CC BY
13УДК 342(470.67)(091)
СУДОПРОИЗВОДСТВО В СЕЛЬСКИХ ОБЩЕСТВАХ ДАГЕСТАНА НА ПРИМЕРЕ АКУША-ДАРГО
Рамазанов А.Х., заведующий кафедрой истории государства и права Дагестанского государственного университета, доктор исторических наук, профессор E-mail: [email protected]
Гуруев Д.К., ст. преподаватель кафедры истории государства и права Дагестанского государственного университета, кандидат юридических наук E-mail: [email protected]
В статье рассматривается проблема развития судопроизводства в Дагестане на примере Акуша-Дарго посредством синтеза двух методов формационного и цивилизационного.
Ключевые слова: судопроизводство, суд, общины, обычаи, Дагестан.
LEGAL PROCEEDINGS IN RURAL SOCIETIES OF DAGHESTAN ON THE EXAMPLE OF AKUSHA-DARGO
Ramazanov A.Kh., Head of Department of History State and Law of Daghestan State University, Doctor of Historical sciences, professor
Guruyev D.K., senior lecturer of chair of history of state and law of Daghestan State University, Candidate of Law sciences
In the article the problem of development of legal proceedings in Daghestan on the example of Akusha-Dargo by means of synthesis of two methods formational and civilized is considered.
Key words: legal proceedings, court, communities, customs, Daghestan.
Данная научная проблема весьма актуальна, так как современное дагестанское общество и развитие дагестанской государственности ощущают острый дефицит в апробированных историей правовых способах жизнедеятельности. Кавказская правовая цивилизация располагает такими способами, и среди них можно обратить внимание на дагестанский правовой опыт в лице судопроизводства Акуша-Дарго. Судопроизводство по определению может служить показателем уровня развития, так как от него зависит воплощение в жизнь искусства добра и справедливости. Система народного правосудия четко функционировала в течение многих веков и удовлетворяла интересы горцев в установлении должного порядка и справедливого решения возникавших проблем [1].
О древних тяжбах и способах их разрешения известно, что система формирования правовых
норм в том виде, в каком она сохранилась в дошедших до нас источниках, основывалась на правовых взаимоотношениях между тухумами, а не на тех, что существовали внутри них. Каждый отдельный член тухума представлял собой физическое, но, отнюдь, не юридическое лицо, и, соответственно, не являлся субъектом правовых взаимоотношений между тухумами, оставаясь всего лишь членом своего тухума. Именно тухум давал ему необходимую защиту, и, таким образом, сила ту-хума являлась и его силой. Конфликты членов общины в этом случае нередко превращались в конфликты между тухумами, а внутри союзов общин
- между отдельными общинами, но никак не между индивидуумами. В судебных спорах в качестве юридических сторон, соответственно, выступали не отдельные лица, а целые тухумы или общины.
Мировое разбирательство дел служило преобладающим источником горских адатов. Для рассмотрения дел особой важности или при явно неудовлетворительном их решении в Дагестане прибегали к знатокам, приобретшим известность своей непогрешимостью, ученостью и набожностью. Такие люди были в обществе каждого народа и их уважали. Постановленное ими решение называется маслиатом. Повторенный затем в других подобных случаях маслиат присоединялся к народным обычаям и затем окончательно превращался в адат. У всех кавказских горцев маслиат, как «мировая сделка, соглашение», при рассмотрении вопросов, не решаемых существующими нормами права, является первичной стадией процесса образования адатов, на что обратили внимание многие авторы [2, 3, 5, 6]. Маслиат (мир, мировая сделка) и разбирательство дел по маслиату пользовались у горцев таким же правом, как и адат.
Процессуальные обычаи дагестанских горцев требовали, чтобы к разбирательству дел по адату суд приступал только после «совета помириться» (маслиата). Путем маслиатского разбирательства разрешались у горцев не только тяжбы и споры между отдельными лицами, но и враждебные столкновения общин и целых племен.
По адатам разбирались и решались, главным образом, вопросы по уголовным делам: по убийству, по ранению, по ссорам, дракам, побоям, по увозу и изнасилованию женщин, по разврату, по воровству, по грабежу, по поджогам, по порче чужого имущества, по потерям и находкам, а также по гражданским спорам, не относящимся к разбирательству по шариату.
Осуществлялось судопроизводство в Аку-ша-Дарго, в отличие от других союзов сельских обществ Дагестана, постоянными судьями [7]. Ими являлись «шила халати», которые избирались «сроком на один год из почетнейших лиц, притом известных только фамилий». Потому эта сельская верхушка не всегда считалась с нормами обычного права, а действовала по своему усмотрению.
Жители маленьких селений обращались для рассмотрения и разбора спорных вопросов к «шила халати» одного из соседних больших джа-маатов, входящего в один и тот же союз сельских обществ. «Иногда спорящие, - указывается в «Адатах Дагестанской области и Закатальского округа», - обращались для решения дел особой важности к картам других селений, издавна при-
обретшим известность своею непогрешимостью»
[7].
