CC BY
113
Селин Борис Николаевич
кандидат педагогических наук, доцент кафедры иностранных языков Белгородского юридического института МВД России
Щуров Евгений Андреевич
кандидат юридических наук, доцент, заместитель начальника кафедры криминалистики Краснодарского университета МВД России
_(тел.: +78612583181)
Субкультурные факторы воспроизводства преступности: экстремистская трансформация движения скинхедов в России
Статья посвящена исследованию проблемы трансформации движения скинхедов в современной России, его субкультурных основ. Рассматриваются также возможности криминологического прогнозирования преступной деятельности членов экстремистских группировок.
Ключевые слова: субкультура, экстремизм, скинхеды, трансформация, криминологическое прогнозирование.
B.N. Selin, Master of Pedagogics, Assistant Professor of a Chair of Foreign Languages of the Belgorod Law Institute of the Ministry of the Interior of Russia;
E.A. Schurov, Master of Law, Assistant Rrofessor, Deputy Head of a Chair of Criminalistics of the Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia; tel.: +78612583181.
Sub-cultural factors of crime reproduction: extreme transformation of skinhead movement in Russia
The article is devoted to the investigation of the skinhead movement evolution in contemporary Russia, its sub-cultural grounds. Discusses possible ways of criminal activity criminological prognosis of extremist group members.
Key words: sub-culture, extremism, skinheads, transformation, criminological prognosis.
В России новые неформальные тенденции, молодежные движения и группы стали заметно проявляться в конце 80-х гг. прошлого столетия. С течением времени определенная часть этих субкультурных групп, объединившаяся на основе общих интересов, музыкальных пристрастий, спортивных увлечений, трансформировалась в относительно устойчивые, организованные агрессивные группировки.
В период социалистического развития государства различные формы проявления молодежной активности чаще всего связывались с «тлетворным влиянием Запада» (Ю. Качанов, И. Лаумянскайте, С. Митрохин, В. Писарева), рассматривались как формы девиантного поведения (А.Я. Миллер, К.К. Платонов, С. Фрис и др.). Однако такие подходы трудно рассматривать как исключительные вследствие того, что ход истории доказывает обратное - социальный феномен молодежных субкультур прочно вошел в современное общество.
Условия социально-культурной стратификации и неравенства, наблюдаемые в последнее время, повышение уровня социальной мо-
бильности, интенсификация внутрисредовой и интрасредовой коммуникации ведут к эскалации межрасовых, межнациональных, межконфессиональных, субкультурных конфликтов.
Некоторые криминологи (К. Вартол, Л.В. Ко-рель и др.) считают, что эти тенденции обусловлены представлением о том, что на развитие личности преступника оказывает влияние личностная деформация, вызываемая кризисом социализации и приобретением социально маркированных свойств и качеств [1; 2]. Например, Р.К. Мертон, классифицируя поведение личности, выделяет ее подчинение определенным нормам, инновациям, ритуа-лизму, ретризму, мятежу [3, с. 304]. Под инновацией понимается то, что индивид, при недоступности для него социально одобряемых норм достижения целей, прибегает к другим, часто не одобряемым, что порождает асоциальное поведение. Ритуализм проявляется в том, что индивид продолжает строго придерживаться норм, которые не ведут его к культурно определенным целям. Таким образом, поведение его предстает бесцельным. Ретризм рассматривается как отказ и от целей, и от
133
средств, отчуждение от социально заданной линии поведения, превращение в париев, отщепенцев, праздношатающихся, бродяг, хронических алкоголиков и наркоманов. Мятеж требует нового социального порядка.
Для анализа разнообразия современного поликультурного поля России мы обратились к субкультурной сфере нашего общества. Существует множество классификаций неформальных самодеятельных групп и субкультур. Е.В. Змановская, С.В. Косарецкая и др. [4, с. 9] выделяют молодежные субкультуры, исходя из такого доминирующего признака, как социально-правовой, относя к ним: 1) просоциальные, или социально-активные, с позитивной направленностью деятельности объединения (группы экологической защиты, охраны памятников, окружающей среды и др.); 2) асоциальные, или социально-пассивные, деятельность которых нейтральна по отношению к социальным процессам (музыкальные и спортивные фанаты и др.); 3) антисоциальные - хиппи, панки, преступные группировки, наркоманы и т.п.
Некоторые исследователи (И.П. Башкатов, М.Н. Топалов и др.), опираются на такие критерии их типологизации, как совокупный асоциальный опыт и мотивы асоциальной деятельности, и определяют следующие субкультурные типы групп молодежи: социально-нейтральные («озорные») группы общения, асоциальные (предкриминальные) группы подражания, неустойчивые криминальные (антиобщественные) группы, устойчивые криминальные (преступные) группы [5; 6].
В основе классификации неформальных объединений молодежи, предложенной И.Я. Полонским [7, с. 52-69], находится критерий социальной направленности. Опираясь на него, автор выделяет три субкультурные группы: просоциальные (социально-положительные); асоциальные (апатичные основным социальным проблемам, имеющие узкогрупповые ценности); антисоциальные (социально-отрицательные).
