CC BY
28
Л И Т Е Р А Т У Р О В Е Д Е Н И Е УДК 824.511.132
С.М. Нефедова
СВОЕОБРАЗИЕ ПСИХОЛОГИЗМА РАССКАЗОВ А.В. УЛЬЯНОВА
(НА ПРИМЕРЕ РАССКАЗА «БАТЬЛЫ ГОТЫР» - ЖЕНА ОТЦУ)
В статье выявляются формы психологического изображения, способствующие исследованию внутреннего мира героя рассказа и участвующие в создании психологизма определенного типа, выработанного автором.
Ключевые слова: особенности психологизма, несобственно-прямая речь, косвенные приемы, внутренний мир.
Для рассказов А. Ульянова характерно то, что ту или иную жизненную ситуацию он изображает предельно лаконично. Не оттого, что его рассказ имеет ограничительные рамки, а оттого, что для Ульянова, при его немногословности и скупости в использовании художественно-изобразительных средств, ценностно значима человеческая личность с её внутренними коллизиями и разладом; сюжет не играет значимой художественной роли. В ходе повествования автор, так же как и читатель, пытается разобраться в психологическом состоянии героя, при этом оставляя за последним право делать какие-либо выводы. Потому речь автора скупа в изображении внутреннего мира героя, который не обнажает свои мысли, а побуждает читателя к размышлению. В силу того, что автор только вводит читателя в духовный мир героя, в повествовании много недомолвок и недосказанности, чему способствуют синтаксические особенности текста. Внутреннее состояние героя выражается с помощью неких замечаний, в которые словно облечена речь автора и героя. Мысли и чувства персонажа скрыты; немногословность автора дает читателю возможность уловить и домыслить то, что завуалировано или выражено автором косвенно.
Внутреннее состояние Володи - героя рассказа А.Ульянова «Батьлы готыр» (Жена для отца, 1991) противоречиво: он пытается помочь своему одинокому отцу и в то же время мучается терзаниями. Потерявший свою мать, он решил найти отцу другую спутницу жизни. Нелегко далось такое решение, в родительском доме всё напоминает ее образ: расстановка мебели, фотокарточки, похвальные грамоты, маленький нательный крестик. Но жалость к отцу и желание помочь
ему справиться с одиночеством толкают Володю на решительный шаг - сосватать вдовому отцу невесту.
Раскрывая психологическое состояние Володи, автор показывает неоднозначность отношения героя к отцу: и жалость, и легкая ирония. Первое чувство проявляется сразу и проходит через все повествование, выражаясь непосредственно - в многократном повторении слова «жалость». Все, что ни делает герой для отца, - вызвано жалостью и боязнью потерять любимого человека. Сын не видит, а, главное, не чувствует, что его отец полон сил и желания жить. Жалость сына проявляется в портретных характеристиках отца и прямооценочно. Худоба отца («косьм0ма дзик0дз, сартас кодь ло0ма» - высох весь, как лучина стал), неопрятность дорогого человека («гач станыс 0шал0» - мотня штанов свисает, «д0р0мыс чукрассь0ма» - рубашка помята) побуждают сына принять решение.
Ирония же его проступает только в некоторых эпизодах, причем в несобственно-прямой речи, позволяющей более тонко, как бы изнутри передать отношение героя, проникнуть в мир его чувств и переживаний. Благодаря несобственно-прямой речи и формируется подтекст рассказа, куда уходит вся гамма оттенков его эмоционального состояния, которое и улавливается читателем посредством вживания и угадывания. Исследователями отмечено [1], что подтекст акцентирует внимание читателя, вовлекая его вместе с автором в психологический анализ. Подтекст позволяет читателю формировать собственное мнение о герое и выразительно передает переживания самого героя. «Батьыс чурснитгс винат0, чукыртчъшс, бытть0 некор абу юл0ма. Пукал0 со, няклял0 карысь вай0м калбас, румкас0 увланьюр0д0ма: тырмас nö сэсся. Но öd numö он п0ръяв. Юлывлш, майбыр, том кадад. Вель ёна на. 0н1 асьт0 видзан, тыдал0. А сэки, во кызь сайын...» (Отец отхлебнул вино, сморщился, как будто никогда не пил. Вот сидит, разжевывает привезенную из города колбасу, рюмку перевернул: больше не надо. Но ведь сына не обманешь. Выпивал неплохо в пору молодости. Еще очень сильно. Видимо, теперь себя бережёшь. А тогда, лет двадцать назад... [Здесь и далее подстрочный перевод наш. - С.