CC BY
58ЧЕРНЯВСКИЙ Александр Геннадьевич,
доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры конституционного (государственного) и международного права Федерального государственного казенного
военного образовательного учреждения «Военный университет» Министерства обороны РФ
е-mail: mail@law-books.ru
СУВЕРЕНИТЕТ И МЕЖДУНАРОДНОЕ ПРАВО: ИСТОРИКО-ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ.
Аннотация. В статье анализируются воззрения ученых XVI-XIX вв., их точки зрения на понятие суверенитета в международно-правовом аспекте. Так как власть суверенного государства является высшей и независимой правовой властью, то она не может быть юридически ограничена и правом другого государства. Она властвует исключительно в силу собственного, а не чужого правопорядка и не может быть юридически связана нынешними повелительными нормами, правом других союзов. Лишь власть не суверенного союза является связанной правом другого союза, который является высшим над ним и, следовательно, юридически подчиняет его своей верховной власти, своему правопорядку. Но если нельзя говорить о формальном юридическом ограничении суверенного государства его собственным правом, то можно-ли сказать это же самое об ограничении его международным правом?
Ключевые слова: суверенитет, суверенное государство, международное право, правомерные основания, внешние нормы, обычаи, государственное право, общественный союз.
CHERNYAVSKYAlexander Gennadievich,
Doctor of Law, Professor, professor of the Department of Constitutional (State) and International Law of the Federal state military educational institution
«Military University» of the Ministry of defense
SOVEREIGNTY AND INTERNATIONAL LAW: HISTORICAL AND LEGAL ASPECTS.
Annotation. The article analyzes the views of scientists of the XVI - XIX centuries, their views on the concept of sovereignty in the international legal aspect. Since the power of a sovereign state is the Supreme and independent legal power, it cannot be legally limited by the right of another state. It reigns solely by virtue of its own, not someone else's, law and order and cannot be legally bound by the current imperious norms, the law of other unions. Only the power of a non-sovereign Union is the bound right of another Union, which is Supreme over it and therefore legally subordinates it to its Supreme power, its rule of law. But if we cannot speak of a formal legal restriction of a sovereign state on its own right, can we say the same about the restriction of its international law?
Key words: sovereignty, sovereign state, international law, lawful bases, external norms, customs, state law, public Union.
Является ли суверенное государство внешним образом, юридически ограниченным нормами международного права? Другими словами, представляют ли нормы международного права, обязательные по своему характеру и независимые от воли отдельного государства, внешние нормы должного для самого государства?
Ведь утверждают же Прейсс и некоторые другие писатели, что ограничения, налагаемые на государство международным правом, не
совместимы с понятием суверенитета. Мы не будем здесь касаться воззрений тех многочисленных писателей, которые отрицают существование международного права, видя в нем лишь известные принципы нравственности, международной вежливости и политики, которыми руководятся государства в их взаимных отношениях, или же, в крайнем случае, считают его частью государственного права (внешнего) каждого отдельного государства. Воззрения эти изложены у Лассона, причем Лассон сам принадле-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2019
жит к тем, кто отрицает международное право[1; 2]. С точки зрения этих писателей, конечно, ни о каком внешнем юридическом ограничении государства его собственным правом, оценку которого мы уже сделали выше, признав, что оно ограничивает государство не формально, а только материально. То же самое относится и к тем теориям, которые, хотя и стремятся доказать существование особого международного права, права над государствами и, следовательно, юридическую обязательность его норм для государства, но обосновывают его обязательность для государства лишь на воле и добровольном признании этих норм самим государством. Таково, например, учение Еллинека [3; 4; 5]. Но, как мы указывали уже выше, норма, являющаяся обязательной для лица исключительно лишь постольку, поскольку он сам ее желает и признает, не может быть для него самого обязательной юридической нормой, а только нравственной или вообще какой-либо другой, если можно так выразиться, свободной, автономной нормой, но не правом. В этом отношении Еллинеку, по нашему мнению. не удалось опровергнуть замечание Фрикера: «То, что для меня имеет силу лишь потому, что я этого хочу, не может создать никакого права между мной и другим, равным мне»[6].
