CC BY
62
(1917-2017 гг.: уроки столетия) Иднакар: методы историко-культурной реконструкции № 1 (34). 2017
Кочин Глеб Александрович, Научный сотрудник отдела истории МБУК «Глазовский краеведческий музей», церковный архивист Глазовской епархии
СУДЬБА УДМУРТСКОГО СВЯЩЕННИКА ДИМИТРИЯ ПОЗДЕЕВА (1881 — 1942)
Димитрий Поздеев принадлежит к числу наиболее заметных представителей нарождающейся удмуртской интеллигенции, которые в начале ХХ века принимали на себя сан священника Русской Православной Церкви. В непростой и трудной судьбе о. Димитрия, ставшего одним из участников «викторовского» движения и активнейшим организатором «ката-комбных» общин в Удмуртии 1920 — 1930-х годов, в полной мере нашла свое отражение трагическая и полная противоречий история Русской Православной Церкви первой половины ХХ века.
За последние несколько лет в Управлении по делам архивов Администрации города Сарапула и в Центральном государственном архиве Удмуртской Республики автором был обнаружен целый ряд малоизвестных документов, где упоминается имя и деятельность священника Поздеева. Кроме того, в республиканском Управлении федеральной службы безопасности Российской Федерации удалось ознакомиться со следственными делами ОГПУ-НКВД, по которым о. Димитрий был осужден в 1929, 1937 и 1941 годы. Все эти и другие материалы позволили с достаточной полнотой воссоздать историю жизни этого незаурядного человека.
(1917-2017 гг.: уроки столетия) Иднакар: методы историко-культурной реконструкции № 1 (34). 2017
Димитрий родился в 1881 году на севере Удмуртии в починке Ер-шовском, в семье крестьянина-удмурта1. Эта небольшая удмуртско-русская деревня находилась всего в 26 километрах от города Глазова. Согласно письменным источникам, удмурты Поздеевы числились среди жителей Ершовки еще с 1818 года. Если в середине XIX века починок Ер-шовка состоял из семи дворов с 71-м жителем, то в 1897 году в селении насчитывалось уже 26 хозяйств, где проживало 205 человек. В 1956 году Указом Верховного Совета УАССР Ершовка была присоединена к соседней деревне Пусошур Глазовского района3.
Отец Димитрия, Петр Егорович, ушел из жизни, когда мальчику было
о
всего два года . Овдовев, его мать, Фёкла Викторовна, вышла замуж за удмурта Игнатия Поторочина. Согласно материалам Всеобщей переписи населения Российской империи, в конце XIX века семья Поторочиных вместе с Дмитрием и тремя детьми, рожденными во втором браке, проживала в деревне Ершовка в доме отца первого мужа Фёклы и родного деда нашего героя - крестьянина Егора Поздеева4.
В 1895 году Димитрий, заканчивает 4-й класс земской школы в соседнем селе Верх-Парзи и поступает там же в Глазовскую низшую сельскохозяйственную школу. Но после двух лет обучения, «за неимением рабочих рук в семействе», он был вынужден вернуться домой. В большой семье из девяти человек Димитрий был единственным, кто знал грамоту и умел читать5. Как можно предположить, последующие семь лет юноша посвятил крестьянскому труду в родной деревне.
Однако, уже в 23-летнем возрасте, Димитрий совершает крутой поворот в своей судьбе. В 1904 году Димитрий становится псаломщиком в Бо-городицкой церкви села Демидлуд (или Деменлуд) Глазовского уезда. В июле 1906 года он был «определен на диаконское место в село Люк» того же Глазовского уезда, и, спустя всего несколько дней, «рукоположен в сан диакона». Там Димитрий женится на дочери местного жителя Анастасии Печенкиной, которая была моложе мужа на семь лет. Согласно документальным источникам, известно о рождении у супругов Поздеевых четырех сыновей, но двое из них умерли очень рано. В 1930 — 1940-е годы семья священника состояла из его жены и сына Венедикта 1913 года рождения6.
