CC BY
3
Вестник Томского государственного университета. Культурология и искусствоведение.
2023. № 50. С. 180-192. Tomsk State University Journal of Cultural Studies and Art History. 2023. 50. pp. 180-192.
ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
Научная статья УДК 398.78.06 doi: 10.17223/22220836/50/15
СВАДЕБНЫЕ ПРИЧИТАНИЯ ТЮРКСКИХ НАРОДОВ ПОВОЛЖЬЯ И ПРИУРАЛЬЯ С ОДНОСТРОЧНОЙ РИТМИЧЕСКОЙ ФОРМУЛОЙ: ВОПРОСЫ ТИПОЛОГИИ
Наиля Юнисовна Альмеева
Российский институт истории искусств, Санкт-Петербург, almeeva@yandex. т
Аннотация. В статье предпринят опыт исполнительской и ритмической типологии жанра свадебных причитаний невесты в традиционных культурах тюркоязычных народов волго-уральского региона в компаративном аспекте. Анализируются два вида однострочных ритмических формул, лежащих в основе напева. Сопоставление ритмических композиций свадебных причитаний кряшен, чувашей, татар и башкир, входящих в одну языковую семью, но имеющих узнаваемые отличия традиционных культур, позволяет увидеть явное родство структурных элементов.
Ключевые слова: свадебные причитания, ритмическая формула, татары, чуваши, башкиры, волго-уральский регион
Для цитирования: Альмеева Н.Ю. Свадебные причитания тюркских народов Поволжья и Приуралья с однострочной ритмической формулой: вопросы типологии // Вестник Томского государственного университета. Культурология и искусствоведение. 2023. № 50. С. 180-192. doi: 10.17223/22220836/50/15
ART HISTORY
Original article
WEDDING LAMENTS OF THE TURKIC PEOPLE OF THE VOLGA AND URALS WITH A SINGLE-LINE RHYTHMIC FORMULA: ISSUES OF TYPOLOGY
Nailia Yu. Almeeva
Russian Institute of art history, Saint Petersburg, Russian Federation, almeeva@yandex.ru
Abstract. The wedding laments of the Turkic-speaking peoples of the European part of Russia (the Volga and Ural region) have yet to become the subject of special or comparative studies. The genre of wedding laments is not present in the folklore traditions of every ethnographic group of these peoples. It is unevenly represented in sheet music publications of folklore, and also unevenly studied. The present article attempts for the first time to make
© Н.Ю. Альмеева, 2023
a structural and intonational analysis of specific melodic and rhythmic types of laments of four Turkic-language traditions of the Volga and Ural regions - the Molkeev Kryashens, the Mishari Tatars, the Anatri Chuvash and the Northern Bashkirs, and also to make a comparative analysis. The author's expedition audio recordings are included. The subject of analysis is samples with single-line rhythmic formulas.
These ethnographic groups belong to the same language family, but have distinguishing features of their traditional cultural complexes. The Tatar-speaking Mishari (Muslims) and the Kryashens (Orthodox Christians) are members of agricultural societies with differing systems of traditional rituals and holidays. The Chuvash are Turkic-speaking agriculturalists baptized into the Orthodox faith, but their language differs so greatly from Tatar and Bashkir that it could not be used as a language of interethnic communication. The Bashkirs are Muslims, but in the context of our comparisons they are the only representatives of nomadic culture. On the whole, each of these ethnographic groups have their own genre and style system of song culture.
Of all the existing types of laments of the Turkic peoples of the Volga and Ural region, the article provides an analytical description of two structural types: lines of seven syllables (4 + 3) and eight syllables (5 + 3). The rhythmic cells that constitute their basis create a strict syllabic-rhythmical form, which does not change in the process of performing melodic stanzas. No deformation of this sung form is possible, with the exception of emotional "weighing down" of a rhythmical-intonational cell before a clausula. These cells and their combinations are the main criterion for comparisons in the genre of laments among the peoples in question. The method of analytical description of these two rhythmical types allow the author to detect an intermediary form between them.
While noting that ritual behavior has been marginalized among the Turkic peoples of the Volga and Ural region as a result of social changes of the previous century, the author stresses that the genre of wedding laments was preserved in the active memory of ethnophors over the course of the 20th century. Turkic laments mark the key moment of the wedding in musical and poetic form - the moment when the bride is given to another family not related by blood. The verbal texts of these laments are tragic, which portray the bride's fear of her future life in a strange family, and rebukes against her father who is selling her. Citing examples of her own expedition audio recordings, the author notes that the dramatic emotions inherent to the genre have been preserved, and their performance embodiment in the dynamics of sound. The musical forms may be called restraining: the chants of the laments are characterized by a precisely intonated pitch in combination with rhythmical and intonational formality. Here the author finds that they differ from the laments of neighboring peoples (Russians and Mordovians), which are characterized by a tirade melodic-rhythmic form, sometimes accompanies by physiological weeping.
