СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ: ТРАНСПАРЕНТНОСТЬ ИЛИ КОНФИДЕНЦИАЛЬНОСТЬ? Текст научной статьи по специальности «Право»

Раздел III.

СУДЕБНАЯ ЗАЩИТА ПРАВ ЧЕЛОВЕКА

Е.Б. АБРОСИМОВА1 СУДЕБНАЯ ВЛАСТЬ: ТРАНСПАРЕНТНОСТЬ ИЛИ КОНФИДЕНЦИАЛЬНОСТЬ?

Одной из проблем организации и деятельности судебной власти является реализация принципа транспарентности, который занимает важное место в системе государственно-правовых ценностей современного мира. Понятием «транспарентность», или прозрачность, открытость, охватываются обычно все институциональные и динамические проявления того или иного органа современного государства, в том числе и суда: от учреждения как такового и установления порядка формирования до оснований и порядка прекращения деятельности, от опубликования для широкого круга читателей текстов законов до опубликования материалов судебной практики по их применению, от биографий судей до отчетов о деятельности органов дисциплинарного типа и т.п.

1. Применительно к правосудию требование транспарентности было сформулировано как одно из представлений естественного справедливого правосудия еще в XVII в. в Великобритании: «Недостаточно знать, что правосудие есть, необходимо видеть, что оно осуществляется»2. Обратим внимание, что Европейский Суд по правам человека подтвердил практически в этих же выражениях, применительно к решению вопроса о соответствии требованиям ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, необходимость обеспечения транспарентности

1 Е.Б. Абросимова - канд. юрид. наук, доцент, заслуженный юрист Российской Федерации.

2 Естественно, что эта известная максима имеет и иные сущностные аспекты, но применительно к рассматриваемому вопросу отметим аспект транспарентности.

правосудия. Концепция справедливой судебной процедуры, или надлежащей правовой процедуры, содержит и иные максимы, характеризующие транспарентность как неотъемлемый признак правосудия. Речь идет, в частности, о необходимости уведомления заинтересованных сторон о рассмотрении дела судом, об обязательности предоставления заинтересованным сторонам возможности высказаться по рассматриваемому делу в суде любой инстанции, о публичном провозглашении судебного решения и т.д.

Как известно, представления о естественном справедливом правосудии стали основой международно-правовых воззрений на должную организацию судебной власти и ее осуществление. Значительное число международных документов, в той или иной форме затрагивающих вопросы организации и осуществления судебной власти, содержат требования транспарентности правосудия.

Так, ст. 10 Всеобщей декларации прав человека содержит требование о необходимости обеспечения естественного и неотъемлемого права каждого для определения его прав и обязанностей и для установления обоснованности предъявленного ему уголовного обвинения на рассмотрение его дела «гласно и с соблюдением всех требований справедливости независимым и беспристрастным судом». А ст. 11, посвященная формированию основных подходов к организации уголовного судопроизводства, дополнительно фиксирует принцип гласности как необходимую составляющую идеи презумпции невиновности. С другой стороны, ст. 19 Декларации провозглашает свободу информации, в том числе свободу искать и получать информацию. Свобода информации представляет собой как бы второй источник принципа транспарентности правосудия, наряду с отмеченным выше принципом справедливого или должного правосудия. Кроме того, нормы ст. 29 Декларации, к анализу которой мы вернемся несколько ниже, устанавливают круг допустимых, т.е. разумных и объективных, критериев ограничения естественных и неотъемлемых прав, в том числе и права «видеть, как осуществляется правосудие».

Подобные приведенным выше положениям нормы содержат также и ст. 14 и 19 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г.

Нормы, относящиеся к обеспечению состояния транспарентности судебной власти, содержат и международные акты регионального характера, например, Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод (ст. 6 и 10). Статья 6 данной Конвенции также

предусматривает положение об обеспечении государствами-участниками на своей территории права каждого на публичное разбирательство его дела судом, а также дополнительное требование об обязательном публичном объявлении судебного решения и об условиях ограничения рассматриваемого права (п. 1 указанной статьи). Статья 10 защищает свободу информации. Необходимо обратить внимание, что, в отличие от Всеобщей декларации прав человека и Международного пакта о гражданских и политических правах, европейские региональные акты, в первую очередь Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод, имеют специальные механизмы - политические и юридические - обеспечения своего действия. Центральное место в системе этих механизмов занимает Европейский Суд по правам человека. Именно в его решениях находят свое развитие весьма лаконичные формулы Европейской конвенции, а часто и Всеобщей декларации прав человека и Международного пакта о гражданских и политических правах. Статья 6 часто становится объектом исследования Европейского Суда по правам человека, поэтому практика толкования понятий «публичное разбирательство» и «публичное объявление решения» достаточно широкая (о чем будет сказано несколько ниже).

