CC BY
161
УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС
А.Л. Осипов*
Судебная проверка жалоб на полицейскую провокацию: применение процессуальных стандартов ЕСПЧ в уголовном судопроизводстве РФ
Аннотация. В последнее десятилетие актуализировался поиск приемлемых, с точки зрения доктрин государственного суверенитета и верховенства права, путей гармонизации российского уголовно-процессуального законодательства и международных стандартов справедливого правосудия, важнейшее место среди которых занимает практика Европейского Суда по правам человека. Деятельность данной наднациональной судебной инстанции свидетельствует о том, что одной из актуальных проблем российского уголовного судопроизводства остается использование в доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности, полученных в результате полицейской провокации. На основе новейших решений Европейского Суда по правам человека, многие из которых не имеют официального перевода на русский язык, в статье анализируются содержание и тенденции эволюции правовых позиций данного международного органа в сфере совершенствования гарантий национальной судебной защиты от уголовного преследования, основанного на подстрекательских действиях сотрудников правоохранительных органов. Подробно рассматриваются правовые позиции Европейского Суда относительно предмета, пределов, способов и критериев оценки эффективности национальных судебно-контрольных процедур в указанной сфере правоприменения. Дается оценка уровня имплементации процессуальных стандартов Европейского Суда в современной российской судебной практике. Выявляются положительные тенденции, а также нормативные лакуны и аберрации судебного толкования, предлагаются направления совершенствования правового регулирования.
Ключевые слова: полицейская провокация, Европейский Суд по правам человека, прецедентное право, правовая позиция, судебный контроль, оперативно-розыскная деятельность, стандарты эффективности, справедливое правосудие, подсудимый, жалоба.
Европейский Суд по правам человека (далее — ЕСПЧ) регулярно выносит решения в отношении России, в которых констатируются нарушения прав человека в связи с провокационным характером оперативно-розыскной деятельности (далее — ОРД) и использованием ее результатов для обоснования обвинительных приговоров. Речь идет о нарушении права подсудимого на справедливое судебное разбирательство, гарантированного ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция). Ситуация усугубляется тем, что ЕСПЧ выявил наличие структурной проблемы в системе российского законодательного регулирования ОРД, которая de facto и de jure переводит российские дела по жалобам на полицейские провокации в так называемую категорию repetitive cases с неизбежной перспективой вынесения по ним стереотипных решений,
констатирующих несправедливость судебного разбирательства1.
Как известно, ЕСПЧ в своей практике разработал не только само понятие «полицейской провокации», но и систему критериев, позволяющих выявить ее признаки в конкретном деле, а также оценить справедливость судебного разбирательства по такому делу в целом. В первом случае ЕСПЧ применяет фактологический тест на выявление признаков провокации (substantive test of in citement), во втором — процессуальный тест (procedural test)2. Оба подхода применяются, как
1 Подробнее см.: Петров С.П. Без провокаций! О недопущении оперативными сотрудниками провокационных действий при документировании преступных действий лиц, занимающихся незаконным оборотом наркотических средств // Прокурор. 2012. №3. С. 92-96.
2 Подробнее см.: Брэйди Н. Использование результатов оперативно-розыскных мероприятий в уголовном процес-
© Осипов А.Л., 2015
* Осипов Артем Леонидович — кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры уголовно-процессуального права Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА). [[email protected]]
117437, Россия, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, д. 9.
правило, последовательно при рассмотрении соответствующей им категории жалоб. Поскольку предмет настоящей статьи составляют параметры эффективности национальных процедур судебного контроля в указанной сфере правоприменения, мы ограничимся подробным рассмотрением содержания и тенденций эволюции тех правовых позиций ЕСПЧ, которые составляют алгоритм процессуального теста на провокацию.
