CC BY
31
А.О. Крылов
СВ. ДИМИТРИЙ РОСТОВСКИЙ И КОНЦЕПЦИЯ ДРЕВНЕРУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ У КАТКОВА
Аннотация
Катков отмечал особую «жизненность» языка св. Димитрия Ростовского, выделяя его среди русских авторов XVII в. В статье говорится о месте, которое св. Димитрий и его произведения занимали в культурной жизни России рубежа XVII-XVIII вв., и о том, как процесс конфессионализации и те цели, которые он ставил перед Русской церковью, определили выбор св. Димитрием простого «жизненного» литературного языка для своих произведений.
Ключевые слова: Димитрий Ростовский, конфессионализация, история культуры.
Krylov A.O. St. Dimitriy Rostovsky and the Katkov 's concept of old Russian literature
Summary. Katkov pointed a specific «livefullness»of st. Dimitriy Rostovsky's language, and distinguished him from other Russian authors of 17th century. Article shows the place of st. Dimitry in cultural life of Russia late 17th - early 18th centuries and how did the process of confessionalisation of Russian society determined st. Dimitry's choice for simple and «livefull» language for his works.
«Особенно приятен, правилен, свеж и проникнут какой-то жизненностию язык Димитрия Ростовского. Хотя его язык и есть церковнославянский, но церковнославянский в новом виде, освобожденный, однако ж, от малороссийской и польской примеси. Он производит на читателя особенного рода впечатление: он как будто покрыт тонкою, прозрачною плевою, сквозь которую, хотя и тускло, виднеются уже переливы живой русской речи»1, - так писал М.Н. Катков, излагая свою концепцию истории русской литературы, в отзыве на сочинение М. Максимовича: «История древнерусской литературы». Святитель Димитрий Ростовский -
единственный писатель ХУ1-ХУП вв., на творчестве которого М.Н. Катков, рассуждая о развитии русского литературного языка, останавливается особо. В нашем докладе мы попытаемся показать, насколько оправданным было такое внимание литератора к святителю Димитрию.
Митрополит Димитрий Туптало был уникальной фигурой церковной жизни России рубежа ХУ11-ХУШ вв. Окончив Киево-Могилянскую коллегию, Димитрий в 1668 г. принял монашеский постриг. Тем самым он связал свою жизнь с Малороссийской церковью, обращаясь в кругу таких выдающихся богословов и проповедников, как Варлаам Ясинский, Иннокентий Гизель, Иоанн Максимович, Иоанникий Галятовский, Лазарь Баранович, Мелетий Дзик. Способности молодого монаха не оставались незамеченными. В 1675 г. после своего рукоположения в иеромонахи черниговским архиепископом Лазарем Барановичем Димитрий был оставлен в Чернигове проповедником. В 1677-1678 гг. он совершает поездки в литовские монастыри, посещает Вильно и Слуцк, где монахам так пришлись по сердцу его проповеди, что они долго не желали его отпускать, несмотря на настойчивые требования священноначалия из Чернигова2. Вернувшись из Литвы, Димитрий становится проповедником в Никольском Батуринском монасты-ре3. В 1684 г. Димитрий был назначен казнодеем, т.е. проповедником Киево-Печерской лавры4. На этом посту он произносит многочисленные проповеди на самые разные темы, которые позже издаются в печатном виде. Во многом благодаря своему красноречию Димитрий получает широкую известность как талантливый и высокообразованный проповедник. Поэтому, когда в 1700 г. царь обратился с просьбой к киевскому митрополиту Варлааму Ясинскому прислать для поставления в сибирские митрополиты игумена или архимандрита, способного организовать масштабную миссионерскую работу5, кандидатуру Димитрия сочли самой подходящей. Однако обстоятельства сложились так, что в Тобольск Димитрий не поехал, а в 1701 г., после года, проведенного в столице, он был рукоположен в митрополиты Ростовские. За восемь лет своего последующего служения в Ростове митр. Димитрий много раз произносил проповеди, расходившиеся позднее в списках.
Однако Димитрий Туптало был известен не только как проповедник, но и как талантливый литератор. Первым его литературным произведением стало «Руно Орошенное», написанное в 1675 г. и посвященное чудесам, происходившим от икон Божией Матери. Став митрополитом, свт. Димитрий не только не оставил своих литературных трудов, но, наоборот, стал придавать им особое значение. В 1708 г. он писал: «Моему сану, его же несть достоин, надлежит слово Божие проповедовати не точию языком, но и пишещею рукой»6. Из-под пера владыки Димитрия в это время выходят многообразные сочинения самых различных жанров: наставления пастырям и драмы для учеников Ростовской школы, краткие изложения основ веры и духовные стихи-канты. Однако главным трудом всей своей жизни митр. Димитрия Ростовского было написание сборника Житий святых, Четий-Миней. Осуществление этого колоссального труда было поручено Димитрию самим киевским митрополитом Варлаамом Ясинским в 1684 г.