Н.]). Описание действий Николая Петровича плавно переходит в изложение тайных мыслей Володи, имеющих форму незавершенных замечаний и воспоминаний о прошлом отца и вызывающих иронический контраст. В сознании всплывают обстоятельства из прошлого Николая Петровича, побуждающие Володю к неоднозначной оценке сегодняшних его действий. Эмоционально-оценочные слова, обороты, интонационный рисунок текста, который формируется и знаками препинания, и частотой неполных, нераспространенных предложений, усиливают отрывочность и незаконченность мыслей героя, приоткрывают критическое, слегка насмешливое отношение его к отцу. Аналогичное чувство проявляется и тогда, когда отец назвал женщину, которая ему давно по нраву: «Пиля Катя... Со код0с б0рй0ма Николай Петровичыд. Абу на, майбыр0й, пиньыс ныжм0ма батьысл0н, к0ть и квайтымын нёль ар тырт0» (Пиля Катя. Вот кого выбрал Николай Петрович. Еще, небось, зубы не затупились у отца, хоть и шестьдесят четыре года ему исполняется). В обоих примерах обратим внимание на слово «майбыр», которое и придаёт мыслям героя оттенок иронии. Он никогда не посмел бы произнести их вслух, так как они слишком личностны. Беспокойство за отца и любовь к нему соседствуют с реальным представлением о нем,
которое сопряжено со слегка критически-насмешливым отношением. Выражается оно автором с помощью несобственно-прямой речи, благодаря чему Володя как бы отделяется от себя и со стороны смотрит на отца, принимая иную позицию; называет его по имени-отчеству. Неоднозначность чувств Володи к отцу, скорее всего, обусловлена тем, что герою известно нечто негативное о прошлом отца («абу на, майбырой, пиньыс ныжмома...» - ещё, небось, зубы не затупились). Где-то на уровне подсознания вина отца не дает герою покоя и гложет его, хотя на момент действия в рассказе он осознает, что любит отца и желает ему помочь.
Как бы Володя ни любил своих родителей, он далек от понимания их душевного состояния. Он их жалеет, но его чувство выражается по-разному. Автору, скорее, неважно, что было раньше в жизни героев, для него значительно, как Володя терзается мыслями о том, сможет ли помочь своему отцу. Переживания, чувства Володи - на первом план, а образ отца дается через восприятие и отношение к нему сына. О том, что вдовцу одному тяжело, мы узнаем через сына. В его восприятии отец предстает старым, доживающим свой век человеком, и не исключена возможность его скорой смерти: «Жаль Володялы батьыс. Висьом ко, шуам, топодас, вато некодлы мыччыныто. Тоно тайМикул Педорос вежон мысти сомын казяломаось. Другон кувсьома да» (Жалко Володе отца. Если болезнь, скажем, прижмет, воду некому поднести. Вот Микул Педора только через неделю нашли. Вдруг умер да). А Николай Петрович живет полноценной жизнью, о чем говорит и самостоятельный выбор им спутницы жизни. Он обдумал и выбрал именно ту женщину, которая хороша собой, отлично справляется с домашними делами, держит в хозяйстве корову. Для него имеет значение не только покладистость невесты, но и ее родственные связи («абу юысьродысь» -не из пьющей семьи). Если для Володи Пильо Катьо - сиделка, которая в нужный момент сможет подать воду, то для Николая Петровича - именно спутница жизни, которая бы понимала и ценила его как человека, мужчину. Его волнует, смогут ли они поладить друг с другом. А Володе это кажется не главным: «Ладмодчанныд кыдзко. Оломыс тшкоктас...» (Поладите как-то. Жизнь заставит).