Принимая во внимание классификации отечественных ученых, а также личный опыт, нами разработана классификация субкультурных образований современного российского общества по ведущим ценностям и способам их реализации [8, с. 22-23]:
агрессивные - стремление к удовлетворению потребностей полукриминальными и криминальными способами (криминальные сообщества, гопники, люберы, спортивные фанаты);
экстремистские - популяризация и насильственная реализация националистических, экстремистских, профашистских идей (скинхеды, РНЕ, неонацисты);
эпатажные - получение удовольствия, поиск развлечений (панки, металлисты, мажоры,
рейверы, рэпперы, роллеры, скейтеры, стрит-байкеры, байкеры);
альтернативные - расширение границ повседневно-традиционного образа жизни, «уход» от реалий обыденности (готы, эмо, хиппи, альтеры, ролевики, толкиенисты, индианисты, геймеры, растама-ны, битники, рока-бильщики, брейк-дансеры);
креативные - реализация альтернативных творческих устремлений (граффитчики (райте-ры, бом-беры), альтернативные художники, музыканты);
социальные - реализация конкретных социально-значимых задач (экологические, эко-культурные, интернационалистичес-кие, взаимной поддержки (союзы ветеранов войн, инвалидов), стрейтэдж, движения милосердия);
политические - стремление к изменению политической ситуации (правозащитные, пацифисты, антифашисты).
Учет данных признаков позволяет сотрудникам полиции идентифицировать существующие и выявлять новые субкультуры; позволяет установить факторы, влияющие на противоправное поведение их представителей, и определить способы взаимодействия или противодействия. Необходимо, тем не менее, отметить, что данная классификация не является исчерпывающей в силу того, что молодежные субкультуры подвержены изменениям внутреннего и внешнего характера, их появление или исчезновение крайне трудно предсказать.
Таким образом, среди совокупности субкультур, функционирующих в силовом поле той или иной культуры, существуют как одобряемые обществом субкультурные образования, отличающиеся от общепринятой культуры, так и субкультуры, не вполне одобряемые обществом, а также и антисоциальные, например субкультура уголовного мира, что делает оценочный подход крайне необходимым.
Субкультура выделяет некую группу людей, отгораживает их от других, сплачивает на основе общих целей, атрибутов и ритуалов. При условиях весомого социально-культурногого и культурного расслоения современного общества, растущей мобильности, интенсификации контактов обостряются конфликты между представителями различных социальных групп и носителей различных субкультур. Таким образом, пребывание в составе субкультурных образований, культивирующих обособленность от общества, объективно осложняет процесс социализации личности и при воздействии негативных условий социального окружения является существенным криминогенным фактором [9, с. 16-28].
Одной из основных криминопродуцирующих субкультур является субкультура «скинхедов». Самым «острым» ее проявлением является
134
феномен «экстремизма», имеющий свои сугубо индивидуальные особенности генезиса и развития. Изначально базой его развития явилась субкультура «скинхедов», которая хотя и претерпела изменения, но, тем не менее, оставила в себе основные признаки и тенденции. Движение скинхедов зародилось в 60-х гг. прошлого века в Великобритании как деполи-тизированная субкультура рабочих районов и лишь с течением времени и вследствие целого ряда социально-экономических предпосылок трансформировалось в движение неофашистской направленности. Питательной средой возникновения в России движения «скинхедов» как базовой части молодежного экстремизма в свое время явились движения «люберов» и «фашиков». Расцвет движения «люберов» пришелся на спад популярности таких неформальных молодежных субкультур, как хиппи, панки и т.п. Его связывают, прежде всего, с популяризацией идеологии превосходства физической силы, здорового образа жизни (хотя и в его искаженном смысле) и несколько примитивные экстремистские идеи. Субкультура «фашиков» носила явно профашистский характер, частично характерный и для современных групп «скинхедов». Первоначально их деятельность сводилась к игре в «нацистов», переросшую в ношение фашисткой атрибутики, а затем в формирование идеологии, имеющей ксенофобный характер. Все это приводит нас к мысли о том, что современные группы скинхедов соединили в себе отдельные черты, характерные как для «фашиков», так и для «люберов», не считая их заимствования у зарубежных движений «бритоголовых» [4; 10; 11].
Движение российских «скинхедов» в своей массе не имеет единой организации с общим руководством и стройной структурой, оно весьма латентно и аморфно. Четко выраженной программы и устава у данного движения нет, тактика их действий сводится либо к нападению на иностранных граждан, в основном студентов, либо к учинению погромов в местах массового скопления выходцев из стран СНГ.
В целом российские ученые обращают внимание на идеологическое и политическое сознание субъектов криминального экстремизма, в том числе и приверженцев субкультуры «скинхедов», которое базируется на таких компонентах, как допустимость применения насилия как способа решения политических и псевдополитических вопросов, правовой нигилизм, отрицание абсолютной ценности человека.
