CC BY
17
УДК 243.4 ББК 86.35
Ю.Ю. Эрендженова
Калмыцкий государственныйуниверситет имени Б.Б. Городовикова
СВЯЩЕННЫЕ ОБЪЕКТЫ В РЕЛИГИОЗНОЙ КУЛЬТУРЕ РОССИЙСКИХ БУДДИСТОВ: ИНТЕНЦИИ И ПРАКСИС
Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда (проект №19-18-00118)
В статье анализируется религиозная культура российских буддистов на предмет -их приобщения к буддийским сакральным объектам. К числу таких форм коммуникации относят посещение культовых мест, поклонение пантеону буддийских божеств, рецитацию молитв, участие в совершении ритуалов, созерцание мандалы и буддийских реликвий, паломничество. В большинстве случаев образ священного и способы встречи с ним обусловлены эзотерической системой тибетского буддизма, в которой активно пропагандируется религиозная деятельность. Считается, что, веря в Три Драгоценности как «прибежище», буддисты получают духовную защиту и помощь, а также очищают негативную карму, аккумулируют религиозные заслуги и трансформируют свое сознание на пути к истинному счастью - просветлению во благо всех живых существ. При этом нельзя исключать, что те, кто ограничивается интенцией лишь к собственному благополучию в этой жизни, также могут получить определенные блага для решения актуальных, в том числе и нерелигиозных, проблем. Ключевым моментом при этом следует считать устойчивую и искреннюю веру российских буддистов в исключительную значимость и непреходящую ценность буддийских святынь, которая зарождается и укрепляется при постоянной коммуникации со священными объектами.
Ключевые слова: Россия и буддийский мир, буддисты России, священное, коммуникация со священным,религиозная вера.
Yu.Yu. Erendzhenova
Kalmyk State University named after B.B. Gorodovikov
THE HOLY OBJECTS IN RELIGIOUS CULTURE OF RUSSIAN BUDDHISTS: INTENTIONS AND PRAXIS
The article analyzes the religious culture of Russian Buddhists and their attitude to Buddhist holy objects. Theseforms of attitude include -worshiping specific places and Buddhist deities, reciting prayers, participating in rituals, contemplating a mandala and Buddhist relics, and pilgrimage. In most cases the image of the Holy, and the -ways of meeting it, are determined by the esoteric system of Tibetan Buddhism. It's believed that by taking Three .Jewels as a 'refuge 'Buddhists receive spiritual protection and help, as well as purify negative karma, accumulate religious merits and transform their consciousness on the path to true happiness - enlightenmentfor the benefit of all living beings. At the same time, it cannot be ruled out that those -who are limited by intention only to their own -well-being in this life can also receive certain benefitsfor solving urgent, including non-religious problems. The key point in this case should be considered the steady and sincerefaith of Russian Buddhists in the exceptional significance and lasting -value of Buddhist shrines. Thatfaith appears and strengthens within the constant communication -with the holy objects.
Key words: Russia and the Buddhist world, Buddhists of Russia, the Holy, communication -with the Holy, religiousfaith.
В настоящее время в условиях постсекулярности наблюдается постепенное расширение деятельности религиозных организаций, способствующих соприкосновению российских буддистов со святынями посредством обширных ритуалов или
паломничества. При этом распространено убеждение в том, что истинно верующими из них являются только те, кто, в соответствии с буддийскими идеями, вовлечен в религиозный праксис на основе самоконтроля и альтруизма [5, с. 174]. Данное предположение видится спорным, поскольку участником религиозных мероприятий может быть и тот, кто не занимается постоянной буддийской практикой и свои интенции связывает с решением далеко не религиозных проблем, но в то же время считает эти объекты священными. В связи с этим возникает необходимость выявить вероятностное значение коммуникации с буддийскими священными объектами, равное для всех российских буддистов.
