CC BY
421Суннитско-шиитское противостояние
Иран и Саудовская Аравия в борьбе за региональное лидерство
© Рыжов И. В., Бородина М. Ю., Дорофеев Ф. А.
© Ryzhov I., Borodina M., Dorofeev F.
Суннитско-шиитское противостояние. Иран и Саудовская Аравия в борьбе за региональное лидерство
The sunni-shiite confrontation. The struggle of Iran and Saudi Arabia for regional leadership
Аннотация. В контексте событий «арабской весны» суннитско-шиитский конфликт стал нести угрозу не только региональной, но и международной безопасности. В последние годы в связи с геополитической конкуренцией Саудовской Аравии и Ирана к религиозному контексту суннитско-шиитского противостояния добавилась политическая составляющая. Гражданская война в Сирии, сложная внутриполитическая ситуация в Ливане, беспорядки в Йемене, Бахрейне, Ираке в той или иной мере являются следствием противостояния между двумя течениями ислама на Ближнем Востоке.
Annotation. However, the most extensive forms of the Sunni-Shiite conflict acquired in the context of the events of the "Arab spring" and began to pose a threat not only to regional security, but also to international security. In recent years, in connection with the geopolitical competition of regional players such as Saudi Arabia and Iran, a political component has been added to the religious context of the Sunni-Shiite confrontation. The civil war in Syria, the difficult political situation in Lebanon, the unrest in Yemen, Bahrain, Iraq, all this is in one way or another is the result of the confrontation between the two currents of Islam in the middle East.
Ключевые слова. Суннитско-шиитский конфликт, Ближний Восток, Иран, Саудовская Аравия, Ирак, Сирия. Key words. Sunni-Shia conflict, the Middle East, Iran, Saudi Arabia, Iraq, Syria.
Ближний Восток — один из самых «взрывоопасных» регионов мира, что связано с вооруженными конфликтами, терроризмом, религиозным экстремизмом. Наслоение интересов государств этого региона в сочетании с соперничеством внерегиональных держав имеет огромный конфликтный потенциал [22. С. 252]. К числу острых проблем следует добавить религиозно-политическое противостояние мусульман-шиитов и мусульман-суннитов.
В последние годы разногласия шиитов и суннитов вышли на первый план, поскольку существенно влияют на региональную безопасность.
РЫЖОВ Игорь Валерьевич — зав. кафедрой истории и политики России Института международных отношений и мировой истории Нижегородского государственного университета (ИМОМИ ННГУ) им. Н. И. Лобачевского (Н. Новгород), профессор, доктор исторических наук. БОРОДИНА Мария Юрьевна — ассистент кафедры истории и политики России ИМОМИ ННГУ им. Н. И. Лобачевского (Н. Новгород).
ДОРОФЕЕВ Федор Александрович — доцент кафедры средневековых цивилизаций ИМОМИ ННГУ им. Н. И. Лобачевского (Н. Новгород), кандидат исторических наук.
Не вдаваясь в тонкости теологических различий, отметим основные моменты, разделяющие шиитов и суннитов. Во-первых, это особая роль имама Али, которого шииты, в отличие от суннитов, почитают наравне с Пророком Мухаммадом. Во-вторых, у данных течений ислама разный подход к рассмотрению сунны Пророка. В-третьих, существенным отличием является принцип власти и преемственности, согласно которому у суннитов высшая власть принадлежит избираемым или назначаемым духовным лицам, а у шиитов ее представитель должен быть исключительно из рода Али. Кроме того, сунниты и шииты имеют отличия в местах паломничества, обрядах и количестве совершаемых намазов.
В современной исторической науке и международных исследованиях наблюдается существенный недостаток работ, посвященных изучению влияния взаимоотношений суннитов и шиитов на ближневосточную ситуацию. Российские ученые изучают роль шиитов и суннитов лишь в рамках отдельных государств или событий, почти не говоря об этом противостоянии как о факторе, способном дестабилизировать региональную безопасность в целом.
Положение шиитов в ряде ближневосточных государств рассматривается в работах таких российских исследователей, как Г. И. Мирский [15;16;18], А. А. Кузнецов [10; 11], Б. З. Миркасымов [14]. Огромный вклад в понимание ближневосточной ситуации в контексте событий «арабской весны», которая усугубила противоречия внутри исламского мира, вносят работы В. М. Ахмедова, В. В. Шумкина, Е. С. Мелкумян, С. Н. Сереб-рова и др. [2]. Работы известного российского востоковеда Г. Г. Косача [8; 9] способствуют более глубокому пониманию региональной политики Саудовской Аравии и причин ее противостояния с Ираном.