Воспоминания героя о матери очень теплые, и чувствуется, что он еще не смирился с её смертью; мысли его получают семантику и интонацию похоронных причитаний, по аналогии с которыми несобственно-прямая речь передает образ труженицы, всю свою жизнь безвозмездно отдавшей работе. Во всем облике матери видны её духовная сила, сердечность, праведность. Многократные обращения и восклицания героя, адресованные к ней с суффиксом -ой передают интонацию плача: «Ок мамо, дай мамо! Сьоломто бурмодомради али мый могысь тэныд колоны волi тайомича кабалаторъясыс? <... > Воласны чина йоз, ошкыштасны зыьуджысь, пызь мешокто мыш вылас кыскаломысь, тувкасны, коньоройлы, грамотато да бор тювгасны-каясны райцентро... адзи и лои нэмсо няньшомто кинас лойны, сизимдас килоа пызь мешокъясто ас вылас кыскавны. Кувсьытодзыс, бур олом да кыз сьом аддзывтог... Эз тай некод дорйы да видз тэно, мамукой. Зэв на томон лои кыз му улад пырны....» (Ох мама, дай мама! Чтобы сердце успокоить или ради чего тебе были нужны эти красивые бумажки? <. .> Придут было чиновники, похвалят за усердную работу, за мешки муки, которые таскала на плечах, толкнут, бедняжке, грамоту и обратно понесутся-поедут в райцентр. Так и пришлось всю
жизнь квашеное тесто руками месить, семидесятикилограммовые мешки муки на себе таскать. До смерти, хорошую жизнь и много денег не видевши. Вот никто тебя не защитил и не сберег, мамочка. Еще слишком молодой пришлось в сырую землю уйти.). По наблюдениям исследователей [2], сюжетный мотив «трудная жизнь» типичен для похоронных причитаний. Изображение горести и несчастья обусловлено функцией самого жанра. В данном примере можно выделить и такие схожие с причитаниями элементы композиции, как зачин-обращение, риторические вопросы. В форме несобственно-прямой речи автор передает, как Володя жалеет свою мать, скорбит о ней, обнажая чувство, скрытое в душе героя. Володя винит многих, может быть, в том числе и отца, что матери выпала нелегкая судьба. Нельзя сказать, чтобы отношение Володи к отцу было холоднее. Он любит своего отца и также жалеет его, но уже как человека преклонного возраста. Сын готов принимать отца таким, каков он есть, с присущими ему недостатками и совершенными ошибками. В нынешней ситуации Володя готов помочь отцу и мучается тем, что так трудно ему это удается.
Значителен в рассказе диалог Володи с вдовой, выполняющий роль кульминации, где в полной мере созревшие чувства героя проявляются и получают новое развитие по своим оттенкам переживания. Отважившись на разговор с Пиль0 Кать0 и в роль свата, Володя еще сомневается в правильности своего решения. К ответственному шагу его подтолкнули слова матери, которые вспомнил Володя перед входом в дом вдовы. Перед смертью завещала она детям беречь отца и заботиться о нем.
«Пукал0 Володя паськыд пызан сайын, сук чай чурск0-ю0, кывз0 Катялысь визув сернис0, «ну» да «на» шуыштал0, веж0рсьыс, медся w^i пель0ссьыс, л0сялана кывъяс корсь0, мед эськ0 сернис0 асланьыс берг0дны, да некыдзи най0 оз сюрны. Вильснит0ны-пышй0ны кытч0к0, бытть0 визув ю кыл0д0.
- Мог0н ме локтХ, - сюйсис б0ръяв^1лыс тэрыб серни кост0 Володя, весиг сь0л0мысличалс -Бать со нёль во нин 0тнас ол0. Гажт0м сы ыджта керкаад...
- Ме тай кымын во ж0 нин 0тнам... Челядь воласны да, сэки с0мын и гажыс, - мор0с тырнас шога шуис Пиля Катя.
- Ж0дз0 0тар0-м0дар0. Лавка0 кайлас, пес да ва пыртас. Пукал0 сэсся 0шинь дорын, шогыс личк0...
- Сэтш0м, сэтш0м п0рысь ол0мыд...
- Сш0н и кежи мися. Батьсянь сёрни0н бытть0. Гашк0, тiянлы кык-над гажаджык ло0. 0тлаасьны к0, шуам, - синс0 лэnтiс Володя. Мый шу0ма лои, шу0ма-а» (Володя сидит за широким столом, фырскает-пьет крепкий чай, слушает быстрый разговор Катерины, поддакивая иногда «ну» и «на», а из рассудка, самого потаенного угла, ищет подходящие слова, чтобы разговор на себя повернуть, но они никак не отыскиваются. Скользят-бегут куда-то, будто бы их быстрая речка уносит.
- Я пришел по делу, - вмешался под конец Володя в быстрый разговор, даже сердце отпустило. - Отец уже четыре года один живет. Скучно в таком большом доме.
- Я уж сколько лет одна проживаю.. Дети приезжают, и только тогда веселье, - горестно сказала Пиля Катя.
- Слоняется, ходит туда-обратно. В магазин сходит, дрова и воду принесет. Потом сидит возле окна, горе его давит...
- Такая, такая, жизнь стариков.
- Затем и зашел. От отца с разговором будто. Может, вам вместе веселее будет. Соединившись, скажем, - поднял глаза Володя. Что сказано, то сказано).
