CC BY
114
6. Зобов Р.А., Келасьев В.Н. Самореализация человека. Введение в человекознание. — СПб., 2001.
7. Келасьев В.Н. Структурная модель мышления и проблемы генезиса психики. — Л., 1984.
8. Келасьев В.Н. Интегративная концепция человека. — СПб., 1992.
9. Технологии уличной социальной работы / Под ред. Е.А. Вороновой и др. — СПб., 2002.
© Келасьев В. Н., 2004
И. Б. Дерманова
СУБЪЕКТ И СУБЪЕКТНОСТЬ В СТРУКТУРЕ СВОЙСТВ ЧЕЛОВЕКА: ПОПЫТКА КОМПЛЕКСНОГО ПОДХОДА
оследние годы в психологической науке все больший вес приобретает новая парадигма изучения человека — психология субъекта. И хотя ее возникновение связано с именем С.Л. Рубинштейна, который стал развивать эту идею в 20—30-ые годы прошлого века, только сейчас категория субъекта становится по-настоящему значимой. В то же время в психологии уже многие десятилетия дискутируется вопрос о соотношении понятий индивид, личность, индивидуальность. И относительно новое понимание роли «субъекта» в структуре этих характеристик человека требует дополнительного осмысления ключевых психологических понятий.
Понятие субъекта в философии указывало на источник активности и противопоставлялось предмету или объекту, на который субъект направляет свое познание или действие. С.Л. Рубинштейн категорию субъекта характеризовал активностью, способностью к развитию и интеграции, самодетерминацией, саморегуляцией, самодвижением и самосовершенствованием. Но, если в то время категория деятельности оттесняла, маскировала и отодвигала на задний план проблему субъекта, сама превращаясь в него, в последние годы уже категория субъекта стала противопоставляться или даже подменять такие категории, как личность и индивидуальность, которые в лучшем случае объявляются предшествующими ему или до субъектными стадиями. Так, А.В. Брушлинский дает следующее определение субъекта: «Субъект — это человек, люди на высшем (индивидуализировано для каждого из них) уровне активности, целостности (системности), автономности и т. д.» [7, с. 9]. Этот уровень является высшим «по отношению к предшествующим (то есть до-субъектным) стадиям индивидуального и исторического развития, а также по сравнению со всеми остальными определениями людей (как личностей, индивидов, индивидуальностей и т.д.)» [7, с. 9]. В настоящее время психология субъекта выделилась в самостоятельную дисциплину и даже предлагаются новый вид педагогики — субъектная педагогика и новый вид психотерапии — субъектная психотерапия. Такая акцентуация субъекта, на наш взгляд, не всегда оправданна. Попытаемся предложить свое понимание места и роли категории субъект в общей структуре свойств человека.
Рассмотрим, какое содержание несет термин «субъект» у разных авторов. Объединяющим началом понятия «субъект» для различных отечественных и западных специалистов его использующих является представление об активности как одной из ключевых его характеристик. Так, Л.И. Анцыферова, проведя теоретический анализ представлений о субъекте в мировой психологической науке, приходит к заключению о том, что в психологических теориях личности субъект характеризуется прежде всего через различные формы внешней и внутренней активности [4]. Она отмечает следующие его отличительные особенности, которыми наделяют это понятие психологи совершенно различных научных направлений: «инициирующее начало», «инициатор собственной активности», «деятель», «действующее лицо» и другие сходные по содержанию термины. Генеральное качество активности проявляется, по мнению Анцыферовой в том, что субъектное начало человека связывается с его способностью самому инициировать активность на основе внутренней мотивации, порождать движения и действия.
У многих авторов активность, как родовая характеристика категории «субъекта» связывается или дополняется характеристиками целенаправленности, сознательности и качественно определенным способом организации. Основной функцией субъекта К.А. Абуль-ханова называет реализацию целей, возможностей, притязаний личности в соответствии с объективными условиями профессиональной деятельности [1]. В.В. Знаков рассматривает субъекта как активного и сознательного творца своей жизни. При этом подчеркивает, что «в категории «субъект» воплощены представления психологов о качественно определенном способе самоорганизации, саморегуляции личности, согласовании внешних и внутренних условий осуществления деятельности, то есть, в конечном счете, бытия человека» [8, с. 144]. В.А. Барабанщиков называет наиболее важным системным качеством человека как субъекта его способность распоряжаться собственными функциональными ресурсами и благодаря этому строить отношения с действительностью и миром. «Эта инстанция позволяет осуществлять выбор, ставить цели, принимать или отвергать задачи, соотносить предметы и события и т. п.» [6, с. 186]. В.Н. Панферов говорит о том, что субъектная активность человека проявляется в произвольности его действий, поступков, поведения, деятельности [16]. Е.Ю. Коржова рассматривает способность активно участвовать в процессе жизнедеятельности и «выстраивать» свое бытие как способность быть субъектом [11].
