CC BY
196
УДК 340 : 1 ББК 87.2
Осин Вячеслав Николаевич Osin Vyacheslav Nikolaevich
доцент кафедры государственно-правовых дисциплин Смоленского государственного университета кандидат юридических наук, доцент.
Associate Professor of Smolensk State University, PhD in Law, Associate Professor. E-mail: smlos@yandex.ru
СУЩНОСТНОЕ В СООТНОШЕНИИ ПРАВА И РЕЛИГИИ: ФИЛОСОФСКИЙ АСПЕКТ
The essential in the relationship between law and religion: philosophical aspect
Автор статьи обращает внимание на сущностное тождество феноменов религии и права. Исследование концентрируется на исходном начале - духовности, предопределяющей существование этих ценностей в социуме. Анализу подвергаются неразрывно связанные с религией и правом явления свободы, справедливости, равенства. Результаты, в том числе и критического исследования, проецируются на системно-организационную теоретическую и практическую правовую деятельность.
Ключевые слова: право, религия, сущность, духовность, свобода, справедливость, равенство, постнеклассический этап юридической науки, управление для поддержания системы в оптимальном состоянии.
В зависимости от дисциплинарных представлений религия предметно воспринимается различно. Ввиду общеизвестной переполненности каждой из отраслей научных знаний множественностью «своих» определений, приведем лишь некоторые из них.
В социологическом видении по М. Веберу религия - часть общественной жизни, выраженной в организации взаимодействия людей по поводу религиозной практики - церкви (или ее аналога) [2, с. 78]. Если обобщить словарно различные предметные истолкования, то определения религии можно представить в следующих вариантах: психологическом - высшая интуитивно-инстинктивная, эмпирически не постигаемая, не выводимая из сущего, духовная связь с первоначалами бытия; этическом - выраженная в позиции ценностного сознания мотивация поведения, связанная с формами деятельности (нравственной, политической, религиозной), проявляемая в бескорыстном, эмоциональном служении идее, с оторван-
The article dwells upon the certain essential identity of the religion and law phenomena. Analytical research is centered on the initial origin, which predetermines the existence of these values in the socium -spirituality. Inseparably bound phenomena of freedom, justice and equality are also analyzed and their likeness and difference is identified. The results of said research, including critical analysis, are projected onto systematically organizational, theoretical and practical, mainly legal action
Keywords: religion, law, essence, spirituality, freedom, justice, equality, post-non-classical stage of legal science, management for maintaining the system in optimal condition.
ностью от прочих детерминирующих факторов. Культурологический подход предполагает рассмотрение религии как одного из равноправных элементов духовной культуры (наряду с наукой, искусством, нравственностью); в теологическом - как связь человека с Богом. Современный философский словарь определяет религию (от лат. religio - «восстановление» или «воспроизводство связи») в виде устремленности человека и общества к непосредственной связи с абсолютом (Богом, богами, безусловным средоточием всего существующего, субстанцией, главной святыней). Причем внимание концентрируется не только на божественных, но и в их роли могут выступать и эгоцентристские, социоцентрические, космоцентристские начала [13, с. 560-561].
При всей специфичности отраслевых определений не следует отрицать, что это исходный материал к пониманию свойств религии, что немаловажно для философского, субстанционального постижения изучаемого феномена.
Исходя из внешнего представления этого феномена, основанного на явных, не требующих дополнительного анализа признаках, это союз людей, объединенных единой духовной связью с верой в избранный абсолют, исповедующих один символ веры, сплоченных единым мировосприятием. Причем в исследованиях это понятие, как указывалось, не исчерпывается религиозным представлением. Религия вполне может проявляться и в социально значимых решениях, знаниях, принимаемых без эмпирического, рационального обоснования. Численность общности верующих также не имеет значения. Это может быть и незначительная группа, но устремленных, уверовавших в некий культ, со своим решением предельных проблем существования человека. Подчеркнем, что центром нашего интереса является религиозное мировоззрение в его соотношении с правом, согласуемое с общепризнанными ценностями.