В последние десятилетия проблема суннитско-шиитского противостояния перестает носить характер только религиозного конфликта, приобретая черты межгосударственного противоборства, что превращает ее в одну из острейших региональных проблем [30].
В нашей статье суннитско-шиитское противостояние рассматривается с точки зрения противостояния королевства Саудовской Аравии (КСА) и Исламской Республики Иран (ИРИ), которые традиционно претендуют на лидерство в мусульманском мире и регионе. Преследуя свои интересы, КСА и ИРИ используют религиозные противоречия между двумя основными течениями в исламе, придавая им политическую окраску.
Грегори Гаузе, профессор политологии Вермонтского университета, обращает внимание на то, что как Иран, так и Саудовская Аравия видят себя в качестве регионального лидера, а противостояние между ними легко разглядеть в событиях «арабской весны». Тогда эти две державы искали союзников среди единоверцев. «Саудовская Аравия, — отмечает он, — находит суннитских союзников. Иран — шиитских» [28].
Основным нервом ирано-саудовских противоречий является заинтересованность Эр-Рияда в усилении суннитского влияния в регионе и сохранении у власти в большинстве ближневосточных государств мусульман-суннитов. Тегеран же стремится к укреплению позиций шиитов и изменению уже сформировавшегося баланса сил в регионе.
Для Саудовской Аравии вопрос суннитско-шиитских противоречий актуален из-за проживающей в ней шиитской общины. И, хотя шииты состав-
ляют лишь 10—15% населения КСА1, они являются серьезной проблемой. Дело в том, что именно в регионе их проживания сосредоточены основные нефтяные месторождения. Они представляют собой дискриминируемое меньшинство, поскольку их политическая активность подавляется правящим режимом вопреки договоренностям их лидеров с основателем правящей династии КСА. Суннитская саудовская правящая верхушка причисляет шиитов к группе риска, «пятой колонне», способной дестабилизировать государственность. Негласная дискриминация шиитов проявляется в фактическом запрете их трудоустройства в органах госуправления, элитных частях вооруженных сил и органах безопасности. СМИ королевства полностью игнорируют наличие шиитской проблемы. На официальном уровне эта проблема также почти не затрагивается [25. С. 108].
Шииты на Ближнем Востоке составляют 10—15% общего числа мусульман. Точное их число назвать сложно, что связано с огромным множеством направлений и течений в нем. Они, хотя и формировались на базе шиитского ислама, имеют существенные расхождения в догматике и принципах деятельности. Кроме того, практически все арабские страны, кроме Ливана, не фиксируют конфессиональную принадлежность своего населения. Сегодня шииты проживают в ОАЭ, Иране, Бахрейне, Саудовской Аравии, Ираке, Турции, Ливане, Иордании, Сирии, Кувейте, Йемене, Омане, Катаре [7].
Началом серьезного обострения шиитско-суннитского противостояния принято считать Исламскую революцию 1979 г. в Иране, результатом чего стало провозглашение ИРИ во главе с аятоллой Рухоллой Мусави Хомейни. Аятолла Хомейни признавал, что Иран, являясь частью мусульманского мира, приобрел свою индивидуальность именно благодаря распространению среди иранцев шиизма [2. С. 141]. После победы Исламской революции и провозглашения ИРИ иранское теократическое руководство стало реализовывать доктрину «экспорта исламской революции», прежде всего в арабские страны. Для реализации этой политики в Иране применялись как методы «мягкой силы», так и чисто силовые меры. Использовались такие специальные органы, как Отдел национально-освободительных движений, созданный по личному указанию Хомейни, и различные подразделения Корпуса стражей исламской революции. Наиболее заметными шиитскими движениями, созданными под началом Ирана и действовавшими за рубежом, стали «Исламский фронт освобождения Бахрейна»2, организовавший крупные демонстрации в Манаме в 1979-м и 1994 г., а также оппозиционная группа «Арабские революционные бригады»3 в Кувейте, которую возглавлял зять и личный представитель аятоллы Хомейни Аббас ал-Мухри. Под различными названиями действовал ряд шиитских оппозиционных группировок в Саудовской Аравии [26. С. 25].
1 Точные сведения о численности шиитов в Саудовской Аравии не публикуются.
2 Военизированная шиитская религиозно-политическая организация, действующая в Бахрейне. Создана в начале 1980-х гг. при поддержке Ирана. Программная цель — свержение правящей суннитской династии Аль Халифы.
3 Оппозиционная группа, созданная в 1979 г. в Кувейте зятем Хомейни Аббасом ал-Мухри.
