CC BY
212
УДК. 2.245
В. В. Каширина **
СВЯТИТЕЛЬ ФЕОФАН ЗАТВОРНИК О ПЕРЕВОДЕ БОГОСЛУЖЕБНЫХ ТЕКСТОВ НА РУССКИЙ ЯЗЫК
Проблема перевода богослужебных текстов на русский язык, которая активно обсуждалась во второй половине XIX — начале XX вв., до сих пор является актуальной для Русской Церкви. К началу XIX в. акцент с вопросов текстологии и специфики перевода греческих текстов смещается в сторону семантики. Святитель Феофан, как и многие его современники, разделял мнение о необходимости перевода богослужебных текстов, но не на русский, а на славянский язык. В качестве примера подобного перевода указывал на переводы канонов, выполненные епископом Августином (Гуля-ницким). Вопросы переводов богослужебных текстов святитель обсуждал во многих письмах. Новые переводы богослужебных текстов, по мнению святителя, необходимо было подготовить к 900-летию крещения Руси (1888). Однако в конце 80-х гг. XIX в. он пишет о том, что время для планомерной и последовательной работы в этом направлении еще не наступило.
Ключевые слова: Феофан Затворник, перевод, богослужебные тексты, епископ Августин (Гуляницкий), Н. В. Елагин, 900-летие крещения Руси.
V. V. Kashirina
ST. THEOPHAN THE RECLUSE ON THE TRANSLATION OF LITURGICAL TEXTS INTO RUSSIAN LANGUAGE
The problem of translation of liturgical texts into Russian language, which was discussed in the 19-20th centuries, still topical for the Russian Church. By the early 19th century the emphasis from questions of textual criticism and interpretation of Greek texts has shifted to semantics. St. Theophan, as well as his many contemporaries, shared opinion on need of the translation of liturgical texts not into Russian, but on Slavic language. Example of the similar translation considered the translations of canons of Augustine (Gulyanitsky). St. Feofan discussed questions of transfers of liturgical texts in many letters. The new translations of liturgical texts needed to be prepared for the 900-anniversary of the Christianization of Rus
Каширина Варвара Викторовна, доктор филологических наук, доцент, Российская академия живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова (Москва), член Научно-редакционного совета по изданию творений святителя Феофана, Затворника Вышенского; v_kashirina@ mail.ru
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2017. Том 18. Выпуск 1
33
(1888). At the end of the 1880th he writes that time for systematic and consécutive work in this direction hasn't come yet.
Keywords: St. Theophan the Recluse, also known as «Theophan Zatvornik», translation, liturgical texts, bishop Augustine (Gulyanitsky), N. V. Yelagin, 900 anniversary of the Christianization of Rus.
Проблема перевода богослужебных текстов на русский язык, которая активно особенно обсуждалась во второй половине XIX — начале XX вв., до сих пор является актуальной для Русской Церкви.
Древнерусские писцы достаточно регулярно вносили изменения и правки в рукописные тексты, что стало одной из главных причин исправления богослужебных книг при патриархе Никоне. По мнению исследователей, патриарх Никон «не был озабочен обновлением языка с целью облегчения его понимания. Совсем наоборот, свою задачу он видел в том, чтобы избавиться от накопившихся за века поновлений» [6, с. 15]. После раскола с конца XVII в. исправления богослужебных книг практически не проводились.
К началу XIX в. под влиянием идей Просвещения «для многих людей из высшего общества, постепенно терявших связь с Церковью, церковный язык стал непонятным, а службы казались скучными и затянутыми» [6, с. 32]. Идеи о переводе богослужебных текстов поддерживались и Библейским обществом, где было осуществлен перевод Священного Писания на русский язык.
