CC BY
35
УДК 329
Д. 3. Мутагиров «СВЕТ И ТЕНЬ» ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ
Все проблемы, решение которых непосильно отдельным людям, решаются ими коллективно, путем формирования обществ, разделенных на множество групп интересов, ассоциаций и политических партий. На определенных этапах развития социально дифференцированных обществ особую роль в их жизни играют роды, кланы и группы интересов. С переходом обществ к представительной демократии возрастает роль политических партий, объединяющих усилия множества примерно одинаково мыслящих и действующих в направлении достижения тех или иных целей людей, связанных единством интересов, выступающих как ассоциированные программисты, творцы и участники социально-политических процессов, проводники и защитники тех или иных направлений политического развития. Без политических партий не было бы и современной демократии. Но партии, как и все живые организмы, подвержены изменениям и постепенно ослабевают; они не только перестают отвечать своему призванию, но и превращаются в антиподов, в критиков и противников целей, во имя достижения которых они создавались. Светлый ореол партий постепенно блекнет, исчезает, приходит тень. Эпоха доминирования политических партий приближается к концу, уступая место новым, более демократическим, не бюрократическим и менее авторитарным формам объединений людей. В статье предлагаются размышления о причинах этих метаморфоз.
Ключевые слова: общество, народ, группа интересов, ассоциация, политическая партия, консерватизм, либерализм, демократия, разделение властей.
О природе и роли политических партий в жизни обществ, а также об их эволюции сказано и написано достаточно много (см., напр.: Исаев, 2010). Они стали предметом теоретических размышлений и дискуссий первоначально в Англии, считающейся родиной парламентаризма (Г. Болинброк, Д. Юм и др.), затем в США — первой демократической республике нового времени (Т. Джефферсон, Дж. Мэдисон и др.). Торжество парламентаризма в Х1Х-ХХ вв. обусловило необходимость критического анализа деятельности боровшихся за власть политических сил. Сначала основное внимание уделялось осмыслению природы и роли партий в общественной жизни. В процессе политического структурирования обществ исследователи партий изучают их стратегию и тактику, методы борьбы за власть, а также факторы влияния на массы (Р. Михельс, С. Липсет, М. Дюверже).
Политическая борьба диктует участвующим в ней силам свои условия и правила; из сторонников того или иного направления общественного развития они постепенно преобразуются в активных участников борьбы за политическую власть, в которой, как они полагали, «все средства хороши». Следствием этих метаморфоз становится то, что сами политические партии, считающие себя защитниками прав человека, демократии и верховенства права, превращаются в носителей олигархических, авторитарных и диктаторских тенденций (МюИае1э, 1916, р. 10) со всеми вытекающими последствиями.
© Д. З. Мутагиров, 2015
Под демократией почти все политические партии подразумевают власть тех или иных классов и слоев общества, за интересы которых они борются. Само слово «партия» имеет приземленное значение: часть, сторона, направление, группа людей с общими целями и интересами, а значит, и поведением. Это детерминирует понимание тех или иных проблем и путей их решения, объединяет людей для достижения общих целей и отстаивания общих интересов.
Общество — это добровольная ассоциация людей для совместного решения общих для всех проблем, которые невозможно решать в одиночестве. При всем тождестве людей они во многом отличаются друг от друга. Каждый из них уникален, имеет собственное видение и понимание смысла жизни, взаимоотношений людей, способов пользования природными ресурсами, добывания жизненных средств и удовлетворения своих потребностей. У каждого наряду с общечеловеческими существуют специфические групповые и индивидуальные интересы, соответственно многообразны порождаемые общественной жизнью проблемы и варианты их решения. Членами социумов могут быть сотни миллионов людей, каждый из которых способен совершить множество действий. Имманентны человеку как социальному животному и наиболее эффективны для решения общественных задач как индивидуальные, так и коллективные действия.
Исследователи общественных процессов продолжают размышлять о том, что представляет собой группа или ассоциация в количественном отношении. Некоторые социологи считают группой уже два человека (А и Б) (Щепаньский, 1969, с. 79-80) или любое множество. Но два человека — это только подобие множества, постоянно рискующее оказаться в патовом положении. Как только А и Б разойдутся во мнениях, что происходит в жизни очень часто и является естественным, единство исчезнет и двойка превратится в две единицы. В группе обязательно должен быть посредник и арбитр между равными частями в случае разногласий и расхождений. Общественная группа (объединение, партия, блок, фракция) — это любая ассоциация людей, способная делиться на большинство и меньшинство, в рамках которой только и может функционировать природный «закон большинства», в соответствии с чем должны решаться все жизненные проблемы. Стало быть, минимальное число группы не может быть меньше трех, а максимальное число неограниченно — тысячи и миллионы (Мутагиров, 2014, с. 365-366).