В феврале 1907 года о. Димитрий, согласно прошению, переводится в Богородицкую церковь села Тортым7. В 1908 году по инициативе духовенства 4-го благочиния Глазовского уезда, постановившего, что «одной из действительных мер в деле просвещения инородцев светом христианства является литература религиозно-нравственного содержания на их родном языке», была организована переводческая комиссия, состоявшая из служителей Церкви, как русских, так и удмуртов8. В ее состав вошли сразу три члена причта Тортымского храма, все по национальности удмурты - священник Василий Крылов, дьякон о. Димитрий Поздеев и псаломщик Евфимий Волков9.
О. Василий и о. Димитрий становятся участником съезда инородческой комиссии, созванном 1 декабря 1908 г. в селе Юски «для обсуждения разных вопросов, касающихся инородческой миссии и для исправления книг и брошюр на вотском языке издания Казанской и Самарской переводческих комиссий применительно к наречию вотяков Глазовского уезда». Как сообщала губернская газета «Вятский вестник», «не ограничиваясь совершением богослужения и проповедью на вотском языке, съезд предложил членам причтов, особенно из инородцев вотяков, чаще посещать селения своего прихода, особенно отдаленных от храма, для совершения в них богослужений и для бесед на религиозные темы. Съезд продолжался два дня и прошел в дружной, усердной работе на пользу инородческой миссии»110.
Глазовская Инородческая переводческая комиссия переводила на удмуртский язык не только церковно-богослужебные тексты, но и проповеди миссионеров и приходских священников. Кроме того, ее члены организовывали в своих приходах просветительские кружки из местного населения, читали проповеди на удмуртском языке и бесплатно распространяли листки с религиозными поучениями. Согласно материалам вятских газет, диакон Димитрий Поздеев, считался одним из самых усердных сотрудников комиссии. Всего за 1909-1916 годы комиссией было издано 26 книг, брошюр и листовок «религиозно-нравственного содержания» на удмуртском языке в количестве 40000 экземпляров11.
В январе 1911 года о. Димитрий был «определен на священническое
место» при Владимирско-Богородицкой церкви села Люм. Спустя месяц
12
диакон Поздеев был «рукоположен в сан иерея» . Большое село Люм рас-
полагалось в 20 верстах от города Глазова. В 1915 году при Люмской
13
церкви числилось 8365 прихожан из села и окрестных деревень . Среди местных крестьян новый батюшка пользовался большой популярностью и любовью. По словам прихожан, до о. Димитрия в селе успело перебывать много священников, но «все они были гордые и обижали нас бедных». О. Димитрий, в отличие от других священнослужителей, «во время славы и сборов довольствовался тем, сколько ему дадут, а с бедных иногда и ничего не брал»14.
Бескорыстие молодого священника тем более достойно уважения, что в селе Люм ему необходимо было содержать свою семью: жену Анастасию и малолетнего сына Венедикта15. К сожалению, в личной жизни о. Димитрия ждали большие печали. Анастасия Тимофеевна страдала психическим заболеванием. Как писал сам священник, его жена была «не в полном уме». В 1916 году она даже находилась «на лечении в губернской больнице в доме умалишенных в продолжение целого года»16.
Летом 1918 года о. Димитрий был избран своими прихожанами депутатом на проходивший в городе Елабуге I Всероссийский съезд удмур-
17
тов . Этот съезд был созван местными большевиками-удмуртами и ему
предстояло от имени всего удмуртского народа выразить свое отношение
18
к вопросу о вхождении в состав РСФСР .
26 июня 1918 года, на первом заседании съезда, о. Димитрий оказался среди выступавших. В своей краткой речи священник сообщил делегатам, что «вотяки, населяющие Люмскую волость, наказывали ему о желательности введения в вотских школах Закона Божия как обязательного предмета»19. По тем временам это было смелое публичное заявление, так как еще 20 января (2 февраля) 1918 года, Совета Народных Комиссаров Российской Республики в Декрете «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», отменил «преподавание религиозных вероучений во
всех государственных и общественных, а также частных учебных заве-
20
дениях, где преподаются общеобразовательные предметы» .