Понятно, что приведенная формулировка понятия религии, акцентирующая внимание на организационном единстве, обусловленном духовностью, вовсе не единственная. В литературе приводятся и иные сущностные признаки.
К примеру, религию определяют как «способ духовно-практическогоосвоешя мира, одну из областей духовной жизни общества, общностей, групп, индивидов и личностей», где особая роль отводится способу усвоения жизни общества, индивидов с проекцией и на последующее постижение картины социального мира. Подчеркиваются при этом характерные, сущностные черты: «1) необходимый аспект жизнедеятельности человека и общества; 2) способ выражения отчуждения человека в различных областях жизнедеятельности и преодоления этого самоотчуждения; 3) отображение и воспроизведение поступающей "извне" информации; 4) феномен культуры; 5) общественная подсистема, включающая некоторые элементы и выполняющая определенные функции» [4, с. 123]. Вряд ли можно согласиться с тем, что такой набор признаков есть искомая сущность.
Выявление сущности любого явления, как известно, увязывается со свойствами, особенными признаками, без которых его существование, бытие невозможно представить.
Приведенные признаки схожи, а в ряде случаев и совпадают с другими видовыми проявлениями духовности. Так, особое отражение видения реальности свойственно и искусству и морали, праву как выделившийся культурный пласт универсума культуры свойственно и многим иным феноменам. То же относится и к структурному признаку, выделенному в виде социальной подсистемы общества. Если говорить о воспроизведении в религии отношений отчуждения и смирении как способе их преодоления, то на некоторых исторических этапах существования общества, к примеру, морали, также характерен этот признак, что до определенной степени отражается в содержании пословиц, поговорок [15].
По нашему убеждению, сущность религии заключается в объединяющей, эволюционирующей духовной (интеллектуальной, моральной, эмоциональной) связи людей, выражаемой в социально значимых решениях, действиях. Подчеркнем, что характеристика религии как духовного убежища «слабых» есть недопустимо ограниченное видение не только сущности этого феномена, но и однокорневых с ней иных явлений, определяющих существование общества.
Духовность как ключевой субстанциональный признак религии нуждается в более глубоком рассмотрении. И было бы недостаточным ограничение ее лишь способом преодоления экзистенциональной замкнутости человека, организационным и духовным их единством. Ее результатом становится социальная сплоченность [5, с. 64], порождающая естественную ответную активность, в том числе и вовне, о чем свидетельствуют теоретические, преумножаемые во времени разработки. Этот сущностный признак, именуемый нами дея-тельностным потенциалом, в замалчивании по причинам изолированной «самопогруженности» верующих в собственные проблемы не возможен. Тем более, если речь идет о крупнейших в социуме, сохраняющихся, не исчерпавших своих возможностей, значимых организациях. Представляется, что такой признак характерен только мировым, длительно существующим открытым конфессиональным объединениям (христианство, ислам, буддизм, иудаизм), не отвергнутым в веках, пережившим критические периоды существования вви-
ду неизбывной приверженности общепризнанным моральным ценностям - ценностям добра. Иные организации, не отвечающие либо частично соответствующие этим критериям, вряд ли можно относить к числу истинно духовных. Признаков организационного единства, декларируемой (не проверенной временем) духовности, что отмечается в «Современном философском словаре» в качестве обязательных обобщенных свойств понятия религии [13, с. 560-562], явно не достаточно для причисления возникающих организаций к числу религиозных. Духовность в них - лишь популярный попутный признак, поясняемый либо эй-форийным заблуждением, либо сознательным идеологическим использованием общепризнанных ценностей. Такого рода организации возможны в отнесении к прочим объединениям - сектам, общинам, сообществом, фракциям и так далее.