В любом обществе таких формирующихся или складывающихся на основе реальной действительности групп может быть очень много. При этом каждый член социума выступает частью множества групп и естественных объединений людей одновременно по различным признакам — половозрастным, социальным, профессиональным, национальным, религиозным и т. д.
Процесс формирования подобных общностей начинается с простейших форм объединения людей для удовлетворения первичных жизненных потребностей. По мере прогресса и формирования у людей новых потребностей и интересов формируются также ассоциации, призванные содействовать их удовлетворению и реализации. Первичная форма объединения — группа; это понятие закрепляется за объединением людей по тем или иным отдельным интересам. Ассоциация — то же самое, но она строится в зависимости от совокупности
жизненных интересов; партия — выразитель интересов определенного направления в общественной жизни, организация, объединившись в которую люди надеются добиться осуществления своих целей. Блок, федерация или конфедерация (партий, профсоюзов, народов и государств) — это объединения разных групп, ассоциаций, партий и даже целых обществ для решения конкретных, более или менее общих задач с сохранением за каждым из образующих элементов относительной самостоятельности.
Такие группы и объединения людей формируются одновременно со складыванием обществ и образованием государств. Так, слово «партия» часто употребляли древнегреческие философы политики. В «Диалогах» Платона это слово употребляется десятки раз и в самых разных смыслах. Платон пишет о большей свободе человека от партий (Plato, 2009, vol. 1, p. 395), о субъектах партии, об опровержении одной партией другой, о партиях рабов и хозяев, о «заинтересованной партии» и партийном интересе (Ibid., vol. 2, p. 270, 300, 327, 515, 551), о партийном чувстве (Ibid., vol. 3, p. 95), о партии порядка и партии войны, об оппозиционной партии (Ibid., vol 4, p. 564). Говоря о должностном лице, Платон писал, что хотя оно и «зависит от своей партии... [оно] не должно забывать о том, что является министром целого» (Ibid., vol. 2, p. 273).
Аристотель говорил о создании партий, о доминирующих партиях (Аристотель, т. 1, с. 113, 169), о партиях простых людей, народных и олигархических партиях, о власти в руках одной только партии, о духе партии, о партиях принципов и о партии войны, о партии заговорщиков (Там же, 152, 175, 177, 195, 201, 206), о мотивах и интересах партий, о партийном духе, о доминирующих и оппозиционных партиях (Там же, т. 2, 35, 140, 161, 164), о партиях рыбаков, моряков и земледельцев и т. д. Эти партии, по его мнению, правят поочередно.
В древности и в Средние века это были преимущественно группы интересов, которые боролись за политическую власть. Такие же аморфные группы сторонников того или иного политического деятеля или направления общественного устройства существовали и среди клира. Их точнее было бы назвать группами поддержки и давления.
В Новое время слово «партия» употребляется политическими философами для характеристики объединений сторонников того или иного типа общественного устройства. Поскольку властные органы стали формироваться выборным путем, эти объединения ставят перед собой цель провести в представительные органы как можно больше своих представителей, завоевать большинство в них и овладеть высшими государственными должностями. Г. Болингброк в «Диссертации о партиях» (1733-1734) называл существовавшие в Великобритании политические партии сторонниками режима статуса, универсального для древних времен (тори), и сторонниками режима контракта, возникшего в Новое время (виги). Тори рассматривали монарха как «делегата небес», в то время как виги видели в монархии гражданский институт, учреждаемый нацией во благо всех ее членов. Первые стремились сохранить и даже преумножить принудительную силу власти, вторые — уменьшить ее (Bolingbroke, http://socserv2.socsci.mcmaster.ca).
Если идеологией партий — защитниц старых порядков становится консерватизм, то новые партии основывают свою деятельность на идеологии либерализ-
ма. Классическим примером могут послужить виги и тори, либералы и консерваторы, лейбористы и консерваторы, демократы и республиканцы. Исторически консерваторы — самые стабильные правящие партии. В XIX-XX вв. они находились у власти в Великобритании дольше, чем либералы и лейбористы вместе взятые.
