CC BY
245
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЯЗЫКОЗНАНИЯ
ББК 81.411.2
СТАНДАРТ И СУБСТАНДАРТ В ЯЗЫКЕ: К ОБОСНОВАНИЮ ПОНЯТИЙ
В современной лингвистике отмечено, что с середины 80-х годов XX в. носители русского языка стали не только свидетелями, но и участниками формирования нестандартной лексики, которая проникла во все сферы употребления. Причиной этого явились социальные изменения. Новые нормы жизни и взаимоотношений потребовали иного гибкого языкового выражения. Поскольку разновидности национального русского языка постоянно влияют друг на друга, литературный язык пополнился заимствованиями из социально ограниченных языковых субкультур. Разрушение жестких границ между различными языковыми образованиями [1] обусловило многообразие языковой коммуникации, для характеристики которой лингвисты стали использовать термины "стандарт" и "субстандарт"". К примеру, В.Д. Девкин тридцать лет назад был против употребления термина "субстандарт", поскольку русское понимание стандартности сильно расходилось с английским Standard English [2], однако сейчас, когда изменилась русская языковая картина, когда некодифи-цированные единицы этноязыка приобрели широкое распространение не только в устном деловом общении, но ив письменной речи, ученый не возражает против этого термина. Термин "субстандарт" активизировался в русской лингвистике в 90-е годы XX в., после развернувшейся в Германии дискуссии по проблеме языкового стандарта и его языковых оппозитов субстандарт и нонстандарт. Термин "нонстандарт" в отличие от романской и англо-американской лингвистики в русском языкознании не нашел распространения [3],
Т.А. Кудинова
однако термин "субстандарт" в его широком понимании утвердился, поскольку соотносится с соответствующей субкультурой общества, представители которого не приемлют общепринятые ценности национальной культуры, в том числе и ее литературный язык. У них "свой язык". В подтверждение сказанного нельзя не привести статью из газеты "Комсомольская правда" за 19 мая 2006 г., в которой констатируется дифференциация языка на "наш" и "ваш", причем язык с использованием субстандартной лексики называют "современным":
В тот день на уроке русского языка в школе города Ленинска Волгоградской области проходили фразеологизмы. Учительница Вера Гудкова объясняла восьмому "Б" смысл выражения "ни рыба ни мясо":
- Если говорить на вашем языке, - это "лох", пояснила Вера Александровна. И на свою беду закрепила сравнение наглядным примером. -Ну как ... Максим Абросимов.
Класс (выражаясь современным языком) "выпал в осадок". ...
Филологическими изысканиями на тему "откуда есть пошли лохи на Руси" заняты и педагоги, и следствие.
- Я же не хотела Максима обидеть, -убеждает нас провинившаяся учительница. - Я назвала то слово, имея в виду недотепу, неграмотного человека.
Пока она по-прежнему ведет уроки в восьмом "Б". Ждет суда, который разберется в этом филолого-педагогическом споре - является ли слово "лох" оскорбительным и должна ли учительница отвечать за базар? Ну, выражаясь доступно [4, с. 82].
Любопытно заметить, что учительница русского языка, пытаясь себя оправдать, очень
Кудинова Таисия Анатольевна - кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка Ростовского государственного строительного университета, 344022, г. Ростов-на-Дону, ул. Социалистическая, 162, e-mail: [email protected], т.: 8(863)2635359.
Kudinova Taisia - Ph.D. of philology, senior lecturer of the Russian Language Department in the Rostov State University of Civil Engineering, 162 Sozialisticheskaya Street, Rostov-on-Don, 344022, e-mail: [email protected], ph.: +7(863)2635359.
хорошо знает все значения жаргонного слова "лох", одно из которых есть "необразованный человек" [5], именно на это значение она делает акцент, поясняя его в данном контексте неуместным просторечным недотепа "неловкий и неумелый человек" [6, т. 2, с. 440] и литературным сочетанием "неграмотный человек". Однако фразеологизм "ни рыба ни мясо", вопреки мнению учительницы, означает "ничем не выделяющийся, средний, посредственный человек"" [7], не являясь синонимом слова "лох", разве что только имеют оба пренебрежительный оттенок. Интересно и то, что в авторской речи данного текста употреблены две субстандартные устойчивые единицы ("выпал в осадок" и "отвечать за базар"), которые демонстрируют субстандарт как факт доступного понимания в речевом общении современных людей.
