CC BY
27С.А. Гаврилова
СВЯЗЬ ДВУХ ПРОСТРАНСТВ: ГЕОГРАФИЧЕСКОЕ ВООБРАЖАЕМОЕ ЛЮДЕЙ И ТЕРРИТОРИЯ ЗЕМЛИ НА ГЕОГРАФИЧЕСКОЙ КАРТЕ
Карта обладает двумя природами, у нее, как у Януса, два «лика». В одном заключено отражение пространства. Другой это пространство творит. Отсюда и двойственная картографическая каузальность. Карта как проекция детерминирована отраженным в ней пространством. Но карта также и детерминирует пространство, выделяет в нем существенное для нас и удаляет ненужное. Наконец, карта прямо или косвенно выступает как проект нашей картины мира и его преобразования.
Двойственность визуальных образов и их геополитического значения не так часто становится предметом обсуждения в российской академической науке, хотя их эвристичность и научную значимость трудно переоценить. Картографическая продукция, само определение карты, ее роль в социальных и геополитических процессах в разное время кардинально менялись, но карты всегда оставались частью визуальной культуры, чрезвычайно субъективными и неточными моделями действительности, отображающими преобладающее в данным момент представление о пространстве [Branch, 2014].
Основное отличие карты как визуального материала от фотографии или живописи - отображение на картах характеристик пространства, многие из которых не являются видимыми. Они требуют высокопрофессионального и крайне скрупулезного изучения, а их графическая репрезентация - вдобавок еще и адекватного визуального решения. В разнообразных цивилизациях и культурных традициях картография и картографическая продукция приобретали самобытные социальные функции и значение. В данной статье мы рассматриваем исключительно европейскую картографию и «западный» путь развития представлений о пространстве и его репрезентации.
Карта - уникальный культурный продукт. Она наследует признаки объектов визуального искусства, с одной стороны, а с другой - является формой репрезентации научных представлений о мире, который развива-
62
ется по собственным законам. Соответственно, карта обладает силой визуальной продукции, которая в разы превосходит, например, словестное описание, вызывая у пользователя заранее повышенный уровень доверия, так как институционально карта - производная научного знания. Более того, карта ассимилирует в себе признаки текста и визуальной продукции - без последней карта представляет собой просто текстовой набор мест, и без языка условных обозначений она также теряет смысл [Кгашр1ош, К^1ег 2014].
Что мы считаем картой?
Способ репрезентации окружающей среды, который в определенный момент в Средние века начал называться «картой», появился раньше письменности, хотя современные определения часто делают невозможным рассмотрение ряда визуальной продукции в качестве картографической. Российская картография определяет карту как построенное в картографической проекции, уменьшенное, обобщенное изображение поверхности Земли, другого небесного тела или внеземного пространства, показывающее расположенные на ней объекты или явления в определенной системе условных знаков, - т.е. с нашей исторической точки зрения, практически игнорируя ту визуальную продукцию, которая была создана ранее. Наиболее широкое определение карты - «графическая репрезентация пространства, которая соответствует пространственному пониманию вещей, концептов, условий, процессов или событий в мире» [Harley, 1992] - позволяет включить в анализ большое количество материалов, в том числе средневековых религиозных изображений и произведений искусства, и скорее используется культурологами и искусствоведами [Branch, 2014]. Согласно этому подходу, первые упоминания о том способе репрезентации пространства, который мы называем сейчас картами, можно встретить в Ветхом Завете -у пророка Иезекииля сказано: «И ты, сын человеческий, возьми себе кирпич и положи его перед собой и начертай на нем город Иерусалим» [Branch, 2014].
Развитие пространственных концепций
Несмотря на все концептуальные и формальные изменения, которые прошли от первых сложенных палочек и ракушек на Маршалловых островах до современных навигаторов, карта остается крайне неточной и очень субъективной моделью действительности. Распространенный некритический подход пользователей к современной картографической продукции, вызванный доверием к технологии и строгой современной визуальностью
63
карт, приводит практически к слепому доверию и, как следствие, обладает громадной силой и властью [Perkins, 2008].