Основатель партии демократических республиканцев в США Т. Джеффер-сон считал, что аристократы и демократы выражают истинную сущность всех партий (Jefferson, 1905, vol. 11, p. 52; vol. 13, p. 279). Две американские политические партии — федералисты и демократические республиканцы, по крайней мере честная часть их, писал Джефферсон жене одного из лидеров федералистов Д. Адамса Эбигейл в 1804 г, соглашаются стремиться к одной и той же цели — общественному благу. Но они существенно отличаются по тому, какими средствами они считают возможным продвигаться к этой цели. Одна сторона полагает, что этого можно добиваться одним сочетанием властных полномочий, другая — иным сочетанием. Одна из них больше всего боится невежества народа, другая — эгоизма независимых от народа правителей. Кто из них прав, докажут время и опыт. Эту мысль Джефферсон повторил в одном из писем и самому Д. Адамсу после возобновления переписки между ними в 1813 г.: «Те же самые политические партии, которые теперь функционируют в США, существовали в течение всего времени... Понятия тори и виги фактически принадлежат как естественной, так и гражданской истории. Они обозначают характер и конституцию ума различных людей». Болезненный, слабый, робкий человек боится народа и по своей природе является тори. Здоровые, сильные и смелые лелеют народ и по своей природе они формируют либералов. Такое деление людей является самым целительным из всех различий (Ibid., vol. 16, p. 96).
Позже А. де Токвилль определил цели двух американских партий лаконично: «Одна хотела ограничить власть народа, а другая — расширить ее непомерно». Токвилль, не скрывая своих симпатий к федералистам, все же писал, что они собрали в своих рядах почти всех великих людей, которые выделились в войне за независимость, и их моральная власть была очень обширной. Но в 1801 г. республиканцы окончательно овладели правительством. Т. Джефферсон был избран президентом; он принес им поддержку прославленного имени, величайшего таланта и безграничной популярности (Tocqueville, vol. 2, p. 10).
По мере расширения демократии выборы стали проводиться систематически через определенные, как правило непродолжительные, сроки. Это потребовало от партий большей организованности, мобильности, постоянной готовности и умения быстро реагировать на все происходящие в обществе события. Создаются предвыборные объединения людей с совпадающими или близкими интересами, ориентациями и программами, партийные штабы с постоянными работниками, призванными профессионально заниматься пропагандой целей и намерений партий, привлекать на свою сторону как можно больше избирателей, собирать финансовые средства, необходимые для этих целей, а также дискредитировать соперничающие партии.
Партии, борющиеся за дальнейшее сохранение существовавших на протяжении веков общественных порядков и государственного строя под знаменами
консерватизма и монархизма, называли и называют себя партиями порядка, стабильности, традиций. Слои населения, связанные с промышленностью и товарно-денежными отношениями, ратуют за приведение норм политической жизни в соответствие с требованиями времени, демократизацию общественных отношений, свободу предпринимательства и торговли, ограничение вмешательства государства в экономическую жизнь, свободу слова, совести, вероисповедания и др. Классическим примером столкновения идеологий консерватизма и либерализма и их носителей может служить дискуссия между их классиками Эдмундом Бёрком (первоначально видным представителем партии вигов, но выступившим после начала Французской революции против нее, после чего стал считаться одним из отцов консерватизма) и Томасом Пейном (одним из первых демократических республиканцев, горячим сторонником и участником Американской и Французской революций XVIII в.).
Каждая эпоха и каждое поколение людей свободны действовать по собственному усмотрению, считал Т. Пейн. Поскольку мир постоянно меняется, то изменяются и взгляды людей; соответственно они вправе что-то воспринимать из прошлого, а также пересматривать и переоценивать многое, ставшее неприемлемым и негодным в новых условиях. В отличие от Э. Бёрка, по существу отрицавшего какие-либо права человека в государстве, Т. Пейн полагал, что, напротив, в обществе и в государстве права человека расширяются. Вслед за немецким исследователем законов природы и народов С. Пуфендорфом (Pufen-dorf, 1904) он повторял, что человек учреждал общество и государство не для того, чтобы стать хуже, чем он был раньше, и иметь меньше прав, чем он имел прежде, но для того, чтобы иметь те же права, но лучше обеспеченные. Естественные права человека, т. е. права, принадлежащие человеку самим фактом его существования, — основа всех его гражданских прав. Естественные права — это прежде всего все интеллектуальные права человека, или его права на мнение и на действия с целью достижения собственного комфорта и счастья, которые не ущемляют таких же прав других людей. Гражданские права — те, которые принадлежат человеку как члену общества. Основа каждого гражданского права — определенное естественное право, для реализации которого одной индивидуальной силы его обладателя недостаточно (например, права на безопасность и защиту). Отсюда вытекает, какие права человек сохраняет за собой и после вступления в общество, а какие складывает в общий котел общества как его член (Paine, 2010, vol. 2, p. 195).
Т. Пейн, как и все либеральные демократы, делил правительства мира на выборные, или представительные, основанные на разуме и имеющие республиканский характер, и наследственные, основанные на невежестве и имеющие монархический характер. Между ними он видел смешанные формы, сочетающие несовершенные формы выборности и представительства; по его мнению, они лишены ответственности, так как одни ветви власти в них перекрывают другие до тех пор, пока не наступит конец существования данного режима. В хорошо организованной республике законодательная и исполнительная власти имеют один и тот же естественный источник — народ. Правительство — не более чем управляющий страной. Суверенитет принадлежит только народу, у которого
всегда есть врожденное право отменять любую форму правительства, которое он найдет неудобным, и установить такую, какая соответствуют его интересам, нравам и счастью (Ibid., p. 243).