Сложившиеся, устоявшиеся религиозные конфессии по результатам деятельности привержены одним и тем же ценностям. Их путь связан с непрекращающимся поиском, выработкой подходов, убеждающих в духовной состоятельности исповедуемых религиозных ценностей, подлинности проповедуемых идей, теорий, с вытекающими из них постулатами. История сообществ наполнена примерами и последствиями таких разработок, особенно зримо отслеживаемых на примерах основных религий мира. Нередко выдвигаемые в русле этих вероисповеданий концепции по результатам сравнимы с социальной революцией. К примеру, М. Вебер, опирающийся в своих исследованиях на теологическое учение Ж. Кальвина, доказывал, что протестантизм дал мощный толчок к развитию современной западной цивилизации с формированием своего образа мышления. Следует отметить, что деятельностный (теоретический и практический) организующий потенциал и, прежде всего, идеалистический, еще не исчерпан. Об этом, в частности, говорит профессор В. Н. Жуков, указывая на первопричину такого явления - «иррациональное начало в человеке». Им же подчеркивается, что идеалистические свойства религиозного сознания не зависимы от реальных общественных отношений, «но, напротив, сами их формируют» [7, с. 307-308].
Можно предположить, что признание значимости религиозного видения, обновленно-
го более чем столетней активной «очистительной» критикой, связанно для нас с официальным его игнорированием (поруганием). Постоянное возвращение к нему профессиональных исследователей во многом обусловливается самоочевидным фактом - бесконечно наблюдаемой, непояснимой разумностью существующего природного мира, во многом и социального. Это говорит не только о непознанной, но интуитивно ощущаемой действенности этого феномена в мире. Окончательного «вытеснения» религии и религиозного сознания с прогрессивным нарастанием научных знаний, с использованием новейшего исследовательского инструментария не произошло. Об этом свидетельствует и ученый мир с его великими именами, пришедший по результатам собственных исследований и ощущений к неординарному заключению - неверию в персонифицированное присутствие Бога, но допускающим его разумное участие в организации и поддерживаемом существовании живой и неживой природы в целом. Сказанное прослеживается в отдельном фрагменте о беспредельном восхищении «строением вселенной в той мере, в какой наука раскрывает его» [14, с. 43].
Такой вариант поиска «истины», с возвратом (спиралевидным) к «сомнительным» теологическим ценностям, конечно же, не мог остаться не замеченным. Нынешний постне-классический, или плюралистический, этап научного познания действительности подошел к этому, исходя из смысла переживаемого периода, с иной стороны, признав равноправное существование такого постижения человеко-размерной действительности (без его игнорирования «от порога»), пока не будет доказано обратное. Антропный принцип латентно связан с восприятием метафизического свойства. Разумность в любых ее формах наблюдаема во многих сферах [9, с. 248], в том числе и там, где ее быть не может, со всякого рода абсурдно теологическими истолкованиями наблюдаемых фактов. Но наука с ее громадным опытом, объективными подходами, современным и постоянно совершенствующимся инструментарием способна противостоять такого рода толкованиям. В крайних не пояснимых ситуациях всего лишь, «допуская их существование», но не более.
Напрашивается вывод, что активная сторона религиозного сознания, проявляемая в твор-
ческом преобразовании действительности, формировании картины мира, заслуживает большего внимания. Полагаем необходимым ее особое выделение и закрепление в качестве сущностного критериального свойства. В этом случае сужается доминантная значимость ранее отмеченного субстанционального признака в виде отчуждения «обездоленных» с их ощущением свободы, но внутри себя (своей общности) [4, с. 125].
Такая сущностная черта религии, на наш взгляд, прослеживается и во взаимодействии религиозного сознания с правом. Известно, что в аксиологическом аспекте высшие блага, в числе которых и право, производны от идеальных, духовных ценностей. И что религиозное видение, поясняющее смысл и значение предельных состояний человеческого бытия, в отличие от рационального, есть психологическая, во многом интуитивная, предшествующая основа представления о подлинных высших сакрализованных ценностях. Не говоря уже о том, что существование религии связано с внутренним и внешним миром человека, производным от личного мировосприятия, перетекающим в мировоззрение общества и, наоборот, трансформируемого затем в рациональное видение и воплощение права. Фундаментальные ценности права - свобода, равенство и справедливость или три его субстанциональных модуса в обобщенном виде, вне их контекста представлены в религиозном сознании с последующими исканиями, истолкованиями. В религиозной интерпретации свобода, являющаяся краеугольным камнем права, - это изначальная данность человеческой воли, это дарованная Богом способность к непринужденному избранию добра, связанная с внутренней борьбой человека (Ис.1:19-20 - в толковании Свт. Василия Великого).