Работа Димитрия Туптало заняла 20 лет, с 1684 по 1705 гг. Важнейшей чертой труда митр. Димитрия было стремление автора изложить конкретные исторические факты жизни святых, подвергнув их литературной обработке. Димитрий обращался непосредственно к греческим, латинским и славянским источникам. При этом греческая агиография использовалась по латинским переводам из западных агиографических сборников. Таким образом, Димитрий привлек все доступные славянские и латинские источники, однако приоритет отдавался Великим Четьям-Минеям, составленным московским митрополитом Макарием в сер. XVI в. Разнообразнейшие сведения были сопоставлены друг с другом и обработаны таким образом, что о каждом святом, упомянутом в месяцеслове, был написан краткий рассказ, имевший, помимо исторических фактов, еще и нравоучительное содержание. Новым был и способ изложения Димитрия: «Его задача состояла в том, чтобы передать по возможности всю историю жизни святого, в её подвигах и деяниях, но передать просто, без лишних слов и стилистических украшений». Это требовало от автора высокого литературного мастерства.
Труд, затраченный на подготовку Четьий-Миней, не пропал даром. Православные России с нетерпением ожидали издания каждого тома Четьий-Миней. Работа над подготовкой второго из-
дания Четьий-Миней началась сразу же после окончания работы над первым, что свидетельствовало о необычайной востребованности книг. Такой интерес к Четьиям-Минеям был вызван целым рядом факторов. Во-первых, самые широкие круги православного населения России - миряне, священники, монашествующие -нуждались в доступном и написанном на понятном языке сборнике жизнеописаний святых, т. е. конкретных примеров того, как должен жить христианин, чтобы достичь цели своего земного существования - святости. Во-вторых, церквям и монастырям требовалась книга, в которой были бы помещены богослужебные тексты, посвященные каждому святому из месяцеслова. В-третьих, для полемики с католиками и униатами был нужен сборник Житий Святых, который бы был независим от католической литературы и демонстрировал богатую историю святости православной церкви после XI в. и ее преемственность с древней церковью.
Написание Четьий-Миней, сочинения, которое бы стало своего рода компедиумом примеров благочестивой жизни для православных христиан, требовало огромной работы. И здесь сил одного Димитрия не хватало. На Украине Димитрий мог пользоваться поддержкой киевских коллег, среди которых были такие эрудиты, как митр. Варлаам Ясинский. Но из Ростова эти связи поддерживать было крайне проблематично, и свт. Димитрий, волей-неволей, был вынужден вращаться в великорусской интеллектуальной среде.
Казалось бы, «для Московской Руси и сам Святитель, урожденный малороссиянин, воспитанник Киево-Могилянской коллегии, деятельно проживший в "русском Париже" и окрестных монастырях почти всю свою жизнь, является "иноземцем" и "западником"». Однако Димитрий Ростовский вовсе не чувствовал себя чужим в культурной среде Великороссии. От Ростовского периода жизни святителя Димитрия сохранилась обширная переписка его с людьми, принадлежавшими к московской культурной
7
традиции .
Среди них важнейшим адресатом свт. Димитрия Ростовского был иеромонах Чудовского монастыря Феолог. Известно более 30 писем Дмитрия, обращенных к нему. Переписка началась в 1697 г. по инициативе Феолога и продолжалась до самой смерти свт. Димитрия. Между тем в письмах, адресованных Феологу, Ди-
митрий постоянно упоминает еще несколько лиц. Фактически письма, адресованные лично к Феологу, обращены также и к определенному дружескому кружку, членом которого являлся Феолог. Другими членами этого кружка были Федор Поликарпович Поликарпов-Орлов, Карион Истомин Заулонский, иеромонах Иосаф Колдычевский, иеромонах Иосиф Булгаков и некий Стефан Васильевич. Тесно связанные с Московским Печатным двором, эти люди находились в центре культурной жизни России того времени. Карион Истомин был не только образованнейшим человеком, но и обладал обширнейшими связями в церковной и придворной среде, знал проблемы и нужды великорусской церкви. Феодор Поликарпов последовательно руководил Славяно-греко-латинской академией и Московским Печатным двором, основными интеллектуальными центрами великорусской церкви. Наконец, Феолог был не только личным другом Димитрия, но и, как монах Чудовского монастыря, наследником многолетней книжно-богословской традиции, заложенной еще при патриархе Никоне многоученым Епи-фанием Славинецким8.
