CC BY
248
Н.У. Ханалиев
РОЛЬ ИГИЛ В КОНТЕКСТЕ Ш И ИТСКО-СУНН ИТСКОГО ПРОТИВОСТОЯНИЯ НА БЛИЖНЕМ ВОСТОКЕ
Аннотация
Предметом исследования являются ключевые причины активизации деятельности экстремистских и террористических организаций на Ближнем Востоке, наиболее опасной среди которых является Исламское Государство Ирака и Леванта (ИГИЛ). Выявлено, что ИГИЛ представляет собой одно из современных проявлений феномена ши-итско-суннитского противостояния в исламе в наиболее радикальной форме. Обоснован вывод о том, что несколько ключевых факторов способствовали появлению на политической арене этой организации: столкновение интересов шиитского Ирана и суннитской Саудовской Аравии за гегемонию на Ближнем Востоке, война в Ираке и разрушение государственности в странах Ближнего Востока и Северной Африки, спровоцированные политикой экспорта демократической революции западных стран, в период так называемой «Арабской весны».
В работе проведен анализ геополитической обстановки на Ближнем Востоке, выявлены интересы и противоречия ключевых региональных держав: Ирана, Саудовской Аравии и Турции. Показано, что в основе существующих региональных конфликтов и противоречий лежат не только политико-экономические, но и глубокие религиозные причины, в том числе историческое шиит-ско-суннитское противостояние. Сделан вывод о том, что в результате военного поражения ИГИЛ может исчезнуть как «государство», но как идея оно продолжит существовать. Причиной этого является неразрешенная проблема шиитско-суннитского противостояния в регионе и острое соперничество Ирана, Саудовской Аравии, Турции за гегемонию на Ближнем Востоке.
N. Khanaliev
THE ROLE OF ISIL IN THE CONTEXT OF THE SHIITE-SUNNI CONFRONTATION IN THE MIDDLE EAST
Abstract
The paper examines the key reasons of the activity escalation of various extremist and terrorist movements and organizations in the Middle East in the last decades, such as the Islamic State of Iraq and the Levant (ISIL) in Iraq. It is shown that ISIL is strongly affected by the contemporary Shiite-Sunni confrontation in the Muslim world, which goes back to the beginning of the struggle for the legacy of the Prophet Muhammad, after his death in 632 between the two main branches of Islam. The study considers that the emergence of this organization in the world politics is connected with a conflict of interests of Shiite Iran and Sunni Saudi Arabia for domination in the Middle East, as well as aggressive wars, the democratic revolution export policies of the Western countries led by the United States and the so-called "Arab Spring". The paper gives an outline of the progress of the fight against ISIS and other terrorist organizations and reports about the actual destruction of their main forces. However, the study concludes that their defeat cannot be considered as the end of the war and the solution of those problems that exist in the Middle East region. It is argued that as a result of a military defeat, ISIL will disappear as a "state", but it will continue to exist as an idea, as virtual reality. This thesis is supported by the fact that the problems of the Shiite-Sunni confrontation in the region and the rivalry of the regional states such as Iran, Saudi Arabia, and Turkey for hegemony in the Middle East region have not been settled yet.
Ключевые слова:
Ближний Восток, Ирак, Сирия, США, война, революция, арабская весна, ИГИЛ, религия, сунниты, шииты.
Key words:
Middle East, Iraq, Syria, USA, war, revolution, Arab spring, ISIL, Islam, Sunnis, Shiites, terrorism.
Масштабный общественно-политический, экономический и духовный кризис, разразившийся на Ближнем Востоке в результате конфликтов и войн так называемой «Арабской весны», кардинально изменил геополитическое положение в регионе. Одним из весьма опасных последствий стало дальнейшее обострение противостояния на религиозной почве между суннитами и шиитами при стремительном росте активности и влияния радикальных экстремистских организаций, выступающих под лозунгами салафизма. Среди них ключевое место занимает Исламское государство Ирака и Леванта (ИГИЛ) (ДАИШ - по первым буквам арабского названия группировки — «ад-Даула аль-Исламийя ф'иль-Ирак ва аш-Шам») (запрещенная в России организация). ИГИЛ за короткий срок удалось установить свой контроль над значительными территориями Ирака и Сирии, захватив ключевые города Мосул и Алеппо, а также распространить свое влияние на целый ряд государств Ближнего Востока и Африки. Террористическая деятельность этой организации представляет столь серьезную международную угрозу, что в борьбу с ней вынуждены были вступить великие державы, прежде всего, США и Россия со своими союзниками
Целью настоящего исследования выступило выявление ключевых факторов, которые в последние годы способствовали активизации деятельности экстремистских и террористических организаций на Ближнем Востоке, наиболее опасной среди которых является ИГИЛ. Постановка цели исследования предопределила выбор методологии, в основе которой лежит цивилиза-ционный анализ, конкретно-исторический, системно-структурный и формально-логический методы познания социально-политических явлений и процессов на Ближнем Востоке.