Впоследствии политическая активность шиитов заметно возросла и в других ближневосточных государствах, в том числе в Ираке и Ливане. Шииты стали отказываться от поддержки идеи арабского национализма в пользу шиитских политических движений и групп, ориентированных на продвижение шиитских интересов. Среди этих групп можно отметить Партию исламского призыва «Амаль» и «Хезболлу» в Ливане, Партию исламистского призыва «Дава» в Ираке, шиитскую коалицию «Аль-Вифак» в Бахрейне, Движение исламской реформы «Аль-Харака аль-Ислахия аль-Исламия» в Саудовской Аравии [14. С. 44].
Поле столкновения — Ирак
Больше всех от суннитско-шиитских противоречий пострадал Ирак, в котором шиитская община составляет около 55% населения и является большинством, хотя и отстраненным на долгие годы от власти.
После американской оккупации Ирака в 2003 г. в стране начался качественно новый виток шиитско-суннитской конфронтации. Формально в годы правления Саддама Хусейна (1968—2003) баасистский режим4 провозглашал равенство всех народов и религиозных общин Ирака, в состав руководства партии входили представители шиитов (например, министр нефти Саадун Хаммади и министр информации и культуры Ла-тиф Нуссейф Ясим). Но реальную политику в Ираке определяли не они, а армия и другие силовые структуры, куда входили люди, специально подбиравшиеся Саддамом Хусейном из родственников и групп лояльности. Поэтому среди руководителей вооруженных сил и спецслужб Ирака не было ни одного шиита [11. С. 148].
После падения режима С. Хусейна положение шиитов изменилось. Впервые за много лет они обрели не только возможность открыто исповедовать свою веру, но и широкий доступ во власть. По результатам выборов в Ираке в январе 2005 г. шиитские партии оказались в большинстве в парламенте. Объединенный иракский альянс, в котором доминировали шиитские партии, получил 140 мест из 275 [10. С. 28].
Беспрецедентный приход шиитов к власти в арабской стране вызвал серьезные опасения в ряде ближневосточных государств. Возникновение шиитской власти в Ираке пересеклось с давно шедшей «холодной войной» Ирана и монархий Персидского залива [32. Р. 60—61].
Появился термин «шиитский полумесяц», который впервые употребил иорданский король Абдалла в 2004 г. К нему относят Иран, Ирак, Сирию, Ливан с проирански настроенным шиитским движением «Хез-болла», район компактного проживания шиитов Саудовской Аравии, а также Бахрейн, где до 80% населения составляют шииты. Феномен «шиитского полумесяца» встретил ярых противников в лице монархий Персидского залива, а также Турции и США, внешней политике которых мешало распространение на Ближнем Востоке влияния ИРИ. И если для арабских государств Иран является одним из главных геополитических
4 Партия арабского социалистического возрождения (БААС) находилась у власти в Ираке в 1963-м и 1968—2003 гг.
конкурентов на протяжении практически всего ХХ в., то недовольство США «шиитским полумесяцем» объясняется их поддержкой Израиля и монархических режимов в Заливе [27. Р. 88].
Сирийский кризис и положение суннитской общины в Ираке после событий 2003 г. создали благоприятные условия для усиления влияния экстремистских и джихадистских организаций, среди которых особый размах приобрело «Исламское государство в Ираке и Леванте» (ИГИЛ)5 [10. С. 31]. ИГИЛ было создано в качестве дочерней группировки «Аль-Каиды» для помощи суннитам, потерявшим власть в Ираке в 2003 г. Первоначальное название — «Аль-Каида в Ираке», второе — «Исламское государство в Ираке», затем — «Исламское государство Ирака и Леванта», нынешнее — «Исламское государство», т. е. Халифат [17. С. 108].
Когда события «арабской весны» начались в Сирии, джихадисты из Ирака двинулись туда, чтобы воевать против режима Башара Асада. Весной 2014 г. вернулись обратно в Ирак, понимая, что там их поддержат суннитские племена, ненавидящие шиитское правительство Аль-Малики [17. С. 109]. Под полным или частичным контролем ИГ оказались три северо-западных провинции Ирака (Ниневия, Самара, Салах Эд-Дин), составляюшие почти треть его территории. На захваченных территориях от Алеппо на северо-западе Сирии до провинции Диала на востоке Ирака было провозглашено образование средневекового теократического государства. В. В. Попов назвал его новой вехой в деятельности исламских радикалов на Ближнем Востоке [21. С. 132].
После захвата почти трети Ирака ИГ объявило о походе на Багдад и поставило целью захватить священные для шиитов города Наджаф и Кербелу. В ответ на это глава иракского шиитского духовенства аятолла Али ас-Систани призвал шиитов на борьбу с ИГ. Результатом стал хлынувший в Багдад поток шиитских добровольцев с юга страны [15. С. 84], которые помогли отразить наступление на Багдад. К началу 2017 г. численность сил шиитского ополчения достигла уже 60 тыс. человек [20].
