CC BY
8
ГОТИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ: ЭСТЕТИКА И ПОЭТИКА
УДК 821.133.1.0 Б01: 10.31249/Шшг/2024.65.01
Н.Т. Пахсарьян
СВОЕОБРАЗИЕ ГОТИЧЕСКИХ МОТИВОВ ВО ФРАНЦУЗСКИХ «НЕИСТОВЫХ» РОМАНАХ
Исследование выполнено в ИНИОН РАН при финансовой поддержке Российского научного фонда (РНФ), проект № 23-28-01727 «У истоков современного жанра хоррора: топос страха в готической литературе Великобритании и Франции». https://rscf.ru/project/23-28-01727
Аннотация. Во французском романтизме наряду с концепцией писателя-гения, выражающего свой внутренний мир в художественном слове, развивалось представление о необходимости учитывать вкус читателей, стремиться к популярности, что вызывало критику «промышленной литературы» (Ш. Сент-Бёв). Между тем именно в русле беллетристики прежде всего шло развитие французской «неистовой» прозы конца 1820-х - 1830-х годов. Ориентируясь на английский готический роман, на французский «черный роман» рубежа ХУШ-Х1Х вв., осваивая и присваивая топосы этих произведений, авторы «френетических» сочинений -прежде всего члены «Молодой Франции», - тем не менее трансформировали готическую традицию, обратившись к описанию современных событий, отказавшись от изображения сверхъестественного, фантастического, усилив мотивы и образы жестокого насилия, наделив персонажей-злодеев инфернальным смехом, развивая формы «черного юмора». Таким образом протягивается линия преемственности между «неистовыми» романами XIX столетия и современной литературой «хоррора».
Ключевые слова: готическая традиция; «неистовые» романы; страх; черный юмор; литература «хоррора».
Получено: 15.05.2024 Принято к печати: 10.06.2024
Информация об авторе: Пахсарьян Наталья Тиграновна, доктор филологических наук, профессор кафедры истории зарубежной литературы филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, Ленинские горы, 1, 119991, Москва, Россия; ведущий научный сотрудник отдела литературоведения ИНИОН РАН, Нахимовский проспект, 51/21, 117418, Москва, Россия. ORCID ID: https://orcid.org/0000-0002-1292-9883
E-mail: [email protected]
Для цитирования: Пахсарьян Н. Т. Своеобразие готических мотивов во французских «неистовых» романах // Литературоведческий журнал. 2024. № 3(65). С. 9-23. DOI: 10.31249/litzhur/2024.65.01
Nataliya T. Pakhsarian
THE ORIGINALITY OF GOTHIC MOTIFS IN FRENCH "FRENETIC" NOVELS
Acknowledgements. The research, carried out in the Institute of Scientific Information for Social Sciences of the Russian Academy of Sciences, has been financially supported by Russian Science Foundation (project No. 23-28-01727 "At the origins of contemporary horror genre: topos of horror in gothicfiction"). https://rscf.ru/project/23-28-01727
Abstract. In French romanticism, along with the concept of a genius writer expressing his inner world in an artistic word, the idea of the need to take into account the taste of readers and strive for popularity developed, which caused criticism of "industrial literature" (S. Sainte-Beuve). Meanwhile, it was in the mainstream of fiction that the development of French "violent" prose of the late 1820 s - 1830 s primarily took place. Focusing on the English Gothic novel, on the French "black novel" of the turn of the 18-19 th centuries, mastering and appropriating the toposes of these works, the authors of "phrenetic" works - primarily members of "Young France", nevertheless, transformed the Gothic tradition by turning to the description of modern events, abandoning the depiction of the supernatural, fantastic, strengthening the motives and images of brutal violence, endowing the villainous characters with infernal laughter, developing forms of "black humor". This is how the line of succession stretches between the "frenzied" novels of the 19 th century.
Keywords: Gothic tradition; "violent" novels; fear; black humor; horror literature.