Научная новизна исследовательской позиции автора заключается в исследовании проблемы появления ИГИЛ как отражения шиитско-суннитского противостояния в религиозно-идеологическом и геополитическом аспектах. Следует подчеркнуть, что в борьбе за гегемонию в ближневосточном регионе Иран, Саудовская Аравия и Турция для достижения своих целей используют все возможные формы и средства борьбы, в том числе различные экстремистские движения и организации. На традиционное противостояние между суннитами и шиитами сегодня накладываются противоречия между самими монархиями Персидского залива и Турцией, а также различных группировок салафитов в самих суннитских государствах, посто-
янный израильско-палестинский конфликт, геополитическая игра США, Евросоюза, Китая.
Исторический контекст развития шиитско-суннитских противоречий на Ближнем Востоке
Геополитическое соперничество Ирана и Саудовской Аравии за господство на Ближнем Востоке усиливает давние противоречия между двумя ветвями ислама - суннитской и шиитской. Обе стороны вносят свою лепту в сохранение и расширение раскола в исламе, продолжающегося почти 1300 лет. Как известно, раскол восходит к спору о наследии пророка Мухаммеда как главы всех мусульман. После его смерти в 632 году н.э. возник спор о том, кто из приближенных пророка должен стать продолжателем его дела. Шииты верят, что Мухаммед выбрал в качестве преемника своего зятя Али. Термин «шиит» в переводе с арабского означает «приверженец Али» («шии ат Али»).
Коран - главная книга для верующего мусульманина, как шиитов, так и суннитов, но для последних не менее важное значение имеют сунны -свод норм и правил, сформулированных Мухаммедом, и призванных служить примером для всех верующих. В этом контексте немаловажное значение имеет отсутствие в исламе надконфессиональной высшей вероисповедной инстанции, которая была бы способна регулировать возникающие между двумя ветвями противоречия.
Численность шиитов в современном мире достигает 8-10% от 1,8 млрд. мусульман. Но в Иране, Ираке и Бахрейне они составляют большинство населения. Согласно имеющимся данным, шиитов около 98% населения Ирана, 75% - Бахрейна, 62,5% населения Ирака, 27% - ОАЭ, 25% - Кувейта, 20% - Катара. В Саудовской Аравии их 10% от общей численности населения. В ряде нефтеносных провинций королевства проживают около 2 млн. шиитов. Радикально настроенная часть населения страны рассматривают их как «пятую колонну врагов подлинного ислама». В Афганистане шииты составляют от 15 до 19% населения страны. К ним относятся хазарейцы. В Ливане численность шиитов достигает до 35% населения, интересы которых отстаивает радикальная партия «Хизбалла». Шиизм исповедует большинство населения Азербайджанской Республики. В Бахрейне несмотря на то, что шииты составляют большинство населения, власть находится в руках суннитской королевской династии. Они проживают также в Пакистане, Индии, Турции, Афганистане, Йемене, Кувейте, Гане и в странах Южной Африки. Иран - единственная страна в мире, где шиизм официально объявлен государственной
религией. К одной из ветвей шиизма принадлежат алавиты, представителем которых является семья действующего президента Сирии Башара Асада.
В современном мире особенно острый характер шиитско-суннитское противостояние приобрело после победы исламской революции в Иране в 1979 году. Она коренным образом повлияла на взаимоотношения государств, населенных преимущественно суннитами и шиитами, способствовала эскалации конфликта между ними. Ближайшим следствием этой эскалации стала ирано-иракская война 1980-1988 гг. Под влиянием революции шиитам удалось укрепить свои позиции в Ливане, Ираке и Бахрейне. Королевская династия Саудовской Аравии расценила ее как «иранскую экспансию». Что касается президента Ирака Саддама Хусейна, то он воспринял ее как экзистенциальную угрозу своей власти. Боязнь «экспорта шиитской революции» из Ирана послужила основной причиной развязывания Багдадом войны с Ираном. В результате шиитско-суннитское противостояние из преимущественно религиозного приобрело ярко выраженное политическое измерение.
Важно подчеркнуть, что такое противостояние подспудно не прекращалось и в самом Ираке. Об этом свидетельствует, в частности, восстание шиитов против саддамовского режима в марте-апреле 1991 года, после поражения в войне коалиции во главе с США за освобождение Кувейта от иракской оккупации, в ходе которого была захвачена обширная территория на юге Ирана [24].
Что касается нынешнего положения, то в рассматриваемом контексте определяющую роль сыграли вооруженная агрессия США в Ирак в марте 2003 года и его оккупация, которые привели к разрушительным последствиям как для самого Ирака, так и всего Ближнего Востока. В Ираке оказались разрушенными основы государственности, в том числе две ее несущие конструкции - армия и партия БААС. ИГИЛ, в сущности, как бы заполнил образовавшийся вакуум.
