при смене курсов в верхних эшелонах власти. Данное исследование посвящено не только изучению личности одного человека, но и историческим событиям, что вырисовываются при изучении архивных документов той эпохи.
Тихая родина
Иван Павлович Менделеев родился 18 февраля 1781 г. в селе Тихомандрицы Выш-неволодского уезда Тверской губернии. Отцом его был священник при храме Покрова Пресвятой Богородицы на Покровском-Тихоманд-рицком погосте Павел Максимович Соколов (1752-1808). Не стоит удивляться, что у отца и сына разные фамилии, поскольку для среды духовенства это вполне заурядное явление.
В «Сказках духовенства по 5-й ревизии» (1795) значатся: священник Павел Максимов — 43 лет, его супруга Стефанида Евдокимова — 41 года; дети: Василий — 18 лет, Иван — 14 лет, Тимофей — 10 лет (все трое — ученики Тверской духовной семинарии), Александр — 2 лет, Наталья — 8 лет, Параскева — 5 лет [1]. И все четыре брата во время учёбы в семинарии получили разные фамилии, в том числе и Иван Павлович, ставший Менделеевым.
Удомля, а точнее Удомельский край, своим природным ландшафтом очаровал многих российских живописцев, включая И.И. Ле-витана. Наиболее известные его картины: «Над вечным покоем», «Март», «Золотая осень» и многие другие, — написаны именно по мотивам красивой природы этого края. У А.П. Чехова, как считают литературоведы, после недели пребывания в гостях у друга-живописца, проводившего лето в тех местах, на основе впечатлений зародился сюжет известной пьесы «Чайка». Такой непростой и сказочный край дал жизнь отцу будущего великого учёного... Отсюда Иван Менделеев отправился вначале в Тверь, потом в Санкт-Петербург, а уже оттуда прямиком в Тобольск и .
Приобретённая фамилия
Об истоках происхождения фамилии одного из сыновей сельского батюшки нет ни одной окончательной версии. Так, сам Дмитрий Иванович Менделеев (со слов брата Павла) в своей «Летописи жизни» полушутя объяснял её тем, что отец, будучи семинаристом, совершил какую-то выгодную мену с кем-то из друзей или знакомых, как это делали обычно помещики при мене коней. Якобы от этого словосочетания — «мену делать» — и пошла фамилия их рода. Но при этом надо учитывать привычку учёного, не любившего раскрывать до конца свои замыслы и догадки, отвечать шуткой, но со смыслом.
Если проанализировать традицию того времени по смене фамилий у семинаристов, то можно выявить вполне определённую тенденцию. Делалось это с вполне утилитарной целью: будущий священник, в понимании начальства, не должен был иметь неблагозвучную фамилию. Как то: Уткин, Быков, Рябов или что-то подобное. Вместо этого они получали нечто более значимое и весомое, чтобы отличало их от обычных крестьянских прозвищ, часто переходящих непосредственно в фамилии их носителей. Вот «типичные» фамилии духовенства XIX столетия: Амфитеатров, Афинский, Кипарисов, Ключевский, Липеровский, Мансветов, Тихомиров и т. п. В нашем случае прозвище удалого менялы не соответствует тем традициям. Так было с братьями Ивана Павловича, получившими новые фамилии по общепринятому канону. Единственная, оставленная за одним из них, — Соколов, хотя и не несла на себе печати благочестия, но была родовой, присвоенная ещё их отцу, а потому и закрепилась за одним из братьев.
Среди биографов учёного в последний период возобладало мнение, согласно которому Иван Павлович получил свою фамилию во время обучения в семинарии, восприняв её от дворян Менделеевых, живших поблизости с его родным селом в усадьбе Мешково в 5-7 км от с. Тихомандрицы. В энциклопедическом словаре Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона имеются следующие сведения на этот счёт: «Менделеевы — дворянский род, восходящий ко 11-й половине XVII в. и внесённый в VI и II ч. род. кн. Тверской, Новгородской и Саратовской губ.». Возможно, кто-нибудь из них мог быть крёстным отцом Ивана Павловича. Имеются сведения, что помещик Менделеев
якобы оказывал посильную помощь своему крестнику в его детские и юношеские годы.
Именитое соседство
Интересен и другой немаловажный факт: прихожанами храма с. Тихомандрицы в конце XVIII — начале XIX вв. были дворяне Аракчеевы! Усадьба родителей известного царедворца и политического деятеля графа Алексея Андреевича Аракчеева (1769-1834) находилась в сельце Гарусово на берегу оз. Удомля. Здесь родился и был крещён Алексей Аракчеев. В метриках Никольской церкви имеется запись: «Новгородской Епархии Бежецкой пятины Тверской половины Николаевского Удомельского погоста церкви Николая Чудотворца» в 1769 г. родился «в октябре 5 числа усадища Гарусова у помещика Андрея Андреева сына Аракчеева сын Алексей» [2] .
И более того, Павлу Максимовичу Соколову, отцу И.П. Менделеева, довелось обучать графского отпрыска в церковном приходском училище (а может, и на дому) русской грамматике и арифметике. Об их знакомстве говорит и тот факт, что во время своей учёбы уже в столице И.П. Менделеев рискнул обратиться к своему именитому земляку с какой-то незначительной просьбой. Но, чего и следовало ожидать, получил отказ. Впрочем, отказ оказался сдобрен подарком в 2 рубля серебром. Но на этом их земляческая связь не прервалась, и в скором времени студент Менделеев получил от графа приглашение стать домашним репетитором его приёмного сына.
Семинарист
В 1795 г. Иван Менделеев поступил в Тверскую семинарию и окончил её 1803 г. В «Семинарских ведомостях» за 1798 г. числится: «Иван Менделеев Вышневолоцкого уезда, села Тихомандрицы священника Павла сын 17 лет [3]. Принят в 1795 г. на собственном коште. На первом курсе он обучался пиитике и синтаксиме». Там же следуют комментарии о его успеваемости: «понятия не худого».
В общей сложности он «обучался Латинскому и Немецкому языкам, Арифметике, Географии, Всемирной Истории, Поэзии, Риторике, Философии, начальным правилам Анатомии, Философии, Пафологии и Хирургии при добропорядочном поведении с хорошим успехом».
Выходит, выпускники семинарии были сведущи не только в латыни и богословии, но
и в медицине! Хотя трудно себе представить, что кто-то из них в своём приходе вёл бы приём больных, а тем более занимался хирургическими операциями, коль скоро предмет «хирургии» ими изучался. Правда, неизвестно, брал ли кто-то из них в руки тот же скальпель во время прохождения этого курса.
Но Иван Менделеев не спешил получить под своё начало сельский приход и повторить судьбу своего отца и братьев. Вряд ли он мог вырваться из сельской глубинки в город, хотя бы в уездный, не говоря о губернском. К тому же, чтобы стать иереем, необходимо было стать человеком женатым. Иначе — дьяконская должность. По этой или иной причине он решается продолжить образование. И сразу после окончания семинарии в 1803 г. направляется вместе с девятью лучшими учениками, во вновь открывшееся в Санкт-Петербурге для образования ста учителей училище.