Received: 15.05.2024
Accepted: 10.06.2024
Information about the author: Nataliya T. Pakhsarian, DSc in Philology, Leading Researcher of the Department of Literary Studies, Institute of Scientific Information for Social Sciences of the Russian Academy of Sciences, Nakhimovskii Avenue, 51/21, 117418, Moscow, Russia. Professor of Philological Department, Lomonosov Moscow State University, Leninskie Gory, 1, 119991, Moscow, Russia. ORCID ID: https://orcid.org/0000-0002-1292-9883
E-mail: [email protected]
For citation: Pakhsarian, N.T. "The Originality of Gothic Motifs in French 'Frenetic' Novels". Literaturovedcheskii zhurnal, no. 3(65), 2024, pp. 9-23. DOI: 10.31249/litzhur/2024.65.01
Французская романтическая литература уже в период своего становления развивалась по крайней мере по двум руслам, связанным, по сути, с противостоящими концепциями творчества: одна была связана с представлением о писателе как о гении, индивидуальности, творящей для самовыражения, другая - с процессом демократизации литературы, расширяющей круг авторов и читателей, с ориентацией писателей на вкус публики. По словам А. Глиноера, вскоре после ее возникновения «литература романтической эпохи почувствовала себя в опасности» [22, c. 11], поскольку с высокими элитарными устремлениями писателей соседствовала популярная, «промышленная литература». Полемика о творчестве в условиях развивающегося книжного рынка активно велась по крайней мере с 1829 г. - с появления статьи Ш. Сент-Бёва «О промышленной литературе» (неточно переведенной у нас как «Меркантилизм в литературе») [9, c. 212-233]. Популярность переводов и подражаний английскому готическому роману, а позднее - читательский успех «неистовой (френетической) литературы» способствовал репутации подобных произведений как предназначенных для невзыскательной публики, сочинения такого рода попадали в разряд второстепенной беллетристики. Потому-то серьезное научное изучение этой литературы началось только во второй половине ХХ столетия.
Как заметил известный исследователь литературной готики Морис Леви: «Мало какие слова пережили столь беспокойную семантическую эволюцию, как слово "готический". Безусловно, нормально, что термины литературной критики эволюционируют, слова живут и их смысл изменяется. [...]. Термин "готический" в конце концов стал обозначать то, что в литературе, на экранах и в
жизни вызывает страх, ужас, отвращение, тревогу или панику» [см.: 22, с. 303]. Во Франции обозначение «готический» не пользовалось большой популярностью, чаще встречался термин «неистовый» (frénétique). Автором выражения «неистовая школа» (école frénétique) и одним из ее членов считают Ш. Нодье, опубликовавшего статью об этой школе в 1821 г. Любопытно, что для Ш. Нодье, который был не только создателем термина «frénétique», но и одним из авторов ранних «френетических» сочинений (каковым был уже роман «Жан Сбогар», 1818, за которым последовали «Смарра» (1821), «Мадемуазель де Марсан» (1832) и др.), этот термин первоначально нес исключительно негативный смысл, означал «деградацию романтизма» [22, с. 67]. Правда, отношение Ш. Нодье к «френетизму» и к романтизму эволюционировало: писатель поначалу «отрекается от френетической литературы, затем жертвует ею, осуждая ее, и наконец, почти восхваляет» [13, с. 70].
Как сам писатель, так и некоторые критики после него, полагали и полагают выражение «неистовый роман» синонимом «готического романа», считают возможным заменять эти определения более распространенными во Франции терминами «роман ужасов», «черный роман» [25, с. 134-175]. В «Словаре французской литературы XIX века» слово frénétique определяется как некая форма «черного романтизма» 1830-х годов, «подверженная влиянию английского готического романа» [14, с. 273-274]. Однако более точным кажется представление чешского литературоведа, относящего понятия «френетическая литература», «неистовый роман» к периоду между 1829 и 1840 гг. и прежде всего - к деятельности членов «Молодой Франции» [21, с. 11]. Писатели этого объединения - Жюль Жанен, Шарль Ласейи, Ксавье Форнере, Петрюс Борель и др. «малые романтики» - перерастали рамки поэтики «черного романа» и «романа ужасов». В «неистовом романтизме» «использование ужасного... ясно отличается от его функции в готическом или черном романе» [21, с. 13]. В таких романах отсутствует сверхъестественное: ничего похожего на таинственные чудеса читатель не встретит ни у Ж. Жанена, ни у П. Бореля, а, например, фантастической гигантской железной руке из «Замка Отранто» (1764) Х. Уолпола соответствует в «Маге» (1838) А. Эскиро обычная рука, тень которой на стене воспринимается как гигантская. Ужасное в этих произведениях проистекает из дру-
гого источника - из шокирующих фактов современной жизни, где царит жестокость, насилие, нищета, грязь и т.п., так что исследователи порой говорят о «френетическом» реализме или натурализме. Потому в «неистовых» романах непременно присутствует провокативность, стремление эстетически освоить такие стороны действительности, которые доселе не были описаны в литературе и которые способны вызвать отвращение, утверждается «эстетика шока» [27, с. 125]. К тому же для «неистовых» авторов было важно критиковать существующее общество, современную политическую систему. Если готические испытания были предназначены для того, чтобы «гарантировать и восстанавливать общественный порядок», воссоздать «вселенную морального комфорта» [17, с. 249], то «френетические» писатели словно нарочито пренебрегали общественными условностями, вскрывая аморальность окружающего мира. Как следствие, они описывали не неопределенное место и время, или Средневековье, т.е. некий далекий мир - как в готическом романе, а изображали чаще всего совсем недавнее прошлое, современность или же, если обращались к более давним временам, давали указания на исторические документы, на источники сюжета.
