CC BY
151ИСТОРИЧЕСКИЕ, ФИЛОСОФСКИЕ, ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА
HISTORICAL, PHILOSOPHICAL AND POLITICAL PROBLEMS OF STATE AND LAW
УДК-347.962.6
Глечян Эдуард Русланович
аспирант ФГБОУ ВО «Армавирский государственный педагогический университет», Коллегия адвокатов «Ника» АПКК (г. Краснодар)
СУДЕЙСКАЯ ЭТИКА -ГАРАНТИЯ АВТОНОМИИ ПРИ ОТПРАВЛЕНИИ ПРАВОСУДИЯ
Аннотация.:
рассматривается судебная этика, её сложности, противоречия и парадоксы. Нравственность является важнейшим условием автономности субъектов права. Однако судейская этика становится настолько нормативной, что судья может постепенно утрачивать чувство глубинной персональной ответственности. Рассматриваются парадоксы судебной этики, связанные с подобным отсутствием нравственной и правовой ответственности за судейскую ошибку.
Ключевые слова:
судейская этика, автономия личности, правосудие, нравственность, ответственность, судебная ошибка.
Glechyan Eduard Ruslanovich
post-graduate student, Armavir State Pedagogical University, "Nika" Bar Association of Agroindustrial Complex (Krasnodar)
JUDICIAL ETHICS -A GUARANTEE OF AUTONOMY IN THE ADMINISTRATION OF JUSTICE
Abstract:
judicial ethics, its complexities, contradictions and paradoxes are considered. Morality is the most important condition for the autonomy of the subjects of law. However, judicial ethics become so normative that the judge can gradually lose the feeling of deep personal responsibility. Paradoxes of judicial ethics connected with such a lack moral and legal responsibility for the judge's error are considered.
Keywords:
judicial ethics, autonomy of the individual, justice, morality, responsibility, judicial error.
Актуальность темы исследования заключается в том, что при наличии корпоративной императивно-этической нормы требования судейской этики всё же могут игнорировать как раз те субъекты, которые отправляют правосудие. «Судья должен следовать высоким стандартам морали и нравственности, быть честным, в любой ситуации сохранять личное достоинство, дорожить своей честью, избегать всего, что могло бы умалить авторитет судебной власти и причинить ущерб репутации судьи» [1, ст. 6]. «Соблюдение Кодекса судейской этики должно быть внутренним убеждением судьи, правилом его жизни, должно способствовать укреплению доверия общества к судебной системе, его уверенности в том, что правосудие осуществляется компетентно, независимо, беспристрастно и справедливо» [1, ст. 4].
Цитированные нормы кажутся неимоверной гарантией для российского общества, нуждающегося в судебной защите нарушенных прав, соответствуют надежде простого человека, что суд, следуя этическим нормам, в соответствии с законом будет на стороне справедливости. Однако судейское сообщество имеет гарантированную «страховку» в случае даже вынесения заведомо неправосудного решения. «Страховкой» является такое «удобное» понятие, как судейская ошибка. Данную гарантию судьям предоставляет Закон Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации», а расширяет контекст гарантий сам Верховный суд в Постановлении Пленума от 14.04.2016 № 13 «О судебной практике применения законодательства, регулирующего вопросы дисциплинарной ответственности судей». В данных документах указано, что судья не может быть привлечён к дисциплинарной ответственности за сам факт принятия незаконного или необоснованного судебного акта в результате судебной ошибки, явившейся следствием неверной оценки доказательств по делу либо неправильного применения норм материального или процессуального права [2, абз. 2, п. 2]. Отсюда следует,
что доказать факт вынесения заведомо неправосудного решения, основанного на искусственном искажении норм материального или процессуального права, практически невозможно, если, конечно, конкретный субъект - представитель судейского сообщества - сам не стал «неугодным» соответствующей «элите», и тогда, разумеется, всегда судейскую ошибку можно переквалифицировать в преступность.