Таким образом, часто интерпретация понятия «субъект» предполагает не любую, а качественно специфическую активность человека — самодетерминацию: не только произвольную, но и сознательную, целенаправленную. Если субъект — это еще и определенный уровень развития, как утверждает А.В. Брушлинский, то можно ли говорить как о субъекте о человеке, действующем подсознательно, необдуманно, пассивно реагирующем в ответ на чужое воздействие? При таком понимании в сферу анализа поведения человека как субъекта не попадают неосознаваемые или привычные способы реагирования, или автоматизированные реакции, например, психологические защиты человека, реакции на фрустрацию, аффективные реакции и т. д. Действительно, «психологические защиты субъекта» — звучит нелепо. Нелепо исследовать механизмы манипуляции субъектом. Логическим продолжением такой интерпретации также является дифференцирование людей по уровню проявления их субъектности, то есть способности выстраивать свое бытие. Люди, не способные целенаправленно совладать с обстоятельствами и организовывать свою жизнь и поведение, по-видимому, не могут рассматриваться в качестве субъектов? Положительный ответ на этот вопрос выводит за рамки понятия «субъект» людей, поведение которых этим критериям не соответствует. Некоторых из них — людей с нарушением нормального бытия В.В. Селиванов называет асубъектными. Характерными чертами асубъектности, по мысли автора, является «перенесение субъектности (функций субъекта) с целостной личности на отдельные ее составные части, то есть на те или иные приобретенные психологические свойства, состояния, даже привычки черты характера. Тогда отдельная часть психического личностного мира довлеет над личностью, подчиняет ее жизнь собственному содержанию (например, маниакальные состояния, фобии, курение, клептомания и проч.). Человек при этих видах патологии не волен распоряжаться собой, теряет свободу и контроль над собственными психическими проявлениями» [19, с. 314]. Другими словами, заядлый курильщик или человек, испытывающий страх замкнутых пространств, при таком понимании, по-видимому, теряет право называться субъектом. Рассматривая потерю контроля над собственными психическими проявлениями как патологию, В.В. Селиванов выносит эти феномены за рамки субъектности. Но можно ли однозначно утверждать, что в норме человек всегда свободен и контролирует свои психические проявления? По-видимому, нет. Как бы отвечая на этот вопрос, К.А. Абульханова, например, предлагает сочетать понятие субъекта с гегелевским понятием меры или принципом относительности. «Та или иная личность в разной мере является субъектом, и это означает лишь то, что она движется по пути совершенства, не достигая некоторого абсолюта» [1, с. 46]. И далее «... каждая личность в разной мере реализует себя как субъект жизни и в качестве такого субъекта обнаруживает свой способ жизни, свою индивидуальность» [1, с. 46]. Другими словами, индивидуальность является мерой проявления субъекта. Если встать на эту точку зрения, то как каждый раз
по отношению к каждому конкретному человеку измерить эту меру субъектности? Как определить — это поведение субъекта или только личности или индивидуальности?
С другой стороны, если активность рассматривать в качестве генеральной и ведущей характеристики субъекта, то необходима дифференциация субъектов. Категория активности дифференцируется на множество видов и форм, и в соответствии с ними должна рассматриваться и структура субъекта. Действительно, многие исследователи в структуре субъекта также выделяют и анализируют различные уровни и виды его существования: от субъекта восприятия до субъекта морали и жизнедеятельности, а также коллективного субъекта. Но тогда что прибавляется добавлением понятия «субъект» к сущности тех процессов, которые при этом изучались, кроме уже очевидного признания этой активности? К.А. Абульханова отвечает на этот вопрос следующим образом: «Категория субъекта дает возможность психологу методологически различать пропорциональные тому или иному субъекту масштабы активности и соразмерные ему формы деятельности, а не только дифференцировать познание, общение и деятельность» [1, с. 38]. Другими словами, «деятельность выступает в разном качестве, разной форме в зависимости от того, в какой системе отношений рассматривается уровень ее субъекта. Разные субъекты имеют разные уровни, масштабы и способы своей деятельности, а соответственно — разные возможности изменения действительности, имея дело с разной действительностью» [1, с. 39].
На наш взгляд именно активность в ее общем виде как атрибут субъекта позволяет вписать эту категорию в общую структуру свойств человека и не с позиции «высший — низший» по отношению ко всем другим подструктурам, а с функциональной позиции. Сходную, на наш взгляд, позицию занимает В.А. Барабанщиков, когда предлагает «перейти от абстрактного к конкретному пониманию субъекта как функции реального человека, взятого во всем многообразии его свойств, связей и отношений с действительностью» [6, с. 184]. Именно в таком понимании, на наш взгляд, эта категория и необходима и своевременна. Человек как субъект функционирует в разных жизненных сферах, демонстрируя разные проявления этой активности: от витальной до выстраивания собственной жизни. Поэтому было бы удобно отдельно рассмотреть субъектность (как специфическую активность) в отношении и в связи с другими подструктурами свойств человека.