Однако и в Ростове свт. Димитрий имел возможность общаться с одним из своих ученых соотечественников, а именно местоблюстителем патриаршего престола, митрополитом Стефаном Яворским. Несмотря на разницу в возрасте, Стефан был одним из ближайших друзей Димитрия Ростовского. Для Ростовского митрополита он был ближайшим представителем той киево-могилянской традиции, с которой Димитрий был так тесно связан. В отличие от Димитрия, Стефан, после трехлетнего обучения в Киево-Могилянской коллегии, по рекомендации Варлаама Ясинского в течение пяти лет продолжал свое образование в католических учебных заведениях Речи Посполитой, а после возвращения почти десять лет преподавал в Коллегии. Стефан Яворский был по своему складу человеком книжным и весьма тяготился многочисленными административными обязанностями. Мечтой его было вернуться в Киев, по его словам: «Ради отдыха и спокойной жизни, в которой бы я мог оставить потомству какое-нибудь произве-деньице своего умишка»9. Сожалея об отсутствии возможности реализовать свои знания и способности, Стефан Яворский был рад оказать помощь своему старшему товарищу. Как он писал в письме Димитрию о книжных трудах последнего: «Мы смотрим на это
не без зависти, в этом случае позволительной»10. Так, именно при посредничестве Стефана Яворского Димитрий получил возможность заказывать интересовавшую его европейскую литературу у архангельского книготорговца Исаака Вандербурга11. Однако, зная о многочисленных трудах Стефана, Димитрий обращался к нему нечасто, лишь по наиболее важным вопросам, требовавшим совета и консультации одного из наиболее образованных богословов России.
Переписка свт. Димитрия может рассказать нам многое о культурном облике Ростовского святителя. Особо интересно сравнение писем к москвичу Феологу и киевлянину Стефану Яворскому. Прежде всего бросается в глаза то, как сильно изменяются язык и стиль свт. Димитрия в зависимости от того, к кому он адресует свое послание.
Письма к Стефану Яворскому написаны на той «смеси», которую М.Н. Катков характеризовал как «пеструю, неживую, не-органическую»12. Это язык ученого человека эпохи Барокко. Он наполнен не только латынью, которая иногда составляет чуть ли не половину текста, но и стилистическими украшениями, перефразами и метафорами, отсылками не только к Священному Писанию и святым отцам, но и к античным классикам и католическим богословам Нового времени. Это язык эрудита, живущего в восточноевропейской барочной культуре. В переписке с Феологом стиль святителя значительно менее формален, «украшения» уходят на второй план. Здесь мы видим скорее непринужденный разговор двух близких друзей.
Письма Феологу и Стефану Яворскому написаны в одно и то же время, часто посвящены одним и тем же вопросам, например -написанию Летописа Келейного, задуманного владыкой Димитрием как сочетание краткого изложения Священной истории с по-учениями13. Поэтому нельзя говорить о неком изменении языка свт. Димитрия со временем. До конца своих дней митр. Димитрий принадлежал ученой культуре латинской Европы, его библиотека, по замечанию о. Георгия Флоровского, есть «типический подбор книг латинского эрудита того времени»14. Та «жизненность» языка произведений свт. Димитрия, которая восхитила М. Н. Каткова, есть результат намеренного выбора, отказа от «ученого» стиля в пользу языка, доступного для любого грамотного православного.
Причем использование чистого и правильного церковнославянского языка было также обусловлено ориентацией на максимально широкую читательскую аудиторию: Четьи-Минеи свт. Димитрия читались не только в Восточной Европе, но и на православных Балканах15.
Выбор в пользу «жизненности» и доступности для простого читателя не был случаен. Он становится понятен, если принять во внимание то обстоятельство, что деятельность свт. Димитрия была во много обусловлена процессом конфессионализации, затронувшим православные общества в XVII - начале XVIII в.