Норма, имеющая основание своей обязательной силы исключительно в воле и представлении лица, на которое она направлена, не может быть для него юридической нормой. Таким образом, для того, чтобы нормы, которые определяют взаимные отношения государств, могли быть признаны для них правовыми, они необходимо должны быть для этих государств внешне-авторитетными нормами, обязательная сила которых не обусловлена исключительно волей и признанием каждого из них. Отдельное государство может не признавать нормы международного права и даже отвергать и нарушать ее, но от этого она не утрачивает свой правовой характер, и государство, нарушающее такую норму, совершает правонарушение. Основной и давний принцип международного права, подтвержденный неоднократно самими государствами, и, в частности, лондонским протоколом 13 марта 1871 г., состоит в том, что договоры должны быть соблюдены государствами: pactasuntservanda, ни одно государство, следовательно, не может отказаться без правомерных оснований от принятых на себя по договору обязательств и произвольно изменять условия дого-вора[7]. Этого, конечно, не отрицает и сам Елли-нек, хотя и указывает справедливо, что высший принцип самосохранения государства оправдывает нарушение их договора и, что вечность дого-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2019
воров противоречит природе государства и исторической жизни человечества[8]. Если теперь обосновывать обязательность принципа соблюдения договоров исключительно на воле и признании отдельного государства - контрагента, то значит, каждое такое государство по желанию, проще по произволу, имеет право отвергнуть обязательность такого принципа, взять свое признание обратно. Где же тут право, которое ограничивает произвол государства?
Одно из двух: или существуют нормы, обязательные для государства в его отношении с другими государствами, не зависимыми от его воли, или таких норм вообще нет, следовательно, нет и международного права. Как это утверждают отрицатели международного права. Существуют, значит, лишь просто международные обычаи без правовой обязательности для государства, правила международной вежливости и нравственные нормы, которыми руководствуются государства в их взаимных отношениях, но не строго императивные нормы права, как нормы внешне-обязательные и независимые от воли и признания лиц им подчиняющихся. Но это значило бы стать на точку зрения тех, кто отрицает международное право. Последние указывают также, что над государствами, независимыми субъектами международных отношений, нет власти, которая своими внешнеавторитет-ными нормами регулировала бы взаимные отношения государств и имела бы право принуждать их к исполнению этих норм. Но так как уже достаточно выяснено в современной науке права, что принуждение не составляет существенного признака правовой нормы, а лишь одну из мощных гарантий ее применения, то мы здесь не будем входить в дальнейшее рассмотрение этого вопроса[9]. Другой довод противников международного права, что в области международных отношений нет внешне авторитетных норм, так как над государствами вообще нет внешнего авторитета[10].
Действительно, над государствами нет внешнего авторитета в смысле юридически организованной единой власти, законодательной власти, которая диктовала бы им свою волю и заставляла бы их исполнять ее. Государство -независимые субъекты в международной отрасли. Но такой юридически организованной власти, законодательной власти, которая диктовала бы им свою волю и принуждающей к ее исполнению, нет и в отношении обычного права, и, тем не менее, нормы обычного права все же -внешне авторитетные, юридические нормы для лиц им подчиненных[11].
Внешним авторитетом в международном праве по аналогии с обычным правом, внутри
государства действующим, является не какая-либо юридически организованная власть общественного союза или какой-либо корпорации, но коллективное убеждение, согласие, воля всех или огромного большинства членов международного общения государств[12].
Обычное право внутри государства обязательно не только в силу заведенного порядка, традиции, общности обычая, продолжительности его применения или всеобщего признания, так как все эти факторы обусловливают и действие простого, не юридического обычая, но потому, что в обычном праве, как в праве вообще, проявляется элемент авторитетной воли. Сознание безусловной обязательности известной нормы достигло такой степени у фактически преобладающей, авторитетной группы членов общественного союза, что они не только желают, но требуют от всех и каждого, входящего с ними в отношения, применения этой нормы, независимо от того, желает ли он сам этой нормы и признает ли ее. Эта властная воля - не какая-либо юридически организованная единая воля общественного союза и не общая воля, воля всех, но коллективное убеждение и воля фактически авторитетных членов союза. Убеждение, сознание в обязательной силе определенной нормы, может быть, существует не у всех, но лишь у наиболее авторитетных членов общественного союза, и в силу этого норма обычного права является по отношению к каждому лицу, живущему в этом союзе, внешней нормой, так как она для него признается безусловно обязательной, независимо от того, как он сам относится к ней, независимо от того, соответствует ли эта норма или нет его интуитивным нормам. Таким образом, рациональна ли такая норма или нет, участвовал ли в выработке ее содержания сознательный или бессознательный элемент, - это все равно. За этой нормой стоят известная фактическая сила, коллективное общественное убеждение и воля, и поэтому эта норма, объективирующаяся в известном обществе, принимает внешнеповели-тельный характер для каждого отдельного члена общества, принимает характер положительного права. Аналогично с обычным правом внутри известного общества действуют и международно-правовые нормы в международном обществе государств. В международном праве, конечно, такие повелительные нормы вырабатываются гораздо труднее. Члены международного союза - уже вполне организованные союзы властвования, государства, не легко подчиняются нормам, источник которых лежит не в них самих. Но сами требования жизни (общность культуры, взаимная зависимость интересов) привели необходимо и их к признанию и соблюдению извест-