Индивидуальность и субъект жизненного пути. В связи с ограниченными рамками данной статьи мы обратимся только к нескольким психологическим концепциям индивидуальности и только тем, где это понятие является системообразующим. Так, В. Штерн, один из первых исследователей и теоретиков, использующих понятие индивидуальности, рассматривал его не только как уникальное, единичное, но одновременно — нераздельное, неповторимое. Не важно, как это единство объясняется философски, считал он, «его существование — эмпирический факт, который не должен оставаться незамеченным. Но единство не следует понимать как простоту; оно заключает в себе бесконечное многообразие признаков — телесных, душевных и психофизических нейтральных; одновременных и последовательных; постоянных и изменяющихся» [21, с. 207].
Таким образом, основополагающим фактом в изучении индивидуальности, по Штерну, является понимание индивидуальности как единства в многообразии. При этом очень важно, что в отношении видов поведения и психологических свойств он рекомендует изолированное представление, поскольку основания для распределения и группировки признаков в обоих случаях совершенно различны, а потому несовместимы, и требуют учета самых разнообразных пересечений. «Ведь один-единственный вид поведения может быть симптоматичным для очень разных психических свойств и, наоборот, из самых разных видов поведения может быть выведено одно определенное свойство (например, пунктуальность — из профессионального поведения, распорядка дня, соблюдения договоренности и т.д.)» [21, с. 230]. Для анализа поведения и свойств В. Штерн даже предлагает разные схемы изучения: в первом случае — наблюдения, во втором — суждения.
В действительности разведение свойств и поведения задача не очень простая, поскольку некоторые свойства, как мы знаем, часто выступают в качестве обобщенных характеристик поведения, например, лживый, хвастливый, влюбчивый. Однако хотя бы условное
выделение поведенческого аспекта индивидуальности, рассмотрение ее в специфическом контексте различных жизненных ситуаций дает возможность выделить и обозначить эту сторону индивидуальности как «субъект». При такой трактовке субъект будет представлять собой индивидуальность в контексте жизненных ситуаций.
В отечественной психологии индивидуальность как психологическая категория разрабатывалась, главным образом, Б.Г. Ананьевым и В.С. Мерлиным. В своем представлении об индивидуальности Б.Г. Ананьев подчеркивал такие ее характеристики как уникальность, неповторимость, целостность и уровень развития. Целостность он считал ведущей характеристикой индивидуальности, рассматривая ее как единство свойств человека как личности (социальный аспект), субъекта деятельности (профессиональный) и индивида (биологический) [2, 3].
Интегральная индивидуальность по В.С. Мерлину, как известно, также представляет собой целостную систему индивидуальных свойств человека, состоящую из трех уровней: системы свойств организма (биохимических, общесоматических и нейродинамических), системы психологических свойств (психодинамических характеристик и свойств личности) и системы социально-психологических свойств (социальные роли) [14].
При некоторых расхождениях, представление об индивидуальности у Б.Г Ананьева и В.С. Мерлина во многом совпадает, по крайней мере, можно отметить несомненное сходство их позиций в признании ее целостности, единства свойств разного уровня как основной характеристики индивидуальности. Индивидуальность в понимании и того, и другого не сводится к индивидуальным различиям и особенностям. Она представляет собой определенный уровень организации своеобразных черт и их уникальную иерархию. Наряду с представлением об индивидуальности как целостности в концепциях и того, и другого присутствовал еще один аспект ее рассмотрения — а именно, через специфику ее бытия. У Б.Г Ананьева это связано с исследованиями жизненного пути человека и развитием автобиографического метода, а у В.С. Мерлина — с понятием «метаиндиви-дуальность» и исследованием стилевых характеристик как опосредующих переменных в много-многозначных связях свойств разных уровней. Таким образом, в структуре свойств человека как индивидуальности у этих авторов также можно выявить собственно объектные и субъектные характеристики. Первые обозначают совокупность свойств разного уровня, их своеобразие и уникальную целостность, вторые — особенности активности, в том числе, и индивидуальный стиль деятельности, и наиболее типичные способы поведения.
В предлагаемой интерпретации понятие «субъектность» (как активность) выступает в качестве функциональной характеристики, привнося свое собственное содержание, при этом, не дублируя и не исчерпывая содержание понятия «индивидуальность».
Субъект, характеризующий высший уровень активности человека, в литературе рассматривается как субъект жизненного пути и описывается через обобщенные понятия «стратегия жизнедеятельности», «экстериоризованная субъектность», «стратегия самореализации», «стратегия жизни», «техника бытия», «индивидуальный стиль жизни». Действительно, необходимость изучения человека как активного организатора своего бытия через его жизнедеятельность, способ его жизни, назрела в психологии очень давно. Построение типологии жизнедеятельности в масштабах жизненного времени и пространства человека, возможно, наиболее перспективно в рамках парадигмы субъекта жизнедеятельности или субъекта жизненного пути. Большое количество работ в отечественной психологии, выполненных в данном направлении, свидетельствует о его актуальности. Однако конкретные феномены, которые характеризуют человека как субъекта своей жизни, их проявления в повседневном бытии человека, влияние на его жизнь и о возможности их измерения еще недостаточно исследованы. Несомненно, познание человека в контексте жизненных ситуаций, сменяющих друг друга в процессе жизнедеятельности, способствует более глубокому и целостному представлению о ее процессах, интегративному взгляду на человека.
