CC BY
81Научная статья УДК 343.148
DOI: 10.37399/2686-9241.2021.3.206-220
ШШ1
Судебная лингвистическая экспертиза документного текста: зарубежный опыт
А. В. Бабук
Научно-практический центр, Государственный комитет судебных экспертиз Республики Беларусь, Минск, Республика Беларусь
alexander-babuk@yandex.by
Аннотация
Введение. В настоящее время судебная лингвистическая экспертиза является востребованной отраслью судебно-экспертного исследования. При этом судебная лингвистическая экспертиза документного текста - один из актуальных и перспективных современных видов проведения судебной лингвистической экспертизы. Теоретические основы. Методы. Судебная лингвистическая экспертиза документного текста в зарубежных странах связана не с документной лингвистикой, которая означает документирование языков, а с юридической лингвистикой и языком права, владение которым необходимо для составления юридических документов. Соответственно цель методов проведения судебной лингвистической экспертизы документного текста - это прежде всего поиск корреляции (дифференциации) между языком и правом.
Результаты исследования. Создание юридических документов на английском языке осуществляется по определенному стандарту, который называется plain language. Объектом судебной лингвистической экспертизы документа выступает текст различных документов, таких как договор, соглашение, уведомление, протокол допроса и т. д. Необходимость в проведении судебной лингвистической экспертизы документного текста возникает в случае потребности объяснения и лингвистического описания различных языковых формулировок в документе, которые могут быть непонятны инициатору экспертизы. На примере фабул конкретных дел таких передовых западных стран, как Великобритания и США, в статье показывается, что проведение судебной лингвистической экспертизы документного текста за рубежом имеет свою специфику.
Обсуждение и заключение. Анализ экспертной практики в Великобритании и США показывает, что нарушение стандартов plain language приводит к неверному пониманию смысла всего документа, что может повлечь за собой определенные юридические последствия для одной из обозначенных в документе сторон. Иногда замена формулировок в документе осуществляется умышленно - преступниками с целью совершения противоправного деяния. Это связано с тем, что злоумышленники намеренно рассчитывают на неверную интерпретацию смысла документа рядовым гражданином в связи с отсутствием соответствующих специальных знаний и подготовки.
© Бабук А. В., 2021
Ключевые слова: судебная лингвистическая экспертиза, документный текст, юридическая лингвистика, юридический документ, общепринятый язык юридического документа, документирование языков
Для цитирования: Бабук А. В. Судебная лингвистическая экспертиза документного текста: зарубежный опыт // ПравосудиеД^йсе. 2021. Т. 3, № 3. С. 206-220. DOI: 10.37399/2686-9241.2021.3.206-220.
Forensic Linguistic Examination of a Documentary Text: Foreign Experience
Alexandr V. Babuk
Scientific and Practical Center, State Forensic Committee of the Republic of Belarus, Minsk, Republic of Belarus For correspondence: alexander-babuk@yandex.by
Abstract
Introduction. Forensic linguistic examination is, currently, an essential type of forensic analysis. Herewith, forensic linguistic examination of a documentary text appears to be one of the most relevant and promising modern types of forensic linguistic examination. Theoretical Basis. Methods. Forensic linguistic examination of a documentary text in foreign countries is not associated with language documentation, which means documenting languages, but with legal linguistic examination and legal language - the knowledge is required to compile legal documents. The objective of selecting methods to conduct a forensic linguistic examination of a documentary text is, primarily, a search of a correlation (and differentiation) between language and law..
Results. Preparation of legal documents in English is provided according to a certain standard that is called "plain language". The object of a document's forensic linguistic examination is a text of such documents as contracts, agreements, notifications, interrogation protocols, etc. The need to conduct a forensic linguistic examination of a documentary text arises when it is required to explain and describe various linguistic wordings in the document that may be incomprehensible to the forensic examination initiator. The author has illustrated, by the example of the trial cases of such advanced Western countries as Great Britain and the United States, that forensic linguistic examination of a documentary text abroad has its own unique features.
Discussion and Conclusion. An analysis of forensic best practice in the UK and the USA shows that plain language standards violation leads to a misunderstanding of the entire document meaning, which may entail certain legal consequences for one of the parties indicated in the document. Sometimes a replacement of wording in a document is carried out by criminals with the purpose of committing a crime. This is related to the fact that a malefactor deliberately counts on a misinterpretation of a document meaning by an ordinary citizen due to the lack of relevant special knowledge and training.