По всем спорным вопросам, которые разбирались как шариатским, так и судом по адату, апеллировали к акушинскому кадию. «Дела недовольных решениями сельских кадиев, по шариату,
- говорится в источнике, - окончательно разбирал и решал акушинский кадий, он же решал окончательно и по жалобам на адатные решения сельских картов» [7].
Разбор дела и шариатский суд, а также суд по адату производили по личному заявлению потерпевшего или истца. По доносам разбирались только такого рода действия, от которых «терпит все общество». Существовал иск прямой и по подозрению. Доказательством по адату считались собственные признания виновного, личные показаний не менее двух свидетелей, подтвержденные присягой (причем женщины, как правило, в сельских обществах союза к присяге не допускались или же допускались только тогда, как например, в Акушинском и Мекегинском вольных обществах, когда один из свидетелей являлся мужчиной; в таком случае две женщины считались за одного свидетеля), показания раненого или (умирающего), вещественные доказательства, а также письменные документы, подтвержденные присягой
подписчика.
Институт присяжничества в горских адатах к ХУ1-ХУП вв. претерпел существенные изменения, выразившиеся, прежде всего, в допущении к присяге лиц, не принадлежащих к тухуму истца или ответчика. Присяга и соприсяжничество играли немаловажную роль в судебном процессе и в XVIII, и в XIX веке. Вместе с тем они уже не являлись первостепенными для доказательства. Их значение вследствие участившихся случаев ложных клятв в значительной мере было поколеблено. На смену присяге постепенно стали приходить свидетельские показания и другие доказательства.
Несомненным доказательством преступления считалось поличное. К нему относились следы на платье, оружии и проч. Обнаруженные у обвиняемого предметы пропажи воспринималось как очевидное доказательство того, что их воровство совершено данным лицом. Свидетелей должно было быть не менее шести. Их обязан был представить или указать сам истец в пределах количества, обозначенного адатом. При этом свидетелями могли быть, как правило, только местные жители. Например, в Даргинском округе их утверждения
имели преимущество против таких же показаний жителя другого селения или общества. В большей части Дагестана женщины не допускались в свидетели; а там, где принимали их показания, за них присягал муж или брат. В сельском обществе Даргинского округа свидетелями быть не могли: малолетние, сумасшедшие; родственники истца, имеющие интерес; должники ответчика, еще не заплатившие долг; лица, имеющие кровную вражду к ответчику; давшие обет никогда не присягать. Показания умирающего или раненого, подтвержденные присягой и даже без нее, считались несомненным доказательством преступления обвиняемого. Если истец, свидетели отказывались утвердить присягой виновность подозреваемого, то последний считался оправданным. Обвиненный присягой подвергался взысканию, предусмотренному адатом. При этом адаты допускали и смягчение ответственности. Так, иногда он освобождался от платежа штрафа и от него требовался только возврат истцу стоимости пропавшего.
Основными видами наказания по адатам являлись: 1) выход в канлы - изгнание виновного из селения с представлением обиженному и ближайшим его родственникам права безнаказанно убить изгоняемого или простить его на известных условиях; 2) изгнание из селения на определенный срок, но без предоставления обиженному права убить изгоняемого; 3) штраф в пользу обиженного или общества.
Сохранившиеся до наших дней записи ада-тов ХУП-ХГХ вв. ясно показывают, что представление наших предков о справедливости и общественно-нормальном не во всем совпадало с современным. Главное и существенное отличие - в самом общепринятом тогда взгляде на человека: в общественно значимых ситуациях он почти никогда не рассматривался как индивид, действия которого касаются только его самого. Напротив, почти всегда он рассматривался как неотъемлемая часть коллективного целого (часто употребляется арабское слово «агьлу») - всей своей родни, своего сельского общества или союза, своей социальной (сословной) группы (уздени, духовенство, беки и т.д.), иногда - своей конфессии (например, особый статус евреев в Кайтаге). Отличие Дагестана состоит в том, что большинство горцев, принадлежа к сословию свободных и полноправных узденей, выступали одновременно в двух ролях - представителями своего тухума (т.е. кровнородственного по своим принципам коллектива) и представите-
лями джамаата (т.е. соседской общины античного типа, развивавшейся по направлению к гражданскому обществу). Значительную роль рядовой общинник играл и в судебных делах. Здесь имеется в виду не личное его участие в роли истца или ответчика, а привлечение его в роли представителя общества к вынесению судебного решения.
Однако существует и более глубинный и широкий слой норм обычного права - это изустные, традиционные правила, охватывающие, без преувеличения, все стороны общественной жизни и быта дагестанских сел - адаты в самом исконном значении этого слова. Историки-правоведы, начиная с М.М. Ковалевского, давно обратили внимание на то, что сбором и систематизацией их занимались и практики-администраторы XIX в. Одним из лучших сборников таких изустных адатов заслуженно считаются «Материалы по обычному праву даргинцев», которые записал в с. Урахи в конце XIX в. Б.К. Далгат.