Студент
Во времена правления Екатерины II народное образование в России находилось в ужасающем положении: «Нельзя себе представить ничего более заброшенного, более жалкого, чем положение народного образования до императора Александра. В России существовали только школы, называемые народными. В них преподавались, при том весьма плохо, самые элементарные сведения; наблюдение за этими школами было поручено жалким воспитателям, спившимся от скуки и праздности... » [4]
С воцарением Александра I правительство в числе прочих провело реформу, в результате которой была введена многоступенчатая система обучения. Одним из первых шагов стало создание в 1802 г. Министерства народного просвещения, которое с 1817-1824 гг. стало именоваться Министерством духовных дел и народного просвещения. При этом вновь открываемые учебные заведения подразделялись на четыре ступени:
1) приходские училища давали детям «низших слоёв» религиозное воспитание, навыки чтения, письма, счёта — 1 год обучения;
2) уездные училища в уездных и губернских городах — 2 года обучения;
3) гимназии в губернских городах — 4 года обучения.
4) университеты — 3 года обучения.
Вся территория России была разделена на шесть учебных округов по числу университетов: Петербургский, Московский, Дерпт-ский, Виленский, Харьковский и самый обширный по площади Казанский (охватывавший Вятскую, Казанскую, Самарскую, Саратовскую, Симбирскую, Астраханскую губернии и всю территорию Сибири). Профессора курировали гимназии тех губернских городов, которые входили в их округ. Директор гимназии отвечал за работу уездных училищ своей губернии, а смотритель уездных училищ — за деятельностью приходских училищ уезда. Причём образование было бессословным и бесплатным.
Важной фигурой в этой системе являлся попечитель учебного округа, осуществляющий связь между университетом и министерством. Попечителями обычно назначались выдающиеся личности, которые выступали не столько как индивидуальные учёные-исследователи, сколько как организаторы системы образования, руководители университетов. Территория учебного округа охватывала несколько губерний. Так, для подготовки учителей в 1803 г. учительская семинария, открытая в Петербурге ещё в 1786 г., была преобразована в учительскую гимназию, через год получила наименование Педагогического института, а затем, в 1816 г., Главного педагогического. Именно в него для получения профессии учителя и был направлен Иван Менделеев.
В Санкт-Петербургском педагогическом институте Иван Менделеев, как значится в его «Послужном списке», обучался целому ряду предметов: «Благочинию, науке о законодательстве, Сельскому Домоводству, политической Экономии, науке о Финансах, Философии и Правам: Естественному, Частному и Всеобщему Гражданскому, Минералогии, Всеобщей Грамматике, Российской и Латинской Словесности при изрядном поведении с весьма хорошими успехами, на что имеется и аттестат». И далее: «По окончанию в оном курса наук определен старшим учителем Философии, Политической Экономии и Изящных наук», 10 декабря 1807 г. направлен в Тобольскую губернскую гимназию.
Тобольский учитель
Почему именно в Тобольск? Насколько нам известно, министерство лишь утверждало выбор претендента на то или иное место в зависимости от потребности в присылке туда
молодого специалиста, но своё назначение выпускник определял самостоятельно. Наверное, он мог остаться где-то поближе к центральным городам России. Широко известно, в Сибирь (место ссылки!) ехали неохотно и надолго там старались не задерживаться. Что же Ивана Менделеева привлекло в этом дальнем городе? Не оказалось свободных мест в той же Твери? Там гимназия была открыта ещё в 1804 г. В Пскове или Новгороде гимназии были открыты в 1808 г., всё ближе к дому. Гимназии в начале XIX в. открывались во всех губернских городах, и число их было весьма значительно. Тобольская губерния была одной из самых отдалённых и плюс ко всему не самая благополучная. И в смысле экономическом, и управленческом. Да и открылась лишь 12 марта 1810 г.
Тут, скорее всего, крылись какие-то личные мотивы, нам не известные: может быть, желание уехать по каким-то причинам подальше от дома или перспектива быстрее проявить себя в глубинке, нежели в центральных регионах. К тому же «весьма хорошие успехи» — это не «блестящие успехи», как было принято оценивать знания учеников того времени. Талантливых студентов охотно брали в университеты. Определённую роль играли при этом родственные и деловые связи родителей, каковых у сына сельского священника явно не оказалось. Так или иначе, в феврале 1808 г. Иван Менделеев и его сокурсник Семён Гаретовский прибыли в Тобольск.
Поскольку гимназия как таковая в стольном сибирском городе ещё не открылась, то полной нагрузки для дипломированных учителей не нашлось. Но Менделеев, «будучи порываем усердием к пользе общественной, самоохотно согласился» на предложение директора Тобольских губернских училищ барона Августа Христиановича Эйбена с 10 августа начать преподавать российскую грамматику в 3 и 4-м классах училища по 6 часов в неделю до открытия гимназии. А вот Гаретовский подобного стремления не проявил, и директор не представлял, чем его занять до того времени, когда ученики в гимназии не перейдут в 3-й класс, о чём и сообщал попечителю округа в Казань [5] .
Дело в том, что в соответствии с уставом того времени учитель естественной истории должен был вести занятия только в 3 и 4-м классах, и принудить его вести занятия в младших классах директор просто не мог.
А вот Менделеев оказался не столь разборчив. Он, как мы увидим в дальнейшем, всегда являл послушание в исполнении воли начальствующих. И они это ценили. Но ... до известного предела.
Людей со своим мнением в России хоть особо не жаловали, но уважали. А порой и побаивались. А Молчалины (вспомним Грибоедова), мостили себе дорогу любезностью и исполнительностью, но раз на ней поскользнувшись, подъём свой на том и заканчивали. И весьма тому дивились: с чего бы это вдруг? Кто ж его знает, не судьба, выходит.
Благоволение директора к вчерашнему студенту распространилось и далее: в январе 1809 г. Менделееву было любезно предложено вести занятия по латинскому языку, к которому российские гимназисты повсеместно испытывали стойкую неприязнь. А вот наш герой, в отличие от них, наоборот, испытывал к латыни огромное пристрастие и даже перевёл одну из книг (учебник по римским древностям) с давно не употребляемого языка на русский.
Расположение барона в должности директора на этом не закончилось и он, сославшись на нездоровье, осенью 1809 г. отправил вместо себя своего на всё согласного выдвиженца в длительную командировку по проверке учебных заведений губернии. Хотя то была его прямая директорская обязанность. И вот тут директорский любимчик разочаровал своего благодетеля. Дело в том, что тобольские учителя были недовольны руководством своего начальника. Для того чтобы сместить его с должности, они избрали проверенный веками метод — жалобы вышестоящему руководству, то есть попечителю округа в Казань. И Иван Менделеев не преминул поставить под теми посланиями свою подпись. Прав был директор или нет, не так важно. Важен факт. Писать доносы некрасиво и даже аморально. Типичная черта всех Молчалиных. Рано или поздно содеянное обернётся против доносителей. И не стоит этому удивляться. Именно так с нашим героем в дальнейшем и вышло.
Иван и Марья
Обосновавшись в Тобольске, Иван Павлович, не откладывая дела в долгий ящик, решил жениться. И не на дочери священника, на девушке из той среды, из которой он сам вышел, а выбрал себе невесту из знатного рода купцов Корнильевых, которые во второй половине XVIII в. были едва ли не самыми со-
стоятельными людьми Тобольска. Но так случилось, что род их стал угасать, а вместе с ним и былое благосостояние.
На начало XIX в. осталась лишь одна ветвь этого почтенного рода, известная тем, что некогда владела фабриками по производству бумаги и стеклянных изделий. На их типографском станке печатали первый в Сибири периодический журнал с довольно странным для сегодняшнего читателя названием «Иртыш превращающийся в Иппокрену». Отец невесты Дмитрий Васильевич сам когда-то писал тексты религиозной тематики и даже публиковал их, но потом тяжело заболел и от дел отошёл. К тому же рано остался вдовцом с малолетними детьми на руках. Во главе семейства стояла его властная мать «вдова, купецкая жена Марфа Ивановна», которой было уже далеко за 60 годков. И «дворовых людей» за ней на тот момент было записано, ни много ни мало, а 26 человек! Иначе говоря — крепостных. Другой вопрос, был ли доход от них.
