CC BY
75
СТРУКТУРА СУБЪЕКТИВНОГО ПРАВА КРЕДИТОРА И РОЛЬ ЮРИДИЧЕСКИХ ФАКТОВ В ЕЕ ДИНАМИКЕ В ДОГОВОРНОМ ОБЯЗАТЕЛЬСТВЕ
Д.А. КУЛИКОВ,
аспирант кафедры гражданского права Российской правовой академии
Министерства юстиции Российской Федерации
dmn msk@mail.ru
Аннотация. Настоящая статья посвящена проблеме содержания (структуры) субъективных обязательственных прав (прав требования) в договорных обязательствах, а также специфического значения теории юридических фактов для изменения (динамики) их юридической структуры. В ней также показаны проблемы, возникающие в судебной практике, касающиеся сложностей в определении правовой характеристики юридического факта, важного для динамики содержания субъективного обязательственного права.
Автор делает важные выводы в отношении как дополнения теории юридических фактов, так и исследований проблемы содержания и осуществления субъективных обязательственных прав.
Ключевые слова: содержание субъективного права, юридические факты, субъективное обязательственное право, правомочие кредитора, притязание, предъявление требования.
A STRUCTURE OF SUBJECTIVE RIGHT OF CREDITOR AND THE ROLE OF JURAL FACTS IN ITS DINAMICS IN CONTRACTUAL OBLIGATION
D.A. KULIKOV,
the post-graduate of the Civil Law Chair of the Russian Law Academy of the Ministry of Justice of the Russian Federation
The summary. This article is devoted to the problem of content (structure) of subjective rights in personam (rights of demand) in contractual obligations, and also to the specific importance of the theory of jural facts for the change (dynamics) of their juridical structure. It also shows problems, which take place in court practice concerning complications in the determination of legal characteristic of the jural fact important for the dynamics of content of subjective right in personam.
The author makes important conclusions concerning both the supplement of the theory of jural facts and investigations of the problem of content and exercise of subjective rights in personam.
Key words: content of subjective right, jural facts, subjective right in personam, power of creditor, claim, presentation of a demand.
Теория юридических фактов имеет длительную историю и огромное значение для цивилистической науки, в связи с чем активно исследуется учеными юристами. Вместе с тем зачастую демонстрация их влияния ограничивается в юридической литературе лишь общими вопросами возникновения, изменения и прекращения гражданских правоотношений, при этом практически не затрагивается проблема роли юридических фактов в контексте развития конкретных субъективных гражданских прав и их юридической структуры (содержания). В то же время сама по себе проблема содержания субъективного обязательственного права имеет большое значение для исследования вопросов его осуществления: «...для разрешения проблемы осуществления гражданских прав важное значение имеет вопрос о содержании
субъективного гражданского права, так как только раскрытие тех возможностей, которые предоставляются управомоченному лицу субъективным правом, позволяет решить целый ряд проблем, связанных с реализацией субъективного права»1.
Таким образом, задачей данного исследования видится раскрытие роли юридических фактов в содержании такой правовой категории, как субъективное обязательственное право (право требования) в договорном обязательстве. Чтобы выявить такую роль, необходимо определить особенности содержания субъективного обязательственного права в целом, для чего вначале обратимся к теории данного вопроса.
В юридической литературе принято выделять такую правовую конструкцию, как содержание субъективного гражданского права, позволяющую в
структурном плане анализировать отдельные правомочия его обладателя. «Содержание субъективного гражданского права в полной мере отражается в его структурной характеристике. Строго говоря, именно строение, состав элементов субъективного права создает наиболее полное представление о его природе в состоянии покоя, в статике. Более того, четкое структурирование обеспечивает понимание и динамических явлений... в первую очередь, осуществления правовых возможностей»2. Именно анализ правовых возможностей кредитора является необходимой опорой исследования различных аспектов, связанных с субъективными правами требования в договорных обязательствах, в том числе и с их осуществлением.