On the basis of an analytical comparison of laments of the Tatars, Chuvash, Kryashens and Bashkirs, the author concludes that the melodics of their laments share common principles of rhythm-intonational form-making, and kindred musical and poetic qualities. They are: a four-line stanza;
a two-line melodic period of two sentences as a compositional unit;
a wave-like structure of melodic line within a compositional unit (two-line period);
quantitative rhythmic cells in the construction of melody'
lack of intra-syllabic chant deforming the cell;
rhythmic-intonational formality;
three-syllable clausula.
Keywords: Wedding laments, rhythmic formula, Tatars, Kryashens, Chuvash, Bashkirs, Volga-Ural region
For citation: Almeeva, N.Yu. (2023) Edding laments of the turkic people of the Volga and Urals with a single-line rhythmic formula: issues of typology. Vestnik Tomskogo gosudar-stvennogo universiteta. Kul 'turologiya i iskusstvovedenie - Tomsk State University Journal of Cultural Studies and Art History. 50. pp. 180-192. (In Russian). doi: 10.17223/22220836/50/15
Свадебные причитания тюркоязычных народов европейской части России (Поволжья и Приуралья) еще не становились предметом специальных (монографических), а также компаративных исследований. В настоящей ста-
тье впервые предпринимается структурный и интонационный анализ конкретных мелодико-ритмических типов причитаний четырех тюркоязычных традиций волго-уральского региона: татар-кряшен, чувашей-анатри, татар-мишарей и северных башкир, а также опыт их аналитического сопоставления с целью исполнительской и структурной типологии.
Перечисленные этнографические группы этносов входят в одну языковую семью, но имеют узнаваемые отличия своих традиционных культурных комплексов. Татароязычные мишари (мусульмане) и кряшены (православные христиане) - это носители земледельческой культуры, имеющие различные системы традиционных обрядов и праздников. Чуваши - тюр-коязычные земледельцы, крещенные в православие, но их язык настолько сильно отличается от татарского и башкирского, что не мог бы выступать языком межнационального общения тюрков. Башкиры являются мусульманами, но в контексте наших сопоставлений они единственные представители кочевой культуры. В целом у каждой из названных этнографических групп имеется достаточно своеобразная жанровая и стилевая система песенной традиции.
Судя по публикациям и экспедиционной практике, жанр причитаний имеет неодинаковое распространение в тюркских культурах Поволжья и Приуралья. Так, в культуре казанских татар свадебных причитаний нет. Но они имеются у татар-мишарей лямбирской (Мордовия) и пензенской территориальных групп [1. С. 145; 2. С. 49, 50; 3. С. 24-28; 4. С. 18; 5. С. 13, 18]. В среде татар-кряшен причитание невесты есть только в одной территориальной группе - молькеевской [1. С. 162, 164; 6. С. 64, 102, 104, 320, 427]. В чувашской культуре свадебные причитания есть в этнографических группах чувашей-анатри и анат енчи [7. С. 50; 8. С. 60; 9. С. 56, 57]. В нотных публикациях количественно более всего представлены башкирские свадебные причитания северных групп этноса [10. С. 69, 71; 11. С. 63-71].
Авторы, писавшие об этом жанре, называют его по-разному: Л.Н. Лебединский - предсвадебный плач, причитание [10. С. 68]; М.Н. Нигмедзянов -плач [3. С. 13], М.Г. Кондратьев - песня-плач невесты на свадьбе [9. С. 165]; А.А. Осипов - плач [7. С. 50], Ф.Х. Камаев - причет [15. С. 82], Л.К. Сальма-нова - причитания [13. С. 228; 14. С. 103]. В терминах этнических культур это этекэм - «батюшка» (у кряшен); тац кучат — «утренний петух» (у татар-мишарей), сенгляу — причитание (у башкир), хёр йёрри - песня девушки (у чувашей-анатри).