Таким образом, главная причина обострения шиитско-суннитских противоречий и появления феномена ИГИЛ, породившее далеко идущие геополитические изменения в регионе, - это разрушение Ирака в результате американской агрессии. При этом особое значение имели фактическое отстранение от власти суннитов и предоставление реального полновластия политическим силам, партиям, организациям, представляющим шиитов. Крупнейшими из них являются Высший совет исламской революции в Ираке и «Да'ава», придерживающиеся в целом умеренного политического курса. Радикальных позиций также придерживается шиитская группировка - так называемая «Армия Махди», возглавляемая М. ас-Садром и, насчитывающая до 10 тыс. боевиков. Ее сторонники требовали вывода из страны до конца
2007 года оккупационных войск США и их союзников. Более того, в 2004 году она дважды раза поднимали вооруженное восстание. Ее бойцы совершали нападения на американских военных и силы безопасности самого Ирака. Силы «Армии Махди» часто осуществляю террористические акты против суннитов. Устроили так называемую «войну мечетей», в ходе которой были разгромлены 90 суннитских храмов. Своей целью они декларируют создание шиитского исламского государства.
На парламентских выборах, состоявшихся в январе 2005 года, большую часть депутатских мест в парламенте получили шиитские партии и движения: Партия исламского призыва (Да'ава), Высший совет исламской революции в Ираке (ВСИРИ), Движение Муктады ас-Садра. Вместе с тем сунниты фактически бойкотировали выборы, поскольку в населенных ими провинциях Найнава, Анбар, Салахэддин и Багдад (провинция) в них участвовало лишь около 6% избирателей [14]. В результате выборов от суннитской части населения в высший законодательный орган вошли всего 17 депутатов, из которых ряд депутатов по тем или иным причинам оказались неприемлемы для суннитов, поскольку рассматривались как лица, играющие на руку шиитскому большинству. При этом спикером парламента стал Хад-жим аль-Хасани, единственный из суннитских политиков, не оспоривший результаты выборов и который находился в оппозиции режиму Саддама Хусейна, а в Ирак вернулся в 2003 году [5, с. 185].
С приходом к власти нового режима во главе с представителем шиитов Нури аль-Малики, в соответствии с законом о так называемой «дебаасифи-кации», с государственной службы были уволены около 140 тысяч специалистов-суннитов, в числе которых были не только военные, но и представители гражданских специальностей (врачи, учителя, преподаватели вузов). В дальнейшем они стали подвергаться дискриминации при приёме на работу [17]. Немаловажное значение имел другой закон о борьбе с терроризмом, принятый в том же 2005 году, в соответствии с которым множество иракцев-суннитов без суда и следствия были подвергнуты аресту, а над суннитскими политиками осуществлялись ничем не оправданные расправы. Показателен пример с вице-президентом Ирака Тарика аль-Хашими, на которого иракской прокуратурой был выписан ордер на арест по обвинению в терроризме. В результате тот вынужден был бежать в Турцию. Преследования подвергались другие политические деятели-сунниты и их сторонники. Разумеется, сунниты, которые при режиме Саддама Хусейна занимали ключевые позиции во властной системе, оказавшись на периферии политической жизни, не могли примириться с создавшимся положением.
Среди этих движений и организаций наиболее экстремистские позиции заняла террористическая организация «Аль-Кайда в Месопотамии» (АКМ) во главе с гражданином Иордании Абу Мусабом аз-Заркауи. О ее отношении к шиитам наглядное представление можно составить на примере заявлений Заркауи, который называл их «коварными змеями, вредоносными скорпионами, шпионящими врагами» [24].
Правительство аль-Малики безжалостно подавляло протестные выступления суннитов в ответ на арест охранников иракского министра финансов суннита по вере Рафии аль-Исави, распустило отряды «Сахва», прекратило их финансирование, осуществило репрессии против их командиров. По сути, имела место системная маргинализация суннитской общины.
Дисбаланс во власти привел к тому, что Нури аль-Малики не смог обеспечить стабильность своей власти и понимания между шиитами, суннитами и курдами. Более того, после вывода Вашингтоном в декабре 2011 года своих войск из Ирака, он как премьер в течение нескольких лет фактически полностью вывел суннитов из процесса принятия политических решений. Так, он добился принятия решения об аресте по обвинению в терроризме самого влиятельного суннита - вице-президента Ирака Тарика Хашими. На территориях, населенных суннитами, - в провинциях Анбар, Салах аль-Дин, Ниневия и др., были размещены большие подразделения федеральных сил безопасности [7]. Негативную роль для поддержания баланса сил внутри страны, безусловно, сыграла политика «дебаасизации», а также принятие антисуннитских законов, запрещающих суннитам и бывшим сторонникам С. Хусейна занимать посты в органах власти [2]. Подобный политический курс правительства шиитского большинства привел к неуклонной криминализации суннитской части общества, распространению влияния экстремистских группировок, особенно в северных провинциях Ирака.
Началом открытой шиитско-суннитской конфронтации считается объявление 14 сентября 2005 года Абу Мусабом аз-Заркауи шиитам «священной войны». Взрыв боевиками аз-Заркауи в феврале 2006 года гробницы имама Хасана аль-Аскари в Самарре, которую шииты считают священной, стал толчком к началу настоящей гражданской войны между шиитами и суннитами, завершившейся лишь в конце 2007 года. Дополнительную искру в ситуацию внесла казнь С. Хусейна 30 декабря 2006 года, совершенная к тому же в главный мусульманский праздник — Ид аль-Адха.