28 июля съезд завершил свою работу. Главным его итогом стало постановление, принятое всеми депутатами-удмуртами: «Входя в состав Российской Федеративной Республики Советов, мы, вотяки, также имеем право на долю самоопредения (самоуправления). Но, говоря о само-
(1917-2017 гг.: уроки столетия) Иднакар: методы историко-культурной реконструкции № 1 (34). 2017
управлении и самоопределении народности, мы должны соблюдать общее единение с русскими гражданами и составить с ними единое государст-
во...»20
В феврале 1919 года Люмский исполком обвинил о. Димитрия в распространении «антисоветских брошюр» среди местных школьников. Батюшка, уехавший к тому времени в деревню Ершовку погостить у родных, по предписанию исполкома был арестован и доставлен в Глазов. Там священник подвергся двум допросам в особом отделе, а 8 марта предстал перед судом трибунала. Но приговор оказался относительно мягким. Священник был осужден «на выселение в двухнедельный срок из пределов Вятской губернии до очищения Урала от белогвардейского и чехо-словацского восстания»11.
После суда о. Димитрий в прошении от 17 марта, адресованном Гла-зовскому Революционному комитету, писал, что он никогда «агитацию и беседы против Советской власти ... никогда ни в церкви, ни в приходе не производил», и что брошюры, изданные еще в 1916 году на вотском языке, представляют собой всего лишь текст «молитвы воина, идущего на брань». Эти брошюры, сохранившиеся в библиотеке священника, в его отсутствие раздала учащимся его психически нездоровая жена. Священник просил освободить его «от ссылки в чужую губернию и оставить на месте моего служения в селе Люме»23
За батюшку Димитрия также заступились и его прихожане, заявившие властям, что «мы без священника жить не можем, хотя кто другой и приехал, он уже таков смирный, жалостливый и исполнительный не будет». Но в высшей степени примечательна резолюция, наложенная на прошении крестьян членом Глазовского уездного военно-революционного комитета Воиновым: «Чем прихожане больше любят попа, тем он вред-
24
нее для Рабочей Крестьянской власти и почему пора его выселить» . 20 марта просьба священника была отклонена и ему предписано выехать «в
указанный срок»15. 22 марта, согласно сообщению Люмского волостного
26
исполкома, «священникД. Поздеев <...> из селаЛюма выбыл» .
Но за «пределы Вятской губернии» о. Димитрий так и не уехал. Заболев, он на четыре месяца остался в доме своей матери в деревне Ершовке. В июле, по приглашению прихожан соседнего русского села Дебы, он
(1917-2017 гг.: уроки столетия) Иднакар: методы историко-культурной реконструкции № 1 (34). 2017
становится священником местной церкви. Согласно ведомостям Дебин-ского храма, о. Димитрий отличался «благочестивым поведением» и «очень ревностно» исполнял свои «пастырские обязанности»11.
20 октября 1919 года последовал второй арест священника, вызванный его неисполнением приговора трибунала. Однако 23 октября он был оправдан Глазовской Чрезвычайной комиссией и выпущен на свободу. Спустя год, в сентябре 1920 года, о. Димитрий был мобилизован Глазов-ским уездным комиссариатом в тыловое ополчение. Службу священник проходил в городе Вятке - в 6-й роте рабочего отдельного батальона. Но уже 1 ноября он был освобожден «по летам, как родившийся в 1881 го-ду».18
В селе Дебы о. Димитрий прожил четыре года. В августе 1923 года церковный совет храма удмуртского села Уйвай Тыловайской волости Дебесского уезда пригласил его на «свободную священническую вакансию». В Уйвайский приход, открытый всего два года назад, входили 320 дворов и свыше 2000 прихожан. О. Димитрий, получив согласие своего благочинного на «перемещение» из Вятской епархии в Сарапульскую, переезжает на новое место служения19.
Самым коренным образом всю последующую судьбу о. Дмитрия определила его встреча с епископом Глазовским Виктором (Островидовым). Этот незаурядный и образованный архиерей в 1926 году был сослан в город Глазов. Энергичный владыка, исполняя поручение Патриархии, самым решительным образом начал преобразование Ижевского викариатства Са-рапульской епархии в самостоятельную епархию в пределах Вотской облас-
30 ти30.