Главные принципы либерализма — индивидуальные свободы (совести, религии и вероисповедания, слова и печати, митингов и собраний и т. д.), ограниченное государство, свободная конкуренция, отсутствие принуждения властей. Ему же принадлежат идеи конституционализма, приоритета гражданского общества перед государством, верховенства закона, свободного рынка, отделения церкви от государства и т. д. Правда, как заметил еще Г. Спенсер, после прихода к власти либералы забывают о своих собственных принципах и становятся сторонниками принудительной власти (Spenser, 1981, p. 10).
Консерваторы считают себя выразителями последовательности, преемственности, постоянства и принципов. На самом деле это далеко не так: они были и остаются сторонниками контролируемой ими лично неизменной власти и противниками политической модернизации. Эдмунд Бёрк определял партию как «орган людей, объединенный публичным принципом, который может выступать в качестве конституционного связующего между королем и парламентом, обеспечивая согласованность и прочность в администрации или принципиальную критики в оппозиции... Совершенная демократия... является самой бесстыдной вещью в мире» (Burke, 2005, p. 7).
Следует видеть принципиальные различия между консерватизмом как позицией человека в общественной жизни, и идеологией консерватизма. Консерватизм в широком смысле — одна из сущностных свойств любого человека, придерживающегося систем как своих национальных, так и общечеловеческих ценностей. Эти системы — не что иное, как сформированные самими социумами и показавшие свою жизнеспособность, а потому передававшиеся из поколения в поколение и сбереженные (консервированные) нормы жизни. Консервативная партия — сторонница не всех этих ценностей, а только политических и культурных традиций. Консерватором в точном смысле слова может считать себя каждый здравомыслящий член всех без исключения политических партий мира.
В конце XIX — начале ХХ в. ряды политических партий пополняются объединениями, руководствующимися в своей деятельности религиозными идеологиями. Католическая церковь, убедившись в торжестве буржуазного общественного строя, с которым до того вела упорную борьбу под лозунгами «союза алтаря и трона», изменила свое отношение к нему и заменила его лозунгом «союза алтаря и капитала». Необходимость подобной переориентации была обоснована в энцикликах папы Льва XIII «О новых вещах» (Rerum Novarum, 1891 г.) и «Об опасностях для общества» (Graves de Communi, 1901 г.).
Энциклика «О новых вещах», признавая существование борьбы классов, а также право рабочих на организацию с целью защиты своих интересов, утверждала, что церковь является защитницей интересов всех людей, стремящихся к солидарности между трудом и капиталом. Подобно тому как в человеческом теле сочетаются различные его члены, создавая гармоничный ансамбль, так «и в человеческом обществе эти два класса самой природой предназначены
для того, чтобы жить друг с другом в согласии, уравновешивать друг друга. Они нуждаются друг в друге, и ни капитал без труда, ни труд без капитала существовать не могут» (Rerum Novarum, https://educationforjustice.org).
В энциклике «Об опасностях для общества» излагалась концепция христианской демократии: ей чужда всякая политическая идея, она не означает лишь благотворительную христианскую деятельность для народа. В то же время христианская демократия не должна давать повода для упрека в том, что она якобы заботится исключительно о благе низших классов и обходит высшие, которые не менее необходимы для сохранения государства (Graves de Communi, www. documentacatholicaomnia.eu).
Ныне этой доктриной руководствуются десятки христианско-демократиче-ских партий мира, а некоторые из них неоднократно становились правящими. В ХХ в. на основе модифицированной под ислам концепции демократии формируются и партии исламской демократии.