Существенную роль в прояснение специфики «неистового романа» внесла и первая специальная монография о нем, появившаяся в 2009 г. [22]. Автор ее рассматривал не только собственно «френетическую литературу», но и предшествующий ей французский вариант готического романа, отличающийся довольно широким спектром источников - от средневековых рыцарских романов, волшебных сказок через барочные кровавые новеллы
XVII в., авантюрные романы-мемуары Прево до разбойничьих историй и мелодрам. Разумеется, появление разнообразных переводов английской готической прозы и подражаний ей на рубеже
XVIII -XIX столетий также сыграло важную роль в процессе генезиса французского «черного романа». Однако обнаруживается и обратное влияние французских раннеготических произведений на английские: так, Дюкре-Дюминиль, не будучи сам затронут «радк-лифианством», повлиял на «Роман в лесу» (1791) Анны Радклиф [22, с. 49]. Выделяя две группы «неистовых» сочинений - «классическую» и «романтизированную», А. Глиноер проясняет различие между первой волной френетической литературы, связанной с го-
тическим «радклифианством», и второй, когда французские писатели увлекаются творчеством В. Скотта, Байрона и чуть позднее -Гофмана [22, с. 92-112]. К «романтизированной» френетической литературе или к «черному романтизму» литературовед относит появившиеся в 1829 г. сочинения В. Гюго «Последний день приговоренного к смерти» [5] и Ж. Жанена «Мертвый осел и гильотинированная женщина» [6]. Думается, что оба эти произведения вполне соответствуют поэтике «френетического», если иметь в виду обращенность подобных произведений к изображению современности. Это обстоятельство меняет унаследованные прежде всего от английских романистов конца XVIII в. поэтологические черты, позволяя одному из ученых, знатоков готической традиции, называть французские сочинения 1820-1830-х годов «постготическими» [31, с. 132-136].
В канонических готических произведениях присутствуют характерные макаберные образы и мотивы, которые сохраняются и во френетических романах: это обычно истории насилия, убийства, преследований, преобладание ночных сцен, описание кладбищ, подземелий, тюрем, моргов и т.п. Но как верно указывает Анн Дюпра, «чтобы сделаться зеркалом современного мира, более ужасного в своей реальности, чем самое экстравагантное воображение может представить, роман должен, возможно, прежде всего, избавиться от "черного романического"» [16, с. 73]. Очевидно, исследовательница понимает под «черным романическим» классическую готическую литературу, обращенную к давним легендарным временам, - прежде всего к Средневековью. «Френетические» произведения за редким исключением (прежде всего, это касается «Гана Исландца» (1823) В. Гюго, фабула которого построена на событиях XVII в. [4]) отдают предпочтение описанию современного мира, а этот мир предполагает уменьшение доли лирико-поэтической ностальгии по ушедшей эпохе. Чрезвычайно показательно в этом смысле помещенное в предисловии к «Мертвому ослу» насмешливое рассуждение Ж. Жанена о воображении, которое пытается привить современности готический колорит: «Оно поместит зубцы на четвертом этаже современного городского дома, окружит рвом пол-арпана салата в огороде нантерского фермера... придаст новенькой часовне форму нагромождения руин, приведет белых призраков в раззолоченную спальню, где все отде-
лано мрамором и красным деревом» [6, с. 16-17]. Именно поэтому автор романа заявляет: «Ежели книга моя, на беду, обернулась пародией, то это пародия серьезная, пародия непроизвольная...» [6, с. 10]. Пародийность, присущая готическому жанру, как верно замечено [18, с. 202], едва ли не изначально, явно меняет свой характер, оказывается освобожденной от той формы смеха, которая скорее смягчает страх, нежели увеличивает его. Если классические готические романы читатели воспринимали почти как сказочные повествования (ср. суждение типографа и книгопродавца Н.-А. Пигоро: «В детстве нас убаюкивали сказки матушки Гусыни; войдя в зрелый возраст, мы оказываемся большими детьми, которых убаюкивают сказки почти того же рода» [30, с. 354]), то «неистовые» сочинения обращены к читателям, убедившимся в том, что «ужасы реального бытия оказываются порой страшней самого изощренного вымысла, и теперь писатели ищут и находят в окружающей жизни немало сюжетов такого рода» [10, с. 439]. «Френе-тические» чудовища - реальны, это люди со звериным обликом и характером, их сближение с животными - метафорично: так, например, Шампавер П. Бореля [2] (причем это не только имя персонажа, но и псевдоним автора) - человек-волк, но это не означает, что перед читателем предстает сказочный оборотень.
