CC BY
301
УДК 821.161.1
М.Н. Климова
СВЯТОСТЬ И СОБЛАЗН (ОБРАЗ МАРИИ ЕГИПЕТСКОЙ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ)
Житие раскаявшейся блудницы Марии Египетской относится к числу самых известных и художественно совершенных образцов христианской агиографии, оставивших глубокий след в мировой и отечественной культуре. Статья посвящена отражениям образа этой «грешной святой» в произведениях русской литературы Х1Х-ХХ1 вв. от незавершенной поэмы И.С. Аксакова до баллады современной исполнительницы авторской православной песни С. Копыловой. Анализ этих произведений показывает, что хотя культу св. Марии Египетской 1500 лет, в русском сознании она до сих пор не утратила черты земной, страстной и грешной женщины.
Ключевые слова: агиография, христианство и литература, русская литература, житийная традиция.
Житие преподобной Марии Египетской, память которой Православная церковь отмечает 1 апреля, по праву вошло в золотой фонд христианской литературы. В сонме святых известно немало женщин, пришедших к вершинам христианского идеала путем «падения и восстания» (первообразом подобных рассказов были евангельские эпизоды встреч Учителя с грешницами). Но автору Жития Марии Египетской, византийскому церковному писателю VII в., удалось создать на эту тему произведение не только неповторимое, но и оставившее глубокий след в мировой и отечественной культуре. Обратимся к этому тексту.
Как правило, типовое житие раскаявшейся блудницы организуется следующим образом. Героиня жития, ведущая в его начале развратный образ жизни, резко меняется под влиянием случайно услышанной проповеди. Избавившись от греховно нажитого имения, она уходит в монастырь, чтобы слезами раскаяния, постом и молитвами очиститься от грехов. За свои аскетические подвиги она удостаивается дара чудотворения и мирного успения в чине преподобной. Но в рассматриваемом нами агиографическом тексте наполнение общей для всех житий «грешных святых» сюжетной схемы «грех -покаяние - спасение» происходит отлично от других рассказов такого рода. Александрийская блудница Мария была с ранних лет одержима неутолимой жаждой плотских наслаждений, заставившей ее покинуть родительный дом в очень юном возрасте и в дальнейшем нередко отдаваться желающим бесплатно. Любопытство и та же неутолимая жажда побуждают ее отправиться в Иерусалим с толпой паломников, оплачивая проезд на корабле своим телом. Не перестает она грешить и в Святой Земле, но в праздник Крестовоз-движения ее душу навсегда преображает чудо. Неведомая сила «трижды и четырежды» не пускает идущую в толпе грешную женщину на порог храма. Потрясенная своей отверженностью, блудница возносит покаянные мольбы к Богоматери, после чего ей дозволяется войти в храм. Помолившись, Мария уходит в Заиорданскую пустыню, где проводит в полном одиночестве почти
полвека. Первые 17 покаяния (в соответствии со сроком ее былого разврата) Марию терзают греховные помыслы, изображаемые с необычным для агиографического повествования психологизмом и даже «реализмом». Ее мучают не бесы в обольстительных или устрашающих обличиях, но желание отведать «египетской рыбы» и сладкого вина, а в ее мольбы к небу невольно вплетаются слова некогда любимых ею фривольных песенок. Затем соблазны отступают от нее, и в течение последующих трех десятилетий она постепенно утрачивает потребность в еде и питье. Через 47 лет пустынножительства Марию, почти потерявшую человеческий облик, находит некий инок Зосима, вынужденный при встрече оторвать край своей одежды, чтобы прикрыть наготу отшельницы. Зо-сима принимает исповедь героини, а еще через год причащает ее. В свое третье посещение отшельницы он находит лишь ее мертвое тело и только теперь узнает ее имя, чудесным образом начертанное на песке. Вышедший из пустыни лев помогает иноку предать усопшую земле [1. С. 84-98].
Как можно заметить, типовая схема истории раскаявшейся блудницы в этом Житии дополнена многочисленными подробностями, нередко избыточными с позиций агиографического канона, но глубоко врезающимися в память читателя в силу своей художественной выразительности. Усложнил создатель Жития и традиционную линейную композицию агиографического повествования: о былых грехах и покаянии Марии Египетской рассказывает Зосиме сама престарелая отшельница, в смирении раскаяния не подозревающая о достигнутой ею святости. Основная идея Жития, всесильность покаяния, усилена включением истории жизни и смерти Марии Египетской в рамочный рассказ об иноке Зосиме, также прошедшем через соблазн и падение. Некогда в своем затворе он возомнил себя непревзойденным в аскетических подвигах, и для избавления от гордыни ему было велено свыше найти превзошедшую его. Очевидно, этот урок был хорошо усвоен им (преподобный Зосима Палестинский вспоминается Церковью 4 апреля).