Эволюция правовых позиций ЕСПЧ,
определяющих предмет
национального судебного контроля
В постановлении ЕСПЧ по делу «Ваньян (Уапуап) против России»3 исходным пунктом, определившим вектор судебного контроля в делах о полицейской провокации, явилась идентификация источника первоначальной информации о предполагаемой причастности или предрасположенности подозреваемого совершить инкриминируемое преступление. Начиная с упомянутого решения, ЕСПЧ тиражирует правовую позицию, согласно которой эта информация должна быть проверена национальным судом путем принятия достаточных мер к тому, чтобы установить где, когда и от кого поступила данная информация. Достаточно остро данный вопрос встал при рассмотрении ЕСПЧ дел «Веселов (Veselov) и другие против России»4 и «Лагутин (Lagutin) и другие против России»5. Исходная информация должна касаться именно тех преступлений, в связи с выявлением которых планируется проведение последующих оперативно-розыскных мероприятий (далее — ОРМ). Данная информация должна быть персонифицированной, то есть указывать на расположенность определенного лица к совершению определенного типа преступлений. В постановлении по делу «Носко (Nosko) и Нефедов (Nefedov) против России»6 одним из ключевых доводов ЕСПЧ в пользу констатации признаков провокации явилось проведение ОРМ в отношении неопределенного круга сотрудников экспертного учреждения, в котором работал осужденный Нефедов.
се в свете решений ЕСПЧ по жалобам в отношении РФ // Журнал конституционного правосудия. 2013. № 5. С. 30-35; Илюшин А.А. Оценка доказательств, полученных в результате ОРМ при выявлении взяточничества // Законность. 2013. № 7. С. 59-61
3 Постановление по делу «Ваньян (Vanyan) против России» от 15.12.2005. URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/ Pages/search.aspx# (дата посещения: 10.02.2015).
4 Постановление по делу «Веселов (Veselov) и другие против России» от 02.10.2012. URL: http://hudoc.echr.coe.int/ sites/eng/Pages/search.aspx# (дата посещения: 10.02.2015).
5 Постановление по делу «Лагутин (Lagutin) и другие против России» от 24.04.2014.URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/ eng/Pages/search.aspx# (дата посещения: 10.02.2015).
6 Постановление по делу «Носко (Nosko) и Нефедов (Nefedov)
против России» от 30.10.2014. URL: http://hudoc.echr.coe.int/
sites/eng/Pages/search.aspx# (дата посещения: 10.02.2015).
Практика ЕСПЧ позволяет выделить два основных источника оперативной информации: полицейские агенты и частные лица. К первой категории относятся лица, которые находятся в той или иной зависимости от сотрудников правоохранительного органа и сотрудничают с ними с определенной регулярностью. Как указано в постановлении ЕСПЧ по делу «Банникова (Bannikova) против России»7, в такой ситуации национальный судебный контроль в отношении доводов подсудимого о провокации должен быть особенно тщательным, что само по себе не исключает вывода о законности ОРМ и допустимости сформированных на их основе доказательств. Логическим следствием сказанного явилось включение в предмет судебной проверки сведений, характеризующих интенсивность и продолжительность взаимодействия информатора с полицейскими службами в прошлом, сведений о личности самого информатора, о его судимостях и склонности к употреблению наркотических средств, факты привлечения данного информатора к проведению аналогичных оперативных мероприятий по другим уголовным делам. Отсутствие всесторонней проверки со стороны национального суда характеристики личности агента-информатора и природы его сотрудничества с полицией явилось одной из причин констатации нарушения ст. 6 Конвенции в постановлении ЕСПЧ по делу «Санду (Sandu) против Республики Молдова»8.
