CC BY
27DOI 10.31250/2618-8600-2020-4(10)-129-158 УДК 314.74 + 394.91
Институт этнологии и антропологии
О. Д. Фаис-Леутская им. Н. Н. Миклухо-Маклая РАН
Москва, Российская Федерация ORCID: 0000-0002-2757-2434 E-mail: oxana-fais@yandex.ru
|«Свои» и «чужие»: casus Сицилии в контексте современных миграционных процессов*
АННОТАЦИЯ. В настоящей статье автор продолжает исследование достаточно малоизученной в Италии темы современных миграций, в частности проблемы пребывания мигрантов в одной из итальянских областей — в Сицилии, — в масштабах Европы отличающейся высокими показателями миграционного присутствия. Исследование представляет собой многолетний авторский научный проект, основанный преимущественно на «живом» эмпирическом материале (результатах опросов автором большой группы респондентов из числа как «местных», так и мигрантов), целью этой работы являются выявление и изучение различных граней взаимоотношений местного населения с «пришлыми». В настоящей работе, отражающей нынешний этап проекта, объектом анализа становится еще один аспект взаимоотношений сицилийцев с мигрантами — идентичность каждой из этих категорий населения, интерпретация ими понятий «свои» и «чужие», очерчивание представителями каждой из групп границ этих понятий, что позволяет прийти к ряду неожиданных открытий, разрушающих привычные представления о самосознании европейских народов, к которым относят и сицилийцев. Параллельно автор анализирует истоки и причины необычной странноприимности сицилийцев по отношению к мигрантам, затрагивает вопрос о социально-экономическом «микроклимате» сицилийского социума, изучает роль исторической памяти местного населения в оформлении толерантного отношения к «чужим», определяет значимые в видении сицилийцев «вехи» истории Сицилии, повлиявшие на подобное отношение, и особенности взаимоотношений Сицилии как автономной области с «метрополией» и центральной властью Италии — иными словами, определяет факторы, так или иначе влияющие на идентичность как сицилийцев, так и «пришлых».
КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА: Сицилия, мигранты, толерантность, опросы, полевой материал, «пришлые» в видении местного населения, историческая память, идентичность, понятие «свои», понятие «чужие»
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ: Фаис-Леутская О. Д. «Свои» и «чужие»: casus Сицилии в контексте современных миграционных процессов. Этнография. 2020. 4 (10): 129-158. doi 10.31250/2618-8600-2020-4(10)-129-158
Публикуется в соответствии с планами научно-исследовательских работ Института этнологии и антропологии им. Н. Н. Миклухо-Маклая РАН.
Institute of Ethnology and Anthropology
O. Fais-Leutskaia Russian Academy of Sciences
Moscow, Russian Federation ORCID: 0000 -0002-2757-2434 E-mail: oxana-fais@yandex.ru
I 'Insiders' and 'Outsiders': the case of Sicily in the context of modern migration processes
ABSTRACT. In the present article, the author continues her study of the topic of modern migrations which remains fairly understudied in Italy, addressing, among other things, the issue of the presence of migrants in one of the Italian regions, Sicily, which stands out from the rest of Europe for high migration rates. The study is the author's years-long research project based primarily on the "living" empirical materials (the author's inquiries of a large group of respondents, both "locals" and migrants), which aims to reveal and examine different aspects of the relations between the local population and 'outsiders'. In the present paper reflecting the current stage of the project's development the author analyzes one more aspect of the relations between Sicilians and migrants, i.e. the identities of each of the population groups, their interpretations of the concepts of 'insiders' and 'outsiders' and the ways these concepts are outlined, which allows her to arrive at a number of unexpected discoveries dismantling the traditional understanding of the identities of European peoples, Sicilians being among them. At the same time, the author looks into the origins and reasons of the unusual hospitality of Sicilians towards migrants, and touches on the issue of the socio-economic "microclimate" of the Sicilian society. She also discusses the role of the local population's historical memory in the development of its tolerant attitudes toward the 'outsiders' and defines the milestones of Sicilian history, which are important for Sicilians and have informed these attitudes, as well as the specificities of the relations between Sicily as an autonomous region and the "mother country" and its central government — in other words, the author identifies the factors which, in different ways, affect the identities of both Sicilians and 'outsiders'.
KEYWORDS: Sicily, migrants, tolerance, inquiry, field materials, 'outsiders' in the eyes of local population, historical memory, identity, 'insiders' concept, 'outsiders' concept
FOR CITATION: Fais-Leutskaia O. 'Insiders' and 'Outsiders': the case of Sicily in the context of modern migration processes. Etnografia. 2020. 4 (10): 129-158. (In Russ.). doi 10.31250/2618-8600-2020-4(10)-129-158
Сицилия заслуживает в наши дни особого внимания исследователей — социологов, демографов, психологов, антропологов. Связано это со спецификой этой области Италии как одного из принимающих мигрантов региона, что, в свою очередь, делает его своего рода исключением в ряду других регионов.
Вплоть до 2018 г. именно на сицилийские порты Катанию, Аугусту, Мессину, Трапани приходилось наибольшее число европейских «высадок» мигрантов (Dati statistici 2017: 3). Более того, высадки, в том числе и нелегальные, продолжились даже после принятия итальянскими властями и «декрета о безопасности» (или «декрета Сальвини», 2018 г., названного по имени тогдашнего главы МВД Италии), и «декрета о безопасности 2» (2019 г.), предусматривающих ужесточение мер в борьбе с нелегальной иммиграцией. Первоначально эти правовые акты обеспечили сокращение поступающего через Сицилию потока мигрантов на 80% (Archivio Normative: 1), но вскоре он снова возрос, пусть и не до прежних показателей.
Своеобразие Сицилии с «миграционной точки зрения» заключается в том, что этот регион — рекордсмен в Италии и один из лидеров в Европе по абсолютному и относительному присутствию «пришлых». Согласно данным благотворительной католической организации «Каритас», совпадающим с данными, опубликованными Комиссией итальянского парламента по системам принятия, идентификации, высылки и условиям проживания мигрантов на 2017-2018 гг., Сицилия насчитывает 247 тыс. официально зарегистрированных мигрантов, что составляет 5% от всего населения острова и 4,8% от всего числа мигрантов в Италии (XXVII Rapporto Immigrazioni: 2, 6; Greco, Tumminelli 2018: 2-3; Dati statistici 2017: 6). Самый впечатляющий пример соотношения численности мигрантов и местного населения — город Мадзара-дель-Валло (провинция Трапани), в котором из 51 488 чел. (2018 г.) 20 тыс. «пришлых» — преимущественно «давних» тунисцев, а также «недавних» цыган-мусульман из Боснии и Хорватии, марокканцев, румын и африканцев различного происхождения (Rizzo 2016: 154-155).
Но если говорить о реальном числе пребывающих в регионе «пришлых», то приведенные выше цифры — лишь «верхушка айсберга». Та же «Каритас» (вместе с представителями компетентных органов Италии и силовых ведомств, социологами и демографами) вынуждена признать, что фактически число мигрантов в Сицилии за счет нелегальной составляющей миграционного потока, по некоторым оценкам, достигает 850900 тыс. чел., т. е. примерно 20% населения острова, и что мы имеем дело с показателями, оставляющими далеко позади области центральной или северной Италии (XXVII Rapporto Immigrazioni: 2; Dati statistici 2017: 3).
И, наконец, исключительность Сицилии в контексте миграционных проблем современности обусловлена особенным характером пребывания
мигрантов в регионе, что, в свою очередь, во многом является следствием отношения к ним местного населения. Поясним: среди всех территорий принятия «пришлых» в Европе Сицилия является едва ли не единственным примером достаточно мирного и бесконфликтного диалога «своих» и «чужих», символом толерантности и ксенофилии, не имеющим аналогов в европейской практике. Причем эти качества проявляются на Сицилии в отношении «пришлых» и населением региона в целом, и его властями и локальными церковными структурами.
Казалось бы, все приведенные выше «особенности» Сицилии веско обосновывают и убедительно доказывают необходимость пристального внимания к проблемам миграции, по крайней мере — в локальном масштабе. Однако вплоть до недавнего времени и в Италии, и в регионе они редко становились объектом сколь-нибудь серьезного анализа, состояние изученности этой тематики оставляет желать лучшего, что констатируют ученые (Morcellini 2007: 11; Cusumano 2016b: 9-10). По словам одного из маститых исследователей миграционных проблем, А. Кузумано, «ученые грешат игнорированием этих тем не меньше, чем политики» (Cusumano 2016b: 10).
Следует отметить, впрочем, что были реализованы отдельные крупные общеитальянские проекты: «Tuning into diversity» итальянского Института социально-экономических исследований Censis (Censis 2002); проект Института исследований социальных, политических, экономических проблем Л'Оссерваторио в Павии (Binotto, Martino 2004: 5); обследование, выполненное обозревателем М. Корте при поддержке национального агентства печати ANSA (Corte 2002). Однако все они были осуществлены в период, предшествующий «пику миграции» в Италии, и на сегодняшний день полученных в ходе этих исследований данных, при всей их ценности, явно недостаточно даже для адекватной оценки миграционной ситуации в стране, не говоря уже о принятии каких-либо конструктивных решений в отношении мигрантов.