В конце января 1927 года о. Димитрий был вызван епископом Виктором в Глазов. По словам священника, владыка объявил ему, «что все села, находящиеся в Вотской автономной области, беспрепятственно могут переходить в Ижевскую Вотскую епархию. И велел мне записать и подать заявление о принятии в Ижевскую епархию. Я же, когда приехал домой, говорил об этом своим прихожанам в церкви. В церкви молящихся было много из разных приходов и это конечно слышали. Этим разговором своим я, как оказалось после, возбудил некоторых чужеприходных тоже подать заявления о присоединении к Ижевской епархии. И они, не спро-
сивши своих священников, подали заявления...». Однако епископ Воткин-ский Онисим (Пылаев) сразу же пресек попытку Уйвайского и других приходов выйти из его епархии и наложил запрещение в священнослужении на о. Димитрия. Священнику пришлось «глубоко и искренне» покаяться в том, что он «ошибочно нарушил каноны апостольских, и вселенских, и поместных соборов, и тем, что без ведома и согласия своего епископа подал заяв-
31
ление». И владыка Онисим простил его .
Епископ Глазовский Виктор (Островидов) 1920-е гг.
Но епископ Виктор не забыл об Уйвайском батюшке и неоднократно приглашал его в Глазовскую епархию. В начале лета 1927 года о. Димитрий
188
становится священником Иоанно-Златоустовского храма села Чубой Глазов-ского уезда. В 1915 году Чубойский приход состоял из 242 дворов и 1781
31
человека31.
Спустя всего полгода, в декабре 1921-го, начальник Поломской волостной милиции арестовал о. Димитрия по подозрению в агитации «против советской власти». На допросе священник сообщил, что он «с псаломщиком своим в начале месяца мая с/г действительно со славлением бога ходил по всему приходу», а в церкви во время службы говорил, «что надо ходить молиться богу, крестить ребят. Проведение такой агитации есть наша обязанность... Говорю также, что пока не воспрещено прикладываться ко кресту, то ходить в церковь и молиться богу можно. Виновным себя по делу ... не признаю. Обедни провожу на вотском и на русском языке...» Скорее всего, более серьезного обвинения милиция предъявить о. Димитрию так и
33
не смогла, и дело против него было прекращено .
Но вскоре, совсем с другой стороны, последовал новый удар. В одном из своих заявлений, адресованном Глазовской налоговой комиссии, о. Димитрий писал: «Налог, наложенный на меня, считаю совершенно несправедливым, так как я столько дохода, сколько вы определили, еще никогда не получал, даже при царском режиме, хотя занимался и в двух школах. Пожалуйста, где же я мог получить 2060 рублей в год при такой бедности и малочисленности прихода, так как наш Чубойский приход состоит из 280 домов. Я доход свой в 517 рублях показывал справедливо, а вы преувеличили в четыре раза, где же тут справедливость. Я теперь вынуж-
34
ден продать все свое состояние, чтобы уплатить налог...»
Помимо уплаты непомерных налогов, власти также возложили на чу-бойского священника обязанность по сдаче государству хлеба. По словам о. Димитрия, в июле 1929 года, «будучи подвергнут компанией по хлебозаготовке» на 20 пудов, он смог сдать только 7 пудов, «остальное не мог выполнить за неимением хлеба». Затем в ходе новой «кампании по хлебозаготовке последнего дня», священник был «обложен по частным слухам» уже на 30 пудов! Но, как заявил батюшка, «так как хлеба не имею,
35
от последней приходится отказываться» .
Осенью 1927 года епископ Виктор (Островидов) не принял «Декларацию об отношении Церкви к советской власти», подписанную заместите-
лем местоблюстителя Патриаршего престола митрополитом Сергием (Стра-городским), расценив ее как попытку объединения с гражданской властью, несовместимую с духовной свободой Церкви. Вскоре владыка был запрещен в служении и стал одним из вождей т.н. «правой» церковной оп-
36
позиции .
Духовенство бывшей Вятской губернии раскололось на противников и сторонников епископа Виктора. Одним из самых горячих сторонников владыки стал о. Димитрий Поздеев. 22 февраля 1928 года он принял активное участие в собрании «священнослужителей и мирян из удмуртов Глазовской Епископии». Собравшиеся в числе 13 человек, после «молебствия о провозглашении многолетия Епископу Виктору и вечной памяти почившему Патриарху Тихону», приняли решение о создании переводческой комиссии, в которую вошел и о. Димитрий, а также об организации Вот-ско-областной епархии и о введении «в состав Глазовского Духовного
37
Управления двух членов из удмуртов» .