В современной цивилистической литературе отдельные исследователи выделяют следующие типы правомочий кредитора: 1) на собственные положительные действия (в свою очередь состоящие из «субправомочий» по заявлению требования должнику и по принятию предложенного исполнения) и 2) правомочие требования, реализуемое активными действиями должника3. Такой подход обусловлен следующим. А.В. Власова и Е.А. Крашенинников отмечают, что субъективное право предоставляется лицу в целях удовлетворения его интереса, последний же связывает это лицо с другими членами гражданского общества. Поэтому и реализация интереса может произойти только в результате общих усилий связанных с ним лиц, т.е. действиями как одной, так и другой стороны общественного отношения. Для того чтобы соответствующий интерес был удовлетворен, управомоченный должен иметь возможность распоряжаться не только своими, но и чужими действиями противоположной стороны, которые он сам совершить не в состоянии, следствием чего служит то обстоятельство, что любое субъективное гражданское право неизбежно распадается на два правомочия: возможность совершения определенных действий самим управомоченным и возможность управомоченного требовать определенного поведения от обязанного лица4. Общим методологическим подходом исследователей становится, таким образом, учет необходимости реализации субъективного интереса управомоченного лица.
Оправданным видится, прежде всего, выделение А.В. Власовой и Е.А. Крашенниковым в содержании субъективного права кредитора правомочия требования чужих действий. А.В. Власова обоснованно приходит к выводу о том, что «это правомочие характеризуется тем, что его невозможно реализовать без одновременной реализации корреспондирующей ему юридической обязанности. например, в заемном обязательстве правомочие требования реализуется действиями заемщика по возвращению предмета долга»5. Такой подход в целом соответствует тому традиционному представлению, что «.реализация субъективного права управомоченного лица (так называемого права требования) может быть достигнута, как
правило, только посредством исполнения обязанности должником»6. Таким образом, осуществление правомочия «требования» и исполнение должником своей основной обязанности (передать вещь, выполнить работу, оказать услугу) представляют собой совпадающий по времени единый процесс.
Можно сделать вывод, что правомочие требования является некоторым общим правомочием для всякого субъективного права кредитора и характеризуется не правом на какие-либо активные действия самого кредитора, а скорее, его пассивным «притязанием» на соответствующие активные действия должника, ожиданием таких действий: «Притязание кредитора, обращенное к нормальному участнику правового общения, представляет собой правовое ожидание, предметом которого является предоставление со стороны другого лица»7. Данное общее правомочие «требования» в содержании субъективного права кредитора для удобства и для отличия от распространенного обозначения самого субъективного обязательственного права («право требования») можно было бы называть правомочием «притязания»8.
Необходимо вместе с тем отметить, что выделяемое А.В. Власовой «субправомочие» на принятие исполнения традиционно не относится к числу правомочий кредитора, представляя собой его «кредиторскую обязанность»9. В отношении другого возможного правомочия на собственные активные действия кредитора — правомочия на предъявление требования должнику. Необходимо отметить, что такая возможность не всегда и не во всяком субъективном обязательственном праве существует с самого момента возникновения обязательства, а появляется зачастую в связи с наступлением срока исполнения обязанности должника или иных обстоятельств.
Тем не менее можно выделить два возможных типа содержания субъективных обязательственных прав, обозначив их определенным образом в исследовательских целях. В первом случае субъективное право кредитора будет иметь «усеченное» содержание (субъективное обязательственное право включает в себя в таком случае одно только основное правомочие «притязания», реализуемое действиями должника при исполнении его обязанности)10. Во втором случае в наличии будет «полное» содержание права кредитора (субъективное обязательственное право содержит в своем составе два правомочия: «притязания» на действия должника и правомочие на активные действия самого кредитора, а именно, на предъявление должнику требования об определенном поведении).