Традиционно к предмету судебной проверки жалобы подсудимого на провокацию ЕСПЧ относит порядок производства оперативного мероприятия с точки зрения правового стандарта «essentially passive manner». Данные подходы ЕСПЧ резюмированы в постановлении по делу «Носко (Nosco) и Нефедов (Nefedov) против России», согласно которому к предмету проверки суда относятся: 1) причины проведения ОРМ; 2) использование полицией перед проведением проверочной закупки или оперативного эксперимента возможностей проверить информацию о преступлении иным путем9; 3) пределы вмешательства сотрудников полиции и их агентов в совершение преступления; 4) природа такого вмешательства или побуждения, которому подвергся подсудимый в ходе данных ОРМ10.
7 Постановление ЕСПЧ по делу «Банникова (Bannikova) против России» от 04.11.2010. URL: Официальный сайт ЕСПЧ: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата посещения: 10.02.2015).
8 Постановление ЕСПЧ по делу «Санду (Sandu) против Республики Молдова» от 11.02.2014. URL: http://hudoc.echr.coe. int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата посещения: 10.02.2015).
9 См. также постановление ЕСПЧ по делу «Таранекс (Taraneks) против Литвы» от 02.12.2014. URL: http://hudoc. echr.coe.int/sites/eng/Pages/search.aspx# (дата посещения: 10.02.2015).
10 См. подробнее: Зенкин А.Н., Бондаренко О.В. Критерии провокации незаконного сбыта наркотиков в решениях Европейского Суда по правам человека // Законность.
Эволюция правовых позиций ЕСПЧ,
определяющих процедуры
национального судебного контроля
Согласно устоявшемуся в практике ЕСПЧ подходу заявления подсудимого о провокации в отношении него предполагают их разрешение в рамках состязательной и всесторонней судебной процедуры с возложением бремени опровержения таких заявлений на государственного обвинителя. ЕСПЧ не ограничивает перечень средств установления юридически значимых обстоятельств, входящих в предмет судебной проверки, относя к ним любые методы, предусмотренные национальным законодательством. Важное место в системе таких средств занимает изучение судом составленных в ходе подготовки и проведения оперативных мероприятий документов, материалов аудио-, видеозаписи. В постановлении по делу «Веселов (\feselov) и другие против России» к средствам доказывания обстоятельств незаконного вмешательства полицейских ЕСПЧ отнес копии приговоров в отношении полицейского агента по другим уголовным делам по аналогичным категориям преступлений. Национальный суд не вправе уклониться от исследования перечисленных источников доказательственной информации, ссылаясь на то, что верифицируемые ими обстоятельства выходят за пределы судебного разбирательства.
Не менее важную роль в системе контрольного инструментария судов играют допросы оперативных сотрудников и лиц, оказывавшим им помощь на добровольных началах при производстве ОРМ. При этом значительная часть сведений, затрагивающих порядок подготовки и реализации ОРМ, относится к государственной тайне. Данная категория дел в практике ЕСПЧ получила название «public-interes timmunitycases» со специально разработанными под нее стандартами оценки справедливости судебного процесса.
В постановлении по делу «Лагутин (Lagutin) и другие против России» ЕСПЧ предложил предварительно использовать для этих целей процедуру исследования доказательств «exparte». Согласно данной процедуре материал, содержащий сведения, составляющие государственную тайну, представляется стороной обвинения или непосредственно запрашиваемым органом власти суду, который самостоятельно определяет, насколько данный материал относим к разрешению вопроса о полицейской провокации. Установив такую относимость, национальный суд должен принять решение о раскрытии данной информации для стороны защиты («Малининаc (Malininas) против Литвы» от 01.07.2008, «Булфински (Bulfinsky) против Румынии» от 01.06.2010).
