CC BY
398
КАТЕГОРИЯ СМЫСЛА
УДК 340.12
Малахов В.П.
Сущность правоспособности человека
Малахов Валерий Петрович, доктор юридических наук, профессор, заслуженный работник высшей школы Российской Федерации, профессор кафедры теории государства и права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя
E-mail: valery-malakhov@mail.ru
В статье проблема определения существа правоспособности человека решается путем преодоления условности, иносказательности, приданной понятию способности юридической наукой, и оперирования данным понятием в его основном, прямом смысле слова. Т.е. под правоспособностью предлагается понимать не столько юридический атрибут лица, делающий возможным его ответственность за свои деяния, сколько психологическую характеристику человека, позволяющую подходить к нему как к правовому существу, самостоятельной правовой величине. Как следствие, обосновывается мысль, что в контексте традиционного для отечественной правовой теории узкого понимания феномена правоспособности, соизмеримого с признанием действующего права только в одной его форме - в форме юридического права, проблема права человека решению не поддается, сам человек в полноте своих социальных свойств в юридической сфере перестает существовать, и понятие правоспособности оказывается, с одной стороны, чисто инструментальным, конвенциональным, с другой стороны - простой идеологемой. Также автором раскрывается содержание смыслообразующих правоспособностей, имманентных человеку как правовому существу.
Ключевые слова: правоспособность, способность, субъект права, правовое существо, притязание, субъективное право, правосубъектность, правопонимание.
Какими бы словесными изысками и рассуждениями ни была заполнена теория, касающаяся проблемы правоспособности, все, однако, сводится к стандартной формулировке правоспособности как обусловленной правом (или установленной законом) способности (что то же - возможности) физического (или юридического лица) иметь субъективные права и юридические обязанности, т.е. быть участником правоотношения. Правоспособность - составная часть, вместе с дееспособностью, правосубъектности, т.е. способности лица иметь и осуществлять, непосредственно или через своих представителей, субъективные права и юридические обязанности, т.е. выступать субъектом правоотношений. Из понятия
правоспособности, как из аксиомы, вытекают видовые понятия (например, гражданской, отраслевой или специальной правоспособности), уточнения, комментарии, иллюстрации и т.д. Но вся теория вопроса умещается именно в данной исходной формулировке и на ней, в сущности, заканчивается. Однако для статуса теории этого явно недостаточно.
Прежде чем выяснять действительное содержание, смысл и значение понятия правоспособности, необходимо установить содержание родового для него понятия способности, поскольку естественно полагать, что теория не должна базироваться на искаженном содержании исходного понятия и не использовать словесную оболочку давно принятого понятия произвольным образом, даже из благих побуждений.
1. Прямой смысл и содержание понятия способности
Согласно обычному словоупотреблению, фиксированному в словарях (например, С.И. Ожегова), слово «способность» обозначает возможность производить какие-либо действия. Традиция, идущая от Аристотеля, связана с толкованием способности как потенциальной возможности (в понимании философа - возможности приобретения общих принципов знания). Однако всегда и всеми способность в прямом смысле понимается как психологическая характеристика человека (его личности), а именно - характеристика, выражающая меру освоения некоторой совокупности деятельности. Мера же состоит в быстроте и легкости реализации определенного рода деятельности, а также в достижении результата ценой минимальных затрат (усилий, труда, времени и т.п.).
Понятие способности характеризует некоторое состояние человека, уровень развитости его качеств (группирующихся в навыки, умения и т.п.), делающее возможным для него не только притязать на что-то, желать чего-то, но и добиваться предмета желания, притязания.
Способности есть то, что формирует, организует личность, наряду с непосредственной средой и прочими факторами объективного, внешнего характера. Способности - это то, что принадлежит человеку, наработано им самим. Во-первых, они являются связующим звеном (смычкой) знаний, умений и навыков с определенным видом деятельности, чувственно-предметной или интеллектуальной, во-вторых, они представляют собой средства регулирования и развития знаний, навыков и умений, в-третьих, они являются интеллектуально-душевной силой, превращающей знания, умения, навыки из возможности планируемого (требуемого, желаемого и т.п.) действия в его реальность.