Выходит, что эти кодексы, остающиеся для наших историков главными свидетельствами по тогдашнему горскому праву, были для самих горцев XVIII - первой половины XIX вв. последней инстанцией для разрешения исключительных и редких казусов. Это видно хотя бы из того, что непримиримые истец и ответчик допускались к «Своду заповедных законов Кайтаг-Дарго», лишь предъявив письменное разрешение талкъана (уц-мия) с его печатью, за которое полагалось уплатить пошлину - быка! Мало того: решение «Свода» по любому вопросу было обязательным и окончательным для всех и каждого жителя Кайтаг-Дарго: «Бек, раб, чанка,уздень должны руководствоваться этими постановлениями». И, наконец, выигравший тяжбу обязан был уплатить чтецу «Свода» отрез дарая (шелка) или три куруша! Вполне понятно, что непомерная пошлина сама по себе есть свидетельство редкости и исключительности обращений к «Своду». В других кодексах неоднократно предусматриваются предыдущие решения адата.
Чтобы оценить значение этого механизма стабилизации общественной жизни горцев, вспомним о том, что централизованная государственная власть в масштабах Дагестана не существовала, что практика кровной мести всегда таит угрозу расширения конфликта по схеме «цепной реакции», с вовлечением все новых и новых участников, что практика ишкиля неизбежно порождает конфликты и расширяет их круг и т.д. Теперь по-
думаем, разве уцелели бы наши народы в подобной «войне всех против всех». Ведь все отмеченное выше действительно существовало - как же наши предки избежали физического взаимоис-требления? Генерал А.В. Комаров, в свое время специально собиравший материалы о кровомще-нии и т.п., выявил всего два случая «неконтролируемого его расширения, уничтожившее 2 села (Цибильда и Маммакаул) плюс два эпизода массовых его жертв (в Великенте в 1835 г. и в Губдене)»
- поразительно мало для страны, где кровная месть является законом. О том же свидетельствуют его данные: «За 6 лет в Дагестане на 550 тыс. населения - всего 39 убитых кровников». По-видимому, существовали мощные общественные противовесы, которые пресекали развитие конфликтов, препятствовали их истребительным, гибельным последствиям. Как обычно, для историков наиболее заметны те из них, которые больше отразились в письменных источниках - например, интегрирующее действие шариата. Можно назвать и замечаемое в письменных кодексах адата стремление ограничить круг кровомстителей и канлы, вывести за его пределы как можно больше людей или стремление ограничить применение ишкиля (да и других форм «личного удовлетворения» своих правовых претензий). Маслаат же отразился преимущественно в договорах между джамаатами, очень редко - в адатах. Между тем, практика его была, несомненно, шире. Беря всю совокупность свидетельств о прошлом (и не только письменных), мы склонны считать маслаат одним из главных рычагов стабилизации горского общества. Более того: судя по живучести традиций маслаата, возможно, он далеко еще не исчерпал своих возможностей и в нынешних условиях.
В этом плане интерес представляет отношение царских властей к местной судебной системе. «Отношение русского правительства к горскому адату с самого начала нашего владычества, -писал М. Ковалевский, - приняло характер решительного признания и явного покровительства. Причина, побуждавшая русское начальство к такой политике, лежит в том соображении, что оппозиция нашему владычеству всегда выходила из сфер благоприятных шариату» [4, с. 279]. Такая
политика, по его мнению, упускала из виду, «что точное применение правил народного адата является препятствием к поддержанию внутреннего порядка и спокойствия в едва замиренном нами крае» [4, с. 281].
В соответствии с политикой царской администрации в обычном праве устранялись жесткие и неоправданные акты кровной мести, убийства при супружеской неверности, при отказе засватанной женщины выйти замуж и т.д. Значительно возрастала роль свидетельских показаний, и параллельно уменьшалось значение присяги, письменные документы становились одним из доказательств. Все эти изменения носили, несомненно, прогрессивный характер и способствовали общему повышению уровня правовых воззрений горцев Дагестана.
Суд и судопроизводство в Акуша-Дарго должны были теперь существовать в процессе включения региона в состав Российского государства. Сравнительный анализ двух систем может стать серьезным направлением научного поиска и дальнейших исследований. Оценка уровня суда и судопроизводства рассматриваемой государственности через призму синтезированных методологических подходов позволяет использовать критерий «носитель справедливости». По этому критерию уровень можно считать, скорее, высоким, чем наоборот.
Литература
1. Халифаева А.К., Агакеримова Ч.А. Обычное право Дагестана: вопросы теории и практики // Юридический вестник ДГУ. 2008. № 2. С. 38.
2. Алибеков М. Адаты кумыков. Махачкала, 1927.
3. Гаджиева С.Ш. Кумыки. М., 1961.
4. Ковалевский М. Закон и обычай на Кавказе. Т.!
5. Леонтович Ф.И. Адаты кавказских горцев. Вып. I. Одесса, 1883.
6. Хашаев Х.-М.О. Кодекс законов Умма-хана Аварского (Справедливого). М., 1948.
7. ЦГА РД Ф. 50. Оп. 1. Ед. хр. 7. Л. 8.
Поступила в редакцию 16 мая 2013 г.
