CC BY
58
ФИЛОСОФИЯ
Вестн. Ом. ун-та. 2010. № 3. С. 31-33.
УДК 165
Д. В. Константинов
Сибирский государственный университет физической культуры и спорта
СУБЪЕКТ, ОБЪЕКТ И ДОПОЛНИТЕЛЬНОСТЬ
С позиции неклассической гносеологии рассматривается концепция дополнительности, предложенная Н. Бором. Показывается, что последующие интерпретаторы зачастую помещают дополнительность в объект исследования. Подчеркивается, что такая точка зрения противоречит исходной идее Бора.
Ключевые слова: дополнительность, познание, квантовая физика, субъектнообъектная оппозиция, неклассическая гносеология.
В середине ХХ в. А. Эйнштейн пишет: «В наше время физик вынужден заниматься философскими проблемами в гораздо большей степени, чем это приходилось делать физикам предыдущих поколений. К этому физиков вынуждают трудности их собственной науки» [1, с. 248]. Действительно, в начале прошлого века физическая наука столкнулась с принципиальными трудностями, которые потребовали радикального пересмотра классических подходов к описанию познавательной деятельности человека. Теория относительности, а затем и квантовая теория перевернули традиционные представления о материи, времени, причинности. Кризис естествознания сопровождался кризисом позитивистского мировоззрения. Именно поэтому приведенные выше слова Эйнштейна безусловно справедливы. Практически все выдающиеся физики начала ХХ в. - А. Эйнштейн, Н. Бор, В. Гейзенберг, В. Паули и другие - помимо собственно физических вопросов уделяли внимание и вопросам философским. При этом, конечно, они не были профессиональными философами, их философские размышления оставались на периферии их основной научной деятельности как своего рода гипотезы ad hoc. Но в то же время данные размышления, зачастую достаточно продуктивные, привлекали внимание философов профессиональных. Именно это произошло с выдвинутой датским физиком Н. Бором концепцией дополнительности, ставшей объектом пристального внимания нескольких поколений ученых и философов.
Впервые Бор упоминает дополнительность в лекции о современном состоянии квантовой теории, прочитанной 16 сентября 1927 г. на Международном конгрессе физиков в Комо (посвященном 100-летию со дня смерти А. Вольта). Бор сразу же начинает с противоречия: «Квантовая теория характеризуется признанием принципиальной ограниченности классических физических представлений в применении к атомным явлениям (курсив.- Д.К.). Создавшаяся таким образом ситуация очень своеобразна, поскольку наша интерпретация эмпирического материала в существенном покоится именно на применении классических понятий» [2, с. 30]. Суть же квантовой теории, согласно Бору, может быть выражена в квантовом постулате, который говорит о дискретности, свойственной явлениям микромира. Кроме того, как отмечает Бор, «согласно
© Д.И. Константинов, 2010
32
Д. И. Константинов
квантовому постулату, всякое наблюдение атомных явлений включает такое взаимодействие последних со средствами наблюдения, которым нельзя пренебречь. Соответственно этому невозможно приписать самостоятельную реальность (курсив. -Д.К.) в обычном физическом смысле ни явлению, ни средствам наблюдения» [2, с. 31]. Уже в этих двух процитированных высказываниях достаточно отчетливо видны характерные для неклассической науки и философии интенции.
Проблема наблюдения в квантовой теории, как и необходимость использования классических понятий для словесного оформления результатов эксперимента, возникает в связи с тем, что наблюдателем является человек. Для человека же мир атомных явлений лежит не только за пределами возможностей его органов чувств, но и за пределами возможностей наглядного представления. Более того, человеческая размерность проявляет себя не только при исследовании явлений микромира, но и вообще в любой познавательной деятельности. «Классическая физика основывалась на предположении - или, можно сказать, на иллюзии, - что можно описать мир или по меньшей мере часть мира, не говоря о нас самих», - пишет В. Гейзенберг [3, с. 27]. Слово «иллюзия», вероятно, появляется здесь не случайно. Оно указывает на принципиальную разницу между классическим и неклассическим подходами к описанию познавательной деятельности человека.
В таком контексте у Бора и появляется впервые идея дополнительности: «В соответствии с самой природой квантовой теории мы должны считать пространственновременное представление и требование причинности (т. е. энергетически-импульс-ный способ описания. - Д.К.), соединение которых характеризует классические теории как дополнительные, но исключающие одна другую черты описания содержания опыта (курсив. - Д.К.); эти черты символизируют идеализацию возможностей наблюдения и, соответственно, определения» [2, с. 31]. Остановимся на двух существенных для нас моментах. Во-первых, Бор здесь не покидает пространства мысли - он не помещает дополнительность в независимую от человека физическую реальность, а говорит о дополнительных чертах «описания содержания опыта». Во-вторых, Бор связывает дополнительность с возможностями
наблюдения, высказывая при этом далее надежду, что «идея дополнительности способна охарактеризовать существующую ситуацию, которая имеет далеко идущую аналогию с общими трудностями образования человеческих понятий, возникающими из разделения субъекта и объекта» [2, с. 53]. Указанные моменты сохраняются и во всех последующих рассуждениях Бора о дополнительности, несмотря на отмечаемую нечеткость и расплывчатость формулировок последней [4, с. 109].