Основным условием формирования способностей является наличие задатков. Задатки лежат в основе развития способностей, а способности являются результатом развития. Принципиально важный момент: способности не могут быть врожденными, таковыми могут быть только задатки. Более того, задатки всегда только врожденные, они не могут формироваться в результате развития человека.
Вариантом базового определения понятия способности является понимание ее как владения (обладания) способами определенного рода деятельности, в том числе и способами нахождения таких способов. Тем самым также способность - условие того или иного вида конкретной деятельности, в том числе условие приобретения навыков и умений. При этом следует обратить внимание, что условие - вовсе не синоним возможности.
Наконец, способность можно понимать и как соответствие мысленных моделей наилучшей или достаточной деятельности имеющимся навыкам и умениям, а также наличным условиям. Способность - это, так сказать, при-лаженность наличного к возможному, т.е. к цели, предмету, в том числе и к праву, жизни в сфере его действия.
Таким образом, при анализе понятия способности в его прямом смысле обнаруживается, что понятие возможности не может быть родовым понятием в классическом, с точки зрения формальной логики, определении (а на иную логику теория при построении понятийного аппарата не опирается). Конечно, реальная способность может при определенных условиях проявиться, реализоваться, но может остаться только в возможности, т.е. в предположении ее существования. Но это - не характеристика существа способности и не ее отличительный признак.
Юридическая теория предпочитает, однако, понимать под способностью (как правоспособностью) нечто существенно иное. Важно не только прояснить действительный смысл понятия правоспособности, но и понять, почему происходит такая замена значения слова, есть ли в этом позитивный смысл. Задача - сделать понятие правоспособности теоретически значимой смысловой единицей.
2. Содержание понятия правоспособности
Возвращаясь к указанному вначале базовому в юридической теории определению понятия правоспособности, необходимо обратить внимание на следующие моменты.
Во-первых, в нем и ему подобных определениях понятия способности и возможности не различены, они синонимичны и фигурируют как взаимозаменимые понятия.
Конечно, понятие способности относится к фундаментальным понятиям, посредством которых можно сказать нечто существенное о человеке, характеризовать его и в родовом, и в индивидуальном плане. Поэтому такое понятие очень трудно определить, т.е. словесно выразить его существенное и отличительное содержание. Но определять способность через способность к чему-то - полная бессмыслица с точки зрения теории, очевидная тавтология. Не устраняет тавтологичности определения и указание на то, что правоспособность есть возможность, поскольку, как было сказано, способность и возможность в понятии правоспособности приняты как синонимичные. Кроме того, если само конкретное (субъективное) право человека есть возможность (мера ее), тогда логически следует, что правоспособность - это возможность возможности.
Видимо, на самом деле мы пока имеем дело не с определением понятия правоспособности, а только с указанием на то, к чему или в чем субъект способен в юридическом смысле, в чем правоспособность выражается.
Во-вторых, если правоспособность связана с правами, которые лицо имеет, то дееспособность связана с правами, которые лицо приобретает и осуществляет. Если способность проявляется в действии, то понятие правоспособности на него не указывает. А просто иметь права - еще не значит их осуществлять, в отличие от обязанностей, которые нельзя не осуществлять, не теряя правоспособности. Но осуществление прав и обязанностей - проявление способности - характеризует дееспособность человека (или лица).
Таким образом, объемы прав при характеристике правоспособности и дееспособности не совпадают, как не совпадают и меры возможности их имения и осуществления. Тогда, видимо, необходимо признать, что в этих определениях мы имеем дело с разными видами возможностей. А именно, дееспособность связана не просто с реальной, но с
реализуемой возможностью, правоспособность же связана с потенциальной (в том числе и с формальной) возможностью. В таком случае понятие правоспособности обозначает лишь предположение, презумпцию, некое условие, при котором начинают действовать определенные правовые механизмы.