Кроме того, в Италии проводились опросы общественного мнения по темам, связанным с мигрантами. Такие опросы были организованы, например, Комиссией по политике интеграции мигрантов (Zincone 2000), Национальным исследовательским советом Института исследований в области народонаселения и социальной политики (IRPPS), Институтом социально-экономических исследований в Пьемонте (IRES), агентством Doxa (Binotto, Martino 2004: 6-7). Впрочем, и здесь приходится констатировать очевидное отставание полученных данных от реалий.
Значительно большей актуальностью, невзирая на их предельную малочисленность, обладают конкретные научные исследования миграционной проблематики, посвященные отдельным аспектам пребывания в Италии мигрантов, их аккультурации, интеграции, взаимоотношениям с местным населением и т. д. Речь идет о междисциплинарных проектах,
выполненных в стенах университетов Генуи, Рима, Палермо, Турина, Милана (Dal Lago 2009; Palidda 2008; Settineri 2013). К ним относятся, например, и труды независимого социолога и видного эксперта по вопросам миграций М. Амброзини (Ambrosini 2013, 2014, 2017, 2018), публикации «Центра исследований Меди. Миграции в Средиземноморье» (Centro Studi Medi. Migrazioni nel Mediterraneo), а также академические разработки по вопросам современного «переселения народов», публикуемые научным периодическим изданием «Монди Мигранти» (Mondi Migranti).
Если говорить непосредственно о Сицилии, то необходимо упомянуть независимый междисциплинарный исследовательский Фонд им. И. Буттитта (Fondazione I. Buttitta), некоторые из его коллективных трудов посвящены непосредственно проблеме миграций (Giacomarra 2007; Mannia 2012), а также вопросам аккультурации и интеграции мигрантов в Италии и, в частности, в Сицилии. Также заслуживает упоминания увидевшая свет в 2018 г. работа «Миграции в Сицилии» — результат совместной исследовательской деятельности социологов, демографов, антропологов и представителей церкви и социальных служб. Здесь публикуется детальный анализ состояния миграционной ситуации в Сицилии на конец 2017 г. (Greco, Tumminelli 2018). Возглавил этот аналитический проект Институт политического образования «Педро Аррупе» (Istituto di Formazione Politica "Pedro Arrupe") — крупнейшая в Сицилии и весьма уважаемая в Италии серьезная научно-исследовательская структура под эгидой церкви, выросшая из основанного в 1958 г. сицилийскими иезуитами Центра социальных исследований. Достаточно отметить, что этот институт внесен в национальный Регистр исследователей, утверждаемый Министерством образования, университетов и научных исследований Италии, а также аккредитован в региональном Министерстве образования и профессиональной подготовки при Правительстве области Сицилия.
Важным центром исследования миграций в Сицилии является Европейско-арабский институт в Мадзара-дель-Валло (Istituto Euroarabo di Mazara del Vallo), публикующий результаты своих наработок в выпускаемом им периодическом научном издании «Средиземноморские диалоги» (Dialoghi Mediterranei).
Наконец, именно в Сицилии, в стенах университетов Палермо
и Трапани, с 2003 г. (Morcellini 2007: 11) — раньше всех в Италии--
появляются первые студенческие работы, основанные на полевом материале и рассматривающие отдельные этноконфессиональные группы мигрантов. Лучшие из этих работ вошли в состав коллективного труда «Антропология миграций» (Cusumano 2016a).
Скромный вклад в дело изучения проблемы иммиграции в этом регионе Италии был внесен и автором настоящей статьи. Начиная с 2006 г. в Сицилии методом опросов, анкетирования и включенного наблюдения проводились исследования, посвященные различным граням
и аспектам миграционного феномена и охватывавшие представителей различных социальных групп «местных» и мигрантов (ПМА 1). На данный момент исследование не завершено, оно продолжается и предполагает дальнейшие перспективы. На новом этапе, начатом в 2019 г., акцент был сделан на анализ актуального состояния миграционной ситуации в Сицилии и, в свете его, на «прочтение» проблемы идентичности сицилийцев и мигрантов: мы предполагаем выяснить, как позиционируют себя мигранты и «местные», что стоит для каждой из этих сторон за понятиями «свои» и «чужие», очертить границы этих понятий (ПМА 3). Настоящая статья отражает первые, далеко не окончательные выводы, сделанные нами в процессе исследования.
Прежде чем переходить непосредственно к проблемам идентичности, остановимся еще раз на нашем утверждении о таком свойстве сицилийского социума, как странноприимность по отношению к мигрантам (Фаис 2006, 2009, 2013, 2019a, 2019b). Оно основано как на единодушном мнении многочисленных исследователей Сицилии — историков, социологов, культурологов, антропологов (Cusumano 2012: 132; Schida 2007: 116; Bresc, Bresc-Bautier 1996: 15; Bresc 2001: 22-23; Marino 1988: 164-172), так и на наших собственных полевых материалах.
В первую очередь мы апеллируем к результатам опросов. Свыше 80% респондентов-сицилийцев вне зависимости от социальной принадлежности и культурно-образовательного уровня декларировали «приятие» мигрантов в регионе. Показательно, что эти результаты, полученные до 2018 г. (ПМА 1), остались неизменными и в наши дни, т. е. после радикального увеличения количества мигрантов в Сицилии и появления упомянутых выше «антимиграционных декретов» (ПМА 3).
Следует отметить, что в Сицилии, в отличие от центральных и северных областей Италии, мигранты крайне редко сталкиваются с проявлениями расизма. Это подчеркивают и исследователи, проводившие полевую работу с мигрантами в регионе (Cusumano 2016a: 15, 41, 74), и респонденты-сицилийцы: большинство из них (97%) признают, что их не волнует ни расовая принадлежность «пришлых», ни цвет их кожи (ПМА 1, ПМА 3). Подавляющее большинство мигрантов (96,5%) вне зависимости от региона исхода и этноконфессиональной принадлежности, также подтверждают, что в Сицилии они не подвергались расовой сегрегации. Подчеркнем: особенно на этом настаивали мигранты, уже имевшие опыт пребывания в других регионах Европы и Италии (ПМА 1, ПМА 3) (рис.7).
Надо признать, что в Сицилии не исповедуется политкорректность, здесь фигурирует обращение «'U nivuru!» («Черный!») к выходцам из Африки, или «'U turcu!» («Турок!») к представителям любого другого «цветного» этноса, но за этими режущими слух словами стоит не ксенофобия, но общая грубоватость манер, присущая сицилийскому социуму
(Billitteri 2003: 54). По признанию 94% опрошенных мигрантов, их вполне устраивает подобное обращение, поскольку оно сопрягается с реальной помощью и вполне мирным отношением со стороны местных жителей (ПМА 1, ПМА 3). Более того, многие мигранты указывали, что при выборе региона будущего пребывания они изначально и сознательно были нацелены именно на Сицилию и что не последнюю роль в этом сыграл факт толерантного к ним отношения «принимающей стороны».
Убедительным доказательством наличия в Сицилии особого психологического микроклимата, сложившегося вокруг мигрантов в широких слоях населения, и мирного характера сосуществования местных жителей и «пришлых» служат крайне незначительные показатели этнически окрашенной делинквентности — Сицилия занимает последнее место в Италии по проявлениям ксенофобии и так называемым этническим конфликтам, т. е. столкновениям между мигрантами и местными жителями (XXVII Rapport» Immigrazioni: 4-5; Dati statistici 2017: 41; Фаис 2013: 411-412). Приведем в этой связи слова нашего респондента, священника Дона Педро Рибаудо, настоятеля прихода Санта-Мария-дель-Кармело (S. Maria del Carmelo) в Палермо, сказанные в 2018 г.:
В Сицилии за весь период современной эмиграции от рук мигрантов не пострадал ни один храм, ни один священник, ни один местный житель, ни одна женщина. И сицилийцы толерантны с мигрантами. Мы нашли с ними общий язык. Наш пример особенно впечатляет на фоне «кельнского сценария» поведения мигрантов и их взаимоотношений с местным населением в Германии или французских «вариантов» этих непростых взаимоотношений (ПМА 2).
Отметим, что своего рода индексом не только толерантного, но и вполне доверительного отношения широких социальных слоев сицилийцев к мигрантам можно считать и тот факт, что регион, в котором чадолюбие относится к числу приоритетных ценностей, лидирует в Италии по числу женщин из числа мигрантов, нанятых в качестве няни (итал. tata). Показательно при этом, что сицилийки доверяют своих детей не только «белым» няням (например, украинкам или белорускам), но и женщинам, представляющим «черные» или «цветные» этносы Азии и Африки, что крайне редко в центре и на севере Италии (Greco, Tumminelli 2018: 76, 96-98).
