CC BY
56
Вестник ТГУ, выпуск 2, 1999
15. Нелль-Брейиинг О. Построение общества. Посев, 1987. С. 56-57.
16. Путь к будущей России. Политические основы Народно-трудового союза российских со-лидаристов. Посев. 1988. С. 26-28.
17. За жизнь и честь народа. Политическая платформа НТС 1995 // НТС: идеи и политика. Посев, 1995. С. 4-6.
18. Правозащитник. 1998. № 2. С. 4.
СВОБОДА И ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ
A.B. Каримов
Karimov A.V. Freedom and private property. The article discusses the relationship between freedom and private property.
В последние годы в отечественной научной литературе появилось немало публикаций, в которых утверждается, что частная собственность необходима для обеспечения свободы личности. Причем многие авторы говорят о неразрывной связи свободы и данной формы собственности в том смысле, что вместе с исчезновением первой исчезает и вторая. Например, Б.С. Пушкарсв отождествляет частную собственность с личной и провозглашает эту синтетическую форму собственности «продолжением и выражением личности человека, его творческого "я"...» [1]. Оригинального в подобных суждениях немного. Ведь это повторение идей как западных мыслителей нашего столетия (Ф. Хайека, М. Фридмена, К. Поппера, Р. Дарендорфа и других), так и классиков мировой философии (Т. Гоббса, Д. Локка, Ш.-Л. Монтескье, «отцов-основателей» США). Все они полагали, что при уничтожении частной собственности воцаряется тирания.
Чтобы выяснить, действительно ли частная собственность играет такую важную роль в обеспечении свободы, следует затронуть и проблему содержания понятия собственности вообще. Возьмем, к примеру, марксистскую трактовку собственности. Понятие собственности в марксизме обозначает определенную форму социальных отношений, служит классообразующим признаком. Поскольку на основании обладания собственностью делается вывод о принадлежности к разным уровням социальной иерархии, то при последовательном проведении данной точки зрения можно прийти к выводу, что собственность представляет собой возможность распоряжения чем-то или кем-то. Оче-
видно, что юридическая собственность отличается от собственности вообще.
С подобной трактовкой собственности не согласны не только буржуазные экономисты, которые предпочитают понимать под ней юридически оформленное владение, но и такой критик западного общества, как A.A. Зиновьев. Он пишет: «Не всякое владение чем-то есть собственность. Собственность есть владение узаконенное, в силу права. Когда буржуазные революции провозглашали частную собственность священной и неприкосновенной, они не констатировали факт собственности, но превращали в собственность то, чем люди владели фактически. Юридическое признание факта владения есть возникновение собственности как социального феномена. Собственность есть феномен правовой, так что считать ее определяющим признаком общественно-экономической формации, как это делали марксисты, просто бессмысленно» [2].
В этих словах есть определенный смысл, однако замена понятия собственности термином «владение» не меняет сути дела. Владение по существу совпадает с понятием власть, поэтому теряется смысл спора о первичности собственности (в марксистском понимании) и власти. Кроме того, следует иметь в виду, что «собственность, всегда и полностью отделенная от пользования, была бы не только бесполезна, но уже и не была бы собственностью» [3].
Большинство исследователей согласны в том, что «исторически всякая частная собственность вытекала из источника власти как постепенное узурпирование особых прав жрецами и военачальниками - субъектами
Гуманитарные науки
насилия и толкователями сакральных смыслов. Но и в дальнейшем собственность остается прямым порождением и оформлением полномочий власти и авторитета» [4]. Собственность в самом общем смысле представляет собой владение, которое имеет тенденцию к закреплению в законодательных актах, то есть к превращению в юридическую собственность.
Частная собственность неразрывно связана с капитализмом. «Капитализм же всегда понимался Марксом (как ранним, так и поздним) как высшая и последняя - как «предельная» форма развития частной собственности вообще, как естественный и закономерный результат «свободного» от всех ограничений и потому беспрепятственного развития частной собственности... Капитализм - это и есть частная собственность, превратившаяся во всеобщий и единственный принцип организации всей социальной жизни и потому охватившая буквально все элементы общественного производства - как материального, так и духовного» [5]. Частная собственность невозможна без эксплуатации (хотя назвать процесс взаимоотношений капитала и труда наемного работника можно и по-другому, но дело не в словах), но остается несомненным, что ее существование являлось, да может быть еще и является, одним из действенных орудий социального прогресса. Она действительно обеспечивает минимум прав и свобод личности (хотя, в первую очередь, именно той личности, которая данной собственностью обладает). Капитализм, или индустриальная цивилизация, достиг по сравнению с предшествующими периодами человеческой истории невиданных высот в деле свободы.
Но говорить о вечности частной собственности, значит говорить о вечности капитализма, значит отрицать дальнейшее поступательное движение человечества к более справедливому общественному устройству. Частная собственность не может быть свойством человеческой природы, поскольку меняются и свойства человека, да и сама она порождает глубинные противоречия, которые может разрешить только переход к общественной собственности. Даже такой защитник свободы личности, как H.A. Бердяев, критически относился к идее о вечности и справедливости частной собственности. «Противники социализма, апологеты капиталистического строя, - писал он, - любят говорить, что свобода и независимость каждого
человека связана с собственностью. Отнимите у человека собственность, передайте собственность обществу и государству, и человек станет рабом, утеряет всякую независимость. Но если это верно, то это страшный приговор над буржуазно-капиталистическим строем, который лишает собственности большую часть народа. Этим признается, что пролетарии находятся в рабском состоянии и лишены всякой независимости. Если собственность есть гарантия свободы и независимости человека, то все люди без исключения должны иметь собственность... Но буржуа хочет собственности лишь для себя, как источника своей свободы и независимости» [6].
Весьма важным является то положение, что общественная собственность не совпадает с государственной (Бердяев же не проводит этого различия, что следует из вышеприведенной цитаты). Государственная собственность существует при всех видах известного цивилизованного общества и всегда является орудием угнетения не менее, а зачастую и более безжалостным, чем собственность частная. Поэтому представляется необоснованным мнение A.A. Зиновьева о том, что «ликвидация частной собственности не может быть не чем иным, как превращением государства во владельца и распорядителя того, чем до этого распоряжались частные лица» [2, с. 85]. Мы полагаем, что пока в обществе сохраняются иерархическая структура и отношения господства и подчинения, возникновение и функционирование общественной собственности невозможно.
Появится ли когда-нибудь общественная форма собственности, исчезнут ли власть и принуждение? Вряд ли тут можно дать стопроцентный прогноз. Но очевидно лишь то, что если человечество не будет прогрессировать на пути к свободе, его ждут вырождение и гибель.
1. Пушкарев Б.С. Россия и опыт Запада: избранные статьи 1955-1995 годы. М„ 1995. С. 285.
2. Зиновьев A.A. Запад. Феномен западнизма. М., 1995. С. 84-85.
3. Бибихин В. В. Свое, собственное // Вопр. фи-лос. 1997. №2. С. 77.
4. Радаев В.В. Экономическая социология. М., 1998. С. 83.
5. Ильенков Э.В. Философия и культура. М., 1991. С. 191.
6. Бердяев H.A. Царство Духа и царство Кесаря. М., 1995. С. 112.