В последнее время в лингвистике наблюдается тенденция - дифференцировать понятия литературный язык и язык литературы. В связи с этим приобретает широкое распространение термин "стандарт", поскольку термин "литературный язык" иногда соотносится с понятием "язык литературы" как указание на язык художественных произведений, в котором есть просторечные и диалектные слова, жаргонизмы (арготизмы и сленгизмы) и др., используемое в качестве выразительных и характерологических средств, хотя от этого он не становится менее литературным. Известно, что в английской лингвистике употребляется для обозначения понятия "литературный язык" именно standard language, standard English. Литературный язык, используемый в качестве языка высокой культуры в деловом общении, где отсутствуют некодифициро-ванные элементы русского этноязыка, все таки-таки лучше именовать стандартом. И, по всей видимости, это будет справедливо, так как понятие "стандарт" по своей внутренней сути есть 'образец качества', образец, который удовлетворяет пользователей во всех отношениях. Надо заметить, что исключение термина "стандарт" из языкового обращения, с одной стороны, из-за буквального толкования прилагательного стандартный как '1. Типовой; 2. Лишенный оригинальности, своеобразия; шаблонный, трафаретный' [6, т. 4, с. 247], особенно в своем втором значении, обусловлено было тем, что словосочетание стандартный язык заключало в себе противоречие внутреннему содержанию
понятия "язык художественных произведений", которое являло собой образец языковой оригинальности. С другой стороны, - не было такого масштабного, как сейчас, использования ненормированных единиц во всех видах коммуникации. Сегодня просторечные слова и жаргонизмы, широко распространившиеся в языке, именуются как субстандарт, поскольку не имеют характеристик стандарта. Русский языковой стандарт - это кодифицированная система, которой присущи полифункциональность, деликатность, высокий статус престижности в культуре русского народа.
К субстандарту относят диалект, просторечие, общий жаргон, интержаргон, сленг, т.е. все то, что находится на периферии традиционного литературного языка. Пестрота лексико-семантического и фразеологического составов субстандарта различается своим происхождением, составом, экспрессивностью и сферой речевого использования. Е.Н. Калугина справедливо заметила, что "изучение субстандартных подсистем языка представляет собой довольно сложную задачу, так как среди лингвистов не существует единой точки зрения в определении природы субстандартной лексики, ее структуры и роли в жизни социальных групп и всего социума" [7].
Основоположник социологического направления в науке о языке А. Мейе [8] настаивал на том, что изменения в языке зависят от социальных причин, утверждал наличие жесткой зависимости языка от социума и требовал определить, какой социальной структуре соответствует та или иная языковая структура, как проявляются изменения социальной структуры в изменении языковой структуры. При этом имелся в виду "чаще опосредованный и непрямой" результат социальных изменений. Ученый стремился установить социальные группы, находящие параллель в дифференциации языка, и выделял самые разнообразные по характеру и социальному статусу группы - от древнеиндийских каст до буржуазии и рабочих современного города, обладающих "особыми языками". А. Мейе, оперируя понятием социальной группы как носителя лексической дифференциации языка, поставил вопрос об установлении и изучении структуры общества с точки зрения социально-коммуникативной стратификации языка. Он также предсказывал наступление времени, когда нельзя будет ссылаться на явления психической ассоциации, не
подчиненной никакому общему принципу, и говорил о том, что понять язык можно лишь с учетом его социальной природы.