Keywords: forensic linguistic examination, documentary text, legal language, legal document, plain language, language documentation
For citation: Babuk, A. V., 2021. Forensic linguistic examination of a documentary text: foreign experience. Pravosudie/Justice, 3(3), pp. 206-220. DOI: 10.37399/26869241.2021.3.206-220.
Введение
Судебная лингвистическая экспертиза (далее - СЛЭ) - это экспертное исследование продуктов речевой деятельности человека с целью установления определенных фактов и поиска ответа на поставленные вопросы.
В западных странах СЛЭ возникла из судебной лингвистики (forensic linguistics) - отрасли, связывающей прикладную лингвистику, криминалистику и право. Одной из задач СЛЭ является научное объяснение и объективное толкование смыслового содержания конкретного высказывания или высказываний в рамках судебного разбирательства по конкретному делу.
Привлечение лингвистов с целью судебно-экспертного исследования в западных странах осуществляется по различным категориям дел. Это могут быть судебные экспертизы торговых марок (нейминг), профилирование автора текста (судебная автороведческая экспертиза), идентификация человека по голосу и речи (судебная фоноскопическая экспертиза), установление родного языка говорящего (судебная диалектология) и многие другие.
Одним из современных актуальных направлений СЛЭ является экспертно-криминалистическое исследование документного текста. При этом в разных культурах под документным текстом понимаются различные объекты исследования. Так, в российской науке документный текст является «...результатом реализации лингвотехнологических операций, реализуемых по устойчивому алгоритму и регулируемых как речевыми правилами письменной нормы, так и формально-прагматическими правилами стандартизирующих и унифицирующих инструментов» [Кушне-рук, С. П., 2008, с. 90].
В целом СЛЭ первоначально возникла в западных странах, поэтому все первичные теоретико-методологические разработки, в том числе и в области судебно-экспертного исследования документного текста, принадлежат европейской и американской практике проведения судебной экспертизы [Himmelman, N. P., 1998; Walbaum, R. I., et al., 2013; God-dard, C., 2010; Tenedero, P. P., 2015; Fajans, E. and Falk, M. R., 1998; Engberg, J., 2013, p. 41; Strati, E. and Enesi, M., 2019; Rylance, P., 1994; Mattila, R. E., 2012; Hiltunen, R., 2012, pp. 39-41; Adler, M., 2012; Solan, S. А., 2001; Tiersma, P., 1999; Smith, N. M., 2001]. При этом со временем в отечественной судебно-экспертной практике сформировался свой подход к лингвистическому исследованию текста документа, связанный с языковыми основами составления конкретного документа и правилами ведения деловой переписки с использованием официально-делового стиля [Кушнерук, С. П., 1999; Бортников, В. И. и Михайлова, Ю. Н., 2017; Муравьева, Н. В., 2016; Нечаева, О. А., 1999; Веселов, П. В., 1993; Абрамова, Н. А., 2017; Бриллиантов, А. В., 2010; Плотникова, А. М., 2016; Куш-нир, О. Н., 2017].
Теоретические основы. Методы
В зарубежной практике документом признается фрагмент рукописного текста, подтверждение чего-либо [Хокинс, Дж., Делаханти, Э. и Макдо-нальд, Ф., 2008, с. 140]. При этом под документной лингвистикой в зарубежных странах понимается документирование языков (language documentation). Это направление прикладной лингвистики связано с протоколированием языковых феноменов с целью возрождения вымирающих языков. Оно включает в себя следующие задачи:
• сбор лингвистических цифровых и видео- и аудиоматериалов, составленных на вымирающем языке;
• перевод и комментирование языкового материала о вымирающем языке;
• публикация и архивирование собранного материала о вымирающем языке [Himmelman, N. P., 1998, p. 171].
Как видно, данные задачи являются иными, нежели ставит перед собой СЛЭ документного текста.
Криминалистическое исследование документного текста в практике зарубежных стран, таких как Великобритания и США, предполагает анализ документа с точки зрения использования в нем средств юридической лингвистики (legal language), целью которой является изучение специфики языка различных юридических документов. Предметом СЛЭ юридического документа выступают тексты деловых контрактов, законопроектов, протоколов допроса, судебных решений и т. д. Помощь судебного эксперта-лингвиста в таком случае может быть не только собственно экспертной, связанной непосредственно с проведением СЛЭ документного текста по конкретной категории дел, но и консультативной, которую лингвист может оказать уже как специалист в процессе составления юридических документов с целью недопущения двусмысленности, неясности и других форм коммуникативной неудачи. Этим обусловлена и цель методов, используемых в ходе СЛЭ документного текста, которая состоит в поиске корреляции (дифференциации) между языком и правом.