Эволюция правовых позиций ЕСПЧ, определяющих критерии эффективности результатов национального судебного контроля
Рассматривая дело «Furcht против ФРГ»11 ЕСПЧ столкнулся с ситуацией, при которой один из региональных судов Германии, рассматривая дело в отношении гражданина Furcht, установил некоторые признаки провокационных действий со стороны правоохранительных органов, проводивших предварительные беседы и саму закупку наркотических средств у подсудимого. При этом национальные суды не исключили полученные в результате таких оперативных мероприятий доказательства и в итоге вынесли подсудимому обвинительный приговор. Особенностью данного дела было то, что национальные судебные инстанции расценили подстрекательство со стороны полиции в качестве обстоятельства, смягчающего наказание, что привело к значительному снижению его размера. Оценивая эффективность результатов судебного контроля в данном случае, ЕСПЧ констатировал, что выявление в деле признаков полицейской провокации во всяком случае должно влечь за собой исключение всех доказательств, полученных в результате оперативных мероприятий. Согласно позиции ЕСПЧ, говорить о том, что национальные власти однозначно признали нарушение ими конвенционного права подсудимого на справедливое судебное разбирательство можно лишь в том случае, если такое признание сопровождается ссылкой в национальном судебном решении на ст. 6 Конвенции или прецедентную практику ЕСПЧ. Кроме того, ЕСПЧ отметил, что само по себе смягчение наказания без исключения полученных в результате полицейский мероприятий доказательств не может рассматриваться в качестве эффективного компенсационного средства.
Дальнейшее развитие критериев оценки результативности национального судебного контроля связано с распространенной в российской оперативно-розыскной практике проблемой серийности ОРМ, многократно проводимых в отношении одного и того же лица с целью искусственного повышения показателей раскрываемости преступлений. ЕСПЧ подтвердил правильность подхода российских судебных инстанций, согласно которому сама по себе серийность ОРМ, каждое последующее из которых не направленно на пресечение преступлений, но создает условия для продолжения преступной деятельности, является признаком провокации этих преступлений. При этом характер ОРМ по первому эпизоду преступной деятельности зачастую выводится российскими судами за рамки тщательной
2013. № 9. С. 45-49.; Орлов Д.В. Развитие Европейским Судом по правам человека судебно-интерпретационной деятельности по вопросу провокации преступления // Российская юстиция. 2013. № 7. С. 64-65.
11 Постановление ЕСПЧ по делу «Furcht против ФРГ» от
23.10.2014. URL: http://hudoc.echr.coe.int/sites/eng/Pages/
search.aspx# (дата посещения:10.02.2015).
судебной проверки на провокационные риски и теряется на фоне сокрушительной критики действий полицейских по повторным эпизодам. В постановлении по делу «Еремцов (Yeremtsov) и другие против России»12, рассматривая жалобу подсудимого, ЕСПЧ констатировал, что исключение национальным судом повторных эпизодов его преступной деятельности со ссылкой на обусловившую их полицейскую провокацию, не освобождает суд от необходимости тщательной и всесторонней поверки доводов жалобы подсудимого относительно провокационного характера первоначального ОРМ13.
Так вкратце выглядят актуальные правовые позиции ЕСПЧ относительно параметров эффективности судебно-контрольных процедур при рассмотрении жалоб подсудимых на провокацию. Ниже нами приводится анализ того, насколько данным параметрам соответствует современная российская судебная практика. Прежде всего отметим, что ни российское законодательство, ни системообразующая практика Верховного Суда РФ (далее — ВС РФ) не содержат четкого определения понятия полицейская провокация, а также не определяют стандартов доказывания и иных параметров судебной проверки жалоб на нее. Пунктирно границы рассматриваемых правовых категорий обозначены в двух постановлениях Пленума ВС РФ14, корреспондирующих декларативным положениям ст. 5 Федерального закона от 12.08.1995 № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности», согласно которым при проведении ОРМ запрещается подстрекать, склонять, побуждать в прямой или косвенной форме к совершению противоправных действий (провокация). Лаконизм указанных правовых позиций в некоторой степени компенсируется рекомендациями, содержащимися в постановлении Пленума ВС РФ от 27.06.2013 № 21, которое расширяет возможности применения постановлений ЕСПЧ в российской судебной практике. С принятием данного решения впервые на уровне официального судебного толкования был декларирован подход, согласно которому содержание прав и свобод, закрепленных в российском законодательстве, должно определяться с учетом содержания аналогичных прав и свобод,
12 Постановление ЕСПЧ по делу «Еремцов (Уегеш180у) и другие против России» от 27.11.2014 г. иЯЬЮфициальный сайт ЕСПЧ:Ы:1р://Ьи^с.есЬг.сое.1п1/811е8/епд/Раде8/8еагсЬ. аБрх# (дата посещения:(последнее посещение 10.02.2015).