В работах по исследованию религиозной культуры народов, традиционно исповедующих буддизм (калмыков, бурят, тувинцев, алтайцев), к числу святынь относят изображения божеств, монашескую общину, религиозно-философские тексты, ступы, символы и атрибуты, культовые места [2; 12; 17; 20]. Важно отметить, что указанные народы в силу исторических обстоятельств восприняли буддизм тибетской традиции. Кроме этого, по всей России существует множество организаций, где неофиты вовлечены в религиозную деятельность с обязательным наличием священных объектов тибетского буддизма [8]. Все это указывает на то, что образы священного и формы коммуникации с ним среди российских буддистов в большинстве случаев обусловлены тибетской буддийской культурой.
Данные материалы являются необходимым базисом для обобщения и рефлексии по поводу того, каким образом россияне приобщаются к священным буддийским объектам и какой смысл в это вкладывают. Поставленная цель требует уточнения места и роли священного в религии в целом и в буддийской традиции России в частности. Затем следует выявить акты коммуникации со священным и проанализировать особенности субъективного значения этих процессов для российских буддистов.
Методология изучения субъективных смыслов религиозных феноменов, в том числе и священного, разработана в феноменологии религии Ж. Ваарденбурга [3]. Голландский религиовед акцентировал внимание на проблеме смыслового конструирования действительности самими верующими. Для этого он предложил опираться, прежде всего, на герменевтический анализ. Более глубокого понимания интенций буддистов, на наш взгляд, можно достичь, учитывая принцип «когнитивной скромности» философского востоковедения [19], то есть принять во внимание те смыслы священного, что культивируются внутри буддийской традиции.
Отечественный религиовед А.П. Забияко, ведущий специалист в исследуемой области, термин «священное» (наравне с «сакральным», «святым») толкует как то, что обладает исключительной значимостью и непреходящей ценностью, требующее благоговейного к нему отношения [16]. В русской традиции феноменологической рефлексии связь «видимого» и «божественного» ассоциировалась П.А. Флоренским с культом [21, с. 30]. На основании этого к формам коммуникации со священным можно отнести процессы ритуалов, молитв, рецитации религиозных текстов, созерцания.
Для проявления священного в профанном мире феноменолог М. Элиаде предложил термин «иерофания» [23, с. 17]. По этому же принципу в современном религиоведении сформировался новый концепт «иеротопия», понимаемый как культивируемое человеком священное пространство, куда он устремляется для общения с высшим миром [10]. Так, иеротопиями считаются места паломничества, созданные людьми для поклонения священному.
Наибольший вклад в сущностное понимание коммуникации с сакральными объектами внес немецкий теолог Р. Отто, который рассматривал священное как трансцендентную реальность. За это религиовед был «уличен в психологических
нонсенсах, философских противоречиях, религиоведческих несоответствиях, теологической предвзятости» [15, с. 33]. Несмотря на многочисленные критические замечания в адрес Р. Отто, необходимо учитывать, что понимание им роли священного для верующих как главного свойства их сознания нельзя переоценить. Немецкий религиовед лишь придал большее значение иррациональному компоненту, исключив нравственные и рациональные аспекты священного. Так, Р. Отто именовал момент непосредственной встречи со священными объектами «нуминозным», связав это с мощной божественной силой, внушающей одновременно таинственный трепет mysterium tremendum и благоговение facsinans [14, с. 12-14]. Однако следует признать, что такие иррациональные моменты быстротечны и имеют весьма кратковременный эффект. В то же время полученный опыт может стать основой для поиска новых встреч со священным, что в дальнейшем приводит к постепенному осмыслению религиозного учения и более рациональному полаганию на святые объекты.
В самой тибетской традиции для обозначения священного используется термин dam-pa, который так же переводится, как «возвышенный», «превосходный», «непорочный», и часто употребляется в качестве эпитета святых личностей. Это, прежде всего, указывает на веру тибетских буддистов в непогрешимость Трех Драгоценностей (Будды, его учения Дхармы и святой общины Сангхи), которые воспринимаются «прибежищем», опорой и защитой. Весьма почитаемый среди россиян тибетский мыслитель Чже Цонкапа (1357-1419) к побудительным причинам обращения к прибежищу отнес страх перед перерождением в дурной участи и веру в Три Драгоценности как источник спасения [22, с. 215-216]. Главная же цель поиска «прибежища» состоит в том, что такая деятельность, будучи основной буддийской практикой, искореняет негативную карму и создает религиозные заслуги, которые следует применять на пути к истинному счастью - просветлению во благо всех живых существ.