ных правил в их взаимных отношениях и к постепенному коллективному признанию их безусловной обязательности по отношению к каждому из них. Конечно, чтобы выработалось такое коллективное признание нужно немало времени, но раз оно образовалось, то и оказывает давление на отдельных членов международного общения, подобно тому, как это происходит в обычном праве. Коллективное убеждение и воля (не общая и единая воля)[13; 14]1 членов международного союза импонируют воле каждого отдельного государства, которое захотело бы не признавать такой нормы. Вопрос в том, чтобы сделать выражение такой воли более организованным и действительным, на что и направлены все старания современных, в то время, деятелей в области международного права. Еллинек справедливо замечает, что государственное сообщество имеет чисто анархическую природу, и международное право, как исходящее от авторитета, не организованного и не обладающего никакой верховной властью (Негге^егтасМ), может быть названо «анархическим» правом, что и показывает его несовершенства и недо-статки[15]. Это правильно, но из того, что этот авторитет не обладает надлежащей юридической организацией и не представляет собой единую верховную волю и юридически организованную законодательную власть, господствующую над государствами, не следует заключать, что его вовсе нет. История и факты показали, что авторитет этот еще весьма слаб, но все же существует[16; 17].
На чем основывается юридическая обязанность соблюдения международных договоров для самих государств, как не на том общем правиле выражения авторитетной коллективной воли членов международного союза, вызванного требованиями самой жизни и постепенно путем международной практики установившейся международной обычно-правовой нормы, что договоры должны быть соблюдаемы[18] (Мы не можем разделить мнение проф. О.О. Эйхельмана о невозможности образования обычного права в отношениях между государствами, хотя бы путем договоров [19].И напротив, в сравнении SiegfгiedBгie [20, s. 11, 41].) Из нравственной нормы, предписывающей соблюдение своего слова и обещания. постепенно выработалась обычно-правовая норма.
1 Лист так определяет источник международного права: «Международное право основывается на согласном правовом убеждении культурных государств, поскольку оно окрепло для изъявления общей правовой воли...».
Это мнение вразрез с мнением Трипеля, также стремящегося обосновать международное право на общей воле государства.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2019
Однако, каково бы ни было происхождение норм международного права, но, если они представляют собой не только мнимое право, нормы эти возвышаются над отдельными государствами, являются внешними, обязательными для них объективными, а не только субъективными для тех государств, международные отношения которых они регулируют [20, s. 21]. Государства, подчиняясь таким нормам, все же остаются в отношении друг к другу независимыми, так как эти нормы не создают подчинения одного государства другому и не являются сами по себе законом государства, стоящим над государством, ни в чем не ограничивают верховного территориального властвования этих государств. Нормы международного права не являются нормами, определяющими и ограничивающими государство там, где оно действительно властвует и имеет суверенитет, т.е. в пределах его территориального верховенства [21], но нормами, признаваемыми коллективно всеми государствами, составляющими международное общество государств или фактически руководящей их группой, обязательными для всякого государства, переходящего пределы своего суверенного властвования и вступающего в ту сферу отношений с другими равноправными ему субъектами, в которой это государство, строго говоря, никакой власти и суверенитета не имеет, а действует лишь в согласии с другими государствами. Вот почему взаимные отношения между государствами, членами международного союза, регулируются почти исключительно договорами и соглашениями, которые сами по себе не могут установить никакой власти одного государства над другим, но определяют лишь чисто обязательственные отношения между государствами как полноправными субъектами, обязательства, основанные в их взаимном согласии. Отношение, которое не только в своем возникновении, но и в своем продолжении основано на договоре, не может быть отношением властвования[22].
Впрочем, бывает, что международный договор, в сущности, заключает в себе не установление известных обязательственных отношений между сторонами, но содержит в себе лишь открытое признание уже совершившихся фактов, как-то: добровольного или насильственного (путем войны) подчинения одного государства другому. Этот мнимый договор, в сущности, представляет собой обоюдную декларацию о состоявшемся уже фактическом, а может быть, и юридическом изменении государственно-правового положения таких государств.
