CC BY
72
СУБЪЕКТЫ РАЗБИТИЯ Б УСЛОВИЯХ ТЕРРИТОРИАЛЬНО ФРАГМЕНТИРОВАННОЙ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНОЙ СРЕДЫ РОССИЙСКОЙ ЭКОНОМИКИ1*
КУРБАТОВА М.В.,
доктор экономических наук, профессор, заведующая кафедрой экономической теории, Кемеровский государственный университет, e-mail: kurbatova-07@mail.ru;
САБЛИН К.С.,
аспирант кафедры экономической теории, Кемеровский государственный университет, e-mail: Sablin_ks@mail.ru
Статья посвящена рассмотрению взаимодействия различных типов администраторов развития и инноваторов в условиях территориально фрагментированной институциональной среды российской экономки. Выявляются их целевые функции, предпочтения и стимулы в процессе создания разнообразных региональных «институтов развития».
Ключевые слова: государство развития; региональные «институты развития»; шумпетерианский предприниматель; инновационная и политическая рента, рентоориентированное поведение.
The article is devoted to the analysis of various types of developmental administrators and innovators- interplay in the conditions of territorial fragmented institutional environment of the Russian economy. Their utility functions, economic preferences and incentives are disclosed in the process of «developmental institutions» formation.
Keywords: developmental state; regional «developmental institutions»; Schumpeterian entrepreneur; innovative and political rent; rent-seeking behavior.
Коды классификатора JEL: O43.
Экстенсивная эксплуатация невозобновляемых природных ресурсов и широкое извлечение сырьевой ренты угрожают национальной безопасности России, так как могут привести к окончательному закреплению за ней статуса сырьевого придатка уже не только индустриально развитых стран, но и быстроразвивающихся экономик Азиатско-Тихоокеанского региона. Модернизация экономики и переход к инновационной модели развития становятся для страны безальтернативными, поскольку основным источником экономического развития в настоящее время являются знания, как неисчерпаемый ресурс, позволяющий обеспечивать устойчивость национальной экономики по отношению к колебаниям конъюнктуры мировых рынков товаров, услуг и сырья. В связи с этим активизация процесса генерирования и использования инноваций становится важнейшей целью экономической политики государства.
В интересах достижения данной цели в разных странах, в том числе и в России, разрабатываются и реализуются институциональные проекты, направленные на стимулирование нововведений и модернизацию экономики. Центральное место в них занимает формирование «институтов развития». Назначение «институтов развития» заключается в активном привлечении инвестиций в социальную и инженерную инфраструктуру, в новые отрасли и в человеческий капитал, а также в создании новых технологий и в содействии повышению конкурентоспособности отечественного среднего и малого бизнеса.
1 Работа выполнена при поддержке Федеральной целевой программы «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы (г/к № П 1893 от 28.10.2009 г.)
© М.В. Курбатова, К.С. Саблин, 2010
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 Том 8 № 2
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 Том 8 № 2
Исторически сложилось так, что территория России представляет собой совокупность регионов, крайне неравнозначных по своему политическому, экономическому и ресурсному потенциалам. Как следствие, в различных регионах происходит формирование разнообразных «институтов развития», учитывающих их экономические, политические и культурно-исторические особенности. Именно в субъектах Федерации в настоящее время формируются новые формальные правила и неформальные нормы взаимодействия частных экономических агентов и представителей органов государственной власти в решении проблем модернизации территорий и повышения их инвестиционной привлекательности. Однако, проводя политику модернизации, Федеральный центр уделяет недостаточное внимание региональной сегментации и локализации институциональной среды российской экономики, которая обусловливает разную степень эффективности централизованно предпринимаемых мер по модернизации экономики [9, с. 83].
Проблема заключается в том, что субъекты развития, реализующие проект модернизации российской экономики, как в Центре, так и в регионах, имеют разные предпочтения и составляют отдельные группы интересов. Они конкурируют между собой за привлечение ресурсов для создания «институтов развития», а также в их непосредственном использовании. В результате, формирующиеся региональные модели социально-экономического развития попадают в зависимость от сложившейся в определенном регионе конфигурации различных типов ключевых субъектов развития (представителей частнопредпринимательского сектора и органов государственной власти) и, как следствие, существенно различаются между собой.
Цель данной статьи заключается в выявлении специфики взаимодействия субъектов развития в условиях фрагментированной институциональной среды российской экономики, в раскрытии их целевых функций, которые, в конечном счете, предопределяют ту или иную степень эффективности создаваемых региональных «институтов развития». При этом под субъектами развития здесь понимаются группы интересов, обладающие общественно значимыми долгосрочными целями, а также необходимыми ресурсами для их реализации, которые заинтересованы и участвуют в разработке и осуществлении модерниза-ционного институционального проекта.
Государство в роли субъекта развития экономики
Мировой банк определяет развитие как «процесс улучшения качества жизни людей, расширения их возможностей по формированию собственного будущего» [2, с. 1-2]. В современной экономической литературе под экономическим развитием обычно понимается сочетание стабильно высоких темпов экономического роста, структурных изменений в национальной экономике и улучшения качества жизни всего населения. Оно принимает форму модернизации в том случае, когда осуществляется «внедрение» новых механизмов, стимулирующих разработку и реализацию долгосрочной стратегии развития экономики той или иной страны, основанной на широком применении технологических, организационных и институциональных инноваций.