Вопрос о социальной обусловленности языка неразрывно связан с вопросом о мотивированности языкового знака. Как известно, одно из краеугольных положений Ф. де Сос-сюра состоит в утверждении принципиальной немотивированности языкового знака, которая обеспечивает такое качество, как стабильность (если знаки не мотивированы, то один знак не лучше и не хуже другого, поэтому нет нужды в поиске более совершенного знака, и знаки сохраняются по традиции). Ср.: "Сама произвольность знака защищает язык от всякой попытки, направленной к его изменению... Именно потому, что язык произволен, он не знает другого закона, кроме традиции" [9, с. 79]. Т.Г. Хазагеров [10] предлагает иную интерпретацию: когда Ф. де Соссюр утверждал, что у означаемого и означающего в действительности нет никакой связи, он не брал во внимание сам семиотический процесс и его носителей. На самом деле такая связь есть, и она осуществляется через конкретных людей, органы чувств которых воспринимают одновременно и звуковые оболочки, и материальные предметы, прежде чем они превращаются в означаемое и означающее. С позиций наблюдателя, не вовлеченного в семиотический процесс, определенный материальный предмет может быть связан с бесчисленным количеством звуковых комплексов (в разных языках), и такая связь выглядит случайной, свободной и немотивированной. Отсюда соссюровский вывод о произвольности языкового знака. Но дело в том, что материальный предмет и соответствующий звуковой комплекс не являются сами по себе ни означаемым, ни означающим. Если они становятся таковыми, то этому должна предшествовать естественная (хотя и опосредованная феноменом человека) связь между ними. Означаемое и означающее вместе запечатлены в сознании человека и они вместе возникают в представлении при любых обстоятельствах.
На смену структурному подходу, делавшему акцент на имманентных законах развития языка и неизбежно приведшего к автономизации языка (ср. мысль Е. Курило -вича: "Необходимо объяснять одни языковые факты другими. Объяснение, прибегающее к помощи социальных факторов, свидетельствует о крахе лингвистической методологии"
[цит. по: 1, с. 437]), пришли когнитивные и функционально-прагматические методики.
Понятие социальной группы как коррелята синхронной стратификации языка получило распространение во второй половине ХХ в. в различных социолингвистических направлениях. В то же время язык соотносится с понятием духовной культуры. Объединение людей на основе культурных, демографических, профессиональных, ситуационных и социальных параметров порождает использование какой-либо особой формы речи.
В современной лингвистике внимание сосредоточено на всех обстоятельствах формирования, развития и функционирования языковых единиц и в том числе - и на обстоятельствах социального плана, на всех особенностях отражаемой в языке культуры и субкультуры.
Исследование онтологии и функционирования субстандарта позволяет говорить об изменениях в конфигурации типов общенационального языка. Так, просторечие настолько тесно срослось с разговорным стилем литературного языка, что правомерно говорить не только о "литературном просторечии", но и о "разговорном просторечии"; возросла коммуникативная роль социальных жаргонов, которые переместились из социально замкнутых сфер речи в общий язык. Жаргоны, с одной стороны, дифференцируются (ср. офисный жаргон, жаргон наркоманов, блогеровский язык и язык падонков), с другой - идет унификация субстандарта ("общий жаргон"). "Бесконфликтное" соединение языковых средств не просто разной, но противоположной стилевой и функциональной принадлежности выступает как объективная норма языковой деятельности. Мощным стимулом для вторжения субстандарта в общий язык стало то, что в числе прочих барьеров был снят карантин между живой разговорной речью и сферой публичного общения. Нашествие субстандарта в публичную сферу коррелирует с постоянным сокращением сферы распространения торжественного (высокого, пафосного) варианта русского языка. Жаргонное, просторечное, разговорное всегда потенциально имеет шанс поменять свой статус, а в современных условиях этот процесс настолько интенсивен, что кодификаторы и лексикографы не успевают его фиксировать. Однако динамичность таких перемещений нисколько не подрывает принципиальной "оппозиционности" дихотомии стандарта и субстандарта.
