CC BY
13священность царской власти российского
монарха как правовая категория
ШАЙРЯН Георгий Павлович,
кандидат юридических наук, кандидат исторических наук. E-mail: 911adv@mail.ru
Краткая аннотация: статья посвящена исследованию одного из четырех фундаментальных свойств царской власти российского монарха, характеризовавших ее уникальную правовую природу.
Abstract: The article is devoted to the study of one of the four fundamental properties of the tsarist power of the Russian monarch, which characterized its unique legal nature.
Ключевые слова: царская власть, священность, правовая природа. Keywords: kingship, sanctity, legal nature.
Получить целостное знание о таком правовом явлении как царская власть российского монарха невозможно без обращения к ее фундаментальным свойствам. Одним из них является священность. В исследованиях юристов, как дореволюционного времени, так и последующих периодов истории отечественного государства вплоть до сегодняшнего дня, этому свойству царской власти русских государей должного внимания не уделялось. Сначала это происходило по той причине, что связь между церковными канонами как основой формирования законодательных норм, не вызывала сомнений. Суждения на эту тему в научной литературе Московского государства всегда были однозначны. Православная вера, освещавшая личность монарха и его власть, считалась важным основополагающим началом при установлении норм государственного права. Она легитимировала государственный закон, подкрепляя его диспозицию религиозной санкцией, или наоборот, не поддерживала его, если он расходился с каноническими основами христианства. С этой точки зрения, священность царской власти российского правителя воспринималась русским средневековым правосознанием в качестве ее неотъемлемого свойства, характеризующего ее правовую природу особым образом.
После войны 1812 г., в 20-30-х годах XIX в., под влиянием проникших в российскую юридическую науку западноевропейских взглядов, положение поменялось. На фоне того, что верховная власть, как пишет Е.В. Сергеева, - в ли-
це русских монархов сохраняла православное миросозерцание, часть дворянства и всего образованного общества «становилось все более и более либеральным на протяжении всего XVIII, и особенно XIX и начала XX вв.»1. Начавшийся процесс политической либерализации юридической науки, сопровождался активной секуляризацией взглядов ряда исследователей русского государственного права. В конце концов, часть из них пришла к полному отказу от общепринятых ранее представлений о священности как о неотъемлемом свойстве верховной власти великих князей и царствующих монархов, которое имело существенное значение для формирования законодательных норм государственного права.
В наибольшей степени эта позиция была характерна для тех, кто примыкал к лагерю убежденных конституционалистов, не считавших возможным использовать в российском законодательстве нормы, которые бы относили источник власти государя к Божественному установлению, а его особу считали священной. Как писал по этому поводу один из них - Н.И. Лазаревский, выражая мнения его единомышленников относительно нормы ст. 4 ОГЗ 1906 г. («...сам Бог повелевает»), «Это выражение не имеет юридического содержания» . Занимая от-
1 Политические процессы и практика монархической государственности в России : автореферат дис. ... кандидата философских наук. М.: Институт молодежи, 2000. С. 10.
2 Лазаревский Н.И. Русское государственное право. Т. 1. Конституционное право. Изд. 3-е.СПб., 1913. С. 279.
крытую или завуалированную атеистическую позицию, сторонники конституционализма отказывали в наличии установленной законом связи между христианским учением о царской власти и действовавшим на тот период времени законодательством, регулировавшим государственную жизнь. Таким образом, заведомо отрицалось то очевидное обстоятельство, что законодательные нормы, регулировавшие права и прерогативы царствующего монарха, складывались не только под влиянием исторических условий и связанного с ними правового опыта, но были также обусловлены церковными канонами и учением православной веры. Лишь П.Е. Казанский, справедливо ссылаясь на ст.ст. 4, 10 ОГЗ 1906 г., обратил внимание на необходимость исследования такого свойства как неограниченность императорской власти, частью учения о которой, по его мнению, должно было стать рассмотрение ее священного характера. Сравнивая разные редакции ОГЗ, он сетовал на то, что название первого раздела ОГЗ 1832 г., где указывалось на священность прав и преимуществ верховной самодержавной власти, стал называться по-другому, хотя «все статьи, придававшие власти Государя Императора
священный характер, остались, и в глазах рус-
1
ского народа она по-прежнему священна...» .