Интегративный характер понятия «субъект жизни» отмечают многие авторы [6, 11 и др.]. Так, В.А. Барабанщиков утверждает, что «субъект жизни — своеобразный интеграл функциональных возможностей (свойств, качеств, образований, ролей) и, одновременно, достижений человека, не сводимый к субъектам отдельных отношений, но так или иначе
присутствующий в каждом из них» [6, с. 186]. Однако содержание субъекта не исчерпывается только понятием «субъект жизни». Субъектностью характеризуются все уровни организации свойств человека. Остальные субъекты, по выражению В.А. Барабанщикова, — это грань, срез или форма субъекта жизни. Рассмотрим эти грани.
Личность и субъект социальных отношений. «Краткий психологический словарь» в качестве одного из двух определений личности дает такое: «личность — это человек как субъект социальных отношений и сознательной деятельности» [12, с. 187]. Как видим, здесь понятие личности сводится к понятию субъекта социальных отношений. В связи с этим определением возникают два вопроса. Первый — о правомерности знака равенства между категориями «личность» и «субъект». И второй — о субъекте каких отношений идет речь на уровне свойств человека как личности? Даже при утвердительном ответе на первый вопрос, на наш взгляд, нельзя говорить о личности как о субъекте лишь социальных отношений, если подразумевать под последними отношения к обществу и другим людям. Как известно, В.Н. Мясищев, разрабатывающий концепцию отношений, рассматривал личность как субъект разных видов отношений, при доминирующей роли отношений к другим людям. Субъектность как интегральная характеристика личности подразумевает, по нашему мнению, более широкую систему отношений, нежели только социальные. Это и отношения к себе, своим психическим процессам, свойствам и состояниям, и отношения к любым (живым и неживым) объектам внешнего мира, и ценностные предпочтения и установки и т. д. Добавление «субъекта» к сущности тех процессов, которые традиционно рассматриваются как характеризующие личность несет и определенную эвристическую функцию. Рассмотрение субъекта (как инициатора внутренней и внешней активности) через систему отношений позволяет дифференцировать два полюса, или два способа проявления этой активности: субъект-субъектный и субъект-объектный. Эти способы реализуют специфическую активность, или субъективность личности. Подробнее на их анализе остановимся несколько ниже.
Отвечая же на первый вопрос, следует заметить, что как индивидуальность не исчерпывается описанием жизненного стиля или способа существования, бытия, или жизненного пути человека, то есть, по сути, своей функцией, так и личность, по нашему мнению, как социальная структура не исчерпывается только системой отношений. Личность рассматривается еще и как интрапсихическое образование со своими внутриструктурными элементами. Так, Б.Г. Ананьев говорит об интраидивидуальной структуре, подразумевая под ней целостное образование и определенную организацию свойств. Краткий психологический словарь также дает еще одно определение личности, отражающее этот аспект ее рассмотрения: «личность — это определяемое включенностью в социальные связи системное качество индивида, формирующееся в совместной деятельности и общении» [12, с. 187]. Таким образом, можно констатировать некоторую двойственность в понимании и интерпретации категории «личность» в психологической литературе. Однако рассмотрение ее с субъектных (функциональных) и структурных позиций дает основание утверждать о продуктивности и своевременности введения категории субъекта на социальном уровне организации человека, а также ограничивает применимость данного понятия собственным содержанием.
Структурные и функциональные характеристики субъекта деятельности. Аналогично предыдущим можно рассмотреть и ананьевскую категорию субъекта деятельности. Б.Г. Ананьев, в отличие от других отечественных психологов прошлого века, дифференцировал понятие субъекта. Он говорил о разных субъектах: субъекте познания, субъекте общения и субъекте труда. В качестве характеристик субъекта деятельности он называл способности (интеллект, специальные способности, некоторые личностные качества), в основе которых лежат задатки (свойства нервной системы, темперамента, особенности асимметрии головного мозга и т. д.). Эти характеристики являются своего рода структурными элементами субъекта (разные для разных субъектов). Однако наряду с их исследованиями появлялось и появляется в настоящее время множество работ, посвященных изучению стилей разных видов деятельности (спортивной, учебной, организаторской, актерской, преподавательской и др.). Появилось также много работ, посвященных стилям познания, мышления, восприятия, когнитивным стилям и др. То есть в структуре субъекта деятельности также
можно выделить собственно структурные и функциональные характеристики. Стилевой подход, исследуя процесс или индивидуально-специфический способ деятельности, часто выступает в качестве своего рода альтернативы тестологическому. А в последние годы, по мнению ряда исследователей, «категория стиля, фиксирующая факт индивидуального своеобразия способов поведения личности, поглотив и растворив в себе все остальные психологические категории, стала претендовать на замену предмета современной психологии стилевой феноменологией» [20]. Не вдаваясь в глубокий научный анализ проблемы соотношения стилей и свойств, отметим только, что субъектный подход позволяет не противопоставлять, а рассматривать как дополнительные эти два направления.