13 См. подробнее: Стандарты справедливого правосудия (международные и национальные практики) / под ред. Т.Г. Морщаковой. М.: Мысль, 2012.
14 См.: п. 14 Постановления Пленума ВС РФ от 15.06.2006 № 14 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2006. № 8; п. 34 Постановления Пленума ВС РФ от 09.07.2013 № 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2013. № 9.
раскрываемого ЕСПЧ при применении Конвенции и Протоколов к ней. Это открывает возможность для имплементации в практику российского судебного контроля таких автономных правовых категорий, как «полицейская провокация», «полицейский агент», «предрасположенность к совершению преступления», «преимущественно пассивная манера расследования», являющейся условием sinequanon для гармонизации отечественной процессуальной практики со страсбургскими стандартами.
При анализе российской практики нами выявлены примеры, когда суды включали в предмет своей проверки наличие сведений о предрасположенности подсудимого к совершению определенного типа преступлений перед началом ОРМ15. Зачастую проверка доводов о провокации включает в себя оценку судом такого обстоятельства, как наличие наркотических средств в непосредственном распоряжении подсудимого (перед началом проведения мероприятий) или его обращение за их приобретением к третьим лицам (другим участникам наркотрафика). Очевидно, что риск провокации со стороны полиции резко повышается во втором случае, так как подсудимый своими действиями демонстрирует отсутствие у него самостоятельных возможностей (и, возможно, намерений) совершить это престу-пление16. Показания оперативного сотрудника о предрасположенности подсудимого к совершению определенного типа преступлений не могут приниматься во внимание судом при оценке законности ОРМ в том случае, когда такие показания не могут быть проверены17.
В ряде случаев ВС РФ признавал, что предыдущая судимость подсудимого за совершение преступления того же вида (при условии ее погашения или снятия) не может рассматриваться как обстоятельство, свидетельствующее в пользу предрасположенности подсудимого к совершению определенного типа преступлений18. Очевидно, что в данном аспекте отечественный правоприменитель пошел дальше ЕСПЧ, который не закреплял в своих решениях подобных гарантий.
Встречаются случаи применения судами таких элементов стандарта «essentially passive manner», как настойчивость и неоднократность просьб полицейского агента совершить престу-пление19.
15 См., напр.: Определение судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ от 22.10.2007 № 83-Д07-18; Определение судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ от 13.02.2008 № 83-Д08-2 // СПС «Консультант Плюс».
16 См.: Определение судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ от 07.10.2008 № 26-Д08-5 // СПС «Консультант Плюс».
17 Определение судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ от 13.12.2011 № 9-Д11-14 // СПС «Консультант Плюс».
18 Определение судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ от 07.12.2010 № 50-Д10-22 // СПС «Консультант Плюс».
19 Там же.
Как отмечалось выше, одним из направлений эволюции практики ЕСПЧ явилось включение в предмет судебного контроля жалоб на провокацию сведений о личности полицейского агента, обстоятельств, раскрывающих характер и степень интенсивности его сотрудничества с правоохранительными органами при раскрытии аналогичных преступлений. Между тем данные правовые позиции ЕСПЧ редко учитываются российскими судами. Так, в одном из своих решений ВС РФ признал законным отказ суда первой инстанции в истребовании материалов четырех уголовных дел о преступлениях, которые были раскрыты в результате действий одного и того же полицейского агента, поскольку «предметы судебного разбирательства по указанным стороной защиты уголовным делам не имели отношения к предмету доказывания по предъявленному подсудимым обвинению»20. В этом же решении ВС РФ, с точностью до наоборот применив подход ЕСПЧ, констатировал, что участие К. (полицейского агента) в качестве взяткодателя по другим уголовным делам, по которым виновные были осуждены и приговоры вступили в законную силу, свидетельствует об отсутствии фактов провокаций с его стороны и в данном деле.