В человеке заложена свобода выбора, поступков, критериально религиозном аспекте соотносимая со свободой от греха. В нашем (светском) случае - от неправомерных поступков, девиантного поведения, отклоняющегося от социальных норм, оттесняющее на задний план добро. Исключаем радикальные (по определению И. А. Ильина, «патологические») подходы, бытующие в православии, рассматривающие государство и его право с эсхатологических позиций как воплощение зла [1, с. 113]. Обратим внимание на толкование «греха» как
религиозной, а по результату - и правовой категории. Понимание греха, конечно, отличается от светского понятия неправомерного проступка, но между ними и много общего, в равной мере осуждающего крайне негативные, неправовые виды поведения. «Свобода от греха - это когда ты так ненавидишь грех, что лучше умрешь, чем допустишь его к себе даже в его начальной стадии, которая называется искушением...» [16]. Можно не соглашаться с подходами борьбы с греховностью, в нашем случае - неправомерными деяниями, тем более с таким пониманием свободы, изначально вызывающим отторжение в связи с традиционным неприятием религиозного участия, в свете хорошо известных в истории последствий такого согласия.
Однако, при всем этом сложно отрицать и конечное единство, тождество целей религиозного и светского восприятия свободы, сжато выраженного в философском содержании права. В одном случае свобода как преодоление греха, обеспеченное нематериальными (метафизическими) началами, в другом - недопустимость порицаемых поступков при рассудочно нравственном понимании свободы. В обоих случаях перед нами свобода, исключающая произвол, познанная, осознанная необходимость, способ существования человека, свобода выбора с соблюдением условия свободной причинности, ответственностью за указанный выбор. Различны пути, но совпадающие по социально желаемым результатам, отвечающим корневым началам права, его идее. Единство целей безусловное, выраженное затем в воспитании, поддержании и утверждении правового человека, абрис которого сложился, но требуется его поддержание в актуальном, желательно высоком состоянии. Допустимо ли в этом случае недооценка (латентное пренебрежение) в научной теории приведенного пути вызревания и закрепления правового человека с культивированным религиозным сознанием, тем более с его представлениями о недолжном отношении к ближнему? Думается, что такое игнорирование нежелательно. Важным в этом случае является единство, необходимое для существования, закрепления гражданского общества, такой союз, который бы исключал пренебрежительность светского отношения к религиозным формирующим началам [4, с. 124-125].
Изложенное выше относится и к равенству, справедливости как составляющим элементам свободы. В религиозном истолковании равенство есть видение себя в другом, где любовь примиряет. Справедливость, равно как и в моральных требованиях, связана с воздаянием по делам, не желанием того, что может нарушить жизнь и права другого, проявлением заботы о маргинальных слоях населения -о тех, кто сам себя обеспечить не может и так далее. Полного совпадения и исследуемых понятий в религиозном истолковании с их светским пониманием нет и быть не может, различия имеются. К примеру, не обнаруживается абсолютной тождественности в религиозном и социальном представлении справедливости, но в то же время нет и противоречивости, препятствующей единому восприятию этих одинаково желаемых для общества ценностей. Нет такого совпадения и в фундаментальных основах возникновения, становления и существования равенства и справедливости как явлений. В одном (религиозном видении) - любовь, в другом - нравственная рациональность, вызванная к жизни естественными правами и свободами, в глубине которых все же усматриваются религиозные начала ее порождающие. Право же как формализованное бытие свободы, равенства, справедливости не может существовать без соприкосновения с духовностью как корневым началом религии и права. Не исключено, что высший смысл и предназначение права, как уже указывалось, сокрыты в этом. Такое представление о феномене содержится не только в религиозных текстах, но незримо обнаруживает себя на инстинктивном уровне, сопровождая многие авторские аналитические разработки, нередко (по Канту) поражающие самих исследователей своим латентным присутствием, чему по господствующей (с периода Нового времени) парадигме, во многом по инерции, надлежит противодействовать.