Нормы, касающиеся обязательств европейских стран по обеспечению открытости деятельности государственных органов, содержатся и в таких основополагающих региональных актах, как: Документ Копенгагенского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ (п. II (28.9)), Документ Московского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ, материалы Парижской хартии для Новой Европы1. Наиболее детальным образом соответствующие требования применительно к судебной власти, пожалуй, сформулированы в Рекомендациях Комитета министров Совета Европы №Я (95)11 относительно отбора, обработки, предоставления и архивации судебных решений в правовых информационно-поисковых системах (п. I (5.16), II (9.1) и (10.1)) и др.

Весьма лаконично, но вместе с тем максимально емко (имея в виду традиции свободного судебного усмотрения) сформулированы соответствующие положения в акте другого региона планеты -Американской конвенции о правах человека 1969 г.: «Уголовное судопроизводство ведется публично, за исключением случаев, когда это противоречит интересам справедливости».

1 Эти и другие, упоминаемые здесь документы, можно найти в кн.: Права человека и судопроизводство. Собр. междунар. док. - Вена; Варшава, 1997.

Содержатся соответствующие нормы и в Конвенции Содружества Независимых Государств о правах и свободах человека 1995 г. - п. 1 ст. 6. Дальнейшее развитие принцип транспарентности получил в регламентах/уставах международных судебных учреждений, таких, как Регламент Европейского Суда по правам человека (1998)1, Римский статут Международного уголовного суда (1998), Статут Международного суда в Гааге (1945). Содержатся требования судопроизводства, доступного для публики, и в актах международных судов так называемой специальной территориальной юрисдикции - Уставе Международного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии (1993), и Уставе Международного трибунала по Руанде (1994). Для первой группы характерно сохранение относительно общих представлений о транспарентности, для второй, имея в виду специфику деятельности, некоторое расширение оснований, по которым может быть проведено судебное заседание in camera. и круга лиц (в частности, за счет свидетелей), чьи интересы суд обязан учитывать при решении вопроса об открытости/закрытости процесса.

С другой стороны, конституционные акты большинства современных государств также содержат в той или иной форме требование транспарентности (ст. 90 Конституции Австрии, ст. 86 Княжества Андорра, ст. 114 Конституции Республики Беларусь, ст. 93 Конституции Греции, ст. 85 Конституции Грузии, ст. 123 Конституции Российской Федерации и т.п.2). Причем обычно фиксируются как сам принцип, так и возможность его ограничения при определенных условиях (не содержат последнего Конституция Украины - ст. 129 и Форма правления Швеции - гл. 113). Конституци-

1 Обратим внимание на принципиально важное обстоятельство: Регламент Европейского Суда по правам человека содержит требование о необходимости мотивировать просьбу о закрытости судебного процесса и содержать четкое указание на объем закрытости - в части или полностью.

2 См.: Судебные системы западных государств / Под ред. Туманова В. А. -М., 1991. - С. 25-27 и др.; Сравнительное конституционное право / Под ред. Ков-лера А.И., Чиркина В.Е., Юдина Ю.А. - М., 1996. - С. 654, 656-657; Сравнительное конституционное право / Под ред. Чиркина В.Е. - М., 2002. - С. 393, 395-396.

3 Для Швеции вообще характерно раннее и весьма полное признание свободы информации. В настоящий момент интересующие нас вопросы, наряду с судоустройственным и процессуальным актами, регулируются Актом о свободе печати 1974 г. Государственные органы (включая суды) обязаны предоставлять

онные нормы, естественно, воспроизведены и конкретизированы в судоустройственных и процессуальных источниках права1.

Таким образом, можно констатировать, что признание идеи прозрачности, открытости или доступности судебной власти является сегодня общераспространенным.