Что касается правовых последствий констатации судом признаков полицейской провокации, то основной тенденцией российской судебной практики является исключение полученных таким путем доказательств с прекращением производства (или оправданием) по соответствующим эпизодам обвинения за отсутствием в деянии признаков состава преступления21. Вместе с тем в редких случаях нами обнаружены признаки и иной тенденции, которая предусматривает возможность переквалификации спровоцированного полицией деяния с сохранением возможности вынесения обвинительного приговора по таким эпизодам обвинения.
Так, отменяя приговор Останкинского районного суда г. Москвы от 15.03.2012, Судебная коллегия по уголовным делам Московского городского суда в своем кассационном определении от 14.05.2012 указала на то, что суд первой инстанции, правильно установив подстрекательские действия со стороны сотрудников право-
охранительных органов в отношении Р. в части склонения того к сбыту наркотических средств, оставил без должного внимания доказательства, касающиеся содействия Р. по приобретению наркотических средств К. Выводы суда об отсутствии оснований для переквалификации действий Р. на ст. 228 ч. 1 УК РФ не аргументированы и противоречат исследованным доказательствам. В данном случае российский суд второй инстанции проигнорировал значение правовых стандартов ЕСПЧ не столько в сфере определения сущностных признаков полицейской провокации, сколько в области критериев эффективности национального судебного контроля.
Подводя итоги проведенного исследования, можно заметить, что, несмотря на отдельные положительные изменения, российские суды продолжают игнорировать правовые стандарты ЕСПЧ, связанные как с предметом судебных проверок, так и с методикой их проведения. Не было выявлено ни одного случая удовлетворения судом ходатайства стороны защиты об исследовании сведений, характеризующих личность полицейского агента. Также не выявлено случаев исследования российскими судами материалов дел оперативного учета или иных документов и показаний, содержащих государственную тайну, на предмет оценки провокационности ОРД. Избирательность применения судами стандарта «essentially passive manner»также не позволяет судить об удовлетворительном уровне имплемен-тации подходов ЕСПЧ в российской судебной практике.
Полагаем, что изменению ситуации могло бы способствовать дальнейшее развитие формулировок постановлений Пленума ВС РФ, описывающих предмет, пределы и способы судебных проверок жалоб на полицейскую провокацию в направлении их гармонизации с указанными выше подходами ЕСПЧ. Не менее актуальными остаются задачи включения в законодательство сформулированных ЕСПЧ материальных признаков провокации, введения судебной процедуры санкционирования проверочных закупок и оперативных экспериментов, совершенствования процессуальных практик исследования в суде материалов ограниченного доступа.
Библиография:
1. Брэйди Н. Использование результатов оперативно-розыскных мероприятий в уголовном процессе в свете решений ЕСПЧ по жалобам в отношении РФ // Журнал конституционного правосудия. 2013. № 5. С. 30—35.
2. Зенкин А.Н., Бондаренко О.В. Критерии провокации незаконного сбыта наркотиков в решениях Европейского Суда по правам человека // Законность. 2013. № 9. С. 45—49.
3. Илюшин А.А. Оценка доказательств, полученных в результате ОРМ при выявлении взяточничества // Законность. 2013. № 7. С. 59-61.
20 Определение судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ от 31.01.2013 № 32-О13-2 // СПС «Консультант Плюс».
21 Определение судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ от 16.04.2013 № 18-Д13-39 //СПС «Консультант Плюс».