Венчание молодых происходило в одной из самых престижных городских церквей — Богоявленской:
«23 июля 1809 года в приходе Богоявленской церкви венчан иереем Ефимием Моркови-тиным Тобольский гражданский учитель Иван Павлов Менделеев купца Димитрия Корнильева с дочерью девицей Марией первым браком при диаконе Василие Лепехине и при причетниках Афанасии Ситникове и Александре Моркови-тином.
При сем браке были поручатели: тысяц-кой титулярный советник Иван Андреев Набе-режнин и поезжанин гражданский учитель Семен Гаретовский»[6].
На момент венчания Марии Менделеевой — 18 лет, мужу её Ивану Павловичу —27. В качестве свидетелей у них были учителя Га-ревский и Набережнин. Гаревский, прибыл в Тобольск вместе с Менделеевым, а Набереж-нин начинал службу учителем ещё в Главном народном училище.
Интересный момент: поездку по губернии Ивана Павловича осенью 1809 г. можно иронично назвать «свадебным путешествием», вот только совершал её он явно в одиночестве, оставив молодую жену дома. Служба — превыше всего! Характерная черта нашего героя.
После свадьбы молодые живут в доме, предназначенном специально для размещения там учителей гимназии вместе с семьями. Об этом сообщается в исповедальных росписях
всё той же Богоявленской церкви за 1810 и 1811 гг. Учитель гимназии Иван Павлов Менделеев 27 лет; жена его Мария Дмитриевна 19 лет. Дворовые их: Параскева Васильева Петрова — 29 лет и Акулина Ильина Василькова — 14 лет. Нет, каково? Сын сельского священника уже обзавёлся дворовыми?! Впрочем, это в порядке вещей для тех давних времён.
В 1811 г. у Менделеевых появился на свет первый ребенок — дочь Мария, о рождении второй дочери Ольги имеется запись в Тобольской Богоявленской церкви от 25 июня 1814 г. «У Тобольской Гимназии учителя Ивана Менделеева родилась дочь Ольга. На крещение присутствовало 30 человек. Восприемники: Полковник Николай Рыбановский, полковница Жоло-бова жена Елизавета Абрамовна».
Обратите внимание на должности «восприемников» (крёстных): полковник Рыба-новский и полковница (то есть жена полковника) Жолобова! Явно из высших кругов тобольского общества. Дворяне! Как сумел Иван Павлович в столь короткий срок сойтись с людьми совсем не его круга? Или он скрывал своё происхождение? Вряд ли. Такое не утаишь. Всё одно узнают. А крёстные для дореволюционной России вполне официально считались «духовной роднёй». Даже имелся специальный запрет церкви на браки между духовными родственниками. Значит, было в нашем герое что-то такое, что располагало к нему людей. Умел себя подать. Что тут ещё скажешь.
Он был титулярный советник...
А что же служба? В «Послужном списке» Ивана Павловича, составленном во время его служения в Тамбове, за 19 января 1812 г. имеется запись, относящаяся к его службе в тобольской гимназии: «... в которой продолжая служение по Именному Его Императорского Величества указу в воздании усердной службы Начальством засвидетельствованной, произведен в чин Титулярного Советника» [7].
Титулярный советник — гражданский чин IX класса. «Титулярный» понимается как «номинальный» — уже не секретарь, но ещё не полноправный советник, а лишь кандидат в советники. Их шутливо называли «титу-ляшками». Кстати, этот чин после окончания лицея должен был получить А.С. Пушкин, но он был выпущен «по второму разряду» коллежским секретарём и получил данный чин только в 1831 г. Годовое жалование титуляр-
ного советника составляло 75 рублей серебром (262,5 руб. ассигнациями). Вменялось обращение к нему: «Ваше благородие».
В середине XIX в. существовал популярный романс о титулярном советнике на музыку А.С. Даргомыжского, стихи П.И. Вейн-берга:
Он был титулярный советник, Она — генеральская дочь; Он робко в любви объяснился, Она прогнала его прочь. Пошёл титулярный советник И пьянствовал с горя всю ночь, И в винном тумане носилась Пред ним генеральская дочь.
Уже на этом этапе анализа биографии Ивана Павловича вырисовывается конечная цель его служебной карьеры: пройдя по всем возможным для него ступеням бюрократической лестницы, дослужиться до чина, позволяющего быть причисленным к дворянству (!), то есть к привилегированной части общества. А это давало возможность приобретения крепостных, а вместе с ними и поместий. Впрочем, крепостные в семье Менделеевых уже имелись. Правда, благодаря родственным связям жены. Неважно. А что потом? Потом можно стать и помещиком. Ведь он провёл детство рядом с барскими усадьбами, впитал их дух и притягательность быть независимым. И даже фамилия у него позаимствована у тех самых дворян. Так что дело за малым. А пока надо служить и служить хорошо. И ещё обеспечивать постоянно растущую семью. Уж в чём, в чём, а в этом вопросе затруднения не было.
По стечению домашних обстоятельств.
Порой в архивных личных делах попадают документы, которые гораздо больше говорят о человеке, нежели стандартное присвоение чинов и повышение по службе. Так и этот документ, составитель которого вряд ли бы пожелала его обнародовать, раскрывает истинное положение дел в семье Менделеевых. Он составлен о факте займа нашим героем немалой суммы в Приказе общественного призрения. И хотя в начале января Иван получил чин титулярного советника, но материального благополучия этот факт, судя по всему, не принёс. Об этом говорит «Дело» под номером № 355 из фонда Тобольского госу-
дарственного архива [8]. Начато оно 8 августа 1812 г. и закончено 13 мая 1814 г., когда Иван Павлович сумел наконец-то внести все взятые им в долг деньги. Речь идёт о займе денежной суммы в 400 рублей. Приведём некоторые выписки из него:
«Прошение титулярного советника Ивана Менделеева о выдаче ему заимообразно денег 400 рублей впредь на три месяца 1812 г.
Покорнейшее прошение
По стечению домашних обстоятельств нужно мне денег четыреста рублей; известно же мне, что оный приказ выдает свои суммы из процентов. Поэтому и прошу покорнейше Приказ общественного призрения, написанною суммою меня на три месяца одолжить под залог: золотой табакерки в двадцать золотников; крупного жемчуга шесть с половиной золотников и золотого креста в три золотника. Следующий от суммы процент прошу удержать при выдаче. К сему прошению титулярный советник Иван Менделеев руку приложил. Августа 8 дня 1812 года».
Специальные оценщики приказа указывают стоимость сданных изделий: табакерка оценивается в 200 руб., жемчуг — в 260 руб. и крест — в 30 руб. Всего на сумму 490 руб. Ниже стоят подписи оценщиков: присяжный оценщик Николай Дранников и мещанин Иван Плотников. При возврате он должен уплатить в размере 1 рубль 33 и % коп.
Напомним, война с Наполеоном в самом разгаре. 8 августа Менделеев берёт деньги в долг, а 26 августа (7 сентября по н. с.) произойдёт знаменитое Бородинское сражение. Но в тихом и мирном Тобольске военная ситуация, судя по всему, не особо ощущается.