2. Однако, наряду с правилами, гарантирующими транспарентность правосудия, как уже упоминалось, существуют и специальные правила, призванные обеспечить конфиденциальность или закрытость отдельных проявлений судебной власти.

В наиболее общем виде допустимые критерии ограничения сформулированы, на наш взгляд, в нормах ст. 29 Всеобщей декларации прав человека. Несмотря на то что правила этой статьи определяют особенности правового статуса человека, они могут быть положены в основу соответствующей национальной законодательной конструкции ограничения принципа прозрачности государства в целом и судебной власти в частности, поскольку ч. 2 ст. 29 устанавливает общедемократический принцип соразмерности налагаемых ограничений общечеловеческим и государственно-значимым ценностям и целям: ограничение субъективного права возможно, но исключительно с целью обеспечения, во-первых, должного признания и уважения прав и свобод граждан, и, во-вторых, удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе.

Можно также сказать, что ценности или интерес публичного характера, исходя из содержания перечисленных выше статей, обеспечивают в первую очередь средства массовой информации, призванные не только способствовать реализации свободы мнений и убеждений, свободы слова, но и объективно существующей, обусловленной демократичным характером социума потребности в правдивой информации об организации и деятельности государства и его отдельных институтов. Это, в свою очередь, означает необходимость формулирования в судоустройственных и процессуальных источниках права (применительно к России - соответствующих фе-

гражданам все документы, за исключением юридически не оформленных и не вступивших в силу либо имеющих секретный характер. Все дела, связанные с нарушением свободы информации (печати), рассматриваются в этой стране специальным судом, действующим на уровне ленов (округов).

1 См. подробнее: Абросимова Е.Б. Судоустройство (судебные системы) зарубежных стран: Лекция. - М. 2000. - С. 3-5; Она же. Судебная система Российской Федерации: Система и принципы. - М., 2002. - С. 14-19.

деральных конституционных законах, регулирующих вопросы судоустройства, и процессуальных кодексах) весьма детальных правил, в соответствии с которыми судья по своей инициативе (т.е. в силу прямого, выраженного в императивном предписании закона) или по ходатайству сторон (т.е. при наличии диспозитивных норм) обязан или может принять решение об ограничении действия принципа транспарентности или предоставления информации о судебной власти как отдельным лицам, так и общественности в целом, посредством использования ресурсов средств массовой информации (несколько ниже мы остановимся на формах такой информации).

Данный вывод получает дополнительное обоснование при анализе иных международных документов.

Международный пакт о гражданских и политических правах (ст. 14) и Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод (ст. 6) дают более детальное представление о допустимых критериях ограничения принципа транспарентности. Причем если в Декларации речь шла лишь о возможном использовании названных критериев в отношении создания ограничений для государства, нормы Пакта и Конвенции непосредственно адресованы государственной власти (а имея в виду характер обязательств по Европейской конвенции, должны быть приняты к исполнению государствами - членами Конвенции). Формулы соответствующих фрагментов названных статей практически совпадают, однако некоторые различия все-таки есть.

Второе предложение ч. 1 ст. 14 вышеназванного Пакта содержит следующий перечень необходимых и достаточных критериев:

- по соображениям морали, общественного порядка или государственной безопасности в демократическом обществе;

- или когда того требуют интересы частной жизни сторон;

- или в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо, при особых обстоятельствах, когда публичность нарушала бы интересы правосудия.

А второе предложение п. 1 ст. 6 Европейской конвенции предусматривает такие критерии, как:

- соображения морали, общественного порядка и националь-ной1 безопасности в демократическом обществе;

- интересы несовершеннолетних или защита частной жизни сторон;

1 Полагаем, что серьезных различий между понятиями «государственная» и «национальная» безопасность в данном случае нет.

- в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо, при особых обстоятельствах, когда публичность нарушала бы интересы правосудия.

То есть перечень допустимых в условиях существования демократического государства ограничений несколько конкретизирован (в какой-то степени можно говорить и о расширении, поскольку дело не всегда будет касаться сферы частной жизни) за счет включения в него интересов несовершеннолетних. Необходимость этого ограничения непосредственно предусмотрена в отношении правосудия по делам несовершеннолетних (не только уголовного, но и гражданского, административного, матримониального и др.) ст. 13 Конвенции о правах ребенка и п. 8, 21 и другими Минимальных стандартных правил ООН, касающихся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних, или Пекинских правил. Обратим внимание, что в отличие от иных международных документов, содержащих стандарт транспарентности, указанные акты ориентируют на сугубую конфиденциальность как судебных процессов по этой категории дел, так и судебных решений.

