CC BY-NC-ND
15
Современные формы фольклора
Е.Е. Жигарина
СЦЕНАРНЫЕ ЗНАЧЕНИЯ ПАРЕМИИ В КОНТЕКСТАХ ПРОИЗНЕСЕНИЯ
В стереотипных ситуациях имеют место повторяющиеся цепочки речевых актов. Паремии часто являются привычными речевыми ходами для сложения той или иной концепции обстоятельств. В статье рассматриваются типичные проявления пословиц в регулярно воспроизводимых картинах разговоров.
Ключевые слова: дискурс, речевой акт, целеориентированность диалога, функции пословиц, речевой жанр.
Термин «дискурс» стал употребляться в науке с начала 1970-х гг. в значении функционального стиля. В настоящее время дискурс большинством исследователей определяется как «речь, погруженная в жизнь», то есть не просто разговорная практика, а включенность говорящих в культуру языка со всей совокупностью вторичных смыслов различных конструкций1. Если мы зафиксировали (допустим, в Германии) картину разговора русского и испанца, с большим трудом объяснившихся между собой по-английски с целью выяснить дорогу до вокзала, то эту ситуацию можно назвать речевой, потому что для общения были использованы средства языка, но как дискурсивная эта ситуация квалифицироваться не может, потому что общение совершалось на уровне общих значений слов без знания вторичных смыслов.
Дискурсивность разговора может не состояться не только при общении носителей разных языков, но и когда адресант и адресат владеют разными диалектами - социальными, территориальными и пр. К примеру, сленг хиппи начал развиваться с конца 1960-х гг., то есть этому социолекту менее пятидесяти лет. Однако подавляющее большинство современной городской молодежи, даже никогда не имевшей отношения к движению хиппи, в какой-то мере знако-
© Жигарина Е.Е., 2009
мо с основной группой лексики этой субкультуры, с некоторыми принципами словообразовательных моделей. Такие слова, как догоняться, динамить, вписаться, стрёмно2, большинством людей, родившихся в 1970-1980-е, легко узнаются. Однако старшим поколением, по нашим наблюдениям, этот жаргон был усвоен в меньшей степени. См., например:
Ж (21) пришла с рынка, разговаривает со свекром М (56).
Ж: Так хорошо укупилась - вааще! Смотрите, как я прикинулась3!
(прикладывает к себе купленную кофточку, смотрится в зеркало).
М (удивленно): Кем?
- Что «кем»?
- Кем прикинулась4?
- Да не «кем», а «как»! Дикий Вы человек все же!
- Да уж куда нам!
30.06.2000; Ульяновск5
Человеческое общение не хаотично: несмотря на то, что мы все всегда оцениваем индивидуальные обстоятельства, каждый обладает своим репертуаром речевых практик, выстраивает свои стратегии общения, исходит из собственных интенций, опираясь при этом на традиционные модели.
С.Б. Адоньева определяет речевой акт как реализацию речевого намерения адресанта «посредством того набора языковых инструментов, который обычно используется в аналогичных ситуаци-ях»6. В этом суждении подчеркивается наличие такого важного свойства ситуаций, как стереотипность. Различным ситуативным контекстам действительно отвечает некоторый репертуар сценариев общения. Ряд комплексов речевых норм и форм, как это подчеркивал Дж. Серль7, соответствуют речевым актам и понимаются носителем языка в их неразрывном единстве.
Большое количество паремий, выраженных полными предложениями с замкнутой формой клише, обладает способностью организовывать ситуации, подчиняя внешний контекст внутреннему смыслу, образу. Когда говорящий характеризует обстоятельство пословицей, он «относит данную ситуацию к некоторому ситуативному классу, знаком которой и служит соответствующая паремия»8. Таким образом, пословица в какой-то мере обращает каждое дискурсивное пространство в типовое: интерпретируя ситуации через паремии, говорящий сводит их к традиционным моделям.
Разговор подруг-студенток.