Таким образом, партии — это объединения усилий множества примерно одинаково мыслящих и действующих в направлении достижения тех или иных целей людей, спаянных единством интересов, выступающие как коллективно действующие программисты, творцы и участники социально-политических процессов, проводники и защитники тех или иных направлений политического развития. Они являются как защитниками и гарантами, так и противниками демократии. Гарантами в том смысле, что сам факт существования множества конкурирующих между собой течений социально-экономической и политической мысли делает трудным и почти невозможным формирование абсолютного большинства, которое могло бы беспрепятственно проводить в жизнь свою линию и установить диктатуру одной партии или слоя населения. Чем больше партий, больших и малых, тем лучше гарантируются принципы плюрализма, относительная самостоятельность самих политических партий, возможность множества вариантов выбора и решения проблем, а также компромиссов путем отсечения крайностей. Так, Мэдисон полагал (Liberty and Order, 2004, p. 90), что в небольшом социуме будет меньше различий интересов, а соответственно групп и партий, выражающих эти интересы. В обществах с многочисленным населением неизбежно будут и многочисленные группы, и партии со своими интересами. В первом случае последствия «закона большинства» могут быть более негативными, чем во втором, поскольку это большинство может быть основано на меньшем количестве совпадающих интересов (скажем, на основе богатства, происхождения, религии и т. д.). Такое большинство может стать прочным, долговечным и бескомпромиссным. В обществах с многочисленными группами и партиями для достижения согласия большинства необходимы будут согласования многочисленных расходящихся интересов, компромиссы, которые достигаются на каких-то средних позициях. Поэтому, считал Мэдисон, множество интересов, партий и групп интересов — благо для демократии, так как чем больше партий, тем труднее достижение их согласия и установление долговременной власти какой-либо одной партии. Здесь каждая из партий станет маленьким камешком в большой мозаике, и их главной целью должна стать борьба со злом (Ibid.). Этого можно добиваться:
1) устанавливая политическое равенство всех;
2) ограничивая ненужные возможности немногих к усилению неравенства путем неумеренного и особенно незаслуженного накопления собственности;
3) тихим действием законов, не нарушающих права на собственность, сокращением крайней бедности и ограничением стремления к роскоши;
4) воздерживаясь от мер, которые по-разному воздействуют на интересы различных групп, особенно от таких, которые позволяют одним извлекать пользу за счет других;
5) превращаясь в сдержки для других партий до тех пор, пока они будут существовать (см. об этом: Dahl, 1956, p. 30-31).
Схожих взглядов придерживался и молодой К. Маркс, который считал деление людей по интересам катализатором общественного прогресса. «Без партий нет развития», — писал он (Маркс, Энгельс, 1954, т. 1, с. 113). По его мнению, степень спаянности рядов партий зависит от круга и характера решаемых ими задач, от широты круга сторонников и степени понимания ими важности этих задач, от степени сопротивления со стороны соперников и конкурентов на политическое руководство обществом. А эти факторы, в свою очередь, зависят от того, интересы каких классов и направлений общественного развития партии выражают.
От партий консервативного направления требуется относительно меньше усилий для сохранения существующих общественных порядков, если только эти порядки не находятся в состоянии глубокого кризиса и основная масса населения не выражает откровенного недовольства ими. Партии этого типа, как правило, стоят на страже традиций, которые, как было замечено теоретиками демократии, хватают живущие поколения за горло и продолжают управлять их умами.
Утверждать новое в жизни гораздо труднее, для этого требуется больше времени, усилий, настойчивости и социальной энергии, ведь необходимо доказывать превосходство на первых порах неопределенного еще нового над хорошо известным, пусть даже поднадоевшим старым. В каждой личности борются консерватор и новатор. Ее манит новое, но, если это новое не имеет практического воплощения, она боится его. В своей практической жизни большинство людей руководствуются поговоркой «старый друг лучше двух новых» или «знакомая дорога короче и безопасней неизвестной». Кроме того, многое зависит от степени новизны предлагаемого партией, от того, в какой мере в процессе реализации нового будут происходить ломка и вытеснение старых отношений, прежде всего социальных и экономических, и утверждение новых отношений, каковы будут неизбежные потери для общества и их цена. Осуществлять переход от схожей однотипной системы общественного производства к другой, от феодальных общественных отношений к буржуазным отношениям, а также от одной модели государственного устройства к другой в рамках той же системы производства сравнительно легко, особенно когда последние уже продемонстрировали несомненное превосходство над предыдущими системами и устройством; это естественно-исторические процессы, требующие меньше усилий.
Важное условие успеха любой партии — широта ее социальной базы, поддержка ее целей как можно большей частью общества и, безусловно, практи-
ческая реализация этих целей, единство слова и дела. Партии классов и слоев населения, составляющих меньшинство общества, выражающие интересы этих меньшинств, вынужденно занимаются демагогией, приукрашиванием действительности; они дают щедрые обещания, чтобы привлечь народ на свою сторону, но обречены на невыполнение своих обещаний, поскольку ни одна партия не может служить одновременно нескольким классам и слоям, преследующим разные цели. Если она действительно попытается сделать это, то очень скоро лишится всякой социальной опоры и уйдет в небытие. Как верно заметил в свое время Д. Юм, партии «размножаются естественным путем в течение многих столетий, и дело редко кончается чем-либо иным, кроме полного распада той системы, при которой они были посеяны» (Юм, 1996, с. 31). Сотни партий — и буржуазных, и пролетарских — возникали и исчезали в Х1Х-ХХ вв. главным образом по этой причине.