В-третьих, важно понять, кем правоспособность и дееспособность как возможности определены, предоставлены они извне или определены самим их носителем. Представляется очевидным, что возможность можно только иметь, осуществлять или приобретать, но быть возможным нельзя. Можно быть способным (и правоспособным). Т.е. это то, что определяется самим человеком, а не внешними по отношению к нему силами. Но данный смысл юридическое понятие правоспособности не выражает. Способность же иметь, то, что лишь дается - не что иное, как правопослушание. И это можно толковать как правоспособность только в весьма условном смысле и с совершенно определенной целью.
Быть правоспособным - значит мочь, а вовсе не иметь возможность, но мочь не только вследствие проявления воли, а и вследствие приготовленности, приспособленности к тому, к чему человек (лицо) волит.
В-четвертых, в указанном базовом определении правоспособности речь идет не о человеке, а о лице. Человек же -единственный субъект, который выпадает из юридического видения, поскольку его способность жить в праве интересует теорию (и юриста) лишь в одном смысле - насколько и как человек может выдерживать давление права, его принудительную силу. Правоспособность человека (а на самом деле - физического лица) имеет значение в действительности как мера правовых (юридических) требований к нему и мера его ответственности.
К праву человека все это не имеет отношения, по крайней мере, прямого. Правоспособность предстает только как способ изъятия у человека его права и замещения его отдельными предоставляемыми правами. Или она - идеологическая величина. Как следствие, субъектами (носителями) правоспособности начинают выступать любые юридические лица, прежде всего государство в целом, но в общем-то - практически что угодно.
Все, кроме человека, обладают правоспособностью как тем, что определено ими самими. Например, наивно думать, что эту правоспособность определяет кто-то обществу или государству, хотя идеологема об определенности права государства (его границ, конечно) обществом существует.
Между тем, приложимость понятия способности к деятельности государства, различных органов, правовой системы и пр. - большой вопрос. На самом деле все, кроме человека (т.е. физического лица), имеют только возможности, способностями же обладать не могут (если, конечно, не дистанцироваться от прямого значения этого слова). Суждения же о правоспособности государства, коммерческой организации, органа местного самоуправления и т.п. антропологизируют этих участников правоотношений, но при этом, конечно, создают также формальную возможность юридической ответственности этих субъектов.
В-пятых, правоспособностью юридическая наука и практика наделяет человека с момента его рождения и даже до него. Понятно, что это происходит не вследствие врожденности такой способности, ибо это, кроме всего прочего, противоречило бы базовому пониманию способности как того, что не дается с рождения. Но тогда можно ли вообще говорить о способности в точном смысле? Вряд ли. Пользуясь сложившейся в юридической теории, применительно к нашему предмету, неуклюжей матрицей словообразования, можно предположить, что речь идет, скорее, не о правоспособности, а, условно говоря, о правонаделенности или о правоопределенности человека, включенности его, помимо его воли и сознания, в поле действия права. Это с одной стороны.
С другой стороны, получается, что правоспособность - способность естественно-правового плана, поскольку она появляется у человека объективно, в силу самого факта рождения или даже внутриутробного развития. Но юридическое толкование способности этого не допускает. Или, приравнивая правоспособность к естественным правам, мы должны признать, что она, как, например, право на жизнь, есть лишь обязанность субъектов правовых требований (государства, общности, общества) признавать за человеком право существовать и действовать по законам правовой жизни, но также и по своему усмотрению и поддерживать данное право своими средствами.