Советские ученые этого вопроса не касались по политическим причинам. Многообра-
2
зие современных теорий власти , в том числе касающихся власти государственной, обычно, не отделяют ее от власти царской. Исключение из научного оборота специальных исследований на эту тему привело к утрате полноценного понимания установленного действовавшим в Российской империи законодательством существа царской власти как власти верховной, неограниченной и самодержавной, опиравшейся на единство заложенного в ней канонического и правового смысла, источником которой закон признавал Божественное установление, а особу царствующего монарха священной3.
1 Казанский П. Е. Власть Всероссийского Императора, 2007. С. 468.
2 См.: Кокорхоева Д.С. Современные исследования институтов политической власти (сравнительный анализ теорий) // Научные ведомости. № 7, 2010, Вып. 14 . С. 210.
3 Основные государственные законы 1906 г. // Сборник законов Российской империи.1912. Ст. 4.
Нельзя не признать, что по сравнению с другими свойствами, характеризующими правовую природу царской власти российского монарха, священность стоит несколько особняком, поскольку занимает особое место между религией и правом, относясь и к тому и к другому. Принадлежа и тому и другому, оно обуславливало формирование многих законодательных норм и легитимировало содержание тех из них, которые полагали пределы прав и преимуществ царствовавшего государя. Священность царской власти придавала правовому статусу российского монарха исключительность статуса государственно-канонического. Он мог принадлежать только лицу, которое в силу закона было Главой Церкви и одновременно обладало царским достоинством, причем, не зависимым от того господствовало ли оно фактически или утрачивало такую возможность в силу сложившихся обстоятельств. Право царя на царствование не исчезало вместе с утратой возможности царствовать. Обладатель священной верховной власти, как верно пишет В.Н. Лосский, оставался царем «даже тогда, когда всходит на плаху, чтобы быть убитым своими
4
подданными» .
Столь необычный правовой статус царствовавшего российского монарха, при юридической невозможности его отречения от воспринятого им Престола, предполагал, во-первых, что лицо этим Престолом обладавшее, сохраняло свойство священности его царской власти вплоть до смерти государя. Во-вторых, -располагало верховной властью, которая распространялась на все виды власти: власть законодательную, управления, суда, Главы Церкви и династии с соответствующими правами и преимуществами, объединенными законом и каноном в единое религиозно-правовое пространство. По отношению к другим свойствами царской власти - юридической неограниченности, царскому верховенству и самодержавию -священность в наибольшей степени способствовала укреплению тесного единства ее правого и религиозного начала, формируя, тем самым, правовую природу царской власти российского монарха «исключительного достоинства и
4 Лосский В. Н. Господство и царство (Эсхатологический этюд)//Богословские труды. Сб. № 8. М.: Издание Московской патриархии, 1972. С. 210.
высоты, - как писал А.И. Введенский, сравнивая ее со всеми другими властями, - как власти Богоустановленной»1.
Исследование правовой природы царской власти российского монарха и тех последствий, которые являются результатом присущего ей свойства священности, предусматривает необходимость найти ответы на два взаимосвязанных вопроса. Первый из них заключается в том, как христианское вероучение повлияло на формирование законодательных норм, устанавливавших священность наследственной царской власти? Второй - была ли разница между властью коронованного монарха и некоронованного правителя и если была, то в чем она заключалась?
Ответ на оба вопроса предполагает выявить ретроспективную связь между бытовавшими на Руси представлениями о верховной власти и теми их источниками, которые воспринимались господствовавшим православным сознанием как авторитетные и канонические, одновременно бывшими первоисточниками русского государственного права. В первую очередь, это относится к книгам Ветхого и Нового Завета, тексты которых указывали на Божественный источник царской власти, на иерархическую природу государственных и общественных правоотношений, на верхней ступени которой стоял венчанный на царство и миропомазанный государь. Сюда же относятся источники святоотеческой и церковной литературы, касающиеся вопросов священности наследственной верховной власти российских монахов и соответствующей ей формы правления в России. Эти источники дают также пояснения о необходимости сохранения и правового совершенствования формы самодержавного правления как единственно верного условия для полноценного исполнения Божьей воли.
Характер представлений о возникновении царской власти как о власти священной, можно свести к следующему краткому обобщению. Каноническим основанием, определявшим существо верховной самодержавной власти российского государя как правового явления, был догмат христианского учения о происхож-
1 Цит. по: Фомин С. В. Россия перед вторым пришествием. М.: Адрес-Пресс, 2004. С. 136.