Продолжающаяся в теории традиционная борьба с нетерпимым, противостоящим научности отношением к любым религиозным началам, поддерживаемая секуляризацией, должна иметь разумные пределы. Невозможно, к примеру, отрицать положительного в конечном счете влияния религиозного сознания на формирование и поддержание в желаемом состоянии правового человека. Процесс ста-
новления гражданского общества, по нашему мнению, допускает любое толерантное по характеру отношение, способствующее движению (по мнению Канта) ко «второй природе» человека.
Как известно, идея права и сущность права - явления различные. В метафизическом истолковании идеи права не исключается присутствия духа права, его «разума» (принципа либо принципов), пронизанных философией свободы. Сущность права - особенные черты (свойства, признаки), без которых существование предмета, феномена невозможно. Дополняя уже сказанное выше о сущностном признаке права - деятельностном потенциале, отметим, что не заметить его, даже при традиционном негативизме, было бы неправильным. Он по-прежнему противостоит разрушению социальной сплоченности, созидателен, по-своему обеспечивает движение к подлинной свободе, равенству, справедливости. Правда, такое свойство, присущее религиозному сознанию, более всего отслеживается в священной литературе, ритуальных текстах, произведениях искусства, проявляемых затем в теологических исследованиях, образовании, компонентах религиозной культуры - религиозной морали, искусстве, философии, праве. Таким образом, по умолчанию отводится некая видовая второстепенность, не определяющая цивилизованного пути развития.
Безусловно, перечисленное, или творческое богатство, концентрируется в культуре как хранилище материализованных результатов жизнедеятельности, мышления общества на определенном историческом этапе его существования. Но правильно ли в этом случае отводить религии роль, значимость лишь опосредованно влияющую на поиск и содержание подлинного права? С доминантным при этом утверждением о приоритетности для человечества рационального, разумного (светского) начала или опыта человека. В истории многих стран и общин известны многочисленные случаи «разумных», исторически поздно осознаваемых заблуждений с впечатляющими неразумными людскими и иными жертвами при их практическом воплощении, сопоставимых разве что с аналогичными потерями при поисках «всеобщего счастья», инспирированных абсурдными религиозными идеями и идеалами. Подобные аффекты или демонстрация
крайностей всегда приводили человечество к одному и тому же: к покаянному (молчаливому и гласному) признанию незыблемых основополагающих ценностей, концентрируемых в постулатах религии, - заповедей, предельному средоточию религиозно-моральных начал добра. Достоевский в знаменитых набросках письма Д. Кавелину констатировал: «Нравственные идеи есть. Они вырастают из религиозного чувства ...» [3, с. 85].
Основы права, не вдаваясь в дискуссии о приоритетности в его формировании религии, морали или нравственности, ориентированы на первоисточник - духовность, с различным вкладываемым в нее содержанием. Религия, религиозное сознание не может исчерпываться лишь светскими ссылками на уже апробированные, архаические пути и фиксированные заблуждения, с обязательными рефренными упоминаниями о влиянии этого вида культуры на прошлые (но не сегодняшние) этапы становления и существования общества и права. Как и не может быть исключительным утверждение о первичности нравственных начал, определяющих становление и содержание права, поскольку нравственность разнится в зависимости от групповых о ней представлений. Глубинно на этот счет выразился И. Кант: «.следует обратить внимание на широко распространенное мнение о том, что морального прогресса в истории не существует. Многие люди убеждены, что человеку не дано стать ни на йоту лучше со времен своего возникновения, и все пороки, свойственные людям, неискоренимы в силу той же самой универсальной человеческой природы». По убеждению Ф. М. Достоевского, нравственность -тупиковый путь развития обществ, и особенно для таких конфессий, как православие, католицизм, протестантизм [3, с. 56, 87]. В качестве критерия им определяется религиозный идеал. Это, в частности, утверждается и Г. Дж. Берманом, исследовавшим эту взаимосвязь и утверждающим, что сущность религии - духовность проявляется в ее носителях морали, права, находящихся в определенной гармонии с божественными законоустановле-ниями и заповедями [6, с. 16]. Субстанционально признак религии, веры в сокрытом виде в феномене права присутствует. Из приведенного выше вполне возможен вывод, что без духовности (внутреннего интуитивного чувства
убежденности, выходящего за эмпирические пределы) целое, пользуясь афоризмом, распалось бы. Рациональность, разумность также не убедительны в том, что именно они изначально вложены в духовность. На их несоответствие искомому началу, в частности, указывал профессор В. А. Лекторский, подчеркивая, что светская рациональность (мораль, искусство, наука) более всего соотносятся со сферой эгоистических, корыстных интересов. Духовные же начала в его представлении - это «система высших над-индивидуальных ценностей, которым подчинены все остальные (в частности, утилитарные) ценности» [11, с. 35-36].