Центральным субъектом модернизации является государство. В данном случае оно становится государством развития (developmental state), которое продвигает и поддерживает экономическое развитие. Ключевой проблемой его функционирования является реализация нескольких взаимосвязанных проектов развития, смысл которых состоит в повышении конкурентоспособности экономики и улучшении социально-экономических условий жизни населения. Иными словами, государство развития — это государство, которое стимулирует экономический рост и обеспечивает устойчивое экономическое развитие посредством производства общественных и квазиобщественных благ (например, создавая социально-инженерную инфраструктуру, поддерживающую процесс генерирования производительных инноваций), субсидирования разработок новых технологий, инвестирования в НИОКР и в систему высшего профессионального образования, а также посредством активного участия в процессе формирования институциональной среды инновационного развития [4, с. 183; 8, с. 11; 32, p. 562]. Центральным вопросом для государства развития является принятие и обеспечение реализации модернизационного проекта, под которым понимается комплекс мер по ускорению экономического развития страны посредством осуществления коренных преобразований в институциональной среде, привлечения инвестиций и освоения новых технологий, а также по повышению качества человеческого капитала и созданию инновационной инфраструктуры.
Согласно концепции государства развития государство является субъектом развития в лице конкретных чиновников как публичных акторов, которые способны создавать положительные стимулы для предпринимателей, поощряя производительное инвестирование ресурсов в развитие новых видов деятельности и освоение новых технологий, а также снижая возможные риски, возникающие в процессе инвестирования. В данном случае они рассматриваются в качестве администраторов развития: (1) как государственные менеджеры, способные решать задачи социально-экономического развития; (2) как администраторы, выполняющие определенные функции в процессе становления «институтов развития» экономики [25, с. 81]. При этом результативность деятельности администраторов развития по созданию «институтов развития» оказывается в прямой зависимости от степени эффективности бюрократического аппарата. Параметры такого аппарата выделил Ч. Джонсон [33, p. 320]:
• относительно малый размер аппарата;
• выполнение функции «мозгового центра» («think-tank»);
• четкое разграничение полномочий между чиновниками;
• прямой доступ к бюджетным фондам.
Однако даже в рамках эффективного бюрократического аппарата чиновники, исполняющие роль администраторов развития, могут реализовывать:
1) общественную функцию полезности, которая заключается в производстве общественных и квазиобщественных благ;
2) корпоративно-бюрократическую целевую функцию, состоящую в концентрации экономических ресурсов и регулировании финансовых потоков, обеспечивающих возрастание экономической власти государственно-бюрократического аппарата;
3) частную целевую функцию, которая состоит в получении дополнительного «дохода», как в материальной (например, денежное вознаграждение, причитающееся чиновнику за лоббирование интересов узкой группы предпринимателей), так и в нематериальной форме (например, социальный статус, престиж, повышение квалификации и возможность приращения человеческого капитала).
Соотношение целевых функций администраторов развития определяет неустойчивый баланс между их стремлением извлечь статусную ренту и улучшить свои личные возможности как частных акторов и их действиями в качестве публичных акторов по созданию институциональных условий, помогающих предпринимателям преодолевать проблемы, связанные с развитием новых видов деятельности и с освоением новых технологий. При этом корпоративно-бюрократическая и частная целевые функции администраторов развития могут существенно модифицировать их деятельность по формированию и реализации модернизационного проекта развития страны.
Как отмечает П. Эванс, «индивидуальная максимизация полезности администраторов развития должна реализовываться посредством использования преимущественно формальных бюрократических правил и процедур, а не через эксплуатацию личных возможностей, представленных невидимой рукой рынка» [32, p. 573]. В данном случае их деятельность, как частных акторов, оказывается более тесно увязанной с реализацией общественных функций. Так, их карьера и уровень доходов попадают в зависимость от эффективности создаваемых в ходе реализации модернизационного проекта «институтов развития».
Другим инструментом реализации частных целевых функций администраторов развития является «личный протекционизм», т.е. использование служебного положения в частных целях и вне бюрократических иерархических правил и процедур, а также широкая эксплуатация возможностей, предоставляемых неформальными сетями, которые «скрепляют» отношения внутри госаппарата (административные сети). Именно они способны создать существенные препятствия реализации модернизационного проекта. В данном случае карьера и доходы администраторов развития оказываются никак не связанными с эффективностью функционирования создаваемых «институтов развития». Их основным действием становится демонстрация административного рвения в выполнении распоряжений вышестоящих руководителей. В результате реализуются внешне эффектные проекты, не затрагивающие интересы широких групп влияния, что существенно снижает вероятность успешной реализации модернизационного проекта. Примером может служить возможное создание двухуровневой системы венчурных фондов со значительными финансовыми ресурсами (2,4 млрд руб.) на территории Кемеровской области, которая характеризуется незначительным количеством малых инновационных фирм. Данный шаг предопределяется, скорее, стремлением продемонстрировать верность общей линии
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 Том 8 № 2
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 Том 8 № 2
федерального Центра по созданию инновационной инфраструктуры, нежели экономической целесообразностью.
Соотношение целевых функций администраторов развития, в конечном счете, определяет эффективность функционирования самого государства развития (табл. 1).
Таблица 1
Целевые функции администратора развития
Параметры Администратор развития
Статус Частный актор Частный/публичный актор Публичный актор
Целевая функция Частная Корпоративно- бюрократическая Общественно- значимая
Форма реализации целевой функции Получение дополнительного «дохода» в материальной и нематериальной форме Концентрация экономических ресурсов в госаппарате Создание эффективных «институтов развития» экономики
Последствия реализации целевой функции Улучшение личных возможностей админ истрато-ра развития Усиление экономической власти бюрократического аппарата Ускорение социальноэкономического развития страны
Успешные государства развития функционируют как в индустриально развитых, так и в развивающихся странах. На примере создания в США Силиконовой долины Н. Флигстин показал ключевую роль государства (в лице Министерства обороны США2) в формировании благоприятных условий для ведения предпринимательской деятельности. Ч. Джонсон выявил значение Министерства международной торговли и промышленности в послевоенном японском «экономическом чуде» [23, с. 41-60; 33].