Наконец, еще одним доказательством терпимости к «пришлым» в Сицилии среди представителей местного населения — особенно весомым и показательным в локальном контексте — является допуск мигрантов к такой «святой» для сицилийцев и закрытой сфере, как уличная торговля, более того — допуск в торговлю, разворачивающуюся на так называемых исторических рынках, существующих во всех сицилийских
Рис. 1. Рынок Бокерия в Катании — торговая точка мигрантов. Фото В. Комаровой, 2019 г. Fig. 1. Boqueria market in Catania, migrants' shopping area. Photo by V. Komarova, 2019.
городах. Эти архаические торговые ряды на открытом воздухе с социокультурной точки зрения представляют собой замкнутые, недоступные для посторонних, интровертные системы, своего рода заповедники и форпосты традиционной культуры, в которых, например, жестко табуируется присутствие китайских торговцев (Сшитапо 2012: 123, 138) (рис. 1).
Это доказательство является тем более убедительным, что речь идет о «погружении» мигрантов в наиболее бедные народные кварталы сицилийских городов, населенные представителями численно доминирующей в Сицилии социальной среды, отличающейся наибольшей консервативностью; с точки зрения урбанистической географии именно в этих зонах сосредоточены пресловутые исторические рынки и сконцентрированы точки уличной торговли. И хотя, по словам социолога Ф. Ферраротти, «бедность никогда по-настоящему неспособна на солидарность», поскольку «это роскошь, которую она не может себе позволить» ^еггагоЦ! 1974: 71), подобный допуск мигрантов к традиционным местным промыслам и занятиям и санкционированная «аборигенами» профессиональная дислокация «пришлых» на торговых площадях суть свидетельства «приятия» последних местной «народной» средой.
Едва ли не самым главным основанием приятия мигрантов сицилийцами и в целом мирного характера диалога между «местными» и «пришлыми» в регионе, согласно ответам уроженцев острова, являются «история Сицилии», ее «прошлое» и «традиции», а также «историческая
память» населения, к которым апеллирует большинство (92%) опрошенных нами местных респондентов вне зависимости от социальной принадлежности и культурно-образовательного уровня (ПМА 1, ПМА 3). При этом 93% делали упор именно на историческую память как основной источник духа толерантности и ксенофилии, царящего в психологии местного населения. В опросах фигурируют довольно типовые ответы: «гостеприимство у нас в крови»; «странноприимность — это у нас в ДНК»; «многонациональное^ у нас заложена на генетическом уровне»; «это уже было в истории»; «наша кровь это помнит» и т. д. (ПМА 1, ПМА 3). В качестве же основных «вех» в истории Сицилии называли преимущественно эпохи арабского господства (965-1072 гг.) и норманнского владычества (1091-1194 гг.) (ПМА 1, ПМА 3), т. е. периоды существования уникальных для своего времени государственных образований с пестрым в этническом (арабы, иранцы, сирийцы, греки-византийцы, евреи, испанцы, каталонцы, сицилийцы, славяне, швабы и представители многих других этносов) и конфессиональном (мусульмане, христиане, иудеи) отношении составом населения, все «компоненты» которого сосуществовали в режиме «взаимотерпимости» и «взаимоприятия».
Не останавливаясь сейчас на анализе границ и сущности этой средневековой толерантности, вспомним тем не менее в этой связи мнение такого историка, как Х. Хоубен, который с большим скепсисом относится к идеализации многих концептов в научном дискурсе, в том числе и понятий «толерантность» и «сосуществование» применительно к реалиям Сицилии или Испании в Средние века. Так, освещая принципы, которыми в своей «толерантной» государственной политике руководствовались правители этих государств, Хоубен предлагает понятие «conveniencia» («взаимовыгодность»), исполненное, на его взгляд, «реализма и практицизма», и призывает не путать средневековую интерпретацию «терпимости» с современной трактовкой «толерантности» (Houben 2001: 327; 2008).
Результаты опросов вполне убеждают нас в том, что именно прошлое Сицилии и историческая память населения и являются главными факторами, обусловливающими сохраняющуюся и сегодня, при всей закрытости сицилийского социума в целом, «открытость» к многокультурности.
Наряду с обращением к «далеким» периодам истории, около 84% местных респондентов (ПМА 1, ПМА 3) также вспоминали и другой, менее давний исторический опыт. Аргументируя свою толерантность к мигрантам, они апеллировали к солидарности сицилийцев как общности, исторически поставленной в Италии в положение «меньшинства», с теми, кто также вынужден испытывать невзгоды и унижения.
Увиденная в таком ключе странноприимность сицилийцев по отношению к мигрантам, основанная на понимании «чужих», сострадании к ним, сопереживании их опыту эмиграции, также знакомому сицилийцам, достаточно типична и универсальна и является следствием «собственного
опыта пребывания в ситуации меньшинства». Результат этого опыта заключается в «меньшем отторжении Другого и большей терпимости к инаковости» (Филиппова, Ле Торривелек 2018: 7). Впрочем, он отражает также и историческую оппозицию сицилийцев к центру, к итальянскому государству (Bresc, Bresc-Bautier 1996: 17; Alvarez Garcia 1997: 12-13).
Хотелось бы подчеркнуть, что отношение сицилийцев к «пришлым» диверсифицировано в зависимости от этнической и/или национальной принадлежности последних. При этом конфессиональная и расовая принадлежность мигрантов никак не влияют на симпатии или антипатии к ним со стороны «принимающей стороны».
В этой своеобразной «табели о рангах» низшую строку несколько лет назад занимали выходцы из Албании. Сегодня же ее разделяют мигранты из Румынии, особенно румынские цыгане (отметим, что негативного отношения у сицилийцев, в отличие от большинства «континентальных» итальянцев, не вызывают ни боснийские, ни сербские рома, ни цыгане вообще), и китайцы. Впрочем, проявления неприятия в отношении какого-либо этнического анклава в Сицилии, как правило, ограничены вербальными пейоративными оценками его представителей и не сопряжены с активным противодействием местного населения в его отношении. Так, даже появившаяся на излете 2019 г. угроза заражения COVID-19 не привела к усилению в Сицилии антикитайских настроений и не радикализировала ксенофобию по отношению к этому многочисленному миграционному анклаву, как это произошло в других областях Италии.
Убедительные доказательства того, что такую иерархичность восприятия мигрантов сицилийцами во многом обусловливает историческая память, демонстрируют результаты опросов. Так, исторически близкими около 80% местных респондентов считают мигрантов из стран Магриба, в первую очередь — тунисцев. Основанием такого отношения является то, что именно предки тунисцев в IX в. начали исламскую колонизацию Сицилии, превратив ее в мусульманское государство, и в течение нескольких веков соседствовали с сицилийцами как на острове, так и на территории Туниса, в области Piccola Sicilia (Маленькая Сицилия), где осели сицилийские колонисты и мигранты. Несколько более далекими в глазах сицилийцев предстают выходцы из Марокко и Алжира, за которыми следуют представители разнообразных африканских, а затем уже и азиатских анклавов.
Необходимо подробнее остановиться также на упомянутой ранее индифферентности сицилийцев к конфессиональной принадлежности мигрантов. Нам представляется, что она не только «вытекает» из поли-конфессионализма и веротерпимости в средневековой Сицилии, но в какой-то степени отражает и исторически присущие жителям Сицилии народный стихийный антиклерикализм и склонность к «внецерковной» религиозности, отмечавшиеся многими исследователями (Alvarez Garcia
Рис. 2. Палаццо Маркезе в историческом центре Палермо, XV в. — общежитие мигрантов, организованное Центром Astalli. Фото В. Комаровой, 2020 г.
Fig. 2. Dormitory for migrants in the fifteenth-century Palazzo Marchesi in the historical center of Palermo, organized by Astalli Center. Photo by V. Komarova, 2020
1997: 9, 12-13; Randazzo 1985: 173). Более того, «легкое» отношение к характеру религиозности «другого», исповедуемое в Сицилии, соотносится и с известным либерализмом сицилийцев в вопросе собственной конфессиональной идентификации, с их гибкостью и прагматизмом в выборе культа — по крайней мере, в определенные периоды истории. Иллюстрацией этому может служить описание жителей острова, принадлежащее перу Абуль-Касима Мухаммада ибн Хаукаля ан-Нисиби, более известного как Ибн Хаукаль. Этот арабский торговец, географ и путешественник Х в., посетивший многие исламские государства того времени, в том числе и Эмират Сицилии и его столицу, тогдашний Мадина-Ас-Сигиллиа, был крайне скептичен в оценке «истинности веры» современных ему мусульман Сицилии, в первую очередь — сицилийцев-неофитов, полагая, что принятие ими ислама было продиктовано расчетом. Даже 300 мечетей, воздвигнутых в Палермо (и прославивших город в тогдашнем мире), он с горечью именует «тремястами ненужными мечетями» на том основании, что посещавшие их приверженцы Аллаха зачастую действительно не были истинными мусульманами. Это были люди, лишь формально обратившиеся в новую веру, чтобы «соответствовать» новым порядкам, а главное — чтобы избежать уплаты налога «джизьи», который мусульмане взимали с неверных (1Ьп Hawqal 1845: 42-43).