«Черный смех», рождение которого относят к XIX в. [20, с. 66], оказывается преобладающей формой смешного в «неистовых романах». Такой смех подчеркивает не условность происходящего, дистанцированность читателей от времени и пространства, как в готическом романе, а приобретает инфернальный характер. Он сосредоточен в устах персонажей - палачей, злодеев, чудовищ, он пугает и составляет органическую часть «эстетики шока»: язвительный смех Гана Исландца из романа В. Гюго, хохот прокурора-убийцы из новеллы Ш. Рабу «Карьера господина прокурора», глумливое хихиканье рыжебородого щеголя, сводящего с ума героя Готье Онюфриуса [3], вкупе с мучительным смехом Шампа-вера у П. Бореля многократно усиливают макаберную атмосферу «неистовых» историй.
Как уточняет Эмилия Пезар, «романы Анны Радклиф основаны на эстетике ужаса (terreur), который никогда не доводится до мерзости кошмара (horreur): в конце длительной борьбы между добром и злом побеждает именно добро» [29]. И далее: «Страх,
наивысшая форма которого - ужас (terreur), проистекает от ожидания жестокого события и от неуверенности в действительном появлении такого события. Кошмар (horreur), напротив, состоит в реакции субъекта перед лицом свершившегося жестокого события или объекта. Он включает омерзение.» [29]. И если во «френети-ческих» произведениях присутствуют характерные макаберные образы и мотивы готических сочинений, то в них усилены мотивы жестокого насилия, картины низких сторон действительности, уродства, нищеты и т.д.
Соответственно, во «френетических» романах меньшую роль играют нарративные клише, общие места, которые в классической готике выполняли функцию смягчения шока, усиления условности рассказываемой истории. Даже традиционные персонажи отмечены в неистовых сочинениях разнообразием, вариативностью. Сказочное превращается во «френетических» романах в фантастическое, ирония - в сарказм1, так что вряд ли можно считать «Прощенного Мельмота» (1835) Бальзака [1] «иронической переделкой "черного романа"», как полагает Эмилия Пезар [28, с. 21], скорее, это его саркастическая вариация, тем более что в этом произведении «магическая сила не просто преображается в ликвидную ценную бумагу - вексель дьявола - и выставляется на биржевые торги, но в ходе перепродаж она еще и последовательно падает в цене, в итоге доходя до смехотворно низкой стоимости» [7, с. 23]. Д. Массоно определяет изменение, которое вносит Бальзак в изображение традиционной темы договора с дьяволом как «саркастическую транспозицию», позволяющую передать «трупный запах угасающего общества» [26, с. 277].
При этом полной автономии «френетического» от «готического» во французских романах не случается, оба элемента присутствуют в «неистовых» сочинениях, придавая их жанровой поэтике черты эклектизма. Особенно ярко это проявляется в раннем романе А. Дюма «Полина» (1838) [15].
Можно заметить, что история восприятия и оценки критикой готической романистики совпадает с историей критической рецепции творчества А. Дюма: лишь во второй половине ХХ в. стали появляться исследования, не только не принижающие, а напротив,
1 О различии иронии и сарказма см., например: [24].