В связи с этим отметим пагубность прикосновения к данным категориям истово верующих, различного рода теоретиков-толкователей, равно как и практиков, привносящих, как правило, субъективное авторское видение, зачастую не совпадающее с истинным смыслом первоисточника. Представляется, что такое «прикосновение» нередко пагубным образом отражается на объективном понимании любых исследуемых идей, низводя их в восприятии до противоположного смысла, что особенно ощутимо иллюстрируется историческими этапами существования и интерпретации религиозных текстов, ритуалов, традиций с доведением их подчас до сектантского абсурда либо полного отвержения исходных постулатов. Этим в немалой степени поясняется бытующий скепсис, негативизм к религии и производному сознанию, следствием которого становится обесценивание религиозных начал, игнорирование их позитивной значимости, в том числе для регулирования жизнедеятельности общества. Можно предположить, что априорно религиозные источники посвящены добру - добру идеальному, которые в конечном счете обеспечивают равновесное существование социального мира. Все, что создано, во многом «живет» благодаря вольному или невольному следованию этой идее, не всегда четко осознаваемой человеческим разумом. Иное в длительном существовании невозможно. Без этого, выражаясь афористически, целое бы распалось. В нашем исследовании приоритетно ориентирование на содержание именно такого замысла в религиозных источниках. Сказанное в полной мере относится и к праву, где, по заключению Г. Дж. Бермана, существует определенная связь правопорядка
в обществе и государстве с «фундаментальными воззрениями человека относительно смысла своей жизни и конечной цели истории, то есть с верой». Все иное означает оторванность права «от своих корней» [6, с. 16].
Отметим, что вывод о доминантной значимости духовных (религиозных) начал жизненной реальности, проявляющихся в том числе и в праве, связан с понятным непризнанием используемого иррационального метода в качестве научного, основанного на чувствах, впечатлениях, интуиции. Подтверждением сказанному является исторически бесконечная череда субъективных религиозных «прозрений», с нередким их воплощением в жизнь, но в то же время известно, что разум, рациональность с ее логикой не всесильны. Подтверждением тому является саморефлексия, породившая диалектику, лежащую в основе гегелевского понимания саморазвития Абсолютного Духа. Такая дилемма («духовного - разумного» начал) в настоящее время не признается проблемой, поскольку нынешний этап науки не исключает, а допускает использование и того и другого способов для полноты, глубины исследования. По нашему мнению, такое «допущение» возможно лишь в отношении квинтэссенции религиозной духовности, лапидарно сформулированной в непреходящих высших ценностях - заповедях. Конечные критерии понимания добра нашли ныне выражение в философском представлении свободы, равенства, справедливости, милосердии. Такой уровень кристаллизации по умолчанию допускается, но в научных трудах метафизический (точнее - трансцендентный) подход предпочитают избегать, ограничиваясь историческим упоминанием - эпизодом его формирования. Равноправным этот метод не признается, воспринимается в качестве дополнительного экспонирующего существование в теории и проходного интуитивного метода-предположения. К сожалению, подобное отношение не привносит желаемой (критериальной) ясности в свойственную человеку саморефлексию, ее сущностную природу, предопределяющую принятие решений с вытекающими из них действиями. Складывается иллюзия абсолютной рациональности, дополнительно подтверждаемой затем дискуссиями, утверждающими приоритет разумности - коллективного разума, неоднажды заводившего человечест-
во «в тупик». Исходные духовно-религиозные начала - наиболее древняя, не утраченная до сего времени форма осознанного восприятия реальности, права. Их существованием в конечном счете человек и человечество обязаны сохранением своего вида, своего сообщества. Постулаты «не убий», «не укради» и другие значимы не для отдельного индивидуума, но для всех разумных сообществ, принимающих значимые решения. Такой уровень кристаллизации религиозных ценностей, поясняемый их предельной духовностью, порицаемым (при всей секуляризации) быть не может. Это равноправный, если не максимально оценочный, метод исследования и понимания действительности, заслуживающий более достойного места в сравнении с тем, которое нередко отводится ему в настоящее время. Если же говорить о праве, то представление о нем определяется, прежде всего, религиозными истоками, проявляющимися затем и в естественно-правовых и в этических присущих ему началах, что, по сути, есть завершенное цельное сущностно-духовное восприятие этого феномена, что не расходится с выводами, уже высказанными в специальных источниках [12, с. 65].