В-шестых, если правоспособностью обладают с момента рождения, тогда быть фактически участником правоотношения, не сознавая его и реально в нем не действуя, - значит, превращать правоспособность в некую условность, а в сущности - считать ее способностью быть объектом права, требования, ответственности и т.д., но не субъектом. Действительно, в любом правоотношении есть активная сторона - субъект в точном смысле слова - и пассивная сторона, по поводу и в связи с которой субъектом инициируется правоотношение. Но в данном случае правоспособность уже нельзя мыслить как момент правосубъектности. Иносказательный смысл понятия правоспособности усиливается.
В-седьмых, понятие правоспособности предполагает также имение обязанностей. В данном случае правоспособностью может быть только способность признавать предписания права и в своих действиях соответствовать им. В этом моменте понятие правоспособности как бы раздваивается, слово «правоспособность» приобретает свойство омонимичности, которую теория, однако, не рефлексирует. Хотя даже с практической точки зрения эта рефлексия чрезвычайно важна.
В-восьмых, вследствие анализа различных моментов содержания понятия правоспособности можно утверждать о ее формальности: правоспособностью является то, что делает равными всех, любого и каждого. Иными словами, правоспособность принципиально деперсонифицируется. И это значит, она перестает быть характеристикой личности.
Таким образом, становится ясным, что понятие способности в применении к правовой сфере употребляется в переносном, т.е. не в психологическом смысле, а, значит, оно неадекватно и искажает само существо проблемы. Используя это понятие, юридическая теория вводит в заблуждение, имитируя активную роль человека в сфере действия права, поскольку на самом деле способностью признается жить только в соответствии с юридическим правом, т.е. системой установлений и правил, за которыми стоит их действительный и единственный субъект - государство. Иными словами, это способность выдерживать государственно-властное принуждение. Правоспособность в общеправовой теории является чисто юридическим конструктом, имеющим смысл только в рамках юридического же понимания и права, и способности. Это конвенциональное понятие, не имеющее самостоятельной нагрузки. Мысль о правоспособности является идеологемой.
Однако важно ответить на вопрос, почему теория эксплуатирует понятие способности, какую действительную функциональную нагрузку оно имеет. Представляется, что значение понятия правоспособности состоит в обосновании возможности и необходимости предъявления требований и привлечения к ответственности, а вовсе не обращение внимания на человека (да и юридического лица) как носителя прав. Именно как основание ответственности правоспособность только и интересует юридическую теорию.
3. Определение понятия правоспособности
Для общеправовой теории решение проблемы правоспособности, в том числе и формирование понятийного аппарата теории правоспособности, имеет принципиально важное значение, если мы хотим выйти за пределы чисто нормати-вистского, юридического понимания права. Теория правоспособности является составной частью теории права человека.
При этом главной представляется задача максимального приближения понятия правоспособности, во-первых, к точному пониманию того, что такое способность, во-вторых, - к точному пониманию, о каком праве в данном случае идет речь. Первую часть этой задачи можно считать выполненной. Решение второй части задачи не только нельзя сводить к юридическому пониманию права, существо которого уже рассмотрено, и тем более - считать его основным для формирования теории правоспособности, но и признать за юридической теорией правоспособности чисто инструментальное значение, не связанное с раскрытием природы и сущности правоспособности.
В контексте социологического правопонимания правоспособностью является способность к обменным процессам в правовой жизни. И поскольку способность здесь также принимается как характеристика личности, постольку речь должна идти об индивидуальной правовой жизни. Значит, правоспособность связана с обменом притязаниями. Правоспособность здесь можно понимать как способность обмениваться притязаниями и ролями по законам и принципам права, правовым образом, и это не имеет прямого отношения к тому, имеет человек права или нет. Это способность субъекта к жизни в праве и по праву (в соответствии с ним), а не просто его наделен-ность правами и обязанностями. Здесь речь вообще о других свойствах человека. Правоспособность - способность человека приобретать и осуществлять права. Тут сохраняется, по крайней мере, суть понятия способности. Когда разговор идет об имении прав (наделенности правами), лучше говорить о правовозможности.