Ж 1 (19): Лен! Я тебе пятьдесят копеек должна? На тебе двадцать копеек. Тридцать - потом отдам! Ж 2: Ой! Ты подумай! Какая сумма! Ж 1: Ну, а ты не скажи! Копейка рубль бережет!
21.10.1999; УлГПУ, Ульяновск
Текстом в данной ситуации формулируется правомерность возвращения долга мелкими частями.
Читальный зал. Разговор подруг. Ж 1 наклоняется, поднимает с лестницы монетку.
Ж 1 (23): Кому нужна копейка? Ж 2 (25): Да кому она нужна? - Копейка рубль бережет!
11.11.1999; УлГПУ, Ульяновск
Текстом паремии в данной ситуации формулируется значимость даже ничтожно малой суммы.
Как мы видим, в этом ряду пословицами выражены схожие значения в однотипных контекстах. Конечно, возможен еще более широкий спектр проявления этой пословицы в разных ситуациях, но надо полагать, что во всех случаях ее текстом будут оцениваться аналогичные по соположению обстоятельства: некие малые возможности являются средством сохранения и накопления больших.
Пословица За морем телушка - полушка, да рубль перевоз9 способна характеризовать отношения между значительно удаленными друг от друга в пространстве обстоятельствами. Например:
Женская палата.
Ж (51): Вот такие у нас времена: уголь России для России дороже, чем заграничный! За морем телушка - полушка, да рубль перевоз.
11.08.1998; НО МСЧ УАТ, г. Ульяновск
Ситуацию можно интерпретировать двояко:
1. Пословица утверждает привычный принцип взаимосвязи вещей: пусть далеко и дешево, но средств на доставку уходит больше.
2. Пословица формулирует мысль о том, что за дешевизну заграничного угля придется чем-то платить сверх того.
Телефонный разговор матери и дочери.
Ж 1 (51): Я тут шить начала... Коля мне машинку поставил, местечко я оборудовала.
Ж 2 (24): А я тебе тряпочки уже выслала - скоро придти должны...
Ж 1: Завтра, наверное, придут. Письма уже получили - значит, и
посылка придет, наверное, завтра.
Ж 2: Я скоро еще нитки тебе вышлю.
Ж 1: Не надо, Лен: за морем телушка - полушка, да рубль перевоз. Дороже еще выйдет.
15.01.2005; Москва-Ульяновск
Пословица в данной ситуации характеризует нерациональность дальних пересылок.
Пословица является в речи человека тезисом, с которым он в ходе утверждения своей позиции в диалоге либо соглашается, либо спорит - это зависит от целей. Взаимодействие понимания «своего» и «чужого» определяет важнейший параметр диалога - целеориентированность. В соответствии с ней Н.Д. Арутюнова выделяет следующие типы общения10:
1. Информативный диалог,
2. Прескриптивный диалог.
3. Обмен мнениями с целью принятия решения или выяснения истины.
4. Диалог, имеющий целью установление или регулирование межличностных отношений.
5. Праздноречивые жанры: a) эмоциональный, b) артистический, с) интеллектуальный.
Исследовательница отмечает, что эти типы общения редко представлены в чистом виде.
Стержневым смыслом пословичных суждений в речевой ситуации являются моделирующая и поучительная функции11.
В течение последних 10 лет я фиксировала речевые ситуации, в которых произносились пословицы. Основной фонд записанных мною ситуаций можно охарактеризовать как ряд картин разговоров, где пословица приводится в качестве назидания (ведущие функции - моделирующая и поучительная) или как развлекательный стержень («праздноречивый» жанр).
Назидание (признаки)
1. Основная функция пословицы в речевой ситуации - смысло-организующая.
2. Паремия часто логически завершает ситуацию, служит в ней своего рода точкой. Пословица в этих случаях аксиоматична, является знаком абсолютной истины.
3. Человек, произносящий пословицу, занимает позицию наставника.
4. Пословица может обобщать весь смысл сказанного, превращая ситуацию в своего рода басню.
5. Чаще всего пословица вводится в речь непосредственно, без уточняющих рассуждений.