Цель СЛЭ документного текста определяет, соответственно, следующие задачи:
- установление актуального смысла отдельных частей текста документа, слов и предложений;
- определение скрытых (имплицитных) или противоречащих друг другу смыслов в тексте документа, установление факта наличия смысловой нейтрализации положений документа;
- определение типа смысловой неоднозначности и указание на способы (или невозможность) ее устранения;
- установление факта ложной неоднозначности интерпретатором текста, причиной которой является бытовое, упрощенное, неверное понимание функционирования языковых средств.
Все названные задачи в зарубежной процессуальной практике возникают в случае возникновения необходимости проведения СЛЭ документного текста в рамках расследования таких правонарушений, как мошенничество (fraud), незаконное задержание (false arrest), злоупотребление властью (legal abuse), лжесвидетельство (false statement), служебный подлог (counterfeit), незаконная сделка (illegal transaction), незаконное владение (unlawful possession), злоупотребление дискреционными полномочиями (abuse of discretion), заведомо ложное заключение эксперта (forensic fraud), дача ложных показаний (false testimony) и т. д.
Результаты исследования
Создание документного текста на английском языке предполагает следование определенным стандартам по форме и содержанию, в основе которых лежит язык права (legal writing). В зарубежных странах этот стандарт составления юридических документов называют plain language (ясный язык). В нашем исследовании мы будем называть его общепринятым языком юридического документа. Данный стандарт предполагает упрощение документного текста, т. е. недопущение использования бюрократизмов и сложной терминологии, которая может быть недоступна для понимания простому обывателю, а также соответствие текста уровню погружения в тему целевой аудитории, для которой предназначен данный юридический документ.
Б. А. Гарнер утверждает, что создание юридического документа в зарубежной практике с использованием языкового стандарта plain language должно следовать трем важнейшим принципам:
1) тщательное структурирование мысли;
2) превращение мысли в высказывание;
3) подбор правильных слов и непосредственно написание самого документа.
Первый принцип подразумевает тщательное продумывание проекта документа, в котором должны быть представлены факты, выстроенные в правильной логической и хронологической последовательности, а также разделение документного текста на сегментарные части [Garner, B. A., 2001, pp. 3-6]. Для документного текста большого объема обязательным является создание оглавления с заголовками и подзаголовками структурных частей сегментов, что исключает необходимость чтения всего документа целиком и предоставляет возможность адресату обратиться сразу же к интересующей его части [Garner, B. A., 2001, p. 14].
Второй принцип означает требование избегать ненужных слов, многословных конструкций (лимит составляет, как правило, не более 20 слов), выстраивание всех пропозиций в их правильной грамматической последовательности (субъект + предикат + объект), предпочтительное использование конструкций активного залога, синтаксического параллелизма и эмфатического завершения, а также недопущение двойного отрицания,
которое является грубейшим нарушением грамматики английского языка [Garner, B. A., 2001, pp. 17-33].
Третий принцип связан непосредственно с лексическим наполнением и употреблением конкретных лексических единиц. Это касается использования имен собственных и названий предприятий в качестве обращений к упоминаемым в документе сторонам, недопущения языкового дуплета и триплета, новомодных акронимов, жаргонизмов [Garner, B. A., 2001, pp. 34-51] и т. п.
Проведение СЛЭ юридического документа в зарубежных странах касается в том числе и процессуальных документов, тексты которых создаются в процессе судебного разбирательства по определенному делу. Специфика реализации значения лексических единиц, употребляемых в процессуальных документах, зависит также от контекста и коммуникативной ситуации, касающихся конкретного судебного процесса. При этом все субъекты этого процесса - сторона обвинения, сторона защиты, обвиняемый, судебный эксперт - изначально предопределены, а их коммуникативное взаимодействие, осуществляемое в рамках судебного процесса, происходит по определенным правилам и носит статусно-ориентированный характер, что находит свое отражение в соответствующей лингвистической прагматике юридического дискурса [Holt, E. and Johnson, A., 2012]. Так, лингвистическому судебно-экспертному исследованию подвергаются не только протоколы допроса обвиняемого и свидетелей в суде, но и протоколы осмотра, протоколы судебного заседания, тексты судебного решения (приговора) и т. д. При этом цели экспертизы определяются законом, в рамках которого проводится исследование, а также спецификой конкретной экспертной задачи и вопросом, поставленным перед экспертом. Таким нормативным правовым актом может выступать так называемое «Правило Миранды» («Miranda Warnings») - специальный Закон США, согласно которому человек в случае задержания должен быть уведомлен о своих правах. В случае если задерживаемым оказывается не носитель английского языка, обвинитель и судебный исполнитель прибегают к услугам эксперта-лингвиста с целью разъяснения юридических терминов, используемых как при задержании, так и в ходе судебного разбирательства. Целью такой судебной экспертизы является объяснение юридических терминов, которые оказываются недоступными для понимания задержанного. Экспертному лингвистическому исследованию в таком случае подвергаются тексты процессуальных и юридических документов, представленных в деле [Pavlenko, A., 2008]. В Великобритании аналогом «Правила Миранды» выступает Закон о полиции и доказательствах по уголовным делам от 1984 г.
