CC BY
63
УДК 34.343 ББК 67.308
СУБЪЕКТИВНАЯ СТОРОНА НЕЗАКОННОГО ОБОРОТА ДРАГОЦЕННЫХ МЕТАЛЛОВ И ПРИРОДНЫХ ДРАГОЦЕННЫХ КАМНЕЙ. (ПО УГОЛОВНОМУ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И РЕСПУБЛИКИ ТАДЖИКИСТАН)
НОСИР САДИРОВИЧ ОДИНАЕВ,
адъюнкт Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя
E-mail: odinaev1977@yandex.ru
Научная специальность 12.00.08 — уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право Рецензент: Плешаков А.М., доктор юридических наук, профессор, научная специальность
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. В статье рассматривается, субъективная сторона незаконного оборота драгоценных металлов и природных драгоценных камней, и анализируется уголовно-правовая законодательства Российской Федерации и Республики Таджикистан в данной сфере.
Ключевые слова: субъективная сторона, незаконный оборот, драгоценные металлы, природные драгоценные камни, законодательства России и Республики Таджикистан.
Annotation. This article explores the subjective aspect of the illegal circulation of precious metals and natural precious stones , and analyzes the criminal law legislation of the Russian Federation and the Republic of Tajikistan in the field.
Keywords: subjective side, trafficking, precious metals, natural precious stones, legislation of Russia and the Republic of Tajikistan.
В уголовно-правовой литературе все более утверждается тезис, что субъективная сторона состава преступления является внутренней стороной состава преступления, которая определяет психическую деятельность лица в момент совершения преступления [17. с. 240]. Справедливости ради отметим, что также есть еще точка зрения, согласно которой субъективная сторона преступления отождествляется с виной, включающей мотив и цель [4. с. 9—10]. В то же время, согласно критике последней точки зрения, «отнесение мотива, целей и эмоций к содержанию вины без достаточных к тому оснований расширяет рамки законодательного определения вины и ее форм (умысла и неосторожности)» [10. с. 297]. И нам, поддерживая вышеотмеченную, представляется, что с критикой нижеследующей точки зрения, следует согласиться.
Ибо, как справедливо отмечает В.В. Лунеев, «только исследуя истинное желание субъекта, можно понять его фактическое отношение к своим деяниям и их возможным последствиям, то есть установить его реальную вину, не нарушая принцип субъективного вменения» [12. с. 63]. И любое игнорирование признаков субъективной стороны, главным образом вины, может привести к объективному вменению и нарушению, таким образом, ст. 7 УК РТ (ст. 5 УК РФ) принципа вины [16]. Отсюда и вывод, что виной, как обязательным признаком любого состава преступления, в теории уголовного права принято считать психическое отношение лица к совершенному им общественно опасному деянию, предусмотренному уголовным законом, и его общественно опасным последствиям.
На сегодняшний день субъективная сторона как элемент состава преступления представляет собой достаточно устоявшуюся уголовно-правовую категорию. Основные проблемы, которые существуют в современной теории уголовного права, связаны не с ее содержанием, а, скорее, с содержанием ее отдельных признаков [2. с. 58—59], в частности, вины. Исследуя последнее, прежде всего, отметим, что её содержание образуют интеллект и воля. При этом интеллектуальный момент включает осознание лицом общественно опасного характера совершаемого деяния, объекта, т.е. фактическую сторону своего поведения, обстоятельств, при которых оно совершается, их социальный смысл и значение, а также предвидение возможности или неизбежности наступления общественно опасных последствий, а, следовательно, правильное восприятие причинной связи между деянием и последствиями.
Волевой момент (или эмоционально-волевой, как его иногда называют) особый регулятор поведения человека, проявляется, при умышленных преступлениях в сознательной направленности действий на достижение поставленной цели, а при неосторожных в неосмотрительности, нерадивости, проявленных лицом в поведении, предшествующем наступлению вредных последствий [17. с. 243].
Исследуемый нами состав преступления, предусмотренного ст. 284 УК РТ (ст. 191 УК РФ), по конструкции объективной стороны признан формальным [14. с. 243], т.е. общественно опасные последствия находятся за его пределами. Исходя из разделения составов на материальный и формальный, в теории уголовного трава принято определять вину в материальных составах отношением лица к общественно опасным последствиям, а в формальных отношениям к своим общественно опасным действиям [8. с. 149].