Арест епископа Виктора, последовавший в апреле 1928-го, не заставил о. Димитрия и многих «викторовцев» переменить свои взгляды. В феврале 1929 года о. Димитрий Поздеев и о. Семен Жигалов, бывший псаломщик Уйвайской церкви, обошли приходы сел Уйвай, Тыловай и Чутырь, где вели «агитацию» о том, что местные священники есть «обновленцы» и «отщепенцы ... т.к. они за богослужением поминают Митрополита Нижегородского Сергия».
Запрещая «верующим ходить с требами в церковь, крестить, хоронить и венчать», о. Димитрий и о. Семен призывали прихожан ходить
38
только к ним . Кроме того, согласно рапортам сергианского духовенства, о Димитрий «выдавая себя за человека святого и прозорливого», внушал «всем инородцам-вотякам (сам вотяк), что он один только истинный пастырь, так как признает своим главою бывшего епископа Глазовского
39
Виктора» .
Как следует из документов, агитация о. Димитрия имела большой успех в его бывшем приходе. По признанию местных священников, «народ не успокоился, а пожар разгорелся сильнее и сильнее. Дело теперь дошло до того, что страшно стало служить в церкви. Приходят в церковь толпами и кричат, чтобы мы ехали в с. Большую Соснову и перешли бы сюда
вместе со своими приходами, т.к. они только себя считают православными, тогда, говорят, мы будем ходить в церковь. Называют нас священников «еретиками». Был случай, в последнее воскресение в с. Уйвай во время обедни эти крикуны окружили церковь и издевались над службой и
40
священниками...» .
Поздеев Дмитрий Петрович. Фото из уголовного дела 1929 г. Архив УФСБ по УР.
6 октября 1929 года о. Димитрий был арестован ОГПУ Вотской области. Основанием для четвертого в жизни священника ареста послужило обвинение в том, что он «систематически проводил среди населения агитацию против колхозного движения, для каковой цели у себя в доме созывал
191
реакционно настроенных граждан окрестных селений», «агитировал среди пионеров против пионерской организации», а также «распространял провокационные слухи о войне и скорой кончине мира, падении советской
власти, тем самым запугивал население...»
.41
Г
'Л
" ^ и;
Л ;•<
^Гл
тт
Поздеев Дмитрий Петрович в ижевском исправдоме. Фото 1930 г. Архив УФСБ по УР.
На допросе священник все эти обвинения отверг, заявив, в частности, что верующие приезжали в Чубой из «дальних мест», чтобы услышать богослужения на удмуртском языке, и, оставшись на ночлег в его доме,
«пели религиозные песни». После двух месяцев заключения Особое совещание при Коллегии ОГПУ г. приговорило о. Димитрия к заключению в
41
концлагерь на три года .
После окончания срока заключения священник вернулся на родину. Паспорта у о. Димитрия не было, и на жизнь он зарабатывал тем, что «все время занимался отправлением религиозных обрядов: крещения детей,
43
отпевание покойников, ходил туда, куда позовут» . В 1934 году священник был снова судим по ст. 58 п. 10 «за контрреволюционную деятель-ность»44. В 1930-е годы священник, по его словам, арестовывался еще несколько раз «по причине того, что я без определенных занятий и постоянного места жительства не имею. Задерживался на неделю, на две, а потом освобождали»45.
4 октября 1937 года священник был задержан сотрудниками Пудем-ского районного отдела НКВД по обвинению в том, что «занимался хождением по деревням, вел антисоветскую агитацию», проводил «крещение детей в антисанитарных условиях . до 20 человек в одной посуде и воде...» Следствие было недолгим и 5 ноября выездная сессии Специальной коллегии народного суда УАСС по той же ст.58 п.10 приговорила о. Димитрия к 5 годам лишения свободы46. Свой новый срок священник отбывал в Балезинской исправительно-трудовой колонии. В мае 1939 года он
47
был досрочно освобожден из заключения по болезни .