Характерно замечание А. Г. Кравецкого и А. А. Плетневой о смешении акцентов в дискуссии о переводе богослужебных текстов к началу XIX в.: «Если раньше в центре внимания были вопросы текстологии (т. е. соответствия славянских богослужебных книг греческому оригиналу, то теперь центральными оказываются проблемы семантики» [7, с. 22]. Поэтому первые переводы богослужебных текстов на русский язык рассматривались как своеобразное пособие для лучшего понимания текста. Например, в 1855-1856 гг. профессор греческого языка Санкт-Петербургской духовной академии Е. И. Ловягин подготовил к изданию «Богослужебные каноны на греческом, славянском и русских языках». «Богослужебные книги, — по замечанию Б. И. Сове, — были связаны, прикреплены к славянскому языку» [10, с. 36]. Последовавшие в XIX в. многочисленные русские переводы богослужебных текстов «разорвали эту связь» [6, с. 35].
В 1869 г. митрополит Московский Иннокентий (Вениаминов) образовал в Москве Комитет из ученых представителей духовенства под председательством протоиерея Николая Надеждина для исправления текста богослужебных книг. В Комитете были рассмотрены тексты Требника и Служебника. Св. Синод передал результаты этой работы для рассмотрения особой Комиссии, работавшей в 1881-1885 гг. в Петербурге под председательством архиепископа Кишиневского Сергия (Ляпидевского), где были рассмотрены тексты Четвероевангелия, Служебника и половины Требника и внесены незначительные поправки в тексты.
Таким образом, в XIX в. наметилось несколько основных подходов к переводу богослужебных текстов:
1) перевод богослужебных текстов на русский язык недопустим и несвоевременен;
2) возможно частичное исправление текстов — грубых опечаток и непонятных мест;
3) возможен новый перевод богослужения на славянский язык;
4) возможен новый перевод богослужебных текстов на русский язык. Святитель Феофан «сокрушался о темноте и трудности для понимания
богослужебного текста» [10, с. 30] и был сторонником создания нового перевода богослужебных текстов, но только не на русский, а на славянский язык. И в этом смысле его замечания носили не только теоретический, но и практический характер. Знаток древних и современных языков, святитель Феофан создал корпус экзегетических трудов и подготовил новый перевод «Добротолюбия», в котором также выступил новатором. Перевод «Добротолюбия» Паисия Величковского, по словам доктора исторических наук Н. Н. Лисового, является калькой, пословным переводом. Вместе с тем святитель Феофан при переводе сложного места на русский язык «обсказывает его, используя современный язык и современный понятийный богословский аппарат — независимо от того, что перевод будет не очень похож на язык какого-нибудь аввы VII в.» [8, с. 60], поэтому он «вообще не переводил в привычном для нас смысле. Он создавал свой святотеческий текст» [8, с. 60].
Перевод «Добротолюбия», подготовленный Феофаном Затворником, стал выходить в 1877 г., святитель показал себя свободным интерпретатором свято-теческих текстов, его переводы имели «целевой просветительский характер» [2, с. 415]. Эти принципы во многом определили взгляды святителя Феофана на проблему перевода богослужебных текстов.
Важной для понимания взглядов святителя по вопросам перевода является и его полемика в период 1875-1877 гг. о переводе Священного Писания на русский язык. Святитель являлся сторонником перевода библейских текстов не с масоретского текста, а с Септуагинты [4, с. 251-277].
13 января 1882 г. в письмах к Н. В. Елагину святитель Феофан поднимает проблему перевода богослужебных текстов. Неясность богослужебных текстов является одной из причин уклонения людей в различные секты:
Ушинский пишет, что, в числе побуждений к отпадению в штунду, совратившиеся выставляют, между прочим, то, что у нас в церкви ничего не поймешь, что читают и поют. И это не по дурному исполнению, а потому, что само читаемое — темно. Он пишет, что поставлен был в тупик, когда ему прочитали какой-то тропарь или стихиру и просили сказать мысль. Ничего не мог сказать: очень темно. Из Питера писали мне две барыни — то же об этом, у Пашкова все понятно, у нас — ничего. Ничего — много; а что много непонятного — справедливо. Предержащей власти следует об этом позаботиться, и уяснить богослужебные книги, оставляя, однако, язык славянский, — и чтения из Ветхого завета на вечернях, перевод с 70 толковников. Заведите об этом речь. Книги богослужебные по своему назначению должны быть изменяемы. Наши иерархи — не скучают от неясности, потому что — не слышат, сидя в алтаре. Заставить бы их прочитать службы, хоть бы на Богоявленье!!! [12, с. 155].