Итак, представляется, что и эти международные акты содержат два типа стандартов конфиденциальности, обусловленных сосуществованием в конкретном времени, если так можно сказать, частного и публичного начал или ценностей. Однако необходимо отметить, что международные акты этой группы непосредственно фиксируют еще один очень важный принципиальный элемент, который должен найти отражение в национальном законодательстве. Речь идет о дискреционных полномочиях суда по своему усмотрению, но явно в рамках действующих законов или иных источников права, ограничивать действие принципа транспарентности в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо при особых обстоятельствах и только тогда, когда публичность нарушала бы интересы правосудия. Иными словами, соответствующие правила должны помимо императивных диспозиций, применительно к воспроизведению первых двух условий ограничения состояния открытости, содержать и диспозитивные, предоставляющие суду возможность формирования относительно гибкого подхода к рассмотрению вопроса о гласности судебного процесса и опубликованию судебного решения.

В завершение этого краткого анализа упомянем еще один важный международный акт - Конвенцию о защите личности в связи с автоматической обработкой персональных данных, откры-

той для подписания государствами - членами Совета Европы 21 января 1981 г. и вступившей в юридическую силу с 1 октября 1985 г. В нормах этого акта в сжатой и четкой форме нашло отражение начало конфиденциальности или защиты частной жизни применительно к целям его обеспечения в автоматизированных системах самого различного вида (ч. 1 ст. 24 Конституции РФ).

Конституционные акты зарубежных государств дополняют этот весьма краткий список допустимых ограничений принципа транспарентности указанием на соображения государственной или служебной (в том числе профессиональной, военной и коммерческой) тайн (например, ч. 3 ст. 24 и ч. 1 ст. 45 Конституции Эстонской Республики, ч. 2 ст. 117 Конституции Республики Хорватия), на интересы потерпевших (ч.3 ст. 24 Конституции Эстонской Республики), а также на необходимость рассмотреть политическое преступление и преступление, связанное с прессой. Так, согласно правилу ч. 2 ст. 148 Конституции Бельгии, «по делам о политических преступлениях и преступлениях прессы решение о закрытости заседания может быть принято только единогласно»1. Согласно требованию ч. 2 ст.82 Конституции Японии дела о политических преступлениях и преступлениях, связанных с прессой, а также все дела, касающиеся основных прав и свобод, защищенных гл. III названной Конституции, подлежат рассмотрению в открытых заседаниях2.

3. Из краткого анализа международно-правовых принципов и норм, положений конституционных актов зарубежных государств видно, что существует несколько основных форм транспарентности, или, иными словами, несколько видов информации о правосудии, которая должна быть доступна любому человеку или иному заинтересованному субъекту.

Первая форма - информация о суде (точнее, свобода ее получения) - органе государственной власти. К этой группе обычно относятся сведения об организации судебной системы, количестве судов, их территориальной и предметной юрисдикции, иерархии судебных институтов, а также о порядке деятельности суда - процессуальных правилах, с одной стороны, и распорядке работы суда как такового (календарь судебных сессий, распорядок работы аппарата суда и т.п.). Кроме того, к этой группе относят сведения о составе суда и порядке его формирования. Важной составляющей этой

1 Конституции государств Европы. - М., 2001. - Т. 1. - С. 367.

2 Конституции зарубежных государств. - М., 2002. - С. 391.

формы является свободный доступ к статистике, характеризующей институциональные и динамические проявления судебной власти.

Вторая форма - информация о конкретном судебном процессе. Она, в свою очередь, многослойна и включает в себя: знания о будущих судебных процессах в конкретном суде или сведения о текущем судебном календаре; возможность ознакомления с материалами дела и судебными решениями (промежуточными и итоговым), а также свободу доступа в зал судебного заседания. Эта форма в наибольшей степени разработана в теоретическом и практическом плане, поскольку применяется ежедневно. Как следствие, информация и иные проявления транспарентности, включаемые в эту группу, наиболее часто подвергаются детальному законодательному регулированию, в том числе в форме ограничения. Необходимо обратить внимание, что критерии ограничения могут иметь как субъектный (например, несовершеннолетний - сторона в деле, или журналист -заинтересованный пользователь информации), предметный (например, наличие государственной тайны), так и объектный характер (например, сфера морали и нравственности, образа жизни).