Соблюдение всех упомянутых выше принципов позволяет создать юридический документный текст, который имеет свои лексико-грамма-тические и синтаксические особенности, образующие так называемый юридический подстиль. Раскроем эти особенности.
Особенность грамматики документного текста на английском языке заключается в том, что те грамматические конструкции, которые часто встречаются в разговорной речи, редко включаются в текст юридического документа. Например, частота использования союза or (или) в английских юридических документах является прямым следствием коммуникативной задачи инклюзивности (включенности), необходимой для того, чтобы указанные в документе субъекты понимали предмет речи документного текста в соответствии с установленным видом деятельности. Вот как это можно продемонстрировать на примере текста британского Закона о хищениях от 1968 г.:
1) себя или другого; дебит или кредит; кредит или дебит;
2) до или после; путем представления чека или другим методом. Чаще всего союз or (или) можно встретить в тексте протоколов допроса,
где этот союз выступает средством постановки альтернативного вопроса: «Итак, когда пациента осматривают, лицу, ответственному за лечение, следует сделать об этом запись как можно скорее до или после осмотра пациента?» [Coulthard, M. and Johnson, A., 2007, p. 44].
Лексическое своеобразие зарубежного документного текста можно изучить на материалах Британского национального корпуса (British National Corpus), где наиболее частотные вариации представлены на примере 57 самых часто встречающихся лексических единиц, из которых наиболее употребляемыми являются следующие пятнадцать: договор, компания, арендатор, сторона, уважение, агент (представитель), уведомление, собственность, время, при условии, дата, включая, вышестоящий орган, гарант, арендодатель [Coulthard, M. and Johnson, A., 2007, p. 44].
Большинство этих единиц являются существительными, которые указывают на юридические стороны, обозначенные в документе. Однако необходимость проведения СЛЭ возникает в случае несоблюдения одной из сторон вышеупомянутых принципов и, как следствие, возникновения типовых нарушений коммуникативных качеств документного текста, таких как логичность, ясность и точность изложения. При этом неправильная интерпретация текста документа может повлечь определенные юридические последствия для одной из сторон, обозначенных в документе.
Рассмотрим такие последствия на примере фабулы конкретного судебного дела.
В 1969 году в Калифорнийском суде рассматривалось дело о выплатах одной страховой компании, застраховавшей автомобиль, с которым имело место дорожно-транспортное происшествие. Некие мистер Ларсен и миссис Андерсон вместе отправились поужинать в ресторан. Проведя несколько часов в ресторане, мистер Ларсен отлучился и не возвращался долгое время. Через некоторое время миссис Андерсон, не дождавшись прихода мистера Ларсена, вышла из ресторана и уехала, как она сама думала, на автомобиле мистера Ларсена. Во время езды миссис Андерсон столкнулась
с автомобилем некоего мистера Йокума. Страховая компания признала этот случай «нестраховым», поскольку авария произошла на «чужом» автомобиле, поэтому миссис Андерсон обратилась в суд для взыскания страховых выплат.
В суде страховая компания попыталась оправдать свое решение об отказе в производстве страховых выплат, ссылаясь на следующий текст страхового полиса автомобиля:
««Страхование, предоставляемое этим полисом... в отношении находящегося в собственности "автомобиля", не применяется при использовании автомобиля не его владельцем, и автомобиль не является застрахованным.... при управлении им любым другим лицом или организацией... автомобиля, не принадлежащего или не арендуемого другим лицом или организацией (запятая не ставится намеренно. - А. Б.) при условии, что такое пользование осуществляется без разрешения владельца или лица, законно владеющего таким автомобилем» (перевод автора. - А. Б.).