Для усиления значения пословичному суждению часто предшествует вводная конструкция с названием источника: «как мой сосед говорит», «как в народе говорят» и т. п., образа действия: «как бы», «как говорится» и т. п. Например:
Разговор товарищей.
М 1 (53): Я вот тут лежу. И думаю. Почему все всегда клянут вождя, если в стране дела не клеятся? Не зависит ли это от того, что вся страна - дубина? Как это. Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива.
М 2 (53): Да ну тебя, Женька! Каким ты был в студенческие годы -таким и остался!
08.06.2001; г. Ульяновск
Пословичный текст в этой ситуации - традиционное суждение, замещающее собственную формулировку позиции одного из собеседников по отношению к событиям в стране. Вводная конструкция «Как это...» подчеркивает стремление говорящего найти наиболее ясные слова для выражения мысли и обращает внимание на привычность суждения, выраженного пословицей.
Ж 1 (19) пошла поздно вечером с вёдрами за водой. По дороге встретила соседку Ж 2 (70).
Ж 2: Ленок! Милок! Ты что? Одиннадцатый час - а ты за водой?! Ж 1: Воды нету. Надо.
Ж 2: Дома тебе надо сидеть. Береженого Бог бережет! 13.10.1999; г. Ульяновск
Традиционный текст в этой ситуации представляет собой обоснование личного утверждения Ж 2 (70), в котором подчеркнуто назидание.
Игра (признаки)
1. Несоответствие ожидаемой и произнесенной сентенций («обман ожидания»).
2. Чаще всего возникает при употреблении новообразований и трансформированных текстов.
В ситуациях с традиционными текстами игра представлена нечасто. Комический эффект в таких случаях продиктован сопоставлением элементов реальности с элементами пословичного суждения. Например:
Разговор товарищей.
М 1 (19): Витек! Как жизнь?
М 2 (20): Да вроде сойдет!
М 1: А у нас за ночь расписание сменилось!
М 2: Почему за ночь?
М 1: Ну, я вчера лекции послушал, сбегал домой, поспал, а тут -
на-тко!
М 2: Да!.. Чем черт не шутит, пока Бог спит!
02.10.1999; УлГПУ; Ульяновск
Смеховой характер в этой ситуации намечается в начале разговора, когда первый собеседник становится в игровую позицию, заявляя, что расписание сменилось, пока он спал. Второй собеседник подчеркивает эту шутку пословицей, соотнося смену расписания с первой частью суждения, а позицию первого собеседника - со второй.
Разговор юношей.
М 1(22): Дай закурить, а?
М 2(21): Не дам!
М 1: Обурел?
М 2: Гусь свинье не товарищ!
М 1: Ну, тогда я полетел.
М 2 (смеется).
10.10.2000; УлГПУ; Ульяновск
Сама пословица приведена с целью назидания. Но первый собеседник изменил свойственный пословице обобщенный назидательный смысл, использовав прием реализации метафоры, и кроме того оставив второму собеседнику роль свиньи (то есть явно негативного партнера в паре «гусь-свинья»). В результате серьезное высказывание оказалось скомпрометированным, и ситуация приобрела явно выраженный комический характер.
Дискурсивная ситуация рядом исследователей понимается как совокупность речевых актов, выстроенных определенным образом, как обмен речевыми действиями. Некоторые из них подчеркивают такой важный признак дискурса, как связность12. М.Л. Макаров пишет: «далеко не любое высказывание можно поместить после какого-то другого высказывания», «существует определенный порядок ходов в диалоге»13.
Во многих опубликованных и частных собраниях зафиксированы клишированные диалоги, отражающие традиции общения. Условно можно разделить эти тексты на следующие группы: 1) формулы вежливости; 2) «отзывки»; 3) «покупки»; 4) более сложные формы, представляющие собой комбинации предыдущих.
Модели первых двух групп сконструированы по единой структуре: посылка-реакция, где обеим позициям соответствуют закрепленные текстовые выражения. Здесь надо оговориться: не всякий обмен формулами закреплен традицией общения. Например, в приведенных ниже ситуациях диалоговое воспроизведение паремий является обменом мнениями, участники произносят ситуативно-синонимичные тексты, подтверждая тем самым единство обсуждаемой идеи. Сцепление клишированных единиц здесь контекстуально обусловлено, окказионально.