Государства развития, успешно реализовавшие проекты «догоняющей» модернизации, представлены такими странами, как Южная Корея, Тайвань, Сингапур, Финляндия, Ирландия, Израиль. Во всех этих странах государство брало на себя инициативу стимулирования экономического роста и поддержания экономического развития посредством создания институциональной среды инновационного развития, то есть совокупности формальных правил и неформальных норм, нацеленных на стимулирование производительной деятельности предпринимателей. При этом «институты развития» становились органичной частью этой среды.
Общими для данных стран являются следующие характеристики: 1) относительно небольшая площадь территории; 2) малая протяженность границ; 3) высокая плотность экономического пространства; 4) унифицированная институциональная среда; 5) унитарное государственное устройство; 6) доминирование формализованных каналов отбора и продвижения администраторов развития, работа которых основана на принципах меритократии (т.е. личных служебных заслугах и достоинствах) и видимых «карьерных лестниц». Здесь также важно отметить, что в странах Восточной Азии формализованные каналы рекрутирования администраторов развития опираются на плотные неформальные сети взаимоотношений. Например, основным кадровым резервом для набора администраторов развития в Японии становятся gakubatsu, т.е. персонифицированные связи между сокурсниками элитных японских университетов [29, p. 64; 32, p. 573]. Эффективность бюрократического аппарата в данном случае обеспечивается не столько формализованными процедурами, сколько сетями неформального взаимодействия.
В целом эффективность бюрократических аппаратов, обеспечивающих успешное решение модернизационных задач, может иметь разную основу. Среди них можно выделить:
♦ восточноазиатскую модель (Южная Корея, Тайвань), характеризующуюся «сращиванием» интересов администраторов развития и предпринимателей, заинтересованных в модернизации экономики, в рамках кумовского капитализма (crony capitalism);
♦ западноевропейскую модель (Ирландия, Финляндия), ключевой чертой которой являются процедуры, предотвращающие конфликт интересов субъектов разви-
2 Более подробно о значении государства развития в США см.: [31].
тия: во взаимодействии с предпринимателями администраторы развития следуют формализованным и четко прописанным бюрократическим правилам и процедурам (см. табл. 23).
Таблица 2
Каналы взаимодействия администраторов развития с инноваторами
Исследуемые параметры Каналы взаимодействия
Доминирующие каналы взаимодействия Формализованные Персонализированные
Доминирующий тип администраторов развития Производящий Присваивающий Производящий Присваивающий
Доминирующая целевая функция Общественная Частная Общественная Частная
Доминирующий экономический интерес Долгосрочный Краткосрочный Долгосрочный Краткосрочный
Характер использования экономических ресурсов Производитель- ный Перераспредели- тельный Производитель- ный Перераспредели- тельный
Доминирующая форма извлечения статусной ренты Нематериальная Материальная Нематериальная Материальная
Примеры государств развития Ирландия, Финляндия, Израиль Перу, Чили Ю. Корея, Тайвань Бразилия, Филиппины
В противоположность странам, сумевшим во второй половине XX века реализовать успешные модернизационные проекты, Россия характеризуется: 1) огромной площадью территории (первое место в мире); 2) большой протяженностью границ; 3) низкой плотностью экономического пространства; 4) локализованной и сегментированной институциональной средой; 5) федеративным устройством государства; 6) доминированием персонализированных каналов рекрутирования администраторов развития, которые в работе опираются на принцип личной преданности и на неформальные практики взаимодействия с предпринимателями [12, с. 5; 24, с. 180; 26, с. 72-73].
Таблица 3
Сравнительная характеристика успешных государств развития и России
Исследуемые параметры Успешные государства развития Россия
Площадь территории Относительно небольшая Огромная (1 место в мире)
Протяженность границ Малая Большая
Плотность экономического пространства Высокая Низкая
Институциональная среда национальной экономики Унифицированная Фрагментированная
Государственное устройство Унитарное Федеративное
Ключевой механизм отбора администраторов развития Формализованные испытания (экзамены) Неформальные практики рекрутирования
Ключевой принцип работы администраторов развития Принцип меритократии (по М. Веберу) Принцип личной преданности
Данные особенности социально-экономического развития России предопределили тот факт, что исторически государство постоянно брало на себя роль основного агента, который обеспечивал экономический прогресс. При этом бюрократический аппарат компенсировал существующий «дефицит готовности» частных предпринимателей рисковать и инвестировать экономические ресурсы в производительную деятельность. Иными словами, государство в России не столько создавало необходимую благоприятную институциональную среду для ведения предпринимательской деятельности, сколько само выступало в качестве главного предпринимателя, обладая наибольшим объемом ресурсов, необходимых для реализации крупномасштабных проектов модернизации экономики страны [1, с. 433-435; 14, с. 161; 32, р. 568].
3 Приведенные здесь примеры государств развития условны, поскольку в реальности нет жесткой границы между формализованными и персонализированными каналами взаимодействия администраторов развития с инноваторами.
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 Том 8 № 2
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 Том 8 № 2
В результате, сложившаяся в российском бюрократическом аппарате конфигурация интересов администраторов развития как ранее, так и сейчас способствует реализации стратегий «личного протекционизма» в рамках выстраивания вертикали внутри государства развития. При этом мы полагаем, что стратегии «личного протекционизма» в России коренным образом отличаются от подобных практик, осуществляемых в странах Восточной Азии. В этих странах реализация общественной функции администраторов развития обеспечивается гарантией карьерного роста, основанной на личных служебных заслугах и достоинствах государственных менеджеров. Доминирующим же стимулом администраторов развития в российской экономике является реализация не общественной, а частной целевой функции в рамках выстроенной властной вертикали, опирающейся на личную преданность вышестоящим уровням бюрократической иерархии.
Региональный уровень государства развития
Особой проблемой российского государства развития является то, что формирование «институтов развития» осуществляется в контексте сложившихся взаимоотношений территорий с федеральным Центром. Между ними происходит перераспределение функций в сфере стимулирования экономического роста и обеспечения экономического развития. Иначе говоря, можно констатировать сосуществование федерального и регионального уровней государства развития с разграниченными функциями и полномочиями.