дении всей существующей власти на земле от Бога, а царской власти как власти особого Божественного установления. Именно с этим, в первую очередь, связывались средневековые представления о священности верховной власти русских государей. Они нашли свое отражение в христианском учении об исключительном положении венчанного на царство государя, которое стало основой для формирования законодательных норм, указывавших на священность царской особы и принадлежавшей русскому государю верховной власти.
Закон, таким образом, признавал неземную волю Бога в отношении конкретного избранного Им лица, предназначенного для управления вверенным этому лицу народом, населявшим определенную территорию, что соответствовало каноническим установлениям, основанным на текстах Ветхого и Нового Завета . Права и преимущества верховной самодержавной власти объявлялись законом свя-
3
щенными , а царствовавший монарх считался особой священной и неприкосновенной4. Все люди по отношению к царствующему государю, независимо от их сословного положения, национальной принадлежности и вероисповедания, признавались его подданными. Их права и обязанности устанавливались царским правовым велением независимо от способа его выражения и от того, было оно сделано в письменном виде или в устной форме.
При исследовании представлений об истоках власти русских государей и восприятии ее древнерусским и средневековых народным правосознанием как власти священной, необходимо обратить внимание на следующее обстоятельство. Эти представления не являются впря-
2 В основе такого понимания лежала каноническая установка, в том числе, из ветхозаветной книги Иисуса Навина: «Если вы преступите завет Господа Бога вашего, который Он поставил с вами, и пойдете и будете служить другим богам и поклоняться им, то возгорится на вас гнев Господень, и скоро сгибнете с этой доброй земли, которую дал вам [Господь]» (Книга Иисуса Навина, 23:16), Откровение Иоанна Богослова: «И увидел я, - говорит святой тайнозритель Иоанн, - другого Ангела, летящего по средине неба, который имел вечное Евангелие, чтобы благовествовать живущим на земле и всякому племени и колену, и языку и народу (Откр. 14, 6-7). И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам». Мф. 24, 6-14. «Дана Мне всякая власть на небе и на земле: итак идите, научите все народы.». Мф. 28:19.
3 СЗ Ри (1857). Раздел первый. С. 1. «О священных правах и преимуществах Верховной Самодержавной Власти».
4 СЗ РИ (1912) ОГЗ 1906. Ст. 5.
мую заимствованными из Византии. Развитие отечественного государства и формирование правовых норм, регулировавших порядок восприятия и осуществления наследственной верховной власти, шло в России своим путем. Как верно замечает, В.Л. Ефимовских, «...попав на русскую почву «византийская идея образует нечто существенно новое. Это происходит вследствие того, что усваивается лишь внешняя форма, в то время как само содержание наполняет-
1
ся совершенно иным смыслом» , тем смыслом, который был следствием самобытного развития русской истории и русского государственного права. Из византийского правового наследия, которое, как отмечает В.А. Томсинов, «воспринималось общественным сознанием...без пре-2
клонения» , зачастую, заимствовалась структура и внешний вид правовых норм, что не исключало их идентичности древним русским узаконениям, но их внутренняя семантика была обращена, прежде всего, к библейскому и святоотеческому наследию, которое было идеалом. По этому идеалу сверялись все нормы русского государственного права.
Значительное количество норм, содержавшихся в царских актах высочайшей воли, особенно в законодательных документах общегосударственного значения, в том числе, принимавшихся не только единолично, но и всенародно при избрании русских самодержцев на царство, а также целый ряд положений действовавшего в течение Х в. - начала ХХ в. законодательства изначально имели своими корнями тексты Священного Писания, которое в этом отношении было древнейшим памятником государственного права.
О Богоданности наследственной царской власти, которой вслед за ветхозаветными израильскими царями (об особенностях власти которых писал в конце XIX в. А.А. Сапожников ), и византийскими государями, обладал русский
1 Ефимовских В.Л. Священство и царство: к вопросу о модели государственно-церковных отношений в московский период. Режим доступа: http://www.jurvestnik.psu.ru/index.php/ru/vypusk-1192013/22-2010-12-01-13-31-58/-1-19-2013/376-efimovskixsvyashhenstvo-i-czarstvo-k-voprosu-o-modeli-gosudarstvenno-czerkovnyx-otnoshenij-v-moskovskij-period
Томсинов В.А. Юриспруденция Древней Руси (Х- XIII вв.) Статья третья // Законодательство. М., 2003. № 9. С. 87-91.
