CC BY
37
СУБСТАНДАРТ В СТРУКТУРЕ СОВРЕМЕННОЙ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ
© Кудинова Т.А.*
Ростовский государственный строительный университет, г. Ростов-на-Дону
В статье анализируется использование субстандартных единиц в структуре современной языковой личности сквозь призму понятия «нормы»; отмечается соотношение стандарта и субстандарта, на конкретных примерах выявляются некоторые типичные черты языковой личности.
Культура человеческого общения всегда вызывает постоянный и устойчивый интерес у представителей отечественной и зарубежной филологии. В последнее время повышено внимание к языковой личности.
В конце XX столетия мощное влияние на литературный язык ненормированных элементов параллельно с некоторой американизацией русской речи взволновало как учёных, так и широкие слои населения, понимающих значение языковой экологии, важной составляющей духовного развития человека. В XXI веке наблюдаем новые подходы к проблемам нормы и антинормы, стандарта и субстандарта, варьируемости и устойчивости системы литературного языка. Добавим к этим новым подходам проблему изучения ненормированных единиц как элементов, входящих в тезаурус языковой личности.
Особенности языка личности определяются как богатством словарного запаса, так и своеобразной, присущей данному индивидууму организацией различных по характеру и качеству языковых средств. Оригинальная практика использования человеком тех или иных языковых средств даёт право рассматривать конкретный языковой материал с учётом особенностей языковой личности. В этом смысле тексты произведений и СМИ репрезентируют язык и определённые свойства той или иной личности.
Идея разработки понятия «языковая личность» принадлежит В.В. Виноградову, которое «для нас на сегодняшнем этапе развития русистики представляется таящим значительный потенциал...» [8, с. 28]. Вслед за Ю.Н. Карауловым под «языковой личностью» понимаем «совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов)», которые характеризуются «точностью отражения действительности» и «определённой целевой направленностью» [7, с. 3]. Уже в этой дефиниции показаны и глобальность проблемы языковой личности, и всеохватность задач в её исследовании.
* Доцент кафедры Русского языка, к.ф.н., доцент.
Как показывают новейшие исследования, проблема языковой личности в лингвистике на современном этапе решается применительно к тем авторам, которые сознательно или бессознательно выходят далеко за пределы стандартного литературного языка. В коллективной монографии «Языковая личность: экспликация, восприятие и воздействие языка и речи» разработки учёных основаны на текстах М. Цветаевой, А. Ахматовой, О. Мандельштама, Б. Пастернака, В. Маяковского, К. Бальмонта, В. Набокова, С. Довлатова [15], своеобразие языка которых очевидно и неоспоримо. Представляется необходимым и существенным обратить внимание на языковой материал современников, в речи которых присутствуют отклонения от привычной нормы. Если «образ человека реконструируется на основании языковых данных» [3, с. 37], то и основные черты языковой личности, полагаем, тоже могут быть выявлены на основании этих же данных, в том числе на отношении человека как к языку в целом, так и к отдельным его элементам. При этом под чертой языковой личности понимаем повторяющуюся «особенность вербального поведения человека, склонного к определённому способу его реализации на экспонентном (формальном), субстанциональном и интенциональном уровнях дискурса» [14, с. 16].
Элементы языкового субстандарта как естественное звено в языке носителей имеют прямое отношение и к их тезаурусу, и к языковой «картине мира», и к прагматической целесообразности авторского использования возможностей языковой системы, то есть ко всему тому, что отвечает определению структурных уровней языковой личности: «1) вербально-семантического, предполагающего для носителя нормальное владение естественным языком, <...>; 2) когнитивного, единицами которого являются понятия, идеи, концепты, складывающиеся у каждой языковой индивидуальности в более или менее упорядоченную, более или менее систематизированную «картину мира», отражающую иерархию ценностей. <...>; 3) прагматического, заключающего цели, мотивы, интересы, установки и интенциональности» [7, с. 5]. Конечно, исследование структурных уровней языковой личности на базе ненормированных единиц языка окажется по необходимости неполным, этюдным по отношению к общей картине, поэтому исходим из того, что вербально-семантический уровень языковой личности определяется степенью владения автором исследуемых форм языка, когнитивный уровень проявляется в том, как сказываются языковые данные жаргона и просторечия на общей картине мира говорящего, наконец, прагматический уровень позволяет судить о том, каковы тенденции развития языка и его носителей.