Индивид и субъект витальной активности. Не менее важно выделение функциональных и структурных компонентов на индивидном уровне свойств человека. Здесь наряду с объектными характеристиками (пол, возраст, телосложение, нейродинамика и др.) тоже можно выделить и субъектные, в нашем понимании, параметры — это специфические особенности функционирования человека как биологического существа. Субъект уже на уровне витальной активности в биологических стилях реализует регуляторную функцию, которая может находиться в определенной зависимости от самых высших уровней его организации. Еще Г. Олпорт вслед за В. Штерном утверждал, что все психические феномены и процессы, происходящие в организме, — это характеристики личности, которая является их подлинным генератором, носителем и регулятором. «Не существует каких-либо специфических психических или физических элементов, которые были бы изолированы и достаточно стабильны, чтобы создавать между собой непосредственные взаимосвязи, независимые от личности» [15, с. 225].
Итак, на каждом из уровней организации свойств человека мы можем выделить своего субъекта (или даже некоторое множество субъектов). Каждый из этих субъектов сам является сложным образованием, то есть испытывает влияние разных сфер бытия и в то же время является составной частью субъекта жизни. В частности, в литературе мы находим пример анализа субъекта восприятия в контексте физической, биологической и социальной системы [6].
Наряду с выделением функциональных характеристик на каждом из уровней организации свойств человека субъектный подход позволяет также исследовать способы проявления субъектности. Остановимся на исследуемых в психологии способах проявления субъектности человека в отношении к окружающему миру и самому себе.
Способы проявления субъектности. Традиционно отношения человека с человеком называют субъект-субъектными, а человека с предметом деятельности — субъект-объектными. Эти названия отражают направленность человеческой активности на разные объекты. Однако в структурах и тех, и других отношений часто выделяют характер (способ) отношений, который может также носить субъектный или объектный характер. Так, в 1968 г. Б.Г Ананьев, изучая перцептивную организацию человека, выделил два рода связей: «перцепция — объект» и «перцепция — субъект». Понимание восприятия как сложной информационной структуры, более или менее адекватно отражающей в целостных образах объективную действительность, иллюстрирует первый род связей. Связи «перцепция — субъект» предполагают рассмотрение перцептивных процессов как продукта индивидуального развития. Ананьев уточняет, что более правильно называть их «субъект — перцепция». Это «связи и зависимости восприятия человека от его практической деятельности в отображаемом им посредством восприятия и мышления объективном мире, его установок и мотивации поведения, возрастных и индивидуально-типических особенностей» [3]. Именно связи «перцепция — субъект» формируют перцептивный мир человека. Последний задается как множество объектов и характеризуется, кроме координат пространства — времени еще значениями и смыслами [5].
Такой же характер связей и способ отношений можно увидеть и в структуре субъект-субъектных отношений, то есть отношений людей друг к другу. Многие исследователи [8, 13, 18 и др.] здесь также выделяют субъект-субъектные и субъект-объектные способы отношений. Например, исследуя типы понимания высказываний в межличностном общении В.В. Знаков называет монологический тип взаимодействия человека, который не слушает другого, не признает за ним право на собственное мнение, не заинтересо-
ван в принятии и понимании другого как равноправного коммуникативного партнера, субъект-объектным. Доказывая реальное существование таких людей, он ссылается на пример разного понимания инструментальной правды. В данном случае — это монологическое субъект-объектное понимание инструментальной правды. В противоположном — диалогическое. «Противоположный, диалогический тип понимания высказываний в диалоге демонстрируют испытуемые, понимающие правдивые сообщения как нравственную или рефлексивную правду» [8, с. 145]. Аналогичные типы можно выделить и в системе отношений человека к себе на примере самооценки и самоотношения.
Субъект-субъектное и субъект-объектное отношение к себе. В психологической литературе нет четкого разделения понятий «самооценка» и «самоотношение» личности. Чаще самооценка рассматривается как один из вариантов самоотношения человека. Впервые в отечественной психологии разведение самооценки и самоотношения было проведено В.В. Сталиным. Однако четкой терминологической определенности в различении этих терминов и описании соответствующей реальности еще не сформировалось. Например, И.И. Чеснокова в противоположность самооценке использует термин «эмоционально-ценностное отношение», С.Р. Пантилеев — «эмоциональное самоотношение», подчеркивая преобладающий когнитивный характер самооценки и эмоциональный — самоотношения. На наш взгляд, разведение этих понятий лучше делать в терминах субъект-объектных и субъект-субъектных отношений, поскольку и когнитивный, и эмоциональный аспекты выделяются и в самооценке и в самоотношении. Поясним это подробнее.