Любая партия является представительницей конкретного слоя или группы населения общества, и в центре ее внимания должны находиться проблемы этого слоя, своей собственной страны, своего общества, а не мира в целом, хотя и их не следует полностью игнорировать. На мировые процессы деятельность партий и их классов влияет пропорционально эффективности или неэффективности внутренней политики.
Общественная жизнь всегда многовекторна, так как ее творцами и участниками являются группы и слои людей с разными интересами, а соответственно и социальным поведением. Установить точное деление общества на партии почти невозможно, ибо партийность людей определяется не формальной принадлежностью к той или иной политической силе (партийным билетом), а ясностью и глубоким пониманием характера политических процессов, проводником и участником которых они являются, направлением их политического сознания. В силу этих обстоятельств в рядах демократических партий могут оказаться ярые реакционеры, в рядах революционных партий — противники революций, а в рядах консервативных партий — истинные либералы. Люди, не принадлежащие ни к каким партиям, но имеющие определенные жизненные позиции, порою могут оказаться более преданными тому или иному направлению общественного развития, чем люди с партийными билетами и даже с удостоверениями членов руководства партий, практическая деятельность которых вредит делу их партий. Если первые — приверженцы идей и идеалов, то вторые — карьеристы, жаждущие власти и влияния в обществе, кочующие из партиий, теряющих власть и влияние в обществе, в другие, ставшие правящими.
Любое общество объективно многопартийно, даже если это организационно не оформлено, поэтому социально-политическая система общества также с неизбежностью многопартийна. В СССР, например, формально неорганизованные партии (совокупность некоммунистических групп) входили в официальный блок, называвшийся блоком коммунистов и беспартийных. Как подтвердится после распада СССР с его «однопартийной» системой, в руководство страны и даже в руководство КПСС входили люди разных идеологических ориентаций, вплоть до антикоммунистических, образуя внутри КПСС особые группы и течения, сплачиваемые социальным поведением и политической ориентацией. В пер_ 33
ПОЛИТЭКС 2015. Том 11, № 1
вые десятилетия после революции они образовывали фракции внутри КПСС, а после суровых преследований и расправ стали функционировать нелегально, что представляло большую опасность для самой партии, переставшей видеть реальное состояние дел в обществе и потерявшей возможность контролировать общественные процессы. Так, «Александр Яковлев, будучи убежденным антикоммунистом, был заведующим отделом пропаганды ЦК КПСС, что было абсолютно в духе времени», — свидетельствует его единомышленник и соратник А. Ципко (Ципко, 2015). Превращение почти всего состава последнего руководства КПСС в антикоммунистов, разделивших, уподобившись сатрапам Александра Македонского, огромную страну и власть между собой, подтверждает верность данного суждения, ибо люди с твердыми убеждениями не меняют их.
В странах, считающихся двухпартийными, существуют и другие партии — общенациональные и местные, которые активно участвуют в политической жизни страны и ее частей. Двухпартийность, как правило, определяется по составу высших эшелонов власти, хотя и там под знаменем одной официальной партии могут выступать представители других, объективно существующих в обществе партий. Чем ниже уровень власти, тем многочисленнее партии, в ней участвующие. Даже в странах, где коммунистические партии запрещены и лишены права выдвигать своих кандидатов в представительные органы, коммунисты могут оказаться в составе выборных органов, но под другими флагами. В то же время все многопартийные системы имеют тенденцию к поляризации и стремлению к двухпартийности, в рамках которой существуют правящая и оппозиционная партии, каждая из которых может состоять из множества течений. Это происходит, когда ни одна партия не получает абсолютного большинства мандатов в представительном органе, и одержавшая относительную победу партия вынуждена формировать правительство в сотрудничестве с рядом других партий, образуя правящую коалицию или альянс. Партии, не вошедшие в коалицию, в таком случае представляют собой оппозицию. Существует также политический центризм, или центристские партии, но, как верно замечал М. Дюверже, «политические решения, как правило, предстают в дуалистической форме. И далеко не всегда дело в дуализме партий, но почти всегда — в дуализме тенденций. Любая политика внутренне содержит выбор между двумя типами решений; те, что называют промежуточными, тоже связаны с тем или другим основным типом. А это значит, что в политике не существует центра: в ней можно иметь партию центра, но не течение центра или доктрину центра. Центром называют по существу то место в пространстве, где сосредоточиваются умеренные представители противоположных направлений: это умеренные правые и умеренные левые. Всякий центр внутренне, в самом себе противоречив, он всегда остается разделенным на две половины: левый центр и правый центр. Ибо центр есть не что иное, как искусственное объединение части правой — с левой и части левой — с правой. Судьба центра — это, образно говоря, разрываться на части (быть четвертованным), колебаться или исчезать: разрываться на части, когда одна из его половин голосует с правых позиций, а другая — с левых; колебаться, когда он голосует в связке то с левыми, то с правыми; исчезать — когда он воздерживается. Извечная мечта центра — достичь синтеза противоречивых
устремлений, но ведь такой синтез возможен лишь в сознании. Действие — это всегда выбор, а политика — это действие» (Дюверже, 2000, с. 276).