Распространение информации о будущих судебных процессах и состоянии текущего календаря судебных заседаний. В повседневной судебной практике сложилось весьма устойчивое представление о необходимости формирования судебного календаря заранее и соответствующего уведомления сторон и иных заинтересованных лиц о дате и месте судебного разбирательства, с тем чтобы они имели возможность должным образом подготовиться к судебному разбирательству или своевременно уведомить суд о невозможности своего участия и просить при наличии уважительных причин о переносе дела. Одновременно сложилась устойчивая традиция вывешивать в доступном для публики и прессы месте календарь на некоторый обозримый период. Кроме того, в случаях, когда судья полагает необходимым известить более широкий круг лиц о проведении судебного процесса, он, как правило, уведомляет об этом через соответствующее издание1. В условиях развития Интернета достаточно распространенной становится практика формирования «электронных информационных порталов». В этом плане показательны web-сайты Верховного и Высшего Арбитражного

1 Однако, по крайней мере, в одном из своих решений Европейский Суд по правам человека пришел к выводу о том, что нет нужды объявлять о предстоящем слушании, достаточно обеспечить фактический доступ публики в зал судебного разбирательства. (Дело № 8512/79.Бес. 02.10.79; не опубликовано.)

судов Российской Федерации. После соответствующего уведомления обычно не возникает проблем с обеспечением свободного доступа в здание суда и в зал судебного разбирательства.

Не менее сложной является проблема обеспечения свободного доступа в зал судебного заседания. Этот вопрос к настоящему моменту урегулирован в российском процессуальном законодательстве в наибольшем объеме. Реализуя конституционную норму (ч. 1 ст. 123), Гражданский процессуальный кодекс РФ (ст. 10) достаточно детально определяет основания проведения закрытых судебных заседаний, к числу которых отнесены: 1) наличие сведений, составляющих государственную тайну1, тайну усыновления (удочерения) ребенка; 2) наличие иных оснований, в случае если они предусмотрены федеральным законом. Эти основания имеют императивный характер. Иные основания имеют рекомендательный характер для судьи, и как следует из текста названной нормы, предоставляют ему достаточную свободу выбора поведения или усмотрения при разрешении ходатайства лица, участвующего в деле. К числу таких оснований закон относит: 1) интерес защиты коммерческой или иной охраняемой законом тайны2; 2) интерес неприкосновенности частной жизни граждан; 3) иные обстоятельства, гласное обсуждение которых способно помешать правильному разбирательству дела либо повлечь за собой нарушение двух первых интересов.

Кроме того, в законе установлены также и условия ограничения транспарентности: наличие мотивированного определения о проведении закрытого судебного заседания (обязательно как при применении первой группы оснований, так и второй). С другой

1 См.: ст. 2, 5 и 7 Закона РФ «О государственной тайне» и постановление Конституционного Суда от 27 марта 1996 г. по делу о проверке конституционности ст. 1 и 21 названного Закона в связи с жалобами граждан В.М. Гурджиянца, В.Н. Синцова, В.Н. Бугрова и А.К. Никитина (СЗ РФ. - М., 1996. - № 15. - Ст. 1768), а также определения Конституционного Суда РФ от 10 ноября 2002 г. № 239-О по жалобе ОАО «Омский каучук» на нарушение конституционных прав и свобод ст. 21 названного закона (СЗ РФ. - М., 2002. - № 52. - Ч. 2. - Ст. 5288) и по жалобе Романова Ю.П. на нарушение его конституционных прав ст. 21 и 21.1 указанного Закона (СЗ РФ. - М., 2003. - № 6. - Ст. 549).

2 См.: Ст. 3, 5 и др. Федерального закона «О коммерческой тайне» (СЗ РФ. -М., 2004. - № 32. - Ст. 3283) и сохранившее отчасти свою юридическую силу решение Верховного Суда РФ от 13 ноября 2003 № ГКПИОЗ-1188 о признании действующим п.2 постановления Правительства РФ от 5 декабря 1991 г. № 335 «О перечне сведений, которые не могут составлять коммерческую тайну».