Но усиление шиитских группировок не устраивает арабов-суннитов в Ираке. С суннитским населением шиитские боевики обращаются даже хуже, чем боевики ИГ. Так, в конце января 2015 г. при наступлении на провинцию Дияла шиитские боевики из «Бригад Бадрай» убили десятки мирных жителей, подав это как «казнь предателей» [5]. Иран, не входя в созданную США международную коалицию по борьбе с ИГ, ведет собственную войну против этой террористической организации. Сейчас иранские военные находятся в Ираке по просьбе багдадских властей. По словам министра иностранных дел Ирака Ибрагима аль-Джаафари, иракские власти не боятся признать, что обратились за помощью к соседнему Ирану в войне с ИГ. Лидер Иракского Курдистана и глава Демократической партии Курдистана Масуд Барзани также подтвердил, что Иран оказался «в числе первых стран, которые отправили оружие курдским бойцам» [29]. Ведя борьбу с ИГ в Ираке, ИРИ воюет не столько за безопасность своих западных границ, сколько за недопущение к власти в соседнем государстве радикальной организации, имеющей ярко выраженный антииранский и антишиитский характер.
5 Организация, запрещенная в РФ и ряде других стран.
Иран неоднократно обвинял Саудовскую Аравию в спонсировании ИГ. По заявлению пресс-службы бывшего премьер-министра Ирака Нури аль-Малики, «Саудовская Аравия занимается умиротворением террористов и оказывает материальную и моральную поддержку радикальным группам» [13. С 68]. Саудовские власти называют все обвинения «беспочвенными».
После событий 2003 г. КСА выражало крайнюю обеспокоенность балансом сил между шиитами и суннитами в Ираке. Саудовский взгляд на внутрииракскую ситуацию определялся неприятием сотрудничества между главой иракского правительства (2006—2014 гг.) Аль-Малики и Ираном.
Объясняя причины этого сотрудничества, в Саудовской Аравии подчеркивали, что постсаддамовский «правящий класс» Ирака «монополизирован» выходцами из одной группы населения (шиитами), не отражая интересов «всей существующей» в стране «гаммы конфессий и этнических групп». Имеются в виду, конечно, политические силы суннитской общины [9. С. 54].
С уходом Аль-Малики и ростом влияния Систани можно наблюдать смещение шиитского большинства Ирака с относительно светских позиций к более значительной религиозности. Это не обещает скорого завершения шиитско-суннитского противостояния в Ираке.
Сирия в контексте суннитско-шиитского противостояния
Ареной ожесточенного силового шиитско-суннитского противостояния стала формально светская Сирия. Но противники Башара Асада упирают на то, что он исповедует алавизм — одну из многочисленных шиитских сект [3. С. 340], в то время как большую часть населения страны составляют сунниты. В связи с этим текущий конфликт в Сирии часто характеризуют как религиозное противостояние суннитов и шиитов. В этом противостоянии Иран поддерживает алавитское правительство Асада, а Саудовская Аравия — сирийскую оппозицию, в большинстве представленную суннитами.
После начала гражданской войны в Сирии летом 2011 г. Саудовская Аравия объявила, что будет поставлять оружие сирийской оппозиции. Такую же позицию занял и Катар [12. С 133], заинтересованный в экспорте своего газа. Ему мешает политика Асада, сторонника проведения прокладки по сирийской территории совсем других трубопроводов — из Ирана.
Гражданская война в Сирии расколола правящие элиты ближневосточных государств и по религиозному признаку, т. к. традиции и уровень образования их населения подразумевают апелляцию именно к такой форме идеологии. Так, Ирак с преобладающим шиитским населением осудил усилия монархий Персидского залива в Сирии. Бывший премьер-министр Ирака Нури аль-Малики подверг критике Катар и Саудовскую Аравию за оказание военной помощи сирийской оппозиции: «Силой оружия нельзя заставить правительство Башара Асада уйти от власти, а призыв Катара и Саудовской Аравии к оказанию военной помощи сирийской оппозиции означает вопиющее вмешательство во
внутренние дела Сирии и других арабских государств». Иракский премьер-министр оценил военную помощь сирийской оппозиции как фактор, способствующий нарастанию кризиса [7].
Интерес монархий Персидского залива в сирийском кризисе состоит прежде всего в стремлении разорвать ось Иран — Сирия, лишив Иран практически единственного союзника на Ближнем Востоке. Ослабление Сирии для них — это ослабление Ирана. Больше всех в этом заинтересована Саудовская Аравия, поскольку Эр-Рияд и Тегеран являются основными антагонистами на Ближнем Востоке. Саудовская Аравия многие годы стремится к лидерству в регионе, что делает ее наиболее заинтересованной в свержении шиитского режима как в Иране, так и в Сирии [22. С. 254].