Причитание невесты в свадебном обряде - одно из очень специфических явлений традиционных устных культур, которое в музыкально-поэтической форме маркирует весьма эмоциональный момент этого обряда: отрыв девушки-невесты от своего рода и передачу ее в не родную по крови семью. Причитание - это пение в стрессовой ситуации, вызывавшее (по свидетельствам информантов) сопереживание и слезы всех присутствующих. Это трагический жанр. Вербальные тексты тюркских причитаний содержат мотивы прощания, жалобы, страха перед будущей жизнью в доме чужаков, упрека отцу за сам факт продажи дочери за плату и в то же время - выражение согласия и подчинения его твердой воле, что свидетельствует об абсолютно бесправном положении невесты в патриархальном обществе. Но исполнительски
это выражается относительно сдержанно, с точным воспроизведением рит-
1
моинтонации .
Свадебные ритуальные действа в деревенских общинах России в XX в. претерпели колоссальные изменения. Со сменой образа жизни в традиционных общинах тюркских народов Поволжья и Урала прежнее обрядовое поведение вытеснялось, причитание как явление деактуализировалось. Соответственно, живого функционирования традиции причитания в обряде и самого обряда сегодня, конечно, уже нет. Автору этих строк удалось записать целый ряд причитаний невесты у татар-кряшен, чувашей-анатри в последней четверти ХХ в. и у татар-мишарей в первой четверти XXI (см. нотные примеры 1-3), что говорит о сохранности этого особенного жанра фольклора в активной памяти этнофоров, а также о реальной возможности его фиксации от последних носительниц традиции уже вне обрядовой практики, и даже при соответствующей аутентичности их исполнения.
Из всего массива известных нам напевов причитаний тюркоязычных народов Поволжья и Приуралья (татар, чувашей, кряшен, башкир) мы выделим здесь для анализа две группы (1) с семисложным и (2) восьмисложным стихом, объединенные структурно-типологическим родством - однострочными ритмическими формулами в мелодической линии.
Главным критерием сравнения в жанре причитаний у названных этносов здесь выступает наиболее стабильный структурный признак этих напевов -квантитативная слоговая музыкально-ритмическая форма (18. С. 51). Все известные нам образцы тюркских причитаний имеют четкую структуру, скомбинированную из квантитативных ритмических ячеек. Они обладают неизменностью в процессе исполнения мелодических строф, и никакие их деформации песенного силлабохроноса [17. С. 22; 18. С. 51] невозможны. Стабильная неизменность этой конструкции исключает в этом жанре склонность к тирадному интонированию с его нерегламентированным расширением строки и завершению ее физиологическим плачем, что характерно, например, для похоронных причитаний мордвы. Основополагающее качество их мелодики - ритмоинтонационная формульность.
Причитания, записанные нами в экспедиционных условиях (комм. к напевам см. в конце статьи), важны еще и как примеры живого исполнения. При этом, даже если это исполнено не в обряде2, некоторые качества жанра раскрываются именно при живом звучании. Это, в частности, динамическое оформление мелострофы, эмоциональное расширение отдельных силлабо-хроносов ритмической формулы. Ярко иллюстрирует этот тезис наша запись причитания у молькеевских кряшен. Пожилая исполнительница вкладывала в свое пение драматические эмоции, сопровождая мелодическую волну каждого двухстрочника, спетую на одном дыхании, динамическими красками crescendo и diminuendo. При этом она совершенно определенно имитировала тонкий, нежный и жалобный девичий голос, тем самым воспроизводя атмосферу обрядовой ситуации (пример 1).
1 Ритмоинтонация - термин И.И. Земцовского [16. С. 98].
2 И.И. Земцовский указывает на целый ряд разных исполнительских воплощений одного и того же напева причитания вне обряда «в зависимости от степени приближения к реальному типу данной причетной традиции» [19. С. 154, сноска 7].
Пример 1. Причитание невесты (кряшены молькеевской группы) Example 1. Bride's lament (Molkeev Kryashen group)
БYркэнчегем чып-чыбар, Чыпчык эзе тегел мей? Эчем тулы куп сагыш. Кеше CYзе тегел ме? Моё покрывало пёстрое-пёстрое, Не следы ли это воробья? Моя душа переполнена тоской, Не от людских ли наговоров?
Ф } J J
БУР_ K3H_ че_ гем чып - чы_ бар,
0 J. J .
Чып ЧЫК э_ зе те_ гел мей?
I J } J 1 J* J J 1
Э чем ту_ лы куп са_ гыш,
J> J J. jji : J .
Ke ше су зе те гел ме?
J> J J> J 1 J> J J 1
Э_ чем ту_ лы куп са_ гыш,
}■ J J. JJ1 J> J JI
Ke_ ше зе те гел ме?