Тем не менее надо отметить, что мусульмане вообще и мусульмане Магриба в частности вызывают у «местных» более позитивное отношение, нежели все прочие. Об этом свидетельствуют ответы 73% сицилийских респондентов (ПМА 1, ПМА 3). Эта особенность радикально отличает Сицилию от других областей Италии ^аПотЬаМо 2007: 213) и — еще больше — от других регионов Европы, где дихотомия «христианство/ислам» сегодня предельно радикализирована. На наш взгляд, столь толерантное отношение сицилийцев к «мусульманству» мигрантов также зиждется на исторической памяти и уходит корнями в эпоху арабского господства, когда три четверти населения острова пусть формально (если верить Ибн Хаукалю), но добровольно приняли ислам (Атай 2002 (I): 346, 359) (рис. 3).
В свете недавних резонансных событий на острове ясно видны этнически обусловленные симпатии и антипатии сицилийцев. Так, в декабре 2018 г. в Палермо двумя румынскими подростками был убит алжирец-художник Аид Абделлах, местный клошар, хорошо известный властям города и пользовавшийся всеобщей любовью. Негодование горожан было столь велико, что многие нарушили традиционное сицилийское табу на сотрудничество с властями, дабы скорее отыскать и наказать убийц. Заручившись согласием имама Палермо и представителей алжирской диаспоры, власти до проведения мусульманских обрядов подготовки покойного к похоронам и по желанию жителей Палермо провели отпевание покойного в кафедральном соборе города. Затем Аида Абделлаха
Рис. 3. Жанровая сцена, исторический центр Трапани. Фото В. Комаровой, 2020 г. Fig. 3. A genre scene, Trapani historical center. Photo by V. Komarova, 2020
Рис. 4. Керамическая пластина на стене в историческом центре Палермо. Фото В. Комаровой, 2019 г.
Fig. 4. Ceramic tile in a wall, Palermo historical center. Photo by V. Komarova, 2019
похоронили на одном из христианских кладбищ города, соблюдая при погребении мусульманские традиции и нормы ислама (Iacono 21.12.2018).
Приведенный эпизод показателен, на наш взгляд, и для характеристики позиции сицилийских властей в миграционном вопросе. Прежде чем более подробно рассмотреть официальную позицию по поводу миграции, уместно отвлечься на еще один из аспектов отношений между местным населением и мигрантами-мусульманами. Речь идет о ношении хид-жаба. Эта тема стала весьма актуальной и обсуждаемой во многих европейских странах в контексте разговора о современной миграционной ситуации.
В Италии ношение хиджаба в общественных местах не запрещено, как, например, во Франции. Комментируя подобную ситуацию, в 2007 г. тогдашний глава Министерства внутренних дел Италии Джулиано Амато сделал ставшее резонансным заявление газете «La Stampa», сказав: «Если мы собираемся запретить головное покрывало в общественных местах, то сразу напрашивается вопрос: почему монахине разрешено носить ее одеяние, а женщине-мусульманке — нет?» (Shah 22.04.2012). В 2012 г. Амато вновь заявил, что он «от имени своего ведомства» не имеет права запрещать мусульманкам Италии носить традиционный для ислама головной платок: «Как они [сторонники запрета. — Прим. авт. ] могут требовать от
меня запретить женщинам носить хиджаб, когда сама Дева Мария покрывала голову!» (Shah 22.04.2012).
Показательны даже не сами заявления главы силового министерства (хотя они не остались незамеченным и в Италии), но то, какое впечатление эти высказывания произвели в Сицилии: население региона, делая акцент на сицилийские корни Амато и старательно игнорируя факт принадлежности его к такому одиозному для местных ведомству, как МВД, именно его происхождением объясняло положительно оцененный в регионе «либерализм» министра (Hannachi 2017: 102-103).
Интересна и реакция сицилийцев на появление в Италии новых модных веяний, с одной стороны, отражающих охватившие мир миграционные процессы, с другой — непосредственно связанных с Сицилией. Речь идет о творчестве дизайнеров Д. Дольче и С. Габбана, сицилийцев по происхождению, запустивших в 2016 г. в Италии новую капсульную коллекцию женской одежды, основными элементами которой стали хид-жабы и абайа (женские длинные и широкие платья без пояса и с длинными рукавами). Одежда была декорирована кружевом, вышивкой, аппликацией, стразами и полудрагоценными камнями в характерном стиле марки Dolce & Gabbana и дополнена коллекцией солнцезащитных очков, в декоре которых повторялись орнаменты, украшающие одежду. Причем в соответствии с традициями ислама, запрещающими изображения людей, это были орнаменты исключительно абстрактного и растительного характера.
Невзирая на то, что Д. Дольче и С. Габбана отнюдь не первопроходцы в создании мусульманской женской одежды — подобные коллекции есть у Oscar de la Renta, DKNY, Mango и Tommy Hilfiger, — они все же оказались первым в Италии модным домом, открыто ориентировавшим европейский фэшн-стиль на традиции ислама (работавший до них в русле этих традиций итальянец Роберто Кавалли не выводил свою коллекцию на подиумы, но ограничивался обслуживанием «в исламском духе» частных клиенток, в том числе, например, и Медни Кадыровой, супруги главы Чечни) (Dolce & Gabbana 11.01.2016; Прэнстон 06.01.2016).
Результат последовал немедленно — на Д. Дольче и С. Габбана ополчились многие. Ряд политиков, преимущественно правого толка, обвинил дизайнеров в «заискивании перед мусульманами» и «потворстве нелегальной миграции», тем более что к этому моменту в Италии уже прозвучало выступление М. Сальвини, осудившего призыв Папы Римского Франциска к поиску диалога с мусульманами, и полным ходом шла подготовка упомянутого выше «декрета о безопасности». Стилисты и критики с большим скепсисом оценивали эту попытку «увлечения Запада Востоком». Феминистки же обрушились на дизайнеров с обвинениями в потворстве закрепощению женщин.
И только в Сицилии коллекция Dolce & Gabbana вызывала всеобщее и безоговорочное одобрение (ПМА 3) не только в силу того, что речь шла о творчестве весьма почитаемых «своих», но и потому, что, как это прозвучало в редакционной статье в разделе «Мода» сицилийской газеты «Giornale di Sicilia», воплощенные в коллекции «идеи отражают многие грани истории острова, подпитываются от культурного наследия, доставшегося настоящему от прошлого, апеллируют к духу утраченной в наши дни привычной мультикультурности и одновременно отвечают атмосфере новой культурной реальности в меняющемся мире, свидетелями и участниками которого мы становимся» (Dolce e Gabbana 2016: 19).
Возвращаясь к теме позиции властей Сицилии, которую они занимают по вопросу о присутствии в регионе мигрантов, подчеркнем, что историческое прошлое области, равно как и детерминированные им кросс-культурные традиции социума, как нам представляется, не в последнюю очередь определяют практики администрации в отношении мигрантов. Они существенно отличны от действий властных структур, например, в центре и северной части Италии.
Так, мэрами Палермо, Трапани и Рагузы были приняты решения о расселении мигрантов в исторических центрах этих городов. Это позволило, с одной стороны, частично решить проблему обеспечения «пришлых» жильем, с другой — руками мигрантов спасти от тотального разрушения ветшающие древние здания средневековых кварталов, в которых до сих пор проживают сицилийцы «из народа» (Traina 2018: 36; Rizzo 2016: 1154-1155), а с третьей — оптимизировать социальный микроклимат в этих сложных с точки зрения правопорядка и контроля делинквенции кварталах и укрепить взаимоотношения мигрантов с местным населением. В Мадзара-дель-Валло городская администрация еще в 60-х годах ХХ в. одобрила и с течением времени не оспаривала решение мигрантов-тунисцев заселить Касбу (Casbah) — древний арабский район города, с которого в Х в. началась колонизация Сицилии (Lainati 1999: 9, 34; Cusumano 2007: 192) (рис. 2).
Кроме того, власти предоставляют мигрантам разрешение на открытие в центральных районах сицилийских городов «этнических» заведений — магазинов, ресторанов, клубов. Подобные решения идут вразрез с политикой, взятой на вооружение в центральной и северной Италии (например, в таких городах, как Лукка, Бреша, Бергамо, Монца, Милан), где локальные властные структуры ограничили ареал проживания и предпринимательской деятельности мигрантов, включая коммерцию, периферийными кварталами, запрещая им многие формы социального существования в центре городов (Canestrini 2005: 129-130; Cusumano 2012: 124).
Весьма характерны шаги, предпринимаемые в Сицилии локальной администрацией в сфере обучения детей мигрантов. Так, помимо школьного образования, обязательного в Италии для всех детей, включая детей
Рис. 5. Ораторий С. Кьяры, превращенный в Храм всех религий. Палермо.
Фото В. Комаровой, 2019 г. Fig. 5. Santa Chiara oratory turned into the Temple of All Religions. Palermo.