Проходят три месяца, но ... Менделеев вернуть деньги не может, и просит отсрочки ещё на четыре месяца. Проходит срок оплаты, но он пишет прошение об отсрочке на год, «... поелику же ныне в наличии не имею оного количества денег, по причине непредвидимых и непредпологаемых мной обстоятельств...». Возвращён долг был лишь 1814 г. мая 13-го дня. Проценты в этом случае составили 15 руб. 3Л коп.
Если перевести дореволюционные меры веса золота в современные, где «золотник» составляет 4,26 г, то общий вес сданных под залог вещей (29 золотников) составит 123,54 г. По данным ЦБ РФ на 21.02.2020 г. цена за 123 г золота в рублях составит 405 917 руб.
Довольно значительная сумма. А потрачена она была, как установил тобольский историк В.С. Сулимов, на покупку Иваном Менделеевым июне 1814 г. дома по улице Мокрой в приходе Андреевской церкви как раз за 400 руб. [8]. Интересный факт, что при отъезде из Тобольска он продал дом купцу С. Струни-ну в ноябре 1818 г. почти в два раза дороже — за 750 руб. [8].
Нехватка средств заставляет Менделеева брать дополнительные уроки, о чём говорит следующая запись за 1 августа 1814 г., где Менделееву разрешено вести уроки немецкого языка за половину оклада: «По представлению Директора училищ Тобольской губернии Училищным Комитетом Казанского Университета препоручено на время обучения Немецкому языку с половинным жалованием, которую должность исправлял по 15 января 1816 г.»
Кроме того, он подал рапорт директору гимназии барону Эйбену с предложением ввести преподавание в гимназии Закона Божия, на что тот дал своё согласие. Если поразмышлять над этим фактом с позиций человека современного, то вырисовывается фигура этакого верноподданнического педагога, не жалеющего собственного времени, а уж гимназистов тем более. Доподлинно известно, как светские люди середины XIX столетия относились к этому предмету. И учиться они шли не в семинарию, а в светское заведение. Так что учитель с его рвением к христианским канонам вряд ли был у гимназистов в чести и уважении.
Мало того, он ещё умудрялся каждое воскресенье собирать гимназистов после обедни в здании гимназии, где они упражнялись в «декламации русских или французских авторов или в чтении своих собственных сочинений». Представляю, с каким постным выражением на лицах они это делали! Не слишком ли много усердия проявлял недавний выпускник педагогического института? Или он просто желал отличиться в глазах руководства?
Об этом же говорит и случай, когда во время ревизорской проверки 1816 г. декан Казанского университета профессор Ф.Х. Эрдман задал на собеседовании с учителями тобольской гимназии довольно простой вопрос из основ педагогики: «Назовите методы, какие вы используете на уроках». К его удивлению, никто не смог назвать эти пресловутые методы и все скромно промолчали. И только Менделеев (!) смело заявил, что он при изложении материала урока, пользуется методом синтетическим,
а при повторении — аналитическим. За что, естественно, получил благодарность от ревизора. Интересно было бы знать реакцию его коллег на подобное штрейкбрехерство.
Кроме того, Менделееву была объявлена благодарность: «За найдение в порядке библиотеки Гг. Визитаторами в 1816 г. объявлена ему от Училищного Комитета того же Университета благодарность за № 193».
Лестное предложение, от которого пришлось отказаться
Вызывает интерес и другая запись в его «послужном списке» от 9 декабря 1814 г.
«По предложению бывшего Господина Попечителя Казанского учебного округа Его Превосходительство Михаила Александровича Салтыкова Совет Императорского Казанского Университета предлагал, во уважение отличного усердия к службе, Занять при Казанской Гимназии должность учителя Логики и Нравоучения, но отказался от сего столь лестнаго для него предложения по малому окладу» [9].
Действительно, Менделеев совсем недавно купил новый дом, начал благоустраиваться. Может, в этом причина отказа? Или действительно всё дело в малом окладе? Это не столь важно. Интереснее другое: неужели попечитель Казанского округа М.А. Салтыков выделил Ивана Менделеева из сотен других преподавателей и предложил ему перебраться из Сибири в Казань, в центр? Может быть, кто-то рассказал ему о старательном учителе из Тобольска? Аракчеев? Вряд ли. Директор Тобольских училищ? Но зачем ему отпускать от себя добросовестного педагога? В таком случае стоит повнимательнее познакомиться с самим М.А. Салтыковым.
За время своего попечительства ему удалось провести реорганизацию, и 5 июля 1814 г. состоялось «полное открытие» классического университета в составе четырёх отделений. Но интересен и другой факт: живя в столице, он находился в самом центре художественных и литературных интересов, был видным членом литературного общества «Арзамас», состоял в дружественных отношениях с такими людьми, как Пушкин и барон Дельвиг, женой которого стала дочь Салтыкова Софья Михайловна. В свою очередь Антон Дельвиг был дружен с Василием Дмитриевичем Кор-нильевым (тоболяком!), родным братом супруги И.П. Менделеева! Но всё это лишь наши
догадки, не подтверждённые документально. Хотя далеко не все из них оказываются беспочвенными..
Но вот, наконец, Иван Павлович получает долгожданное назначение на должность директора. Отныне он директор Тамбовских училищ! Видимо, учли его рвение и старание, а может, опять же кто-то ему в этом помог. Не столь важно, но Тобольск он вместе с семьёй покидает. О его назначении сообщается 7 сентября 1818 г.: «По представлению Совета Им-ператорскаго Казанскаго Университета Господином Министром духовных дел и народнаго Просвещения утвержден в звании Директора училищ из Тамбовской губернии» [10].
Тамбовский директор
Прежде чем перейти к Тамбовскому периоду жизни семьи Менделеевых, следует вкратце изложить основы системы народного образования того периода. Здесь мы должны отдать должное императору Александру I и его окружению, создавшему универсальную систему по подготовке грамотной части населения, которая просуществовала с небольшими видоизменениями более столетия. К слову говоря, в годы социализма она слегка видоизменилась, приняв иную идеологическую направленность и запретив частные школы, но базировалась всё на той же крепко скроенной Александровской системе. Кстати, был упразднён институт попечительства, стоявший во главе каждого округа, но в дальнейшем и он возродился в более размытой форме.
В конце XVIII — начале XIX в. Тамбов, скорее, напоминал большое село, чем город в привычном смысле этого слова, хотя жителей насчитывалось около 10-12 тыс. человек. Наместник Тамбовского края Г.Р. Державин в 1786 г. инициировал открытие в Тамбове Главного народного училища, которое, несмотря на все старания Казанского попечителя, местные власти не могли преобразовать в гимназию. Можно предположить, что эту задачу возложили на плечи нового директора, которому тоже не удалось это совершить, и статус гимназии местное училище получило уже после отъезда Менделеева в 1825 г.
Семья Менделеевых проживала в Тамбове в училищном флигеле, предназначенном для директорской квартиры, находившейся «близ церкви Покрова Пресвятой Богородицы в выстроенном от приказа общественного призрения доме» [11]. Если в Тамбов Менделеевы
приехали с тремя детьми, то при переводе в Саратов у него было уже пять дочек и один сын. В его «Послужном списке» за 1819 г. указаны дети: Марья восьми лет, Ольга пяти лет и Калерия двух лет [12]. А вскоре прибавилась ещё Аполлинария.