Норма в привычном понимании - это образцовое употребление в письменной и устной речи средств языка, которые в языковой традиции считаются литературными. Общепризнанным считается также историческая изменчивость нормы, которая не совпадает с развитием национального
языка. Вариативность как естественное, нормальное явление расшатывает прескриптивное нормотворчество. Сегодня живая, звучащая речь носителей литературного языка, престиж которых наиболее высок, способствует распространению ненормированных единиц. Авторитетным становится фактическое употребление тех единиц, которые ранее были на периферии стандартного языка. В результате активного употребления субстандартных единиц в устной и письменной практике появилось новое понятие «множественность норм», лежащее одновременно в плоскости нормативного и субстандартного. Общим местом стало указание на повышение в ранге многих явлений, которые прежде безоговорочно выводились за границы нормативного. Иначе говоря, активизация просторечных слов и жаргонизмов привела к варьируемости системы литературного языка и напрямую связанного с ним понятия «нормы». В средствах массовой информации субстандарт присутствует как само собой разумеющееся явление, наверное, потому, что его лексические единицы в отличие от слов общелитературного языка рассчитаны на выразительный эффект самой формы слова. Интересно заметить, что носители литературного языка осознают, что это ненормативно, но тем не менее употребляют эти единицы. Сегодня Р.И. Розина правомерно ставит вопрос: «Существует ли в сознании современного носителя русского языка граница между сленгом и литературным языком или же слова, которые лингвисты по привычке относят к сленгу, уже стали частью литературного языка?» [10, с. 421].
Характерной чертой XXI века стало то, что стратифицированный социум формирует не только функционально дифференцированный литературный язык, но и не менее дифференцированную систему субстандартных образований. Появились основания говорить об особом этапе в развитии русского языка: литературный язык и субстандарт вступили в отношения взаимодополнения и взаимосвязи, при этом субстандартные образования являются одним из мощных источников общеязыковых инноваций. И естественно, такая языковая действительность обусловила новое содержа -ние качественных характеристик в структуре языковой личности.
В результате наблюдений над жизнью языка современного общества выявлены некоторые тенденции в использовании и функционировании ненормированных языковых средств. Язык конкретного человека, будь он писателем либо врачом, экономистом либо политиком, представляет собой совокупность форм: общеупотребительных, отражающих норму единиц, просторечия, социальных или профессиональных жаргонов. Одной из этих форм индивидуум пользуется постоянно, отдавая ей предпочтение, к другим обращается спорадически, прибегая к их единицам в зависимости от той или иной ситуации. На состав этих форм и их использование оказывают воздействие происхождение, образование, профессия, возраст и иные экстралингвистические факторы. Они же определяют тот активный словар-
ный запас, фонетическую систему и грамматический строй, которые чаще всего используются в речи данного индивидуума и его окружения.
Рассмотрение языкового субстандарта в качестве результата взаимодействия общей культуры, субкультуры и языка позволяет увидеть особенности интерпретации важнейших элементов языковой картины мира. Материал субстандарта в этом отношении особенно интересен, поскольку в большинстве своих разновидностей он активизировался, особенно жаргон. Формирующиеся на основе социального или социально-демографического признака жаргоны бурно развиваются, всё более дифференцированно отражая общественное сознание людей, принадлежащих к одной социальной или профессиональной среде. Кроме того, что современный этап развития языкового субстандарта характеризуется экспансией единиц, которые генетически принадлежат к криминальной среде, но уже теряют свою социальную прикрепленность, хотя в ряде случаев сохраняют ассоциации с уголовным миром.
Мы далеки от мысли исчерпать здесь все черты языковой личности современного человека. Несомненно, дальнейшее исследование проблемы выявит новые качества в его структуре. Однако фрагментарно продемонстрируем лишь некоторые.