До XV-XVI вв. европейская картография была очень ограничена и в основном состояла из навигационных карт побережий, схематических маршрутов и символических религиозных репрезентаций [Kramptom, Krygier, 2014]. Развитие именно этих ветвей картографии объяснятся рядом социальных и экономических причин и отображает господствующую картину мира, в которой пространство воспринималось дискретно, набором уникальных мест, а не геометрически определенным, непрерывным пространством, которое в большей степени определялось временными координатами. Преобладание вербального способа описания над визуальными также вполне соотносится с этой картиной мира, которая подразумевает мир как набор уникальных мест, поскольку каждое место может быть аккуратно описано без необходимости выявлять и понимать пространства между конкретными местами [Branch, 2014]. Эта пространственная концепция прослеживается и в использованных визуальных методах. Города, уникальные и чрезвычайно важные по нашим современным понятиям места, были внемасштабны. Между ними находилось пустое пространство, не заполненное смыслами, которое в большей степени определялось временными координатами. Стоит отметить, что в этот период развития европейской цивилизации категория «время» доминировала над категорией «пространство». Тот лексикон, который использовался для описания пространства, на самом деле базировался на временных координатах - так, например, испанское слово «espacio» (которое сейчас переводится как «пространство») только в начале XVI в. начало использоваться для обозначении плоскости и только среди профессиональных картографов и космографов [Branch, 2014].
Комбинация представлений о взаимоотношении времени и физических расстояний для определения места очевидна на средневековых Мап-па мунди. Эта разновидность средневековых карт, репрезентирующих доминирующую, христианскую картину мира, исходила из религиозных взглядов на мир, а не реальных мест и окружающей действительности, перемешивая исторические и современные события в одной картине [Kramptom, Krygier, 2014].
Современная картография во многом наследует традиции, правила и техники, установленные в европейском Ренессансе. Ключевыми моментами в истории развития картографии и определением пространственной парадигмы, которая до сих пор господствует, стали перевод птолемеев-ской «Географии» на латынь и открытие западной цивилизацией координатной сетки. Понимание мира как сетки, в которой у каждой точки есть координаты, было внушено обывателям задолго до того, как фактически стало возможно с большой степенью точности измерить эти координаты.
Введение математических законов, координатной сетки и проекций до сих пор остается переворотным и ключевым переломным моментом в
64
истории картографии. Позднее, в XVI в. карты станут ориентировать на север, в XIX и XX вв. ведутся споры о введении нулевого меридиана, центрировании карт и математических проекциях, но «все дебаты ведутся в рамках одной и той же координатной сетки».
Появление координатной сетки привело к практически полному исчезновению других, негеометрических видов картографирования, например Маппа мунди. Средневековые картографические практики - подчеркивание мест особого религиозного или культурного значения - уступили «научному» картографированию и геометрической точности. Эти способы визуальной репрезентации пространств, свободные от птолемеевской координированной определенности, тем не менее нашли свое место в социальных практиках последующих веков - и стали основой широкого пласта работ современных художников. Практически все современные художники от Поля Сезанна до французских ситуацианистов 50-60-х годов в своих работах обращались к темам репрезентации пространства, с более или менее критическим и политическим взглядом. Анализу картографических произведений на территории искусства XIX, XX и XXI вв. посвящено большое количество литературы, однако доминирующим взглядом на данные работы, а также художественные практики остается взгляд культуролога и историка искусств, а не картографа или географа [Obrist, 2014].
Переход к геометрической картографии довольно сильно повлиял на пространственные представления в Средневековье, уровняв все места и исключив преобладание уникального места над пространством в целом, и сформировал тот взгляд, который преобладает в условно «западной» цивилизации. В современном понимании пространство представляется однородной и геометрически делимой поверхностью, на которой разные районы и места отличаются друг от друга только по количественным, а не качественным признакам [Branch, 2014]. Современное евклидово понимание пространства представляет мир как пустую сцену для человеческих действий, на которой пространство однородное и все места могут, по крайней мере в теории, восприниматься качественно одинаковыми.
Картография и власть
Взаимоотношения картографии и власти, начавшиеся с первого наскального рисунка, также варьировались на протяжении истории и имеют два основных аспекта.
С одной стороны, в тот же самый момент, когда пространство становится геометрически детерминированным, карта в первый раз в истории становится «документом территории», т.е. границы государств приобретают линейность, а не представляются списком, как это было ранее [Branch, 2014]. После этого практически во всех цивилизациях карта становится неотъемлемым атрибутом власти, а картографическая индустрия
65
получает финансирование и привилегии перед другими отраслями, так как геодезическая съемка местности и картографирование границ становятся одними из базовых задач любого государства.
Второй аспект связан с ролью автора в картографическом процессе и возможностями создания определенных взглядов на пространство и даже политическую ситуацию. Уравнивание мест, которое возникло с введением координат, тем не менее предоставило хорошую платформу для продвижения неодинаковых взаимоотношений между пользователем и автором - технологии, основанные на координатной сетке, всегда ставят картографа на определенную позицию - в центр карты - и таким образом оказывают влияние на восприятие культурных и социальных прав других регионов. Самый яркий пример - колониальные и имперские карты европейской культуры, которые поддерживали социальные и политические иерархии через западно-центрированные картографические изображения [Harvey, 2001]. Это один из основных и лежащих на поверхности видов манипуляции картографическим изображением, который легко считывает-ся пользователем карт и стал даже основой для большого количества межкультурных шуток.