Сказанное соотносится с качественным своеобразием (идентичностью) российского социума: мировосприятием этноса, поясняемого во многом остаточной, но сохраняемой еще духовностью; неразобщенностью людей; внутренним поиском истинной правды, справедливости; внутренней потребностью в добре, свете, жертвенности, силе духа, неразрывно связанных с православием, ценностей не до конца еще разрушенных западным прагматизмом, автономизацией личности, не умещающихся в сознании эксцессов терпимости. При исторически быстрой в недавнем прошлом смене форм жизни в российском сообществе, с потерей для многих гражданских ориентиров, с критическим пересмотром социальных институтов, попытками изменения моральных и гражданских устоев семьи и веры (православия), при всей «широкости», уживчивости русской натуры (Ф. М. Достоевский, В. В. Розанов) [14, с. 29-30] российский менталитет не претерпел существенных изменений, оказался слабо подверженным и последующей ци-вилизационной коррозии с ее спорными толерантными ценностями. До определенной сте-
пени сохранению этих качеств способствовало использование при социализме менталитет-но привычных для этноса традиционных средств преобразования отечественной реальности. Дальнейшее экспериментаторство, и особенно с корректировкой своеобразия исконно присущего россиянам, крайне нежелательно. Социально-экономическая неизменность, разумная, с использованием эксклюзивных качеств народа - гарантия самосохранения, самовыживания, поступательного развития общества. Трудно в этом случае не согласиться с выводами, приводимыми в специальных монографических исследованиях, одно из которых свидетельствует, что «обсуждение
проблем духовности для нас - это не воспарение, не уход от злобы дня, а самое насущное дело, во многом более практичное, чем многие другие. Я убежден в том, что если Россия не сможет повернуться к духовности, она погибнет как великая и неповторимая культура, а значит и как страна», - отмечал В. А. Лекторский [11, с. 37]. Разумеется, такие выводы значимы и для права как регулятора жизни, неразрывно связанного с духовностью.
Таковым в постнеклассическом аспекте видится, по нашему мнению, сущностное взаимоотношение религии и права как синтез, единство метафизических начал и начал правового регулирования.
Литература
1. Бердяев Н. А. Новое религиозное сознание и общественность. М., 1999.
2. Вебер М. Социология религии (типы религиозных сообществ) // Избранное. Образ общества. М., 1994.
3. Достоевский Ф. М. Дневник писателя // Полное собрание сочинений: в 30 т. М., 1984. Т. 27.
4. Давыдов Т. П., Яблоков И. Н. Религия и право // Философия права. Курс лекций: учебное пособие: в 2 т. / А. В. Аверин, И. А. Гобо-зов, А. Г. Гузнов и др.; отв. ред. М. Н. Марченко. М., 2017. Т. 2.
5. Дюргкейм Э. Элементарные формы религиозной жизни. Тотемическая система Австралии. URL: https://yandex.ru/search/?clid= 9582&text=дюркгейм=2.