3 См.: Сапожников, Александр Аполлонович: О царской власти с библейской точки зрения. СПб.: Тип. А.П. Лопухина, 1899. - 40 с. Режим доступа: http://fondiv. ru/articles/2/226/
царь, а затем и Император Всероссийский, в Ветхом Завете существуют многочисленные подтверждения. На это не раз обращали внимание российские авторы. Об этом писал, например, современник Ивана IV Митрополит Ма-карий, высоко оценивавший идею царского самодержавия, высказанную Иосифом Волоцким в «Просветителе»4.
Включенные в различные места текста Священного Писания, эти положения представляют собой единое учение, различные стороны которого отражали общую идею иерархического государственного устройства для управления народами. Ее верхнюю ступень занимает правитель - царь, избранный и поставленный с этой целью Богом, который «поставляетъ цари и преставляетъ» (Дан. 2:21) , «Мною (Богом-авт.) царiе царствуютъ, и сильнш пишутъ правду: мною вельможи величаются, и властитилiе мною держатъ землю» (Прит. 8:15)6, - так, в кратком виде, выражена эта основная мысль в Ветхом Завете, которая дополняется и уточняется многими другими его положениями.
Тексты Священного Писания устанавливают и постоянного подтверждают Божественное происхождение священной царской власти. В книге пророка Даниила отмечается, что Бог Сам поставляет царей над народами: «яко владеть вышнш царствомь человческимь, и емуже восхощеть, дасть е» (Дан. 4; 22)7. Эта же мысль содержится в книге Премудрости Соломона, которая показывает царям и правителям народов источник их власти: «Слышите убо, царiе, и ра-зумйте: научитеся, судш концевь земли (Прем. 6:1): яко дан сть от Гспода держава вамь и сила от вышняго, иже истяжеть дла ваша и помыш-лешя испытаеть (Прем. 6:3)8. Другие книги Ветхого завета указывают на иные стороны царской власти, в том числе, и на ее отношения с подчиненными ей народами, сравнивая ее с
4 Макарий; Веретенников Петр Иванович; архим. Московский митрополит Макарий и его время: Сб. ст. М.: Изд-во Спасо-Преображ. Валаам. ставропигиал. монастыря, 1996. С. 130.
5 Книга пророка Даниила. Здесь и далее сноски по Ветхому и Новому Завету по сайту http://azbyka.ru/biblia/ и Толковая библия, или Комментарии на все книги Св. Писания Ветхого и Нового Завета. В 3-х т. / А. П. Лопухин. Институт перевода Библии. Изд .2-е. Стокгольм, 1987. Подг. на основе 1-го издания: Петербург: Приложение к журналу «Странник» в 12 т., 1904-1907.
6 Книга притчей Соломоновых. Ветхий Завет.
7 Книга пророка Даниила. Ветхий завет.
8 Книга премудрости Соломона. Ветхий завет.
властью Бога как Царя царствующих и Господа господствующих (1 Тим. 6:15.).
Видимым доказательством священности царской власти российского монарха являлся установленный законом обряд священного коронования и миропомазания вступившего на Престол государя, совершавшийся согласно церковному чиноположению1 и публично легитимировавший его наследственные права и прерогативы.
Его история связана с правовым обычаем «посажения на стол». Как писал В. Савва, «Нельзя сказать, за неимениемъ данных, с какого времени появился на Руси обряд посаже-ния князя на стол для означения вокняжения. Впервые находим в летописи выражение „сесть на столе" въ разсказе об убиении Бориса: дружина Владимира св. предложила Борису: „по-иди, сяди Кыеве на столе отни". Повествуя о Ярославе Мудром, летопись говорить о немъ, что он „седе Кыеве на столе отни ц дедни" .