На свободе о Димитрий снова, как позднее он сообщал о себе на допросе, вел «бродячий образ жизни, все время ходил по деревням Балезин-ского, Зуринского, Тыловайского и других районов» Удмуртской АССР, где организовывал и посещал подпольные общины православных христиан48. Такие общины существовали в Ижевске, в Завьяловском районе - неподалеку от деревни Мещеряки, и в других селах по всей Удмуртии. Там батюшка крестил, исповедовал, венчал, совершал богослужения, отпевал умерших. Зачастую богослужения проходили в землянках, в лесу, в овра-
49
гах .
В Мещеряках, по словам протодиакона Михаила Атаманова, о. Димитрий «стал духовным отцом тайных христиан-подвижников всей округи. День и ночь, особенно в ночное время, без устали, тайком из деревни в деревню ходил и проповедовал слово Божие бесправному народу, устав-
шему не только от повседневного рабского труда, на пустые трудодни, сколько в духовном плане от лекторов, правителей-атеистов... Много раз, в разные времена года дни и ночи он проводил в лесах, спал в наспех сделанных шалашах, землянках, в скирдах соломы или сена, в старых заброшенных домах, мельницах, скотных дворах. Не было теплой одежды, ходил в зипуне, не было нормальной обуви. Не было хорошей еды - кругом беднота. Народ бедствует. И так слабое его здоровье здесь еще более пошатнулось - беспрерывно кашлял, говорили, что у него начался тубер-кулез...»50 Как вспоминали о священнике завъяловские крестьяне, «отец Димитрий был физически «теплоносным» человеком, зимой он ходил в легоньком зипунчике. Многое знал и предвидел»51.
В августе 1940 года в НКВД Удмуртской АССР было выдано постановление на арест и обыск Дмитрия Поздеева, как на «одного из организаторов и руководителей контрреволюционного церковного подполья» в Удмуртии. Однако накануне ареста священнику удалось скрыться «неизвест-
52
но куда» и властям пришлось объявить о. Димитрия в местный розыск .
Находясь «в бегах», священник время от времени, под покровом ночи тайно навещал родную деревню, где жили его жена и сын. 21 мая 1941 года сотрудники Глазовского межрайотдела НКГБ все-таки настигли о. Димитрия в его доме в Ершовке. Это был последний арест батюшки. При обыске у него были изъяты священнические облачения, свыше двух тысяч рублей, 38 богослужебных книг на церковнославянском и удмуртском языках, а также рукописи в 25 тетрадях. Спустя два месяца все книги и ру-
53
кописи о. Димитрия были сожжены согласно акту .
На первом допросе подпольный священник заявил: «Антисоветской агитации среди населения я не проводил. Я не стою за Советскую власть и против этой власти не иду»54. 27 мая священник был этапирован из Глазова в Ижевск во внутреннюю тюрьму НГБ УАССР55. Основные пункты обвинения против священника-катакомбника гласили: «проводил нелегальные сборища участников контрреволюционной группы, вел среди населения антисоветскую агитацию, используя при этом религиозные предрассудки отсталой части населения»56. Вместе с о. Димитрием по его делу проходило еще 15 человек.
(1917-2017 гг.: уроки столетия) Иднакар: методы историко-культурной реконструкции № 1 (34). 2017
Отец Димитрий, фото 1941 г. Архив УФСБ по УР.
Силы о. Димитрия были уже на исходе. Позади у него остались 60 лет
^ ^ V/ V/ ^ 1
нелегкой жизни, полной неволи, лишений и скитаний. С его тюремной фотографии 1941 года на нас смотрит больной и уставший старик. В ходе непрерывных допросов священник был вынужден назвать имена многих из числа своих помощников и тайных прихожан и признать себя «последователем контрреволюционной монархической церковной организации так называемой «Истинно-православной церкви», ведущей «борьбу мероприя-
57 тт
тий партии и правительства, против колхозов» . Но на предложение
«откровенно рассказать» обо всех, кто участвовал в его богослужениях, о Димитрий ответил: «Давать показания на этот вопрос не буду - не хочу
58
быть по отношению последователей предателем, Иудой-Искариотом» .
В августе-сентябре 1941 года в Ижевске по делу о. Димитрия и его соратников прошли заседания Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда УАССР. 19 сентября священник и еще четыре человека были приговорены к высшей мере наказания - расстрелу. Семеро подсудимых получили по десяти, а четверо - по восьми лет лишения свободы с конфискацией всего имущества59.