Вообще же, договор между государствами сам по себе, как совершенно правильно утверждает господствующее мнение, не устанав-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2019
ливает властвования и подчинения между государствами и, следовательно, не умаляет и не нарушает суверенитета обязавшегося им государства, а только полагает в силу нормы международного права юридическую обязанность исполнить договор. Как же затем по исполнении договора, его осуществления наступит отношение между бывшими контрагентами, которое может определяться уже и не из договора, но из других юридических оснований. Но пока отношение между государствами зиждется лишь на договоре, обязанность государства исполнить договор длится до тех пор, пока сам договор существует, а этот договор необходимо предполагает и выражает обоюдное соглашение равноправных и независимых контрагентов - государств, а не представляет собой акт, непосредственно устанавливающий властвования одного государства над другим: ибо акт властвования -односторонний акт, исключительное определение волей одного лица воли другого, договор же представляет собой согласную волю контрагентов, которые и в договоре остаются в состоянии координации, а не субординации. Поэтому прав Еллинек в своем утверждении, что высшим правилом для установления юридических отношений двух государств является положение, что каждое государство суверенно, если оно связано только договором[23; 24; 25; 26; 27]. Поэтому все ограничения государства, возникающие в силу международного договора
(coactustamesvoluit) или к присоединения к нему, не умаляют суверенитета так обязавшегося государства, так как эти ограничения основаны также на собственной воле и длящемся согласии, выраженном в договоре, а не на приказе и одностороннем акте другого государства, имеют обязательственный характер и длятся лишь до тех пор, пока сохраняет свою силу сам договор, заключающий в себе это согласие государства допускать известные ограничения своего властвования. Суверенитет не умаляется, если государство в силу договора само допускает на своей территории другое государство к осуществлению тех или других прав или обязуется не осуществлять тех или других своих прав (так называемые международные сервитуты)[Поло-жение вопроса о международных сервитутах в литературе см.: 28; о чисто обязательственном характере этих отношений см. также: 29, s. 42, 47, 55] или переносить по договору осуществление прав государственной власти в пределах определенной части своей территории и на другое государство, оставляя у себя лишь голое право суверенной государственной власти (nudumjus), как это было видно в отношении Турции и Австрии к турецким провинциям
Боснии и Герцеговины[29, s. 115; 30]х[Для ср.: 31]. Турция отказалась в этом случае по договору от осуществления государственной власти в этих провинциях и согласилась на осуществление в них государственной власти Австрии, оставив за собой и оговорив специально свой формальный суверенитет над этими провинциями. Точно также суверенитет государства не уничтожается, если суверенное государство в силу международного договора и на время его действия ставится под гарантию или протекторат другого государства, даже если оно при этом предоставляет последнему право контроля и вмешательства в его внутреннюю политику или внутренние дела или даже предоставляет другому государству осуществление всех его, так называемых, внешних прав верховенства, т.е. представительство в сношениях с иностранными государствами.
Хотя, таким образом, международно-правовая дееспособность государства оказывается ограниченной или вполне устраненной, но так как такое умаление дееспособности протежируемого государства хотя бы оказывало влияние и на осуществление государственной власти внутри своей территории, зиждется на договоре и, следовательно, основано также на воле самого протежируемого государства, выраженной в договоре и длящейся до тех пор, пока существует этот договор, то такое временное добровольное ограничение дееспособности государства не оказывает влияния на его правовой суверенитет [32; 33; 34; 35; 36; 37; 38]2.
Государство, так обязавшееся международным договором, в силу своего суверенитета, высшей правовой власти в своей территории, сохраняет всегда высшее право отвергнуть такие ограничения его верховенства в пределах собственной территории, хотя бы оно таким образом нарушило принцип обязательности договора и норму международного права. здесь мы имеем коллизию государственно-правового суверенитета, каким он собственно и является, как мы уже говорили, с международным правом, коллизию государственного права с международным, которой государство должно тщательно избе-
1 Впрочем, последнее положение крайне странное, так как обращает суверенитет в одну юридическую фикцию.
2 Напротив, Р. НеПЬогппризнает протежируемое государство «полусуверенным, указывает, что протекторат может быть различного рода, и вследствие этого протежируемое государство может быть суверенным, полусуверенным и не суверенным.
Но мы придерживаемся мнения, что, поскольку протекторат основан на договоре между суверенными государствами, он не умаляет суверенитета протежируемого.
гать, но сточки зрения юридической такое положение вполне возможно. Иначе суверенитет не есть высшая и независимая правовая власть, но только фикция такой власти. В своих пределах суверенное государство всегда остается высшим распорядителем государственной власти, которая определяется лишь его собственным государственным правом. Это неизбежный логический вывод из самого понятия суверенитета.