Photo by V. Komarova, 2019 мигрантов (Decreto 2009), независимо от того, легально ли пребывание их родителей в стране, мэры ряда сицилийских городов предложили представителям различных общин «пришлых» обеспечивать подрастающему поколению преподавание родных языка и культуры в системе специальных школ (Di Michele, Gaffuri, Nacci 2002: 218; Hannachi 1998: 44).
Заслуживает внимания и формулировка намерений, которыми руководствовались авторы этого проекта, не имеющего аналогов в «континентальной» Италии ни по масштабам реализации, ни по степени институционализированности этой инициативы. От имени всех градоначальников их озвучил мэр Палермо Леолука Орландо, сказавший в ходе выступления в одной из подобных школ, что «только гармоничное, без ущемлений, сохранение своей идентичности и культуры может позволить мигранту органично интегрироваться в новое "принимающее" сообщество и стать его полноценной частицей» (Comune di Palermo 2015).
В рамках поддержки этого проекта Орландо не только ходатайствовал о предоставлении итальянского гражданства 39 лучшим ученикам подобной местной тунисской школы (детям мигрантов), но и удостоил каждого из детей звания почетного гражданина города Палермо (Immesi 2015).
Разумеется, «промигрантские» действия властей в Сицилии надо оценивать весьма трезво, без малейшей сентиментальности и излишнего идеализма, рассматривая их в контексте исторических взаимоотношений
области с «метрополией», весьма непростых и заслуживающих самостоятельного исследования; в каждом отдельном случае они требуют скрупулезного и объективного анализа.
И тем не менее можно утверждать, что администрация сицилийских городов, предпринимая важные шаги в деле практического обустройства мигрантов, играет большую роль в поддержке в локальном социуме толерантности по отношению к «пришлым» и утверждении доброго отношения к ним.
В Сицилии этот курс властей прослеживается и в конфессиональной сфере, в том числе и в настроениях и действиях местных представителей церкви. Как показывает практика, в Италии церковь и волонтеры в вопросах помощи мигрантам действуют подчас значительно оперативнее и успешнее, нежели государство. Если говорить о Сицилии, то здесь именно церковь, наряду с различными церковными организациями, играет роль практически единственного посредника между местными жителями и мигрантами. Именно ее усилиями во многом сглаживается неизбежная острота сосуществования двух многочисленных групп приверженцев разных конфессий. В первую очередь речь идет об организации «Каритас», в масштабах Италии больше всего занимающейся мигрантами, в том числе и в практическом плане: в одной только Сицилии сосредоточено 34% ее «представительств» — больше, чем где-либо в стране.
В регионе также активно работают различные ассоциации католиков-волонтеров: центр приема мигрантов «Agape» (в Палермо, Катании, Трапани); центр помощи семейным и несовершеннолетним мигрантам «Apriti Cuore»; «Rete Bene Comune», включающая представителей церкви, социальных работников и представителей школьного образования; «Comunità di San Saverio» — организация, отвечающая за вовлечение детей мигрантов в систему образования, аккультурацию и культурную интеграцию мигрантов; «Giardino di Madre Teresa» — центр, совместно с мигрантами африканского происхождения организующий ясли и детские сады для работающих «пришлых» матерей; центры «Astalli» — организованные орденом иезуитов общежития для мигрантов, точки бесплатного питания и «штабы» по трудоустройству (Cusumano 2012: 132-133) (рис. 6).
Несмотря на то что наибольшее число мигрантов-мусульман сконцентрировано в Ломбардии (25,82%) и Эмилии-Романье (12,83%), из 1 252 мечетей, действующих во всей Италии (Piazza, Tirinnanzi 2019), более всего (130) находится в Сицилии (Greco, Tumminelli 2018: 271; Centri islamici). Некоторые из них занимают специально выстроенные здания, другие ютятся в гаражах, подвалах (Moschee nella regione Sicilia б.д.), третьим по решению церкви переданы недействующие христианские храмы. Так, в Палермо под суннитскую мечеть было отдано здание церкви Сан-Паулино-деи-Джардиниери, ораторий Св. Кьяры превращен
Рис. 6. «Каритас». Центр «Agape» в Палермо. Фото В. Комаровой, 2019 г. Fig. 6. "Caritas". Agape Center in Palermo. Photo by V. Komarova, 2019
в предоставленный мигрантам Храм всех религий (Cusumano 2012: 132), а церковь Девы Марии Субботней, возведенная в XVI в. на руинах синагоги после изгнания испанскими властями евреев из Сицилии, была передана иудейской диаспоре города под центр богослужения и религиозной жизни общины (В Палермо появится... 2017) (рис. 5).
Возвращаясь непосредственно к теме идентичности «местных» и мигрантов, определению того, что стоит для каждой из этих сторон за понятием «свои» и «чужие», отметим, что столь широко развернутая выше характеристика Сицилии как «принимающего» мигрантов региона может показаться на первый взгляд чрезмерно затянутой и перегруженной излишними подробностями. Подчеркнем сразу: все эти детали не только не избыточны, но оправданны и необходимы, поскольку лишь с их помощью можно воссоздать контекст, в котором оформляются обсуждаемые понятия и факторы, влияющие на их содержание. Кроме того, вышеприведенное подробное описание уже само по себе способно дать многие ответы на вопросы о самоопределении «местных» и «пришлых».
В процессе исследования мы оперировали термином «noi» ('мы', 'свои'), а также противоположными ему по смыслу понятиями «loro» ('они', 'чужие') и «diversi» ('другие', 'отличающиеся'). Результаты опросов «местных» показали, что в народной среде понятие «свои» иерар-хично и интерпретируется двояко. В первую очередь оно подразумевает общность кровных родственников и свойственников, иногда — семейный
клан совокупно с близким соседским и дружеским окружением (96% ответов), а для 90% респондентов из народной среды также представителей «своего» квартала обитания, «своего» социального субстрата и даже всех тех людей, с которыми интервьюируемые регулярно соприкасаются, пусть и бегло, в повседневности (ПМА 3). В последнем случае при уточнении границ понятия «свои» и того, кого оно конкретно включает, в 45% ответов фигурировали также мигранты, в первую очередь лично знакомые респонденту. Например, «помощник мужа при работах в мастерской», «сиделка, выручающая с мамой», «паренек, который подносит сумки из магазина» и т. д., причем принадлежность мигрантов к другому «народу» или «расе» не смущала отвечавших: означенные ими лица стали «своими», войдя в круг местных «своих» и оставшись в нем.
Некоторые, наряду с вышеуказанными вариантами ответов, указывали, что «свои» — это совокупность «всех сицилийцев в мире» (7%), а 84% опрошенных воспринимали его как обозначение для всех сицилийцев острова («мы — это все живущие в области») (ПМА 3). Примерно половина последних респондентов включает в состав «своих» и мигрантов, преимущественно тунисцев, видя в них органичную часть местного населения.
В целом можно сказать, что при ограниченности круга «своих», с одной стороны, достаточно узкими родственными, локально-дружественными, социальными, социально-урбанистическими границами, с другой — широкими региональными и внерегиональными рамками, в народной среде в эту категорию вполне органично включают и мигрантов. Во всяком случае ту их часть, которая исторически всегда воспринималась как более «близкая». Что до понятия «чужие», то 87% респондентов из этой среды считают таковыми представителей иных социальных классов в Сицилии, не усматривая в этом противоречия с утверждением, что «все сицилийцы — это наши». Параллельно с этим 85% информантов под «чужими» подразумевают итальянцев «с континента», а 44% — еще и представителей всего остального мира за пределами острова.
Примечательны ответы респондентов из высших социальных слоев. При определении круга «своих» они значительно меньшую ставку делают на родственное/соседское/дружеское окружение и значительно большую — на «близких по духу» людей или «персон такого же статуса (положения)» вне зависимости от их этнической и региональной принадлежности («это могут быть и итальянцы, и сицилийцы») (53%) (ПМА 3). Большинство информантов из этой среды (92%) при радикальном отмежевании от «соплеменных» представителей из более низких социальных страт одновременно утверждают, что для них понятие «свои» синонимично «всем сицилийцам», «всему населению Сицилии», тогда как за понятием «чужие» часто стоят «итальянцы», конкретнее — «ро1еп1»ш» («мамалыжники» — пейоративное наименование для итальянцев-северян)
Рис. 7. Анонимное граффити в квартале Касба, Мадзара-дель-Валло. Фото В. Комаровой, 2020 г.
Fig. 7. Anonymous graffiti in Kasbah quarter, Mazara del Vallo. Photo by V. Komarova, 2020
(89%), в частности «ломбардцы» (17%), «итальянское государство» (25%), реже — все те, кто происходит из стран за рубежами Италии (4%) (ПМА 3).