20 сентября о. Димитрий направил жалобу в вышестоящие инстанции, в которой говорилось следующее: «... вину свою я признал, но прошу в приговор судебной коллегии внести изменения в части замены мне высшей меры наказания лишением свободы». Но Верховный Суд РСФСР оставил без удовлетворения жалобы Поздеева и других осужденных60. Приговор в отношении о. Димитрия был приведен в исполнение 5 января 1942 года61.
Так погиб удмуртский священник-подвижник, человек яркой и трагической судьбы, отдавший все свои силы и саму жизнь на благое дело духовного просвещения своего народа. 12 апреля 1991 года Прокуратура СССР, отменив расстрельный приговор, реабилитировала о. Димитрия По-здеева61.
Примечания:
1 Архив Управления федеральной службы безопасности Российской Федерации по Удмуртской республике (УФСБ). - Д. 2242. - Л. 28. 1 Глазовский район: из прошлого в настоящее / Составитель В.С. Шудего-ва. - Глазов, 2011. - С.157; Центральный государственный архив Удмуртской республики (ЦГА УР). - Ф.5. - Оп.1. - Д.1898. - Л.129-129об.
3 Архив УФСБ. - Д.5506. - Л.14.
4 ЦГА УР. - Ф.5. - Оп.1. - Д.1898. - Л.145об-146.
5 ЦГА УР. - Ф.5. - Оп.1. - Д.1898. - Л.145об-146; Ф.134. - Оп.1. - Д.999. -Л.97об.
6 ЦГА УР. - Ф.134. - Оп.1. - Д.995. - Л.942, Архив УФСБ. - Д.1137. -Л.3об; Д.5506. - Л.14; Д.5506. - Т.1. - Л.28; Управление по делам архивов
(1917-2017 гг.: уроки столетия) Иднакар: методы историко-культурной реконструкции № 1 (34). 2017
Администрации (УАА) МО «Город Сарапул». - Ф.64. - Оп.1. - Д.269. -Л.29об.
7 ЦГА УР. - Ф.134. - Оп.1. - Д.995. - Л.941об.
о
Глезденев П. Глазовская инородческая переводческая комиссия // Вятские епархиальные ведомости (ВЕВ). - 1916. - 3 марта. - № 9. - Отдел неофициальный. - С.228.
9 ЦГА УР. - Ф.134. - Оп.1. - Д.995. - Л.940об-942об.
10 Вятский вестник. - 1908. - 30 декабря. - С.3.
11 Глезденев... С.228-229.
12 ЦГА УР. - Ф.134. - Оп.1. - Д.999. - Л.97об.
13 ЦГА УР. - Ф.134. - Оп.1. - Д.1004. - Л.99, 113.
14 ЦГА УР. - Ф.Р-2. - Оп.1. - Д.20. - Л.3.
15 ЦГА УР. - Ф.134. - Оп.1. - Д.1004. - Л.104.
16 ЦГА УР. - Ф.Р-2. - Оп.1. - Д.20. - Л.1 об.
17
Шумилов Е.Ф. Христианство в Удмуртии. Цивилизационные процессы и христианское искусство: XVI - начало ХХ века. - Ижевск: Издательский
дом «Удмуртский университет», 2001. - С.103.
18
Павлов, Н.П. Самоопределение, автономия: идеи, реалии. - Ижевск: Удмуртия, 2000. - С.114-115.
19 ЦГА УР. - Ф. Р-1072. - Оп.1. - Д. 1. - Л.91.
20 Протоиерей Владислав Цыпин. История Русской Православной Церкви: Синодальный и новейший периоды. - 5-е изд. - М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2012. - С.363.
21 Павлов. С.123.
22 ЦГА УР. - Ф.Р-2. - Оп.1. - Д.20. - Л.1-1об.
23 Там же.
24 ЦГА УР. - Ф.Р-2. - Оп.1. - Д.20. - Л.3.
25 ЦГА УР. - Ф.Р-2. - Оп.1. - Д.21. - Л.359об; Ф.Р-197. - Оп.1. - Д.68. -Л.37об.