Суть проблемы данного судебного разбирательства заключалась в том, что владелец не давал какого-либо официального разрешения (доверенности) миссис Андерсон на пользование этим автомобилем. Поэтому адвокаты, защищавшие интересы мистера Ларсена, утверждали, что наиболее верная интерпретация этой части документа заключается в том, что данное требование о разрешении владельца на управление автомобилем применяется к любому другому лицу или организации, а не только к названному лицу, автомобиль которого был застрахован. СЛЭ текста страхового полиса установила, что отсутствие каких-либо знаков препинания между конструкцией, выражающей условия, и лексической единицей номинации водителя как иного лица в тексте документа может быть интерпретировано как запрет другим водителям на управление этим автомобилем. В результате суд вынес оправдательное решение в пользу мистера Йокума, который получил компенсацию от страховой компании за счет миссис Андерсон [Solan, L. M., 1993, p. 30]. Здесь именно грамматические особенности обусловили стратегию интерпретации текста данного юридического документа экспертом-лингвистом.
Лексические единицы языка права, как правило, имеют специфическое юридическое значение (legal definition), которое может быть выявлено только на основании контекста той коммуникативной ситуации, в которой используется текст документа. Например, в тексте одного британского Закона о дорожном движении слово «велосипед» определяется как средство передвижения, которое упоминается в связи с запретом гражданам совершать прогулки в городском парке после захода солнца [Coulthard, M. and Johnson, A., 2007, p. 47]. Также свое «специальное» значение в юридической лингвистике документного текста могут получить такие слова, как award (премия), difference (спор в суде), question (вопрос), parties (стороны), claim (требование денежных компенсаций), calling (получающий право адвокатской практики), discretion (разъединение), condition (условие), subject of (предмет чего-либо в юриди-
ческом документе), precedent (предшествующий). Все эти лексические единицы содержат «особое» значение, которое они выражают в тексте юридического документа соответствующего содержания [Coulthard, M. and Johnson, A., 2007, p. 47] в конкретной коммуникативной ситуации.
Создавая документный текст, который предполагается задействовать при совершении готовящегося преступления, преступники рассчитывают, как правило, на незнание и непонимание специфики значений терминов рядовым гражданином, не имеющим соответствующего образования и практики. С целью осуществления запланированного правонарушения злоумышленники прибегают к изменению в тексте юридического документа соответствующих формулировок, значение которых может быть выявлено только по результатам проведения исследования судебным экспертом-лингвистом, имеющим специальные знания и подготовку.
Например, в 1998 г. в США были проведены многочисленные СЛЭ документных текстов по делам, связанным, с намеренным дезинформированием населения о пенсионных выплатах. Тексты извещений о переходе на новый пенсионный план, рассылаемых пенсионерам, содержали формулировки и негативную информацию, выраженную в положительном ключе. Проанализировав объект исследования, эксперты-лингвисты сделали вывод о наличии в данном тексте лингвистических признаков речевого акта предупреждения [Stygall, G., 2012, p. 53].
Приведем соответствующую часть извещения:
Обращение генерального директора Билла Тейлора.
«Я рад сообщить, что с 1 января 1998 г. пенсионная программа будет значительно улучшена... Эти улучшения позволят сделать нашу (пенсионную реформу. - А. Б.) высококонкурентной...».
При этом текст содержал также такие слова, словоформы и словосочетания, как freeze/amend (замораживание/изменение счета), cease accrual (остановить начисление), которые могут быть незнакомы адресатам этого пенсионного плана, поскольку они не владеют терминами, связанными с экономикой и финансами. В результате, прочитав текст такого извещения, адресат не воспринимал должным образом информацию о введении в действие нового пенсионного плана, при котором старый план уже не действует. «Замораживание» старого плана означало уменьшение количества выплачиваемого пенсионного довольствия, о чем сам пенсионер знать и догадаться не мог. На это незнание и рассчитывают преступники, рассылающие такие извещения [Stygall, G., 2012, p. 53]. Так, сознательная замена формулировок в нарушение стандартов plain language в тексте английского юридического документа может использоваться преступниками с целью совершения и сокрытия своего противоправного деяния.