В результате произошел явный раскол страны по конфессиональному признаку. Данный факт вызвал озабоченность в соседних странах с преобладающим суннитским населением. С приходом в Ираке к власти шиитов король Иордании Абдалла в конце 2004 года заявил, что «над Ближним Восто-
ком повис «шиитский полумесяц», который одним рогом упирается в Тегеран, вторым в Дамаск, а его серединой является Багдад с новым шиитским правительством» [7].
Феномен ИГИЛ и его роль в геополитических конфликтах на
Ближнем Востоке
Качественно новый импульс в обострение конфронтации и конфликтности между суннитами и шиитами внесло появление на политической арене «Исламского государства Ирака и Леванта» (ИГИЛ). Эта организация была образована в 2004 г., когда Абу Мусаб аз-Заркауи создал блок «Единобожие и джихад» (араб. «Ат-Таухид ва'ль-Джихад») в Ираке. Его формирование в окончательном виде началось 9 апреля 2013 года с слиянием «Исламского государства Ирак» с сирийской группировкой «Джабхат ан-Нусра» с их последующим расколом в ноябре 2013 г. и отмежеванием преобразованного на тот момент в ИГИЛ от Аль-Каиды в феврале 2014 года.
Основное отличие ИГИЛ от Аль-Кайды состоит в том, что ИГИЛ действительно имеет определенные атрибуты государства и во многом действует как государство. Как отмечает Ф.М. Ильминская, оно «добывает, перерабатывает и экспортирует нефть, импортирует стратегические товары, выстраивает собственную моральную и ценностную систему со своими правилами и регулированием внутреннего управления трудовыми отношениями, применяя при этом те методы воздействия, которые сочтет нужными. В их числе продажа в рабство захваченных в плен противников, которых «сбывают» на невольничьих рынках, а также массовые религиозные преследования» [2]. Определенную часть средств ИГИЛ получает с помощью криминала, контрабанды и вымогательства.
В отличие от Аль-Кайды, с ее рассеянной структурой, которая, по словам французского политолога Фредерика Анселя, «была подобна гидре» и «перемещалась в зависимости от окружавших условий и возможностей»[3], ИГИЛ имеет свои органы управления, конкретную политическую программу, социальную политику, цели создания и укрепления халифата с перспективами объединения мусульман-арабов и даже всего исламского мира. Одним из важнейших факторов, определивших силу и притягательность ИГИЛ, стала достаточно четко разработанная и целенаправленно внедряемая идеология. Ее лидер Абу-Бакр Аль-Багдади объявил себя халифом, утверждая, что он происходит из племени курейшитов, к которому принадлежал сам пророк Мухаммед.
В состав командования (шуры) ИГИЛ входят бывшие кадровые офицеры в армии Саддама Хусейна. Абу Бакр аль-Багдади, который по некоторым
данным, закончил Исламский университет в Багдаде, при режиме Саддама Хусейна служил офицером полиции. В 2005-2009 гг. сидел в скандально известной тюрьме Абу Грейб, откуда был освобожден американцами в 2009 году [17]. С этой точки зрения, на руку ИГИЛ сыграло и то, что в 2008 - 2009 гг. из американских тюрем было выпушено множество офицеров сад-дамовской армии. ИГИЛ располагает собственной спецслужбой «Совет по безопасности и разведке», возглавляемой одним из высокопоставленных офицеров иракских спецслужб при режиме Саддама Хусейна Абу аль-Анбари (настоящее имя Касем Рашид аль-Джибури). Военным советником аль-Багдади служил бывший полковник иракской армии Абу Ахмед аль-Альвани, который возглавлял военный совет ИГИЛ.
Предполагалось, что первоначально Абу Бакр аль-Багдади был связан со спецслужбами Катара, руководство которого в условиях начавшегося в тот период катарско-саудовского соперничества пыталось использовать ИГИЛ в качестве противовеса организации «Джабхат ан-Нусра» в Сирии, находившейся под контролем Саудовской Аравии. Однако, по мнению ряда исследователей, постепенно ИГИЛ «стал полностью внесистемным образованием, не подчиняющимся внешним силам» [5].
Отсутствие масштабных выступлений на занятых боевиками территориях, несмотря на их беспрецедентную жестокость, аналитики объясняют целым рядом причин. Показательно, что первоначально в некоторых местах поначалу ИГИЛ встречали как освободителей. Это объяснялось тем, что население суннитских регионов в подавляющем своем большинстве проявляло неприятие шиитского правительства. Определенную роль сыграл развязанный боевиками террор против своих реальных и предполагаемых врагов, тем самым поставив население захваченных ими территорий перед выбором подчинения и поддержки, либо физического уничтожения [5].