Однако если сам Н. Бор с помощью идеи дополнительности пытался показать ограниченность позитивистских представлений, то его последователи и интерпретаторы чаще всего не выходили за рамки этих представлений. В качестве примера рассмотрим позицию А.Л. Симанова и
А. Стригачева [5]. Они указывают, что применение дополнительности как методологического принципа (отметим, что сам Бор никогда не говорил о дополнительности как методологическом принципе) позволяет разрешить проблему соотношения причинности и пространственно-временного описания. При этом дополнительность Симанов и Стригачев трактуют как высшую форму качественного объяснения [5, с. 82]. Но в то же время их понимание дополнительности, вообще говоря, не совпадает с изначальной концепцией Н. Бора, хотя ссылки на него присутствуют: «...В соответствии с методологической системой Бора не имеет смысла говорить одновременно о локализации квантовой частицы и ее волновых свойствах. Эти два аспекта реальности носят взаимодополняющий характер, и никакие эксперименты не помогут обнаружить одновременное проявление указанных двух свойств (курсив. - Д.К.)» [5, с. 71].
На первый взгляд разница может показаться не столь заметной. Однако на самом деле она существенна. И.С. Алексеев справедливо отмечает: «Бор никогда не рассматривал дополнительность в объектном смысле. Как дополнительные он трактовал картины реальности (или способы описания), главным содержанием которых были явления как целостные экспериментальные ситуации» [4, с. 129-130]. Другими словами, Бор никогда не говорил о дополнительных свойствах изучаемого объекта, а говорил о дополнительных способах описания. Но в то же время интерпретация дополнительности как укорененной в объекте исследования
Субъект, объект и дополнительность
33
распространилась настолько широко, что фактически заменила первоначальную идею Н. Бора. В обобщенном виде эту точку зрения можно описать следующим образом: считается целесообразным использовать дополнительность как метод исследования тогда, когда исследователь сталкивается со сложным объектом, обладающим противоречивыми свойствами, «одновре-
менное и одинаково яркое проявление которых невозможно или маловероятно» [6].
В. С. Степин справедливо замечает, что классический тип научной рациональности, «центрируя внимание на объекте, стремится при теоретическом объяснении и описании элиминировать все, что относится к субъекту, средствам и операциям его деятельности» [7, с. 633]. Именно такое элиминирование субъекта познания и происходит, когда дополнительность видят укорененной в объекте исследования. Однако в неклассической науке и философии господствуют иные представления о субъекте познания, который понимается «уже не как дистанцированный от изучаемого мира, а как находящийся внутри него, детерминированный им (курсив. - Д.К.)» [7, с. 625]. Более того, неклассическая философия приходит к парадоксальному, с точки зрения классического рационализма, выводу: субъект и объект не определены до взаимодействия [8]. Не существует сознания вне мира, позволяющего фиксировать мир в его объективности, т. е. таким, каков он сам по себе. Если предположить обратное, то тогда мы попадаем в дурную бесконечность (по Г.В.Ф. Гегелю), когда за первым фиксирующим сознанием мы должны будем ввести второе, за вторым - третье и так до бесконечности, поскольку всегда должен быть кто-то внешний, фиксирующий данную ситуацию.
В связи с этим неправомерно исключать мышление из бытия. Высказывание, что основным вопросом философии в его гносеологической формулировке является вопрос об отношении мышления к бытию, философски некорректно. Напротив, имеет смысл говорить о бытии сознания. Если рассматривать сознание как включенность человека в мир, благодаря которой можно этот мир воспринимать и понимать, то проблема бытия сознания - это проблема
прояснения условий, при которых в мире возможна мысль. В данном случае не имеет значения, о чем именно человек мыслит -важно не содержание сознания, а сам факт (событие) сознания. В свою очередь, событие мысли становится возможным потому, что мир и человек определяются в акте взаимодействия соразмерно, т. е. по одним законам. В противном случае человек оказался бы в абсурдном мире, который невозможно понимать и описывать. Именно с таких позиций, вероятно, обращение к концепции дополнительности Н. Бора может быть более продуктивным.
Подводя итоги, следует сказать, что идея дополнительности до сих пор привлекает к себе внимание. Диапазон попыток ее применения в современной науке и философии выходит далеко за пределы собственно физики. При этом дополнительность зачастую рассматривается как методологический принцип, требующий учитывать в определенной ситуации противоречивые свойства объекта исследования. Однако такая интерпретация дополнительности противоречит позиции Н. Бора, так как при этом происходит подмена поставленной Бором «неклассической» проблемы субъектности познания другой.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Эйнштейн А. Замечания о теории познания Бертрана Рассела // Собр. науч. тр. : в 4 т. Т. 4. М., 1967. С. 248-252.
[2] Бор Н. Квантовый постулат и новейшее разви-
тие атомной теории // Избр. науч. тр. : в 2 т. Т. 2. М., 1971. С. 30-53.
[3] Гейзенберг В. Физика и философия // Физика и
философия. Часть и целое. М., 1989. С. 3-132.
[4] Алексеев И. С. Концепция дополнительности: исто-
рико-методологический анализ. М., 1978. 276 с.
[5] Симанов А. Л., Стригачев А. Методологические
принципы физики: общее и особенное. Новосибирск, 1992. 222 с.
[6] Плугина Н. А. Специфика формирования интегра-
тивных понятий у студентов вуза в системе многоуровневого образования // Многоуровневое образование как пространство профессионально-личностного становления выпускника вуза. URL: http://rspu.edu.ru/rspu/scien-ce/conferences/
conference_ped/section_7/plugina. doc.
[7] Степин В. С. Теоретическое знание: структура,
историческая эволюция. М., 2000. 743 с.
[8] Мамардашвили М. К. Кантианские вариации. М.,
1997. 320 с.