Обсуждение и заключение
Таким образом, проведение СЛЭ документного текста в зарубежной науке связано с написанием текстов юридических документов и соблюдением определенных стандартов, как, например, plain language. Результаты экспертного анализа юридических документов по различным категориям дел в Великобритании и США показывают, что лексические единицы юридической лингвистики имеют специфическую юридическую дефиницию, поэтому их описание и интерпретация зависят от контекста конкретной коммуникативной ситуации употребления. Преступники же с целью совершения и сокрытия своего противоправного деяния прибегают к использованию бюрократических формулировок в документном тексте, значение которых является недоступным для понимания адресата, который не имеет соответствующего образования и подготовки, что нарушает общепринятые языковые стандарты создания текста юридического документа на английском языке. Осуществление такого рода действий с целью мошенничества в отношении любых лиц (или групп лиц) с применением заведомо противоправных юридических текстов может стать поводом для судебного разбирательства при нанесении ущерба интересам таких лиц (групп лиц).
Список использованной литературы
Абрамова Н. А. Русский язык в деловой документации : учеб. пособие / Моск. гос. юрид. ун-т им. О. Е. Кутафина (МГЮА). М. : Проспект, 2017. 192 с. ISBN: 978-5-392-24246-7.
Бортников В. И., Михайлова Ю. Н. Документная лингвистика: учеб-метод. пособие. Екатеринбург : Изд-во Урал. ун-та, 2017. 132 с. Бриллиантов А. В. Критерии официального документа // Уголовное право. 2010. № 5. С. 4-7.
Веселов П. В. Аксиомы делового письма: культура делового общения и официальной переписки. М. : Маркетинг, 1993. 78 с. ISBN: 5-86980-024-2.
Кушнерук С. П. Аксиоматика современной документной коммуникации: документный текст // Вестник Тамбовского государственного университета. Сер.: Гуманитарные науки. 2008. № 62, вып. 6. С. 84-90.
Кушнерук С. П. Документная лингвистика: русский деловой текст : учеб. пособие по спецкурсу. Волгоград : Изд-во Волгогр. гос. ун-та, 1999. 96 с. ISBN: 5-85534-275-1.
Кушнир О. Н., Мартюшев И. А. Виды лингвистической экспертизы документного текста // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2017. № 7-1. C. 114-117.
Муравьева Н. В. Документная лингвистика : учебник. М. : Термика, 2016. 609 с. ISBN: 978-5-9906894-2-8.
Нечаева О. А. Очерки по синтаксической семантике и стилистике функционально-смысловых типов речи. Улан-Удэ : Изд-во БГУ, 1999. 95 с. ISBN: 5-85213-178-4.
Плотникова А. М. Документный текст как объект судебной лингвистической и автороведческой экспертизы // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 2: Языкознание. 2016. № 1. С. 37-43.
Хокинс Дж., Делаханти Э., Макдональд Ф. Современный толковый словарь английского языка = Oxford Concise School Dictionary : 40 000 слов и выражений. M. : Астрель, 2008. 556 с. ISBN: 5-17-032202-X.
Adler M. The plain language movement // The Oxford Handbook of Language and Law. Oxford : Oxford University Press, 2012. P. 67-85.
Coulthard M., Johnson A. An introduction to forensic linguistics. Language and evidence. London ; New York : Routledge, Taylor & Francis Group, 2007. 237 p. ISBN: 0-203-96971-5.
Engberg J. Legal linguistics as a mutual arena for cooperation: Recent developments in the field of applied linguistics and law // AILA Review. 2013. Vol. 26, issue 1. P. 24-41. DOI: 10.1075/aila.26.03eng. Fajans E., Falk M. R. Linguistics and the composition of legal documents: border crossings // Linguistics & legal composition. Legal studies forum. 1998. Vol. 22. P. 697-747.
Garner B. A. Legal writing in plain English: a text with exercises. Chicago, London : The University of Chicago Press, 2001. 227 p. DOI: 10.7208/chicago/9780226284200.001.0001.
Goddard C. Legal linguistics as an academic and professional discipline: Identifying Clients, Customers, Stakeholders // Online proceedings of the XVII European LSP Symposium 2009 17-21 August. Aarhus, 2010. P. 1-16. ISBN: 9788778824745 (online).
Hiltunen R. The grammar and structure of legal texts // The Oxford Handbook of Language and Law. Oxford : Oxford University Press, 2012. P. 39-51.
Himmelman N. P. Documentary and descriptive linguistics // Linguistics. 1998. Vol. 36. P. 161-196. DOI: doi.org/10.1515/ling.1998.36.1.161. Holt E., Johnson A. Socio-pragmatic aspects of legal talk: police interviews and trial discourse // The Routledge Handbook of Forensic Linguistics. London ; New York : Routledge, 2012. P. 21-34. Matilla R. E. Legal vocabulary // The Oxford Handbook of Language and Law. Oxford : Oxford University Press, 2012. P. 27-38.