Спустя несколько месяцев святитель вновь возвращается к этой теме и четко говорит о том, что
богослужебные книги надо вновь перевесть, чтоб все было понятно. <...> Кто только станет вчитываться или вслушиваться, непременно кончает возгласом: да что ж это такое. Архиереи и иереи не все слышат, что читается и поется, сидя в алтаре. Потому не знают, какой мрак в книгах, и это не почему другому, как по причине отжившего век перевода [12, с. 158].
В этом же письме святитель еще раз говорит о том, что перевод необходимо сделать «по-славянорусски» [12, с. 158].
Тему перевода богослужебных текстов святитель продолжает в письме к полковнику С. В. Первухину от 1 октября 1884 г., где четко определяет свои взгляды:
наши богослужебные книги — неоцененное сокровище молитвы, догматство-вания православного и нравоучения. Потому их надлежит блюсти и соблюдать в то же духе, как есть. Но перевод их следует улучшить — или снова перевесть, не на русский, а на славянский же, только чтобы изложение было понятно [3, с. 69].
В качестве примера подобной работы в этом же письме святитель Феофан указывает на переводы канонов, сделанные епископом Августином (Гуляниц-ким) и опубликованные в журнале «Душеполезное чтение» за 1882-1884 гг., отмечая, что перевод сделан «и благоговейно, и понятно» [11, с. 144].
Переводческие принципы, которые были использованы епископом Августином, — упрощение сложных, непривычных для славянского языка синтаксических конструкций (напр., дательного самостоятельного и винительного с инфинитивом), архаичных славянизмов, которые или совсем неизвестны в русском языке, или имеют другое значение, упрощение грамматики церковнославянского языка (например, замена формы двойственного числа множественным, исключение из употребления местоимение «иже» в функции греческого артикля и др.) [5, с. 111].
Несмотря на новаторство таких предложений, в конце письма к полковнику С. А. Первухину святитель отмечает: «Чтобы из-за этого вышло что раскольническое, нечего бояться. Прошло время» [3, с. 69].
К теме перевода богослужебных книг святитель вновь возвращается в 1887 г. в преддверии празднования 900-летия крещения Руси, которое широко отмечались в России. Директор Московской Синодальной типографии Андрей Николаевич Шишков через свою невестку обратился к святителю Феофану с советом по подготовке к юбилею [12, с. 212-213].
В письме к Н. В. Елагину святитель говорит о необходимости не только издания жизнеописания и акафиста князю Владимиру, но и о подготовке других изданий «позначительнее»:
определить вновь перевести богослужебные книги — все. К юбилею же приготовить одну какую-нибудь, напр., Октоих. или Цветник. Минея праздничная. или еще что. Когда будете писать к предержащим, напомяните о сем. Ныне-завтра надо же это сделать [12, с. 200].
Примерно в это же время святитель пишет письмо к Леону Николаевичу и Анисье Андреевне Шишковым, где еще раз говорит о том, что в преддверии
юбилея необходимо сделать «что-нибудь на всю церковную жизнь влияющее», т. е. подготовить новые переводы богослужебных текстов:
Разумею — новый, упрощенный уясненный перевод церковных богослужебных книг. Наши богослужебные песнопения все назидательны, глубокомысленны и возвышенны. В них вся наука богословская, и все нравоучение христианское, и все утешения, и все устрашения. Внимающий им может обойтись без всяких других учительных христианских книг. А между тем большая часть из сих песнопений непонятны совсем. А это лишает наши церковные книги плода, который они могли бы производить и не дает им послужить тем целям, для коих они назначены и имеются. Вследствие чего новый перевод книг богослужебных неотложно необходим. Ныне, завтра, надо же к нему приступить, если не хотим нести укора за эту неисправность и быть причиною вреда, который от сего происходит. Одна из причин, склонивших православных к штунде, есть именно непонятность церковных песнопений [11, с. 142-143].