В базовом тексте «Прибежище» эпитетом dampa обладают не только трансцендентные Будды, Иидамы и их божественное окружение, но и духовные учителя - ламы [26, р. 1-2]. Это рассматривается как свидетельство особого положения лам в тибетском буддизме. Поскольку многие из них считаются эманациями просветленных личностей (Далай-ламы, Панчен-ламы, Кармапы и др.), то они обеспечивают непрерывную линию преемственности буддийского учения, а также в силу своих особых духовных качеств могут оказывать содействие верующим в решении их проблем. При этом для того, чтобы получить такую помощь, знание учения либо выполнение постоянной практики у просящего не требуются.
Если «прибежище» понимать как защиту и опору, то тех, кто ищет решение своих проблем (пусть и ограниченных одной жизнью) в приобщении к буддийским святыням, вполне можно считать «настоящими» буддистами, поскольку они придают этому особую значимость и ценность в силу благоговения и искренней веры. Это подтверждается и тем, что для коммуникации со священными объектами люди порой готовы преодолевать финансовые, психологические, бытовые трудности. В то же время постоянное взаимодействие со священным не только не позволяет вере ослабнуть, но и подталкивает человека к осмыслению постулатов буддийской этики и онтологии, что ведет в итоге к позитивной духовной трансформации. Именно такого рода опыт был зафиксирован Э.-Б. Гучиновой при интервьюировании одной из паломниц [5].
Соприкосновение со священным для современных российских буддистов, как правило, происходит во время проведения культовых мероприятий, осуществляемых буддийскими организациями. В монастырях ежедневно читаются молитвы и проводятся ритуалы, периодически приглашаемые духовные учителя дают комментарии на
религиозно-философские концепции буддизма, проводят тантрические благословения и посвящения. В процессе строго регламентированных ритуалов часто используются изображения (тиб. thang-ka) тантрических божеств, ритмично исполняются песнопения под звук специфических музыкальных инструментов, воскуряются благовония, в отдельных случаях надеваются особые костюмы [Подр. см. 24, р. 1-34].
Помимо этого, россияне могут приобщиться к священному на специализированных мероприятиях, о которых сообщается на веб-сайте Фонда содействия сохранению культурных и философских традиций тибетского буддизма «Сохраним Тибет». К примеру, в Россию с несколькими визитами приезжали представители тибетского ламы Сопы Ринпоче, чтобы показать верующим коллекцию уникальных буддийских реликвий: зуб и кровь Будды Шакьямуни, древние манускрипты, фрагменты одеяний святых личностей, а также крошечные пилюли ring-sel, собранные на местах кремации учителей прошлого [18]. Другой фонд под названием «Дрепунг Гоманг центр» на постоянной основе устраивает «мандала туры» монахов из тибетского монастыря Дрепунг Гоманг в российских городах для созерцания процесса возведения мандалы, схематичного изображения божественного дворца, и ее разрушения [7]. Необходимо отметить, что представленные в виртуальных галереях фотоотчеты демонстрируют скорее не эстетический интерес, а веру присутствующих: их ладони соединены в жесте мольбы, лица выражают благоговение.