Региональная власть, с одной стороны, является агентом центрального правительства, обеспечивая соблюдение установленных им правил и выступая в качестве проводника согласованной в обществе социально-экономической политики, а также гарантируя сохранение единого экономического пространства, основывающегося на принципиальном единстве «правил игры» на всех территориях страны [6, с. 97-100]. Она следует логике Центра и участвует в реализации его проекта модернизации экономики. С другой стороны, региональная власть является относительно самостоятельным агентом развития территорий, может реализовывать свой проект модернизации, учитывающий интересы и специфику того или иного субъекта Федерации. Фактически она выступает в роли субъекта развития, поскольку действует самостоятельно в сфере осуществления инновационной политики, создавая «правила игры» для предпринимателей, которые ведут свою хозяйственную деятельность на подведомственной ей территории. Таким образом, региональные административно-политические элиты одновременно оказываются агентами вышестоящих (федеральных) органов власти в создании «институтов развития» и субъектами развития регионов (рис. 1).
Рис. 1. Место региональной власти в процессе модернизации экономики
Региональные администрации как агент развития — это группы интересов, действия которых направлены на создание современных инструментов структурной политики (например, «институтов развития»), обладающие для этого необходимыми ресурсами, а также характеризующиеся поддержкой со стороны населения региона. На участников данных групп воздействуют избирательные стимулы к производству коллективных благ, в качестве которых может выступить экономическое развитие, осуществляемое в рамках мо-дернизационного проекта Центра. Примером, иллюстрирующим действия региональных административно-политических элит в качестве агента федерального Центра, является принятие региональных Стратегий развития, которые, согласно Распоряжению Правительства РФ № 1662-р, должны следовать основным положениям Концепции долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года [16]. С точки зрения создания механизмов реализации модернизационного проекта таким примером является принятие областных законов о государственно-частном партнерстве (например, № 79-ОЗ «Об основах государственно-частного партнерства» в Кемеровской области и № 240-0З «О государственно-частном партнерстве в Томской области»).
Однако ряд региональных администраций могут исполнять роль не только агента Центра, но и субъекта развития территории. Дело в том, что они, как особые группы интересов, имеют различные горизонты планирования (кратко-, средне- и долгосрочные), неодинаковые переговорные позиции, а также отличаются наличием или отсутствием политической воли (политическая воля рассматривается как особый ресурс, используемый для создания селективных стимулов). Исходя из этого субъектами развития территорий могут выступать лишь те региональные администрации, которые являются группами с долгосрочными общественно значимыми интересами, обладающими ресурсами как для их реализации, так и для создания избирательных стимулов для других групп интересов (например, бизнеса, экспертного сообщества). При этом региональные административнополитические элиты, являясь наиболее консолидированной группой с сильными переговорными позициями на локальном политико-бюрократическом рынке, могут реализовывать не только общественно значимые цели (например, социально-экономическое развитие территории), но и частные интересы администраторов развития.
Необходимыми условиями субъектности региональных властей в государстве развития являются:
1) наличие собственного стратегического или/и тактического проекта, реализующего региональные (а не внешние) интересы и цели (т.е. модернизационного субпроекта);
2) наличие политической воли и сильной переговорной позиции для осуществления собственного проекта.
Как субъект развития региональные администрации проявляют себя, во-первых, в инициировании инвестиционных проектов федерального уровня, которые становятся ядром собственного модернизационного субпроекта (примером является администрация Красноярского края, которая запустила и реализует масштабный инфраструктурный проект по освоению Нижнего Приангарья), и, во-вторых, в принятии региональных инвестиционных проектов (например, развитие Приазовской туристско-рекреационной зоны в Ростовской области, и извлечение газа метана при добыче угля в Кемеровской области). Но еще более явное позиционирование региональной власти в качестве субъекта развития связано с комплексным подходом к определению правил ведения бизнеса, развитию рыночной инфраструктуры, созданию благоприятного делового климата, обеспечению финансовой стабильности территорий, повышению уровня благосостояния населения (например, администрации Ростовской и Томской областей, а также Красноярского и Краснодарского краев) [17; 18; 19; 20].
Одна из функций, выполняемая административно-политическими элитами в качестве регионального субъекта развития, заключается в участии чиновников в разработке и принятии областных законов, которые выступают как чистые общественные блага, поскольку обладают соответствующими свойствами неизбирательности, неисключаемости и неисчерпаемости в потреблении. Эти законы регулируют инновационную деятельность и порядок предоставления различных льгот и субсидий инновационным компаниям, работающим на территории того или иного региона. При выполнении данной функции региональная администрация несет политические трансакционные издержки, включающие в себя издержки принятия решений и издания законов, а также издержки принуждения к исполнению принятых законов [3, с. 27-28]. Данные издержки, затрагивая те или иные группы особых интересов, могут оказаться потенциальным барьером для чиновников, как публичных
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 Том 8 № 2
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 Том 8 № 2
акторов, при принятии и реализации регионального модернизационного проекта. В то же время их можно использовать и как инвестиции, способные приносить «доходы» региональным администраторам развития, выступающим в качестве частных акторов. Примером может служить принятие формальных правил ведения хозяйственной деятельности, допускающих заведомо неоднозначные толкования: первоначальная интерпретация таковых не в пользу предпринимателей активизирует последних к неформальному взаимодействию с чиновниками по их переинтерпретации. В данном случае, формально следуя интересам модернизационного проекта, они создают для него существенные препятствия. Например, областной закон № 55-ОЗ «О технопарках в Кемеровской области» дает возможность региональным властям по своему усмотрению определять условия и порядок присвоения статуса резидента технопарка инновационным компаниям [13].