Концепция конфессионализации появилась в мировой исторической науке в 1980-е годы благодаря работам немецких ученых Вольфганга Рейнгарда и Хайнца Шиллинга16. Их подход сводился к тому, что поскольку в Европе позднего Средневековья и раннего Нового времени религия была тесно связана с политикой, а церковь - с государством, то разделения и конфликты христианских конфессий второй половины ХУТ-ХУП вв. затрагивали не только сферу религии, но и общественно-политическую систему в целом. Эта совокупность взаимосвязанных религиозных, политических, социальных изменений, приведших к политико-религиозной интеграции общества и реализации на практике принципа: «Чья власть, того и вера», получила название «конфессионализация». Краеугольным камнем конфессионализации было установление «чистой, истиной доктрины» и ее формулирование в письменном исповедании веры или катехизисе. Это позволяло четко различать конфессиональные церкви одну от другой и устранять возможные непонимания. Церковь, поддерживаемая государственной властью, осуществляла целый ряд мер, направленных как на регулирование религиозности верующих внутри конфессии, так и на укрепление позиций своей конфессии в противостоянии с другими. Установление и введение новых религиозных норм в повседневную жизнь осуществлялось различными путями, прежде всего - через образование, но также и через катехизацию, проповеди, паломничества и т. д.
Особое значение при этом приобретала многочисленная церковная литература, предназначенная для клира и мирян, например книги о благочестивой жизни, проповеди, поучительные драмы, сборники песнопений, в том числе и жития святых17. По-
скольку значительные усилия направлялись теперь на то, чтобы донести вероучение до простого прихожанина, то проповеди и литературные произведения должны были быть изложены на языке, доступном их потенциальному читателю или слушателю. Кроме того, в языке могла проявляться и конфессиональная специфика, которая особо подчеркивалась в ходе конфессионализации. Так, католики часто называли своих детей в честь святых, но это было прямо запрещено в кальвинистской Женеве. Для православной церкви в славянских странах церковнославянский язык имел особое значение, будучи языком конфессиональной идентичности.
Подведем итоги. «Жизненность» языка произведений свт. Димитрия Ростовского не была обусловлена чуждостью для Святителя того «ученого» языка, который, по мнению Каткова, «представлял пеструю, неживую, неорганическую смесь»18. Простота и ясность литературного языка Димитрия Ростовского были обусловлены теми задачами, которые ставил перед собой святитель: сделать свои творения доступными для широкого круга читателей из разных слоев общества. В этом одно из главных достоинств свт. Димитрия как литератора, во многом благодаря которому его творения пользовались неизменным успехом как у современников, так и у потомков. «Церковнославянский в новом виде»20 Димитрия Ростовского стал не только результатом развития русской литературы, но и был вызван процессом конфессиона-лизации российского общества на рубеже Х"УП-Х"УШ вв.
1 КатковМ.Н. Собрание сочинений. - М., 2010. - Т. 1. - С. 90-91.
2 Шляпкин И.А. Св. Димитрий Ростовский и его время (1651-1709 гг.). - СПб., 1891. - С. 28.
3 Шляпкин И.А. Указ. соч. - С. 18-38.
4 Там же. - С. 43-44.
5 Шляпкин И.А. Указ. соч. - С. 274-275.
6 Федотова М.А. Эпистолярное наследие Димитрия Ростовского. Исследование и тексты. - М., 2005. - С. 167.
7 Федотова М.А. Указ. соч.
8 См.: АлексеевМ.П. Эразм Роттердамский в русском переводе ХVII в. // Славянская филология. Сб. статей. IV Международный съезд славистов. - М., 1958. - С. 275-336.
9 Федотова М.А. Указ. соч. - С. 252.
Там же.
Там же. - С. 170-171.
Катков М.Н. Указ. соч. - С. 190.
Ср.: ФедотоваМ.А. Указ. соч. - С. 132-136; 89-90.
Флоровский Г.В. Пути русского богословия. - М., 2009. - С. 78.
См.: Православная энциклопедия Т. XV. - М., 2007. - С. 17-18.
См.: Wolfgang Reinhard W. Reformation Counter-Reformation and the Early
Modern State. A reassessment // Catholic Historical Rewiew. - 1989. N 7. -
P. 383-404; SchillingH. The Second Reformaton - Problems and Issues //
Religion, Politica, Culture and the Emergence of Early Modern Society. Essays in
Germany and Dutch History. - Leiden, Brill. 1992. - P. 247-301.
Schilling H. Confessional Europe // Handbook of European History 1400-1600,
ed. T.A. Brady, H.A. Oberman and J.D. Tracey. - Leiden, 1995. - P. 653.
Катков М.Н. Указ. соч. - С. 190.
Там же.
10
12
13
14
17
18
19