Один из наиболее явных контактов со священным происходит во время паломничества, когда верующие предпринимают путешествие за пределы их постоянного места жительства для поклонения святыням [6, с. 28]. В тибетском буддизме также имеется свой взгляд на данную форму коммуникации со священным. Термин gnas-'khor подразумевает посещение и обход мест, где когда-то пребывали святые личности и тем самым освятили это пространство. Позднее в честь этих святых были возведены храмы, ступы либо другие культовые сооружения. Так, по сути, сакральные пространства стали иеротопиями. В специализированных текстах gnas-yig тибетские религиозные философы составляли подробные путеводители по таким священным местам. Интересно, что в этих работах указывались как реально существующие местности (в Индии и Тибете), так и особые трансцендентные области, недоступные обывателям, так называемые «скрытые земли». Одно из руководств по паломничеству написал философ Джамьянг Кхьенце Вангпо (1820-1892), известный тем, что активно выступал за «внесектарный» подход в тибетском буддизме, то есть отказ от дифференциации на школы ньингма, кагью, сакья, гелуг. На основании этого в его сочинениях можно выделить черты, характерные для тибетской буддийской традиции в целом. Считается, что в пути к святыням верующие посредством преодоления различного рода трудностей очищают негативную карму, накапливают заслуги, а, приобщаясь к священному, обретают благословение Будд [25].
В связи с таким подходом паломничество в буддизме активно пропагандируется. Как правило, это обосновывается тем, что сам Будда Шакьямуни в своем последнем наставлении указал на четыре места, посещение которых будет подобно реальной встрече с ним. Первым из них названо его место рождения - Лумбини, в настоящее время расположенное на территории Непала. Далее следует самое почитаемое место среди буддистов - Бодх Гайя, где Будда достиг просветления под деревом бодхи. Третье место - Сарнатх - священно тем, что Будда впервые там «повернул Колесо Учения», то есть произнес свою первую проповедь о Четырех Благородных истинах. И последним важным пунктом паломничества, по мнению самого Будды, является Кушинагар, где он достиг паринирваны [27]. Так, главное священное пространство
буддизма находится в Индии, где родился и проповедовал Будда Шакьямуни, занимались духовным подвижничеством многие пандиты и йогины. Туда ежегодно устремляются и российские буддисты для встречи со священным [И].
Второй по важности иеротопией для последователей тибетского буддизма являются сакральные места на территории Тибета. Один из российских буддистов, калмык Дамбо Ульянов, совершил паломничество по тибетским культовым местам в начале XX века и оставил описание своих странствий. Примечательно, что автор не скупился на экскламации, полные восторга и искреннего почтения к увиденным святыням [13, с. 68-77]. Важным пунктом своего религиозного путешествия Д. Ульянов считал встречу с Его Святейшеством Далай-ламой XIII Тхуптеном Гьяцо (1876-1933), которого почитал за «живое» воплощение Будды Авалокитешвары. Сегодня российские буддисты в силу такой же веры посещают публичные лекции духовного лидера тибетского буддизма в его четырнадцатом воплощении. При этом, как верно отмечает Ч.К. Ламажаа, первостепенное значение имеет не столько место, сколько сам Его Святейшество Далай-лама XIV, представляющийся для верующих источником мудрости и величайшего благословения [9]. Однако если считать, что в присутствии святой личности создается новое сакральное пространство для буддистов, то и поездку в любую страну мира вслед за духовным лидером можно рассматривать как паломничество. В свою очередь, Его Святейшество Далай-лама главную цель в таких встречах видит в знакомстве его последователей с этическими ценностями буддизма, распространении идей взаимозависимости и сострадания.
К числу иеротопий следует отнести и места паломничества, расположенные на территории России: природные объекты (деревья, горы, родники), освященные буддийскими ламами; монастыри и храмы, в которых хранятся реликвии; места пребывания духовных учителей. К примеру, Иволгинский дацан в Бурятии ежегодно встречает тысячи паломников, приезжающих к нетленному телу Пандито Хамбо-ламы XII Даши-Доржо Итигэлова (1852-1927). Зная о необъяснимом с научной точки зрения феномене духовной реализации Д.-Д. Итигэлова, верующие стремятся соприкоснуться с чудом и получить благословение [1].
Важно отметить, что паломничество имеет и социальную значимость. Уральские социологи по результатам опросов и осмысления социальных аспектов паломничества приходят к выводу о том, что приобщение к священному (необязательно с религиозной мотивацией) способствует преодолению кризиса современного человека за счет обретения личностной и социокультурной идентичности. В результате паломничества преодолевается ксенофобия и реализуются потребности «в самоидентификации и культурной трансформации, в соприкосновении с культурно-исторической и религиозной традицией» [4].