высоко ставящие жанрово-эстетические достижения писателя. Помимо многочисленных исторических романов и социально-криминальных романов о современности (прежде всего имеется в виду «Граф Монте-Кристо»), Дюма был и автором нескольких готических сочинений, пока мало изученных [см. об этом: 11]. В раннем романе Дюма «Полина» на первый взгляд, можно обнаружить только традиционные мотивы, идущие еще от готики конца XVIII в.: заглавная героиня - молодая девушка, жертва мужа -злодея и убийцы, ее мучения - тайна, которую пытается разгадать повествователь, место основного действия - разрушенное аббатство и замок в Нормандии, среди событий - жестокое убийство, погребение заживо, пребывание взаперти в подземелье, отравление. Поэтика классического для романного нарратива XVIII в. перво-личного повествования также оказывает воздействие на автора «Полины»: роман включает рассказ от лица героев, хотя от готического нарративного канона (где повествование, как правило, ведет один рассказчик и соблюдается хронологическая последовательность) в нарративе Дюма отражается тяга романтизма к фрагментарности и контрастной скачкообразности текста. Вначале вступает сам А. Дюма, встречающий друга, Альфреда де Нерваля, тот рассказывает ему меланхолическую историю своей влюбленности в прекрасную молодую девушку Полину де Мёльен, которая выходит замуж за графа Ораса де Бёзеваля. Через какое-то время Альфред, получивший наследство, решает обосноваться в Англии. Добравшись до Нормандии, он останавливается на ночь в полуразрушенном аббатстве, где становится свидетелем какого-то захоронения и на следующий день узнает о том, что умерла Полина. Однако героиня оказывается жива, хотя злодей-муж запер ее в подвале аббатства и оставил умирать от голода, холода и яда. Далее уже сама Полина, обнаруженная Альфредом в подвале и увезенная им в Швейцарию, раскрывает тайны своего замужества, мучений и мнимой смерти. Завершается же история смертью Полины, которая так и не смогла оправиться после отравления ее мужем-злодеем. Любопытно, что Дюма описывает события 1834 г., т.е. совсем недавно случившиеся, но при этом он медиевизирует современность, придавая ей готические черты: основное действие происходит в пространстве полуразрушенного аббатства, старинного замка, в подземелье. Готическим является и любовный тре-
угольник: невинная жертва - тиран и убийца - влюбленный спаситель. Однако в развитии и характеров персонажей, и самой интриги место ужаса (terreur) постепенно занимает «френетический» кошмар (horreur): в центре интриги не столько тревожное ожидание опасной ситуации, сколько ее неожиданная реализация - муж-аристократ оказывается разбойником-убийцей, его молодая добродетельная жена становится свидетельницей одного из этих убийств и тем самым подписывает себе приговор. Здесь нет сверхъестественных ситуаций, привидений, оживающих трупов и т.п., но есть сопоставление портретов персонажей с готическими героями: облик Ораса де Бёзеваля напоминает вампира (бледная кожа, неподвижный взгляд темных глаз), Полина из-за отравления становится похожа на призрак, описана ее мучительная агония. Альфред де Нерваль не выполняет до конца свою функцию спасителя, и не только потому, что его возлюбленная умирает: хотя он в конце концов убивает Ораса на дуэли, но противостояние персонажей не вполне манихейская битва Добра со Злом, как это обычно в классической готике. Будучи эгоистически погружен в свои переживания, Альфред поначалу даже заподозрил, что муж справедливо наказал Полину, поскольку она, вероятно, изменила ему с другим человеком, усомнился в ее добродетели и, поставив себя на место мужа, даже решил, что он сам убил бы неверную супругу. Любовь не превратилась в спасительную силу, справедливость не была восстановлена, смерть настигла не только злодея, но и его жертву. Тем самым в готическую историю проникают элементы «френе-тического».