Новые формы картографирования в ранней Европе, изначально произведенные неполитическими деятелями, были очень быстро апроприиро-ваны властью (в разной форме), изменили представления о политической власти и привели к изменениям об идеях территориальности и к исключению нетерриториальной власти. С этого момента карта станет неотъемлемым атрибутом внешней и внутренней политики государства.
Геополитическое картографирование сформировалось как отдельное направление в 20-х годах прошлого века и в основном не из-за развития определенных инструментов или техник, а за счет изменения графического языка. Основным отличием этой картографической продукции является то, что очень часто они отображают не существующие объекты, места или исторические события, а политическое равновесие в определенных территориях.
Геополитические карты дают представление о целом комплексе событий, включая исторические причины политической ситуации и ее возможное развитие [Boria, 2008].
Карта прошла сложный путь от нейтрального графического изображения к одному из главных орудий политики, от визуальной репрезентации доминирующих представлений о пространстве к инструменту, формирующему взгляды читателя на мир и окружающую среду. Вместо того чтобы фокусироваться на том, как мы можем создать карту чего-либо, картографы переносят акценты на то, как картографический угол зрения на реальность кодирует реальность и создает идентичности. Джон Пикклс, один из ведущих американских теоретиков картографии, переосмысляет роль картографии в современном обществе, неоднократно подчеркивая,
66
что карты стали очень активно кодировать и создавать реальность и знание, а не репрезентировать его [Pickles, 2004].
Продвижения геополитических взглядов, характерных для определенных государств в определенный момент времени, в основном очевидны при мелкомасштабном картографировании - представлении региона, континента, или же на картах мира. Так, например, интересен выбор одним из лидеров рынка картографических сервисов компанией «Google» для карт мира проекции Меркатора, которая изначально создавалась для навигационных целей [Brotton, 2012]. Математические преобразования, заложенные в ней, сохраняют форму объектов, но увеличивают размеры в приполярных областях в несколько раз. Таким образом, при самом минимальном масштабе на сервисах «Google Maps» Гренландия становится больше Африки, а Северная Америка превосходит свои реальные размеры в несколько раз.
Роль автора в картографическом процессе
Какие бы социально-экономические процессы ни влияли на карты в разное время, картографическое изображение всегда имело намного больше власти над зрителем, чем любой другой вид визуальной продукции. Довольно интересно, что степень доверия к картографической информации коррелирует с совершенствованием технических средств и уходом субъективности из картографической визуальности, при этом степень ее политической предвзятости и роль автора лишь отодвигаются на второй план, но не исчезают.
Карты являются одной из самых субъективных научных продукций. Все этапы составления и производства картографических материалов - от выбора технологии составления, проекций и центрирования до подбора цветов и выбора условных обозначений - оставляют огромное поле для авторских манипуляций и ошибок. До перехода к геометрической картографии степень достоверности карты и степень доверия ей были крайне низкими, в том числе, потому что это не было ее основной функцией. Со временем точность и достоверность карты стали одними из главных критериев ее оценки. В зависимости от типа карты, характера представленной информации, распределения данных и цели картографами используются различные методы и способы манипулирования картографическим изображением и данными. Карта всегда строилась на трех базовых элементах - масштабе, проекции и условных обозначениях. Каждый из этих элементов - источник большого количества искажений и инструмент формирования определенных взглядов на реальность [Мопшошег, 1996].
Картографический процесс начинается с отбора автором элементов реальности, которые будут отображены, - базовая картографическая основа включает ряд видимых объектов (социально-экономические объекты,
67
гидрография, рельеф, транспортная инфраструктура), а также тематическое содержание, которое варьируется в зависимости от типа карты и ее назначения [Monmonier, 1996].
Уже на этой стадии происходят первая генерализация и апроксима-ция, которая бывает крайне заметна, когда речь идет об острых геополитических вопросах (включение Крыма на сервисах Яндекс-карты весной 2014 г. в состав Российской Федерации и игнорирование этого сервисом Google maps) и менее заметна в менее конфликтных территориях. Выбор математической основы (масштаба, проекции и способов отображения масштаба) является следующим шагом моделирования картографической продукции. При составлении тематического содержания также можно выделить более и менее заметные инструменты присутствия авторского взгляда в картах. Например, один из самых очевидных приемов обработки количественных данных - использование разных типов классификации информации для создания определенного визуального образа преобладания одних данных над другими. Это метод часто используется при составлении карт во время выборов, в которых категория «большинство проголосовавших» не имеет в легенде адекватного количественного аналога. Разные классификации одних и тех же данных ведут к абсолютно разным визуальным образам, которые производят более сильное впечатление на зрителя, чем текстовые пояснения в легенде. Более тонкие методы - составление не полной картины, исключения ряда элементов, использование конкретных визуальных символов и определенных цветов, несущих определенные культурные коды в той или иной среде.