Иранские власти сознают, что сирийские события представляют главную угрозу ИРИ на Ближнем Востоке. Для Ирана поддержка властей Сирии крайне важна не столько потому, что Сирия — ключевой союзник, а Иран опасается прихода к власти в САР враждебных Ирану сил. Главное — опасения утратить статус ключевого регионального игрока и лишиться стратегической инициативы [22. С. 255]. Кроме того, свержение режима Асада в САР неизбежно подорвет моральный авторитет власти в самом Иране, что может поколебать внутриполитическую стабильность.
Г. И. Мирский справедливо отмечал, что в Сирии идет сразу несколько войн. В их числе региональная: между США, Саудовской Аравией и суннитскими государствами — с одной стороны, и Ираном и ливанскими шиитами — с другой [15. С. 82]. Заинтересованные в сирийском конфликте стороны не собираются уступать позиции.
Ливан
Гражданская война в Сирии обострила суннитско-шиитские противоречия в Ливане, что ухудшило политическую и экономическую обстановку в стране. Хотя официальная ливанская позиция направлена на уклонение от участия в любых региональных кризисах, в том числе и от сирийского, это не уберегло страну от распространения конфликта в соседнем государстве на его территорию. Ливан более двух лет находился в состоянии перманентного политического кризиса: парламент не мог выбрать президента, страна долго существовала без бюджета, не было согласия по поводу избирательного закона, да и сами парламентские выборы многократно откладывались на неопределенный срок [33].
Проблемы в Ливане возникли задолго до обострения ситуации в Сирии. Несколько лет из-за политической слабости Ливан был вынужден лавировать между сферами влияния внешних акторов, которые поддерживали те или иные политические силы. Сирийский конфликт трансформировал политический конфликт в Ливане, усугубив его религиозную составляющую. Соотношение шиитов, суннитов и христиан в Ливане известно только приблизительно, поскольку перепись населения там не проводилась с 1932 г. Шииты составляют примерно треть всего населения.
Основной конфликт в Ливане разворачивается между двумя политико-конфессиональными силами, одна из которых опекается Ираном, а другая — Саудовской Аравией.
Первый блок, который активно поддерживает правительство Б. Асада и тесно связан с Ираном и Сирией, представляет шиитское движение «Хезболла». Это одна из самых влиятельных военно-политических сил в Ливане, которая обладает собственной высокомобильной и обученной армией в 9—10 тыс. человек, имеющей наибольший в арабском мире опыт боев в городах.
Другой влиятельный политический блок в Ливане — «Блок 14 марта» — возглавляет лидер суннитского «Движения за будущее» («Аль-Мустак-баль») и один из наиболее авторитетных в стране политиков Саад Ха-рири. Будучи ярым противником сирийского президента Башара Асада, он оказывает военную, политическую и пропагандистскую поддержку сирийской оппозиции. Это движение опирается на поддержку Саудовской Аравии, США и Египта.
Две крупнейшие христианские партии Ливана — «Свободное патриотическое движение» и «Ливанские силы» — также разошлись во взглядах. Суннитское «Движение за будущее» сформировало альянс «14 марта» с партией «Ливанские силы», возглавляемой Самиром Джаджа, в то время как «Свободное патриотическое движение» и шиитская «Хезболла» — члены политической коалиции «8 марта».
Ситуация в Ливане накалилась после вмешательства «Хезболлы» в гражданскую войну в Сирии на стороне правительства Асада. Руководство «Хезболлы» мотивировало его намерением предотвратить проникновение джихадистов и исламских экстремистов в Ливан. Лидер движения шейх Хасан Насралла считал, что распространение сирийских боевиков на ливанскую территорию может привести к возникновению полномасштабного вооруженного конфликта уже в самом Ливане, учитывая враждебность джихадистов к силам, поддерживающим Асада, — как шиитам, так и христианам [11. С. 150].
Недовольство значительной части населения Ливана деятельностью «Хезболлы» и особенно ее участием в сирийской войне на стороне правительства Асада усилило межконфессиональный и политический конфликт в стране. Ситуацию осложняет то, что ввиду территориальной близости Ливана и Сирии вооруженные столкновения между боевиками «Хезболлы» и вооруженными силами сирийской оппозиции часто перетекают на ливанскую территорию.
6 мая 2018 г. в Ливане состоялись парламентские выборы. Но говорить в связи с этим об окончательном завершении глубокого политического кризиса преждевременно. Ведь по результатам выборов радикальное шиитское движение «Хезболла» укрепило свои позиции, а это означает, что в ближайшее время Ливан может сблизиться с Ираном сильнее, чем раньше.