В августе 1889 г. в письме к Н. В. Елагину святитель отмечает, что вопрос о переводе богослужебных текстов уже достаточно определился в обществе:
для начала определения переводить богослужебные книги, достаточно одного напоминания о необходимости сего; потому что все знают и чувствуют сию необходимость. Недостает только толчка [12, с. 213].
Однако через какое-то время в письме к Л. Н. и А. А. Шишковым констатирует: «Дело о переводе богослужебных книг (речь), пронеслось с В. до С., а оттуда до М-вы, и рассеялось в воздухе. Верно не время! Придет когда-нибудь» [11, с. 145].
К началу XX в. вопрос об исправлении богослужебных книг становится одним из самых обсуждаемых [1, с. 23-120], предпринимаются непрерывные попытки реформирования языка. В 1907 г. под председательством архиепископа Сергия (Страгородского) организована Комиссия по исправлению богослужебных книг. На Поместном соборе 1917-1918 гг. этот вопрос также является одним из самых актуальных [9, с. 137-146]. В 1918 г. был рассмотрен доклад «О церковно-богослужебном языке», где допускалось частичное применение «общерусского» языка в богослужении, говорилось о необходимости работ по упрощению и переводу богослужебных текстов и др., однако Соборного решения о допустимости использования русского языка в богослужении принято не было.
Основные тенденции в решении вопроса о переводе богослужебных текстов на русский язык были намечены еще в XIX в. Святитель Феофан, как и многие его современники, разделял мнение о необходимости перевода богослужебных текстов, но не на русский, а на славянский язык.
ЛИТЕРАТУРА
1. Балашов Николай, прот. На пути к литургическому возрождению. — М., 2001. — С. 23-120.
2. Дионисий (Шленов), иг. Святитель Феофан Затворник как переводчик русского «Добротолюбия»: на примере 10-13, 41, 51-54 глав из первой сотницы преподобного Симеона Нового Богослова // Феофановские чтения: сб. науч. ст. / под ред. В. В. Каши-риной. — Вып. VIII. — Рязань, 2015. — С. 395-415.
3. Иоанн Корольков, прот. Преосвященный Феофан, бывший епископ Владимирский и полковник С. А. Первухин в их взаимной переписке (к столетию со дня рождения епископа Феофана). — Киев, 1915.
4. Каширина В. В. Полемика святителя Феофана по вопросу перевода Священного Писания на русский язык // Христианское чтение. — 2014. — № 6. — С. 251-277.
5. Кнорре Б. К., Плетнева А. А. Августин (Гуляницкий) // Православная энциклопедия. — М., 2000. — Т. I. — С. 111.
6. Коробьин Г., Михайлова Н. Исправление богослужебных книг. Исторический обзор за период с XV до начала XX века // Богослужебный язык Русской Церкви: История. Попытки реформации. — М.: Изд. Сретенского монастыря, 1999. — С. 9-72.
7. Кравецкий А. Г., Плетнева А. А. История церковнославянского языка в России (конец ХК-ХХ вв.). — М.: Языки русской культуры, 2001.
8. Лисовой Н. Н. Две эпохи — два «Добротолюбия»: преподобный Паисий Велич-ковский и святитель Феофан Затворник // Феофановские чтения: сб. науч. ст. / под ред.
B. В. Кашириной. — Вып. VI. Рязань, 2013. — С. 52-63.
9. Поместный Собор 1917-1918 гг. и дело о церковно-богослужебном языке // Богослужебный язык Русской Церкви. История. Попытки реформации. — М., 1999. —
C. 137-146.
10. Сове Б. И. Проблема исправления богослужебных книг в России в ХК-ХХ веках // Богословские труды. — 1970. — Сб. V. — С. 25-68.
11. Творения иже во святых отца нашего Феофана Затворника: Собр. писем. — Вып. II. — Изд. Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря и изд-ва «Паломник», 1994.
12. Творения иже во святых отца нашего Феофана Затворника: Собр. писем. — Вып. VII. — Изд. Свято-Успенского Псково-Печерского монастыря и изд-ва «Паломник», 1994.