Больничная палата.
Ж 1 (49): Вон, мы на заводе нового начальника выбрали. Думали, - лучше будет. А он еще хуже!.. Ж 2 (57): Каждый последующий хуже предыдущего! Ж 3 (76): Новая метла по-новому метет!
30.07.1998; НО МСЧ УАТ; Ульяновск Разговор студентов у расписания.
М 1 (22): Что ты, Диман, шпорой-то не смог воспользоваться? М 2 (22) (удрученно): Да!.. Хотел как лучше - а получилось как всегда!..
М 1: Благими намерениями вымощена дорога в ад!
27.09.1999; УлГПУ; Ульяновск
Подобные случаи сродни частотному ситуативному нанизыванию текстов, где группа паремий воспроизводится одним участником разговора, приводящим их для большей убедительности своей позиции.
Ж 1 (78) беседует с внучкой Ж 2 (25) и сыном М (57). Обсуждают бывшего премьер-министра России.
Ж 1: А зачем столько Касьянову?
М: Ну, чтоб детям было!
Ж 1: Да чего там! У него только одна дочь!
М: Ну, маманька, аппетит ведь приходит во время еды!.. А как же?!! Опять же. быть у воды и не напиться?!! А у меня еще слово есть такое тяжелое: на то она и овца, чтоб ее стричь! Вот так вот!
25.07.2005; Ульяновск
Однако пары связанных текстов - «отзывки», «покупки» - неоспоримый факт устной традиции, неоднократно находивший отражение в паремийных сборниках. Например: Здравствуй! Здорово, коли не шутишь!14; Здравствуй, да не засти! Будь здоров, да отойди прочь!15; Первая мая! - Курица храмая!16; Почему? - Потому, что на конце «у»17; Привет! - Сам с приветом18; Здрасьте! - Забор покрасьте! 19; Что? - Капчо. Села баба на плечо и сказала «Горячо»20.
Формулы вежливости, судя по всему, не интерпретируются исследователями как фольклорные тексты - они бытуют в каждодневном общении в качестве нормативных речевых конструкций, отражающих стереотипы поведения. Например: Христос воскрес! - Воистину воскрес!; Будь здоров! - Спасибо!; Спасибо! - На здоровье!; Салам алейкум! - Алейкум ассалам! Казалось бы, формула «Будь здоров! - Спасибо!» не может рассматриваться как сценарная: поблагодарить за пожелание здоровья - естественно, но ребенку в период обучения нормам поведения в ситуациях всегда подсказывают, как принято реагировать на подобные высказывания. Например:
Ж 1 (4) (чихает)
Ж 2 (24): Будь здорова, Ксюша!
Ж 1 (молчит)
Ж 2: Ксюша, что надо сказать?
Ж 1 (молчит)
Ж 2: Когда тебе говорят: Будь здорова! - надо отвечать: Спасибо!
Ж 1 (повторяет): Спа-си-бо...
16.03.2006; Москва
При видоизменении традиционной формулы вежливости в речевой ситуации текст приобретает игровое значение и уже расценивается участниками диалога как шутка, даже если имеет негативный оттенок.
Разговор подруг.
Ж 1 (25) (чихает)
Ж 2 (23): Будь здорова!
Ж 1 (мрачно отвечает): Как корова. - и найди себе быка.
04.09.2003; г. Москва
Разговор подруг. Ж 1 (23) переночевала у Ж 2 (25). Утром Ж 1
встает, видит, что Ж 2 не спит, приветствует ее:
- С добрым утром!
- Утро добрым не бывает.
18.09.2003; г. Москва
При подобном конструировании ответов-реакций участниками диалогов, где адресат парирует высказывание адресанта парной клишированной конструкцией, мы имеем дело с «отзывкой». Текст формируется в диалоге: если иллокутивно связанная вторая часть воспроизводится, то в речевой ситуации реализуется значение некоего традиционного сценария. Подобная пара высказываний, которую мы можем определить как специфический жанр, при своем воспроизведении особым образом организует структуру и смысл всего речевого акта. Проекция текстового значения на ситуативное позволяет определить общую картину разговора как речевой жанр.