По поводу «включаемости» мигрантов в категорию «свои» мнения сицилийцев «per bene» (то есть состоятельных, «благополучных») разделились. Те, кто в силу обстоятельств имеет дело с конкретными представителями «пришлых» (прислугой, помощниками, нянями), считают «своими» непосредственно этих людей, но не распространяют это определение на весь миграционный поток в Сицилии (34%). Другая подгруппа (52%), также имеющая непосредственные контакты с «пришлыми», полагает, что все приехавшие в Сицилию и осевшие в регионе «автоматически» превращаются в «своих». Третья (10%) рассматривает в этом качестве лишь выходцев из Туниса на том основании, что исторически у Сицилии сложились особые отношения с этим регионом, к «другим» или «отличающимся» относят, например, выходцев из Африки, а к «чужим» — преимущественно «несимпатичных» румын (ПМА 3). Следует отметить, что ответы в среде «per bene» весьма разнятся в зависимости от места обитания респондентов. В Палермо и Трапани, например, т. е. городах с высокими показателями присутствия мигрантов, респонденты более склонны рассматривать их в качестве «своих» (рис. 8).
При оценке результатов опросов мы отдельно рассматривали ответы интеллигенции в силу специфики взглядов этой группы. Эта категория, с одной стороны, придерживается более радикальных просицилийских настроений, стоит на позициях локального пуризма и исповедует верность исключительно сицилийским традициям, с другой — настаивает на своей органичной принадлежности к итальянской культуре и активной вовлеченности в жизнь страны в целом. Подчеркивая свою «избранность», одновременно декларирует демократизм и значительно меньшую, по сравнению с другими опросными группами, склонность к ксенофобии, в том числе социальной и региональной. Позиционируя себя как «избранную элиту духа», не дистанцируется, по крайней мере декларативно, ни от народных слоев, ни от мигрантов.
Не задаваясь сейчас целью исследовать взгляды этой социокультурной подгруппы, отметим, что в этой среде 89% опрошенных подчеркнули невозможность ответить однозначно на вопрос о содержании термина «свои». Более того, столько же респондентов настояли на том, что в этом случае возможен лишь «трехуровневый» ответ, предполагающий, что «свои» — это одновременно: 1) некий круг, к которому принадлежат информанты, не ограниченный региональными границами; 2) сицилийцы в целом как историко-культурная общность; 3) все те, кто влился в эту общность и добровольно разделяет ее бытие, т. е. в том числе и мигранты.
На вопрос, все ли мигранты причисляются к категории «свои», 70% респондентов ответили, что к ним относятся в первую очередь анклавы,
исторически связанные с Сицилией, т. е. выходцы из регионов Магриба и мусульманских государств Востока вообще, а также представители стран Африки. Показательно, что такие представители Средиземноморья, как испанцы или французы, государства которых в историческом прошлом имели самое непосредственное отношение к Сицилии, в оценке представителей этой опросной группы никоим образом не относятся к категории «своих», равно как, например, и выходцы из Румынии (ПМА 3).
Значительно проще в этой среде обстоит дело с определением «чужих». В данной группе, придерживающейся в основном левых и левоцентристских взглядов, большее внимание уделено политическим взглядам, нежели этнической или региональной «привязке». «Чужими», по мнению 44% респондентов из этой категории, считаются идейные оппоненты, носители противоположных политических взглядов или представители «враждебной» партии или движения. Наряду с этим многие респонденты, аттестующие себя как носители «итальянского» самосознания, в числе «чужих» называли также «итальянцев с континента» (42%) (ПМА 3). Таким образом, в ответах рассматриваемой категории информантов вновь прослеживается тенденция соотносить «своих» со всеми теми, кто обитает на острове, включая «пришлых» (в первую очередь «пришлых» из тех регионов, которые исторически имели устойчивые контакты с Сицилией).
Наиболее неопределенные взгляды продемонстрировали представители среднего класса, не сумевшие дать сколько-нибудь отчетливого определения ни «своим», ни «чужим». При наличии наводящих вопросов лишь 7% респондентов с определенными оговорками включили в число «своих» родственников и всего 2% расценили мигрантов как «органичную часть сегодняшних сицилийцев» (ПМА 3).
Подводя предварительные итоги (подлежащие проверке в ходе дальнейшего исследования), можно отметить, что «местные» независимо от социальной принадлежности (хотя и с «поправкой» на нее) обнаружили некие общие стереотипы при идентификации «своих» и «чужих». Так, большинство опрошенных явно тяготеют к ограничению круга «своих» по региональному признаку, ассоциируя это понятие с сицилийской этнокультурной общностью, радикально противопоставленной «чужим» (под которыми чаще всего подразумеваются «итальянцы», «итальянцы с континента», в каких-то случаях — представители Ломбардской лиги, «итальянское государство», «политики с континента»). Одновременно в числе «своих» многие сицилийцы рассматривают и мигрантов, в первую очередь тех, которых «сохраняет» их историческая память, — тунисцев, уроженцев Магриба, выходцев из многих мусульманских стран. И если склонность к отождествлению себя с титульным населением «своего» региона при самоидентификации является не сугубо сицилийской чертой, а скорее универсальным свойством любого индивида, то включение «пришлых»
в состав «своих» представляет собой редкое исключение из правил, подтверждающее наши выводы о духе толерантности, присущем островному социуму, и о важнейшей роли, которую в поддержании этого духа играет историческая память населения (рис. 4).
Остановимся теперь на ответах «пришлых». Анализ этих данных выявляет любопытные закономерности. Часть мигрантов (78%), давно пребывающих в Сицилии, вне зависимости от степени своей ассимиляции безоговорочно ассоциирует себя с «принимающей стороной», зачастую при этом дистанцируясь от сообщества соотечественников. «Своими» эти респонденты считают сицилийцев, а себя оценивают как их «составную часть» и не только заимствуют, но и ассимилируют принятые местным населением принципы определения «своих» и «чужих». Доказательством этого служит пример «давних» тунисцев, осевших в Мадзара-дель-Валло в 1960-е гг. ХХ в. Сохранившие свою конфессию, культуру и язык, избежавшие ассимиляции, они тем не менее позиционируют себя исключительно как «местные» и как «тунисцы отсюда»; большинство из них (84%) при опросах называют «своими» сицилийцев, причем именно уроженцев Мадзара-дель-Валло, а «чужими» — итальянцев, население Туниса и всех недавно прибывших в город «разноплеменных» мигрантов, включая соотечественников. Такие ответы подтверждают выводы исследователей, а именно: «давние» мигранты всегда выступают против новых миграционных поступлений (Viani 2019). Это обусловлено очевидными причинами практического толка — страхом получить конкурентов и утратить «место под солнцем», заработанное тяжким трудом и страданиями. Но за этой ассоциацией себя с «местными» стоит и психологическая мотивация: протестующий вольно или невольно, сознательно или бессознательно дистанцируется от категории «пришлых», отвергая и отторгая свой статус мигранта (Signorelli 2006: 32).
Показательно, что и в других городах Сицилии ответы респондентов из числа «давних» мигрантов подтверждали мнение, высказанное тунисцами Мадзара-дель-Валло. Неожиданным же оказалось то, что и большая часть (74%) «свежих» мигрантов, недавно осевших в области, тоже причисляют к числу «своих» в первую очередь сицилийцев (наравне с соотечественниками на оставленной родине). И лишь во вторую — своих земляков в регионе иммиграции. Допуская, что подобные мнения весьма субъективны, поскольку продиктованы желанием скорейшей интеграции, мы тем не менее принимаем их во внимание и считаем их показательными в силу многочисленности. На наш взгляд, эти ответы также весьма репрезентативны в том смысле, что являются показателем осознанного желания мигрантов найти свое место в принимающей среде и косвенным доказательством атмосферы странноприимности, царящей в регионе.
Подводя итоги, отметим следующее. Отнюдь не считая тему миграционного присутствия в Сицилии исчерпанной, полагаем необходимым
дальнейший анализ этой проблематики, что позволило бы не только внести новый вклад в исследование европеистики, но и пополнить новыми эмпирическими данными антропологию миграций.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
ПМА 1. Полевые материалы автора. Палермо, Катания, Агридженто, Сиракузы, Рагуза, Мессина, Трапани, Мадзара-дель-Валло и провинции этих городов. 20062019 гг. Опросная группа сицилийцев: 1 000 чел., представители всех социальных групп; респонденты-мигранты: 500 чел.
ПМА 2. Полевые материалы автора. Респондент: о. Педро Рибаудо, 1939 г. р. Интервью 14.03.2018 г.
ПМА 3. Полевые материалы автора. Палермо, Катания, Агридженто, Сиракузы, Рагуза, Мессина, Трапани, Мадзара-дель-Валло и провинции этих городов. Март-Апрель, май-июль 2019 г. Опросная группа сицилийцев: 830 чел., представители всех социальных групп; число респондентов-мигрантов: 510 чел.
В Палермо появится первая за 500 лет синагога // Сайт проекта «Рублев». 08.11.2017. URL: http://rublev.com/novosti/v-palermo-poiavitsia-pervaia-za-500-let-sinagoga (дата обращения: 16.12.2019).