Таким образом, применительно к ст. 284 УК РТ (ст. 191 УК РФ), понятие вины можно представить как психическое отношение виновного к совершенной им сделке с драгоценными металлами и (или) драгоценными камнями, при ее осуществлении вопреки правилам, установленным законодательством РТ (РФ), либо к хранению, перевозке или пересылке этих ценностей, при их осуществлении в нарушение законодательства РТ (РФ) т.е., в целом, к незаконному обороту драгоценных металлов, природных дра-
гоценных камней или жемчуга, как общественно опасному деянию, предусмотренному уголовным законом.
Уголовный закон раскрывает содержание вины путем указания в ст. 27 УК РТ (ст. 24 УК РФ) на 2 его формы: умысел и неосторожность. Но, следует отметить, что не во всех составах (в том числе и в составе преступления, предусмотренном ст. 284 УК РТ (ст. 191 УК РФ) форма вины указывается законодателем изначально, поэтому возникает вопрос как определить, предусмотрена ли составом вина умышленная или неосторожная либо допускается любая из этих форм? И в уголовно-правовой литературе [8. с. 148] разрешить этот вопрос предлагается различными путями: Форма виновности может:
1) вытекать из смысла употребленных терминов;
2) вытекать из указаний закона на мотив, цель, за-ведомостъ, что характеризует умышленное преступление; 3) следовать из систематического толкования закона [13. с. 117]. Не вдаваясь в подробный анализ указанных путей разрешения формы виновности, в то же время, нам представляется, что следует согласиться с высказыванием А.Н. Трайнина, высказанным им еще почти 60 лет назад, что «умолчание о форме вины не снимает вопроса о вине, а лишь требует тщательного выяснения мысли законодателя для установления необходимой для данного состава формы вины» [15. с. 206].
Таким образом, из вышеотмеченного одно вытекает ясно, что преступление, предусмотренное ст. 284 УК РТ (ст. 191 УК РФ), состав которого, в соответствии с конструкцией объективной стороны, признается формальным, по неосторожности совершенным быть не может.
Также отметим, что преступлением совершенным умышленно, признается, в соответствии с ч. 1 ст. 28 УК РТ (ч. 1 ст. 25 УК РФ), деяние, совершенное с прямым или косвенным умыслом (ч. 2, 3 ст. 28 УК РТ — ч. 2, 3 ст. 25 УК РФ). При уяснении разновидности умысла, с которой действует лицо, совершая преступление, предусмотренное ст. 284 УК РТ (ст. 191 УК РФ), в обязательном порядке необходимо учитывать следующее обстоятельство: Законодательная конструкция умысла сформулирована применительно к преступлениям с материальным составом. Возникает ситуация, когда в случаях признания законодателем оконченным преступлением
совершение только действия или бездействия, при вынесении последствий за пределы состава преступления, формула умысла фактически применена быть не может.
В теории уголовного права по этому вопросу выработана единодушная позиция, и точки зрения ученых здесь совпадают. Так Л.Д. Гаухман пишет, что «в преступлениях с формальными составами интеллектуальными и волевыми моментами умысла охватываются только действие или бездействие. Здесь умысел выражается в осознании виновным общественно опасного характера своего действия или бездействия (интеллектуальный момент) и в желании совершить его или воздержаться от этого (волевой момент). То есть такие деяния могут совершаться только с прямым умыслом» [5. с. 9—10].
Аналогичным образом рассмотрен этот вопрос Н.И. Ветровым Он отмечает, что «Преступления с материальным составом могут быть совершены как с прямым, так и с косвенным умыслом, а преступления с формальным составом — только с прямым умыслом» [17. с. 243]. О том же говорит и И.М. Тяж-кова, отмечающая, что «при совершении преступлений, моментом окончания которых законодатель признает совершение действия или бездействия, косвенный умысел невозможен» [11. с. 318].
Таким образом, приведенные выше рассуждения, как представляется, дают нам полное основание считать совершение анализируемого преступления, как преступления с формальным составом, возможным только с прямым умыслом.
Применительно к ст. 284 УК РТ (ст. 191 УК РФ) формулировка прямого умысла должна выглядеть так: виновный осознает общественно опасный характер совершаемой им незаконной сделки (по ст. 284 УК РТ — незаконного оборота по ст. 191 УК РФ) [19] с драгоценными металлами и (или) драгоценными камнями (интеллектуальный момент) и желает совершить его (волевой момент). При этом, следует подчеркнуть, что если волевой момент в данном случае сложностей не вызывает, то этого нельзя сказать о моменте интеллектуальном.
Дискуссионным и вследствие этого неоднозначно трактуемым является мнение, согласно которому осознание общественной опасности включает в себя и осознание противоправности совершаемого деяния. Ученых, обращающихся к разрешению дан-
ного вопроса, можно разделить на сторонников и противников такой точки зрения. Соответственно, в литературе по этому поводу высказываются различные мнения.