Правоспособность - это способность брать на себя обязательства, быть источником обязательств, которые могу появляться только в связи с появлением (проявлением) притязания как собственно правового акта.
В контексте данного типа правопонимания понятия правоспособности и дееспособности тождественны. Психологическое правопонимание исходит из наиболее точного понимания способности человека к праву, правовой жизни, оно позволяет раскрыть природу и механизм данной способности. При этом, чтобы понятие правоспособности было адекватным, необходимо признать ее носителем только человека (пусть и как физического лица). По отношению к иным субъектам уместнее понятие правоопределенности.
В рамках данного типа правопонимания правоспособность индивидуализируется, оказывается характеристикой лишь определенного уровня развитости (социализованности) личности. Первое следствие из данного утверждения -правоспособность не является характеристикой любого человека. Но для правосознания и для правовой теории допущение этой возможности губительно. Значит, психологическое правопонимание в связи с проблемой правоспособности следует признать недостаточным.
Это негативное следствие рассуждений о правоспособности частично может быть снято сочетанием психологического правопонимания с философским правопониманием.
Второе следствие из утверждения об индивидуализации правоспособности - понятие правоспособности не должно употребляться вне связи с конкретным (отдельным) правом, т.е. оно не должно быть формальным. Но это невозможно для юриспруденции. Поэтому условность, иносказание в случае с правоспособностью отождествляется юридической теорией с прямым значением этого слова.
Как представляется, только философское правопонимание, исходящее из признания человека правовым существом, т.е. существом, для которого правовая жизнь (жизнь в праве) является имманентной формой жизни, в состоянии сформировать адекватное понятие правоспособности. Кстати, иного основания приписывать человеку наличие у него правоспособности с момента его рождения, чем признать человека правовым существом, не существует. Но тогда надо также вернуться к психологическому пониманию способности, чего юридическая теория не делает. Как следствие, эта теория в данном компоненте является противоречивой.
В контексте проблемы правоспособности мысль о правовом существе образуют следующие суждения.
1. Человек не рождается правовым существом, у него есть только задатки к правовой жизни, в сущности, такие же, какие присущи и животным. Правовое существо - не природное, а общественное состояние человека. Человек становится правовым существом через приобщение к правовой жизни (что для любого человека неизбежно), через формирование определенного рода качеств.
2. Формируемые в человеке в его правовой жизни качества можно считать правовыми только при определенном условии, а именно - если они развиты до меры, превосходящей ту, что достаточна для правовой жизни (хотя не на столько сверх практичности меры, как это характерно для моральных качеств). В них заключены не просто возможности деятельности определенного рода, но потенциалы их расширения. Эти потенциалы и являются правоспособностями. Они атрибутивны только для правового существа.
3. Правовое существо - одна из имманентных человеку форм человеческого, и оно также является предпосылкой, условием набирания человеческого и преодоления природного. Человеческое в человеке - то, что способно сопротивляться среде, познанию, воспитанию - всему, что начинает вымывать его из человека.
4. Активность правового существа не является реактивной. Источник активности находится в нем самом, как потребность в правовой жизни. Иными словами, правовая жизнь для правового существа - не только и не столько средство для достижения своих целей, сколько самодостаточность, самоцельность. Она - способ бытия правового существа.
5. Правовое существо - форма приобщения индивида к общему, просвечивание общего (родового) в индивидуальном, оно - социально-духовное состояние человека, не связанное с индивидуальностью. Иными словами, качественно, как правовые существа, люди одинаковы; различия между ними в правовом аспекте только количественные, что выступает в качестве условия, делающего возможным существование права как способа объединения людей в общественной жизни.
6. Правовое существо в каждой отдельной социальной ситуации предстает и проявляет себя не частично,
фрагментарно, а полностью, что позволяет говорить о правоспособности человека в смысле, интегрирующем всю совокупность способностей. С этой точки зрения, правовое существо должно быть понято как форма идентичности человека, т.е., во-первых, как форма обособления, выделения конкретного человека из общества, среды, обстоятельств, норм, давлений; во-вторых, - как форма самоутверждения человека. Идентификация - способ осознания человеком себя в качестве правового существа.