6. Берман Г. Дж. Вера и закон: примирение права и религии. М., 1999.
7. Жуков В. Н. Право как ценность // Философия права. Курс лекций: учебное пособие: в 2 т. / С. Н. Бабурин, А. Г. Бережнов, Е. А. Воротилин и др.; отв. ред. М. Н. Марченко. М., 2017. Т. 1.
8. Ильин И. А. Собрание сочинений: в 10 т. М., 1994. Т. 4.
9. Казютинский В. В. Астрономия и современная картина мира. М., 1996.
10. Кант И. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане: пер. с нем. // Собрание сочинений: в 8 т. М., 1994. Т. 8.
11. Лекторский В. А. Эпистемология классическая и неклассическая. М., 2001.
12. Мартышин О. В. Метафизические концепции права // Государство и право. 2006. № 2.
Bibliography
1. Berdyaev N. A. New religious consciousness and society. Moscow, 1999.
2. Weber M. Sociology of religion (types of religious societies) // Selected works. The image of society. Moscow, 1994.
3. Dostoyevsky F. M. The diary of a writer // Complete set of works: in 30 vol. Moscow, 1984. Vol. 27.
4. Davydov T. P., Yablokov I. N. Religion and law // The philosophy of law. Lecture course: a tutorial: in 2 vol. / A. V. Averin, Y. A. Gobozov, A. G. Guznov etc.; executive ed. M. N. March-enko. Moscow, 2017. Vol. 2.
5. Durkheim E. Elementary forms of religious life. Totemic system of Australia. URL: https:// yandex.ru/search/?clid=9582&text=gropKrenM=2.
6. Berman G. Faith and law: reconciliation of law and rights. Moscow, 1999.
7. Shzukov V. N. Law as a value // Philosophy of law. Lecture course: a tutorial in 2 vol. / S. N. Baburin, A. G. Bereshznov, E. A. Vorotilyn etc.; executive ed. M. N. Marchenko. Moscow, 2017. Vol. 1.
8. Ilyin I. A. Set of works: in 10 vol. Moscow, 1994. Vol. 4.
9. Kaziytinsky V. V. Astronomy and the contemporary picture of the world. Moscow, 1996.
10. Kant I. The idea of global history in the global-civil respect: translated from Germany // Set of works: in 8 vol. Moscow, 1994. Vol. 8.
11. Lektorskiy V. A. Classical and non-classical epistemology. Moscow, 2001.
12. Martyshkin O. V. Metaphysical concepts of law // State and law. 2006. № 2.
13. Пивоваров Д. В. Религия // Современный философский словарь / под общ. ред. В. Е. Кемерова и Т. Х. Керимова. 4-е изд., испр. и доп. М., 2015.
14. Розанов В. В. Мимолетное // Русская идея. «Начала». Религиозно-философский журнал. 1992. № 3.
15. Пробудись. Портал о мудрости. URL: http://www.probydis.ru/aforizmy-po-temam/.
16. Твоя Библия. URL: http://www.bible. com.ua/answers/r/3 5/313610.
17. Albert Einstein, in a letter March 24, 1954, from Albert Einstein the Human Side, Helen Du-kas and Banech Hoffman. Princeton, 1981. URL: https://www. liveinternet.ru.
13. Pivovarov D. V. Religion // Contemporary philosophical dictionary / general ed. by V. E Ke-merov, T. H. Kerimov. 4 th ed., amended and supplemented. Moscow, 2015.
14. Rosanov V. V. The Fleeting // The Russian concept. «The origins». Religious-philosophical magazine. 1992. № 3.
15. Awake. Portal about wisdom. URL: http:// www.probydis.ru/aforizmy-po-temam/.
16. Your Bible. URL: http://www.bibk. com.ua/answers/r/3 5/313610.
17. Albert Einstein, in a letter March 24, 1954, from Albert Einstein the Human Side, Helen Du-kas and Banech Hoffman. Princeton, 1981. URL: https://www. liveinternet.ru.