Рис. 1. Слоговая музыкально-ритмическая форма свадебного причитания кряшен молькеевской
группы
Fig. 1. Bride's lament of the Molkeev Kryashen group. Syllabic musical and rhythmic form
Это - образец однострочной ритмической формулы при четырехстрочной версострофе семисложного изосиллабического стиха. В ее основе - простейшие ритмические стопы из арсенала ритмики традиционных приуроченных напевов татар-кряшен:
^ J (ямб) и ^ J J (бакхий), скомбинированных в формулу ^ J ^ Jl ^ J J с цезурой соответственно структуре стиха 4+3. В своем «чистом виде» формула предстает в первой и третьей строках. Во второй и четвертой строках эта ритмоформула получает расширение на третьем и четвертом слогах (в точке золотого сечения полустишия), это воспринимается как необходимая эмоциональная «оттяжка». Стоит отметить, что все эти детали ритмической основы, ее исполнительские трансформации были выдержаны поющей женщиной с точностью до деталей в процессе звучания трех мелостроф.
Абсолютно такие же структурные особенности мы видим в причитании невесты у чувашей-анатри (пример 2) - семисложный изосиллабический стих, образец четырехстрочной версострофы с однострочной цезурированной ритмической формулой ^ J ^ J l ^ J J, которая прослушивается сквозь исполнительские особенности: «оттяжки»-«укрупнения» отдельных силлабохоно-сов, быстрое проговаривание первых двух слогов во второй и четвертой строках ( J. J. вместо ^ J и ^ ^ вместо ^ J ).
J.=:
.L 7.« К 1 rfa ,—■-—
At . те карт . лаш- J ИХ in«. . :-h вёт <арт — лаш-
" V V r ' J- P 1P r вёт. тён- вёт . тён пу. сап- ?ке. Г—w--
И 'к' J' J р L V Ц Г
Вёт. тён- вёт . тён пу _ сап- с ке—
пат _ тар - ла- хам пала - рат . чё.
Пример 2. Причитание невесты (чуваши-анатри) Example 2. Bride's lament (Anatri Chuvash)
Атте картлаш - вет картлаш, Вёттён-веттён пусап-уке. Веттен-веттен пусап-уке, Паттарлахампаларатчё.
Ступени отца - мелкие ступени, Мелкими шагами ступаю. Хоть мелкими шагами ступаю, Да моя сила была заметна.
Рис. 2. Слоговая музыкально-ритмическая форма причитания невесты у чувашей-анатри
Fig. 2. Bride's lament of the Anatri Chuvash. Syllabic musical and rhythmic form
Чувашское причитание1 вместе с предыдущим кряшенским (назовем их первой группой) представляют один ритмический тип. Напевы близки и по интонационному развертыванию, оба - с квинтовой переменностью устоев, но имеют различные ладовые основы: первый напев в ангемитонном ладу ¥*-а81-Ь1-с2-€82, второй - в специфическом гемитонном ладу2 Fis1-ais1-h1-cis1-dis2.
Семисложный стих с цезурой 4 + 3 в сочетании с однострочной ритмической формулой демонстрируют наиболее архаический тип выразительных средств в тюркских причитаниях региона. При этом напевы не являются однострочными, поскольку нечетные и четные строки (предложения) мелодического периода демонстрируют вопросо-ответное соотношение, образуя законченную музыкально-смысловую форму.
Существует и другая однострочная ритмическая формула, за которой стоит иная серия причитаний - восьмисложник 5 + 3 с четкой цезурой ^ ^ J ^ ^ ^ J , скомбинированный из двух ритмических групп (шестивременной пятисложник плюс четырехвременной трехсложник). Эта ритмическая формула может выступать как однострочная, т.е. сопровождающая в причитаниях каждый стих четверостишия (назовем причитания с этой ритмоформулой второй группой) (см. пример 3). Такой восьмисложник очень характерен для причитаний татар-мишарей Среднего Поволжья и северных групп башкир.
J =104 mf £ Р
rvi
V4 J 0 л бел.(е) -де е.м(е).не кор(ы) ды J лар, V,
/Ц d А Ч ш
г w Чэ чэ ге * Г\ са йын тс р(ы) ДЫ лар V,
—5
§ »## 4 „ н йы -J- бым_(ы _ны той . д ы. лар, г\
—J/-и-рв— у—
V Т ' ^ V J
Яш _ ЛИ муй . НЫМ _ НЫ бор - (ы) _ ДЫ - ллр
Пример 3. Причитание невесты (татары-мишари лямбирской группы) Example 3. Bride's lament (Mishar Tatars of the Lyambir group)
Чебелдегемны кордылар, Чэчэге сайын тордылар. Ни айыбымны тойдылар, Яшли муйнымны бордылар.