7. В юридической теории правоспособность понимается как составная часть правосубъектности (наряду с дееспособностью), сама же правосубъектность понимается как юридическая возможность, и с этой точки зрения она мало отличается от субъективного права.
Можно ли ограничиться в понимании правоспособности только мыслью о субъекте? Или - еще более радикально сформулируем вопрос - можно ли вывести мысль о правоспособности из мысли о субъекте права?
Поскольку субъект права в рамках юридической теории наделен формальными признаками, постольку его действительность необходимым образом не связана с правоспособностью, связь случайная. Поэтому на оба поставленных вопроса возможен только отрицательный ответ. Быть правовым существом и быть субъектом права - не одно и то же. Субъект права - субъект действия и отношения, он, таким образом, дискретен. Т.е. в человеке можно обнаружить множество таких субъектов. Правовое же существо в данном аспекте представляет собой то в человеке, что приводит многообразие субъектов права в единство; это Я человека. Иными словами, субъект права становится, так сказать, метафизической величиной, которой начинает оперировать уже не юридическая теория, а философия права.
8. Правовое существо - субъект осознания действий и отношений как правовых, оно, так сказать, «вместилище» правосознания. В правосознании, как известно, реальность удваивается - она является и результатом отражения, определяющим нормативно-регулятивный строй права, и результатом мышления о ней правового существа, выступающим основой правообразования.
Из многообразия правоспособностей человека следует выделить те, что сопоставимы с правовым существом и характеризуют человека именно как правовое существо. Данные правоспособности являются смыслообразующими. Это означает, что любая социальная способность человека приобретает значение правовой, когда она обнаруживается в логической и содержательной связи с какой-либо смыслообразующей правоспособностью. Последние - не системообразующие, а особый род способностей установочного, принципиального, мировоззренческого плана.
Смыслообразующие правоспособности не образуют систему и не связаны между собой иерархически, т.е. ни одна из них не может рассматриваться как доминирующая или предпочтительная в сравнении с другой правоспособностью. Тем не менее, связь между ними есть, и отсутствие какой-либо одной смыслообразующей правоспособности значительно «обессиливает» другие, так сказать, превращает их в своего рода задатки.
Иными словами, чтобы определять содержание достоинства правового существа и делать действительным существование правового существа, необходимо наличие всех смыслообразующих правоспособностей. К ним следует отнести: способность жить в праве и по праву, способность самостоятельного входа в правовую сферу и выхода из нее, критическую способность правового суждения, способность к притязанию, способность к самоограничению.
Способность жить в праве и по праву, конечно, должна воплощаться в деятельности - иначе невозможно убедиться в ее наличии, - но суть ее, однако, не в этом, а в том, что всякое конкретное (действительное) право и право в целом есть то, что узнается, видится правовым существом в реальности именно потому, что это право уже предзадано ему. Правовым существом руководит не интерес, а предстояние, призванность и ответственность.
Правовое существо самодостаточно, поэтому различение правового и неправового на основании одного лишь собственного суждения должно быть признано способностью человеческого существа, принадлежащей ему имманентно. Она в известной мере тождественна правовому существу, является его самосознанием.
Равным образом рассматриваемая правоспособность обнаруживается в различении и всех других базовых правовых понятий в их дихотомичности, выделенных на прошлогодних семинарах.
Условием формирования и существования этой правоспособности является принципиальная скоординирован-ность правового существа и права.
Способность самостоятельного входа в правовую сферу и выхода из нее обнаруживает себя в волевом акте обещания обязательного исполнения тех или иных действий, поддержания конкретного правоотношения, но также и в отказе от обязательства. Только при наличии такой способности человек может выступать субъектом права, т.е. быть активной стороной правоотношения.