Речевой жанр, по М.М. Бахтину, - это высказывание, обладающее определенным композиционным построением, соответствующее какому-либо стилю, отвечающее определенному тематическому содержанию, где все эти признаки связаны в целокупности21. Он пишет, что «каждая сфера использования языка вырабатывает свои устойчивые типы высказываний», и именно этот феномен называет речевыми жанрами. Речь в типичных ситуациях отливается в готовые формы и подобные структурно-семантические блоки, как отмечает М.М. Бахтин, «даны нам почти так же, как родной язык»22. М.П. Брандес предлагает следующее определение речевому жанру: «Это апробированная, закрепленная традицией форма речевого воплощения функции практического назначения содержания произведения, в жанрах реализуется цель высказывания и, соответственно, практическое назначение языка»23. Н.Д. Арутюнова обозначает этим термином некоторые общности диалогов, имеющих специфические целевые установки24.
Однако, как нам кажется, ориентация на какую-либо цель - недостаточный признак, по которому структурированный отрезок диалога или весь диалог можно определить как жанр. Во-первых, соответствующей критериям жанра можно считать только имеющуюся в наличии текстовую организацию (а цель - это лишь предполагаемый признак), во-вторых, идентификация жанровой природы «непосредственно связана с вопросом модели текста, его образца»25. Таким образом, не всякий диалог, отвечающий комплексам коммуникативных намерений, можно обозначить как «речевой жанр».
П.А. Клубков справедливо подчеркивает, что систематически повторяющаяся коммуникативная ситуация с регулярно воспроизводимым комплексом высказываний приобретает жанровый статус только тогда, когда носителем традиции она идентифицируется как привычный сценарий26. Мы уже упоминали ситуацию, где первый участник диалога произносит пословицу Гусь свинье не товарищ, отказываясь угостить второго сигаретой; пословица в данном случае носит негативно-коммуникативную функцию и воспроизводит-
ся в качестве «отсыла». Собеседник же воспроизводит традиционную надстройку к этой пословице: Ну, я полетел!, превращая всю ситуацию в шутку. Таким образом, у участников данного диалога целевые установки различаются. Постфактум мы можем охарактеризовать подобный дискурс как несостоявшийся «отсыл», но оценивать только предполагаемый разговор как соответствующий какому-либо жанру, пожалуй, неправомерно.
Регулярно воспроизводимые картины разговора, действительно, порождают специфические формулы, воспринимаемые уже как сценарии. Тот или иной паремийный текст может ассоциироваться с кругом возможных проявлений, но далеко не каждую картину разговора в нашем фонде можно охарактеризовать как соответствующую тому или иному речевому жанру, потому что во многих случаях ситуация индивидуальна и аналогичные сценарии пока не зафиксированы.
Примечания
1 См., например: Кубрякова Е.С. О понятиях дискурса и дискурсивного анализа в современной лингвистике // Дискурс, речь, речевая деятельность: функциональные и структурные аспекты: Сб. обзоров / Отв. ред. С.А. Ромашко. М.: ИНИОН РАН. Центр гуманитарных научно-информационных исследований. Отдел языкознания, 2000. С. 14; Щурина Ю.В. Шутка как речевой жанр: Дис. ... канд. филол. наук. Красноярск: КГУ, 1997. С. 14; Загидуллина Р.Г. Речевые стереотипы как связующие элементы диалогического дискурса во франц яз.: Дис. ... канд. филол. наук. СПб: СПбГУ, 2005. С. 22 и далее.
2 Романский Ф.И. Сленг хиппи: материалы к словарю. СПб.; Париж: Издательство Европейского Дома, 1992. С. 22, 18, 48.
3 Прикинуться - одеться, приодеться.
4 Прикинуться - притвориться.