Из него вытекает также требование, что во избежании конфликта с международным правом международные договорные обязательства суверенного государства должны быть вполне согласованы с принципом его суверенитета, а не создавать ненормальное положение вещей вроде положения Австро-Венгрии в турецких провинциях Боснии и Герцеговины.
Излишне было бы добавлять, что при союзных договорах двух или нескольких суверенных государств, устанавливающих взаимные обязанности контрагентов, государства, так, обязавшиеся, остаются вполне суверенными. Даже в так называемом союзе государств, длящейся форме соединения суверенных государств, организованной по взаимному соглашению в целях охраны соединенными силами их внешней неприкосновенности и внутреннего порядка и осуществления определенных общих задач управления специально организованными общими для всех членов союзными органами, суверенитет государств членов этого союза остается неприкосновенным. Так называемый союз государств не образует собой нового государства, возвышающегося над его членами и связывающего их юридически своими приказами, законами. В основании союза государств лежит международный договор между независимыми, суверенными государствами, и потому все отношения между государствами этого союза определяются международным правом. Союз государств, говорит Лабанд, есть правовое отношение между государствами, но не субъект права, как государство, которое является организованным единством, лицом, следовательно, но ни в коем случае не правоотношением[39]. Союзы государств могут обладать общими органами, состоящими из представителей этих государств и выражающими и осуществляющими решения союза даже просто по большинству голосов, но эти органы должны строго сообразовываться с договорными основаниями союза, и их решения для приведения своего в исполнение всегда нуждаются в согласии каждого государства-члена, так как каждое государство в союзе сохраняет свой суверенитет и не может быть юридически обязано, помимо своей воли, повиноваться решениям союза, поскольку это не
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2019
вытекает из обязанностей, принятых на себя по договору. Таково мнение Еллинека, Лабанда, Цахариэ, Гербера, Моля, Цорна, Розина, Мей-ера, Трицеля и др. [40; 41]. Противоположное воззрение, приписывающее союзу государств корпоративный характер и власть над его членами, как справедливо замечает Еллинек, необходимо влечет признание такого союза государством и, таким образом, уничтожение всякого существенного различия между союзом государств и союзным государством[42 (здесь же в примечаниях указываются писатели, придерживающиеся критикуемого Еллинеком воззрения); 43]. В наши задачи не входит исследование природы сложного государства, но заметим, что, во всяком случае если между учеными существует спор о сущности так называемого союза государств, то и те ученые, которые, как например Георг Мейер, доказывают, что союз государств является не только договорным отношением, но юридическим субъектом публичного права, который может входить в юридические отношения к другим субъектам права, к иностранным государствам и частным лицам и обладает правами властвования над отдельными государствами, его членами, все же выводят такую власть союза не из международно-правовой связи, объединяющей государства, а из государственно-правовой. Вот почему Георг Мейер, изложив такое воззрение на союз государств, говорит, что союз государств не является только международно-правовым и частноправовым отношением, но и государственно-правовым[44]. Лишь государственно-правовое отношение может быть отношением властвования, и такое отношение, следовательно, может определяться лишь нормами государственного права [45]. Международное отношение не есть отношение властвования, а отношение между равноправными и юридически независимыми субъектами - государствами. Нормы международного права не регулируют отношения властвования одного государства над другим и не представляют собой выражения воли какого-либо юридически организованного союза над государствами. Вот почему и мы говорим, что отношения между государствами, субъектами международного права, могут иметь лишь договорный обязательственный характер, характер взаимности, и ни в чем не нарушают принципа суверенного властвования каждого государства. Поэтому, будем ли мы рассматривать международное право,по-добно некоторым ученым, как частное право между государствами, или как правильнее, как публичное право, в виду особого характера субъектов международного права, которые вступают
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2019
во взаимные отношения, как носители публично-правового властвования - каждый в своей сфере, которые договариваются относительно своих интересов, во всяком случае, все международно-правовые государства имеют в своем основании принцип полной автономии воли и власти каждого государства, входящего в международные отношения, в его территориальных пределах, и в основе каждого обязательственного отношения одного государства к другому лежат также его собственная воля и согласие, выраженное в международном договоре и совпадающее с волей другого государства. И подобно тому, как ограничение права собственности, вытекающее из обязательств собственника, не уничтожает его права собственности, так и международные обязательства суверенного государства не уничтожают его суверенитета. Мы приходим, таким образом к заключению, что суверенная государственная власть как таковая является властью, которая лишь в своем собственном праве находит определение и ограничение; не в том смысле, что право государства является для его власти какой-либо внешней границей, установленной каким-либо внешним авторитетом для государства, или же правом, которым государство само себя по своему желанию обязывает и признает для себя обязательной нормой, но государство в силу самой своей природы является юридически организованным союзом властвования, его власть в силу самой своей природы есть правовая власть, способная осуществляться лишь в правовых формах; об ограничении же суверенной власти правом другого государства говорить нельзя. Суверенная государственная власть - высшая правовая власть, так как другой высшей правовой власти над ней не существует. Международное же право совместимо с суверенитетом государства, так как юридически ограничивает государство в той сфере, где оно не властвует, и оставляет неприкосновенным его территориальное верховенство.
