CC BY
246
Пудовочкин Юрий Евгеньевич
доктор юридических наук, профессор, Российский государственный университет правосудия
(e-mail: [email protected])
Судебная практика установления вины в преступлении, предусмотренном статьей 264.1 Уголовного кодекса
Российской Федерации
В статье на основе анализа материалов судебной практики обсуждаются вопросы определения содержания и формы вины в преступлении, предусмотренном ст. 264.1 УК РФ; обосновывается умышленный характер деяния; раскрываются элементы психического отношения к деянию, включающие отношение к факту нарушения правил и к факту повторности нарушения.
Ключевые слова: нарушение специальных правил, преступление с административной пре-юдицией, вина, умысел.
Yu.E. Pudovochkin, Doctor of Law, Professor, Russian State University of Justice; e-mail: 11081975@ list.ru
Judicial practice of establishing guilt in crime, provided in article 264.1 of the Criminal Code of the Russian Federation
In the article on the basis of the analysis of judicial practice questions of determination of content and a form of fault in the crime provided by art. 264.1 of the Criminal Code of the Russian Federation are discussed; the deliberate nature of act is proved; the elements of the mental relation to act including the relation to the fact of violation of the rules and to the fact of frequency of violation reveal.
Key words: violation of special rules, crime with an administrative prejudition, fault, intention.
В ст. 264.1 УК РФ предусмотрена ответственность за управление транспортным средством лицом, находящимся в состоянии опьянения, подвергнутым административному наказанию за управление транспортным средством в состоянии опьянения или за невыполнение законного требования уполномоченного должностного лица о прохождении медицинского освидетельствования на состояние опьянения либо имеющим судимость за совершение преступления, предусмотренного ч. 2, 4, 6 ст. 264 УК РФ либо ст. 264.1 УК РФ. Среди многих проблем, которые вызывают толкование и применение данной нормы на практике, особое место занимает проблема определения субъективной стороны этого преступления, содержания и формы вины.
Прежде всего, отметим, что при решении вопроса о том, с какой формой вины может быть совершено то или иное преступление, необходимо руководствоваться правилами ч. 2 ст. 24 УК РФ, согласно которой «деяние, совершенное только по неосторожности, признается преступлением лишь в том случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса».
Толкование этого законоположения приводит к выводу о том, что в случаях, когда в статье Особенной части УК РФ специально не предусмотрено указание на неосторожную форму вины, деяние будет считаться преступлением в случае его совершения «не только по неосторожности», а значит, как в случае его совершения по неосторожности, так и в случае его умышленного совершения. Такая позиция сегодня официально признана Пленумом Верховного Суда РФ, который в постановлении от 18 октября 2012 г. № 21 «О применении судами законодательства об ответственности за нарушения в области охраны окружающей среды и природопользования» прямо указал: «Исходя из положений части 2 статьи 24 УК РФ, если в диспозиции статьи главы 26 УК РФ форма вины не конкретизирована, то соответствующее экологическое преступление может быть совершено умышленно или по неосторожности при условии, если об этом свидетельствуют содержание деяния, способы его совершения и иные признаки объективной стороны состава экологического преступления» [1].
Конкретизирующие условия, указанные Пленумом, представляются крайне важными, осо-
35
бенно в свете рассматриваемых в настоящей публикации проблем.
В ст. 264.1 УК РФ, строго говоря, форма вины законодателем непосредственно не установлена. Между тем, указание в диспозиции данных норм на неоднократный характер допущенных нарушений по определению исключает возможность совершения преступлений по неосторожности. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 9 декабря 2008 г. № 25 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с нарушением правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, а также с их неправомерным завладением без цели хищения» в п. 10.7 подтвердило: «По смыслу уголовного закона, преступление, предусмотренное статьей 264.1 УК РФ, совершается умышленно» [2].
Такое признание влечет значимые уголовно-правовые последствия в части установления категории преступления, решения вопросов стадий, соучастия, рецидива, определения места отбывания наказания в виде лишения свободы и пр. В связи с этим для обеспечения реализации принципов законности и вины крайне важно решить вопрос о содержании и виде умысла в таких преступлениях.
Вначале о содержании. Преступления, предусмотренные ст. 264.1 УК РФ, относятся к группе деяний с административной преюдицией. Поэтому содержание умысла в них не может быть определено вне контекста понимания правовой природы таких деликтов. Не углубляясь в обсуждение этой темы, заметим, что на сегодняшний день можно вполне определенно утверждать о наличии двух основных типов понимания преступлений с преюдицией. Первый основан на признании основанием ответственности самого факта неоднократного нарушения определенных правил, и в этом случае конструкция деяния становится крайне близка сложным единичным продолжаемым или составным преступлениям. Второй подход видит основанием ответственности единичный (по счету - второй) факт совершения деяния специальным субъектом - лицом, ранее наказанным в административно-правовом порядке. Очевидно, что в зависимости от избранной теоретической позиции анализ вопроса о вине будет существенно различаться. В первом случае необходимо будет доказывать наличие у лица общего умысла на совершение нескольких правонарушений, во втором - нет.