Специфика субстандартных единиц проявляется в особых тенденциях номинации, нехарактерных для литературного языка. Значение знака в субстандарте формируется главным образом прецедентностью его использования в соответствующем значении, поэтому столь велико количество единиц с парадоксальной внутренней формой во многих типах жаргона. Субстандарт есть средство аксиологического картирования окружающей действительности. Общим признаком субстандартных образований является перформа-тивность и акцент на форму выражения. Во многом связанные с культурой конкретного социума, субкультура и языковой субстандарт особым образом интерпретируют лингвокуль-турные концепты.
Основной признак субстандарта - непринужденность, проявляющаяся в неофициальной обстановке и дающая право говорящему выбирать любой эмоциональный регистр речи, отражающий отношение к адресату. В условиях свободы возникло новое отношение к понятию "языковой нормы", а именно: выбор варианта в современном обществе многими носителями языка расценивается как норма. Специфику современного состояния русского языка нередко видят именно в экспансии субстандарта. Рассматривая субстандарт как составляющий компонент современной русской языковой картины, исследователи отмечают, что создатели устных и письменных текстов не обращают внимания на то, что ранее некоторые языковые единицы функционировали на периферии речевой коммуникации. Для них важно экспрессивно воздействовать на адресата с помощью эмоционально окрашенных языковых средств. Варьирование носителями русского языка норм стандарта, узуса субстандарта является особенностью современной лингвокультурной ситуации. А.П. Романенко пишет о том, что СМИ "неустанно культивируют праздничное, приподнятое настроение", а наибольшей популярностью пользуются слова, "имеющие развлекательно-дурашливую семантику": отпад, отрываться, оттянуться, расслабиться, прикол, приколоться, с прибабахом, тащиться, торчать, тусоваться, ши-зеть, чумовой и под. На смену пафосу тоталитарной эпохи, которого было слишком много, приходит "хронический юмор"". Ср. мысль о том, что родившиеся в среде наркоманов глаголы балдеть, кайфовать, тащиться, торчать, улетать и выражающие в ней разные
варианты, фазы и оттенки наркотической эйфории, в массовом сленговом употреблении стали использоваться для выражении любых состояний удовольствия, радости или сильного удивления, а заинтересоваться и увлечься чем-либо, в представлении многих молодых людей, можно лишь при условии, что это прикольно, т.е. смешно, весело, развлекательно [11, с. 115]. Как видим, в современной коммуникации очевидна массовая установка на жаргон. Установка - это психологическое состояние человека, в которое он приходит для какого-либо целесообразного действия, для восприятия событий, для общения с другими людьми. Налицо не только повышение толерантности к арготической лексике и воплощенной в ней системе этических представлений, но также некоторая их элитаризация.
Современная лингвистика располагает большим практическим и теоретическим материалом по отдельным аспектам языкового субстандарта. Сегодня высок интерес ко всем проявлениям маргинальных коммуникативных кодов. Проведенный анализ просторечий, жаргонов, сленгизмов и т.д. показывает, что субстандарт - синкретичное явление, и для его постижения нужны синкретичные исследования, объединяющие как собственно языковедческие, так и социолингвистические, культурологические, философские и психологические подходы, поскольку стратифицированный социум формирует не только функционально дифференцированный литературный язык, но и не менее дифференцированную систему субстандартных образований. Литературный язык и субстандарт находятся в отношениях постоянного взаимодополнения и взаимосвязи, при этом субстандартные образования являются одним из мощных источников общеязыковых инноваций. Субстандартные системы имеют обширные "буферные" зоны, состоящие из общих языковых элементов, что объясняется генетическими связями и функциональным сходством.
Таким образом, ранее показанная исследователем А. Мейе связь между развитием цивилизации и изменениями в составе словаря, между интеллектуальным прогрессом и переосмыслением или возникновением новых форм и категорий сегодня находит подтверждение в активизации субстандарта, роль которого весьма значима в языковой культуре этноса.
ЛИТЕРАТУРА
1. Крысин Л.П. Русское слово, свое и чужое: исследования по современному русскому языку и социолингвистике. М.: Языки славянской культуры. 2004. 883 с. С. 323.
2. Девкин В.Д. Немецкая лексикография: Учеб. пособ. для вузов. М.: Высш. шк., 2005. 670 с. С. 206.