Одним из важных факторов, способствовавших росту влияния ИГИЛ стала гражданская война в Сирии, развязанная различными экстремистскими организациями и группировками против режима алавита Башара Асада. Речь идет, прежде всего, о террористической организации «Джабхат ан-Нусра», созданной в январе 2012 года Абу Мохамедом аль-Голани, командированном в эту страну аль-Багдади и признанной руководством «Аль-Кайды» своим сирийским филиалом. Уже в марте 2013 года, согласно некоторым данным, она насчитывала от 5 до 20 тыс. боевиков. Свидетельством ее силы и эффективности стал захват города Ракка, центра одноименной провинции, граничащей с Ираком.
Вскоре обнаружились существенные разногласия, противоречия и конфликты между ИГИЛ и «Джабхат ан-Нусра». Причем, обе группировки дек-
ларировали о своей принадлежности к «Аль-Кайде». Однако весной 2013 г. лидер ИГИЛ Абу Бакр аль-Багдади потребовал от главаря «Джабхат ан-Нусры» Мухаммеда аль-Джулани принесения ему клятвы верности. В результате между двумя экстремистскими организациями произошел разрыв [17]. Если Аль-Голани ставил главной своей целью борьбу за свержение президента Асада, то аль-Багдади выдвинул идею использования Ракки в качестве базы для поддержки усилий ИГИЛ в Ираке в деле создания халифата. Но после перехода части боевиков «ан-Нусры» на сторону ИГИЛ, ему удалось установить контроль над Раккой и объявить о начало формирования халифата на территории двух стран.
О возможностях ИГИЛ свидетельствуют успехи его вооруженных формирований в захвате за весьма короткий период обширных территорий Ирака, в том числе провинций Найнава, Дияла, Салахеддин и Анбар, а также самого крупного после Багдада города Мосул. В ходе захвата этого города 5-ти тысячной группировкой ИГИЛ иракская армии численностью в 60 тыс. чел. отреагировала в буквальном смысле бегством из г. Мосул.
Главари Исламского государства объявляют шиитов неверующими или вероотступниками. На этом основании его руководители объявили своей целью «разрушить нынешнюю шиитскую дугу, состоящую из Ливана, Сирии и Ирака и протянувшуюся от Средиземного моря до Персидского залива, и начать строительство на этой сакральной для мусульманских фундаменталистов территории нового суннитского Халифата» [7]. В свою очередь, иракские шииты создали собственные «эскадроны смерти», которые стали бесчинствовать в суннитских районах.
Соответственно, суннитские общины обратились к руководству Саудовской Аравии с просьбой о защите и оказать противодействие Ирану [7]. Сунниты Ирака имеют довольно тесные связи с Саудовской Аравией. Об этом свидетельствует, то, что бедуинские племена дулейм, шаммар, джаб-бур, унайза, являющиеся суннитами, проживают как в иракской провинции Анбар, так и Северо-Восточной Сирии и Саудовской Аравии. Более того, племя шаммар численностью более 1 млн. чел. имеет тесные родственные связи с королевским домом Саудовской Аравии [5].
Эксперты полагают, что Саудовская Аравия рассматривает шиитский Иран как основного конкурента для своего доминирования на Ближнем Востоке. Так, существует точка зрения, что вторжение ИГИЛ в Ирак является продолжением войны между суннитами и шиитами, которую в свою очередь следует рассматривать как противостояние Саудовской Аравии и Ирана [7]. Саудиты стремятся блокировать растущие амбиции Ирана на Ближнем Востоке, особенно в Ираке и Сирии. В самом королевстве шииты подвергаются
дискриминации практически во всех сферах общественной жизни. Известно, что «ещё в 1927 году под давлением ваххабитов король ибн Сауд выпустил знаменитую фетву, по которой шииты должны были перейти в суннитскую веру или покинуть страну. Те же, кто остался, превратились по сути в бесправных холопов ваххабитов» [11]. Негативное отношение нынешнего руководства королевства к шиитскому меньшинству в этой стране особенно отчетливо проявилось в казни в Саудовской Аравии 2 января 2016 года известного шиитского проповедника Нимр ан-Нимра. Духовный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи весьма жестко реагировал на эту акцию, заявив в частности, что «неправедно пролитая кровь этого подвергнутого репрессиям мученика будет иметь последствия» [4].
Саудовская Аравия, как известно, сыграла немаловажную роль в появлении ИГИЛ и оказывала ему серьезную финансовую, материальную, политическую поддержку, снабжала оружием, рассматривая его в качестве противовеса иранской экспансии. Она поддержала афганский талибан и иные террористические организации. Однако существование и деятельность ИГИЛ на поверку оказались весьма ощутимой угрозой самому государству саудитов. Уместно напомнить, что Усама бин Ладен был саудовцем, большинство террористов, осуществивших террористическую атаку 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке и Вашингтоне, были также гражданами этой страны.