Ситуация в Ливане по-прежнему зависит от развития событий в Сирии. Положение осложняется тем, что в ней проживают представители многих этнических и религиозных групп, населяющих Ливан и имеющих друг с другом тесные связи (например, марониты и друзы). Помимо внутренних противоречий, в Ливане проявляют активность и ведущие региональные игроки — прежде всего те же Иран и Саудовская Аравия, оказывающие давление на политические силы страны для обеспечения собственных национальных интересов. Это противоборство крупнейших региональных противников в Ливане, играющих на религиозных и поли-
тических противоречиях представителей суннитов и шиитов, способно спровоцировать очередной политический кризис в «стране кедра».
Бахрейн и суннитско-шиитские противоречия
Конфликт шиитов и суннитов в Бахрейне не затихает с 2011 г. Шииты, которые составляют, по оценкам, от 65 до 85% населения, подвергаются серьезной дискриминации. Их доля в рядах госслужащих составляет всего 18%, а в армии и полиции — лишь 3%. Правящая верхушка во главе с королем считает, что шииты мечтают о захвате власти, а потому их следует держать от нее как можно дальше. Государственные стратегические программы «Bahrain's National Youth Strategy» и «Bahrain's National Employment Project» нацелены на увеличение доли суннитов в общей численности населения, в связи с чем им предоставляются существенные экономические и социальные льготы [19]. Против этой дискриминации и протестуют шииты королевства.
В марте 2011 г., когда власти оказались не в состоянии справиться с массовыми акциями протеста, по просьбе короля в Бахрейн была введена 1 тыс. военнослужащих Саудовской Аравии и 500 полицейских из ОАЭ. Комментируя это, германская Die Welt писала: «Саудовский король защищает свою власть в соседнем Бахрейне. Саудовцы предпочли оккупировать Бахрейн, чтобы предотвратить реформы, которых требуют шиитские мятежники. Ведь эти реформы неизбежно повлияли бы и на шиитское меньшинство в Саудовской Аравии» [23]. Положение в Бахрейне было оценено саудовским правящим классом как результат действий Ирана, вызвавших к жизни межконфессиональные трения и религиозный экстремизм. Эта точка зрения была подтвер-жцена всеми членами Совета сотрудничества арабских государств Залива (ССАГЗ) и поддержана Лигой арабских государств (ЛАГ) [8. С. 95].
Ввод объединенных войск организации «Щит полуострова» в Бахрейн подвергся резкой критике со стороны Ирана. Министр иностранных дел Али Акбар Салихи назвал его «прямым вмешательством во внутренние дела» Бахрейна [1].
В течение всего периода волнений в Бахрейне ИРИ активно помогала шиитской оппозиции. Цель состояла во включении Бахрейна в зону иранского влияния. В ответ Бахрейн обвинил Иран в поддержке антиправительственных террористических организаций. Бахрейнский министр иностранных дел Халед бен Ахмед аль Халифа в Эр-Рияде заявил, что к организации взрывов в Манаме в начале 2014 г. причастны группировки, включенные в список террористических организаций, в которых значительную роль «играют иранские элементы» [13. C. 67]. В Бахрейне удалось достигнуть политической стабильности, в основном благодаря полицейскому контингенту стран ССАГЗ. Но основные разногласия шиитского и суннитского населения остаются не решенными. Это вновь подтвердили протесты шиитов Бахрейна в январе 2016 г. против казни в Саудовской Аравии авторитетного шиитского богослова Нимра ан-Нимра и казни в Бахрейне трех шиитов в январе—феврале 2017 г. Учитывая глубинные противоречия между суннитской монархической властью и шиитской оппозицией, достижение национального примирения в Бахрейне представляется маловероятным в ближайшей перспективе.
Йемен
Суннитско-шиитское противостояние в Йемене не служит единственной причиной гражданской войны. К началу «арабской весны» здесь сложился целый комплекс противоречий. Не последнюю роль в их числе играло и межконфессиональное противостояние между последователями шиитского зейдизма (около 40% населения Северного Йемена) и приверженцами суннитского шафиизма (почти 60%) [24. С. 264—267]. Совокупность факторов политического, религиозного и исторического характера породила современный конфликт в Йемене.
Борьба хуситов6 с правительственными силами началась еще десять лет назад. Но качественно новый виток противостояния хуситов с центральным правительством, а затем и с неправительственными суннитскими вооруженными формированиями «Ансар ас-Сунна» произошел именно в ходе «арабской весны». В августе 2014 г. хуситы активизировали антиправительственные выступления. Они мобилизовали значительные массы населения на участие в демонстрациях в ряде крупных городов. Поводом для этого послужило сокращение субсидий на нефтепродукты, приведшее к росту цен на бензин. Протестующие потребовали отставки «коррумпированного кабинета министров» [6. С. 80].