Ранее в языковой действительности не всякий языковой факт имел право на «жизнь» как в письменном, так и в устном деловом общении. Такое самоограничение в характеристике языковой личности, очевидно, можно назвать «внутренней цензурой». Сегодня в практике в большинстве случаях мы наблюдаем отсутствие этого качества на многих уровнях коммуникации. Стремление к языковой оригинальности с целью формирования своего образа в современном обществе выражается часто в использовании просторечных слов, окказионализмов, сленгизмов, жаргонизмов. Иначе говоря, сегодня субстандартный компонент в речевой практике стал своеобразным атрибутом эпохи демократизации, для которой характерным является варьирование норм стандарта и различных элементов субстандарта, поскольку просторечные и жаргонные слова легализованы в средствах массовой информации, причём некоторые криминальные лексемы, приобретя новый статус, также пополнили разговорный словарь литературного языка. То, что раньше считалось недопустимым, сегодня активно, причём уместно, употребляется. Субстандартные единицы используются сегодня как необходимое, существенное выразительное средство не только в непринуждённом общении, но и в деловом. Достаточно вспомнить пресловутое высказывание В.В. Путина по поводу борьбы с чеченскими террористами: «Мы будем преследовать террористов всюду. Вы меня извините, в туалете поймаем их - в сортире замочим». Устойчивое сочетание из криминальной субкультуры замочить в сортире было не случайным. Как истинный интеллигент, В.В. Путин перед озвучиванием литературно-
го слова «туалет» и жаргонного словосочетания «в сортире замочим» извинился, т.е. сознательное употребление жаргонного выражения представляло собой прямое послание бандитам на их языке. Данная фраза замочить в сортире была многократно прокомментирована журналистами; был расширен диапазон глагола мочить, который в силу популяризации стал квалифицироваться как просторечная лексема (см. Грачёв М.А. Словарь тысячелетнего русского арго). Между прочим, и Дмитрий Медведев будущим чиновникам спорта посоветовал «не мочить друг друга». Кроме того, на заседании совета по спорту президент России сделал заявление о том, что руководители спортивных федераций России должны быть профессионалами и вести постоянную работу, «а не штаны просиживать, и не по заграницам кататься, а вкалывать 24 часа в сутки» [9]. Надо отметить, что субстандартная лексема вкалывать также стала употребительной благодаря частому использованию президентом России в официальных текстах. Кстати, Александр Синамити в беседе с Игорем Семцовым, одним из первых российских сетевиков, спросил у него: «Игорь Семенович, это истина, что в середине 90-х годов в вашей структуре вкалывал президент России Дмитрий Медведев?» [11]. Глагол вкалывать в Словаре русского языка, вышедшим в 1999 году, имеет помету «просторечное» и означает 'работать с большим напряжением, долго и много' [12, Т. I, с. 180], хотя в «Словаре воровского жаргона», помещенном в книге Ю.К. Александрова «Очерки криминальной субкультуры» [1], он фиксируется как языковое средство асоциальных элементов в значении не просто работать, а «добросовестно работать».
Мы наблюдаем, что просторечные и жаргонные слова в соседстве с литературными, активно взаимодействуя между собой, как бы «отстаивают» право равного «гражданства». Говорящие понимают, что нарушают нормы, но в силу метафоричности специально употребляют их, чтобы сделать акцент на семантике ненормированной единицы.
Попытки насильственного изгнания из речи всех форм, выходящих за пределы нормы, представляются бесперспективными, потому что подобный языковой пуризм несовместим с самим фактом существования языка как живой системы. Ненормированные единицы рационально используются не только в языке произведений писателей, но и в речи политиков, публицистов. В этом плане примечателен пример речевого поведения Д. А. Медведева на интернет-конференции. В ответе на предварительно поступивший вопрос, который требовал определённых знаний, он использует просторечное слово ковыряться, подтверждая тем самым кропотливость и длительность своего труда в процессе подготовки к ответу и постижение сути нового для него явления действительности: «Да, это интересный вопрос <... >. Он настолько меня заинтересовал, что я вынужден был к нему подготовиться, и вчера зарегистрировался в сети фидонет для то-
го, чтобы понять, а что это за «зверь» такой, потому что, откровенно говоря, я до этого с фидонетом не сталкивался. <... >Явчера поковырялся: там все-таки эти вот гиперссылки, которые в обычном Интернете присутствуют, в фидонете, в нормальном виде, привычном для обычных пользователей Интернета, отсутствуют...» [5].
В эпоху демократизации общества одной из важнейших задач современного этапа является формирование свободного речевого поведения, не нарушающего норм языка. В связи с этим в речевой культуре лингвистическая компетенция - главное качество языковой личности, осуществляющей постоянный отбор языковых средств в соответствии с поставленными целями и задачами.
Все изменения в жизни общества, как известно, отражает язык, темпы развития которого находятся в прямой зависимости от темпов социальных изменений. Так, в социолингвистическом аспекте функционирования современного русского языка в результате взаимодействия литературного языка, просторечия и профессионального жаргона происходит переосмысление лексики ограниченной сферы употребления и расширение её функционирования в деловом общении ввиду лексической, семантической и прагматической значимости. Интересно заметить, что в языковой практике современных людей часто стали использоваться производные единицы от слова «базар» в переносном значении (базарить, базарила) и устойчивые словосочетания (гнилой базар, базар держать, базар-вокзал и др.). Устойчивое выражение «ответить за базар», заимствованное из криминальной субкультуры, употребляется в названиях различных текстов. К примеру, название криминального детектива О. Дудинцева «За базар ответим», название песни в исполнении Ирины Аллегровой «Ты ответишь за базар» (автор - Л. Рубальская, композитор - И. Крутой). В тексте песни повторяемость этой устойчивой единицы составляет следующее соотношение: из 43 предложений текста 20 раз употреблена указанная устойчивая субстандартная фраза: (Ты ответишь за базар, / За базар ответишь. / Лучше жми на тормоза / На зелёном свете. / Не молись на образа, / Брось ты шутки эти. / Ты ответишь за базар, / За базар ответишь) [2]. По поводу этого выражения исчерпывающий комментарий предлагает писатель Алексей Бабий: «Фраза «за базар отвечать надо» на самом деле выражает сущность нашей жизни» [4].