Pavlenko A. "I'm Very Not About the Law Part": Nonnative Speakers of English and the Miranda Warnings // TESOL Quarterly. 2008. No. 42 (1). P. 1-30. DOI: 10.1002/j.1545-7249.2008.tb00205.x.
Rylance P. Writing and Drafting in Legal Practice. 1st ed. Oxford : Oxford University Press, 1994. 304 p. ISBN: 0199589895.
Smith N. M. Plain English Handbook: How to create clear sec disclosure documents. Washington, DC : The Office of Investor Education and Assistance U.S. Securities and Exchange Commission. 2001. 77 p. Solan L. M. The language of judges. Chicago ; London : University of Chicago Press, 1993. 225 p. ISBN: 9780226767918.
Solan S. A. Written contract as safe harbor for dishonest conduct // Symposium: Theory Informs Business. 2001. Vol. 77, issue 1. P. 87-120. Strati E., Enesi M. Syntactic Properties of Legal Language in English and Albanian // The future of education. International conference. 2019. P. 1-5.
Stygall G. Complex documents/average and not-so-average readers // The Routledge Handbook of Forensic Linguistics. London ; New York : Routledge, 2012. P. 52-64. ISBN: 9780203855607.
Tenedero P. P. Linguistic analysis of trading agreements: Insights for Plain Writing in Philippine Contracts // Philippine Journal of Linguistics. 2015. Vol. 46. P. 1-13.
Tiersma P. Legal English. Chicago : University of Chicago Press, 1999. 314 p.
Walbaum R. I., Pardillos M. A., Constantinescu R., et al. Handbook. Language training on the vocabulary of judicial cooperation in civil matters. 2013. 180 p. ISBN: 9789081999021.
References
Abramova, N. A., 2017. Russkij yazyk v delovoj dokumentacii = [Russian language in business documentation]. Textbook. Moscow: Prospekt. (In Russ.) ISBN: 978-5-392-246-7.
Adler, M., 2012. The plain language movement. In: The Oxford Handbook of Language and Law. Oxford: Oxford University Press. Pp. 67-85. Bortnikov, V. I. and Mikhailova, Yu. N., 2017. Dokumentnaya lingvistika = [Documentary linguistics]. Educational and methodological guide. Ekaterinburg: Ural University Publishing House. (In Russ.) Brilliantov, A. V., 2010. Criteria of an official document. Ugolovnoe pravo = [Criminal Law], 5, pp. 4-7. (In Russ.)
Coulthard, M. and Johnson, A., 2007. An introduction to forensic linguistics. Language and evidence. London; New York: Routledge, Taylor & Francis Group. ISBN: 0-203-96971-5.
Engberg, J., 2013. Legal linguistics as a mutual arena for cooperation: Recent developments in the field of applied linguistics and law. AILA Review, 26(1), pp. 24-41. DOI: 10.1075/aila.26.03 eng.
Fajans, E. and Falk, M. R., 1998. Linguistics and the composition of legal documents: border crossings. Linguistics & legal composition. Legal studies forum, 22, pp. 697-747.
Garner, B. A., 2001. Legal writing in plain English: a text with exercises. Chicago, London: The University of Chicago Press. DOI: 10.7208/ chicago/9780226284200.001.0001.
Goddard, C., 2010. Legal linguistics as an academic and professional discipline: Identifying Clients, Customers, Stakeholders. Online proceedings of the XVII European LSP Symposium 2009 17-21 August. Aarhus. Pp. 1-16. ISBN: 9788778824745 (online).
Hiltunen, R., 2012. The grammar and structure of legal texts. In: The Oxford Handbook of Language and Law. Oxford: Oxford University Press. Pp. 39-51.
Himmelman, N. P., 1998. Documentary and descriptive linguistics. Linguistics, 36, pp. 161-196. DOI: doi.org/10.1515/ling.1998.36.1.161. Hawkins, J., Delahunty, E. and MacDonald, F., 2008. Oxford Concise School Dictionary: 40 000 words and expressions. Moscow: Astrel'. (In Russ.) ISBN: 5-17-032202-X.
Holt, E. and Johnson, A., 2012. Socio-pragmatic aspects of legal talk: police interviews and trial discourse. In: The Routledge Handbook of Forensic Linguistics. London; New York: Routledge. Pp. 21-34.
Kushneruk, S. P., 1999. Dokumentnaya lingvistika: russkij delovoj tekst = [Documentary linguistics: Russian business text]. Textbook for a special course. Volgograd: Volgograd State University Publishing House. (In Russ.) ISBN: 5-85534-275-1.