Обряд «посажения на стол», который предшествовал чину церковного коронования и миропомазания, пояснял П.П. Пятницкий, происходил одновременно со вступлением на княжество: «Когда избирался в какой-нибудь области князь, то ему писали «рядную грамоту», которой он призывался на княжение. Народ приносил присягу новому князю, причем целовал крест. Признанный же князь торжественно вступалъ въ город, встречаемый жителями, енпскопом духовенством с крестами и хоругвями. Он отправлялся прямо в главную, соборную церковь, где его сажали «съ честью» на княже-скомь стол, т. е. на Престол. Такой обрядъ со-
1 О порядке коронования Николая I см.: Чин действия, каким образом совершилось священнейшее коронование его императорского величества государя императора Николая Павловича, самодержца всероссийского, по церковному чиноположению. М.: Синод. тип., 1826.- 16 с. О порядке коронования Александра II см.: Чин действия, каким образом совершилось священнейшее коронование его императорского величества государя императора Александра Николаевича, самодержца Всероссийского, по церковному чиноположению. СПб.: Синод. тип., 1856. - 41с. О порядке коронования Александра III см.: Чин действия, каким образом совершиться имеет священнейшее коронование его Императорского величества государя императора Александра Александровича, самодержца всероссийского, по церковному чиноположению. СПб.: Синод. тип.,1883. - 54 с. О порядке коронования Николая II см.: Чин действия, каким образом совершилось священнейшее коронование его императорского величества государя императора Николая Александровича, самодержца Всероссийского, по церковному чиноположению. М.,: Синод. тип., 1896. - 55 с.
2 Савва В. Московские цари.С. 111
вершался в Киеве, Новгороде, Владимире Суздальском и других княжествах. Вступая на княжение, - продолжал автор исследования «Сказание о венчании русских царей и императоров», - в сопровождении князей и знатных жителей города, князь входил в соборный храм, где епископа благословлял его крестом „воз-двизательнымъ" на княжение. При этом возлагались на князя отличия княжеского достоинства и между ними богато-украшенная шапка. Часто встречаемые в летописях выражения такого рода: «князь поклонишися святой Богородице и седе на столе деда своего и отца» показывают, что непременным условием каждого венчания на княжество было, после церковного благословения, посажение на Престол»3.
Церковное благословение в середине XVI в., миновав период княжеского единодержавия, получается царем во время его венчания на царство. Как отмечает А.В. Карташов, «Акт церковного венчания, совершенный митрополитом Макарием над Иваном IV 16 января 1547 г., представляет знаменательный момент в нашей церковной истории. В этом нашло свое завершение постепенно развившееся самосознание московских государей до степени самодержавных владык не только в делах гражданских, но и церковных. Формально принятый титул «боговен-чаннаго царя» уже окончательно юридически закреплял за ним те прерогативы верховного попечения об интересах православия и церкви, какие принадлежали византийским императорам и какие уже в весьма значительной степени приобретены были самими московскими князьями путем историческим, даже помимо идейных аналогий своего положения с исчезнувшим положени-
4
ем православных греческих царей» .
Касаясь вопросов царско-церковных отношений и царского верховенства, - продолжал автор «Очерков по истории русской Церкви, -«после царского венчания, совершенного митрополитом Макарием над Иваном IV, власть московского государя в делах церкви возросла еще более прежнего. На Стоглавом соборе мы видим его уже принимающим, по образу древних царей, самое деятельное участие в обсуж-
3 Сказание о венчании русских царей и императоров. М., 1896. С. 8.
4 Карташов А.В. Очерки по истории русской Церкви. Т. 1. М.: «ТЕРРА» - TERRA», 1993. С. 429.
дении церковных нужд с сознанием обязанности пещись «об устроении православного христианства» под страхом Божия наказания за небрежение.Митрополит Макарий в своей литературной деятельности, и», - был усердным служителем идеи возвеличения московского царя. В речи при царском венчании митрополит охарактеризовал высоту полномочий царского сана словами Иосифа Волоцкого: «слышите царие и разумейте, яко от Бога дана бысть держава вам и сила от Вышняго; вас бо Господь в Себе место избра на земли.» и т.д.»
Понимание царской власти как священной, подтвержденное чином коронования и миропомазания, было не менее значимо для установления ее законности, чем исторически сложившийся взгляд на нее как на власть наследственную и самодержавную. Священность верховной власти венчанного на царство монарха придавала ей также санкционированное религией свойство неограниченности. Как отмечал И.С. Бердников, указывая на преимущества союза христианского государства с Церковью: «В таком государстве, регулятором правовых отношений делается не закон, но и церковные правила, то-
Библиография:
же в качестве государственных законов. В таком случае, церковные правила, переделанные в законы государственные, вносятся в свод государственных законов» (Бердников. И.С. Церковное право, как особая самостоятельная правовая область и его отношение к общей системе права. Казань: Тип. Имп. ун-та, 1885. С. 13-14).