Так, еще более 50-ти лет назад А.А. Пионтков-ский в понятие умысла включил и осознание противоправности деяния [19. с. 350]. Того же мнения придерживаются ряд ученых на современном этапе, в частности, И.М. Тяжкова [9. с. 312]. Другими исследователями указывается, что осознание противоправности не является обязательным признаком интеллектуального элемента умысла, так как, возможно совершение умышленного преступления без знания запрещенности такого деяния уголовным законом [7. с. 36].
Так как, законодатель, исходя из содержания ст. 28 УК РТ (ст. 25 УК РФ), не включает осознание противоправности в определение умысла, можно сделать вывод, что осознание противоправности не подлежит включению в состав умысла. Но, вместе с тем, на наш взгляд, следует согласиться с мнением, отмеченной в научной литературе, что «в ряде случаев законодатель признает деяния умышленными лишь при осознании их противоправности. Это, прежде всего преступления со специальным субъектом, когда на лицо возлагается выполнение или обеспечение соблюдения каких-то правил и обязанностей» [9. с. 312]. И хотя, по ст. 284 УК РТ (ст. 191 УК РФ), имеется только общий субъект, а не специальный, нам представляется, что осознание противоправности следует включать в состав умысла и по рассматриваемой нами статье УК как РФ, так и РТ.
Следовательно, в исследованиях, посвященных вопросам незаконной деятельности, связанной с драгоценными металлами и драгоценными камнями, до сих пор нет однозначного ответа на указанный вопрос. Так, Г.Н. Бражников указывал в своей работе, что при отсутствии осознания противоправности совершаемого деяния в поведении лица отсутствует состав незаконных операций с валютными ценностями [7. с. 36]. А.Ф. Бантышев, не соглашаясь с этой позицией, писал, что незнание закона не освобождает от ответственности и подобное решение вопроса во многих случаях могло бы означать предоставление преступнику возможности уклониться от ответственности ссылкой на незнание закона [3. с. 86].
Позицию А.Ф. Бантышева поддержала и А.Л. Иванова, посчитавшая, что «не следует отождествлять сознание общественной опасности незаконного оборота драгоценных металлов и камней с сознанием его противоправности» и что «преступление может быть совершено и без знания конкретных правил, регулирующих оборот драгоценных металлов и камней» [17. с. 248].
На основе приведенных выше мнений, мы считаем для себя возможным согласиться с точкой зрения авторов, включающих осознание противоправности в содержание осознания общественной опасности, соответственно не поддерживаем мнение авторов, не включающих осознание противоправности в содержание осознания общественной опасности преступления.
Одновременно, нужно признать, что поддерживаемая нами позиция применима не ко всем составам, но в составе преступления по ст. 284 УК РТ, соответственно ст. 191 УК РФ, в частности субъективная сторона преступления невозможна без осознания виновным противоправности совершаемых им действий. Здесь следует привести научное суждение, которое нами поддерживается и на основании которого формулируется наша позиция по данному вопросу: законодатель в ряде случаев признает деяния умышленными только при осознании их противозаконности. Делается это путем либо прямого указания в соответствующей уголовно-правовой норме на незаконный характер действий, например, «заведомо незаконный оборот» (по ст. 191 УК РФ), «заведомо незаконная сделка» (по ст. 284 УК РТ и т.п.), либо «деяние определяется как нарушение специальных правил».
Учитывая, что именно последнее из сказанного имеет место в исследуемом нами составе преступления «... в нарушение правил, установленных законодательством РФ» (ст. 284 УК РТ, ст. 191 УК РФ), да и само понятие «незаконный оборот» (по УК РФ), «незаконная сделка» (по УК РТ), как мы выяснили, предполагает нарушение специального законодательства следует признать, что в содержание осознания общественной опасности незаконного оборота драгоценных металлов и драгоценных камней в обязательном порядке должно входить осознание противозаконности совершаемых дей-
ствий, отсутствие чего означает отсутствие всего состава преступления.
Здесь также следует отметить, что этой же точки зрения придерживается и судебно-следственная практика. Так, например, при исследовании субъективной стороны совершенного Р. преступления, было установлено, что при совершении им продажи сплава серебра из хранилища перерабатывающего завода покупателю М., продавец Р. вначале четко не осознавал противоправности своих действий, но последний, т.е. покупатель М. проинформировал Р. о том, что совершаемая ими сделка не соответствует установленным правилам и противоречит законодательству РТ, т.к. Р. не является собственником сплава серебра, ни лицом, обладающим полномочия на реализация сплава серебра. Тем не менее, Р. настоял на ее совершении, т.е. покупке сплава серебра, за что получил незаконное вознаграждение. Суд с учетом этого обстоятельства посчитал субъективную сторону преступления полным, т.е. с осознанием противоправности своего деяния и его общественной опасности, и он был впоследствии осужден по ч. 1 ст. 284 УК РТ [1].