Все выделенные формы коммуникации с каждым годом становятся все более популярными среди российских буддистов. С учетом смыслов такой деятельности внутри буддийской традиции, на наш взгляд, организаторы мероприятий, прежде всего, пытаются способствовать накоплению религиозных заслуг верующими и обратить их сознание к пониманию ключевых теоретических положений о реинкарнации, законе кармы, всеобщей взаимозависимости, а также необходимости осознанной самореализации на основе сострадания. Дополнительно решаемой задачей может и быть сбор средств на поддержку реализуемых центрами проектов. Что касается самих прихожан, то в момент соприкосновения со священными объектами они могут руководствоваться различными мотивами: кто-то видит смысл в самосовершенствовании во
благо всех живых существ, как это проповедуется в тибетском буддизме, кто-то связывает обращение к святыням с личным духовным развитием, а некоторые желают обрести мирское благополучие.
В любом случае сам факт приобщения к священному убедительно свидетельствует об интенциональности российских буддистов, то есть их осознанном выборе буддийских святынь в качестве объектов веры и духовной опоры, что согласуется с концепцией «прибежища» внутри буддийской традиции. Более того, это справедливо и в тех случаях, когда человек идентифицирует себя буддистом и обращается к священным объектам, как может показаться, лишь в силу этнокультурных обычаев.
Таким образом, краткий анализ показал, что для российских буддистов священное складывается в большей степени в контексте тибетской буддийской традиции, а коммуникация со священными объектами способствует решению как религиозных, так и нерелигиозных проблем. Интенции верующих к встрече со священным во время молитвы, ритуала, созерцания мандалы и реликвий, слушания учений, паломничества могут свидетельствовать об их искренней вере в буддийскую религию. Неоднократное возвращение к объектам поклонения и благоговения выражают устойчивость и глубину этой веры.
Список литературы
1. Амоголонова Д.Д. Возвращение Хамбо-ламы Итигэлова в контексте постсоветской десекуляризации общественного сознания // Tartaria Magna. - 2012. - № 1. -С. 128-147.
2. Буддийская традиция в Калмыкии и Западной Монголии: сакральные объекты / Э.П. Бакаева, КВ. Орлова, Н. Хишигт, Ц. Энхчимэг. - М.: Наука - Вост. лит., 2015. -238 с.: ил.
3. Ваарденбург Ж. Размышления о религиоведении, включая эссе работ Герарда ван дер Леу. Классические подходы к изучению религии. Цели, методы и теории исследования. Введение и антология / пер. с англ. под общ. ред. Е.И. Аринина. - Владимир: Изд-во Владим. гос. ун-та, 2010. - 408 с.
4. Ваторопин A.C., Костина Н.Б., Подергана Е.Е. Трансформация феномена паломничества в современном обществе // Дискуссия. - 2017. - № 7(81). - С. 54-62.
5. Гучинова Э.-Б. Паломничество как путь к вере: опыт социального конструирования религиозности // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. - 2020. -№ 1[38].-С. 152-176.
6. Житенёв С.Ю. Религиозное паломничество в христианстве, буддизме и мусульманстве: социокультурные, коммуникационные и цивилизационные аспекты. - М.: Индрик, 2012.-263 с.
7. Коллекция архивных фотографий Фонда [Электронный ресурс] // Дрепунг Гоманг Центр. URL: https://drepunggomang.ru/mandala-tur/ (датаобращения: 20.04.2020).
8. Коротецкая Л.М. Буддизм Ваджраяны: философские основы, религиозные практики и распространение в России и Европе с конца 80-х гг. XX в. (на примере «Алмазного пути» школы Карма Кагью): автореф. дис. ... канд. филос. наук. - Чита, 2010. - 23 с.