Как судейское сообщество, так и правоохранительные органы практически выполняют единую функцию обеспечения безопасности государства, общества и граждан. К примеру, исходя из содержания статьи 1 Уголовно-процессуального кодекса РФ, нормы и порядок уголовного судопроизводства, кодифицированные в данном законе, в равной степени обязательны для применения судами, следователями, дознавателями, прокурорами и т. п. Однако, исходя из институциональных реалий, у следователей и дознавателей нет таких гарантий, как предоставленных судьям; у них практически нет права на ошибку. Как правило, если будет установлена вина в нарушении закона при неверном применении норм процессуального закона, то они будут наказаны вплоть до применения уголовно-правовых мер воздействия.
В России только судейскому сообществу предоставляется право толкования законов, все остальные представители правоприменительной деятельности обязаны лишь руководствоваться законом. Но это не даёт права представителям судейского сообщества произвольно толковать право, вопреки здравому смыслу и логическому мышлению. Вот что пишет А.И. Бычков по этому поводу: «Отправление правосудия является особым видом осуществления государственной власти. Применяя общее правовое предписание (норму права) к конкретным обстоятельствам дела, судья даёт собственное толкование нормы, принимает решение в пределах предоставленной ему законом свободы усмотрения (иногда весьма значительной) и зачастую оценивает обстоятельства, не имея достаточной информации (иногда скрываемой от него)» [3].
Да, действительно, возможности судей при толковании закона, с одной стороны, больше, чем у кого угодно, но, с другой стороны, их права ограничены тем же самым законом, который призван оградить общество от произвольного судейского толкования. И как быть с тем, что внутренние убеждения судьи расходятся с фактическими обстоятельствами дела, или как же поступить со сложной этической ситуацией, когда суду в силу полномочий предоставлено право толковать те же самые нормы, которые ограничивают незаконное применение норм права? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо вновь обратиться к Кодексу РФ «Судейской этики». В п. 5 ст. 2 указано: «Если судья испытывает затруднения в определении того, будет ли его поведение в конкретной ситуации отправления правосудия либо во внесудебной деятельности соответствовать требованиям профессиональной этики и статусу судьи, или если судья не уверен в том, как поступать в сложной этической ситуации, чтобы сохранить независимость и беспристрастность, он вправе обратиться с соответствующим запросом в Комиссию Совета судей Российской Федерации по этике за разъяснением, в котором ему не может быть отказано» [1].
Любопытно, какова же доля обращений с запросом в Комиссию Совета судей Российской Федерации по этике за разъяснением? Существовали ли вообще подобные случаи? По крайней мере солидные правовые источники не отсылают при выяснении данного вопроса хотя бы на один такой случай. Получается, каждый судья гордо полагает, что он идеальный правоприменитель. Тогда даже при заведомо умышленных нарушениях закона и норм этики он будет убеждён в безнаказанности. Отсюда вытекает, что каждый представитель сообщества убеждён в том, что является сам по себе и даже по отношению к коллегам в практической деятельности эталоном этических стандартов, и при отправлении правосудия никогда не попадает в сложные этические ситуации. А так ли это
на самом деле? Если к судьям применяется дисциплинарная процедура, то каждый убеждён в своей невиновности. Он изображает «мученика», который незаконно привлекается к ответственности, однако обосновывает свою невиновность не объективными аргументами (которых нет), а интригами со стороны руководства или каким-либо «заказом».
У «обычного» человека практически нет шансов на подлинную справедливость, с учетом крайнего дефицита оправдательных приговоров, особенно, если он обвиняется в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, а у судей - субъектов своего рода «высшей касты» - всегда есть шанс на поддержку сочувствующих коллег, проявление их солидарности. Ведь именно от коллег зависит дача разрешения следственным органам на возбуждение уголовного дела в отношении судьи. Связана данная, мягко говоря, традиционная неэтичная тенденция, основанная на произвольном и дву-стандартном толковании закона, также и с экономическим положением в стране. К.В. Бубон пишет: «Установление истины в суде как непременная и обязательная цель представляется характерной для инквизиционного процесса и нехарактерной для состязательного. В инквизиционном процессе подсудимый всегда волшебным образом оказывается совершенно истинно виновным, даже при недостатке доказательств. Вспомним, что в странах, полиция которых не имеет особенных причин жаловаться на дефицит финансирования, доля оправдательных приговоров достигает 15 % общего числа рассмотренных судами дел. В нашей стране эта цифра выглядит как 0,7 %. При этом Россия имеет отнюдь не самую эффективную полицию мира, а скорее самую развращённую» [4, с. 7-13].