Другой функцией региональной администрации как субъекта развития территории является целенаправленная разработка и реализация долгосрочных стратегий и проектов развития региона, инвестирование средств регионального бюджета в создание и модернизацию социально-инженерной инфраструктуры, поддерживающей процесс генерирования инноваций «шумпетерианского» типа. При этом проблема инвестирования средств бюджета заключается в том, что частная целевая функция администраторов развития может оказаться доминирующей. Это приведет к неоправданному «разбуханию» бюджета и желанию извлечь статусную ренту в ущерб общественным интересам. Как заметил У. Ни-сканен, «стремление максимизировать бюджет присуще даже тем чиновникам, которые изначально нацелены на реализацию общественно значимой функции полезности» [34, р. 294]. Подобные практики в российской экономике встречаются как на федеральном, так и на региональном уровнях. В первом случае в качестве примера может выступить ОАО «Российская венчурная компания», деятельность которой «сводится не столько к формированию финансовой инновационной инфраструктуры — ее первоочередной задаче, сколько к перераспределению огромных бюджетных средств (30 млрд руб.), 85% которых размещены на депозитах в банках и на счетах зарубежных компаний» [10, с. 36-37]. Примером регионального уровня является возможность создания в Кемеровской области двухуровневой системы венчурных фондов с неоправданно большим объемом финансовых ресурсов, позволяющая реализовать частную целевую функцию администраторам развития.
Сложившаяся конфигурация интересов региональных администраторов развития определяет эффективность их функционирования и как агента развития, и как самостоятельного субъекта развития территории. Доминирование частной целевой функции и стремление реализовать краткосрочные интересы администраторов развития посредством использования преимущественно персонифицированных каналов взаимодействия с федеральными чиновниками и предпринимателями предопределяют перераспределительное (непроизводительное) использование экономических ресурсов и, как следствие, низкую эффективность действий государства развития. Одним из подобных образцов является Бразилия, которая характеризуется «фрагментированным» госаппаратом, сильно зависящим от колебаний политической конъюнктуры, и доминированием частной целевой функции администраторов развития. Другой пример демонстрирует Россия, для которой исторически было присуще «сращивание» интересов представителей бюрократии и отдельных предпринимателей. Оно было настолько сильным, что «в положении последних виделось немало от роли хозяйственных администраторов, в полной мере использующих государственные привилегии» [14, с. 163-164].
Администраторы развития, которые руководствуются долгосрочными интересами региона и стремятся выполнить общественную функцию, опираясь на формализованные методы взаимодействия как внутри бюрократического аппарата, так и с предпринимателями, обеспечивают высокую степень эффективности региональных Администраций как субъектов развития. Успешность процесса формирования региональных «институтов развития» предопределяет взаимодействие администраторов развития с предпринимателями, которые проявляют интерес к инновациям «шумпетерианского» типа.
Инноваторы как субъекты развития: стимулы и предпочтения
Отметим, что группы предпринимателей, которые заинтересованы в создании «институтов развития», являются неоднородными. Они отличаются структурой стимулов, страте-
гиями поведения и ориентацией на достижение кратко— и/или долгосрочных интересов. Так, В. Баумоль, используя примеры из истории разных экономических эпох и регионов [28, р. 893-920], показал, что в зависимости от существующих «правил игры» деятельность предпринимателя может приобретать не только производительную («созидательное разрушение» по Й. Шумпетеру), но и непроизводительную («рентоискательство») и даже разрушительную направленность (табл. 4).
Теория экономического развития основным «генератором» развития экономики признает предпринимателя, который борется, стремясь преодолеть инерцию и произвести коренное изменение путем создания новых возможностей, осуществления нововведений и иначе размещая средства производства. «Созидательное разрушение» предпринимателя отражается в использовании новых комбинаций уже существующих экономических ресурсов [27, с. 159]. При этом он стремится не просто максимизировать свой доход, но и извлечь ренту инноватора, которая рассматривается как монопольная сверхприбыль предпринимателя, стимулирующая разработку новых продуктов — товаров, услуг, технологий. Данная рента извлекается в конкурентной среде и носит временный характер, так как монополия является открытой и приносит сверхприбыль только в начальный период появления на рынке нового продукта вплоть до запуска процесса его имитации. В силу специфики инноваций «шумпетерианского» типа предприниматель ставит перед собой долгосрочные цели развития своей фирмы, и, как следствие, национальной экономики в целом.
Генерирование инноваций «шумпетерианского» типа тесно связано с накоплением специфических знаний и возможно в любых секторах экономики. Инновации этого типа осуществляются, в первую очередь, посредством широкого применения накопленного человеческого и культурного типов капитала, которыми обладает предприниматель-инноватор (допущение, что для каждого рода деятельности могут быть найдены особые формы капитала, приведено в работе Дж. Стиглера и Г. Беккера [35, р. 76-90]). При этом культурный капитал представляет собой совокупность накопленных практических знаний, позволяющих предпринимателю распознавать стратегии и принципы действия других хозяйствующих субъектов, а человеческий капитал является совокупностью накопленных им профессиональных знаний, умений и навыков, получаемых в процессе образования и повышения квалификации [15, с. 24-25]. Обладание данными типами капитала является критическим для «шумпетерианского» инноватора, поскольку позволяет ему не только самостоятельно «открывать» новые комбинации экономических ресурсов, используя человеческий капитал, но и распознавать и перенимать их у своих конкурентов, применяя накопленные практические знания, выраженные в культурном капитале.
Однако предприниматель Й. Шумпетера в хозяйственной деятельности встречается достаточно редко. Более распространенным является инноватор «рентоориентированного» типа (по Э. де Сото — меркантилистский предприниматель [21, с. 260]). При этом, как отмечает Д. Норт, «на протяжении большей части мировой истории институциональные стимулы к инвестированию ресурсов в развитие продуктивных знаний в основном отсутствовали. В настоящее время в любой экономической системе существует смешанный набор возможностей, но по большей части эти возможности поощряют деятельность по перераспределению, чем по производству материальных благ, формируют скорее монополии, чем конкурентную среду, и скорее ограничивают, чем расширяют экономический выбор» [11, с. 25].