Будучи реализуемой, данная способность приобретает как форму права (отраженную в системе дозволений), так и форму произвола. Иными словами, эта способность придает проявлениям человека в правовой сфере пограничный характер. Тем самым и право, и произвол являются формами правовой свободы человека.
Важно подчеркнуть следующее: только человек, способный входить в правовую жизнь, в правоотношения с сознанием превосходства (воплощенного в чувстве правоты), может проявлять себя как правовое существо. Превосходство в правоотношении делает возможной справедливость или несправедливость.
Крайняя форма несправедливости - преступление. Правовое существо - носитель способности к осознанному преступлению (как злодеянию,) и, тем самым, к наказанию как своему праву.
Для правового существа ответственность не носит внешнего, чисто принудительного характера. Ответственность носит конструктивный, позитивный характер только по отношению к правовому существу и всегда ведет к раскаянию. Одна лишь негативность, деструктивность ответственности человека свидетельствует о его несостоятельности (несостоявшести) как правового существа. Такая ответственность порождает страдание и активирует разрушение правовой сферы.
Критическая способность правового суждения. С одной стороны, для правовых инструментов характерна императивность, абсолютность, безусловность, как «базальтовый слой» права и условие его действенности, с другой стороны, человек как участник правоотношения всегда - это в природе правоотношения - полностью находится в нем. В любом случае это ведет к отвержению критической способности суждения о праве. Но сущность рассматриваемой способности заключена в принципиальной дистанцированности правового существа от реальности, а не в поглощенности ею, что согласуется с утверждением о негативной определенности правосознания.
Правопослушность (правомерность) не совпадает с оправданием требуемого, а тем более, - с апологетикой права.
Собственно человеческое в человеке - то, к чему он устремлен, но чем принципиально не может в полной мере стать и быть. Если в моральном существе это порождает направленность на должное, то в правовом существе это порождает только критическое отношение к правовой реальности, вплоть до деятельного ей сопротивления.
Способность к притязанию - основа и условие существования социальных способностей человека в форме приобретаемых прав. Механизм притязания формирует индивидуальное право человека. Человек в своем индивидуальном праве воплощает себя как правовое существо. Для последнего приобретаемые права неотличимы от естественных, поскольку они не носят случайного характера, как, например, привилегии человека.
Способность к самоограничению сама по себе не чисто правовая, а вообще социальная способность. Она является центральной с точки зрения решения проблемы организации социальной жизни.
При этом следует заметить, что в основе действующего юридического права лежит не способность к самоограничению, хотя сам этот факт несомненен, а зависимость от общества, от других людей. Отношение зависимости, однако, является по природе не правовым, а политическим.
Неограниченность чего-либо - потребностей, возможностей, условий и т.п. - является абстрактным предположением, идеализацией, смысл которой в том, чтобы подвигать человека на сверх-усилие, позволяющее, в случае успеха, расширять границы возможностей, условий и т.д. Сознание ограниченности возникает тогда, когда интересы и потребности человека превышают его возможности.
Однако ничего характерного для правового существа во всем этом нет. Способность к самоограничению является правовой, во-первых, когда оно не является следствием зависимости или невозможности чего-либо, во-вторых, когда оно предшествует притязанию и, собственно, поэтому превращает его из психологического феномена в правовой, в-третьих, когда оно спаяно со способностью к нравственности, что придает самоограничению содержательность и практический смысл.
ЛИТЕРАТУРА
1. Архипов С.И. Субъект права: теоретическое исследование. СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс»,
2004. 469 с.
2. Бачинин В.А. Энциклопедия философии и социологии права. СПб.: Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс»,
2006. 1093 с.
3. Гаджиев Г.А. Онтология права: (критическое исследование юридического концепта действительности). М.: Норма: ИН-
ФРА-М, 2014. 320 с.
4. Кули Ч.Х. Человеческая природа и социальный порядок. М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 2000. 320 с.