Действующая редакция ст. 284 УК РТ (ст. 191 УК РФ) не выделяет такие признаки субъективной стороны, как мотив и цель, в качестве обязательных признаков данного состава, таким образом, их надлежит считать только факультативными признаками, позволяющими более тщательно и глубоко оценить преступника и совершенное им деяние, но не влияющими на квалификацию преступления.
Таким образом, мы солидарны в мнении с теми учеными, которые считают, что субъективная сторона преступления «предполагает вину в виде прямого умысла и выражается в осознании лицом противоправности совершаемых им действий с рассматриваемыми ценностями, и желании совершить эти действия» [6. с. 51—54]. «Виновный осознает, что совершает незаконно сделку либо незаконно хранит, перевозит или пересылает драгоценный металл, природные драгоценные камни или жемчуг, и желает совершить указанные действия» [14. с. 243].
Основываясь на вышеизложенном, в завершении данной статьи, наше заключение можно кратко сформулировать следующим образом:
Вина, как обязательный признак исследуемого состава, выглядит, применительно к ст. 284 УК РТ
(ст. 191 УК РФ), как психическое отношение виновного к совершенной им сделке с драгоценными металлами и (или) драгоценными камнями, при ее осуществлении вопреки правилам, установленным законодательством РТ (РФ), либо к хранению, перевозке или пересылке этих ценностей, при их осуществлении в нарушение законодательства РТ (РФ) т.е., в целом, к незаконному обороту драгоценных металлов, природных драгоценных камней или жемчуга, как общественно опасному деянию, предусмотренному уголовным законом.
Исследование форм вины, применительно к рассматриваемому составу, позволяет убедиться, что преступление, предусмотренное ст. 284 УК РТ (ст. 191 УК РФ), совершается только с прямым умыслом. А значение субъективной стороны преступления для теории и практики уголовного права и криминологии становится столь безграничной, что дает право утверждать о приоритетности данного элемента в системе состава любого преступления [18. с. 391], в частности, предусмотренного ст. 284 УК РТ (ст. 191 УК РФ).
Литература
1. Архив Ховалингского района Хатлонской области РТ. Дело 1-32 — 2008 года.
2. Бавсун М.В., Марцев А.И., Спиридонов А.П. Развитие субъективной стороны преступления в уголовно-правовой доктрине // Психопедагогика в правоохранительных органах. 2012. Выпуск 1 (48). С. 58—59.
3. Бантышев А.Ф. Уголовно-правовая борьба с нарушениями правил о валютных операциях. Дис... канд. юр. наук. Киев, 1987. С. 86.
4. Ворошилки В.В., Кригер Г.А. Субъективная сторона преступления. Учебное пособие. М.: Изд-во МГУ, 1987. С. 9—10.
5. Гаухман Л.Д.Квалификация преступлений: закон, теория, практика. 2-е изд., пере-раб. и дополн. М.: АО «Центр ЮрИнфор», 2003. С. 151—152.
6. Иванов А.Г. Преступления в сфере оборота драгоценных металлов и драгоценных камней. Комментарий к Уголовному кодексу РФ. М.: Зерцало, 1998. С. 51—54.
7. Комментарий к Уголовному кодексу РФ. М.: Вердикт, 1996. С. 36.
8. Кудрявцев В.Н. Общая теория квалификации преступлений. 2-е изд., перераб. и дополн. М.: Юристь, 2004. С. 149.
9. Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1. С. 312.
10. Курс уголовного права Общая часть. Т. 1. Учение о преступлении / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой и И.М. Тяжковой. М.: ИКД «Зерцало-М», 2002. С. 297.
11. Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1. С. 318.
12. Лунеев В.В. Субъективное вменение. М. : Спарк, 2000. С. 63.
13. Никифоров Б.С. Применение общего определения умысла к нормам Особенной части УК // Советское государство и право. 1966. № 7. С. 117.
14. Ревин В.П., Сафаров Х.С. Уголовное право Республики Таджикистан. Особенная часть. Учебник. Душанбе, 2011. С. 243.
15. Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. М., 1957. С. 206.