Представители теории рентоориентированного поведения (Г. Таллок, Э. Крюгер и др.) отмечают, что правительство в лице государственных чиновников может налагать определенные ограничения в экономической деятельности, создавая тем самым привилегии, за которые конкурируют между собой частные хозяйствующие субъекты. Чтобы получить данные привилегии с наименьшими предельными издержками и использовать их в дальнейшем с наибольшей предельной выгодой, некоторые предприниматели «открывают» ранее не используемые легальные комбинации, которые приносят им рентные доходы. Инструментом достижения подобной цели является лоббирование интересов посредством широкого применения финансовых ресурсов, а также накопленного политического типа капитала, который представляет собой способность меркантилистских предпринимателей мобилизовать действия узких групп давления с целью выгодной интерпретации своих экономических интересов в процессе неформального торга с администраторами развития. Данный тип капитала выступает в качестве инструмента поиска и реализации новых комбинаций официальных привилегий, и именно он
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 Том 8 № 2
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 Том 8 № 2
является критически важным для «рентоориентированных» предпринимателей в условиях монополизированной рыночной среды.
Иными словами, деятельность подобных инноваторов направлена на непроизводительное использование имеющихся экономических ресурсов. При этом доход, который они получают, представлен политической рентой, под которой понимается экономическая рента, полученная с помощью политического процесса, а приоритетными являются краткосрочные цели, основанные на спекулятивном интересе.
Таблица 4
Типы инноваторов в экономике
Исследуемые параметры «Шумпетерианский» тип «Рентоориентированный» (меркантилистский) тип
Доминирующие специфические ресурсы Человеческий и культурный типы капитала Политический тип капитала
Характер инвестиций Инвестирование ресурсов в расширение производства Инвестирование ресурсов в создание искусственных барьеров
Характер использования ресурсов Созидательный (производительный) Перераспределительный (непроизводительный)
Доминирующий интерес Долговременный Краткосрочный
Извлекаемая рента Инновационная Политическая
Последствия извлечения ренты Укрепление мотивации и усиление стимулов у остальных участников рынка Деформация мотивации и ослабление стимулов у остальных участников рынка
Характер рыночной среды, в которой извлекается рента Конкурентная Монополизированная
Природа инноваций Новая комбинация экономических ресурсов Новая комбинация официальных привилегий
Отметим, что процесс «рентоискательства» посредством непроизводительного инвестирования ресурсов в поиск новых комбинаций официальных привилегий происходит как на национальном (федеральном), так и на региональном уровнях. Одним из примеров поиска политической и статусной ренты на федеральном уровне может служить возобновление работы Байкальского целлюлозно-бумажного комбината, который не функционировал полтора года (51% акций комбината принадлежит частному собственнику, а 49% — одному из федеральных агентств). Данный отрезок времени частный собственник использовал на поиск официальных привилегий, а не новой комбинации экономических ресурсов (технологий). В результате было принято Постановление Правительства «О внесении изменений в Перечень видов деятельности, запрещенных в центральной экологической зоне Байкальской природной территории», позволяющее эксплуатировать устаревающие мощности, которые предполагают сброс отходов производства в Байкал (новые технологии будут внедрены только через три года).
Примером, иллюстрирующим возможные действия различных типов администраторов развития и инноваторов на региональном уровне, является SWOT-анализ проекта создания «Кузбасского технопарка», проведенный консалтинговой компанией ООО «СтратеджиПар-тнерс», который выявил возможности для извлечения, как политической/инновационной ренты инноваторами, так и статусной ренты администраторами развития. Политическая и статусная рента может быть получена инноваторами меркантилистского типа и присваивающими администраторами развития в процессе использования технопарка для привлечения дополнительных бюджетных средств под строительство и оснащение, а также с целью сдачи площадей технопарка в аренду в ущерб инновационной деятельности. С другой стороны, выявлены благоприятные возможности проекта, а именно: интерес частных инвесторов к инновационным возможностям технопарка, создание регионального венчурного фонда инвестиций, а также соответствие специализации технопарка структуре экономики региона создают возможность для получения инновационной ренты предпринимателями «шумпетерианского» типа [5].
Доминирование тех или иных типов администраторов развития и инноваторов предопределяется системой стимулов, создаваемых в определенной институциональной среде того или иного субъекта Федерации.
Институциональная среда и разнообразные региональные «институты развития»
Как показывает мировой опыт, проблема успешного осуществления «догоняющей» модернизации заключается в том, что разные институциональные условия предопределяют неодинаковые последствия «сращивания» интересов субъектов развития (администраторов развития и инноваторов). Так, в странах восточноазиатской модели оно привело к экономическому развитию, а в Латинской Америке — к стагнации и упадку.
Институциональная среда конкретного региона предопределяет доминирующий тип и инноваторов и администраторов развития, поскольку они осуществляют свою деятельность в условиях сложившегося набора определенных социальных практик [22, с. 53-54; 27, с. 176]. По сути, «правила игры» оказывают решающее влияние на то, будут ли предприниматели заниматься преимущественно производительной деятельностью, или сконцентрируют свои усилия на деятельности непроизводительной, или даже разрушительной. Дело в том, что когда институциональная система делает предпочтительной (наиболее прибыльной) экономическую деятельность перераспределительного типа, знания и навыки предпринимателей и государственных менеджеров развиваются совсем в другом направлении, чем в том случае, когда экономические возможности определяются расширением производства [28, р. 909; 11, с. 102]. Иначе говоря, каждая из систем пробуждает различные предпринимательские способности: поощряется способность производить, если преобладает принцип рыночной конкуренции; либо, как в меркантилистской экономике, поощряется способность добывать привилегии и использовать закон в собственных интересах, поскольку определяющим фактором является государственное регулирование [21, с. 223]. В результате, создаваемые региональные «институты развития» могут быть использованы в качестве инструмента извлечения как ренты инноватора, так и политической ренты в зависимости от того, в какую локальную институциональную систему они изначально будут «встроены».