Функциональный анализ субстандартных единиц выявляет как неоднородность самого языкового материала, так и культурно-социальную неоднородность его носителей. С одной стороны, языковая личность, тяготеющая к субстандарту (при формальном владении нормативной базой), характеризуется «зависимостью от коллективно-групповых навыков и вкусов, отсутствием критического и творческого отношения к языку. Для таких носителей характерна социально-культурная несамостоятельность,
потребность в корпоративной опоре или иллюзии ее», приверженность к моде, к культурной продукции временного или поверхностного достоинства» [6, с. 18]. С другой стороны, опора на просторечие в современных условиях отсутствия цензуры становится основой идиостиля авторов, которых нельзя обвинить в недостатке общей и мыслительной культуры, начитанности или отсутствии «осознанного отношения к языку», непонимании самоценности выразительных возможностей слова. Показательным в этом отношении текст повести «Гастролер» известного шоумена, журналиста и писателя, кандидата культурологических наук Р. Трахтенберга [14].
Сюжет повести составляет неприятное происшествие: вследствие невероятного стечения обстоятельств шоумен Роман Трахтенберг оказывается в африканской стране Нубии. Происшедшее для него представляется катастрофичным (эмоционально-экспрессивная реакция на экстремальность ситуации передается с помощью многочисленных обсценизмов и грубого просторечия). Однако ему удаётся выжить, выступить с концертной программой перед королем, заработать денег на обратную дорогу и благополучно вернуться на родину.
Написанная от первого лица повесть изобилует субстандартной лексикой; просторечные слова, жаргонизмы и обсценизмы как град ударяют по голове читателя. Окружение главного героя именуется жаргонными словами из уголовно-арестанской сферы функционирования (амбал, бухало-инструктор, кореш, кореши, чувак, придурок, придурки, лох, лохи, пацаны, козлы), грубо-просторечными (упрямый пердун), матерными и в редких случаях разговорными (здоровяк, растяпа). Действия главного героя выражаются примерно таким же рядом стилистически окрашенных глаголов: жаргонными - «бухали вместе», «оттянулись», «косили урожай», «развожу туристов» (т.е. обманывает); просторечными - «нужно срочно драпать домой», «рубанул по клавишам», «тыркнул кнопку вызова» (эта фраза употребляется дважды в момент перелёта в Нубию и назад). Восторженность передаётся лексемами офигеть, обалдеть, охрененно, гламур-ненько, классно.
Гастролёр, как герой своего времени, в совершенстве владеет жаргонным языком и, чувствуя раскрепощенность социальной жизни, старается как бы естественным образом его использовать: «Да фигня это все, ты же понимаешь... »; «... я заметил дохловатого, явно не местного парня, который тусовался около небольшой лавки»; «— Да насчет оплаты не парься, я приеду - разберусь»; «- Забодало бухать и валяться на пляже»; «— Я по мелочи не тырю»; «С «конкретными пацанами» работать, как показывает опыт, значительно легче, чем с «понтовыми торгашами»; «Что если монарх снова увлечется какой-нибудь телкой из демократической страны... »; «— Ты только не блатуй, - предупредил Андрей, - договаривайся нареальную цену».
Обычны вкрапления наркоманского жаргона: «Стражи даже не станут искать «колеса», они безоговорочно решат, что их все принял...»; «Добрые люди (теперь я хотя бы вспомнил, что они не наркобароны) могли положить мне на «посошок» косячок или «дорожку»; «Я веселился так, словно выкурил несколько косяков». Есть элементы криминального жаргона, которые имеют тенденцию к перемещению в общий жаргон: «Я знал их погоняла, они мое, и мы периодически сталкивались в барах, ресторанчиках, на дискотеках...»; «М-да, не видит он перспективу, которая нарисовалась передо мной: я «развожу» туристов, он с ними ныряет, создаем кооператив «Нырок» и зарабатываем мне на обратную дорогу».