Уголовное право. Общая часть. Учебник / Под ред. Н.И. Ветрова, Ю.И. Ляпунова. М.: Новый Юрист, КноРус, 1997. С. 240.
16. В УК РТ в ст. 7 в отличии от ст. 5 УК РФ закреплены два принципа — личной ответственности и виновности
17. Уголовное право. Общая часть. Учебник / Под ред. Н.И. Ветрова, Ю.И. Ляпунова. С. 243.
18. Унтеров В.А., Некрасов А.П. Особенности субъективной стороны преступлений против жизни, совершаемых в пенитенциарных учреждениях // Вектор науки Тольяттинского государственного университета. 2011. Выпуск 4. С. 391.
19. Следует отметить, что таджикский законодатель озаглавив ст. 284 «Незаконная сделка с драгоценными металлами, драгоценными природными камнями или жемчугом», тем не менее, в примечании к данной статье, определяя размер деяния говорит о незаконном обороте.
20. Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. М.: Госюриздат, 1961. С. 350.
References
1. Archive of the Hovalingsky Region of Khatlon Province of RT. Business 1-32 — 2008.
2. Bavsun M.V., Martsev A.I., Spiridonov A.P. Development of the subjective party of a crime in the criminal and legal doctrine // Psychopedagogics in law enforcement agencies. 2012. Release 1 (48). Page 58—59.
3. BantyshevA.F. Criminal and legal fight against violations of the rules about currency operaktion. Dis... edging. rop. sciences. Kiev, 1987. Page 86.
4. Voroshilki V.V., Krieger G.A. Subjective party of a crime. Manual. M.: Publishing house of MSU, 1987. Page 9—10.
5. Gaukhman L.D. Kvalifikation of crimes: law, theory, practice. 2nd prod., reslave. and gono^H. M.: JSC Center Yurinfor, 2003. Page 151—152.
6. IvanovA.G. Crimes in the sphere of a turn of precious metals and jewels. The comment to the Criminal code of the Russian Federation. M.: Zertsalo, 1998. Page 51—54.
7. The comment to the Criminal code of the Russian Federation. M.: Verdict, 1996. Page 36.
8. Kudryavtsev V.N. General theory of qualification of crimes. 2nd prod., reslave. and gono^H. M.: ropHCTb, 2004. Page 149.
9. Course of criminal law. General part. T.1. Page 312.
10. Course of criminal law General part. T. 1. The doctrine about a crime / Under the editorship of N.F. Kuznetsova and I.M. Tyazhkova. M.: IKD «Zert-salo-M», 2002. Page 297.
11. Course of criminal law. General part. T. 1. Page 318.
12. Luneev V.V. Subjective imputation. M.: Spark, 2000. Page 63.
13. Nikiforov B.S. Application of the general definition of intention to norms of Special part UK//the Soviet state and the right. 1966. No. 7. Page 117.
14. Revin V.P., Safarov H.S. Criminal law of the Republic of Tajikistan. Special part. Textbook. Dushanbe, 2011. Page 243.
15. Traynin A.N. The general doctrine about corpus delicti. M, 1957. Page 206.
Criminal law. General part. The textbook / Under the editorship of N. I. Vetrov, Yu.I. Lyapunov. M.: New Lawyer, Knorus, 1997. Page 240.
16. Two principles — a personal responsibility and guilt are enshrined in UK RT in Art. 7 in difference from Art. 5 of the criminal code of Russian Federation
17. Criminal law. General part. The textbook / Under the editorship of N.I. Vetrov, Yu.I. Lyapunov. Page 243.
18. Unterov V.A., Nekrasov A.P. Features of the subjective party of the crimes against life committed in penal institutions // the Vector of science of the Tolyatti state university. 2011. Release 4. Page 391.
19. It should be noted that the Tajik legislator having entitled Art. 284 «Illegal transaction with precious metals, precious natural stones or pearls», nevertheless, in the note to this article, determining the amount of act speaks about illicit trafficking.
20. Piontkovsky A.A. The doctrine about a crime on the Soviet criminal law. M.: Gosyurizdat, 1961. Page 350.
Сапфирова А.А., Волкова В.В. Трудовые споры в России: учебное пособие для студентов вузов, обучающихся по направлению подготовки «Юриспруденция». М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2015. 87 с.
Раскрывается содержание дефиниций института трудовых споров в России. Материал излагается с учетом классификации трудовых споров, закрепленной в Трудовом кодексе РФ.
Для студентов вузов, обучающихся по направлению подготовки «Юриспруденция» (бакалавриат).
А.А. Сапфирова В.В. Волкова
ТРУДОВЫЕ СПОРЫ
РОССИИ