На первый взгляд, парадокс состоит в том, что ИГИЛ развернул свою деятельность не в шиитском Иране, а в суннитских по преимуществу Египте, Ливии и Саудовской Аравии. Обосновывая эту позицию, аль-Багдади в одном из своих радиообращений заявил, что саудовская монархия несовместима с учением Корана, тем самым поставив под сомнение легитимность королевской династии. Поэтому неудивительно, что в средствах массовой информации КСА пришли к выводу, что «ИГ представляет собой серьезную угрозу для королевства» [5].
В странах, где правят династии суннитских меньшинств, время от времени вспыхивают выступления вплоть до восстаний шиитов с требованиями обеспечения условий их должного участия во властной системе. В Йемене, где суннитские власти называют шиитов «мятежниками-сепаратистами», идет самая настоящая гражданская война, которая длится уже много лет, война, в которую вовлечены Саудовская Аравия и ее союзники. В Бахрейне, где шииты составляют существенное большинство населения (до 75%), шиитская оппозиция подвергается гонениям со стороны суннитских властей. Шиитов, в частности, обвиняют в формировании террористических групп, связанных с Ираном. При этом власти этой страны пользуются поддержкой
США, которые разместили на ее территории крупнейшую базу пятого военно-морского флота, а также Саудовской Аравии. Так, во время выступлений шиитов в Бахрейне в марте 2011 года по просьбе властей Саудовская Аравия ввела войска в эту страну, которые дислоцировались в суннитском районе столицы Манамы Риффа, где живет королевская семья. Причем, ввод саудовских войск был подан как акт, санкционированный Советом сотрудничества арабских государств Персидского залива, под тем предлогом, что стабильность и безопасность в Бахрейне находится под коллективной ответственностью стран, входящих в эту организацию [9].
Известно, что в отношениях между государствами Персидского залива существует определенная напряженность. Так, в 2017 году Саудовская Аравия, ОАЭ, Бахрейн и Египет официально порвали с дипломатические отношения с Катаром по причине возможного сближения Катара и Ирана. Поводом стал тот факт, что еще в 2014 году Катар и Иран обнародовали план по созданию свободной экономической зоны. Эпизод с этим демаршем независимо от дальнейшего развития ситуации, служит «одним из проявлений глубоких внутренних социально-политических сдвигов, происходящих в последнее время на Арабском Востоке по следам «цветных революций» в условиях глобализации, информатизации, демократизации и размывания традиционных ценностей восточных обществ, а также поиском ответа на все эти вызовы» [10].
Успехи террористов ИГИЛ в Ираке и Сирии открыли им дорогу для объявления 29 июня 2014 года о создании исламского халифата на подконтрольной им территориях двух стран, а также переименовать себя в «Исламское государство». По мнению французского исследователя А. де Валля, война, которую ведут исламисты, «по меньшей мере, настолько же психологическая и информационная, насколько военная и террористическая. Чрезвычайную маркетинговую эффективность поставленных ими ужасающих сцен нельзя списать на одно лишь безумие. Дело в том, что подобная стратегия запугивания не раз помогала радикальным исламистам ИГ захватывать города и деревни в Сирии и Ираке без единого выстрела». Одна из главных целей ИГИЛ состоит в том, чтобы «заставить говорить о себе с помощью такого мощнейшего катализатора как социальные сети, которые работают по принципу вирусного распространения информации и вуайеризма» [1]. В этой стратегии теснейшим образом сочетаются тактика молниеносной войны, терактов, демонстративной жестокости, захвата заложников, обмана, распространения невероятных самого разного рода слухов, призванных вызвать у публики ужас, эмоциональный шок.
Как верно отмечает М.Ф. Ильминская, «уникальность феномена ИГ состоит в том, что, по сути основанная на религиозном фанатизме, организация сумела консолидировать в своих рядах исламистов и баасистов. Причем баасизм - это светская идеология с ее изначально широкой ориентированностью на арабский мир, основной целью которой выступает призыв к возрождению арабской национальности. То есть это старый арабский национализм, который был еще характерен для Г. Насера, С. Хусейна, Х. Асада, но который показал свою неэффективность» [2]. В то же время сама природа ислама предполагает существование халифата. Период без халифата рассматривается как время унижения ислама. Подобное понимание места и роли ислама означает стремление перекроить политическую карту мира, во всяком случае, арабо-исламского мира.
Однако, после серьезных поражений в результате потери Алеппо, Мо-сула и других ключевых территорий как в Сирии, так и в Ираке, руководство ИГИЛ и сам А. Аль-Багдади были вынуждены признать свое поражение. Главарь организации призвал ее участников укрыться в труднодоступной местности на территории двух стран и «продолжать сопротивление с имеющихся там или вновь создаваемых баз».
Тем не менее, разгром движения и других значимых террористических организаций нельзя считать концом войны и решением того комплекса религиозных, геополитических и социально-экономических проблем, которые вызвали к жизни ИГИЛ и другие экстремистские организации. В результате своего военного поражения ИГИЛ, может быть, перестанет существовать как «государство», но как идея, как виртуальная реальность оно вряд ли исчезнет.