Мой полог (они) установили, Торговались за каждую ворсинку. Какую мою вину учуяли? Свернули мне молодую шею.
1 Варианты этого мелодического типа см.: [9. С. 56, 57].
2 М.Г. Кондратьев определяет его как южно-чувашский лад [20. С. 88].
Рис. 3. Слоговая музыкально-ритмическая форма причитания татар-мишарей лямбирской группы Fig. 3. Bride's lament of the Mishar Tatars of the Lyambir group. Syllabic musical and rhythmic form
В примере 3 ритмический восьмисложник выступает как однострочная ритмоформула. Но в интонационном плане это не однострочный напев; композиционной единицей [18. С. 59] является мелодический период из двух предложений с их вопросо-ответным соотношением соответственно каждому двустишию. Этот пример и целый ряд других образцов свадебного причитания татар-мишарей и северных башкир показывают, что однострочный восьмисложник 5 + 3 сопровождает такую мелодическую структуру.
Между тем среди свадебных причитаний Волго-Уральского региона находим образцы, основанные на ритмических типах, сочетающих в себе признаки обеих групп, как, например, записанное у северо-восточных башкир (см. пример 4).
ир-тэ . ле.кисле я-бын - Ьынгбэ _j/a _ vaft-ьш ти . еп та ha. rbraJtt™! И жаж _ ду.юночь ску.ча . ет и шш . чет пусть по кне, ах. поас.нит пусгь! Пример 4. Причитание невесты (башкиры северо-восточной группы) Example 4. Bride's lament (Bashkirs of the northeastern group)
Если изменить тактировку напева и, отказавшись от затакта, ориентироваться на цезуру стиха, то вырисовывается стройная и стабильная группировка тактов:
Э_ се лэ ты_ шы бэ_ рэн тун,
Ир_ тэ_ ле - кис_ ле я_ бын_ сын,
ба_ла_ка_ем ти_еп тэ Ьа_гын_сын.
Рис. 4. Слоговая музыкально-ритмическая форма свадебного причитания северо-восточных башкир (2-я мелострофа нотировки, строки 3 и 4)
Fig. 4. Syllabic musical and rhythmic form of wedding lamentation of Bashkirs of the North-Eastern group (2nd melostrophe of the note, lines 3 and 4)
В башкирском образце пятисложник не выступает единой ритмической группой, а цезурируется малыми ритмическими единицами ямба и бакхия соответственно слогам 3 + 2, образуя с клаузулой каждой строки ритмическую трехчастность. Мы не случайно взяли для анализа именно вторую ме-лострофу (со слов «Шубку ту мою отдайте матушке»). Именно в этой мело-строфе видно, что восьмисложник «стремится» быть однострочной ритмической формулой, соответствуя стиху 5 + 3. При этом его неделимый казалось бы пятисложный блок оформлен ямбическими и бакхическими сегментами, что роднит его с ритмикой семисложных ритмических типов (первой группы).
В этом образце мы видим и другую особенность: в четвертом стихе пя-тисложник перерастает в шестисложник, «сотканный» из ямбических блоков, и в общей сложности стих становится девятисложным (длинный стих). Собственно, эта тенденция уже реализована в первой мелострофе напева (см. строку 2 нотировки). Наибольшее утяжеление силлабохроноса наступает перед клаузулой в последнем стихе мелострофы даже с участием добавочного слога (J J вместо J ).
Слоговую музыкально-ритмическую основу этого причитания можно назвать переходной формой между двумя группами, рассмотренными выше, за счет ритмической структуры первого предложения, а также выходящей на группу причитаний с длинностиховыми ритмическими формулами (которые мы здесь не рассматриваем) за счет вторых и четвертых строк обоих четверостиший.
В целом вышеописанные причитания образуют единый ряд в плане родства ритмических типов: они составлены исключительно из малых ритмических ячеек типа ямб ^ J и бакхий ^ J J . Ритмические типы причитаний моль-кеевских кряшен и соседних по ареалу расселения чувашей-анатри идентичны чередованием этих ячеек, а также архаичной однострочной структурой ритмической формулы.
Приведенные здесь напевы причитаний пересекаются и по своим интонационным полям менее октавы. Интонационное развертывание в причитаниях кряшен и чувашей происходит с ориентацией на квинту I—V. Причитания северных башкир содержат в качестве опорных тонов квартовую переменность устоев. В причитании татар-мишарей явно слышна такая же квартовая переменность, но срединный каданс в конце первого предложения
на терции лада (cis) намечает в качестве переменных устоев три звука, образующие трихорд в кварте.