Представляется, что целям надлежащего отправления правосудия в большей степени отвечает вторая из представленных выше кон-
цепций преступлений с административной преюдицией. Отсюда - отсутствие практической необходимости (и теоретической состоятельности) установления единства вины для первого и второго акта нарушения специальных правил. А.В. Иванчин прав, когда пишет, что «эти акты поведения не пронизаны единым умыслом и по уголовному закону не должны быть им пронизаны», «не только преступления с административной преюдицией, но и ряд иных преступлений, предполагающих повторность нарушений субъекта, за одно из которых требуется привлечение к неуголовной ответственности, могут совершаться при отсутствии сквозного умысла лица, что нисколько не противоречит теории уголовного права» [3, с. 104-105].
Умысел в рассматриваемых преступлениях -это умысел специального субъекта на повторное нарушение специальных правил выполнения определенной деятельности. Исходя из этой посылки, стоит исследовать вопрос о его содержании и форме.
Обращение к материалам судебной практики применения норм с административной преюдицией (в частности, ст. 264.1 УК РФ) показывает, что правоприменитель не придерживается единого подхода к описанию субъективной стороны содеянного. Встречаются, в частности, следующие решения.
1. Суд просто констатирует умышленный характер деяния.
В одном из приговоров суд, в частности, указал, что подсудимый, реализуя свой преступный умысел, в нарушение п. 2.7 Правил дорожного движения, находясь в состоянии алкогольного опьянения, будучи подвергнутым административному наказанию за совершение административных правонарушений, предусмотренных ч. 1 ст. 12.26 КоАП РФ, осуществлял движение по определенному адресу, управляя мотоциклом определенной марки [4].
2. Суд раскрывает характеристику интеллектуально-волевых процессов виновного, вкладывая в них различное предметное содержание.
Так, суд в одном случае указал, что подсудимый, будучи подвергнутым административному наказанию, должных выводов для себя не сделал и в определенное время, находясь по определенному адресу, действуя умышленно, осознавая общественную опасность своих действий, в нарушение п. 2.7 Правил дорожного движения РФ, предвидя неизбежность наступления общественно опасных последствий в виде нарушения правил дорожного движения в части нарушения прав участников дорожного движения на безопасность движения по доро-
36
гам общего пользования и желая этого, сел в автомобиль, провернув ключ в замке зажигания, запустил его двигатель и совершил на нем поездку, тем самым став участником дорожного движения - водителем [5]. Здесь, как видим, суд указал на психическое отношение виновного и к самому деянию, и к его последствиям.
В другом случае суд указал, что подсудимый, считаясь лицом, подвергнутым административному наказанию, в состоянии алкогольного опьянения находился по определенному адресу, где у него возник преступный умысел, направленный на управление автомобилем в состоянии алкогольного опьянения. Реализуя свой преступный умысел, он, в нарушение п. 2.7 Правил дорожного движения, осознавая, что управление транспортным средством в состоянии алкогольного опьянения запрещено, не имея права на управление транспортными средствами, прошел и сел на водительское место, в стоявший в гараже дома автомобиль, завел двигатель автомобиля и начал движение, после чего умышленно управлял автомобилем до момента его задержания сотрудниками полиции [6]. Здесь суд ограничился описанием психического отношения виновного лишь к факту выполненного деяния.
В некоторых случаях суды указывают на то, что подсудимый сознавал не только опасность, но и противоправность своих действий. Так, в одном из приговоров было указано, что подсудимый, реализуя свой преступный умысел, направленный на нарушение правил дорожного движения, находясь в состоянии алкогольного опьянения, осознавая общественно опасный и противоправный характер своих действий, в нарушение п. 2.7 Правил дорожного движения, предвидя неизбежность наступления общественно опасных последствий в виде нарушения безопасности дорожного движения, имея судимость по ст. 264.1 УК РФ, сел за управление автомобилем, выехал с территории усадьбы дома и стал передвигаться, подвергая опасности участников дорожного движения [7]. В другом случае суд констатировал, что подсудимый, являясь лицом, подвергнутым административному наказанию за управление транспортным средством, управлял мотоциклом в состоянии опьянения, умышленно, осознавая преступный характер и общественную опасность своих действий и игнорируя данное обстоятельство, подвергая опасности других участников дорожного движения [8].