В заключении, нельзя не обратить внимание на то обстоятельство, что представления о священности царской власти российского монарха имели длительную историю и религиозно-идеологическую основу, почерпнутую из текстов Священного Писания Ветхого и Нового Завета, из христианского учения о царской власти и святоотеческого литературного наследия. На их основе был сформирован самобытный взгляд русского народа на самодержавную форму правления, на характер отношений между верховной властью и царскими подданными, отличавшийся единством выходящих за пределы земной жизни целей по спасению людских душ. Как следствие этого, религиозный догмат о неземном источнике власти российского монарха, делавшим его власть священной, стал важнейшей основной для нормативного регулирования государственной жизни.
1. Бердников. И.С. Церковное право, как особая самостоятельная правовая область и его отношение к общей системе права. Казань: Тип. Имп. ун-та, 1885.
2. Ефимовских В.Л. Священство и царство: к вопросу о модели государственно-церковных отношений в московский период. Режим доступа: http://www.jurvestnik.psu.ru/index.php/ru/vypusk-1192013/22-2010-12-01-13-31-58/-1-19-2013/376-efimovskixsvyashhenstvo-i-czarstvo-k-voprosu-o-modeli-gosudarstvenno-czerkovnyx-otnoshenij-v-moskovskij-period
3. Казанский П. Е. Власть Всероссийского Императора, 2007.
4. Карташов А.В. Очерки по истории русской Церкви. Т. 1. М.: «ТЕРРА» - TERRA», 1993.
5. Книга премудрости Соломона. Ветхий завет.
6. Книга притчей Соломоновых. Ветхий Завет.
7. Книга пророка Даниила. Ветхий завет.
8. Книга пророка Даниила. Здесь и далее сноски по Ветхому и Новому Завету по сайту http://azbyka.ru/biblia/ и Толковая библия, или Комментарии на все книги Св. Писания Ветхого и Нового Завета. В 3-х т. / А. П. Лопухин. Институт перевода Библии. Изд .2-е. Стокгольм, 1987. Подг. на основе 1-го издания: Петербург: Приложение к журналу «Странник» в 12 т., 1904-1907.
9. Кокорхоева Д.С. Современные исследования институтов политической власти (сравнительный анализ теорий) // Научные ведомости. № 7, 2010, Вып. 14.
10. Лазаревский Н.И. Русское государственное право. Т. 1. Конституционное право. Изд. 3-е.СПб., 1913.
11. Лосский В. Н. Господство и царство (Эсхатологический этюд) // Богословские труды. Сб. № 8. М.: Издание Московской патриархии, 1972.
12. Макарий, Веретенников Петр Иванович; архим. Московский митрополит Макарий и его время: Сб. ст. М.: Изд-во Спасо-Преображ. Валаам. Ставропигиал. монастырь, 1996.
13. Основные государственные законы 1906 г. // Сборник законов Российской империи.1912. Ст. 4.
14. Политические процессы и практика монархической государственности в России : автореф. дис. ... канд. фил. наук. М.: Институт молодежи, 2000.
15. Савва В. Московские цари и византийские василевсы. Минск, 2013.
16. Сапожников, Александр Аполлонович: О царской власти с библейской точки зрения. СПб.: Тип. А.П. Лопухина, 1899. Режим доступа: http://fondiv.ru/articles/2/226/
17. СЗ РИ (1857). ОГЗ 1832. Раздел первый. С. 1. «О священных правах и преимуществах Верховной Самодержавной Власти».
18. СЗ РИ (1912) ОГЗ 1906. Ст. 5.
19. Сказание о венчании русских царей и императоров. М., 1896.
20. Томсинов В.А. Юриспруденция Древней Руси (Х- ХШ вв.) Статья третья // Законодательство. М., 2003. № 9.
21. Фомин С. В. Россия перед вторым пришествием. М.: Адрес-Пресс, 2004.
22. Чин действия, каким образом совершилось священнейшее коронование его императорского величества государя императора Николая Павловича, самодержца всероссийского, по церковному чиноположению. М.: Синод. тип., 1826.
23. Чин действия, каким образом совершилось священнейшее коронование его императорского величества государя императора Александра Николаевича, самодержца Всероссийского, по церковному чиноположению. СПб.: Синод. тип., 1856.
24. Чин действия, каким образом совершилось священнейшее коронование его императорского величества государя императора Николая Александровича, самодержца Всероссийского, по церковному чиноположению. М.,: Синод. тип., 1896.
25. Чин действия, каким образом совершиться имеет священнейшее коронование его Императорского величества государя императора Александра Александровича, самодержца всероссийского, по церковному чиноположению. СПб.: Синод. тип.,1883.