Иначе говоря, в настоящее время сохраняются те ключевые факторы, которые вызвали к жизни аль-Кайду, ИГИЛ, «Джабхат ан-Нусру» и другие экстремистские террористические организации и движения. Сохраняется также значимость геополитических интересов внерегиональных акторов, которые используют шиитско-суннитское противостояние в глобальной политической игре. О своих стратегических интересах в этом регионе сегодня заявила и Россия, противопоставив свою позицию западной коалиции во главе с США и вернувшись в качестве серьезного игрока в глобальную и региональную политику.
Литература
1. Валль А. Дель. Чтобы дать отпор ИГ, нужно понять его стратегию. URL: http://inosmi.ru/world/20141214/224899926.html (дата обращения 24.10.2017).
2. Ильминская М.Ф. Феномен «Исламского государства»: идеология, политическая цель, причины успеха // Вестник РУДН. Сер. политология. 2014. №4.
3. Кобзев А. Чемпионы по джихаду // Lenta.ru. 2014. 7 июля. URL: http://lenta.ru/articles/ 2014/07/07/isilstory (дата обращения 24.10.2017).
4. Конфликт между шиитами и суннитами: многовековое противостояние. URL: http://rosinvest.com/novosti/1243830 (дата обращения 26.10.2017).
5. Кузнецов А.А. «Исламское государство» в контексте политических изменений на Ближнем Востоке // Вестник МГИМО Университета. 2015. №41(2).
6. Мамаев Ш. Новое противостояние суннитов и шиитов способно развалить одну страну и вырваться за пределы региона. URL: http://www.rodon.org/relig-140627124208. (дата обращения 25.10.2017).
7. Соммервиль К., Далати Р. Темная тайна Ракки. URL: http://www.bbc.com/russian/media-41999588 (дата обращения 24.11.2017).
8. Почепцов Г.Г. Информационные войны. Москва: Алгоритм, 2015
9. Савина Е. Контрреволюционный контингент. Войска Саудовской Аравии вошли в Бахрейн. 14.03.2011. URL: https://www.gazeta.ru/politics/ 2011/03/14_a_3554161.shtml (дата обращения 24.11.2018).
10. Фролов А. Арабский пасьянс // Международная жизнь. 2017, №8.
11. Чмеленко Ю. Кто разжигает войну между шиитами и суннитами. URL: http://www.posprikaz.ru/2014/06/ (дата обращения 24.10.2018).
12. Энгдаль У.Ф. Столетие войны. Англо-американская нефтяная поли-ти-ка и новый мировой порядок. СПб.: Война и мир, 2008.
13. Эль Мюрид (Несмиян Анатолий). Если завтра война. «Арабская весна» и Россия. Москва: Книжный мир, 2013.
14. Юрченко В.П. Военно-политическая обстановка в Ираке (январь 2005 года). URL: http://www.iimes.ru/Fp-=3469#more-3469 (дата обращения
29.01.2017).
15. Adi M. The Usage of Social Media in the Arab Spring. Berlin: Lit Verlag,
2014.
16. Bebawi S., Bossio, D. Social Media and the Politics of Reportage: The 'Arab Spring'. London: Palgrave Macmillan, 2014.
17. Cockburn P. The Sunnis rise again: Uprising in Syria emboldens Iraq's mi-nority community. URL: http://www. independent.co.uk/news/world/middle-east/ (дата обращения 27.02.2018).
18. Cole J. Top 10 mistakes of former Iraq Prime Minister Nouri al Maliki (that ruined his country). URL: .http://www.truthdig.com/ (дата обращения
24.10.2018).
19. Haas M.L. Lesch D.W. The Arab Spring: Change and Resistance in the Middle East. USA: Westview Press, 2013.
20. Howard P.N., Hussain M.M. Democracy's Fourth Wave? Digital Media and the Arab Spring. USA: Oxford University Press, 2013.
21. Mathews O., Moore J., Sharkov D. How Russia Became the Middle East's New Power Broker // Nesweek, 2017, 9 Febr.
22. Libya: How a No-Fly Zone Can Become a Red Hot Mess // Time. URL: http://content.time.com/time/world/article/0,8599,2060402,00.html (дата обращения: 23.02.2018).
23. Tripoli under fire in media information war // RT. 8 марта 2001 г. URL: http://rt.com/news/l...poli-media-war/ (дата обращения 27.02.2018).
24. Ramey C.R. Mass media unleashed: How Washington policymakers shortchanged the American public. Rowman & Littlefield, 2007.
25. Rugh W. Arab Mass Media: Newspapers, Radio, and Television in Arab Politics Westport, Conn.: Praeger, 2014.
26. Sartori G. The Theory of democracy revisited. Chatham House Publishers, 2005.
27. Sakr N. Transformations in Egyptian Journalism London: I.B. Tauris,
2013.
28. Webb E. Media in Tunisia and Egypt: From Control to Transition? New York: Palgrave, 2014.
29. The West must be careful not to lose the propaganda war // The Independent. URL: http://www.independent.co.uk/voices/editorials/leading-article-the-west-must-be-careful-not-to-lose-the-propaganda-war-2247792.html (дата обращения 23.02.2018).