Образец причитания северо-восточных башкир примечателен тем, что несомненно близок кряшенскому и чувашскому своими конструктивными чертами. Во-первых, участием аналогичных ритмических блоков - ямбического и бакхического - в «строительстве» ритмических типов, каждого в своей комбинации (но клаузула - всегда бакхий). Во-вторых, ладообразованием (трихорд в кварте) и формульным интонационным «вращением» в его условиях он близок кряшенскому. Эти два качества маркируют наиболее «сухой» вид ритмоинтонационной формульности в этих двух образцах.
Вопросо-ответное соотношение двух предложений мелодического периода в приведенном здесь башкирском причитании также сочетается с однострочной ритмической формулой (ямбы + бакхий). При таком родстве ритмических ячеек башкирский образец имеет уже восьмислоговой стих и выводит этот образец в другую типологическую линию причитаний, а именно в сферу стиха 5 + 3.
Вывод. Сопоставляя напевы свадебных причитаний тюркских народов Поволжья и Приуралья, выделим следующие основные для них и в то же время общие черты, а именно:
1) четырехстиховая строфа (7-10 слогов);
2) незыблемая структурная оформленность мелодического периода квантитативными ритмическими формулами, стабильная неизменность которых в процессе исполнения не поддается никаким деформациям. При этом возможны уегта^-«утяжеления» на отдельных двухвременных силлабохроносах перед клаузулой;
3) интонационная формульность мелоса;
4) отсутствие внутрислогового распева, преимущественная артикуляция -«слог-нота»;
5) мелодический период из двух предложений, находящихся в вопросо-ответном соотношении, накладывается на каждое двустишие; волнообразная структура мелодической линии в пределах композиционной единицы (периода), со стремлением восходящего интонационного развертывания к временному устою (III, IV, V) в первом предложении и нисходящим интонационным «свертыванием», стремлением к основному устою (I) во втором, ответном предложении;
6) трехслоговая клаузула (пятивременная ^ J J или четырехвременная
На основе аналитического сопоставления причитаний названных этнографических групп тюркских этносов можно говорить о единых принципах ритмоинтонационного формообразования в мелодике причитаний рассмотренных разновидностей и родстве составляющих их музыкальных качеств.
Комментарии к нотным примерам
Пример 1 - молькеевские кряшены, Татарская АССР, Апастовский (ныне Кайбицкий) район, деревня Полевая Буа. Пела Батрасова Вера Ники-
1 В.М. Жирмунский указывал на древность трехслоговой клаузулы в тюркском (казахском и киргизском) стихе (правда, речь шла об эпосе) [21. С. 33].
тична (1914 г. р.). Аудиозапись автора 1986 г. Транскрипция татарского текста с сохранением диалектной фонетики и его перевод на русский язык сделан автором. Личный архив Н.Ю. Альмеевой. Вариант нотировки опубл. [6. С. 320].
Пример 2 - чуваши-анатри, Татарская АССР, Буинский район, деревня Беловолжка (Чуаш Аксуы). Пела Михайлова Мария Даниловна (1923 г. р.). Аудиозапись автора 1987 г. Личный архив Н.Ю. Альмеевой. Транскрипция чувашского текста и его перевод на русский язык кандидата филологических наук Е.В. Федотовой (ЧГИГН, г. Чебоксары).
Пример 3 - татары-мишари лямбирские (Мордовия). Пела Абдрашитова Нурия Садыковна (1935 г. р.), уроженка села Черемишево. Видеозапись сделана автором в г. Самара в 2012 г., в дни Всероссийского фестиваля татарского фольклора «ТYгэрэк уен», в процессе беседы. Транскрипция татарского текста с сохранением диалектной фонетики и его перевод на русский язык сделан автором. Личный архив Н.Ю. Альмеевой.
Пример 4 - северо-восточные башкиры. Нотировка сканирована из книги Лебединский Л.Н. Башкирские народные песни и наигрыши. 2-е изд., доп. М. : Сов. композитор, 1963. № 3. С. 69.
Список источников
1. Исхакова-Вамба Р.А. Татарские народные песни. М. : Сов. композитор, 1981. 190 с.
2. НигмедзяновМ.Н. Татарские народные песни. М. : Сов. композитор, 1970. 184 с.