Диалог эмоционально насыщен, играет значительную художественную роль, хотя вербально автор не передает душевного состояния Володи. Его рассеянность, нерешительность, боязнь проступают сквозь чересчур краткие фразы и описание некоторых особенностей поведения. Представлен только общий эмоциональный тон, оттенки же чувств скрыты. Трудно дается Володе этот разговор. Боязнь быть осмеянным и нерешительность охватывают его. Только в преддверии их диалога автор передал его внутреннее волнение. «А зоркодчас да Пиля Катяыслы мый шуас? Мыйсянь сёрнисо панас? Эк, корасьысь дай корасьысь! Му пырыс коть мун...» (А постучать и что сказать Пильо Катьо? С чего начать разговор? Эх, сватающийся, дай сватающийся! Хоть сквозь землю провалиться.). Сложное и непривычное для Володи дело пробудило в нем чувство неловкости, замешательства. «Пукало» (сидит), «чурско-юо» (фырскает-пьет), «кывзо» (слушает) -за этим, казалось бы, ничего не предвещающими действиями и скрываются нерешительность, страх Володи, не знающего, как начать разговор. Некоторыми замечаниями автор лишь приоткрывает мир переживаний героя, а вся гамма чувств, переполняющая его, вуалируется, уходит в подтекст.
Диалог между героями, кажется, не стыкуется. Каждый говорит о своем. Володя - высказывается, Пильо Катьо - выговаривается. Он с волнением ждал этой встречи. Искал слова, чтобы своей просьбой не обидеть пожилую женщину, и боялся, что она может не дослушать его. Поэтому реплики Володи можно было бы соединить в монолог, прерываемый словами Пильо Катьо. Герой волнуется и хочет побыстрее изложить цели своего прихода. Разговор их становится значим не только в смысловом отношении, но и эмоциональными оттенками, выражаемыми интонацией и жестами. Тревога, которая охватывает героя во время разговора, автором скрыта. Момент напряженности уходит в глубь ёмких фраз, что вызывает сопереживание читателя. По сути, для Володи было не важно, как и что говорит вдова, он ждет только ответа на свое предложение. А между тем пожилая вдова, не имея возможности кому-то излить душу, говорит о тяготах собственной жизни. Однако ее монолог не услышан ни героем, ни читателем. О том, что тревожит Пильо Катьо и как она скучает по детям, можно судить только по сдержанным словам автора («морос тырнас шога шуис» - горестно сказала).
С трудом и усилием высказав просьбу отца, герой заключил: «Мый шуома лои, шуома-а» (Что сказано, то сказано). Для него это означает некое высвобождение от пут, после чего наступила развязка эмоциональной напряженности. Володя исполнил просьбу отца, и теперь слово за вдовой. Но Пильо Катьо отказывается от предложения Володи. Она, как и Николай Петрович, не считает себя доживающей свой век старухой, а, напротив, - женщиной самостоятельной и способной справиться с любыми проблемами. Следствием ее отказа стало то, что Володя решается на обман отца. Это рождает новую волну чувств, а именно: вину перед дорогим ему человеком. Так охватившие героя чувства нанизываются и усложняются. Если раньше он не знал,
как помочь отцу, при этом неоднозначно к нему относился, то теперь прибавляется чувство своей вины. В таком состоянии читатель и застает Володю в начале рассказа. Бессонная ночь героя вбирает в себя всю его душевную боль.
Психологизм Ульянова можно охарактеризовать как реалистичный; автор словно проникает в глубины характера, изображая неоднородность чувств героя, причем не только явные проявления любви, заботы, жалости, но и чувства глубоко потаённые, возможно, не осознаваемые самим героем.
Вина отца, которая проскальзывает в несобственно-прямой речи, не раскрыта в тексте, ее присутствие явно уловимо, что говорит и о такой особенности психологизма писателя, как скрытость, завуалированность. С помощью подтекста и несобственно-прямой речи (как одного из средств его реализации) читатель улавливает те оттенки чувств, которые сокрыты в сознании героя и от него самого.