Многие современные авторы, вслед за И. Кантом и В. Джемсом говорят о дуальности Я в сознании человека. Так, по мнению Н.И. Сарджвеладзе, самосознание хоть и направлено на свой внутренний мир, но может занимать позицию либо внешнего, либо внутреннего наблюдателя [18]. Занимая по отношению к себе позицию внешнего наблюдателя, в самооценке субъект реализует субъект-объектные отношения. Дистанцирование от себя — необходимый признак такой наблюдательской позиции. В основе когнитивного аспекта самооценки, на наш взгляд, лежит феномен самоосознания, которое определяется как такое психическое состояние, когда в фокусе внимания субъекта находится он сам и его внутренний мир. По мнению Ш. Дюваля и Р.А. Уикланда, самоосознание активизируют все внешние факторы, привлекающие внимание индивида к себе: зеркала, кино- и фотокамеры, магнитофонные записи своего голоса, наличие зрителей и др. Как отмечает И.С. Кон высокое самоосознание, в свою очередь побуждает личность больше думать о себе [10]. Именно эта позиция — взгляд на себя со стороны, мы считаем, и является основным фактором, отличающим самооценку от самоотношения.
Самооценка включает не только знание (когнитивный аспект), но и эмоциональный аспект самосознания, то есть определенное отношение. Другими словами, самооценка представляет собой совокупность и знаний о себе, и эмоциональное переживание этих знаний. Эмоциональную характеристику субъект-объектного отношения Н.И. Сарджве-ладзе сравнивает с отцовской любовью. В отцовской позиции любовь к ребенку носит не безусловный, а условный характер. То есть человек наделяется некоторой ценностью по мере достижения им внешних желаемых целей. Так и личность в субъект-объектной позиции строит образ желаемого Я, и ее целеполагающая активность заключается в том, чтобы реальное Я соответствовало этой желаемой модели. По мере достижения этого желаемого образа самооценка повышается.
Реализация «отцовского» отношения к самому себе приводит к тому, что внешние факторы могут существенно понизить собственную ценность в сложной ситуации. Наличие серьезного расхождения между идеалом и объективной оценкой своей личности заставляет индивида испытывать дискомфорт, устранить который можно либо, отказавшись от некоторых претензий (изменив идеал и снизив ценность собственной личности в своих глазах), либо, сохраняя высокую самоценность, изменять себя в сторону большего соответствия прежнему идеалу. Таким образом, самооценка является важным фактором самоконтроля и имеет конативный (или поведенческий) аспект: вслед за ее изменением меняется и поведение человека.
Известно, что самооценка формируется у человека после того, как он научается сравнивать себя с окружающими людьми. В начале ХХ-го века социолог
Ч.Х. Кули сформулировал теорию зеркального Я, согласно которой представление человека о самом себе складывается под влиянием мнений окружающих [9]. В многочисленных отечественных исследованиях показано, что раньше всего, непосредственно в жизни социальной группы из взаимоотношений между ее членами, возникают отношения личности к другим людям; закрепляясь в практике общественного поведения, они превращаются в наиболее общие и первичные черты характера, которые Б.Г. Ананьев назвал коммуникативными. «Эти черты характера, в свою очередь, становятся внутренним основанием для образования других характерологических свойств (интеллектуальных, волевых, эмоционально-мотивационных), возникающих в процессе развития из тех или иных видов деятельности, из разнообразных отношений к жизненным обстоятельствам и событиям. Наиболее поздними (по сравнению с другими свойствами) является образование отношений формирующегося человека к самому себе. Во всех видах деятельности и поведения эти отношения следуют за отношениями к ситуации, предмету и средствам деятельности, другим людям. Лишь пройдя через многие объекты отношений, сознание становится само объектом самосознания» [3, с. 314].
Аналогичную позицию занимает и родоначальник интеракционистской ориентации в социальной психологии Дж. Г. Мид. Возражая тем, кто считал, что образ Ядан индивиду непосредственно или формируется путем обобщения самоощущений, Дж. Г. Мид утверждает, что в его основе лежит практическое взаимодействие с другими людьми; по сути своей образ Яявляется структурой, вырастающей из социального опыта. И эти положения верны, на наш взгляд, именно в отношении самооценки (то есть отношения к себе как к объекту, или субъект-объектные отношения), но не самоотношения (то есть отношения к себе как к субъекту, или субъект-субъектные отношения). Именно объектный вид отношений, судя по контексту, и имелся в виду в отмеченных исследованиях.