Прибыв в Тамбов, Иван Павлович в первую очередь решил обследовать малые училища, расположенные в других городах и находившиеся в его ведомстве, о чём сообщает в Приказ общественного призрения:
«По должности, возложенной на меня правительством, необходимо нужным почитаю нынешним зимним путем обозреть малые народные училища, находящиеся в Моршанске, Елатьме, и быть для устроения оных в городах Шацке, Спасске, Темникове и Кадоме, по сей причине, покорнейше прошу оный Приказ отпустить прогонные деньги, соответственно званию моему» [13].
Всего в Тамбовской губернии на тот момент существовало лишь три народных училища, а после его пятилетнего директорства подобные учебные заведения открылись в Темникове и Усмани, а в Елатьме, кроме существующего народного, открыли ещё и приходское училище. Он побывал в каждом уезде, где обращался к властям с одной и той же настоятельной просьбой: начать работу по сбору денег для открытия там учебных заведений общепринятого типа.
В самом Тамбове он поставил перед губернатором задачу в кратчайший срок реорганизовать народное училище в гимназию, о чём и сообщил ему в специальном рапорте, указывая на волю императора:
«Воля Государя Императора, изображенная в предварительных правилах народного просвещения, Высочайше утвержденных 1803 года генваря в 24 день, есть та, чтоб в каждом губернском городе, сверх уездного и приходского училищ, была гимназия».
В преддверии открытия гимназии Менделеев ввёл в курс училища кроме французского и немецкого языков ещё и латынь, которую сам и преподавал. Вместе с тем он приобретает для училища географические карты, приборы: барометр, компас, магнит, ртуть для опытов, гальваническую машину и пр. Старший учитель Климов составил реестр необходимого оборудования и учебных пособий. Стараниями Менделеева в училище
впервые появляются настенные часы и колокол для подачи сигнала о начале и завершении уроков. Кроме того, ведётся ремонт здания, утепляется само помещение и классы, а также «жилые покои» пансиона, где проживали ученики.
Гражданские власти в меру сил помогали начинаниям энергичного директора, но и считали своим долгом обращаться к нему с довольно необычными просьбами. Например, «употребить старание к приготовлению в должность фельдшера из состоящих при приказе воспитанников Льва Иванова». Реалии того времени позволяют судить о плачевном состоянии российской провинции во многих отраслях знаний, в том числе и медицины.
Директорские строгости
Следует отметить, что директора учебных заведений первой половины XIX столетия обладали довольно широкими полномочиями, о чём говорит факт ареста одного из учителей (Ивана Яковлевича Юферова), проявившего «строптивость характера и неблагоприличное поведение». Его, по распоряжению И.П. Менделеева, на целый месяц посадили в карцер под арест! И это несмотря на то, что он дворянин и выпускник Казанского университета. По окончанию этого срока он, по мнению директора, «проявил раскаяние», но вскоре опять обнаружил «строптивость и неблагоприличие», а потому был отправлен в Казань «на исправление упрямого нрава».
Или другой не менее интересный случай, когда Менделеев велел выпороть розгами ученика, который нескромно себя вёл, причём не в училище, а находясь на улице, что заметил проходивший мимо наставник. В чём то неприличие заключалось, не объясняется. Но господин директор сильно рисковал, ибо нарушал приказ министра от 1812 г., запрещавший употреблять телесные наказания по отношению к ученикам. За это без особых разбирательств обычно тут же «отрешали от должности». Но совет Казанского университета встал на сторону директора и предписал, «чтобы он за первый проступок сего ученика уволил из училища с бесчестием, как ругателя, оскорбляющего чистоту нравов».
Любитель Словесности
Менделеев в силу своих возможностей пополнял училищную библиотеку, о чём сохранился ряд документов, опубликованных
в книге А.С. Чернова. Приведём некоторые из них. Так, в ноябре 1820 г. он направляет следующий запрос:
«В Общество Любителей Отечественной Словесности при Казанском университете. За два экземпляра Идиллий г-на Панова, полученных мною из сего Общества, честь имею при сем представить двадцать рублей ассигнациями».
Но, что интересно, тех, кто приобретал в указанном Обществе книги, обычно принимали в ряды «любителей отечественной словесности», чем Иван Павлович не преминул воспользоваться и был принят. Об этом свидетельствует запись в его «Послужном списке»: «Высочайше утвержденное С. Петербургское Вольное Общество Любителей Российской Словесности избрало своим Членом-Корреспондентом, на что имею и Диплом. 1821 года марта 28» [14]. Современники усмотрели в «Обществе» своеобразное неформальное объединение довольно именитых и знатных личностей и причастность многих из них к масонству. На этот счёт П.А. Плетнёв писал Я.К. Гроту:
«... основано было по большей части членами масонской ложи избранного Михаила, как-то: Крикуновским, Боровковым и Никитиным <..> в начале не было почти и литераторов, а собирались люди, видавшиеся в одной масонской ложе и желавшие как-нибудь помогать беднякам ученого сословия».
Общество сразу приобрело важных покровителей: попечителями его стали
A.Н. Голицын, А.Д. Балашов, И.И. Дмитриев,
B.П. Кочубей, граф С.К. Вязмитинов. Председателем общества был сначала граф С.П. Салтыков, а с 1819 г. — Ф.Н. Глинка, а помощником при нём — А.Е. Измайлов. В дальнейшем в состав общества вошли не только литераторы, но и общественные деятели того времени. Я.К. Грот писал:
«Между членами были: Дельвиг, Баратынский, Рылеев, двое Бестужевых, братья Княжевичи, Кюхельбекер, Греч, Боровков и другие. Однажды Плетнёв заметил председателю, что следовало бы избрать и Пушкина, но Ф.Н. отвечал: "Овцы стадятся, а лев ходит один"» [15].
Каково?! Возникает вопрос: Иван Павлович случайно или вполне осмысленно очутился в обществе масонов? Причём его членом
был сам министр народного просвещения А.Н. Голицын, а также близкие знакомые брата его жены, уже упомянутого нами В.Д. Корни-льева: Дельвиг, Баратынский, Дмитриев и др. Нет, не так прост был, на наш взгляд, сын сельского священника, медленно взбирающийся по ступеням должностной лестницы, невзирая на многочисленные трудности и преграды.
Вообще-то, если говорить о его жаловании, то оно было довольно скромным. Так, в 1821 г. начислено: «Директору училищ Ивану Менделееву - сорок девять рублей пятьдесят копеек... Ему же за Латинский язык - сорок девять рублей пятьдесят копеек» [16]. А из этой суммы еще было удержано: «за вычетом на гошпиталь двенадцать рублей тридцать семь копеек с половиною» [17].
Саратовские страдания
Вот тогда-то Магницкий почтил своим вниманием трудягу-директора тамбовских училищ, имевшего от вышестоящего начальства самые положительные отзывы. В результате, весной 1823 г. Ивану Павловичу Менделееву пришло письмо от самого Магницкого, начинавшееся словами «Милостивый Государь мой Иван Павлович!» и далее ему предлагал занять место директора саратовских училищ, поскольку «место сиё ни кем ещё остаётся не занятым хотя искателей и было много», давая тем самым понять, что он остановил свой выбор не на ком-нибудь, а именно на нём, сыне сельского священника уже достаточный срок прослужившего на ниве просвещения. Причём там же он говорит, что ему необходим человек, знакомый с «нашими уставами и христианскими нововведениями». На наш взгляд, очень загадочно звучит фраза о «христианских нововведениях», и толковать её можно неоднозначно. Заканчивается письмо словами почтения и привычной для той поры фразой: «Ваш покорный слуга Л. Магницкий. 27 марта 1823 г. Санкт-Петербург. 27марта 1823 г.».