Администраторы развития и инноваторы, взаимодействующие в условиях институциональной среды, генерирующей стимулы к осуществлению производительных инвестиций, будут формировать «институты развития», нацеленные на извлечение инновационной ренты. В условиях же институциональной среды, поощряющей непроизводительную (перераспределительную) хозяйственную деятельность, субъекты развития будут создавать «институты развития», ориентированные на извлечение политической ренты.
Исходя из сложившейся конфигурации локальной институциональной среды можно выделить следующие варианты модернизации российской экономики на региональном уровне:
1) доминирование и «сращивание» интересов присваивающих администраторов развития и предпринимателей «рентоориентированного» типа предопределяет «хищнический» (тупиковый) вариант модернизации (ярким историческим примером может служить Аргентина, осуществившая «модернизацию наоборот»);
2) доминирование и совпадение интересов производящих администраторов развития и инноваторов «шумпетерианского» типа ведет к реализации успешного варианта модернизации (в данном случае в качестве примеров выступают страны восточноазиатской модели — Япония, Южная Корея и Тайвань, а также Китай, представляющий особый путь постсоциалистического государства развития [30, р. 133-147]);
3) борьба, как внутри бюрократического аппарата между различными типами администраторов развития, так и между различными типами инноваторов, обусловливает «буксующий» (промежуточный) вариант модернизации. Пример подобного типа показывает Бразилия, занимающая срединное положение между успешными государствами развития и «хищническими» государствами, поскольку ее бюрократический аппарат способен реализовать единичные масштабные проекты развития, но в то же время администраторы развития, вследствие нестабильной политической конъюнктуры, ориентированы на реализацию частной целевой функции.
На наш взгляд, в основе реализации того или иного варианта модернизации регионов лежат следующие факторы.
1. Устоявшаяся конфигурация административно-политических элит, характеризующая способ выработки и принятия решений: моноцентричная модель ассоциируется с жесткой властной вертикалью и малыми степенями свободы, а также с сильным и харизма-
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 Том 8 № 2
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 Том 8 № 2
тическим региональным лидером, в то время как полицентричная модель подразумевает распределение полномочий и ответственности в сфере принятия решений [7, с. 67-92].
2. Сложившаяся структура экономики, которая либо дает возможность эксплуатировать природные ресурсы и извлекать сырьевую ренту в рамках, как правило, моноуклад-ного хозяйства, либо способствует генерированию инноваций в диверсифицированной экономике.
3. Достигнутый уровень развития научно-исследовательской и образовательной сферы региона, способной/неспособной генерировать инновации и заниматься подготовкой соответствующих кадров.
4. Количество инновационно активных предприятий, ведущих хозяйственную деятельность в регионе и предпочитающих извлекать либо инновационную ренту посредством поиска новых комбинаций экономических ресурсов, либо политическую ренту, «открывая» новые комбинации официальных привилегий.
Представляется, что осуществление того или иного варианта модернизации территории в сильной степени зависит от возможных комбинаций данных факторов. Например, регион, характеризующийся моноцентричной моделью с моноукладной экономикой, в которой преобладают «рентоориентированные» предприниматели, и невысоким достигнутым уровнем развития научно-исследовательской сферы, с высокой долей вероятности реализует «хищнический» вариант. С другой стороны, субъект Федерации, в котором устоялась полицентричная модель с диверсифицированной экономикой, в которой действует значительное количество «шумпетерианских» предпринимателей, а также достигнут высокий уровень развития научно-исследовательской сферы, осуществит успешный вариант. В конечном счете, региональные администраторы развития и инноваторы, действующие в определенной институциональной среде, реализуют свой вариант модернизации посредством создания разнообразных «институтов развития».
В целом взаимосвязь между фрагментированной институциональной средой, разнообразными «институтами развития» и субъектами развития отражена на рис. 2.
Рис. 2. Связь институциональной среды, «институтов развития» и субъектов развития
Выводы
Россия является государством с федеративным устройством, что предопределяет взаимодействие федеральных и региональных субъектов развития экономики. Выступая в качестве агента центрального Правительства, региональные администрации следуют его логике и участвуют в процессе модернизации и перехода российской экономики на инновационный путь развития. Однако региональные административно-политические
элиты, используя имеющиеся у них ресурсы, могут реализовать свой вариант перехода, учитывая экономические, культурно-исторические и политические особенности субъектов Федерации. Ключевое значение имеют «правила игры», по которым взаимодействуют администраторы развития и инноваторы и которые предопределяют возможный вариант модернизации.
Представляется, что в настоящее время формируется многовариантная модель перехода на инновационную траекторию развития, а многоуровневая система «институтов развития» является наиболее адекватной формой данного перехода, в полной мере учитывающей особенности локализованной и сегментированной институциональной среды российской экономики. При этом критически важной является проблема выбора и реализации успешного варианта модернизационного проекта.
ЛИТЕРАТУРА
1. Гершенкрон, А. Экономическая отсталость в исторической перспективе / А. Гершенкрон // Истоки: Экономика в контексте истории и культуры. М.: ГУ ВШЭ, 2004.
2. Глобализация, рост и бедность. Построение всеобщей мировой экономики / Под ред. Д.Д. Подъя-польского М.: Весь Мир; Всемирный Банк, 2004.
3. Дементьев, В.В. Распределение правомочий между государством и регионами: институциональный аспект / В.В. Дементьев // Экономический вестник Ростовского государственного университета. 2006. Т. 4. № 4.
4. Кастельс, М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура / М. Кастельс. М.: ГУ-ВШЭ, 2000.