3. Нигмэтщэнов М.Н. Татар халык жырлары (Татарские народные песни). Казан : Татарстан китап нэшрияты (Татарское книжное издательство), 1976. 216 с.
4. Песни татар-мишарей. Серия: Памятники татарского нар. муз.-поэтического творчества. Вып. 4. Казань : Казан. гос. консерватория, 2016. 488 с.
5. Народные песни лямбирских татар-мишарей. Серия: Памятники татарского нар. муз.-поэтического творчества. Вып. 5. Казань : Казан. гос. консерватория, 2019. 344 с.
6. Альмеева Н.Ю. Песни татар-кряшен. Вып. 2: Молькеевская группа / под общ. ред. И.И. Земцовского. СПб. : Рос. ин-т истории искусств, 2012. 472 с. + 1 DVD.
7. Осипов А.А. Свадебные напевы чувашей // Чувашское народное творчество. Чебоксары : НИИ ЯЛИЭ при Сов. Мин. ЧАССР, 1985. 96 с.
8. Песни низовых чувашей / сост. М.Г. Кондратьев. Чебоксары : Чуваш. кн. изд-во, 1981. Кн. 1. 144 с.
9. Песни низовых чувашей / сост. М.Г. Кондратьев. Чебоксары : Чуваш. кн. изд-во, 1982. Кн. 2. 174 с.
10. Лебединский Л.Н. Башкирские народные песни и наигрыши. М. : Сов. композитор, 1963. 245 с.
11. Сулейманов Р. С. Башкирское народное музыкальное искусство. Уфа : РУМЦ МКНП РБ, 2005. Т. 9, ч. 1: Песни северо-восточных башкир (локальные особенности жанровой системы). 83 с.
12. Сулейманов Р.С. Башкирское народное музыкальное искусство. Т. XI (часть первая): Музыкальный фольклор северо-западных башкир. Уфа : Гилем, 2006. 144 с.
13. Сальманова Л.К. Причитания и обряды перехода в башкирской традиционной свадьбе // Башкирский фольклор. Исследования и материалы. Вып. VI. Уфа : Гылем, 2011. С. 228-240.
14. Сальманова Л.К. Свадебные причитания башкир (мелодико-композиционная структура) // Башкирский фольклор: Исследования и материалы: Вып. II. Уфа : УНЦ РАН, 1995. 204 с.
15. Камаев Ф.Х. Башкирские свадебные причеты (некоторые итоги рассмотрения их ареала и музыкально-поэтической структуры) // Ареальные исследования в языкознании и этнографии : тезисы Пятой конференции на тему «Проблемы атласной картографии». Уфа : ИИЯЛ БФ АН СССР, 1985.
16. Земцовский И.И. По следам веснянки из фортепианного концерта П.И. Чайковского. Л. : Музыка, 1987. 127 с.
17. Стоянов П.Ф. Ритмика молдавской дойны. Кишинев : Штиинца, 1980. 173 с.
18. ЕфименковаБ.Б. Ритм в произведениях русского вокального фольклора. М. : Композитор, 2000. 256 с.
19. Земцовский И.И. Славяно-финно-угорский причетный мелос: теоретические аспекты проблемы // Земцовский И.И. Из мира устных традиций. Заметки впрок. СПб. : РИИИ. 2006. 240 с.
20. КондратьевМ.Г. Основные свойства чувашской пентатоники // Пентатоника в контексте мировой музыкальной культуры. Казань : Казан. гос. консерватория, 1995. 195 с.
21. Жирмунский В.М. О некоторых проблемах теории тюркского народного стиха // Тюркологический сборник. М. : Наука, 1970.
References
1. Iskhakova-Vamba, R.A. (1981) Tatarskie narodnye pesni [Tatar folk songs]. Moscow: Sovetskiy kompozitor.
2. Nigmedzyanov, M.N. (1970) Tatarskie narodnye pesni [Tatar folk songs]. Moscow: Sovetskiy kompozitor.
3. Nigmedzyanov, M.N. (1976) Tatarkhalykzhyrlary. Kazan: Tatarstan kitap nashriyaty.
4. Anon. (2016) Pesni tatar-misharey [Songs of the Tatar-Mishars]. Kazan: Kazan State Conservatory.
5. Anon. (2019) Narodnye pesni lyambirskikh tatar-misharey [Folk songs of the Lambir Tatar-Mishars]. Kazan: Kazan State Conservatory.
6. Almeeva, N.Yu. (2012) Pesni tatar-kryashen [Songs of the Tatar-Kryashens]. Vol. 2. St. Petersburg: Russian of Art History.