Современные гуманитарии неоднократно фиксировали непреходящую актуальность готической традиции, которая даже окрепла в новых поколениях и в Европе, и на Американском континенте, перешагнув через границы литературы, захватив разные виды искусства и в конце концов став социальным феноменом. В свое время готический и прежде всего «френетический» вариант романтической романистики привлек внимание сюрреалистов [12, с. 117-118; 29]. Антони Глиноер называет литературу и кинематограф ужасов, распространившиеся с 1950 г., «современным неистовым искусством» [22, с. 155], а Элизабет Дюро-Бусе, рассматривая перемены готических мотивов от XVIII к XXI в., пишет о переходе от «легкого озноба» (как реакции на страдания готи-
ческих героев позднего Просвещения) к сильной «дрожи» персонажей новейших романов [19]. Так от классической английской готической романистики через посредство французских «неистовых» романтиков протягивается путь к современной литературе «хоррора».
Список литературы
1. Бальзак О. де. Прощенный Мельмот // Infernaliana. Французская готическая проза XVIII-XIX веков. М.: Ладомир, 1990. С. 259-290.
2. Борель П. Шампавер. Безнравственные рассказы. М.: Наука, 1971. 208 с.
3. Готье Т. Онуфриус // Infernaliana. Французская готическая проза XVIII-XIX веков. М.: Ладомир, 1990. С. 379-400.
4. Гюго В. Ган Исландец. Бюг Жаргаль. М.: Ладомир-Наука, 2013. 708 с.
5. Гюго В. Последний день приговоренного к смерти. М.: АСТ, 2020. 320 с.
6. Жанен Ж. Мертвый осел и гильотинированная женщина. М.: Ладомир-Наука, 1996. 359 с.
7. Зенкин С. Французская готика: в сумерках наступающей эпохи //Infernaliana. Французская готическая проза XVIII-XIX веков. М.: Ладомир, 1990. С. 5-24.
8. Мойсик Н.Г. Страх как объект эстетической рефлексии в пародиях на готический роман // Известия Южного федерального университета. Филологические науки. 2015. № 2. С. 17-25.
9. Сент-Бёв Ш. Меркантилизм в литературе // Сент-Бёв Ш. Литературные портреты. Критические очерки. М.: Художественная литература, 1970. С. 212-233.
10. Соколова Т.В. В духе и стиле «неистового романтизма»: роман Петрюса Бо-реля «Мадам Потифар» // Борель П. Мадам Потифар. М.: Ладомир-Наука,
2019. С. 427-478.
11. Чекалов К.А. Александр Дюма и готический роман (К 150-летию со дня смерти писателя) // Вестник Костромского государственного университета.
2020. Т. 26. № 3. С. 134-140.
12. BaudryM. Roman et surréalisme: histoire d'un (mauvais) genre // Itinéraire. 2012. N 1. P. 109-122.
13. Bray R. Chronologie du romantisme: 1804-1830. Paris: Boivin, 1932. 240 p.
14. Dictionnaire des littératures de langue française, XIXe siède. Paris: Albin Mrchel, 1998. 837 p.
15. Dumas A. Pauline / ed. annotée et préfacée par Anne-Marie Callet-Bianœ. Paris: Gallimard, 2006. 517 p.
16. DupratA. Le gothique et le roman // Romanesques noirs 1750-1850. Paris: Classiques Garnier, 2018. P. 73-87.
17. Durot-Boucé E. Conclusion // Durot-Boucé E. Le Lierre et la chauve-souris: Réveils gothiques. Emergence du roman noir anglais (1764-1824). Paris: Presses Sorbonne Nouvelle, 2004. P. 235-251.
18. Durot-Boucé E. Parodie, burlesque, pastiche: décadence du genre «gothique» dès la fin du XVIIIe siècle? // Bulletin de la société d'études anglo-américaines des XVIIe et XVIIIe siècles. 2004. N 58. P. 199-215.
19. Durot-Boucé E. Spectres des Lumières: du frissonnement au frisson. Mutations gothiques du XVIIIe au XXIe siècle. Paris: Publibook, 2008. 202 p.
20. Friedemann J. De Melmoth à Gwinplaine: aspects du rire noir romantique // Littératures. 1990. N 22. P. 65-81.
21. Frycer J. La prose frénétique dans la littérature française // Etudes romanes de Brno. 1990. Vol. 20. Iss. 1. P. 9-22.
22. Glinoer A. La littérature frénétique. Paris: PUF, 2009. 275 p.
23. Hommage à Maurice Lévy // Anglophonia. French Journal of English Studies. 2012. N 31. P. 267-315.
24. Karoui J., Aussenac-Gilles N., Benamara F., Belguith L. Le langage figuratif dans le web social: cas de l'ironie et du sarcasme // Workshop Fouille d'opinion dans le Web social. Grenoble, Lyon: Laboratoire ERIC, 2014. P. 1-6.