Этот замечательный житийный памятник (анализ его художественных достоинств мог бы стать темой отдельного исследования) был активно воспринят христианской культурой Востока и Запада на всех ее уровнях - от чина богослужения до религиозного фольклора. Например, в католической культуре история Марии Египетской послужила образцом для апокрифического жития ее святой тезки, Марии Магдалины, вошедшего в народную книгу европейского Средневековья «Золотая легенда» и вызвавшего существенный резонанс в мировом искусстве. В православии Житие Марии Египетской было включено в великопостную службу (оно читается в церкви на пятой неделе Великого Поста и соседствует со знаменитым покаянным каноном Андрея Критского). Войдя в русскую культуру вскоре после принятия христианства [2. Т. 2. С. 189-215], преподобная Мария с течением времени вместе с Андреем Критским получила в сонме «святых заступников» народного православия роль «наставников в покаянии», что привело к появлению их совместных икон. Невольное сближение обоих святых в церковной службе вызвало к жизни и их новую, созданную народным воображением совместную «биографию» совсем уже фантастического содержания [3. С. 116-117]. Некоторые эпизоды Жития Марии - ее грешное плавание на корабле, встреча с Зосимой в пустыне, погребение отшельницы львом - даже зажили в народ-
ной памяти самостоятельной жизнью. Примером могут служить отражения эпизода встречи в пустыне в духовных стихах, хотя история раскаявшейся александрийской блудницы в этом ригористически суровом жанре религиозного фольклора как отдельный сюжет почти не сохранилась [4].
Многократно использовала образ Марии Египетской и художественная литература Нового времени. В качестве западноевропейских примеров такого рода упомянем появление Марии в финале «Фауста» И.-В. Гёте, а также переосмысление «корабельного эпизода» ее Жития в трагической балладе Б. Брехта «Легенда о девке Ивлин Ру». Не раз обращались к образу Марии Египетской и русские писатели, о чем и пойдет речь в дальнейшем.
Хотя общая для всех агиографических рассказов о «грешных святых» идея всесильности покаяния была выражена в Житии Марии Египетской с большой художественной силой, не только это определило его судьбу на русской почве. Хорошо запомнился русским читателям и чувственный жар, исходящий от страниц этого необычного жития. Этот жар с тревогой и сладкой мукой ощущают юные персонажи отечественной словесности - Подросток Ф.М. Достоевского и инок Еразм Е.И. Замятина. Показательно, что в литературных пересказах и упоминаниях Жития регулярно возникают образы зноя и раскаленного песка, хотя в тексте первоисточника они не акцентируются, что позволяет увидеть в этих мотивах метафорическое выражение «огня страстей». Хотя христианскому культу этой святой почти полторы тысячи лет, равно безудержная в грезе и покаянии, Мария Египетская доселе возникает в русской памяти в обличии земной, страстной и грешной женщины, вызывая настороженное дистанцирование у представительниц своего пола и одновременно притягивая и волнуя воображение мужчин.
Первым отечественным опытом литературной обработки истории Марии Египетской стала одноименная поэма И.С. Аксакова (1845). Судя по письмам ее автора, она задумывалась как некая христианская эпопея, но так и не была дописана. Сохранившаяся часть поэмы (введение, три небольшие главы и фрагмент с песней Марии) весьма слабо соотносится с житийным первоисточником. Образ героини, которую Аксаков наделил простодушием, грациозной легкостью и сохраненной среди разврата почти детской невинностью души, кажется, очаровал и своего создателя, не сумевшего объяснить даже самому себе необходимость покаяния и нравственного изменения Марии. В конце концов, поэт был вынужден отказаться от своего замысла, решив, что «... для этого надо быть лучшим христианином» [5. С. 278].
Житие Марии Египетской отразилось в трех последних великих романах Ф.М. Достоевского. В текст «Подростка» и «Братьев Карамазовых» включены впечатления от знакомства с историей прекрасной грешницы Аркадия Долгорукого и старца Зосимы (И.П. Смирнов даже предположил, что само имя старца было навеяно Житием [6. С. 54]). В воспоминаниях этих персонажей о Житии доминируют ранее отмеченные нами мотивы зноя и жара. В романе «Бесы» влияние житийного текста оказывается более сложным. Как убедительно показал И.П. Смирнов, различные элементы этого агиографического повествования стали важной составляющей образа тайной жены Став-рогина, Марьи Лебядкиной [7], являя собой выразительный пример использования житийного приема синкрисиса русскими классиками. Следует заме-
тить, что трактовки образа таинственной Хромоножки, как называл ее в черновиках романа Достоевский, в научной литературе сильно разнятся. В Марье Лебядкиной видели и воплощение Вечной Женственности, и прозорливую юродивую, распознавшую демоническую сущность своего супруга, и даже ту самую «ведьму», которую отдают замуж бесы из пушкинского эпиграфа к роману [8. С. 130-157]. Характер аллюзий из Жития Марии Египетской в тексте «Бесов» позволяет предположить, что героиня Достоевского сравнивается со святой в самом начале ее покаянного пути, когда ее душу еще терзают земные страсти.