стороны, в качестве необходимого условия, уже названного применительно ко второй группе оснований, выступает наличие ходатайства участвующего в деле лица.

Из содержания нормы ч. 7 ст. 10 ГПК РФ следует, что фиксация процесса в письменной форме или с помощью аудиозаписи допускается в открытом заседании без получения специального разрешения суда, а с применением фото-, видео- и телесредств записи, равно как трансляция по радио или телевидению, - с разрешения суда. При этом законодатель использует обобщенное определение субъекта, так или иначе фиксирующего ход процесса, - «гражданин».

Нормы ст. 11 АПК РФ весьма близки к рассмотренным правилам ст. 10 ГПК РФ.

Несколько иная схема изложения законодательного материала использована в Уголовно-процессуальном кодексе РФ. Правила относительно гласности судебного разбирательства содержатся не в разделе, посвященном описанию основных принципов соответствующего вида судопроизводства, а в ст. 241, посвященной обеспечению режима гласности именно в судебном разбирательстве в суде первой инстанции. Уголовно-процессуальный закон содержит специальные гарантии неприкосновенности тайны личной переписки и переговоров (ч. 4 ст. 241).

В открытом судебном заседании лица, присутствующие в зале, вправе вести письменную запись. Фотографирование, видеозапись и (или) киносъемка допускаются только с разрешения суда и, что важно, с согласия сторон, при условии, что такая фиксация не препятствует судебному разбирательству. Аудиозапись может быть ограничена только в том случае, если она создает препятствия для судебного разбирательства. Трансляция процесса специально законом не оговорена, и, представляется, исходя из логики статьи, а равно из гарантированного Конституцией Российской Федерации (ч. 1 ст. 49) принципа презумпции невиновности лица, что допустимо только последующее воспроизведение записи.

Специальных норм, гарантирующих участие публики и прессы в заседаниях судов второй (за исключением апелляционной инстанции, которая действует по правилам рассмотрения дел в судах первой инстанции) и последующих инстанций, российский закон не предусматривает.

В соответствии со ст. 31 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» как пленарные, так и секционные заседания этого Суда проводятся откры-

то. Проведение закрытых заседаний возможно только в случаях, установленных названным Федеральным конституционным законом. Обеспечение соблюдения принципа гласности конституционного судопроизводства реализуется через ряд технических приемов, определенных в Регламенте Конституционного Суда (§25-26, 32-33, 36). В Суде действуют специальные правила доступа в здание и в залы судебных заседаний, а также специальные правила аккредитации журналистов.

Все три процессуальных акта, таким образом, вполне единообразно подходят к решению вопроса об обеспечении действия в Российской Федерации начал транспарентности и конфиденциальности правосудия, создавая достаточно общую по типу регулирования законодательную базу для присутствия в залах судебных заседаний как публики, так и прессы.

Думается, что совершенствование существующих правовых предписаний в этой сфере должно идти также по пути конкретизации и более точного описания прав и обязанностей не только суда и «граждан» или «лиц, присутствующих в зале судебного заседания», но, в первую очередь, публики и представителей средств массовой информации. Так, желательно, чтобы в законе было непосредственно закреплено правило свободного посещения зала суда для публики (уточним: конечно, закрепления принципа открытости судебных заседаний вполне достаточно, но на практике, к сожалению, оно не воспринимается как свобода присутствия лиц, не заинтересованных в исходе дела, и тем более представителей прессы), были бы сформулированы правила, позволяющие технически оснащенным представителям прессы заранее обладать информацией о проведении процесса и возможностью расположить соответствующие средства, разрешающие получать по завершению процесса официальные носители аудио- или видеоинформации в том случае, если закон предусмотрит возможность подобной фиксации. Детали регулирования, в том числе правила, касающиеся проверки безопасности технических средств, правила аккредитации на конкретный судебный процесс (в случае, если такая потребность возникла у журналиста), должны содержаться в регламентах судов.