Представляется, что стремление судов раскрыть в процессуальных документах содержание вины лица, обвиняемого в совершении
преступления, необходимо приветствовать даже в том случае, когда приговор постановляется в особом («ускоренном», «сокращенном») порядке. И хотя постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29 ноября 2016 г. № 55 «О судебном приговоре» дает на этот счет ограничительные рекомендации (указывать лишь форму вины в приговорах, постановленных в общем порядке), складывающаяся практика, при которой суды не только указывают форму, но и раскрывают содержание вины, причем вне зависимости от того, в каком порядке рассматривается уголовное дело, на наш взгляд, заслуживает поддержки.
Вместе с тем, вопрос о том, что входит в предметное содержание вины исследуемых преступлений, требует специального внимания. Его решение напрямую связано с конструкцией состава преступления. В нашем случае речь идет о преступлениях с формальным составом. Вопрос о виде и содержании умысла в них остается в науке дискуссионным.
Прежде всего, заметим, что формальный состав преступления не включает в число обязательных признаков последствия. В связи с этим нецелесообразно при рассмотрении уголовных дел анализировать психическое отношение виновного к последствиям, которые потенциально могли бы наступить, но которые для законодателя безразличны и не влияют на содержание объективной стороны состава преступления. Содержание интеллектуального компонента умысла в формальном составе ограничено только психическим отношением виновного к выполненному деянию (в нашем случае - к факту неоднократного нарушения специальных правил) и не включает в себя интеллектуальное отношение к последствиям.
И еще. Доминирует мнение, что умысел в формальном составе преступления является всегда прямым. В связи с этим специалисты включают в его содержание волевое отношение субъекта к выполненному действию. А.И. Рарог по этому поводу пишет, что в формальных составах преступлений волевое содержание умысла исчерпывается волевым отношением к самим общественно опасным действиям (бездействию) [9, с. 86]. Формула умысла при этом определяется следующим образом: «лицо осознает общественную опасность своего действия (бездействия) и желает его совершить». Однако, по обоснованному замечанию П.С. Дагеля, Д.П. Котова, Б.С. Никифорова, такой «перенос» волевого момента с последствия на действие (бездействие) является неправомерным [10, с. 81; 11, с. 17].
37
Желание, конечно же, выражает отношение не только к последствию, но и к действию. Но это проявление желания не включено законодателем в характеристику интеллектуальных процессов, характеризующих вину. Никакие оттенки волевого отношения субъекта к самому действию или бездействию не влияют на форму его вины. Это желание не столько относится к содержанию вины, сколько отражает более широкий контекст проблем, связанных со свободой воли и отсутствием принуждения к действию. Если кто-либо совершает определенное действие, сознавая его общественно опасный характер, это значит, что он желает его совершить. Если кто-либо не желает, чтобы его действие имело известный сознаваемый им характер, он не совершает этого действия. Таким образом, включать признак «желание действия (бездействия)» в конструкцию умысла в формальном составе преступления представляется необоснованным.
В итоге содержание умысла в исследуемой нами конструкции должно ограничиваться лишь осознанием субъектом общественной опасности неоднократного нарушения специальных правил. Поскольку эта опасность одновременно определяется: а) фактом нарушения специальных правил специальным же субъектом, б) фактом повторного нарушения этих правил лицом, к которому ранее применялись меры административной ответственности, то можно утверждать, что субъект в анализируемых составах является как бы дважды специальным: он ответственен за соблюдение правил и он же ранее привлекался к ответственности за их нарушение. Как следствие, в содержании умысла субъекта должно отразиться два обстоятельства: тот факт, что он является лицом, подвергнутым административному наказанию, и тот факт, что он нарушает Правила дорож-
1. Бюл. Верховного Суда РФ. 2012. № 12.
2. Бюл. Верховного Суда РФ. 2009. № 2.
3. Иванчин А. В. О целесообразности построения составов преступлений с административной преюдицией // Библиотека криминалиста. 2013. № 2.
4. Приговор мирового суда по делу 1-62/2016. URL: https://rospravosudie.com/court-sudebnyj-uchastok-2-mirovogo-sudi-kantemirovskogo-rajona-voronezhskoj-oblasti-s/act-233730432/ (дата обращения: 29.12.2016).
5. Приговор мирового суда по делу 1-69/2016. URL: https://rospravosudie.com/court-belogorskij-rajonnyj-sudebnyj-uchastok-s/act-233732435/ (дата обращения: 29.12.2016).
ного движения или иные специальные правила выполнения определенных действий. В подобных обстоятельствах осознание общественной опасности деяния практически с необходимостью предполагает осознание его противоправности, что и фиксируется в ряде приговоров по уголовным делам.