И. П. Смирнов выявил и другой интересный пример влияния этого жития на русскую литературу, применив агиографический текст в качестве ключа для истолкования смысла «загадочного» стихотворения «Ты отошла, и я в пустыне.», которое А. А. Блок сделал поэтическим эпиграфом к своему знаменитому циклу «Родина» [6]. Согласно этой трактовке лирический герой стихотворения уподобляется не только Христу в пустыне, в самом начале его страстного пути, но и иноку Зосиме, встреча которого с отшельницей Марией произошла пятью столетиями позже, но в той же Заиорданской пустыне. В образе аскета, осознавшего тщету своей былой гордыни при встрече с «грешной святой», в смирении раскаянии не ведающей о достигнутой ею «высоте», нам чудится нечто глубоко выстраданное автором стихотворения. Именно в период его написания (1907) Блок-поэт спускается с разреженных высот идеальной и бесплотной любви к Прекрасной Даме и погружается в лиловый вьюжный мрак петербургской ночи, готовясь к встрече с подлинной жизнью своей Родины, которая отныне становится и его судьбой. Сквозная метафора обретенной Родины обеспечила этому тексту его особое место в корпусе третьего тома стихотворений Блока. Женская персонификация образа Руси-России - давняя традиция отечественной культуры: еще Максим Грек в одном из произведений описал свою новую родину в обличии женщины в черном, сидящей на распутье. Но у Блока этот образ приобретает дополнительный оттенок: его Россия - чаще всего страстная и грешная красавица. И в этом ряду образов Родины в поэзии Блока, в целом хрестоматийно известных, Мария Египетская оказывается самой первой.
Стихотворение М.А. Кузмина «Мария Египетская» (1912) [9. С. 270-271], казалось бы, являет собой пример произведения, написанного «на случай», ко дню именин его домоправительницы М. П. Замятиной. Одновременно этот текст наглядно демонстрирует упомянутое ранее различие «женского» и «мужского» восприятия образа святой. Вероятно, поздравляя Замятину с днем ее ангела, Кузмин столкнулся с некоторым ее сопротивлением. Мария Замятина, женщина тихая и домашняя, никак не могла отождествить себя с грешной и страстной Марией Египетской. Стихотворение Михаила Кузми-на - ответ на ее сомнения (оно и начинается со слова «ведь»). Шесть его четверостиший отчетливо разделены на две равные, внутренне симметричные и связанные перекличкой опорных слов части. Первая часть напоминает важнейшие вехи жизни святой, вторая - характеризует собеседницу поэта и намечает ее жизненные перспективы. В кратком, но очень выразительном пересказе Жития Марии Египетской поэт обнаруживает не только прекрасное знание агиографического источника, но и его глубокое, совсем не тривиаль-
ное понимание. Казалось бы, жизненный удел Марии Замятиной совсем иной, хотя можно найти и нечто общее в духовном облике двух Марий - их простоту и потаенное достоинство, с которым каждая несет свой жизненный крест. В стихотворении утверждается идея равноправия разных путей человека к Богу, ведь, как и ее святая тезка, скромная домашняя женщина, целиком погруженная в заботы «жизни тесной», в конце ее удостоится личного любящего внимания Христа, который, по мнению поэта, зачтет ее бытовые хлопоты на благо ближних «как молитву».
Образ Марии Египетской оказывается в самом центре рассказа Е.И. Замятина «О том, как исцелен был инок Еразм» (1920), включенного в цикл «Чудеса» [10. С. 378-389]. Заглавный герой рассказа - юноша, выросший в стенах монастыря в полном житейском неведении. По велению своего наставника он должен написать «икону с житием» преподобной Марии Египетской. Молодой инок выполнил задание, хотя по описанию созданных им изображений в клеймах можно догадаться, что чтение агиографического первоисточника взволновало его прежде невинную душу. Масло в огонь его страстей подливает сам наставник Памва, неожиданно недовольный неженственными очертаниями центральной фигуры иконы. Старца явно попутал один из бесов, витающих на протяжении всего повествования вокруг злополучного монастыря, - и описание Марии, увиденной в Житии глазами Зосимы, и ее традиционная иконография подчеркнуто лишены признаков пола. Но бедный Еразм, ничего не знавший о женской анатомии, взволнован не на шутку и почти болен от своего неведения. Исцеляет его лишь милосердное явление изображенной им святой, открывающей юноше тайны женского естества и тем самым вносящей мир в его растревоженную душу. Рассказ Замятина почти фриволен, но нельзя отрицать и того, что некоторую предпосылку его содержания дал его благочестивый агиографический источник.