Прэнстон А. Итальянский бренд Dolce & Gabbana выпускает капсульную коллекцию хиджабов и абай // Spletnik. 06.01.2016. URL: www.spletnik.ru/look/newsmoda/64157-italy-anskiy-brend-dolce-gabbana-vypustil-kapsulnuyu-kollektciyu-khidzhabov-i-abay.html (дата обращения: 27.01.2020).
Фаис О. Эмиграция из России и Украины в Италию: некоторые аспекты феномена // Мартынова М. Ю. (отв. ред.). Меняющаяся Европа. Проблемы этнокультурного взаимодействия. М.: ИЭА РАН, 2006. С. 119-135.
Фаис О. Институт «badanti» как новое явление в жизни Италии: некоторые социально-психологические аспекты феномена // Мартынова М. Ю. (отв. ред.). Европейская интеграция и культурное многообразие. Ч. 2: Европейский образ жизни. М.: ИЭА РАН, 2009. С.79-133.
Фаис О. Мигранты в Сицилии: восприятие их местным населением и проблемы толерантности // Мартынова М. Ю. (ред.). Очерки о европейской идентичности и многокультурности. М.: ИЭА РАН, 2013. С. 389-417.
Фаис О. Мигранты и странноприимность в Сицилии сегодня // Сибирские исторические исследования. 2019а. № 3. С. 49-71.
Фаис О. Сицилия: историческая память населения и странноприимность региона: взаимоотношения «местных» и «пришлых» // «Прошлое»: теория и практика (де) конструирования в научном и политическом / Под ред. А. В. Овчинникова. Казань: изд-во «Познание» КИУ, 2019b. С. 356-371.
Филиппова Е., Ле Торривелек К. Введение // Амелин В. В., Беван Я., Веттер Е. и др. Свои и чужие. Метаморфозы идентичности на востоке и западе Европы. М.: Горячая линия — Телеком, 2018. С. 3-9.
Alvarez Garcia G. Sicilia, Spagna. Due culture a confronto. Palermo: Nuova Ipsa, 1997.
Archivio Normative // Immigrazione biz. Pórtale di riferimento per gli immigrati in Italia. URL: www.immigrazione.biz/index.php (дата обращения: 18.12.2019).
Billitteri D. Homo Panormitanus. Palermo: Sigma, 2003.
BinottoM., Martino V. (a cura di). Fuori luogo. L'immigrazione e i media italiani. Cosenza: Pellegrini/Rai-ERI, 2004.
Bresc H. Arabi per lingua, Ebrei per religione. Messina: MESOGEA, 2001.
Bresc H., Bresc-Bautier G. (a cura di). Palermo 1070-1492. Mosaico di popoli, nazione ribelle: l'origine della identitá siciliana. Saverio Mannelli (Ca): Rubbettino, 1996.
Canestrini D. Trattoria Genius Loci // Rami Ceci L. (a cura di). Turismo e sostenibilitá. Risorse locali e promozione turística come valore. Roma: Armando, 2005. P. 129-130.
Comune di Palermo: Comunicati stampa: Cittadinanza onoraria a studenti scuola tunisina. 24.04.2015. URL: www.comune.palermo.it/noticext.php?id=7022 (дата обращения: 16.11.2019).
Corte M. Stranieri e mass-media. Stampa, immigrazione, pedagogia interculturale. Padova: Cedam, 2002.
Cusumano A. Mazara, imperfetto presente. Conversazione con Giovanni Venezia. Mazara del Vallo: Libridine, 2007.
Cusumano A. Culture alimentari ed immigrazione in Sicilia. La piazza universale é a Ballaro // in: Mannia S. (a cura di). Alimentazione, produzioni tradizionali e cultura del territorio. Palermo: Fondazione I. Buttitta. 2012. Pp. 121-141.
Cusumano A. (a cura di). Antropologia delle migrazioni. Mazara del Vallo: Istituto euro-arabo di Mazara del Vallo, 2016a.
Cusumano A. Nota introduttiva // Cusumano A. (a cura di). Antropologia dell'emigrazione. Mazara del Vallo: Istituto Euroarabo di Mazara del Vallo, 2016b. Pp. 9-14.
Dal Lago A. Non-persone. L'esclusione dei migranti in una societá globale. Milano: Feltrinelli, 2009.
Dati statistici // Camera dei deputati. Commissione parlamentare di inchiesta sul sistema di accoglienza, di identificazione ed espulsione, nonché sulle condizioni di trattenimento dei migranti e sulle risorse pubbliche impegnate. 23.01.2017. URL: https://immigrazione.it/ docs/2017/dati-statistici-23-gennaio-2017.pdf (дата обращения: 24.08.2019).
Decreto № 89 del Presidente della Repubblica Italiana del 20.03.2009. URL: https://web. archive.org/web/20170101085811/http://www.istruzione.it/urp/ordinamento_scolastico.shtml (дата обращения: 13.06.2019).
DiMichele L., Gaffuri L., NacciM. Interpretare la differenza. Napoli: Liguori, 2002.
Dolce e Gabbana ci aprono l'Oriente. Di nuovo... // Giornale di Sicilia. 11.01.2016. P. 19.
Dolce & Gabbana оденет женщин в дизайнерские хиджабы... // Euromag.ru. 11.01.2016. URL: https://old.euromag.ru/italy/46114.html (дата обращения: 26.01.2020).
Ferrarotti F. Vite di baraccati. Napoli: Liguori, 1974.
Giallombardo F. Ritualitá altre e mondo globale // Giacomarra M. G. (a cura di). Isole. Minoranze, migranti, globalizzazione. Palermo: Fondazione I. Buttitta, 2007. Pp. 205-217.
Greco S., Tumminelli G. (a cura di). Migrazioni in Sicilia 2017. Milano; Udine, 2018.
HannachiA. al-K. Gli immigrati tunisini a Mazara del Vallo. Gibellina: Cresm, 1998.
HannachiA. al-K. L'Occidente e l'Islam: interrogativi sul dialogo interreligioso // Cusumano A. (a cura di). Monoteismo e dialogo. Mazara del Vallo: Istituto Euroarabo di Mazara del Vallo, 2017. Pp. 101-107.
Houben H. Federico II e gli ebrei // Nuova Rivista Storica. 2001. № 85. Pp. 325-346. Houben Н. Il rispetto interetnico e interreligioso da Ruggero II a Federico II. 2008. URL: www.stupormundi.it/Houben7.htm (дата обращения: 15.01.2000).
Iacono S. Palermo, l'addio al clochard nella Chiesa di San Mattia dei Crociferi: convalidato il fermo del sedicenne // Giornale di Sicilia. 21.12.2018.
Ibn Hawqal M. Description de Palerme au milieu du Xe siècle de l'ère vulgaire (trad. Michele Amari). Paris: Imprimerie royale, 1845.
Immesi R. Scuola tunisina, agli studenti la cittadinanza onoraria // Live Sicilia. 21.04. 2015. URL: https://livesicilia.it/2015/04/21/scuola-tunisina-agli-studenti-la-cittadinanza-ono-raria_618839/ (дата обращения: 29.01.2020).
Giacomarra M. G. (a cura di). Isole. Minoranze, migranti, globalizzazione. Palermo: Fondazione I. Buttitta, 2007.
Lainati C. Tunisini a Palermo: spazi, relazioni ed identità in gioco // AA.VV. Il progetto migratorio tra aspettative collettive e libertà individuali. Torino: L'Harmattan, 1999. P. 934.
Mannia S. (a cura di). Alimentazione, produzioni tradizionali e cultura del territorio. Palermo: Fondazione I. Buttitta, 2012.
Marino G. C. L'ideologia sicilianista. Palermo: Flaccovio, 1988.
Morcellini M. Migranti. Isole nella rappresentazione dei media // Giacomarra M. G. (a cura di). Isole. Minoranze, migranti, globalizzazione. Palermo: Fondazione I. Buttitta, 2007. Pp. 11-16.
Moschee nella regione Sicilia // Сайт «Tutto su Italia». URL: http://moschee.tuttosuitalia. com/sicilia/ (дата обращения: 10.02.2020).
Palidda S. Mobilità umane. Introduzione alla sociologia delle migrazioni. Milano: Raffaello Cortina, 2008.
Piazza S., Tirinnanzi L. Moschee abusive e fondi opachi // Panorama. News. 18.07.2019. URL: www.panorama.it/news/moschee-abusive-italia-soldi-fondi-islam (дата обращения: 29.09.2019).
Rizzo F. La Casbah di Mazara. Dall'etnico all'esotico // Cusumano A. (a cura di). Antropologia dell'emigrazione. Mazara del Vallo: Istituto Euroarabo di Mazara del Vallo, 2016. Randazzo S. B. Sicilianità. Palermo: EDI OFTES, 1985.
XXVII Rapporto Immigrazioni Caritas e Migrantes 2017-2018 (RICM): «Un nuovo lin-guaggio per le migrazioni». (Sintesi per i giornalisti). URL: www.caritasitaliana.it/caritasitali-ana/allegati/7824/Sintesi%20per%20giornalisti.pdf (дата обращения: 23.01.2020).