Список литературы:
[1] Lasson A.PrinzipundZukunftdesVolker-rechts, Berlin:Verlag von Wilhelm Hertz, 1871, s. 157-165.
[2] HaggensL.V. Staat, Recht und Volker recht, 1891, s. 28-48.
[3] G. Jellinek, Die rechtliche natur der staatenverträge, Wien, 1880.
[4] Jellinek G. Das Recht des Modernen Staates, B. I, 1900, s. 337-341.
[5] Heilborn P. Das Volkerrechtlicht Protektorat, Berlin, 1891, s. 12.
[6] Fricker, s. 394.
[7] ЭйхельманО. Очерки из лекций по международному праву. - Киев: Тип. И.И. Чоколова, 1900.- Т. II. - С. 37.
[8] Jellinek G. Die Lehre von den Staatsverbindungen, Berlin, Verlag von O. Haer-ing, 1882, s. 54.
[9] Палиенко Н.И. Нормативный характер права и его отличительные признаки: к вопросу о позитивизме.., Временник Демидовского юридического лицея. Кн.86. -Ярославль: Типография Губернского Правления, 1903.
[10] Чернявский А.Г. Серебряный век в естественно-правовой мысли в России // Образование и право. - 2017. - №5. - С. 213-222.
[11] Чернявский А.Г. Теория народного самодержавия что такое народ и народная воля // Образование и право. - 2018. - № 11. - С. 33-38.
[12] Siegfried Brie.Theorie der Staatenverbindungen: Festschrift zur fünfhundertjährigen Jubelfeier der Universität Heidelberg, F. Enke, 1886, s. 39.
[13] Лист Ф.под ред. проф. В.Э.Грабаря перевел со второго, совершенно переработаннаго издания М.Мебель. С дополнением редактора и очерком частнаго международнаго права, составленным пр.-доц. СПб. Универс. А.А.Пи-ленко. Юрьев (Дерпт), издание М.А.Полянской, 1902. -С. 9.
[14] TriepelH.VolkerrechtundLandesrecht, VerlagvonC.L. Hirschfeld, Leipzig, 1899.
[15] JellinekG. Das Recht des Modernen Staates, B. I, 1900, s. 341.
[16] Franz von Liszt.Das Volkerrecht, Encycl. d. Rechtsw. v. D.K. Birkmayer, 1904, s. 1263.
[17] Gruber. Einfurung in die Rechtwissenschaft, Encycl. d. Rechtsw. v. D.K. Birkmayer, 1904, s. 57.
[18] AdolfMerkel.JuristischeEncyklopadie, 1901,§121, §857.
[19] Эйхельман О. Очерки из лекций по международному праву. - Киев: Тип. И.И. Чоколова, 1900. - T.I. - С. 11.
[20] SiegfriedBrie.TheoriederStaaten-verbindungen: Festschriftzurfünfhundertjährigen-JubelfeierderUniversitätHeidelberg, F. Enke, 1886, s. 11, 21, 41.
[21] Le Fur. Etat federal et la confederation d'Etats, Paris, 1902, p. 465.
[22] Чернявский А.Г. Идея суверенитета и ее значение для государства и права //Образование и право. - 2018. - № 11. - С. 81-90.
[23] JellinekG. Die Lehre von den Staatsverbindungen, Berlin, Verlag von O. Haer-ing, 1882, s. 38, 39.
[24] Pischel R. Der Begriff der Suzeranitat und die herrschende Lehre von der Souveränität, 1897, s. 64-66.
[25] Eugène Borel. Etude sur la souverainete et la'Etat federatiff, Berne, Imprimerie Stœmpfli, 1886, p. 27, 33, 42.
[26] Rosin H. Souveranetat, Staat, Gemeinde, Selbstverwaltung, Hirt's Annalen der Deutschen Reiches, 1883, s. 269.
[27] Le Fur. Etat federal et la confederation d'Etats, Paris, 1902, p. 446.