26 ЦГА УР. - Ф.Р-2. - Оп.1. - Д.21. - Л.23.
27 УАА МО «Город Сарапул». - Ф.64. - Оп.1. - Д.269. - Л.29об.
28 Там же.
19 УАА МО «Город Сарапул». - Ф.17. - Оп.2. -Д.6. - Л.10-13; Ф.64. - Оп.1. - Д.269. - Л.24-28; Глухова В. Храмы - это духовность народа // Новый путь (Дебёсы). - 1998. - 8 декабря.
30
Поляков А.Г., Кожевников И.Е. Виктор (Островидов) - епископ Ижевский и Вотский. - Киров, 2009.- С.112-113, 139 -142; ЦГА УР. - Ф.Р-452. -Оп.1. - Д.56. - Л.20.
31 УАА МО «Город Сарапул». - Ф.64. - Оп.1. - Д.374. - Л.7-7об.
31 Архив УФСБ. - Д. 2242. - Л.53; УАА МО «Город Сарапул». - Ф.64. -Оп.1. - Д.373. - Л.43, ЦГА УР. - Ф.134. - Оп.1. - Д.1004в. - Л.336об.
33 Архив УФСБ. - Д. 2242. - Л. 40-40об.
34 Архив УФСБ. - Д. 2242. - Л. 53.
35 Архив УФСБ. - Д. 2242. - Л. 29.
36
Православная энциклопедия. Том VIII / под ред. патриарха Московского и всея Руси Алексия II. - М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2004. - С. С. 431-432.
37 УАА МО «Город Сарапул». - Ф.64. - Оп.1. - Д.379. - Л.1.
38 УАА МО «Город Сарапул». - Ф.64. - Оп.1. - Д.397. - Л.4; Д.404. - Л.22-22об.
39 УАА МО «Город Сарапул». - Ф.64. - Оп.1. - Д.397. - Л. 6.
40 УАА МО «Город Сарапул». - Ф.64. - Оп.1. - Д.397. - Л.25.
41 Архив УФСБ. - Д. 2242. - Л.30.
41 Архив УФСБ. - Д. И41. - Л.29, 55.
43 Архив УФСБ. - Д. 1137. - Л.5об.
44 Архив УФСБ. - Д. 1137. - Л.3, 13об.
45 Архив УФСБ. - Д. 5506. - Т.1. - Л.13об, 30-30об.
46 Архив УФСБ. - Д. 1137. - Л.3-3об, 5-5об, 14-14об, 24-24об, 31.
47
Архив УФСБ. - Д.5506. - Т.1. - Л.30; Село Завьялово... так сердцу дорогое. От прошлого к настоящему. 1749-Ю04. - Ижевск: Удмуртия, 2004. -С.46.
48 Архив УФСБ. - Д.5506. - Т.1. - Л.29.
49 Архив УФСБ. - Д.5506. - Т.1. - Л.33об.
50 Протодиакон Михаил Атаманов. Пастырь добрый: отец Димитрий По-здеев // Православные вести. Ижица. - 2016. - Июнь. - С.6.
51 Село Завьялово... С.45.
52 Архив УФСБ. - Д.5506. - Т.1. - Л.3, 6-8.
53 Архив УФСБ. - Д.5506. - Т.1. - Л.14об, 21-22, 26, 29.
54 Архив УФСБ. - Д.5506. - Т.1. - Л.31-31об.
55 Архив УФСБ. - Д.5506. - Т.1. - Л.11-12.
56 Архив УФСБ. - Д.5506. - Т.2. - Л.559.
57 Архив УФСБ. - Д.5506. - Т.1. - Л.43.
58 Архив УФСБ. - Д.5506. - Т.1. - Л.38об.
59 Архив УФСБ. - Д.5506. - Т.2. - Л.668-671об.
60 Архив УФСБ. - Д.5506. - Т.2. - Л.674, 686-686об.
61 Село Завьялово... С.46.
62
Книга памяти жертв политических репрессий. - Ижевск: Удмуртия, 2001. - С. 230; Село Завьялово... С.46; Кочин Г.А. Судьба удмуртского священника Димитрия Петровича Поздеева (1881-1942) // Обретение святых. Киров: «Лобань», 2013. - С. 152.