25. Killen A.M. Le Roman terrifiant ou Roman noir de Walpole à Anne Radcliffe et leur influence sur la littérature française jusqu'en 1840. Paris: Honoré Champion, 1924. 250 p.
26. MassonaudD. Le Melmoth réconcilié de Balzac: une étape dans l'élaboration d'une poétique neuve // Romanesques. Revue du CERLL. 2018. N 10. P. 267-290.
27. Milner M., Pichois Cl. Histoire de la littérature française. De Chateaubriand à Baudelaire. Paris: Flammarion, 1996. 447 p.
28. PézardE. Melmoth à la banque: la réécriture ironique du roman noir dans Melmoth réconcilié de Balzac // L'argent et le rire noir / ed. Par Florence Fix et Marie-Ange Fougère. Paris: PU de Rennes, 2012. P. 21-34.
29. Pézard E. Un genre fondé sur le «goût de l'atroce». Le romantisme frénétique // Fabula. Les coloques. Les genres littéraires, les genres cinématografiques et leur émotions. 2017. URL: https://www.fabula.org/colloques/document4094.php (дата обращения: 03.03.2024).
30. Pigoreau N.-A. Bibliographie biographico-romancière. Paris: Pigoreau, 1821. 354 p.
31. Prungnaud J. Gothique et décadence. Paris: Champion, 1997. 504 р.
References
1. Bal'zak, O. de. "Proshhennyi Mel'mot" ["Melmoth Reconciled"]. Infernaliana. Frantsuzskaya goticheskaya proza XVIII-XIX vekov [Infernaliana. French Gothic Prose of the 18-19th Centuries]. Moscow, Ladomir Publ., 1990, pp. 259-290. (In Russ.)
2. Borel', P. Shampaver. Beznravstvennye rasskazy [Champavert. Immoral Tales]. Moscow, Nauka Publ., 1971, 208 p. (In Russ.)
3. Got'e, T. "Onufrius". Infernaliana. Frantsuzskaya goticheskaya proza XVIII-XIX vekov [Infernaliana. French Gothic Prose of the 18-19th Centuries]. Moscow, Ladomir Publ., 1990, pp. 379-400. (In Russ.)
4. Gyugo, V. Gan Islandets. Byug Zhargal' [Gan the Icelander. Bug Jargal]. Moscow, Ladomir-Nauka Publ., 2013, 708 p. (In Russ.)
5. Gyugo, V. Poslednii den' prigovorennogo k smerti [Last Day of a Condemned Man]. Moscow, AST Publ., 2020, 320 p. (In Russ.)
6. Zhanen, Zh. Mertvyi osel i gil'otinirovannaya zhenshchina [A Dead Donkey and a Guillotined Woman]. Moscow, Ladomir-Nauka Publ., 1996, 359 p. (In Russ.)
7. Zenkin, S. "Frantsuzskaya gotika: v sumerkach nastupayusfchei ehpokhi" ["French Gothic in the Twilight of the Coming Era"]. Infernaliana. Frantsuzskaya goticheskaya proza XVIII-XIX vekov [Infernaliana. French Gothic Prose of the 18-19 th Centuries]. Moscow, Ladomir Publ., 1990, pp. 5-24. (In Russ.)
8. Mоisik, N.G. "Strarh kak ob"ekt ehsteticheskoi refleksii v parodiyah na goticheskii roman" ["Fear as an Object of Aesthetic Reflection in Parodies of a Gothic Novel"]. Izvestiya Yuzhnogo federal'nogo universiteta. Filologicheskie nauki, no. 2, 2015, pp. 17-25. (In Russ.)
9. Sent-Bev, Sh. "Merkantilizm v literature" ["Mercantilism in Literature"]. Litera-turnye portrety. Kriticheskie ocherki. Moscow, Khudozhestvennaya literatura Publ., 1970, pp. 212-233. (In Russ.)
10. Sokolova, T.V. "V dukhe i stile 'neistovogo romantizma': roman Petryusa Borelya Madam Potifar" ["In the Spirit and Style of Frenetic Romanticism: a Novel by Petrus Borel Madame Putiphar"]. Borel, P. Madam Potifar. Moscow, Ladomir-Nauka Publ., 2019, pp. 427-478. (In Russ.)