[28] ШалландЛ.А. Юридическая природа территориального верховенства. Историко-догматическое исследование. - СПб.: Тип. Тренке и Фюсно, 1903., - Т. 1. - С. 212-237.
[29] JellinekG.DieLehrevonden-Staatsverbindungen, Berlin, VerlagvonO. Haer-ing, 1882, s. 42, 47, 55, 115.
[30] Le Fur. Etat federal et la confederation d'Etats, Paris, 1902, p. 453.
[31] JellinekG.DasRechtdesModernen-Staates, B. I, 1900, s. 596, 597.
[32] JellinekG. Die Lehre von den Staatsverbindungen, Berlin, Verlag von O. Haer-ing, 1882, s. 126.
[33] R.PischelR. Der Begriff der Suzeranitat und die herrschende Lehre von der Souveranitat, 1897, s. 66-71.
[34] Le Fur. Etat federal et la confederation d'Etats, Paris, 1902, p. 451.
[35] HeilbornP. Das Volkerrechtlicht Protektorat, Berlin, 1891, s. 46.
[36] Boghitchevitel.Hallsouveranitat, 1903, p. 183.
[37] RehmHermann. Allgemine Staatslehre, J.C.B. Mohr, 1899, s. 85.
[38] Bornhak Konrad.EinseiteAbhangig-keitsverthaltnisseunterdenmodernenStaaten, Duncker&Humblot, 1896, s. 26-49.
[39] Laband Paul. Das Staatsrecht des deutschen Reiches, J.C.B. Mohr, B. I, 1901, s. 53.
[40] JellinekG. Das Recht des Modernen Staates, B. I, 1900, s. 697.
[41] LabandPaul. Das Staatsrecht des deutschen Reiches, J.C.B. Mohr, B. I, 1901, s. 51.
[42] JellinekG.DasRechtdesModernen-Staates, B. I, 1900, s. 698.
[43] LabandPaul. Das Staatsrecht des deutschen Reiches, J.C.B. Mohr, B. I, 1901, s. 54.
[44] Meyer G. Lehrbuch des deutschen Staatsrechtes, G. Meyer. -4. Aufl. -Leipzig:Dunck-er&Humblot,1895, s. 33.
[45] Чернявский А.Г. Рассуждения о формировании правовой догматики в общественной формации // Право и общество. - 2017. -№ 2 (24). - С. 17-60.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2019
Spisok literatury:
[1] Lasson A. Prinzip und Zukunft des Volkerrechts, Berlin: Verlag von Wilhelm Hertz, 1871, s. 157 - 165.
[2] Haggens L.V. Staat, Recht und Volker recht, 1891, s. 28 - 48.
[3] G. Jellinek, Die rechtliche natur der staatenverträge, Wien, 1880.
[4] Jellinek G. Das Recht des Modernen Staates, B. I, 1900, s. 337 - 341.
[5] Heilborn P. Das Volkerrechtlicht Protektorat, Berlin, 1891, s. 12.
[6] Fricker, s. 394.
[7] Ejhel'man O. Ocherki iz lekcij po mezh-dunarodnomu pravu. - Kiev: Tip. I.I. Chokolova,
1900. - T. II. - S. 37.
[8] Jellinek G. Die Lehre von den Staatsverbindungen, Berlin, Verlag von O. Haer-ing, 1882, s. 54.
[9] Palienko N.I. Normativnyj harakter prava i ego otlichitel'nye priznaki: k voprosu o pozitivizme.., Vremennik Demidovskogo yuridich-eskogo liceya. Kn. 86. -Yaroslavl': Tipografiya Gubernskogo Pravleniya, 1903.
[10] Chernyavskij A.G. Serebryanyj vek v estestvenno-pravovoj mysli v Rossii // Obra-zovanie i pravo. - 2017. - № 5. - S. 213 - 222.
[11] Chernyavskij A.G. Teoriya narodnogo samoderzhaviya chto takoe narod i narodnaya volya // Obrazovanie i pravo. - 2018. - № 11. - S. 33 - 38.
[12] Siegfried Brie. Theorie der Staatenverbindungen: Festschrift zur fünfhundertjährigen Jubelfeier der Universität Heidelberg, F. Enke, 1886, s. 39.
[13] List F. pod red. prof. V.E. Grabarya per-evel so vtorogo, sovershenno pererabotannago izdaniya M. Mebel'. S dopolneniem redaktora i ocherkom chastnago mezhdunarodnago prava, sostavlennym pr.-doc. SPb. Univers. A.A. Pilenko. Yur'ev (Derpt), izdanie M.A. Polyanskoj, 1902. -S. 9.