5. Концепция создания Технопарка в сфере высоких технологий на территории Кемеровской области [Электронный ресурс] // Официальный сайт Администрации Кемеровской области. Режим доступа: http://www.ako.ru/Ekonomik/program, свободный.
6. Курбатова, М.В. Общественно-договорные основы российского государства (региональный и местный уровень) / М. В. Курбатова // Журнал Экономической Теории. 2006. № 3.
7. Лапина, Н. и др. Стратегии региональных элит: экономика, модели власти, политический выбор / Н. Лапина, А. Чирикова. М.: РАН, ИНИОН, 2000.
8. Лацоник, У. Разновидности капитализма, рыночных сил и инновационного предпринимательства / У. Лационик // Экономический вестник Ростовского государственного университета. 2008. Т. 6. № 3.
9. Левин, С.Н. Конструирование конституционных правил в транзитивной экономике России: взгляд из региона / С.Н. Левин // Постсоветский институционализм — 2007: варианты институционального развития России: предпосылки, закономерности, перспективы. Томск: Изд-во ТГПУ, 2008.
10. Ленчук, Е.Б. Проблемы формирования институтов инновационного развития / Е.Б. Лен-чук // Формы и механизмы взаимодействия субъектов смешанной экономики. М.: ИЭ РАН, 2009.
11. Норт, Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики / Д. Норт. М.: Фонд экономической книги «Начала», 1997.
12. Оболонский, А.В. Постсоветское чиновничество: квазибюрократический правящий класс / А.В. Оболонский // Общественные науки и современность. 1996. № 5.
13. Областной закон от 2 июля 2008 года № 55-ОЗ «О технопарках в Кемеровской области» [Электронный ресурс] // Официальный сайт Администрации Кемеровской области. Режим доступа: http://www. а^. ru/ZAKON/viewzakon.asp?C45733=On, свободный.
14. Радаев, В.В. Два корня российского предпринимательства: фрагменты истории / В.В. Радаев // Мир России. 1995. № 1.
15. Радаев, В.В. Понятие капитала, формы капиталов и их конвертация / В.В. Радаев // Экономическая социология. 2002. Т. 3. № 4.
16. Распоряжение Правительства Российской Федерации от 17 ноября 2008 г. № 1662-р [Электронный ресурс] // Интернет-портал Правительства Российской Федерации. Режим доступа: http://government.ru/gov/results/1181/, свободный.
17. Стратегия развития Краснодарского края до 2020 года [Электронный ресурс] // Официальный сайт Департамента экономического развития, инвестиций и внешних связей Краснодарского края. Режим доступа: http://economy.kubangov.ru, свободный.
18. Стратегия развития Томской области до 2020 года [Электронный ресурс] // Официальный информационный сервер Томской области. Режим доступа: http://tomsk.gov.ru/ru/economy_ й-nances/strategy_documents/, свободный.
19. Стратегия привлечения инвестиций Ростовской области [Электронный ресурс] // Официальный сайт Администрации Ростовской области. Режим доступа: / http://www.donland.ru/ print/info. asp?infoId=5412, свободный.
20. Программа социально-экономического развития Красноярского края до 2010 года [Элект-ронный ресурс] // Официальный портал Красноярского края. Режим доступа: http://www. krskstate.ru/ econom/socialeconomic/program, свободный.
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 Том 8 № 2
ТЕRRА ECONOMICUS ^ 2010 Том 8 № 2
21. Сото, Э. де. Иной путь: Экономический ответ терроризму / Э. де Сото. Челябинск: Социум, 2008.
22. Фармер, М. Рациональный выбор: теория и практика / М. Фармер // Политические исследования. 1994. № 3.
23. Флигстин,Н. Государство, рынки и экономический рост / Н. Флигстин // Экономическая социология. 2007. Т. 8. № 2.
24. Хохлов, А.А. Кадровые процессы в системе государственной власти. Социологический анализ / А.А. Хохлов. М.: Изд-во МСПИ, 2000.
25. Чешков, М.А. Критика представлений о правящих группах развивающихся стран / М.А. Чешков. М.: Изд-во «Наука», 1979.
26. Чирикова, А. Исполнительная власть в регионах: правила игры формальные и нефор-мальные / А. Чирикова // Общественные науки и современность. 2004. № 3.
27. Шумпетер, Й. Теория экономического развития. (Исследование предпринимательской прибыли, капитала, кредита, процента и цикла конъюнктуры). М.: Прогресс, 1982.
28. Baumol, W.J. Entrepreneurship: Productive, Unproductive and Destructive / W.J. Baumol // Journal of Political Economy. 1990. Vol. 98. № 5.
29. Cumings, B. Webs with No Spiders, Spiders with No Webs: The Genealogy of the Developmental State / B. Cumings // The Developmental State by M. Woo-Cumings; Published by Cornell University Press, 1999.
30. Deans, P. The People's Republic of China: The Post-Socialist Developmental State / P. Deans // Developmental States: Relevancy, Redundancy or Reconfiguration? Ed. by L. Low; Published by Nova Science Publishers, 2004.
31. Eisinger, P.K. The Rise of The Entrepreneurial State. State and Local Economic Development Policy in the United States / P.K. Eisinger. Wisconsin: The University of Wisconsin Press, 1988.
32. Evans, P. Predatory, Developmental, and Other Apparatuses: A Comparative Political Economy Perspective on the Third World State / P. Evans // Sociological Forum. 1989. Vol. 4. № 4.
33. Johnson, C. MITI and the Japanese Miracle: The Growth of Industrial Policy, 1925-1975 / C. Johnson. Stanford: Stanford University Press, 1982.
34. Niskanen, W.A. Non Market Decision Making: The Peculiar Economics of Bureaucracy / W.A. Niska-
nen // The American Economic Review. 1968. Vol. 58. № 2.
35. Stigler, G.J. et al. De gustibus non est disputandum / G.J. Stigler, G.S. Becker // The American Eco-
nomic Review. 1977. Vol. 67. № 2.