11. Chekalov, K.A. "Aleksandr Dyuma i goticheskii roman (K 150-letiyu so dnya smerti pisatelya)" ["Alexandre Dumas and the Gothic Novel: in the 150 th Anniversary of the Writer's Death"]. VestnikKostromskogo gosudarstvennogo universiteta, vol. 26, no. 3, 2020, pp. 134-140. (In Russ)
12. Baudry, M. "Roman et surréalisme: histoire d'un (mauvais) genre". Itinéraire, no. 1, 2012, pp. 109-122. (In French)
13. Bray, R. Chronologie du romantisme: 1804-1830. Paris, Boivin, 1932, 240 p. (In French)
14. Dictionnaire des littératures de langue française, XIXe siècle. Paris, Albin Michel, 1998, 837 p. (In French)
15. Dumas, A. Pauline, ed. annotée et préfacée par A.-M. Callet-Bianco. Paris, Gallimard, 2006, 517 p. (In French)
16. Duprat, A. "Le gothique et le roman", Romanesques noirs 1750-1850. Paris, Classiques Garnier, 2018, pp. 73-87. (In French)
17. Durot-Boucé, E. "Conclusion", Le Lierre et la chauve-souris: Réveils gothiques. Emergence du roman noir anglais (1764-1824). Paris, Presses Sorbonne Nouvelle, 2004, pp. 235-251. (In French)
18. Durot-Boucé, E. "Parodie, burlesque, pastiche: décadence du genre 'gothique' dès la fin du XVIIIe siècle?". Bulletin de la société d'études anglo-américaines des XVIIe et XVIIIe siècles, no. 58, 2004, pp. 199-215. (In French)
19. Durot-Boucé, E. Spectres des Lumières: du frissonnement au frisson. Mutations gothiques du XVIIIe au XXIe siècle. Paris, Publibook, 2008, 202 p. (In French)
20. Friedemann, J. "De Melmoth à Gwinplaine: aspects du rire noir romantique". Littératures, no. 22, 1990, pp. 65-81. (In French)
21. Frycer, J. "La prose frénétique dans la littérature française". Etudes romanes de Brno, vol. 20, issue 1, 1990, pp. 9-22. (In French)
22. Glinoer, A. La littérature frénétique. Paris, PUF, 2009, 275 p. (In French)
23. "Hommage à Maurice Lévy". Anglophonia. French Journal of English Studies, no. 31, 2012, pp. 267-315. (In French)
24. Karoui, J., Aussenac-Gilles, N., Benamara, F., Belguith, L. "Le langage figuratif dans le web social: cas de l'ironie et du sarcasme". Workshop Fouille d'opinion dans le Web social. Grenoble, Lyon, Laboratoire ERIC, 2014, pp. 1-6. (In French)
25. Killen, A.M. Le Roman terrifiant ou Roman noir de Walpole à Anne Radcliffe et leur influence sur la littérature française jusqu'en 1840. Paris, Honoré Champion, 1924, 250 p. (In French)
26. Massonaud, D. "Le Melmoth réconcilié de Balzac: une étape dans l'élaboration d'une poétique neuve". Romanesques. Revue du CERLL, no. 10, 2018, pp. 267-290. (In French)
27. Milner, M., Pichois, Cl. Histoire de la littérature française. De Chateaubriand à Baudelaire. Paris, Flammarion, 1996, 447 p. (In French)
28. Pézard, E. "Melmoth à la banque: la réécriture ironique du roman noir dans Melmoth réconcilié de Balzac". L'argent et le rire noir, ed. F. Fix et M.-A. Fougère. Paris, PU de Rennes, 2012, pp. 21-34. (In French)
29. Pézard, E. "Un genre fondé sur le 'goût de l'atroce'. Le romantisme frénétique". Fabula. Les coloques. Les genres littéraires, les genres cinématografiques et leur émotions, 2017. Available at: https://www.fabula.org/colloques/document4094.php (date of access: 10.03.2024). (In French)
30. Pigoreau, N.-A. Bibliographie biographico-romancière. Paris, Pigoreau, 1821, 354 p. (In French)
31. Prungnaud, J. Gothique et décadence. Paris, Champion, 1997, 504 р. (In French)
