CC BY
89
УДК 812'23
Е. Ю. Пугина
СВОЁ ИЛИ ЧУЖОЕ? (ИНДИЙСКИЕ РЕАЛИИ И ПРОБЛЕМА СТАТУСА «АНГЛО-ИНДИЙСКОГО» ИДИОМА)
Статья посвящена проблеме функционирования индийских реалий в той разновидности английского языка, которая использовалась англо-индийцами (британцами, проживавшими в Индии) в колониальный период. Отмечается, что традиционное деление реалий на «свои» и «чужие» нередко требует учёта социолингвистического аспекта - определения статуса того идиома, в составе которого данная лексика функционирует.
The article is devoted to the problem of functioning of Indian realities in the variety of English which was used by the Anglo-Indians (the British who lived in India) in the colonial period. It's stressed that the traditional division of realities into "native" or "alien" very often demands the consideration of the sociolinguistic aspect - the determination of the status of the idiom in which the given lexis functions.
Ключевые слова: индийские реалии, идиом, британский, английский, англо-индийский, использование.
Keywords: Indian, realities, British, English, Anglo-Indian, usage.
Как известно, одной из наиболее сложных проблем при переводе (особенно если речь идёт о художественном тексте) традиционно признаётся передача реалий, обычно понимаемых как лексические единицы (иногда словосочетания), обозначающие национально-специфические явления и понятия. Характерно, что наиболее известная работа, посвящённая данному вопросу, созданная болгарскими переводоведами С. Влахо-вым и С. Флориным ещё в восьмидесятые годы прошлого столетия и до сих пор остающаяся своего рода «классикой жанра», имеет достаточно парадоксальное заглавие - «Непереводимое в переводе».
Не рассматривая подробно предлагаемую авторами классификацию реалий (точнее здесь было бы говорить о «классификациях», поскольку, как отмечается в названном труде, выделение соответствующих групп может опираться на разные основания), остановимся только на следующих определениях, входящих в понятие «местное деление»:
«Свои реалии - это большей частью исконные слова данного языка. Таковы в рус. самовар, боярин...
Чужие реалии - это либо заимствования, т. е. слова иноязычного происхождения, вошедшие в словарный состав языка, либо кальки. либо
© Пугина Е. Ю., 2012 52
транскрибированные реалии другого языка. Примерами чужих реалий могут быть рум. брынза - в рус. . русское спутник - чуть ли не во всех европейских языках.
Локальные реалии (их можно было бы назвать ещё «местными» или «областными».). В отличие от национальных, они принадлежат не языку соответствующего народа, а либо диалекту, наречию его, либо языку менее значительной социальной группы. Наряду с украинским кобзарь сюда же можно зачислить и лаутара - певца-музыканта в Молдавии» [1].
Говоря же об «индийских реалиях», прежде всего отметим, что в диахроническом плане объём данного понятия будет несколько различным, поскольку Индия в первой половине XIX - начале XX столетия (т. е. до провозглашения независимости) охватывала территории, ныне входящие в состав Республики Индия, Пакистана и Бангладеш - государств, характеризующихся значительной, в частности религиозной, спецификой (индуизм и связанные с ним верования, с одной стороны, ислам - с другой). Поскольку нас интересует в первую очередь именно колониальная эпоха, под «индийскими реалиями» целесообразно понимать единицы с указанной выше окраской, обозначающие соответствующие явления на территории Британской Индии, управлявшейся назначаемым из Лондона вице-королём, а также формально независимых или полунезависимых княжеств, находившихся под британским протекторатом.
На первый взгляд относящаяся сюда лексика, поскольку она представлена в произведениях английских авторов названной эпохи (Р. Киплинг, Э. Форстер и др.), рассматриваемая с точки зрения перевода этих произведений на русский язык, должна быть признана «чужой» как для исходного, так и для переводящего языков. Здесь, однако, целесообразно сделать некоторые оговорки.
Прежде всего, приходится принимать во внимание лексические единицы, которые трудно безоговорочно отнести к «чужим» в собственном смысле слова. Так, соус curry, хорошо известный не только носителям английского языка в самой Великобритании, но и за её пределами, может, вероятно, рассматриваться как пример того, что С. Влахов и С. Флорин называют «региональными реалиями», «которые перешагнули за пределы одной страны или распространились среди нескольких народов (не обязательно соседних), обычно вместе с референтом, являясь, таким образом, составной частью лексики нескольких языков» [2]. Однако, скажем, со словом dhobi, также весьма распространённым в речи англо-индийцев ("In colloquial Anglo-Indian use all over India") и обозначавшим мужчину, про-
Е. Ю. Пугина. Своё или чужое?.