Самоотношение же, в отличие от самооценки, как нам представляется, является реализацией субъект-субъектного подхода. Если при формировании самооценки человек, по сути, дает себе ответ на вопрос «какой Я?», (по И. С. Кону, этот вопрос звучит как: «что такое мое Я», или «что такое моя самость?»), то определяя свое отношение к себе, он отвечает на вопрос «Кто Я?».
Эмоциональная сторона самоотношения строится на глубинном самопринятии и стремлении быть собой. По мнению Н.И. Сарджвеладзе (1989), эмоции при субъект-субъектном отношении определяются удовлетворением или фрустрацией потребностей, связанных с самовыражением и самореализацией, с личностной автономностью и изменчивостью, с поиском своего человеческого назначения и смысла жизни [18]. А объективной информации противостоит субъективное самовыражение и ощущение собственного существования. Оно превалирует над сущностным определением своих качеств, понимание заменяет объяснение своих поступков, констатация общераспространенных качеств уступает место поиску особых и неповторимых личностных граней в себе. В рамках этого подхода человеческое Я уникально, не имеет подобия и не подлежит сравнению и оценке.
Как считают сторонники этого взгляда, для субъект-объектного подхода характерно логическое конструирование понятия о собственном Я: стабильное и в известной мере ригидное — для субъект-субъектного подхода — внелогическое переживание, ощущение изменчивости и текучести внутреннего мира и пластичность субъектного существования. Чтобы выразить эту текучесть и пластичность, К. Роджерс обращается к понятию открытости новому опыту без каких бы то ни было защитных реакций и стремления соответствовать представленной заранее структуре Я [17]. Здесь человек становится, по его выражению, в позицию участника, а не контролера протекающих процессов. Субъектное отношение к себе включает и познание нового опыта, и открытость этому новому, и принятие себя. При этом «клиент не только принимает себя (под этой фразой может подразумеваться и недовольное, неохотное принятие чего-то неизбежного), но и начинает нравиться самому себе. Это не любовь к себе в сочетании с бахвальством и не самолюбование с претензией, это довольно-таки спокойное самоудовлетворение от того, что ты есть ты» [17, с. 131].
С субъект-субъектным отношением к себе теснейшим образом связано субъект-субъектное отношение к другому. В психологической литературе и практике это отношение обычно обозначается как принятие другого. В структуре такого отношения дру-
гой человек выступает не как объект познания, использования и оценки, а как самоценная и целостная личность. Именно такой подход к другому лежит в основе гуманистической и экзистенциальной психотерапии.
Если при субъект-объектном отношении к себе осознание и формирование собственных рефлексивных качеств происходит вслед за всеми остальными (поскольку позиция наблюдателя соответствует вектору «от других к себе»), то при субъект-субъектном подходе реализуется вектор «от себя к другому» и доминирует «взгляд изнутри». То есть генезис этих отношений имеет если не обратный, то, по крайней мере, параллельный характер. И действительно, в психологической литературе мы также находим подтверждение этой точки зрения. К. Роджерсом было показано, что при увеличении принятия себя в процессе психотерапии, увеличивается и принятие других. «Как только клиент начинает двигаться к тому, чтобы быть способным принимать свой собственный опыт, он также начинает двигаться к принятию опыта других людей. Он ценит и принимает свой опыт и опыт других таким, каков он есть» [17, с. 223]. Некоторые из отечественных психологов, например, М.И. Лисина также считают, что эмоционально-ценностные отношения к себе и другому едины в своем генезисе [13]. При объектном отношении взрослого к младенцу у последнего не формируется положительное самоощущение, он становится пассивным, его дальнейшее развитие задерживается и искажается.
Тесная корреляция между принятием себя и принятием другого (г=0,36 при 1 % уровне значимости) также была получена и в дипломном исследовании Н.В.Лебедевой, выполненном под нашим руководством. И именно с этими показателями оказался положительно и тесно связан показатель стремления к самореализации (с принятием себя г = 0,31, с принятием другого г = 0,35 при 1% уровне значимости). Эти данные подтверждают положения, рассмотренные нами выше. Во-первых, чем лучше человек относится к себе, тем лучше будет его отношение к другому и наоборот. Во-вторых, чем лучше человек относится к себе и окружающим, тем больше он раскрывается в плане реализации своего личностного потенциала и саморазвития. И, в-третьих, принятие себя, принятие другого и стремление к самореализации не прокоррелировали ни с одной из самооценочных категорий1. Что, как нам представляется, свидетельствуют в пользу выдвигаемой нами гипотезы об относительной независимости субъект-субъектного и субъект-объектного отношения.
Однако независимость субъектного и объектного отношений относительна и проявляется, главным образом, в структуре сознания, а не поведения. Так, известно, что и низкая самооценка и низкое самоуважение существенно влияют на поведение человека. В нашем исследовании при разделении выборки на подгруппы по уровню самоуважения обнаружилась связь одного из самооценочных показателей (самооценка авторитета среди сверстников) с принятием себя и других в группе лиц с высоким самоуважением (с принятием себя г = 0,38, с принятием других г = 0,37, обе на 1 % уровне значимости). Таким образом, связь между субъектными и объектными характеристиками выявилась только при высоком самоуважении. Возможно, что при низком самоуважении отсутствие этой связи носит своего рода «защитный» для самооценки характер: принимаю или не принимаю я себя, я не хуже других.