9. ЛамажааЧ.К. Геокультурные образы буддийского мира тувинцев: исторический контекст и современность [Электронный ресурс] II Новые исследования Тувы. - 2019. -№ 3. URL: https://nit.tuva.asia/nit/article/view/862 (дата обращения: 15.04.2020). DOI: 10.25178/nit.2019.3.3
10. Лидов A.M. Иеротопия: создание сакральных пространств как вид творчества и предмет исследования II Государство, религия, церковь в России и за рубежом. -2009. - № S2. - С. 60-77.
11. Махачкеев А. Паломничество в Индию может перевернуть сознание [Электронный ресурс] // Asia Russia Daily, 2017. URL: http://asiarussia.ru/buddhism/14895/ (дата обращения: 20.04.2020).
12. Монгуш M.B. История буддизма в Туве (вторая половина VI - конец XX в.). -Новосибирск: Наука, 2001. - 200 с.
13. От Волги до Лхасы: Путешествие Дамбо Ульянова и Нарана Уланова в Тибет / сост. Б. А. Бичеев. - Элиста: КИГИ РАН, 2014. - 194 с.
14. Отто Р. Священное. Об иррациональном в идее божественного и его соотношении с рациональным / пер. с нем. А. М. Руткевич. - СПб.: AHO «Изд-во С.-Петерб. ун-та», 2008. - 272 с.
15. Пылаев М.А. Категория «священное» в феноменологии религии, теологии и философии XX века. 2-е изд., доп. и перераб. - М.: РГГУ, 2017. -216 с.
16. Сакральное II Новая философская энциклопедия: в 4-х т. / гл. ред. B.C. Степин. 2-е изд., испр. и доп. Т.З.-М.: Мысль, 2010. - С. 482-483.
17. СафроноваЕ.С. Буддизм в странах Запада и в России: Историко-культурологи-ческий анализ: дисс.... д-ра исторических наук. - М., 1999. - 493 с.
18. Священные буддийские реликвии из собрания Ламы Сопы Ринпоче в Бурятии и Туве [Электронный ресурс] II Сохраним Тибет! Тибет, Далай-лама, буддизм, 2009. URL: http://savetibet.ru/2009/07/18/buddhist_relics.html (дата обращения: 15.04.2020).
19. Степанянц М.Т. От европоцентризма к межкультурной философии II Вопросы философии. - 2015. - № 10. - С. 150-162.
20. Уланов М.С. Буддийские традиции и духовная культура народов Горного Алтая II Алтай - Западная Сибирь в XIX - начале XX вв.: население, хозяйство, культура: материалы Всероссийской научно-практической конференции, посвященной 160-летию со дня рождения этнографа, экономиста и общественного деятеля Сергея Порфирьевича Швецова. - Горно-Алтайск: Издательство: Бюджетное научное учреждение Республики Алтай «Научно-исследовательский институт алтаистики им. С.С. Суразакова», 2018. -С. 276-283.
21. Флоренский П.А. Собрание сочинений. Философия культа (опыт православной антроподицеи) / сост. и ред. игумен Андроник (Трубачев). - М.: Мысль, 2004. - 685 с.
22. Цонкапа Чже. Большое руководство к этапам пути пробуждения: в 2-х т. -Т.1.-СПб.: Изд-е А. Терентьева, 2007. - 786 с.
23. Элиаде М. Священное и мирское / пер. с фр. Н.К. Гарбовского. - М.: Изд-во МГУ 1994. - 144 с.
24. Tibetan Ritual / ed. by J. I. Cabezón. - NY: Oxford University Press, 2010. - 304 p.
25. mKhyen brtse'i dbang po. dBus gtsang gnas yig ngo mtshar lung ston me long. -Ziling: mTsho sngon mi rigs dpe skrun khang, 1993. 45 p.
26. sKyabs 'gro II Chos spyod rab gsal skal bzang skye bo'i mgul rgyan zhes bya ba zhugs so. - Mundgod: Drepung Loseling Library Society, 2001. - Pp. 1-4.
27. Mya ngan las 'das pa'i mdo [online] Available at: https://www.tbrc.Org/#library_ work_ViewByOutline-001JW00501JW15690%7CW22703 (access data: 10.04.2020).