фессионально занимавшегося стиркой одежды ("а washer-man") [3], дело обстоит уже иным образом. Здесь, скорее, возникает вопрос об отнесении его к упомянутым выше локальным реалиям. Но при этом привлекает внимание ещё один момент, на котором болгарские авторы, предложившие данный термин, специально не останавливаются. Речь идёт о том, что, в отличие от «диалекта, наречия или языка менее значительной социальной группы» (а все перечисленные идиомы охватываются понятием единого национального языка), принадлежат они другому языку и другой культуре (соответственно, молдавской и индийской). Таким образом, возникает своего рода дилемма: может ли реалия, являющаяся для данного языка экзотизмом (лаутар для русского и dhobi для английского), быть вместе с тем и локальной реалией этого же самого языка?
Отсюда следует, что конкретный вопрос о статусе той или иной реалии часто оказывается связанным с более общей проблемой статуса того идиома, к которому они относятся. В нашем случае это разновидность английского языка, представленная на территории Британской Индии в речи его носителей. Последнее обстоятельство представляется принципиально важным, поскольку такую разновидность следует отличать от речи коренных жителей, пользовавшихся английским как неродным языком.
В социолингвистической литературе для обозначения такого рода идиомов обычно используют термин «вариант» языка, определяемый как «форма существования языка, представляющая модификацию инварианта» и подразделяемая на следующие виды:
«...Национальные В. я. - появляются в результате территориального обособления носителей языка и развития в разных территориально-государственных образованиях (напр., территориальные варианты английского языка, функционирующие в Англии, Канаде, Австралии);
этнические В. я. (этнолекты) - возникают в зонах контактирования данного языка с другими языками в результате некоторых различий под воздействием системной интерференции;
территориальные В. я. (территориальные диалекты) - возникают в процессе функционирования языка в различных социальных слоях общества (напр., профессиональные жаргоны, корпоративные жаргоны, просторечие» [4].
Для целей нашей работы особый интерес представляют именно два первых толкования. Действительно, если квалифицировать английский язык в колониальной Индии (Anglo-Indian) как приближающийся по своему статусу к национальному варианту (наподобие упомянутых американского, канадского или австралийского), то говорить об индийских реалиях в нём как о «чужих»
представляется нецелесообразным - они явно входили в активный лексический фонд «англо-индийцев» (т. е. британцев, постоянно проживавших в Индии и часто родившихся там). Указанное обстоятельство достаточно давно было отмечено и в соответствующей специальной литературе: «В Индии создалась определённая англо-индийская лексика, образовавшаяся из слов, заимствованных из различных индийских языков, калькированных слов и выражений и слов, образованных из материала английского языка.
В Индии англичане столкнулись с предметами и явлениями, характерными для жизни индийского народа, а также с новым для них растительным и животным миром. Для обозначения новых понятий в английском не было слов, и они заимствовались из индийских языков. Некоторые заимствования вошли в состав английского литературного языка, из которого они затем были заимствованы в другие европейские языки, т. е. приобрели характер интернациональный, другие использовались при повседневном общении в Индии...» [5]
Если же считать «англо-индийский» по отношению к «собственно английскому» (т. е. фактически по отношению к британской норме Standard English) этнолектом, то, естественно, те индийские реалии, которые были для него характерны и нашли отражение в соответствующих литературных текстах, будут рассматриваться как явные экзотизмы, т. е. именно как «чужие реалии».
С другой стороны, приведённое выше определение свидетельствует о том, что само различие между национальным вариантом и этнолектом в значительной степени опирается на экстралингвистический критерий - «развитие в разных территориально-государственных образованиях». Таким образом, по сути дела, решающую роль будет играть фактор политического порядка -степень независимости от метрополии. Однако если применительно к США названный момент имеет место с конца XVIII в., то с Канадой или Австралией на рубеже XIX-XX столетий ситуация представляется несколько иной - как и Индия, они входили в состав Британской империи, хотя и различались порядком управления.
Более существенным, однако, представляется другое обстоятельство. Если в Канаде или Австралии английский являлся основным (а в социально значимых сферах - единственным) средством коммуникации, поскольку в огромном большинстве население состояло из добровольных или вынужденных переселенцев (прежде всего из самой Англии), то в Индии в количественном отношении доминировали именно местные языки (хинди, урду, бенгальский и др.). При этом принципиально отличным являлось и этноязыковое сознание - в отличие от австралийца или канадца жив-
ший в Индии британец ощущал себя всё-таки «англичанином» (в широком смысле слова), а отнюдь не «индийцем». Соответственно, «англо-индийская» литература (представленная в первую очередь произведениями Р. Киплинга, входящими в так называемый «индийский цикл») вполне обоснованно рассматривается как относящаяся целиком к британской, а не индийской культурной традиции. Писавшие же по-английски индийские авторы (Р. Тагор, Р. Нарайян, Мульк Радж Ананд и др.) ни к «англо-индийской», ни, тем более, к английской литературе, естественно, отнесены быть не могут. «По своему содержанию это литература национально-индийская» [6].