Опубликование судебного решения по конкретному делу. Особое внимание, что, на наш взгляд, очевидно, Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод придает вопросу опубликования конкретного судебного решения. Второе предложение п. 1 ст. 6 Конвенции содержит оговорки относи-

тельно возможности ограничения принципа транспарентности только применительно к присутствию публики и прессы в судебных заседаниях; в части определения необходимости опубликования судебных решений диспозиция рассматриваемой нормы весьма лаконична и императивна: «Судебное решение объявляется публично», не предполагает никаких ограничений и применяется даже тогда, когда слушание дела было закрытым, что подтверждено Европейским Судом по правам человека в качестве основного подхода в известном деле Campbell and Fell v. U.K.1 Однако практика Европейского Суда свидетельствует о возможности гибкой интерпретации понятия «публичное объявление судебных решений», как раз и позволяющей говорить о допустимости формирования в национальном законодательстве нескольких форм «публичности».

Представляется, что российскому законодателю следовало бы дополнить судоустройственное и процессуальное законодательство описанием такой формы опубликования конкретного судебного решения, как его депонирование в канцелярии суда при условии обеспечения свободного доступа к нему сторон, в широком смысле этого слова, и публики2. При этом желательно, во-первых, предусмотреть обязанность суда предупредить стороны о применении этой формы объявления судебного решения и, во-вторых, обязанность суда письменно уведомить о факте депонирования (имея в виду возможность написания подробного судебного решения в течение некоторого времени). В-третьих, необходимо обеспечить фактический доступ сторон и общественности к этому решению.

Особой формой опубликования, сопоставимой с оглашением и депонированием, выступает собственно опубликование через средства массовой информации судебных решений, касающихся значительного или неопределенного числа лиц. Этот прием достаточно часто применяется при рассмотрении административных дел, связанных с оспариванием нормативного правового акта или его части.

Нуждается в законодательном регулировании и вопрос о предоставлении копий судебного решения на возмездной основе.

1 Ser. A. 80. 28.06.84. См. также: Гротрайан Э. Статья 6 Европейской конвенции по правам человека: Право на справедливое судебное разбирательство. -Страсбург, 1996. - С. 22 (на русск. яз.).

2 См. подробнее: Отсутствие публичного оглашения в постановлении Суда по делу Претто и другие против Италии от 8 декабря 1983 г. // Европейский Суд по правам человека: Избран. решения. - М., 2000. - Т. 1. - С. 431-432.

Естественно, речь в данном случае идет не о сторонах в деле и не о представителях средств массовой информации. Необходимо четко и недвусмысленно определить круг лиц, которые могут претендовать на полную, купированную или обезличенную копию судебного решения, установить порядок их истребования (различный в зависимости от целей), форму и размер возможной оплаты.

Последней формой транспарентности выступает свобода получения информации о судейском самоуправлении, его структуре, порядке деятельности. Однако эта интересная проблема не является предметом настоящего исследования.

В ходе выработки любого законодательного решения в рассматриваемой сфере необходимо также учитывать понятие «способ раскрытия информации». Оно включает:

- непосредственное получение информации в суде, Судебном департаменте при Верховном Суде РФ, Российской академии правосудия, органах судейского самоуправления, иных органах и организациях;

- получение информации через СМИ (общие и специализированные) - фактически опубликование информации;

- получение информации через электронные СМИ, в том числе Интернет, - фактическое депонирование информации; и, наконец, специфические способы получения информации посредством судебного репортажа (отсутствие субъективной позиции автора репортажа) и судебного очерка (наличие такой позиции) -специфической формы опубликования информации.

Естественно, что требования к регулированию отношений в связи с использованием различных способов получения информации о суде должны различаться1.

В.И. АНИШИНА2 РЕШЕНИЯ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА В РОССИЙСКОЙ ПРАВОВОЙ СИСТЕМЕ

5 мая 1998 г. для России вступила в силу Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод3. В связи с этим

1 Применительно к данному вопросу см. также: Мадридские принципы отношений между СМИ и независимыми судами, принятые в 1994 г. Международной комиссией юристов (МКЮ).

2 В.И. Анишина - доктор юрид. наук, профессор кафедры конституционного права Российской академии правосудия.

3 Данная Конвенция ратифицирована Российской Федерацией 30 марта 1998 г., ее официальный перевод опубликован: СЗ РФ. - М., 2001. - № 2. - С. 163.