Появление таких корпоративных гигантов, лидеров мирового рынка, как «Google Maps» и «Google Earth», является крайне симптоматичным для XXI в. С одной стороны, это одна из наиболее демократичных картографических платформ, дающих пользователю на базовом уровне возможность создания и редактирования карт. С другой - картографическая продукция этой компании является самой популярной в мире - более распространенной, чем любая национальная. С третьей - доминирование визуальности карт «Google» над любой другой и позиция «взгляда Бога» из вселенной (что далеко не всегда было характерно для картографических практик) формирует вполне определенную, прозападную концепцию понимания пространства в постмодернизме [Harvey, 2001]. Это крайне характерная для картографии середины - конца XX в. практика, которая давно стала орудием власти. Она переходит из государственной парадигмы в межнациональную, корпоративную, формируя определенный спрос на картографическую продукцию и представляя узкую, но удобную для восприятия картину мира. В начале XXI в. власть корпораций над картографическим сектором социальных практик ослабевает, уступая технологиям, находящимся в открытом доступе в Интернете. При всем скептицизме по отношению к данным и технологиям, находящимся в открытом доступе, среди профессионалов академической науки именно это вывело
68
картографию в массы и позволило практически любому человеку, имеющему доступ в Интернет, стать автором картографических произведений, тем самым сведя изначальную исключительную роль автора-картографа практически к нулю.
Заключение
Методы визуальной репрезентации пространства всегда присутствовали в мировой культуре, и под влиянием определенных социальных и экономических процессов они сформировали ту отрасль знания и культурной продукции, которую мы сейчас называем картами. К сожалению, картография, в силу своей двойственной природы, изучена фрагментарно, и до сих пор сложно собрать в целую картину историю развития картографии, как репрезентации доминирующих пространственных идей. Не существует работ, представляющих историю развития карт вне институционального дискурса после раскола в начале XVI в. и бурного развития геометрически определенной картографии, которые помогли бы более полно осветить влияние социальных и политических процессов на графическую репрезентацию основных пространственных концепций. Доминирование визуального языка над литературным и вместе с тем математическая определенность изображения приводят к феномену некритического отношения большинства пользователей карт, что не характерно для других изображений, например массмедийных, но представляется крайне важной и интересной в современном постмодернистском контексте.
Таким образом, картография - зеркало господствующих в определенный момент времени представлений об окружающем мире и пространственных концепций. Ее двойственная природа проекции и проекта затрудняет научную задачу реконструкции общей динамики ее развития, выявления ее социальной роли в современной культуре. Однако первые важные шаги уже сдланы. Вероятно, уже в ближайшем будущем можно ожидать появления существенных научных результатов.
Список литературы
Boria Ed Geopolitical maps: a sketch history of a neglected trend in cartography // Geopolitics. -
Abington, 2008. - N 13-2. - P. 278-308. Branch J. The Cartographic state. Maps, territory, and the origins of sovereignty. - Cambridge:
Cambridge univ. press, 2014. - 232 p. Brotton J. A history of the world on twelve maps. - L.: Penguim Books, 2012. - 514 p. Harley J.B. Deconstructing the map. - Evanston, IL: Program of African studies, Northwestern univ., 1992. - N 3. - P. 10-13.
69
Harvey D. Extract from «Cartographic identities: geographical knowledge under globalization»// Spaces of Capital: Towards a critical geography. - Edinburg: Edinburg univ. press, 2001. -
P. 201-209.
KramptomJ.W., KrygierJ. An introduction to critical cartography. - 33 p. - Mode of accesse:
http://www.acme-journal.org/vol4/JWCJK.pdf (Дата обращения: 20.09.2014.) Mapping it out. An alternative atlas of contemporary cartographies / Edited by Obrist H.U. - L.:
Thames and Hudson LTD, 2014. - 240 p. MonmonierM. How to lie with maps. - Chicago: Univ. of Chicago press, 1996. - 222 p. Pickles J. A History of spaces: Cartographic reason, mapping and the geo-coded world. - N.Y., 2004. - 224 p.
Perkins Ch Culture of map use // The cartographic journal. - L., 2008. - Vol. 45, N 2. - P. 150-158.
70