Целесообразно в связи с этим сравнение Индии с другими регионами Ближнего и Дальнего Востока (Египет, Ирак, Гонконг, Малайя и др.), в то время как понятие «англо-индийский» достаточно прочно вошло в употребление ещё в позапрошлом веке, а охватываемые им британцы образовывали своего рода микромир, в определённом смысле противопоставленный соотечественникам на родине, с упомянутыми выше территориями дело обстояло несколько по-иному. Хотя Гонконг и Малайя входили в состав Британской империи, а Египет с Ираком фактически находились в зависимости от последней, насколько нам известно, понятия «англо-китайский» или «англо-малайский» в аналогичном значении распространения не получили, хотя многие моменты, характерные для отношения представителей метрополии к «туземцам», были достаточно схожими. Соответственно, можно говорить и о некотором различии положения английского языка в социолингвистическом плане. С одной стороны, в специальной литературе отмечалось, что и здесь в ряде случаев «воздействие друг на друга английского и автохтонных языков оказывается обоюдным» [7], что, естественно, должно было сказаться в первую очередь в отношении слов-реалий, отражавших соответствующую действительность. С другой стороны, если, по замечанию С. М. Мезенина, английский в Индии развился «в достаточно осознанный вариант» (well perceived variant) [8], то применительно к той же Малайзии о «национально-территориальном варианте» английского как первого (т. е. родного) языка у его, так сказать, «коренных» носителей (т. е. британцев по происхождению) говорить вряд ли возможно. Поэтому, рассматривая единицы из местных языков, используемые англоязычными авторами (С. Моэм, Дж. Конрад и др.) в качестве слов-реалий, их признают именно экзотиз-мами, «внешними» по отношению к английской лексике. В частности, подчёркивается, что они «сохраняют свой экзотический аромат (exotic flavor), свой восточный дух (oriental spirit)» [9], тогда как в англо-индийском идиоме, как было
показано выше, в определённом смысле можно говорить об утрате ими экзотической окраски.
Примечания
1. Влахов С., Флорин С. Непереводимое в переводе. М.: Высш. шк., 1986. С. 66, 70.
2. Там же. С. 68.
3. Yule H., Burnell A. C. Hobson-Jobson. The Anglo-Indian Dictionary. Ware, Hertfordshire: Wordsworth Editions LTd, 1996. P. 312.
4. Словарь социолингвистических терминов. М.: Институт языкознания РАН; Институт иностранных языков, 2006. С. 35.
5. Беляева Т. М, Потапова И. А. Английский язык за пределами Англии. Л.: Государственное издательство учебно-педагогической литературы РСФСР. Ленинградское отделение, 1961. С. 59.
6. Там же. С. 63.
7. Прошина 3. Г. Английский язык и культура народов Восточной Азии. Владивосток: Изд-во Дальневосточного университета, 2001. С. 176.
8. Mezenin S. M. Life of Language (A History of English). M.: МГИ им. Е. P. Дашковой, 1997. С. 102.
9. Там же. С. 140.
УДК 811.111'373
Е. Г. Никулина
АФФЕКТИВНЫЕ РЕЧЕВЫЕ АКТЫ В СИСТЕМЕ ЭМОЦИОНАЛЬНО-ОЦЕНОЧНОЙ ИНТЕРАКЦИИ
В статье обсуждаются лингвопрагматические аспекты экспрессивных речевых актов и особенности функционирования аффективных высказываний в свете оценивающей коммуникации.
The article is concerned with linguo-pragmatic aspects of expressive speech acts and the peculiarities of affective expressions functioning in evaluative communication.
Ключевые слова: прагматика, лингвопрагмати-ка, речевой акт, оценивающая коммуникация, экс-прессивы, эмоциональная оценка, аффективы, аффективная речь, эмотивное значение, эмотивная сила, диалогическая речь.
Keywords: pragmatics, linguistic pragmatics, speech act, evaluative communication, expressives, emotional assessment, affectives, affective speech, emotional meaning, emotive force, dialogic speech.
В современной лингвистике высказывание является выражением ценностной установки личности, оно обладает особым прагматическим смыслом. Обращение исследователей к понятию высказывания (речевого акта) связано с развитием так называемого «прагматического подхода» в лингвистике. Прагматика, по мнению M. М. Бахтина, - это учение о поведении языко-
© Никулина Е. Г., 2012