7. Osipov, A.A. (1985) Svadebnye napevy chuvashey [Chuvash wedding tunes]. In: Prokhorova, V.A. (ed.) Chuvashskoe narodnoe tvorchestvo [Chuvash Folk Art]. Cheboksary: ChASSR.
8. Kondratiev, M.G. (ed.) (1981) Pesni nizovykh chuvashey [Songs of the Lower Chuvashs]. Vol. 1. Cheboksary: Chuvash. kn. izd-vo.
9. Kondratiev, M.G. (ed.) (1982) Pesni nizovykh chuvashey [Songs of the Lower Chuvashs]. Vol. 2. Cheboksary: Chuvash. kn. izd-vo.
10. Lebedinskiy, L.N. (1963) Bashkirskie narodnye pesni i naigryshi [Bashkir folk songs and tunes]. Moscow: Sov. kompozitor.
11. Suleymanov, R.S. (2005) Bashkirskoe narodnoe muzykal'noe iskusstvo [Bashkir Folk Musical Art]. Vol. 9(1). Ufa: RUMTs MKNP RB.
12. Suleymanov, R.S. (2006) Bashkirskoe narodnoe muzykal'noe iskusstvo [Bashkir Folk Musical Art]. Vol. 11(1). Ufa: Gilem.
13. Salmanova, L.K. (2011) Prichitaniya i obryady perekhoda v bashkirskoy traditsionnoy svad'be [Lamentations and rites of passage in the Bashkir traditional wedding]. In: Bashkirskiyfolklor. Issledovaniya i materialy [Bashkir Folklore. Research and Materials]. Vol. 6. Ufa: Gylem. pp. 228-240.
14. Salmanova, L.K. (1995) Svadebnye prichitaniya bashkir (melodiko-kompozitsionnaya struktu-ra) [Wedding lamentations of the Bashkirs (melodic and compositional structure)]. In: Bashkirskiy fol'klor. Issledovaniya i materialy [Bashkir Folklore. Research and Materials]. Vol. 2. Ufa: RAS.
15. Kamaev, F.Kh. (1985) Bashkirskie svadebnye prichety (nekotorye itogi rassmotreniya ikh ar-eala i muzykal'no-poeticheskoy struktury) [Bashkir wedding parables (some results of consideration of their area and musical and poetic structure)]. Areal'nye issledovaniya vyazykoznanii i etnografii [Areal Research in Linguistics and Ethnography]. Proc. of the Fifth Conference. Ufa: USSR AS.
16. Zemtsovskiy, I.I. (1987) Po sledam vesnyanki iz fortepiannogo kontserta P.I. Chaykovskogo [In the footsteps of the stonefly from the piano concerto by P.I. Tchaikovsky]. Leningrad: Muzyka.
17. Stoyanov, P.F. (1980) Ritmika moldavskoy doyny [The rhythm of the Moldavian Doina]. Chisinau: Shtiintsa.
18. Efimenkova, B.B. (2000) Ritm v proizvedeniyakh russkogo vokal'nogo folklora [Rhythm in the Works of Russian Vocal Folklore]. Moscow: Kompozitor.
19. Zemtsovskiy, I.I. (2006) Iz mira ustnykh traditsiy. Zametki vprok [From the world of oral traditions. Notes for the future]. St. Petersburg: RIII.
20. Kondratiev, M.G. (1995) Osnovnye svoystva chuvashskoy pentatoniki [The main properties of the Chuvash pentatonic]. In: Pentatonika v kontekste mirovoy muzykal'noy kul'tury [Pentatonic in the Context of World Musical Culture]. Kazan: Kazan State Conservatory.
21. Zhirmunskiy, V.M. (1970) O nekotorykh problemakh teorii tyurkskogo narodnogo stikha [On some problems of the theory of Turkic folk verse]. In: Kononov, A.N. (ed.) Tyurkologicheskiy sbornik [Turkological Collection]. Moscow: Nauka.
Сведения об авторе:
Альмеева Н.Ю. - кандидат искусствоведения, старший научный сотрудник сектора фольклора Российского института истории искусств (Санкт-Петербург, Россия). E-mail: almeeva@yandex.ru
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов. Information about the author:
Almeeva N.Yu. - Russian Institute of art history (Saint Petersburg, Russian Federation). E-mail: almeeva@yandex.ru
The author declares no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 14.04.2020; одобрена после рецензирования 31.08.2020; принята к публикации 15.05.2023.
The article was submitted 14.04.2020; approved after reviewing 31.08.2020; accepted for publication 15.05.2023.