3. Хомяков В.А. Текст, пресуппозиция и социальное созначение слова // Значение и смысл речевых преобразований. Калинин: Калининский гос. ун-т, 1979. С. 113-120. С. 94-95.
4. См.: Черкасова М.Н. К проблеме конфликто-генного потенциала публицистического текста // Журналистика и медиаобразование-2007: Сб. тр. II Междунар. науч.-практич. конф.: В 2 т. Т. 2 / Под ред. М.Ю. Казак. Белгород: БелГУ, 2007. С. 79-84.
5. Мокиенко В.М., Никитина Т.Г. Большой словарь русского жаргона. СПб.: Норинт, 2000. 717 с. С. 322.
6. Словарь русского языка: В 4 т. РАН, Ин-т лингвистических исследований / Под ред. А.П. Евгеньевой.
4-е изд., испр., стер. М.: Русский язык. Полиграф-ресурсы, 1999. Т. 2. 736 с.; Т. 4. 796 с.
7. Калугина Е.Н. Концепты "мужчина" и "женщина" в субстандарте русского и английского языков: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Ставрополь, 2008. 24 с. С. 12.
8. Мейе А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков. М.: Либроком, 2009. 512 с.
9. Соссюр Ф., де. Курс общей лингвистики // Труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1977. С. 31-269.
10. Хазагеров Т.Г. К вопросу о мотивированной и произвольной связи означаемого и означающего // Известия СКНЦ ВШ. Обществ. науки. 1977. № 3. С. 33-52.
11. Романенко А.П. Особенности современной словесной культуры // Язык в движении: К 70-летию Л.П. Крысина / Отв. ред. Е.А. Земская, М.Л. Ка-ленчук. М.: Языки славянской культуры, 2007. С. 506-519.
24 июня 2010 г.
ББК 81.411.2-3
СТРУКТУРА ЗОНАЛЬНОГО РАЗВИТИЯ СЕМАНТИКИ
СЛОВА В ТЕКСТЕ
Проблема расширения современной языковой системы занимает важное место в трудах многих языковедов, философов, логиков. Многие отечественные лингвисты связывают продуктивность данного процесса с количественным увеличением словарного запаса за счет появления новых слов (Г.О. Винокур [1], Н.И. Фельдман [2], С.И. Ожегов [3] и пр.), другие - с развитием содержательно-смысловых потенций, заложенных в семантике конкретной единицы (В.П. Григорьев [4], Н.А. Кожевникова [5] и др.).
В настоящее время в лингвистике наиболее остро встал вопрос о значимости в процессе лексического развития языка текстового ресурса (И.Р. Гальперин [6], Л.Г. Бабенко [7], СВ. Пи-скунова [8] и др.), который представляет собой систему определенных отношений между его единицами и связан с актуализацией единиц в темо-рематической позиции текста.
В.М. Швецова
Инновационный характер данного исследования связан с тем, что мы рассматриваем возможности современного развития языка, опираясь на внутреннюю информационную структуру текста, которая организует собственное семантическое пространство таким образом, что в его рамках формируется новое содержание конкретной единицы. В этом процессе принимают участие общеизвестные слова, имеющие известные, зафиксированные в словарях значения.
Для уточнения содержания конкретной единицы семантическое пространство текста зонируется. Зона (под которой мы понимаем иерархически организованный в вертикальной плоскости информационный участок, внутри которого поэтапно моделируется значение текстовой единицы) определяет значение одного из ее компонентов. При этом сгруппированные подобным способом слова могут обозначать противоположные в оценке признаки,
Швецова Виктория Михайловна - кандидат филологических наук, доцент, докторант Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина, 392000, г. Тамбов, ул. Интернациональная, 33, e-mail: [email protected], т. 8(47545)54910.
Shvetsova Victoria - Ph.D. of philology, associate professor of Tambov State University named after G.R. Derzhavin, 33 International Street, Tambov, 392000, e-mail: [email protected], ph.+7(47545)54910.