Известно, что знаменитая Мать Мария (в миру Е.Ю. Кузьмина-Караваева-Скобцова) приняла монашеский постриг под именем заиорданской отшельницы. Причины выбора именно этой святой покровительницы для будущей монахини в миру, которой предстояло нести Благую Весть евангельской Любви своим соотечественникам, опустившимся в эмиграции на самое дно жизни, остались невыясненными. По предположению одной из очевидиц пострига, благословивший инокиню митрополит Евлогий, возможно, при этом «думал о том, что как Мария Египет<ская> ушла в пустыню к зверям, так она идет в своем монашестве в мир к людям, с которыми часто труднее, чем со зверями» [11. С. 15]. Предположение весьма произвольное - ведь в тексте Жития специально подчеркивалось, что Мария жила в пустыне в полном одиночестве и единственный зверь, лев, появился лишь после ее смерти. Сама же нареченная мать Мария в эти дни пишет для себя далекий от канонов, «самомысленный», как сказали бы в Древней Руси, образ своей новой небесной покровительницы: ангел указывает отшельнице Марии на некогда оставленный ею грешный город, призывая вернуться туда. Впрочем, вскоре и навсегда Марию Египетскую в качестве примера для подражания монахини в миру заменила другая Мария - Богородица, материнская любовь и забота которой в православии распространяется на всех людей.
Неожиданный конфликт двух Марий, александрийской блудницы и Богоматери, изображен в одноименной балладе современной исполнительницы авторской православной песни Светланы Копыловой [12]. Смысловой центр баллады образует эпизод нравственного преображения прекрасной грешницы в день Крестовоздвижения. В житийном первоисточнике сила, не пустившая блудницу в храм, так и остается «неведомой», и лишь ее мольба к иконе Богоматери снимает запрет. В трактовке С. Копыловой именно Богоматерь не пускала грешницу к страстному кресту своего Сына, хотя это, на наш взгляд, огрубляет традиционный образ «теплой заступницы мира холодного», как назвал Богородицу М.Ю. Лермонтов, сложившийся в отечественной культуре. Трудно представить Деву Марию, сострадавшую, согласно популярному древнерусскому апокрифу «Хождение Богородицы по мукам», даже грешникам в аду, толкающей в грудь другую, пусть и порочную женщину...
Таким образом, Житие Марии Египетской неизменно поворачивается к читателям Нового времени разными своими гранями. Оно не только утверждает идею всесильности покаяния, доселе не потерявшую своей актуальности для отечественной культуры - сюжет о покаянии и спасении великого грешника лежит в основе одного из фундаментальных мифов русской ментальности. Парадоксальным образом этот агиографический текст одновременно вызывает воспоминания о чувственной прелести и сладости соблазнов земной жизни, которой героиня Жития некогда служила не менее страстно, чем позднее отреклась от нее.
Литература
1. Византийские легенды / изд. подгот. С.В. Полякова. Л.: Наука, 1972. 303 с. (Литературные памятники).
2. Библиотека литературы Древней Руси: в 20 т. Т. 2: XI-XII века. СПб.: Наука, 1999. 555, [1] с.
3. Климова М.Н. Великий канон Андрея Критского как источник его апокрифического жития // Общественное сознание населения России по отечественным нарративным источникам XVI-XX веков. Новосибирск, 2006. С. 107-117.
4. Петрова Л.Н. Сюжет о Марии Египетской в устной и письменной традиции // Русский фольклор: Материалы и исследования. СПб., 2001. Т. 31. С. 100-111.
5. Аксаков И.С. Стихотворения и поэмы. М.: Сов. писатель, 1960. 297 с. (Библиотека поэта).
6. Смирнов И.П. «Бытия возвратное движенье.» // Лит. обозрение. 1980. № 10. С. 54-56.
7. Смирнов И.П. Древнерусские источники «Бесов» Достоевского // Русская и грузинская средневековая литература. Л., 1979. С. 212-217.
8. СараскинаЛ.И. «Бесы»: роман-предупреждение. М.: Сов. писатель, 1990. 480 с.
9. Кузмин М.А. Стихотворения. СПб.: Академический проект, 2000. 881, [1] с. (Новая библиотека поэта).
10. ЗамятинЕ. Антологии сатиры и юмора России XX века. М.: Эксмо, 2004. Т. 28. 608 с.
11. Кузьмина-Караваева Е.Ю. Равнина русская: Стихотворения и поэмы. Пьесы-мистерии. Художественная и автобиографическая проза. СПб.: Искусство, 2001. 767 с.
12. Копылова С. Две Марии [Электронный ресурс]. Режим доступа: http:// jooov.net/ text/2052895/svetlana_kopyilova-dve_marii.htmls