5. Лановая Г.М. Пространственно-временная определенность в системе характеристик права // Пространство и Время. 2012.
№ 4. С. 74-77.
6. Лановая Г.М. Субъективная сторона действия права и ее особенности как критерии различения типов права // Актуальные
проблемы формирования и совершенствования норм общественных отношений. Сборник научных статей участников VIII Межрегиональной научно-практической конференции (4 июня 2013 года). Смоленск: Филиал негосударственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Московский институт государственного управления и права» в Смоленской области, 2013. С. 51-55.
7. Максимов С.И. Правовая реальность: опыт философского осмысления. Харьков: Право, 2002. 328 с.
8. Малахов В.П. Мифы современной общеправовой теории. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2013. 151 с.
9. Малахов В.П. Общая теория права и государства. К проблеме правопонимания. М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2013. 144 с.
10. Малахов В.П. Философия права. Идеи и предположения. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2008. 391 с.
11. Малахов В.П. Философия права. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2007. 336 с.
12. Мальцев Г.В. Понимание права. Подходы и проблемы. М.: Прометей, 1999. 419 с.
13. Мальцев Г.В. Социальные основания права. М.: Норма, 2007. 800 с.
14. Матузов Н.И. Актуальные проблемы теории права. Саратов: Саратовская государственная академия права, 2004. 512 с.
15. Онтология артефактов: взаимодействие «естественных» и «искусственных» компонентов жизненного мира / Ред. О.Е.
Столярова. М.: Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2012. 456 с.
16. Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. СПб.: Лань, 2000. 608 с.
17. Пятков Д.В. Физическое лицо человека // Цивилист. 2012. № 1. С. 33-37.
18. Сигалов К.Е. Пространственные и темпоральные характеристики права // Пространство и Время. 2013. № 1. С. 69-75.
19. Сигалов К.Е. Становление права во времени // Пространство и Время. 2011. № 4 (6). С. 104-112.
20. Синченко Г.Ч. Философско-правовые облики человека. Омск: Омская академия МВД России, 2001. 240 с.
21. Трубецкой Е.Н. Энциклопедия права. СПб.: Юрид. ин-т, 1998. 183 с.
22. Cowan D. "Legal Consciousness: Some Observations." The Modern Law Review 67.6 (2004): 928-958.
23. Holmes O.W., Jr. The Path of the Law. Auckland, New Zealand: Floating Press, 2009. 42 p.
24. Kramer M.H. "What Is Legal Philosophy?." Metaphilosophy 43.1-2 (2012): 125-134.
25. Levi E.H. An Introduction to Legal Reasoning. Chicago: University of Chicago Press, 2013. 128 p.
26. Lobel O. "The Paradox of Extralegal Activism: Critical Legal Consciousness and Transformative Politics." Harvard Law Review
120.4 (2007): 937-988.
27. Luhmann N. Law as a Social System. Oxford: Oxford University Press, 2008. 512 p.
28. Nekam A. The Personality Conception of the Legal Entity. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1938. 131 p.
29. Pirie F. The Anthropology of Law. Oxford: Oxford University Press, 2013. 288 p.
30. Silbey S.S. "After Legal Consciousness." Annual Review of Law and Social Science 1 (2005): 323-368.
31. Smith B. "Legal Personality." Yale Law Journal 37.3 (1928): 283-299.
32. Smith M.N. "The Law as a Social Practice: Are Shared Activities at the Foundations of Law?." Legal Theory 12.03 (2006): 265-292.
33. Supiot A. Homo Juridicus: On the Anthropological Function of the Law. London: Verso, 2007. 246 p.
Цитирование по ГОСТ Р 7.0.11—2011:
Малахов, В. П. Сущность правоспособности человека / В.П. Малахов // Пространство и Время. — 2015. — № 1-2(19—20). — С. 170—175. Стационарный сетевой адрес 2226-7271provr_st1_2-19_20.2015.51._