[14] Triepel H. Volkerrecht und Landesrecht, Verlag von C.L. Hirschfeld, Leipzig, 1899.
[15] Jellinek G. Das Recht des Modernen Staates, B. I, 1900, s. 341.
[16] Franz von Liszt. Das Volkerrecht, Encycl. d. Rechtsw. v. D.K. Birkmayer, 1904, s. 1263.
[17] Gruber. Einfurung in die Rechtwissenschaft, Encycl. d. Rechtsw. v. D.K. Birkmayer, 1904, s. 57.
[18] Adolf Merkel. Juristische Encyklopadie,
1901, § 121, § 857.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2019
[19] Ejhel'man O. Ocherki iz lekcij po mezh-dunarodnomu pravu. - Kiev: Tip. I.I. Chokolova, 1900. - T. I. - S. 11.
[20] Siegfried Brie. Theorie der Staatenverbindungen: Festschrift zur fünfhundertjährigen Jubelfeier der Universität Heidelberg, F. Enke, 1886, s. 11, 21, 41.
[21] Le Fur. Etat federal et la confederation d'Etats, Paris, 1902, p. 465.
[22] Chernyavskij A.G. Ideya suvereniteta i ee znachenie dlya gosudarstva i prava // Obrazovanie i pravo. - 2018. - № 11. - S. 81 - 90.
[23] Jellinek G. Die Lehre von den Staatsverbindungen, Berlin, Verlag von O. Haer-ing, 1882, s. 38, 39.
[24] Pischel R. Der Begriff der Suzeranitat und die herrschende Lehre von der Souveranitat, 1897, s. 64 - 66.
[25] Eug ne Borel. Etude sur la souverainete et la'Etat federatiff, Berne, Imprimerie Stsmpfli, 1886, p. 27, 33, 42.
[26] Rosin H. Souveranetat, Staat, Gemeinde, Selbstverwaltung, Hirt's Annalen der Deutschen Reiches, 1883, s. 269.
[27] Le Fur. Etat federal et la confederation d'Etats, Paris, 1902, p. 446.
[28] Shalland L.A. Yuridicheskaya priroda territorial'nogo verhovenstva. Istoriko-dogmat-icheskoe issledovanie. - SPb.: Tip. Trenke i Fyusno, 1903., - T. 1. - S. 212 - 237.
[29] Jellinek G. Die Lehre von den Staatsverbindungen, Berlin, Verlag von O. Haer-ing, 1882, s. 42, 47, 55, 115.
[30] Le Fur. Etat federal et la confederation d'Etats, Paris, 1902, p. 453.
[31] Jellinek G. Das Recht des Modernen Staates, B. I, 1900, s. 596, 597.
[32] Jellinek G. Die Lehre von den Staatsverbindungen, Berlin, Verlag von O. Haer-ing, 1882, s. 126.
[33] R.Pischel R. Der Begriff der Suzeranitat und die herrschende Lehre von der Souveranitat, 1897, s. 66 - 71.
[34] Le Fur. Etat federal et la confederation d'Etats, Paris, 1902, p. 451.
[35] Heilborn P. Das Volkerrechtlicht Protektorat, Berlin, 1891, s. 46.
[36] Boghitchevitel. Hall souveranitat, 1903, p. 183.
[37] Rehm Hermann. Allgemine Staatslehre, J.C.B. Mohr, 1899, s. 85.
[38] Bornhak Konrad. Einseite Abhangig-keitsverthaltnisse unter den modernen Staaten, Duncker & Humblot, 1896, s. 26 - 49.
[39] Laband Paul. Das Staatsrecht des deutschen Reiches, J.C.B. Mohr, B. I, 1901, s. 53.
[40] Jellinek G. Das Recht des Modernen Staates, B. I, 1900, s. 697.
[41] Laband Paul. Das Staatsrecht des deutschen Reiches, J.C.B. Mohr, B. I, 1901, s. 51.
[42] Jellinek G. Das Recht des Modernen Staates, B. I, 1900, s. 698.
[43] Laband Paul. Das Staatsrecht des deutschen Reiches, J.C.B. Mohr, B. I, 1901, s. 54.
[44] Meyer G. Lehrbuch des deutschen Staatsrechtes, G. Meyer. - 4. Aufl. - Leipzig: Duncker & Humblot, 1895, s. 33.
[45] Chernyavskij A.G. Rassuzhdeniya o formirovanii pravovoj dogmatiki v obshchestven-noj formacii // Pravo i obshchestvo. - 2017. - № 2 (24). - S. 17 - 60.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 4 • 2019