Уже 27 июня 1823 г. И.П. Менделеев получил назначение в Саратов: «С согласия Господина Министра Духовных дел и Народ-наго Просвещения перемещен Директором же в Саратов» [18]. Сменив Тамбов на Саратов, он вновь погрузился в работу, написав родным по этому поводу: «хоть жалованье одно, но есть другие выгоды: дел здесь более».
И действительно, случилась острая нехватка в кадрах, его предшественником из
гимназии были уволены опытные учителя, и приходилось часть предметов вести самому. Нельзя было забывать о ремонте здания, который был не доведён до конца, восполнять нехватку элементарных учебных пособий, бороться с частными пансионами, открывать новые училища по всей губернии. И это далеко не все нерешённые вопросы, которые теперь легли на его плечи. Но потихоньку дела налаживались, уже через год он получил долгожданный чин коллежского асессора, дающий право быть причисленным к дворянскому сословию.
Инициатором по открытию гимназии в Саратове был директор местного Главного народного училища А.И. Шестаков. Он предлагал местной администрации различные варианты по исполнению императорского указа от 1803 г. Но у губернатора Саратовской губернии А.Д. Панчулидзева находились всевозможные причины для отказа: отсутствие денег, «приличествующего случаю помещения» и т. п.
Однако невыполнение указа императора об открытии в губернских городах гимназий не могло продолжаться бесконечно, и сентябре 1812 г. попечитель Казанского учебного округа Салтыков настойчиво предложил губернатору начать сбор денег на покупку дома для гимназии. Этому помешала война и последовавшее затем падение доходов по всей стране. Лишь в 1815 г. Салтыков направил в Саратов профессора Казанского университета Ф.И. Эрдмана и адъюнкта И.М. Симонова с поручением изучить возможности создания гимназии. Ревизоры нашли в Саратове после тщательной проверки «два благородных мужских пансиона: один с 20-ю и другой с 12-ю учениками». Но большинство состоятельных саратовцев держали домашних учителей, среди которых преобладали французы. Имелось здесь и Главное народное училище, которому проверяющие дали высокую оценку: «Здесь одна нормальная школа с директором и четырьмя учителями...» Директором являлся как раз Шестаков.
Губернатор, осознавший, что затягивать дело с открытием гимназии дальше не следует, предложил разместить её в принадлежавшем ему доме, который, правда, пострадал от пожара. При этом он оценил его стоимость в довольно крупную сумму. После долгих торгов и препирательств, затянувшихся на несколько лет, деньги были найдены, про-
изведён ремонт. 9 ноября 1819 г. в здании открылись начальные и приготовительные классы, а 30 августа 1820 г. состоялось официальное открытие.
Когда встал вопрос о назначении на должность директора, губернатор выставил кандидатуру из числа близких ему людей А.М. Ченыкаева — выпускника кадетского корпуса, написавшего несколько литературных произведений, принимавшего участие в театральных постановках. В письме к попечителю округа, которым в то время стал М.Л. Магницкий, губернатор характеризовал своего ставленника как человека с высокой нравственностью и примерного отца семейства: «.снискал он себе уважение саратовского дворянства — есть человек одаренный познаниями изящных наук и даже некоторых употребительнейших языков» [19].
Магницкий не стал возражать, и Чены-каев три года руководил гимназией, но проявил себя как человек, далёкий от педагогики и, в результате был отстранён от должности всё тем же Магницким. Для выявления всех его нарушений в Саратов был направлен в качестве ревизора или, как его тогда именовали, визитатора, директор Пензенских училищ И.И. Лажечников, ставший впоследствии известным писателем, чьи сочинения высоко оценил А.С. Пушкин. По окончанию ревизии на место директора саратовских училищ назначили И.П. Менделеева. Так что его перемещение можно расценить и как «закрытие амбразуры», образовавшейся вследствие недальновидности по части кадровой политики губернатора Панчулидзева, рекомендовавшего на этот пост своего любимчика, оказавшегося совершенно неспособным исполнять роль педагога-наставника молодого поколения.
Здесь следует сказать несколько слов и о самом визитаторе, Лажечникове, который, как увидим дальше, стал одним из выдвиженцев попечителя Магницкого, забравшего его из Пензы в Казань. Сохранились воспоминания одного из учеников пензенской гимназии, в которой тому пришлось пройти курс обучения, характеризующие Лажечникова в качестве директора далеко не с лучшей стороны:
«Гимназией он мало занимался, зато и она была в таком "порядке", что привела бы в ужас самого снисходительного из нынешних педагогов. Учителя были плохи, некоторые приходили в класс пьяные, рукам давали большую волю, но ученьем не стесняли. Перемены продолжались по
часу, а часто учителя совсем не приходили. Свободное время употреблялось на кулачные бои класс на класс» [20].
Вот вам и ревизор... Именно он, точнее его некрасивый поступок, сыграл в судьбе нашего героя очень важную роль, о чём мы вскоре узнаем.
Действительно, в Саратове несчастья одно за другим обрушились на семью Менделеева: умерла в возрасте 14 лет их старшая дочь Мария, а также старая няня, Прасковья Ферафонтовна, воспитавшая ещё отца Марии Дмитриевны, а затем и её саму, а потом помогавшая поднимать детей Менделеева. Радостным моментом саратовского периода можно назвать появление на свет первого в семье мальчика, названного, как и отец, Иваном.
Из служебных дел директора Саратовских училищ можно отметить завершение ремонта здания гимназии, что его предшественник так и не удосужился довести до конца. (Именно неоконченные ремонтные работы, наряду с прочими «прегрешениями» Менделеева, вызвали в будущем нарекания со стороны ревизоров, нагрянувших в Саратов по распоряжению Магницкого). Кабинет физики был пополнен различными учебными пособиями и инструментами, приобретёнными у учителя математики и физики Миллера, отбывшего в Астрахань на должность директора училищ. Кроме того, Менделеев составил подробную опись книг фундаментальной библиотеки гимназии. Мало того, он ввёл для гимназистов уроки танцев, полагая, что это не только полезно для них в качестве физической нагрузки, но пригодится им во взрослой жизни. Здесь он, как и на прежнем месте службы, часто ездил по губернии, готовил к открытию училища в Вольске и Царицыне. Казалось бы, ничто не предвещало беды и вдруг. Буквально на ровном месте, у него возник конфликт с попечителем Казанского учебного округа М.Л. Магницким.
Попечитель Магницкий
Личность М.Л. Магницкого известна в основном тем, что он разработал «программу уничтожения науки» в высших учебных заведениях, начав с недавно открытого Императорского Казанского университета, который он предлагал разрушить до основания. Благодаря этому он был признан современниками как реакционер самых крайних взглядов и борец с наукой и просвещением. Это одна из то-
чек зрения. Но современные исследователи дают более здравую оценку его деятельности.
Прежде чем стать попечителем Казанского учебного округа, Магницкий успел послужить в министерстве иностранных дел, был секретарем посольств в Вене и Париже, а, вернувшись в Россию, стал верным помощником и единомышленником М.М. Сперанского. Но после того как тот попал в опалу, Магницкий был сослан в Вологду, где пробыл под надзором полиции с 1812 по 1816 гг. Каким-то образом он сумел сыскать расположение Аракчеева и князя А.Н. Голицына, благодаря чему получил назначение на должность вице-губернатора в Воронеж, а через год стал Симбирским гражданским губернатором и членом Главного правления училищ. Одновременно он проявил себя как активный член Библейского общества, которое курировал князь Голицын.