Кроме того, следует отметить, что в последние годы внешние признаки приобщенности к движению «скинхедов» нивелируются, стираются. Это можно объяснить повышением идеологизированности и целенаправленности деятельности его групп, четкости политической
направленности и расширением масштабов подпадания достаточно разрозненных группировок «скинхедов» под организационное начало и влияние политизированных сил. Именно это и подтверждает суждение о том, что не атрибутика, а содержание деятельности и ее цели должны рассматриваться как основа идентификации группы или объединения, возможности позитивного отношения или воздействия на него.
Использование структурированных информационных данных о группировках экстремистской направленности и их членах нам представляется чрезвычайно важным не только в целях выявления причастности этих лиц к совершению преступлений, но и в целях криминологического прогнозирования. К сожалению, официальный ведомственный статистический учет не предусматривает выделения реквизитов принадлежности лица, совершившего преступление экстремисткой направленности, к субкультурной формации.
В этой связи статистические данные являются весьма обобщенными. Так, правоохранительными органами России в январе-декабре
2012 г. было зарегистрировано 637 преступлений террористического характера (+2,4%) и 696 преступлений экстремистской направленности (+11,9%). При этом по итогам 2012 г. от расистского и неонацистски мотивированного насилия погибло 19 и было ранено 187 человек. Нападения были совершены в 31 регионе страны (в 2011 г. - в 49 регионах), а по уровню экстремисткой преступности лидируют Москва, Московская область, Санкт-Петербург.
По итогам 2012 г. было вынесено не менее 28 обвинительных приговоров по уголовным делам указанных категорий, в которых судами был признан мотив ненависти (в 21 регионе России), а в 2011 г. - 60 приговоров в 32 регионах. В этих процессах были признаны виновными 65 человек (в 2011 г. - 203). Статистические данные МВД России за истекший период
2013 г. свидетельствуют в целом о снижении количества преступлений экстремистской направленности, но при этом наблюдается подъем националистических настроений в обществе, немалую роль в эволюции которых играют экстремистски настроенные лица, что свидетельствует о приспособленчестве и мимикрии экстремистских группировок.
И хотя в последние годы можно заметить наметившуюся тенденцию снижения количества преступлений экстремистской направленности, данный вид правонарушений остается резонансным, общественно опасным, подрывающим авторитет не только правоохранительных органов, но и государства в целом. В связи с этим представляется необходимым внесение в существующие базы данных рекви-
135
зитов, касающихся экстремисткой тематики, что в целом будет, на наш взгляд, способствовать своевременному установлению всех об-
1. Вартол К. Психология криминального поведения. СПб., 2004.
2. Корель Л. В. Социология адаптации: вопросы теории, методологии и методики. Новосибирск, 1998.
3. Merton R.K. Social theory and social structure. New York, 1957.
4. Косарецкая С.В., Косарецкий С.Г., Синя-гина Н.Ю. Неформальные объединения молодежи: профилактика асоциального поведения. СПб., 2006.
5. Башкатов И. П. Психология неформальных подростково-молодежных групп. М., 2000.
6. Топалов М.Н. Молодежная культура: молодежь и проблемы современной художественной культуры: сб. науч. тр. Л., 1990.
7. Полонский И.Я. Внешкольное общение как фактор формирования личности подростков и юношей // Прикладные проблемы социальной психологии. М., 1983.
8. Селин Б.Н. Формирование поликультурной компетентности сотрудника полиции в вузе МВД России: дис. ... канд. пед. наук. Белгород, 2012.
9. Демидов А.М. Социокультурные стили в Центральной и Восточной Европе // Социологические исследования. 1998. № 10.
10. Кофырин Н.В. Проблемы изучения неформальных групп молодежи // Социологические исследования. 1991. № 1.
11. Пирожков В.Ф. Законы преступного мира молодежи (криминальная субкультура). Тверь, 1994.
стоятельств совершенных деяний, их раскрываемости, повышению доверия населения к деятельности полиции.
1. Vartol K. The psychology of criminal behavior. SPb., 2004.
2. Korel L.V. Sociology adapt: issues of theory, methodology and methods. Novosibirsk, 1998.
3. Merton R.K. Social theory and social structure. New York, 1957.
4. Kosaretskaya S. V., Kosaretskiy S.G., Sinyagina N.Yu. Informal youth associations: prevention of asocial behavior. SPb., 2006.
5. Bashkatov I.P. Psychology of informal teenagers and youth groups. M., 2000.
6. Topalov M.N. Youth culture: youth and the problems of modern artistic culture: coll. sci. works. L., 1990.
7. Polonskiy I. Ya. Informal communication as a factor of formation of the personality of teenagers and young men // Applied problems of social psychology. M., 1983.
8. Selin B.N. The formation of the polycultural competence of the police officer in the University of the Ministry of the Interior of Russia: diss. Master of Pedagogics. Belgorod, 2012.
9. Demidov A.N. Socio-cultural styles in Central and Eastern Europe // Sociological studies. 1998. № 10.
10. Kofyrin N.V. Problems of study of informal youth groups // Sociological studies. 1991. № 1.
11. Pirozhkov V.F. Laws of the criminal world of youth (crime subculture). Tver, 1994.
136