Коалиции и альянсы обычно образуются для борьбы за мандаты и должности во властных структурах; как верно отмечают многие исследователи политических партий (и это подтверждается практикой), уже на следующий день победители забывают о своих предвыборных обещаниях и продолжают политику предшественников, внеся в нее лишь незначительные коррективы с учетом собственных интересов. Примером опять-таки может послужить Эдмунд Бёрк. Вся его политическая карьера — это цепь конфликтов и разрывов с тем, кому и чему он раньше служил. Он являлся секретарем Вильяма Гамильтона, ставшего шефом секретариата лорда губернатора Ирландии. С ним он переехал в Лондон, где скандально разошелся с шефом и стал секретарем маркиза Рокингема (Rockingham), лидера вигов и будущего премьер-министра Великобритании. После смерти Рокингема Бёрк порвал и с его партией, выставившись в парламент от другой. Ныне таких «охотников» за властью и влиянием в обществе, кочующих из партии в партию, становится все больше. Пока партия находится у власти и они занимают в ней высокооплачиваемые должности, такие люди будут петь ей дифирамбы, но с таким же рвением они покинут ее ряды и начнут оплевывать ее при первых же признаках возможного поражения. Партий, работающих ради решения проблем, остро стоящих в каждый конкретный момент перед странами и обществами, а не ради завоевания власти, становится все меньше.
Все эти обстоятельства превращают политические партии из поборников демократии и верховенства права в тормоза процессов демократизации обществ и в их деструктивные элементы. Причина этих метаморфоз — широкое распространение в них таких пороков, как авторитаризм, бюрократизм, коррупция, безответственность, правовой произвол.
Почти все партии по своей природе, структуре, методам и способам деятельности являются образованиями в той или иной степени авторитарными. Регуляторами их деятельности выступает воля не массы членов (по «закону большинства»), а узкого круга руководителей, а также более или менее единая дисциплина, подчиненная достижению целей партии. В результате несоблюдения принципов выборности и сменяемости функционеров партий формируются устойчивые клики (партийная бюрократия), которые представляют собой не меньшее препятствие на пути истинной демократии, чем государственная бюрократия.
Партии у власти (вернее, их руководящие верхушки) сводят на нет или превращают в декорации и такие фундаментальные принципы демократии, как закон большинства и разделение властей. Еще Гаэтано Моска отмечал, что идея народного представительства как свободной передачи суверенитета электората (коллектива) определенному количеству выборных лиц (меньшинству) основана на абсурдной предпосылке, что меньшинство может быть привязано к коллективной воле нерушимыми узами. В самом деле, сразу же после выборов приходит конец власти избирателей над депутатами. Депутат считает себя уполномоченным арбитром ситуации и действительно выступает как таковой (Mosca, 2011, p. 81). Кроме того, когда побеждает та или иная партия, овладевая всеми важными государственными должностями, формально разделенная на несколь_ 35
ПОЛИТЭКС. 2015. Том 11, № 1
ко ветвей власть как бы сливается воедино в партийных штабах. Представители партии, доминирующие в представительной и исполнительной властях, поступают во всех ветвях власти более или менее одинаковым образом, согласованно между собой. Другими словами, из конституционно независимых друг от друга и призванных стать сдержками и противовесами друг для друга ветвей власти парламент и правительство превращаются в своего рода административные службы правящей партии, в отделы их канцелярий, которые придают официальный статус почти всему, что задумано в этих штабах их первыми лицами. При определенных условиях это ведет к авторитаризму и тоталитаризму.
Глубоко недемократична, даже антидемократична, практика формирования списков кандидатов в депутаты и их выдвижения не самими гражданами, которым эти депутаты обязаны служить, а штабами партий в лице нескольких граждан. Непартийная часть общества, составляющая в любой стране абсолютное большинство населения, оказывается практически исключенной из процесса отбора кандидатов во властные структуры — это не что иное, как запрещаемая в других сферах жизни монополизация права на формирование властных структур одной, двумя или несколькими партиями. Так может случиться и в президентских республиках, если и пост президента, и большинство мандатов в представительном органе будут принадлежать одной и той же партии. Предвидя подобную возможность, некоторые относительно демократические республики предусмотрели в своих конституциях не только разные сроки мандатов президента и выборных представителей народа, но и разные сценарии их деятельности. Граждане этих стран, как правило, своим голосованием также стремятся сохранить независимость властей, не отдавая абсолютного преимущества ни одной из официальных партий.