Казалось бы, причём тут полиция, если речь ведётся о судейской этике - гарантии автономности представителей судейского сообщества? Всё логично: именно судьи и оправдывают извращённо расследованные следственными органами и утверждённые
надзорным органом уголовные дела, которые порой не имеют ничего общего с понятием законности и состязательности и тем самым осуждают незаконно привлечённых к ответственности людей. Можно ли в данном случае утверждать, что судьи этичны в профессиональной деятельности? А если представить обратную ситуацию, когда суды за некачественные уголовные дела «оптом» бы оправдывали?
Можно ли предположить, что повысился бы уровень правового сознания у всех субъектов правоприменительной деятельности? Разумеется, да. Однако возможно ли это в России, когда забылись разумные цифры оправдательных приговоров? Разумность, по нашему мнению, предполагает сравнение российских оправдательных приговоров с исторической судебной статистикой. К примеру, в период с 1936 по 1953 гг. суды развитых зарубежных стран оправдывали от 9,0 до 13,4 %. В современной Великобритании количество оправданных достигает 8,8 % [9]. Можем ли мы себе представить такую как бы фантастически идеальную судебную систему? Разумеется, можем, но только при реализации конституционных требований независимости ветвей власти. Каждая власть, так или иначе, в действительности связана обязательствами с другой властью. Судья не может стать судьёй, пока его кандидатура не пройдёт «согласование» со всеми надзорными, правоохранительными органами, представителями исполнительной власти и т. п. О какой гарантии независимости суда может идти речь, если карьера судьи зависит, к примеру, от прокурора, который в любой момент вправе инициировать представление в отношении судьи за то, что судья вынес оправдательный приговор, мотивируя не иначе как коррупционными мотивами, поскольку, как было отмечено, оправдательный приговор - это фантастика для отечественного правосудия; и по логике правоохранительной и надзорной системы оправданий не должно быть. Некоторые прокуроры оправдательные приговоры
воспринимают очень негативно - «как личное оскорбление, наподобие того, что жена изменила» [10].
Судья понимает, что по представлению прокурора будет следовать проверка его профессиональной деятельности, а в силу громадной загруженности судей всегда можно найти нарушения и «избавиться» от неугодного судьи. Нарушения могут быть связаны со сроками рассмотрения дела, составления судебных актов и т. п. Возможно, именно поэтому многие судьи за свою многолетнюю карьеру не вынесли ни одного оправдательного приговора. Вот она и цепочка зависимости, которая является прямой противоположностью всяких представлений об этических нормах при отправлении правосудия.
Этика прямо связана с таким понятием, как справедливость. Справедливость требует правильного понимания закона. А с учётом сложившейся практики произвольного толкования закона судейская этика оставляет лазейку безответственности, которая закономерно ведёт к коррупции.
О справедливости стали рассуждать ещё со времён античности и рассуждают по сей день. К примеру, Аристотель понятие справедливости связывал с представлением о государстве, поскольку право, служащее мерилом справедливости, является регулирующей нормой политического общения [5, с. 10]. Макиавелли в своих трудах акцентирует внимание на справедливости, указывая, что не бывает настолько сокрушительных побед, что выигравший не должен был бы считаться хотя бы со справедливостью... [6, с. 88]. Ф. Ницше интерпретировал справедливость как воздаяние и обмен при условии приблизительного равенства сил. [7, с. 73]. Н.О. Ис-маилов понятие социальной справедливости видит в форме системы норм, принципов и представлений о справедливости, с которой связаны правовые и моральные нормы данного общества, и на основе этих представлений о справедливости создаются конкретные
правовые и моральные нормы и ценности общества. Указанные моральные нормы и ценности в конечном счёте обусловлены потребностями и интересами различных социальных групп [8, с. 37].