Всякий раз, когда субстандарт кажется автору более эффективным, он его с удовольствием использует, намеренно пренебрегая нормативными, как менее выразительными, по его мнению, литературными формами. Обращение к субстандарту оказывается своеобразным стилистическим приемом, с помощью которого адресант пытается сделать свою речь более убедительной или эффективной в процессе речевого общения среди себе подобных.
Надо заметить, что авторская языковая деликатность в повести полностью отсутствует, поскольку в самом тексте отточия используются редко, чаще обсценизмы печатаются полностью, выражая внутреннюю досаду, агрессию, и даже восторг собою. Сознательная ликвидация языкового тормоза на воспроизведение табуированной лексики демонстрирует речемыс-лительную вседозволенность героя. Данная эпатажность как черта языковой личности представляется нам в виде вируса, вакцина на который пока ещё не найдена, хотя путь к искоренению заразы, как кажется, известен - демонстрация образцов языковой личности. И здесь, конечно, уместно вспомнить А.П. Чехова как языковую личность, в структуре которой использование субстандартных слов выявляет черту языковой деликатности. Попутно заметим, в полном тридцатитомном собрании сочинений художественных текстов и писем не встречается ни одного обсценизма. В двух письмах есть намёк на два грубо-просторечных слова, одно из которых «чудак на букву «м»», а другое - по словам автора, то, «что рифмуется со словом Европа».
Современная русская речь является смешением всего, что только существует в языке (в том числе и того, что ранее существовало на далекой периферии). Использование сниженной лексики - это стиль времени, следствие определенной жизненной позиции жаргон (арго), вопреки прежним представлениям о нем как явлении антикультурности, все чаще рассматривается как явление, отражающее культуру (или субкультуру) в ее динамическом развитии.
Таким образом, в реальной речевой коммуникации присутствие субстандартных единиц, обусловленное объективными причинами, репрезентирует не только положительные черты современной языковой личности (языковую компетентность и активность), но и негативные - отсутствие внутренней языковой цензуры и языковую эпатажность.
Список литературы:
1. Александров Ю.К. Очерки криминальной субкультуры [Текст] / Ю.К. Александров - М.: «Права человека», 2001. - 152 с.
2. Аллегрова И. Ты ответишь за базар [Электронный ресурс]. - Режим доступа: www.irinaallegrova.ru.
3. Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // ВЯ. - 1995. - № 1. - С. 37-67.
4. Бабий А. За базар отвечать надо [Электронный ресурс]. - Режим доступа: www.alex.krsk.ru.
5. Вице-премьер провалился на интернет-экзамене [Электронный ресурс] // В мире. - 05.03.2007. - Режим доступа: www.news.ru/co.il.
6. Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка [Текст] / Г.А.Золотова, Н.К. Онипенко, М.Ю. Сидорова. - М.: Взд-во МЩ 1998. - 524 с.
7. Караулов Ю.Н. Предисловие. Русская языковая личность и задачи её изучения //Язык и личность / Под ред. Д.Н. Шмелёва. - М., 1989. - С. 3-8.
8. Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность. - М.: Наука, 1987. - 262 с.
9. Президент потребовал от спортивных чиновников «не штаны просиживать, а вкалывать 24 часа в сутки» [Электронный ресурс]. - Режим доступа: www.rg.ru. - (дата обращения: 26.03.2010).
10. Розина РИ. Употребление сленга и его оценка в речи [Текст] / РИ. Ро-зина // Язык и мы. Мы и язык. Сборник статей памяти Б.С. Шварцкопфа / Отв. ред. РИ. Розина. - М.: Рос. гос. гуманит. ун-т, 2006. - С. 420-428.
11. Синамати А. Президент России - бывший лидер сетевого маркетинга?! [Электронный ресурс]. - Режим доступа: www.mlm-gazeta.ru.
12. Словарь русского языка: в 4-х томах / Под ред. А.П. Евгеньевой. -изд. 2-е, испр. и доп. - М.: Русский язык, 1981-1984 (МАС-2).
13. Сухих С.А., Голубцов С.А. Языковые черты личности // Филология. - Краснодар: Куб. ун-та, 1996. - № 10. - С. 16-17.
14. Трахтенберг Р.Л. Гастролер [Электронный ресурс]. - Режим доступа: www.modernlib.ru/books/trahtenberg_roman/gastroler.
15. Языковая личность: экспликация, восприятие и воздействие языка и речи / Под ред. Г.П. Немца. - Краснодар: Куб. ГУ, 1999. - С. 47-73.