Серьезное попрание норм демократии — неравноправие самих политических партий во время подготовки к избирательным кампаниям и проведения таких кампаний (например, разные нормы и правила регистрации, количество подписей, финансирования и т. д.). Это неравноправие обычно устанавливается волей не общества, а волей самих парламентских партий, объединяющих в себе всего лишь несколько процентов граждан, в результате чего и граждане — избиратели разных партий также оказываются неравноправными. Возникает серьезное нарушение принципа конституционного равенства граждан перед законом.
Исследователи общественных процессов призваны не только быть их хроникерами, но и выявлять все новое в жизни с целью ее оптимизации, что невозможно без своевременного обнаружения возможных негативных явлений и поиска способов их предупреждения. Это относится и к жизни политических партий и общественных движений, все еще играющих роль ведущих акторов социально-политической жизни.
Литература
Аристотель. Сочинения: в 4 т. Т. 1. М.: Мысль, 1983. 1187 с. (Aristotle. Writings: in 4 vols. Vol. 1. M.: Mysl, 1983. 1187 p.).
Дюверже М. Политические партии. М.: Академический проект, 2000. 560 с. (Duverger M. Poltical Parties. M.: Academic Project, 2000. 560 p).
Исаев Б. А. Партология: генезис партий и партийно-политических систем. СПб.: «Петрополис», 2010. 514 с. (Isaev B. A. Partology: Genesis of Parties and Party-Political Systems. SPb.: "Petropolis", 2010. 514 p.).
Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. М., 1954. Т. 1. 696 с. (Marx K., Engels F. The Writings. 2nd ed. Moscow, 1954. Vol. 1. 696 p.).
Мутагиров Д. З. Демократия как универсальная ценность. М.: Логос, 2014. 560 с. (Mutagirov D. Z. Democracy as a Universal Value. M.: Logos, 2014. 560 p.).
Ципко А. Перестроить страну по китайскому пути нам помешала интеллигенция // Комсомольская правда. 2015. 5 мая (Tsipko A. Intellectuals have Prevented Rebuilding the Country under Chinese Way // Komsomolskaya Pravda. 2015. May 5).
Щепаньский Я. Элементарные понятия социологии / общ. ред. и послесл. акад. А. М. Румянцева. М.: Прогресс, 1969. 242 с. (Szczepanski Ja. The Basic Concepts in Sociology / general editor and author of final words academician A. M. Rumyantsev. M.: Progress, 1969. 242 p.).
Юм Д. Сочинения: в 2 т. Т. 2. 2-е, изд., доп. и испр. М.: Мысль, 1996. 806 a(Hume D. Writings: in 2 vols. Vol. 2. 2nd ed., supplemented and corrected. M.: Mysl, 1996. 806 p.).
Bolingbroke Н. Dissertation Upon Parties // http://socserv2.socsci.mcmaster.ca/econ/ ugcm/3ll3/bolingbroke/parties.html (дата доступа: 01.06.2015).
Burke E. Reflections on the Revolution in France (Select Works. Vol. 2) (1790). Liberty Fund, 2005. 212 p.
Dahl R. A. A Preface to Democratic Theory. Chicago: University of Chicago Press, 1956. 176 p.
Graves de Communi Encyclical of Pope Leo XIII on Christian Devocracy // www.documentacath-
olicaomnia.eu/04z/z_1901-01-18__SS_Leo_XIII__Encyclica_'Graves_de_Communi_Re'_IT.doc.html
(date of access: 15.05.2014).
Jefferson Th. The Writings: in 20 vols. Millenniums edition. New York, 1904-1905. Vols. 11, 13, 16. 1152 p.
Michaels R. Political Parties; a Sociological Study of the Oligarchical Tendencies of Modern Democracy / translators E. Paul, C. Paul. London: Jarrold & sons, 1916. 432 p.
Mosca G. The Ruling Class. Nabu Press, 2011. 570 p.
Plato. The Dialogues: in 5 vols. / translated into English with Analyses and Introductions by B. Jowett, M. A. 3rd ed., revised and corrected (Oxford University Press, 1892). Liberty Fund, 2009. 3032 p.
Pufendorf S. Of the Law of Nature and Nations: in VIII books. London, 1904. 264 p.
Rerum Novarum Encyclical of Pope Leo XIII on Capital and Labor // https://educationforjustice. org/system/files/rerumnovarum.pdf (date of access: 15.05.2014).
Spenser H. The Man versus the State. With Six Essays on Government, Society, and Freedom. Indianapolis, 1981. 132 p.
Paine T. The Writings. Vol. II (1779-1792) [1779]. Liberty Fund, 2010. 366 p.
Tocqueville A. de. Democracy in America. Historical-Critical Edition. Vol. 2 (1835). Liberty Fund, 2013. 430 p.