Получается, что понятие справедливости в любом случае - это понятия морального традиционализма. Можно смело полагать, что существует общественная мораль, а корпоративная мораль традиционно сформирована в том или ином обособленном от общей массы сообществе. Следовательно, ненаказуемый произвол, который сторонний наблюдатель может видеть в каком-либо корпоративном сообществе, вовсе не погрешность, отсутствие профессионализма или не коррупционный компонент, а лишь соответствующее субъективное видение справедливости. А как быть с тем, что общее представление о справедливости категорично расходится с корпоративным представлением о справедливости? Представляется, что на современном этапе, без проведения существенных реформ, никак. Возможно, сама нормативная этика имеет свои ограничения. В частности, что будет, если разработать единый стандарт этики для всех социальных систем и уже на основе централизованной этической нормы разрабатывать локальные корпоративные этические нормы для конкретного сообщества, приведёт ли это к улучшению положения дел? По-видимому, существенных изменений не будет, поскольку любая нормативность связана с внешними гетерономными факторами. Речь должна идти о гарантиях автономности правового сознания для честного человека (судьи), который способен противостоять внешнему давлению гетерономных факторов. Понимание автономности правового сознания выводит на уровень феноменологии правовых и нравственных ценностей в их органическом единстве [11].
Резюмируя изложенное, хотелось бы особо обратить внимание на то, что соблюдение субъектами, отправляющими правосудие, не только корпоративных этических норм, но и всеобщих, основанных
на нормах права и морали, элементарного уважения к людям, в отношении которых отправляется правосудие, подняло бы авторитет отечественного правосудия, поскольку простой человек будет убеждён, что, обращаясь в суд, он всегда сможет добиться справедливости. Возможный вариант преодолеть данное негативное явление -это предоставить судам реальную полную автономию и ужесточить ответственность за любое внешнее влияние на суд, а если такое влияние оказывал субъект с использованием своего служебного положения, то интерпретировать как отягчающее обстоятельство. Может быть, тогда будут перемены к лучшему?
Таким образом, мы сталкиваемся с дилеммой правовых и нравственных норм. Возникает такой парадокс: судья, исполняя правовую норму, может забыть о норме нравственной. Ещё более худший вариант, когда, пользуясь своей защищённостью, он сознательно (под давлением гетерономных мотивов) нарушает элементарные нормы нравственности, злоупотребляя правом на ошибку. В таком случае установление правды, т. е. истины и справедливости, становится второстепенным моментом его профессиональной деятельности. Ещё один парадокс состоит в том, что нормы корпоративной этики ставятся выше норм общечеловеческой этики. По своей сути корпоративная этика должна укреплять нормы общей нравственности. На деле же корпоративные интересы, своего рода всеобщая зависимость (как бы «круговая порука»), выхолащивают нравственное содержание судейской этики, которая превращается либо в формальный этикет, либо в ненужный антураж, либо в один из вариантов жизни «по понятиям».
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. Кодекс судейской этики (утв. VIII Всероссийским съездом судей 19.12.2012) (ред. от 08.12.2016) / / Бюллетень актов по судебной системе. -2013. - Февраль. - № 2.
2. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 14.04.2016 № 13 «О судебной практике применения законодательства, регулирующего вопросы дисциплинарной ответственности судей» // Российская газета. - 2016. - 27 апреля. - № 90 ; Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2016. - № 6.
3. Бычков А.И. Актуальные проблемы судебного разбирательства / А.И. Бычков. - М. : Инфотропик Медиа, 2016. - 480 с.
4. Бубон К.В. Реквием по истине / К.В. Бубон // Адвокат. - 2010. -№ 1. - С. 7-13.
5. Аристотель. Политика / Аристотель ; пер. с др.-гр. С.А. Жебелева. -СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2016. - 352 с.
6. Макиавелли Н. Государь / Н. Макиавелли ; пер. с итал. М. Юсима. -СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2016. - 512 с.
7. Ницше Ф. По ту сторону добра и зла / Ф. Ницше ; пер. с нем. - М. : Эксмо, 2013. - 848 с.