4. Орлов Д.В. Развитие Европейским Судом по правам человека судебно-интерпретационной деятельности по вопросу провокации преступления // Российская юстиция. 2013. № 7. С. 64—65.
5. Петров С.П. Без провокаций! О недопущении оперативными сотрудниками провокационных действий при документировании преступных действий лиц, занимающихся незаконным оборотом наркотических средств // Прокурор. 2012. № 3. С. 92-96.
6. Стандарты справедливого правосудия (международные и национальные практики) / под ред. Т.Г. Морщаковой. М.: Мысль, 2012. 584 с.
References (transliteration):
1. Brjejdi N. Ispol'zovanie rezul'tatov operativno-rozysknyh meroprijatij v ugolovnom processe v svete reshenij ESPCh po zhalobam v otnoshenii Rossijskoj Federacii // Zhurnal konstitucionnogo pravosudija. 2013. № 5. S. 30-35.
2. Zenkin A.N., Bondarenko O.V. Kriterii provokacii nezakonnogo sbyta narkotikov v reshenijah Evropejskogo Suda po pravam cheloveka // Zakonnost'. 2013. № 9. S. 45-49.
3. Iljushin A.A. Ocenka dokazatel'stv, poluchennyh v rezul'tate ORM pri vyjavlenii vzjatochnichestva // Zakonnost'. 2013. № 7. S. 59-61.
4. Orlov D.V. Razvitie Evropejskim Sudom po pravam cheloveka sudebno-interpretacionnoj dejatel'nosti po voprosu provokacii prestuplenija // Rossijskaja justicija. 2013. № 7. S. 64-65.
5. Petrov S.P. Bez provokacij! O nedopushhenii operativnymi sotrudnikami provokacionnyh dejstvij pri dokumentirovanii prestupnyh dejstvij lic, zanimajushhihsja nezakonnym oborotom narkoticheskih sredstv // Prokuror. 2012. № 3. S. 92-96.
6. Standarty spravedlivogo pravosudija (mezhdunarodnye i nacional'nye praktiki) / pod red. T.G. Morshhakovoj. M.: Mysl', 2012. 584 s.
Материал поступил в редакцию 11 февраля 2015 г.
Judicial examination of complaints on police provocation: application of the procedural standards of the European Court of Human Rights in the judicial proceedings in the Russian Federation
OSIPOV, Artem Leonidovich — PhD in Law, Senior Lecturer of the Department of Criminal Procedural Law of the
Kutafin Moscow State Law University.
117437, Russia, Moskva, ul. Akademika Artsimovicha, 9, kv. 43.
Review. In the last decade the search for the ways for the harmonization of the criminal procedural legislation of Russia with the international standards of fair justice, which are enshrined by the practice of the European Court of Human Rights, which would be acceptable from the standpoint of the doctrines of state sovereignty and supremacy of law. The activities of the ECHR as the supranational judicial instance show that one of the topical problems in the Russian criminal judicial proceedings concerns the use of results of operative investigation activities in the form of police provocation as evidence. Based upon the newest decisions of the European Court of Human Rights, many of which have no official translation into Russian, the author analyzes contents and tendencies in the sphere of evolution of legal positions of this international body in the sphere of improvement of the guarantees of national judicial protection from the criminal prosecution based upon the enticements of the law enforcement officials. The author provides a detailed study of the legal positions of the ECHR regarding object, limitations, ways and criteria for the evaluation of efficiency of national judicial controlling procedures in this sphere of legal practice. The author provides an evaluation of implementation of the procedural standards of the European Court of Human Rights in the Russian modern judicial practice. The positive tendencies are uncovered, so are normative gaps and aberrations of judicial interpretation and the directions for the improvement of legal regulation are offered. Keywords: police provocation, the European Court of Human Rights, precedent law, legal position, judicial control, operative investigation activity, efficiency standards, fair justice, criminal defendant, complaint.