References
1. Vall' A. Del'. Chtoby dat' otpor IG, nuzhno ponyat' ego strategiyu. URL: http://inosmi.ru/world/20141214/224899926.html (data obrashcheniya 24.10.2017).
2. Il'minskaya M.F. Fenomen «Islamskogo gosudarstva»: ideologiya, politicheskaya tsel', prichiny uspekha. Vestnik RUDN. Ser. politologiya. 2014. №4.
3. Kobzev A. Chempiony po dzhikhadu. Lenta.ru. 2014. 7 iyulya. URL: http://lenta.ru/articles/ 2014/07/07/isilstory (data obrashcheniya 24.10.2017).
4. Konflikt mezhdu shiitami i sunnitami: mnogovekovoe protivostoyanie. URL: http://rosinvest.com/novosti/1243830 (data obrashcheniya 26.10.2017).
5. Kuznetsov A.A. «Islamskoe gosudarstvo» v kontekste politicheskikh izmenenii na Blizhnem Vostoke. Vestnik MGIMO Universiteta. 2015. №41(2).
6. Mamaev Sh. Novoe protivostoyanie sunnitov i shiitov sposobno razvalit' odnu stranu i vyrvat'sya za predely regiona. URL: http://www.rodon.org/relig-140627124208. (data obrashcheniya 25.10.2017).
7. Sommervil' K., Dalati R. Temnaya taina Rakki. URL: http://www.bbc.com/russian/media-41999588 (data obrashcheniya 24.11.2017).
8. Pocheptsov G.G. Informatsionnye voiny. Moskva: Algoritm, 2015
9. Savina E. Kontrrevolyutsionnyi kontingent. Voiska Saudovskoi Aravii voshli v Bakhrein. 14.03.2011. URL: https://www.gazeta.ru/politics/2011/03/ 14_a_3554161.shtml (data obrashcheniya 24.11.2018).
10. Frolov A. Arabskii pas'yans. Mezhdunarodnaya zhizn'. 2017, №8.
11. Chmelenko Yu. Kto razzhigaet voinu mezhdu shiitami i sunnitami. URL: http://www.posprikaz.ru/2014/06/ (data obrashcheniya 24.10.2018).
12. Engdal' U.F. Stoletie voiny. Anglo-amerikanskaya neftyanaya politika i novyi mirovoi poryadok. SPb.: Voina i mir, 2008.
13. El' Myurid (Nesmiyan Anatolii). Esli zavtra voina. «Arabskaya vesna» i Rossiya. Mjskva: Knizhnyi mir, 2013.
14. Yurchenko V.P. Voenno-politicheskaya obstanovka v Irake (yanvar' 2005 goda). URL: http://www.iimes.ru/Fp-=3469#more-3469 (data obrashcheniya 29.01.2017).
15. Adi M. The Usage of Social Media in the Arab Spring. Berlin: Lit Verlag,
2014.
16. Bebawi S., Bossio, D. Social Media and the Politics of Reportage: The 'Arab Spring'. London: Palgrave Macmillan, 2014.
17. Cockburn P. The Sunnis rise again: Uprising in Syria emboldens Iraq's mi-nority community. URL: http://www. independent.co.uk/news/world/middle-east/ (data obrashcheniya 27.02.2018).
18. Cole J. Top 10 mistakes of former Iraq Prime Minister Nouri al Maliki (that ruined his country). URL: http://www.truthdig.com/ (data obrashcheniya 24.10.2018).
19. Haas M.L. Lesch D.W. The Arab Spring: Change and Resistance in the Middle East. USA: Westview Press, 2013.
20. Howard P.N. Hussain M.M. Democracy's Fourth Wave? Digital Media and the Arab Spring. USA: Oxford University Press, 2013.
21. Mathews O., Moore J., Sharkov D. How Russia Became the Middle East's New Power Broker. Nesweek, 2017, 9 Febr.
22. Libya: How a No-Fly Zone Can Become a Red Hot Mess. Time. URL: http://content.time.com/time/world/article/0,8599,2060402,00.html (data obrashcheniya 23.02.2018).
23. Tripoli under fire in media information war. RT. 8 marta 2001 g. URL: http://rt.com/news/l...poli-media-war/ (data obrashcheniya 27.02.2018).
24. Ramey C.R. Mass media unleashed: How Washington policymakers shortchanged the American public. Rowman & Littlefield, 2007.
25. Rugh W. Arab Mass Media: Newspapers, Radio, and Television in Arab Politics Westport, Conn.: Praeger, 2014.
26. Sartori G. The Theory of democracy revisited. Chatham House Publishers, 2005.
27. Sakr N. Transformations in Egyptian Journalism. London: I.B. Tauris,
2013.
28. Webb E. Media in Tunisia and Egypt: From Control to Transition? New York: Palgrave, 2014.
29. The West must be careful not to lose the propaganda war. The Independent. URL: http://www.independent.co.uk/voices/editorials/leading-article-the-west-must-be-careful-not-to-lose-the-propaganda-war-2247792.html (data obrashcheniya 23.02.2018).