Kushneruk, S. P., 2008. Axiomatics of modern document communication: document text. Vestnik Tambovskogo gosudarstvennogo universite-ta. Seriya: Gumanitarnye nauki = [Bulletin of the Tambov State University. Series: Humanities], 62(6), pp. 84-90. (In Russ.)
Kushnir, O. N. and Martyushev, I. A., 2017. Types of linguistic expertise of documentary text. Filologicheskie nauki. Voprosy teorii i praktiki = [Philological sciences. Questions of theory and practice], 7-1, pp. 114117. (In Russ.)
Matilla, R. E., 2012. Legal vocabulary. In: The Oxford Handbook of Language and Law. Oxford: Oxford University Press. Pp. 27-38. Murav'eva, N. V., 2016. Dokumentnaya lingvistika = [Documentary linguistics]. Textbook. Moscow: Termika. (In Russ.) ISBN: 978-5-9906894-2-8. Nechaeva, O. A., 1999. Ocherki po sintaksicheskoj semantike i stilistike furikcional'no-smyslovyh tipov rechi = [Essays on syntactic semantics
and stylistics of functional and semantic types of speech]. Ulan-Ude: Publishing House of BSU. (In Russ.) ISBN: 5-85213-178-4. Pavlenko, A., 2008. "I'm Very Not About the Law Part": Nonnative Speakers of English and the Miranda Warnings. TESOL Quarterly, 42(1), pp. 1-30. DOI: 10.1002/j.1545-7249.2008.tb00205.x. Plotnikova, A. M., 2016. [Documentary text as an object of forensic linguistic and author's expertise]. Vestnik Volgogradskogo gosudarstvenno-go universiteta. Ser. 2: Yazykoznanie = [Bulletin of the Volgograd State University. Series 2: Linguistics], 1, pp. 37-43. (In Russ.) Rylance, P., 1994. Writing and Drafting in Legal Practice. 1st ed. Oxford: Oxford University Press. ISBN: 0199589895.
Smith, N. M., 2001. Plain English Handbook: How to create clear sec disclosure documents. Washington, DC: The Office of Investor Education and Assistance U.S. Securities and Exchange Commission. Solan, L. M., 1993. The language of judges. Chicago; London: University of Chicago Press. ISBN: 9780226767918.
Solan, S. A., 2001. Written contract as safe harbor for dishonest conduct. Symposium: Theory Informs Business, 77(1), pp. 87-120. Strati, E. and Enesi, M., 2019. Syntactic Properties of Legal Language in English and Albanian. The future of education. International conference, pp. 1-5.
Stygall, G., 2012. Complex documents/average and not-so-average readers. The Routledge Handbook of Forensic Linguistics. London; New York: Routledge. Pp. 52-64. ISBN: 9780203855607. Tenedero, P. P., 2015. Linguistic analysis of trading agreements: Insights for Plain Writing in Philippine Contracts. Philippine Journal of Linguistics, 46, pp.1-13.
Tiersma, P., 1999. Legal English. Chicago: University of Chicago Press. Veselov, P. V., 1993. Aksiomy delovogo pis'ma: kul'tura delovogo obsh-cheniya i oficiarnoj perepiski = [Axioms of business writing: the culture of business communication and official correspondence]. Moscow: Marketing. (In Russ.) ISBN: 5-86980-024-2.
Walbaum, R. I., Pardillos, M. A., Constantinescu, R., et al., 2013. Handbook Language training on the vocabulary of judicial cooperation in civil matters. ISBN: 9789081999021.
Информация об авторе / Information about the author
Бабук Александр Вадимович, кандидат филологических наук, ведущий научный сотрудник лаборатории психолого-лингвистических исследований Научно-практического центра Государственного комитета судебных экспертиз Республики Беларусь (Республика Беларусь, 220114, г. Минск, ул. Филимонова, д. 25).
Alexandr V. Babuk, Cand. Sci (Philology), Leading Researcher of the Laboratory of Psychological and Linguistic Research, Scientific and Practical Center of the State Forensic Committee of the Republic of Belarus (25, Philimono-va St., Minsk, 220114, Republic of Belarus). E-mail: alexander-babuk@yandex.ru
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов. The author declares no conflicts of interests.
Дата поступления рукописи в редакцию издания: 14.06.2021; дата одобрения после рецензирования: 24.06.2021; дата принятия статьи к опубликованию: 05.07.2021.
Submitted: 14.06.2021; reviewed: 24.06.2021; revised: 05.07.2021.