В связи с этим представляется необходимым обратить внимание, что, констатируя факт осознанного (умышленного) нарушения субъектом специальных правил, суды далеко не всегда обращают внимание на то, что субъект в равной мере должен осознавать свой специальный статус лица, подвергнутого административному наказанию. В качестве достаточно редкой иллюстрации правильного решения этого вопроса приведем дело, в приговоре по которому суд констатировал: подсудимый, достоверно зная о том, что со дня окончания исполнения административного наказания, предусмотренного ч. 1 ст. 12.26 КоАП РФ, не истек один год, т.е. он является лицом, подвергнутым административному наказанию, в нарушение п. 2.7 Правил дорожного движения, действуя умышленно, с целью управления транспортным средством сел в автомобиль и, будучи в состоянии алкогольного опьянения, последовал на нем по автодороге [12].
Таким образом, можем констатировать, что в преступлениях, связанных с неоднократным нарушением специальных правил лицом, подвергавшимся административному наказанию, вина выражается исключительно в форме умысла, содержание которого образуют: а) осознание лицом общественной опасности и противоправности нарушения специальных правил; б) осознание лицом того обстоятельства, что оно повторно нарушает эти правила, будучи ранее подвергнутым административному наказанию.
1. Bull. of the Supreme Court of the Russian Federation. 2012. № 12.
2. Bull. of the Supreme Court of the Russian Federation. 2009. № 2.
3. Ivanchin A.V. About expediency of creation of crime components with an administrative prejudition // Library of the criminalist. 2013. № 2.
4. Sentence of magistrate's court in the case 1-62/2016. URL: https://rospravosudie. com/court-sudebnyj-uchastok-2-mirovogo-sudi-kantemirovskogo-rajona-voronezhskoj-oblasti-s/ act-233730432/ (date of access: 29.12.2016).
5. Sentence of magistrate's court in the case 1-69/2016. URL: https://rospravosudie. com/court-belogorskij-rajonnyj-sudebnyj-
38
6. Приговор мирового суда по делу 1-88/2016. URL: https://rospravosudie.com/court-sudebnyj-uchastok-mirovogo-sudi-2-novosibirskoj-oblasti-kupinskogo-rajona-s/act-233736954/ (дата обращения: 29.12.2016).
7. Приговор мирового суда по делу 1-107/2016. URL: https://rospravosudie.com/ court-sudebnyj-uchastok-zavyalovskogo-rajona-altajskogo-kraya-s/act-233673748/ (дата обращения: 29.12.2016).
8. Приговор мирового суда по делу 1-6/2017. URL: https://rospravosudie.com/court-mirovoj-sudya-sudebnogo-uchastka-3-morshanskogo-rajona-s/act-233676181/ (дата обращения: 29.12.2016).
9. Рарог А.И. Квалификация преступлений по субъективным признакам. СПб., 2003.
10. Дагель П.С., Котов Д.П. Субъективная сторона преступления и ее установление. Воронеж, 1974.
11. Никифоров Б. С. Субъективная сторона в «формальных» преступлениях // Советское государство и право. 1971. № 3.
12. Приговор мирового суда по делу 1-98/2016. URL: https://rospravosudie.com/ court-sudebnyj-uchastok-mirovogo-sudi-2-beloyarskogo-rajona-s/act-233684064/ (дата обращения: 29.12.2016).
uchastok-s/act-233732435/ (date of access: 29.12.2016).
6. Sentence of magistrate's court in the case 1-88/2016. URL: https://rospravosudie. com/court-sudebnyj-uchastok-mirovogo-sudi-2-novosibirskoj-oblasti-kupinskogo-rajona-s/act-233736954/ (date of access: 29.12.2016).
7. Sentence of magistrate's court in the case 1-88/2016. URL: https://rospravosudie. com/court-sudebnyj-uchastok-mirovogo-sudi-2-novosibirskoj-oblasti-kupinskogo-rajona-s/act-233736954/ (date of access: 29.12.2016).
8. Sentence of magistrate's court in the case 1-6/2017. URL: https://rospravosudie. com/court-mirovoj-sudya-sudebnogo-uchastka-3-morshanskogo-rajona-s/act-233676181/ (date of access: 29.12.2016).
9. Rarog A.I. Qualification of the crimes on subjective signs. St. Petersburg, 2003.
10. Dagel P.S., Kotov D.P. Mental element in crime and its establishment. Voronezh, 1974.
11. Nikiforov B.S. Mental element in «formal» crimes // Soviet state and law. 1971. № 3.
12. Sentence of magistrate's court in the case 1-98/2016. URL: https://rospravosudie. com/court-sudebnyj-uchastok-mirovogo-sudi-2-beloyarskogo-rajona-s/act-233684064/ (date of access: 29.12.2016).
39