В 1817 г. министерство народного просвещения было соединено со Святейшим Синодом. Его возглавил всё тот же князь А.Н. Голицын. Началась эпоха отхода от либеральных реформ в народном просвещении и признание первенства Церкви над наукой. Недавний сторонник реформ Сперанского моментально «перестроился» и стал ярым поборником этого направления. Вот что писал по этому поводу автор трудов по истории российского просвещения М.И. Сухомлинов:
«Отвергая свободу научного исследования и увлекаясь крайнею нетерпимостью, отрицали построение науки на независимых основаниях и научный элемент даже в сфере богословия считали несовместным с идеею чистой, неиспытующей веры» [21].
Магницкий, став одним из главных проводников новых веяний, предложил «создать новую науку и новое искусство, вполне проникнутые духом Христовым, взамен ложной науки, возникшей под влиянием язычества и безверия» [22].
Торжественно разрушить.
А что же Магницкий? По протекции Голицына в 1819 г. он был командирован для ревизии Казанского университета. Причём ему были делегированы самые широкие права как попечителю учебного округа. Так, университетский совет обязан был исполнять все его требования, а «сношениям университета с министром предназначено было происходить не иначе как чрез его посредство» [25]. Ревизия
была проведена в короткий срок (две недели), и по возвращении в Петербург Магницкий представил отчёт о состоянии Казанского университета, в четырёх томах объёмом в 5 тыс. листов [23].
Об этом подробно сообщает в своей статье д.и.н. А.Ю. Минаков [24]. Итоги ревизии рисовали безрадостную картину о состоянии дел в высшем учебном заведении. Среди явных нарушений были выявлены злоупотребления и должностные преступления среди руководства и преподавательского состава. Речь шла о воровстве очень значительных сумм из университетского бюджета, огромных по тем временам расходов на обучение с минимальной отдачей, липовой отчётности, фальсификациях экзаменов, сомнительном уровне квалификации значительной части преподавателей .и их не менее сомнительном моральном уровне [25].
Магницкий сообщал о ветхих учебных корпусах, занятия велись в антисанитарных условиях, закупки на нужды университета велись по завышенным ценам и пр. и пр. «Университетские дома пришли в упадок, хотя и отпущена была при прежних министрах значительная сумма для поддержания их в надлежащем виде. Учащиеся чрезмерно стеснены в помещении и даже слушают лекции в спальнях» [26].
Профессора не пользовались уважением у студентов. Дебаты меж ними проходили в криках, переходивших в потасовки. Некоторые из них «напивались вместе со студентами, держали распутных женщин, ездили на казенных экипажах в непотребные дома и давали в комнатах своих лекции». Но при этом Магницкий отметил заслуги и высокий моральный облик Н.И. Лобачевского и астронома И.М. Симонова, участника полярной экспедиции Беллинсгаузена и Лазарева.
Тот же А.Ю. Минаков не согласен с утвердившимся в исторической науке мнением, будто бы ревизию Магницкого можно считать «погромом» университета. Эта точка зрения основывается на неосторожном выражении самого Магницкого, что Казанский университет «по непреложной справедливости и по всей строгости прав подлежит уничтожению» и предлагал «торжественно разрушить самое здание университета», а также «завалить эту помойную яму, распространяющую заразу и отраву по всей стране». Это был уже явный перебор, что можно объяснить теми впечатлениями, что вынес автор этих строк после
наглядного знакомства с состоянием дел императорского учебного заведения. С его предложением не согласился Александр I, изрёкший на этот счёт: «Зачем разрушать, можно исправить». Более объективна, на наш взгляд, точка зрения Ф.А. Петрова, что ревизия «.являлась попыткой создания модели нового устройства университетов, соответствовавшая взглядам большинства членов Министерства духовных дел и народного просвещения» [27].
Магницкий был утверждён в должности попечителя Казанского учебного округа, включая и сам университет. Началась смена кадрового состава, затронувшая и все губернии, входившие в его состав. Так, только в Казанском университете по его представлению были уволены 11 профессоров, а вслед затем и другие преподаватели, не разделявшие взглядов нового попечителя.
«Выписка из послужного
списка И.П. Менделеева
21 января 1824 г. По имянному Его Импе-раторскаго Величества указу по пред-ставлению Господина Министра Духовных дел и Народнаго Просвещения и по удостое-нию Комитета Гг. Министров в награду усердной службы, засвидетельствованной Господином Попечителем, на основании указа 14-го Генваря 1811 года, награжден чином Коллежскаго Асессора» [28].
Не преминув воспользоваться долгожданным повышением в чине, Менделеев подаёт прошение на имя императора о причислении его к дворянскому сословию и внесению рода Менделеевых в Саратовское Благородное Собрание, что и было исполнено 30 мая 1825 г. [29].
Казалось бы, всё. Он добился своего и отныне он уже дворянин, то есть занял привилегированное положение в обществе, и дорога наверх для него открыта, должны последовать очередные чины и награды. Но не тут-то было. Неожиданно возникла преграда в лице всё того же попечителя Магницкого, усмотревшего в одном из его писем неуважительное отношение к своему коллеге, после чего он впал в немилость и ... всё пришлось начинать сначала, вновь вернуться в Тобольск. Но обо всём по порядку.
А началось всё с того, что обнаружился полный беспорядок в гимназическом архиве и найти там необходимый документ было просто невозможно. Менделеев принялся лично наводить порядок, в результате чего обнаружил
интересный документ, о чём и сообщил непосредственно попечителю Магницкому и визи-татору (ревизору) профессору Казанского университета Фёдору Ивановичу Эрдману [30].
И что же такое недозволенное он там обнаружил? Оказывается, что проводивший ревизию в Саратове директор пензенских училищ Лажечников продал местной библиотеке книги, «присланные из Департамента
Народного Просвещения именно для оной» на солидную сумму 595 рублей, присвоив эти деньги лично себе. При этом велел записать, что деньги эти «не числить» по ведомости. Скорее всего, дотошный саратовский директор ждал, что его поблагодарят за выявленный факт хищения, но господин попечитель обвинил его самого «за оскорбление» Лажечникова.
Продолжение следует.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИИ СПИСОК
REFERENCES
1. Подушков Д.Л. Удомельские корни Д.И. Менделеева // Вышневолоцкий историко-крае-ведческий альманах №11. С. 208-217.
2. Найдено подтверждение рождения А.А. Аракчеева на Удомельской земле [Электронный ресурс]. URL : https://tvernews.ru/folk/219526 (дата обращения: 21.12.2019).
3. Тверской государственный архив (ГАТО). Ф. 575. Оп. 1. Ед. хр. 914-917. Л. 37 (об).
4. Чарнолусский В.И. Народное образование в первой половине XIX в. // История России в XIX веке. М., 1907. Т. IV. С. 167-168.
5. Сулимов В.С. Иван Менделеев и тобольская гимназия. Тобольск. 2017. С. 4.
6. ГУТО ГА в Тобольске. Ф. 156. Д. 68.
7. Государственный архив Тамбовской области (далее ГАТО). Ф. 105. Оп. 15. Д. 2. Л. 286 (об). 299.
8. ГУТО ГА в Тобольске. Ф. 355. Оп. 1. Д. 367.
9. Государственный архив Тамбовской области (ГАТО). Ф. 105. Оп. 15. Д. 2. Л. 260, 283.
10. Государственный архив Тамбовской области (ГАТО). Ф. 105. Оп. 15. Д. 2. Л. 288 (об).
11. ГАТО. Ф. 105. Оп. 15. Д. 2. Л. 96.