19 сентября 2014 г. хуситы вошли в столицу Йемена, захватили ряд учреждений, государственную радиостанцию и стратегически важную возвышенность Садыка. Это вынудило власти 21 сентября подписать мирное соглашение, один из пунктов которого предусматривал отставку премьера Басиндвы [6. С. 81].
Монархии Персидского залива немедленно обвинили Иран в помощи йеменским хуситам. Иранские власти не стали отрицать своего сочувствия делу хуситов, подчеркнув, что к действиям повстанцев отношения не имеют.
К марту 2015 г. большая часть страны оказалась под контролем повстанческой группировки хуситов «Ансар Алла» («Помощники Бога»), и власть в Йемене фактически перешла в руки зейдитов. В этих условиях министр иностранных дел прежнего правительства Рияд Ясин обратился к монархиям Персидского залива с просьбой о введении в страну контингента совместных вооруженных сил «Щит полуострова», образованных под эгидой ССАГЗ. 26 марта 2015 г. Йемен подвергся воздушной атаке арабской коалиции в составе Саудовской Аравии, ОАЭ, Катара, Кувейта, Бахрейна, Иордании, Египта, Марокко, Судана и Пакистана. О поддержке военной операции в Йемене заявили и западные страны.
Вооруженное вмешательство арабских государств в йеменский внутриполитический конфликт придало революционным событиям в Йемене религиозный оттенок, который заключался в шиитско-суннитском противостоянии между зейдитами и правительством, возглавлявшимся на тот момент суннитской партией «Ислах». Объяснять конфликт в Йемене только с точки зрения религиозного противостояния неверно, но рели-
6 Участники одной из военизированных группировок зейдитов. «Хуситами» их стали называть в 2004 г., когда они подняли восстание с целью утвердить в качестве главы государства короля-имама Хусейна аль-Хоуси.
гиозный фактор в совокупности со столкновением интересов монархий
Персидского залива и Ирана играет в этом конфликте существенную роль.
* * *
Нынешний всплеск враждебности между шиитами и суннитами не нов для Ближнего Востока. Разногласия в мусульманской общине существовали и раньше. Но «арабская весна» актуализировала и обострила их.
Нынешние конфликты вышли за рамки религиозного противостояния и приобрели форму борьбы за региональное лидерство двух ведущих государств региона — шиитского Ирана и суннитской Саудовской Аравии. Правящими элитами обеих стран они все чаще используются для реализации своей региональной политики.
Иран и Саудовская Аравия умело играют на религиозных противоречиях, и во многом именно от ирано-саудовских отношений зависит накал суннитско-шиитского противостояния. Межгосударственное соперничество Ирана и Саудовской Аравии, тесно переплетающееся с шиитско-суннитским противостоянием, является одним из главных конфликтообразующих факторов, дестабилизирующих систему региональной безопасности на Ближнем Востоке.
Это противостояние обостряет и без того крайне серьезные проблемы в ряде ближневосточных государств, самым негативным образом отражается на процессах, развивающихся в Сирии, Ираке, Ливане, Бахрейне, Йемене, затрудняет борьбу против террористов ИГ.
Учитывая крайнюю напряженность отношений между ИРИ и КСА, которая привела в январе 2016 г. (после казни в Саудовской Аравии проповедника Нимра ан-Нимра) к разрыву дипломатических отношений, скорейшая стабилизация ближневосточной ситуации маловероятна. Исламские международные институты тоже оказываются заложниками этого конфликта — во многих случаях будучи парализованы, они не в силах содействовать его разрешению.
Литература
1. Аль-Бахрейн тахтадж аля ат-тасрихат аль-иранийа [Бахрейн выразил протест против иранских заявлений]. —http://www/aawsat.com/details.asp?section=4&article=6l2744&issueno=Ш96 (дата обращения: 17.11.2018).
2. Ближний Восток, Арабское пробуждение и Россия: что дальше? : сборник статей / отв. ред. В. В. Наумкин, В. В. Попов, В. А. Кузнецов. М. : ИВ РАН, 2012.
3. Васильев Л. С. История религий Востока. М. : КД «Университет», 2000.
4. Жигалина О. И. Этносоциальная эволюция иранского общества. М. : Восточная литература РАН, 1996.
5. Иран усиливает позиции в Ираке. — http://www.kommersant.ru/doc/2679256 (дата обращения: 15.01.2018).
6. Исаев Л., Коротаев А. Йемен: неизвестная революция и международный конфликт // Мировая экономика и международные отношения. 2015. № 8.