Исследование субъект-субъектных и субъект-объектных способов отношения, таким образом, дает возможность комплексно подойти к изучению системы отношений человека как к объектам внешнего мира, так и к другим людям и даже к самому себе.
В заключение отметим, что предлагаемый взгляд на категорию «субъект» и ее соотношение с другими психологическими понятиями позволяет рассматривать становление человека в объектно-субъектной парадигме комплексно: через соотношение структурных и функциональных элементов на разных уровнях организации свойств человека. Соотнесение понятий «индивидуальность» и «субъект жизни»; «личность» и «субъект отношений»; «субъект деятельности» по структурным и функциональным характеристикам; «индивид» и «субъект витальной активности» способствует комплексному, более целостному и интегра-тивному взгляду на структуру свойств человека. Такой подход позволяет выделить уровни функционирования человека как субъекта в структуре всех его свойств; структурировать и развести понятия «индивидуальность», «личность», «индивид» и «субъект», сохранив
специфическое содержание каждого из них, не заменяя их друг другом.
Литература_
1. Абульханова К.А. Рубинштейновская категория субъекта и ее различные методологические значения // Психология индивидуального и группового субъекта / Под ред. А.В. Брушлинского, М.И. Воловико-вой. - М., 2002.
2. Ананьев Б.Г., Дворяшина М.Д., Кудрявцева Н.А. Индивидуальное развитие человека и константность восприятия. — М., 1968.
3. Ананьев Б.Г. Человек как предмет познания. — Л., 1968.
4. Анцыферова Л.И. Психологическое содержание феномена «субъект» и границы субъектно-деятельностного подхода // Проблема субъекта в психологической науке. — М., 2000.
5. Артемьева Е.Ю. Основы психологии субъективной семантики. — М., 1999.
6. Барабанщиков В.А. Онтологическое основание перцептивного процесса // Психология индивидуального и группового субъекта / Под ред. А.В. Брушлинского, М.И. Воловиковой. — М., 2002
7. БрушлинскийА.В. О критериях субъекта // Психология индивидуального и группового субъекта / Под ред. А.В. Брушлинского, М.И. Воловиковой. — М., 2002
8. Знаков В.В. Субъект-объектный и субъект-субъектный типы понимания высказывания в межличностном общении // Психология индивидуального и группового субъекта / Под ред. А. В. Брушлинского, М.И. Воловиковой. — М., 2002
9. Кон И.С. Открытие Я. — М., 1978.
10. Кон И. С. В поисках себя. — М., 1983.
11. Коржова Е. Ю. Психологическое познание судьбы человека. — СПб, 2002.
12. Краткий психологический словарь. — Ростов-на-Дону, 1999.
13. Лисина М. И. Общение, личность и психика. — Воронеж, 1997.
14. Мерлин В. С. Психология индивидуальности. Избранные психологические труды. — М.; Воронеж, 1996.
15. Олпорт Г. Личность в психологии. —М.; СПб., 1998.
16. Паферов В. Н. Психология человека. — СПб.,2000.
17. Роджерс К. Взгляд на психотерапию. Становление человека. — М., 1994.
18. Сарджвеладзе Н.И. Личность и ее взаимодействие с социальной средой. — Тбилиси, 1989.
19. Селиванов В.В. Свойства субъекта и его жизненный цикл // Психология индивидуального и группового субъекта / Под ред. А. В. Брушлинского, М. И. Воловиковой. — М., 2002.
20. Холодная М.А. Когнитивные стили: О природе индивидуального ума. — М., 2002.
21. Штерн В. Дифференциальная психология и ее методические основы. — М., 1998.
© Дерманова И. Б., 2004
1 Стремление к самоактуализации исследовалось по методике САМОАЛ, представляющей собой адаптацию теста Р01 Н. Ф. Калиной (А. Маслоу, 1997). Принятие себя и принятие других исследовалось с помощью методики СПА (социально-психологической адаптированности К. Роджерса и Р. Даймонда) в адаптации Т. В. Снегиревой (Снегирева Т.В., 1987). В методике эти показатели названы "приятие" себя и "приятие" других. При их интерпретации, мы не делали различий в понимании терминов "принятие" и "приятие", принимая их за синонимы. Уровень самоуважения измерялся при помощи шкалы самоуважения М. Розенберга (Общая психодиагностика, 1987). Самооценка исследовалась по методике Т. В. Дембо-С. Я. Рубинштейна, предполагающей выявление следующих показателей самооценки и уровня притязаний: внешность, ум, характер, авторитет среди сверстников и др.