Образы природы тоже вовлекаются автором в психологическое изображение героя. Чувствами персонажа пропитан пейзаж, с первых строк формирующий у читателя определенное настроение, которым охвачен герой. Описание природы по-своему обрамляет изображенную ситуацию и выполняет значимую художественную функцию, во многом способствуя тому, чтобы выразить усиливающиеся муки и терзания героя. Глядя в окно герой вспоминает, как осенью пытался сосватать жену своему отцу. Он анализирует свои действия и заново переживает случившееся. Психологический параллелизм не просто выражает душевное волнение Володи, но и усиливает его. «Уль лым шляпкис-усис кынмывлыт0м на му в^гл0 да здук мысти сытк нин, к0т0дсняйт0сьтw г0г0р (...). Володя сулалw 0шинь дорын да жугыгля видз0дк, кыдзи т0взь0ны-лэбал0ны пемыд ывлаын гырысь лым чиръяс, ляскысь0ныстекл00, вавойт0нтюр0ныувлань...»(Мокрый снег шлёпал-падал на не замерзавшую еще землю и через секунды уже таял, промочил-загрязнил везде (...). Володя стоял возле окна и печально смотрел, как несутся-летают на темной улице большие хлопья снега, липнут к стеклу, каплей воды стекают вниз.); «...Ывла выглын шняпкис-усисуль лым. Гырысь ва войтъяс тюрисны 0шинь стекл0 кузя. Володя сулалк да видз0дк пемыд енэж0. Гашк0, кайлыны бать ордас да? Гашк0, м0д баба0с коравны?» (.На улице валил-падал мокрый снег. Большие капли воды стекают по стеклу окна. Володя стоял и смотрел в темное небо. Может съездить к отцу? Может другую женщину сосватать?).
Второе описание природы, дублируя первое, подчеркивает, что жизнь не принесла герою ожидаемого облегчения души. Унылый пейзаж, составляя своеобразное кольцо, передает внутреннее состояние героя: чувство неловкости перед отцом и безысходности. Володя понимает, что, решившись на обман, он пробудил в отце пустую надежду и тем оттянул время его женитьбы.
Автор оставляет ситуацию незавершенной, побуждая читателя к размышлению. Финал открытый - в том смысле, что автор не ставит точку в расшифровке внутреннего состояния героя. Володя всё ещё пытается помочь своему необустро-енному отцу. Концовкой рассказа автор ставит многоточие, а психологическое состояние героя словно продолжается во времени и предполагает новый виток развития сюжета. Снимается впечатление замкнутого круга. У Володи возникает мысль о новой попытке найти своему отцу спутницу жизни: «Гашк0, кайлыны бать ордас да? Гашк0, м0д баба0с коравны?» (Может, съездить к отцу? Может
другую женщину сосватать?). Особенность такого типа сюжета охарактеризовал Л.М. Цилевич [3]: «Сюжетная разомкнутость, возникновение в развязке контура завязки нового сюжета выражено прямо, лексически, глаголами действия». Такими глаголами в рассказе А. Ульянова являются: «кайлыны» (съездить) и «коравны» (сосватать). Однако решение Володи, созревшее в те минуты, когда он стоял у окна, не является окончательным. Вводное слово «гашко» указывает лишь на возможный исход событий. Душевные муки героя продолжаются.
Герои рассказов А. Ульянова, как правило, предстают перед читателем с неким внутренним разладом, душевной болью, которая не дает им покоя. Но то, какие чувства одолевают героя, не всегда понятно и самому автору. В ходе повествования он, как и читатель, стремится проникнуть в мир переживаний и чувств персонажа. Наблюдая за героем, он лишь отмечает нюансы его душевного состояния, с помощью несобственно-прямой речи намекая читателю на то, что происходит в душе героя, какие чувства, мысли его волнуют; каковы его подспудные, неосознанные ощущения. Такая форма является одним из приемов реализации подтекста произведения [4]. Подобный тип психологизма рассказов А. Ульянова можно определить как «скрытый». Именно недомолвки и недосказанность автора, косвенные приемы проникновения во внутренний мир героя побуждают и активизируют читательское участие.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Исенов, А.Х. Психологизм современной прозы. - Алма-Ата, 1985. - С. 33-34.
2. Филиппова, В.В. Коми фольклор сьылан жанръяс поэтика (Поэтика песенных жанров коми фольклора). -Сыктывкар, 1996. - С. 10-18.
3. Цилевич, Л.М. Стиль чеховского рассказа. - Даугавпилс, 1994. - С. 134.
4. Есин, А.Б. Психологизм русской классической литературы. - М., 2003. - С. 168.
Поступила в редакцию 07.04.2010
S.M. Nefedova
Psychologism originality of the tales by A.V. Ulianov
(by the example of the tale "Batly gotyr" - A wife to a father)
In the article based on the analysis of the tale by A.V. Ulianov "Batly gotyr" (A wife to a father) the forms of physiological image are revealed. They help to study the inner world of the character and also they take part in creation of psychologism of a certain type created by Komi prose writer.
Key words: peculiarities of psychologism, improper direct speech, indirect methods, inner world.
Нефедова Светлана Михайловна,
научный сотрудник Центра научно-методического обеспечения ПКЯиЛ ОУ РК ГАОУ ДПО (пк) СРК «КРИРО»
г. Сыктывкар E-mail: [email protected]