8. Исмаилов Н.О. Природа справедливости и социальная справедливость / Н.О. Исмаилов // Диалогическая этика : материалы международной научно-практической конференции (г. Армавир, 24-25 июня 2016 г.) / отв. ред. Ю. П. Ветров. - Армавир : РИО АГПУ, 2016. - 256 с.
9. Смирнов А.В. Закон Парето против обвинительного уклона / А.В. Смирнов // Обвинение и оправдание в постсоветской уголовной юстиции : сборник статей / под ред. В.В. Волкова. - М. : НОРМА, 2015. -320 с.
10. Судьи и «Прокуратор». Противостояние [Электронный ресурс]. -Режим доступа: http://www.sknews.ru/rubriki/raznoe/49423-sudi-i-proku rator-protivostoyanie.html.
11. Похилько А.Д. Предпосылки автономии правового сознания / А.Д. Похилько // Общество и право. - 2005. - № 1 (7). - С. 96-100.
REFERENCES
1. Code of Judicial Ethics (approved by the VIII All-Russian Congress of Judges on 19.12.2012) (as amended on 08.12.2016). Bjulleten' aktov po su-debnoj sisteme = Bulletin of Acts on the Judicial System, 2013, February, no. 2. (In Russian).
2. Decree of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation of 14.04.2016 No. 13 "On judicial practice of applying legislation governing the disciplinary responsibility of judges". Rossijskaja gazeta = Russian newspaper, 2016, April 27, no. 90 ; Bjulleten' Verhovnogo Suda RF = Bulletin of the Supreme Court of the Russian Federation, 2016, no. 6. (In Russian).
3. Bychkov A.I. Aktual'nye problemy sudebnogo razbiratel'stva [Actual problems of litigation]. Moscow, Infotropik Media Publ., 2016. 480 p. (In Russian).
4. Bubon K.V. Requiem for the truth. Advokat = Lawyer, 2010, no. 1, pp. 7-13. (In Russian).
5. Aristotel'. Politika [Politics]. Saint Petersburg, Azbuka-Attikus Publ., 2016. 352 p. (In Russian).
6. Makiavelli N. Gosudar' [The Sovereign]. Saint Petersburg, Azbuka-Attikus Publ., 2016. 512 p. (In Russian).
7. Nicshe F. Po tu storonu dobra i zla [On the other side of good and evil]. Moscow, Jeksmo Publ., 2013. 848 p. (In Russian).
8. Ismailov N.O. The nature of justice and social justice. In Vetrov Ju.P. (ed.). Dialogicheskaja jetika [Dialogic Ethics]. Armavir, RIO AGPU Publ., 2016. 256 p. (In Russian).
9. Smirnov A.V. Pareto law against accusatory bias. In Volkov V.V. (ed.). Obvinenie i opravdanie v postsovetskoj ugolovnoj justicii [Prosecution and acquittal in the post-Soviet criminal justice]. Moscow, NORMA Publ., 2015. 320 p. (In Russian).
10. Sud'ii «Prokurator». Protivostojanie [Judges and "Procurator". Confrontation]. Available at: http:www.sknews.ru/rubriki/raznoe/49423-sudi-i-prokurator-protivostoyanie.html. (In Russian).
11. Pohil'ko A.D. Prerequisites for the autonomy of legal consciousness. Obshhestvo i pravo = Society and law, 2005. no. 1 (7), pp. 96-100. (In Russian) .
БИБЛИОГРАФИЧЕСКОЕ ОПИСАНИЕ СТАТЬИ
Глечян Э.Р. Судейская этика - гарантия автономии при отправлении правосудия / Э.Р. Глечян // Закон и жизнь. - 2018. - Т. 2, № 3. - С. 5-15.
BIBLIOGRAPHIC DESCRIPTION
Glechyan E.R. Judicial Ethics - a Guarantee of Autonomy in the Administration of Justice. Zakon i zhizn' = Law and life, 2018, vol. 2, iss. 3, pp. 5-15. (In Russian).