12. ГАТО. Ф. 105. Оп. 15. Д. 21. Л. 173.
13. ГАТО. Ф.105. Оп.1. Д. 23. Л. 46 (об).
14. ГАТО. Ф. 105. Оп. 1. Д. 21. Л. 196 (об).
15. Лобойко И.Н. Мои воспоминания. Мои записки. М. : Новое литературное обозрение, 2013. С. 259.
16. ГАТО. Ф. 105. Оп. 1. Д. 29. Л. 40.
17. ГАТО. Ф. 105. Оп. 1. Д. 26. Л. 78.
18. РГИА. Ф. 1343. Оп. 25. Д. 3270. Л. 6 (об)-7.
19. Национальный архив Республики Татарстан (НАРТ). Ф. 92. Оп. 1. Д. 1054. Л. 1 (об).
20. Филипсон Г.И. Воспоминания. М., 2019.
С. 24.
21. Сухомлинов М.И. Исследования и статьи по русской литературе и просвещению : в 2 т. СПб., 1889. Т. 1. С. 159--169.
22. Морозов П.Т. Моё знакомство с М.Л. Магницким. М., 1877. С. 19.
23. Феоктистов Е.М. Магницкий. Материалы для истории просвещения в России // РВ. 1864. № 6. С. 481-482.
24. Вишленкова Е.А. Ревизор, или случай университетской проверки 1819 года // Отечественная история. 2002. № 4. С. 24.
25. Минаков А.Ю. М.Л. Магницкий: ревизия Казанского университета 1819 года // Русофил: русская философия, культура, история [Электронный
1. Podushkov D.L. Udomelskiye komi D.I. Men-deleyeva // Vyshnevolotskiy istoriko-krayevedcheskiy almanakh №11. S. 208-217.
2. Naydeno podtverzhdeniye rozhdeniya A.A. Arakcheyeva na Udomelskoy zemle [Elektronnyy resurs]. URL : https://tvernews.ru/folk/219526 (data obrashcheniya: 21.12.2019).
3. Tverskoy gosudarstvennyy arkhiv (GA-TO). F. 575. Op. 1. Ed.khr. 914-917. L. 37 (ob).
4. Charnolusskiy V.I. Narodnoye obrazo-vaniye v pervoy polovine XIX v. // Istoriya Rossii v XIX veke. M.. 1907. T. IV. S. 167-168.
5. Sulimov V.S. Ivan Mendeleyev i tobolskaya gimnaziya. Tobolsk. 2017. S. 4.
6. GUTO GA v Tobolske. F. 156. D. 68.
7. Gosudarstvennyy arkhiv Tambovskoy oblasti (daleye - GATO). F. 105. Op. 15. D. 2. L. 286 (ob). 299.
8. GUTO GA v Tobolske. F. 355. Op. 1. D. 367.
9. Gosudarstvennyy arkhiv Tambovskoy oblasti (GATO). F. 105. Op. 15. D. 2. L. 260. 283.
10. Gosudarstvennyy arkhiv Tambovskoy oblasti (GATO). F. 105. Op. 15. D. 2. L. 288 (ob).
11. GATO. F. 105. Op. 15. D. 2. L. 96.
12. GATO. F. 105. Op. 15. D.21. L. 173.
13. GATO. F.105. Op.1. D. 23. L. 46(ob).
14. GATO. F. 105. Op. 1. D. 21. L.196(ob).
15. Loboyko I.N. Moi vospominaniya. Moi zapiski. M. : Novoye literaturnoye obozreniye. 2013. S. 259.
16. GATO. F. 105. Op. 1. D. 29. L. 40.
17. GATO. F. 105. Op. 1. D. 26. L. 78.
18. RGIA. F. 1343. Op. 25. D. 3270. L. 6 (ob) -7.
19. Natsionalnyy arkhiv Respubliki Tatarstan (NART). F. 92. Op. 1. D. 1054. L. 1 (ob).
20. Filipson G.I. Vospominaniya. M., 2019.
S. 24.
21. Sukhomlinov M.I. Issledovaniya i stati po russkoy literature i prosveshcheniyu: v 2 t. SPb.. 1889. T. 1. S. 159-169.
22. Morozov P.T. Moye znakomstvo s M.L. Magnitskim. M., 1877. S. 19.
23. Feoktistov E.M. Magnitskiy. Materialy dlya istorii prosveshcheniya v Rossii // RV. 1864. № 6. S. 481-482.
24. Vishlenkova E.A. Revizor. ili sluchay univer-sitetskoy proverki 1819 goda // Otechestvennaya istoriya. 2002. № 4. S. 24.
25. Minakov A.Yu. M. L. Magnitskiy: reviziya Kazanskogo universiteta 1819 goda// Rusofil: russkaya filosofiya. kultura. istoriya. [Elektronnyy resurs]. URL :
ресурс]. URL : http://russophile.ru/2017/10/03/% (дата обращения: 26.01.2020).
26. Феоктистов Е.М. Магницкий. Материалы для истории просвещения в России // РВ. 1864. № 7. С. 20.
27. Петров Ф.А. Российские университеты первой половины XIX века. Формирование системы университетского образования : в 4 кн. М., 1999.
28. Государственный архив Саратовской области. (ГАСО). Ф. 19. Оп. 1. Д. 470. Л. 2-5.
29. РГИА. Ф. 1343. Оп. 25. Д. 3270. Л. 8(об).-10.
30. НА РТ. Ф. 977. Оп. Совет. Д. 993. Л. 86-87.
http://russophile.ru/2017/10/03/% (data obrashcheniya: 26.01.2020).
26. Feoktistov E.M. Magnitskiy. Materialy dlya istorii prosveshcheniya v Rossii // RV. 1864. № 7. S. 20.
27. Petrov F. A. Rossiyskiye universite-ty pervoy poloviny XIX veka. Formirovaniye sistemy universi-tetskogo obrazovaniya : v 4 kn. M.. 1999.
28. Gosudarstvennyy arkhiv Saratovskoy oblasti. (GASO). F. 19. Op. 1. D. 470. L. 2-5.
29. RGIA. F. 1343. Op. 25. D. 3270. L. 8(ob).-10.
30. NA RT. F. 977. Op. Sovet. D. 993. L. 86-87.
Софронов Вячеслав Юрьевич — доктор исторических наук, преподаватель Тобольского педагогического института имени Д.И. Менделеева (филиала) ТюмГУ, член Всероссийского генеалогического общества и Всероссийского общества геральдики; kuk50@mail.ru
Sofronov Vyacheslav Yurievich — Doctor of Historical Sciences, Lecturer Tobolsk Pedagogical Institute (branch) TyumSU, Member of the All-Russian Genealogical Society and the All-Russian Society of Heraldry; kuk50@mail.ru
Статья поступила в редакцию 12.03.2020 г.
Новые книги
Сергейцев Т. Н., Куликов Д. Е., Мостовой П. П. Идеология русской государственности. Континент Россия. — СПб. : ИД «Питер», 2020. — 688 с.
В книге впервые систематически изложены идеологические основания российской государственности. Авторы утверждают, что идеология, запрос на которую сегодня общепризнан, является опирающимся на историю прикладным знанием, которое обеспечивает практическое понимание хода социальных процессов, сознательное успешное участие в них, включая политическую активность. Для авторов идеология — выученный урок истории России, её народа и государства в их взаимоотношениях, русская цивилизационная стратегия. На этой основе книга отвечает на вопросы: кто мы, откуда и куда идём, каким должен быть ответ России на вызовы современности, какое место в меняющемся мире она способна занять.