5 При описании картины разговора буквой М обозначаются мужчины. буквой Ж -женщины, в скобках указывается точный или приблизительный возраст участников общения.
6 Адоньева С.Б. Прагматика фольклора. СПб.: СПбГУ, 2004. С. 6.
7 Серль Дж. Р. Что такое речевой акт? // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. Сборник. Пер. с англ. / Общ. ред. Б.Ю. Городецкого. М.: Прогресс, 1986. С. 151-169.
8 Черкасский М.А. Опыт построения функциональной модели частной семиотической системы (Пословицы и афоризмы) // Паремиологический сборник: пословица, загадка (структура, смысл, текст): Сб. ст. / Сост., ред. и предисл. Г.Л. Пермяков. М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1978. С. 39.
9 Варианты: Снегирев И.М. Русские народные пословицы и притчи / Издание подготовил Е.А. Костюхин. М.: Индрик, 1999. С. 114; Михельсон М.И. Толко-
вый словарь иностранных слов, пословиц и поговорок / М.И. Михельсон М.: АСТ: АСТ Москва: Транзиткнига, 2006. С. 245; Избранные пословицы и поговорки русского народа / Под ред. А.А. Прокофьева. М.: Государственное изд-во художественной литературы, 1957. С. 122 и т. д.
10 Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры: Кошелев,
1999. С. 650.
11 Пермяков Г.Л. К вопросу о структуре паремиологического фонда // Типологические исследования по фольклору: Сб. ст. памяти В.Я. Проппа / Сост. Е.М. Мелетинского, С.Ю. Неклюдова. М.: Главная редакция восточной литературы, 1975. С. 255.
12 См, например: Серль Дж.Р. Указ. соч.; Арутюнова Н.Д. Связность диалогического текста // Человеческий фактор в языке. Коммуникация, модальность, дейксис / Отв. ред. Т.В. Булыгина; РАН; Ин-т языкознания. М.: Наука, 1992. С. 56-59; Макаров МЛ. Интерпретативный анализ дискурса в малой социальной группе. Тверь: Тверской государственный университет, 1998.
13 Макаров М.Л. Указ. соч. С. 175.
14 Даль В.И. Пословицы русского народа. М.: ЭКСМО-ПРЕСС, ННН, 2000. С. 420.
15 Там же. С. 405.
16 Ткаченко П. Кубанские пословицы. С.Д. Мастепанов о пословицах и поговорках народов Северного Кавказа. М.: Граница, 1999. С. 81.
17 Кузьмiч В. Жгучий глагол: Словарь русской фразеологии. М.: Зеленый век,
2000. С. 166.
18 Там же. С. 167.
19 Частное собрание Н.Н. Жигариной. Текст № 4. [Электронный ресурс] / Материал Е.Е. Жигариной // Научный портал ЦТСФ «Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика» [М., 2001-2009]. URL: http:// www.ruthenia.ru/foIklore/zhigarina2.htm (дата обращения: 15.05.2009).
20 Частное собрание Н.Ф. и Н.С. Сорокиных. Текст № 18. [Электронный ресурс] / Материал Е.Е. Жигариной // Научный портал ЦТСФ «Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика» [М., 2001-2009]. URL: http:// www.ruthenia.ru/foIklore/sorokin1.htm (дата обращения: 15.05.2009).
21 Бахтин М.М. Проблема речевых жанров // Бахтин М.М. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук. СПб.: Азбука, 2000. С. 249.
22 Там же. С. 272.
23 Брандес М.П. Практикум по стилистике немецкого языка. Для институтов и факультетов иностр. яз. 2-е изд., испр. и доп. М.: Высшая школа, 1990. С. 40.
24 Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры: Кошелев, 1999.
25 Мелетинский Е.М, Неклюдов СЮ, Новик Е.С. Статус слова и понятие жанра в фольклоре // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М.: Наследие, 1994. С. 67.
26 Клубков ПА. «Языковые игры» и малые жанры городского фольклора // Современный городской фольклор / Отв. ред. С. Ю. Неклюдов. М., 2003. С. 645.