7. Кольчугин Н. П. Иран борется за Сирию шиитской солидарностью. — http://www.nmes. ги/?р=14520 (дата обращения: 18.01.2018).
8. Косач Г. Г. Саудовская Аравия и «арабская весна» // Свободная Мысль. 2012. № 5—6.
9. Косач Г. Г. Эволюция внешней политики Саудовской Аравии после «арабской весны» // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. 2015. № 3.
10. Кузнецов А. А. Конфессиональная поляризация в постсаддамовском Ираке и проблемы сун-нитско-шиитских отношений // Исламоведение. 2016. № 1. Т. 7.
11. Кузнецов А. А. О влиянии суннитско-шиитских противоречий на ближневосточную ситуацию // Вестник МГИМО Университета. 2014. № 3.
12. Мелкумян Е. С. Арабские монархии: моделирование регионального пространства и «арабская весна» // Вестник РГГУ. 2013. № 1(102).
13. Мелкумян Е. С. Ирано-арабская конкуренция в регионе Ближнего Востока и Персидского залива // Вестник РГГУ. 2015. № 11.
14. Миркасымов Б. З. Шииты в Ираке и других государствах Ближнего Востока : Как шиитский фактор влияет на политику стран региона и ведущих мировых держав // Азия и Африка сегодня.
2007. № 11.
15. Мирский Г. И. Драма Арабского Востока // Мировая экономика и международные отношения. 2014. № 7.
16. Мирский Г. И. Исламский фундаментализм, сунниты и шииты // Россия и мусульманский мир. 2009. № 1.
17. Мирский Г. И. Феномен ИГИЛ // Запад— Восток— Россия 2014 / отв. ред. В. Г. Хорос, Д. Б. Малышева. М. : ИМЭМО РАН, 2015.
18. Мирский Г. И. Шииты в современном мире // Россия в глобальной политике. 2004. № 4.
19. Мясников В. Войска Саудовской Аравии победили в Бахрейне. — http://nvo.ng.ru/wars/2011-04-15/1_bahrein.html (дата обращения: 11.12.2017).
20. Подкопаева М. Иракские шииты: армия Кербелы // Суть времени. 2017. № 215.
21. Попов В. В. Необходимость корректировки подходов к основным планетарным и национальным проблемам // Ежегодник ИМИ. 2014. № 2(8).
22. Рыжов И. В., Бородина М. Ю. «Арабская весна» как квинтэссенция межарабских противоречий // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. 2012. № 6(1).
23. Саудовский король защищает свою власть в соседнем Бахрейне. — http://www.dw.com/ru/die-welt-B5/a-14918939?maca=rus-rss-ru-top-1051-rdf (дата обращения: 18.01.2018).
24. Серебров С. Н. Йемен // Ближний Восток, Арабское пробуждение и Россия: что дальше? / отв. ред. В. В. Наумкин, В. В. Попов, В. А. Кузнецов.
25. Федорченко А. В. Межконфессиональные противоречия в Саудовской Аравии : «Шиитский вопрос» // Вестник МГИМО Университета. 2013. № 2(29).
26. Чернова А. Ф. Влияние Исламской революции на монархические режимы в Персидском заливе // Вестник Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. 2013. № 161.
27. Barzegar K. Iran and the Shiite Crescent: Myths and Realities // The Brown Journal of World Affairs.
2008. Vol. 15. Issue I. Fall/Winter.
28. Gause G. Why the Iran Deal Scares Saudi Arabia. — http://www.newyorker.com/news/news-desk/ why-the-iran-deal-scares-saudi-arabia (дата обращения: 22.11.2017).
29. Golshiri G. L'Iran en pointe dans la guerre contre l'Etat islamique en Irak. — http://www.lem-onde.fr/international/article/2014/12/03/l-iran-en-pointe-dans-la-guerre-contre-l-etat-islamique-en-irak_4533729_3210.html#vTvyJSuwjdq9xVt4.99 (дата обращения: 17.12.2017).
30. Ilishev I. G. The Iran-Saudi Arabia Conflict and its Impact on the Organization of Islamic Cooperation // Viewpoints. 2016. June. № 104.
31. Iraq, Jordan See Threat to Election from Iran : Leaders Warn against Forming Religious State // Washington Post. 2004. 08.12.
32. Lynch M. The Arab Uprising: The Unfinished Revolutions of the New Middle East. N. Y. : Public Affairs, 2012.
33. Presidential crisis imperils parliamentary elections. — http://www.dailystar.com.lb/News/Lebanon-News/2014/Jul-07/262904-presidential-crisis-imperils-parliamentary-elections.ashx#axzz3FSm0q86K (дата обращения: 17.12.2017). ♦