Schidà G. Catania 1989-2002: una comunità senegalese rivisitata // Giacomarra M. G. (a cura di). Isole. Minoranze, migranti, globalizzazione. Palermo: Fondazione I. Buttitta, 2007. P. 116-132.
Settineri D. Uomini di troppo. Illegalità ed eccedenza a Ballarô (Palermo) // De Lauri A. (a cura di). Antropologia giuridica. Temi e prospettive di ricerca. Milano: Mondadori, 2013 Pp. 97-121.
Shah Z. H. Italian Minister Giuliano Amato and Hijab and Mother Mary! // The Muslim Times. 22.04.2012. URL: https://themuslimtimes.info/2012/04/22/italian-minister-giulia-no-amato-and-hijab-and-mother-mary/ (дата обращения: 12.02.2020).
Signorelli A. Migrazioni e incontri etnografici. Palermo: Sellerio, 2006.
TrainaA. Palermo ai tuoi occhi. Palermo: Flaccovio, 2018
Viani G. #10YearsMigrationChallenge. Alcune osservazioni etnografiche sulle comunitá mauriziane induiste a Palermo (2009-2019) // Dialoghi Mediterranei. 2019. № 36. URL: http:// www.istitutoeuroarabo.it/DM/10yearsmigrationchallenge-alcune-osservazioni-etnografiche-sulle-comunita-mauriziane-induiste-a-palermo-2009-2019/ (дата обращения: 24.10.2020).
Zincone G. (a cura di). Primo rapporto sull'integrazione degli immigrati in Italia. Bologna: Il Mulino, 2000.
REFERENCES
Alvarez Garcia G. Sicilia, Spagna. Due culture a confronto. Palermo: Nuova Ipsa, 1997. (In Italian).
Billitteri D. Homo Panormitanus. Palermo: Sigma, 2003. (In Italian).
Binotto M., Martino V. (a cura di). Fuori luogo. L'immigrazione e i media italiani. Cosenza: Pellegrini/Rai-ERI, 2004. (In Italian).
Bresc H. Arabi per lingua, Ebreiper religione. Messina: MESOGEA, 2001. (In Italian).
Bresc H., Bresc-Bautier G. (a cura di). Palermo 1070-1492. Mosaico dipopoli, nazione ribelle: l'origine della identita siciliana. Saverio Mannelli (Ca): Rubbettino, 1996. (In Italian).
Canestrini D. Trattoria Genius Loci. Rami Ceci L. (a cura di). Turismo e sostenibilita. Risorse locali epromozione turistica come valore. Roma: Armando, 2005, pp. 129-130. (In Italian).
Corte M. Stranieri e mass-media. Stampa, immigrazione, pedagogia interculturale. Padova: Cedam, 2002. (In Italian).
Cusumano A. Mazara, impefetto presente. Conversazione con Giovanni Venezia. Mazara del Vallo: Libridine, 2007. (In Italian).
Cusumano A. Culture alimentari ed immigrazione in Sicilia. La piazza universale é a Ballaro. Mannia S. (a cura di). Alimentazione, produzioni tradizionali e cultura del territorio. Palermo: Fondazione I. Buttitta, 2012, pp. 121-141. (In Italian).
Cusumano A. (a cura di). Antropologia delle migrazioni. Mazara del Vallo: Istituto euroarabo di Mazara del Vallo, 2016a. (In Italian).
Cusumano A. Nota introduttiva. Cusumano A. (a cura di). Antropologia dell'emigrazione. Mazara del Vallo: Istituto Euroarabo di Mazara del Vallo, 2016b, pp. 9-14. (In Italian).
Dal Lago A. Non-persone. L'esclusione dei migranti in una societa globale. Milano: Feltrinelli, 2009. (In Italian).
Di Michele L., Gaffuri L., Nacci M. Interpretare la differenza. Napoli: Liguori, 2002. (In Italian).
Fais O. [Emigration from Russia and Ukraine to Italy: some aspects of the phenomenon]. Meniaiushchaiasia Evropa. Problemy etnokul'turnogo vzaimodeistviia [Changing Europe. Ethnocultural interaction problems]. Moscow: IEA RAS Publ., 2006, pp. 119-135. (In Russian).
Fais O. [Institute "badanti" as a new phenomenon in the life of Italy: some socio-psycholog-ical aspects of the phenomenon]. Evropeiskaia integratsiia i kul'turnoe mnogoobrazie. Ch. 2. Evropeiskii obraz zhizni [European integration and cultural diversity. Part 2. European way of life]. Moscow: IEA RAS Publ., 2009, pp. 79-133. (In Russian).
Fais O. [Migrants in Sicily: local perceptions and problems of tolerance]. Ocherki o evro-peiskoi identichnosti i mnogokul 'turnosti [Essays on European identity and multiculturalism]. Moscow: IEA RAS Publ., 2013, pp. 389-417. (In Russian).
Fais O. [Migrants and strangeness in Sicily today]. Sibirskie istoricheskie issledovaniia [Siberian historical research], 2019a, no. 3, pp. 49-71. (In Russian).
Fais O. [Sicily: the historical memory of the population and the strangeness of the region: the relationship between "local" and "newcomers"]. Proshloe: teoriia ipraktika (de)konstruirova-niia v nauchnom i politicheskom [The past: theory and practice of (de)construction in the scientific and political]. Kazan': Poznanie KIU Publ., 2019b, pp. 356-371. (In Russian).
Filippova E., Le Torrivelek K. [Introduction]. Svoi i chuzhie. Metamorfozy identichnosti na vostoke i zapade Evropy [Ours and others. Metamorphoses of Identity in the East and West of Europe]. Moscow: Goriachaia liniia — Telekom Publ., 2018, pp. 3-9. (In Russian).
Ferrarotti F. Vite di baraccati. Napoli: Liguori, 1974. (In Italian).
Giacomarra M. G. (a cura di). Isole. Minoranze, migranti, globalizzazione. Palermo: Fondazione I. Buttitta, 2007. (In Italian).
Giallombardo F. Ritualità altre e mondo globale. Giacomarra M. G. (a cura di). Isole. Minoranze, migranti, globalizzazione. Palermo: Fondazione I. Buttitta, 2007, pp. 205-217. (In Italian).
Greco S., Tumminelli G. (a cura di). Migrazioni in Sicilia 2017. Milano; Udine, 2018. (In Italian).
Hannachi A. al-K. Gli immigrati tunisini a Mazara del Vallo. Gibellina: Cresm, 1998. (In Italian).
Hannachi A. al-K. L'Occidente e l'Islam: interrogativi sul dialogo interreligioso. Cusumano A. (a cura di). Monoteismo e dialogo. Mazara del Vallo: Istituto Euroarabo di Mazara del Vallo, 2017, pp. 101-107. (In Italian).
Houben H. Federico II e gli ebrei. Nuova Rivista Storica, 2001, no. 85, pp. 325-346. (In Italian).
Lainati C. Tunisini a Palermo: spazi, relazioni ed identità in gioco. AA.VV Il progetto migratorio tra aspettative collettive e liberté individuali. Torino: L'Harmattan, 1999, Pp. 934. (In Italian).
Mannia S. (a cura di). Alimentazione, produzioni tradizionali e cultura del territorio. Palermo: Fondazione I. Buttitta, 2012. (In Italian).
Marino G. C. L'ideologia sicilianista. Palermo: Flaccovio, 1988. (In Italian).
Morcellini M. Migranti. Isole nella rappresentazione dei media. Giacomarra M. G. (a cura di). Isole. Minoranze, migranti, globalizzazione. Palermo: Fondazione I. Buttitta, 2007, pp. 11-16. (In Italian).
Palidda S. Mobilité umane. Introduzione alla sociologia delle migrazioni. Milano: Raffaello Cortina, 2008. (In Italian).
Rizzo F. La Casbah di Mazara. Dall'etnico all'esotico. Cusumano A. (a cura di). Antropologia dell'emigrazione. Mazara del Vallo: Istituto Euroarabo di Mazara del Vallo, 2016. (In Italian).
Randazzo S. B. Sicilianità. Palermo: EDI OFTES, 1985. (In Italian).
Schidà G. Catania 1989-2002: una comunità senegalese rivisitata. Giacomarra M. G. (a cura di). Isole. Minoranze, migranti, globalizzazione. Palermo: Fondazione I. Buttitta, 2007, pp. 116132. (In Italian).
Settineri D. Uomini di troppo. Illegalità ed eccedenza a Ballaro (Palermo). De Lauri A. (a cura di). Antropologia giuridica. Temi e prospettive di ricerca. Milano: Mondadori, 2013, pp. 97-121. (In Italian).
Signorelli A. Migrazioni e incontri etnografici. Palermo: Sellerio, 2006. (In Italian).
Traina A. Palermo ai tuoi occhi. Palermo: Flaccovio, 2018. (In Italian).
Zincone G. (a cura di). Primo rapporto sull'integrazione degli immigrati in Italia. Bologna: Il Mulino, 2000. (In Italian).
Submitted: 10.05.2020 Accepted: 20.08.2020 Article is published: 15.12.2020