Примерами изначального наличия всех составляющих содержания могут считаться права требования во внедоговорных обязательствах (обязательствах из деликта и из неосновательного обогащения), в обязательствах из договоров, срок исполнения которых определен моментом востребования (к примеру, из договора займа, заключенного на срок до востребова-
ния, или без указания срока), в обязательствах займа, оформленных выдачей облигации или векселя (в силу презентационной природы ценных бумаг), в реальном договоре хранения и т.п. Интересным примером видится содержание субъективного права вкладчика в обязательстве банковского вклада. Норма п. 2 ст. 837 Гражданского кодекса Российской Федерации11 (далее — ГК РФ) предусматривает, что по договору банковского вклада любого вида банк обязан выдать сумму вклада или ее часть по первому требованию вкладчика, за исключением вкладов, внесенных юридическими лицами на иных условиях возврата, предусмотренных договором. Следовательно, в плане рассматриваемой юридической структуры субъективное право вкладчика не подвержено каким-либо изменениям в зависимости от срока или «иных условий возврата». В течение всего времени действия договора содержание права вкладчика будет «полным», включающим в себя как правомочие «притязания» на действия банка по возврату суммы вклада и процентов на эту сумму, так и правомочие на предъявление банку требования о совершении данных действий. Исключение, в соответствии с законом, составляет право вкладчика — юридического лица в договоре банковского вклада с условием возврата вклада при наступлении определенного обстоятельства, иного чем срок (вклада на иных условиях возврата). Содержание такого права с момента заключения договора и до наступления оговоренного условия носит «усеченный» характер.
Для осуществления своего права кредитору в названных случаях изначально необходим весь указанный «пучок» правовых возможностей («притязание» и право «предъявить требование»), поскольку начало исполнения должником его обязанности не обусловлено ни определенным сроком, ни предшествующим выполнением кредитором каких-либо действий в пользу должника.
Однако в большинстве случаев содержание субъективного обязательственного права, в особенности права из договорного обязательства, с момента возникновения самого права исчерпывается обозначенным выше правомочием «притязания». Таково, например, право продавца на передачу стоимости вещи и право покупателя на передачу товара, право комиссионера на вознаграждение, право страховщика на выплату страхового возмещения (страховой суммы в договоре личного страхования) и т.п. Во всех названных случаях само право требования существует изначально, однако без правомочия кредитора на предъявление требования: «.когда должник принимает на себя обязательство, веритель в то же самое время приобретает действительное и непреложное право на удовлетворение, хотя бы требование удовлетворения могло иметь место только впоследствии»12. Содержание таких прав до определенного момента имеет «усеченный» характер.
Здесь мы вплотную подходим к анализу теоретической проблемы, которая зачастую остается без внима-
ния исследователей при изучении цивилистических категорий, связанных с субъективными гражданскими правами. Пожалуй, впервые на взаимосвязь проблематики содержания субъективного права с теорией юридических фактов обратил внимание О.А. Красавчиков. Говоря о проблеме «движения» субъективного права как о частном случае влияния юридических фактов на развитие правоотношения, ученый полагал, что «для теории юридических фактов данное движение не представляет само по себе особого интереса, поскольку юридические формы, в которых происходит внутреннее развитие субъективного права, идентичны юридическим фактам, влекущим развитие правоотношения в целом»13. Однако представляется, что для разрешения самой проблемы «движения» субъективного права (т.е. динамики его содержания) теория юридических фактов, напротив, приобретает огромное значение. В качестве иллюстрации сказанного приведем следующий случай из обзора судебной практики по договору страхования.
Страховщик (перестрахователь) обратился в арбитражный суд с иском к перестраховщику о выплате страхового возмещения.
В договоре перестрахования было указано, что этот договор покрывает те же риски, что и основной договор страхования. По основному договору страхования был застрахован российский вертолет от гибели и повреждения во время транспортных полетов над территорией России и СНГ. Вертолет разбился при учебно-тренировочном полете из-за технической ошибки экипажа.
Перестрахователь указал, что тренировочные полеты являются составной частью транспортных полетов. Кроме того, согласно договору перестрахования перестраховщик обязался следовать всем решениям и действиям перестрахователя.
Возражая против иска, ответчик указал, что в соответствии с законодательством транспортные полеты (включая учебные часы) могут выполняться в России только российскими экипажами. Поэтому риски полета иностранного экипажа не покрывались основным договором страхования. Страховщик по основному договору страхования выплатил страхователю возмещение по основанию, не предусмотренному договором в качестве страхового случая. Следовательно, эта выплата не была страховой и страховой случай по договору перестрахования не наступил. Такая выплата не влечет правовых последствий для перестраховщика. Условие договора перестрахования, согласно которому перестраховщик обязан следовать всем решениям и действиям перестрахователя, также не влечет для него обязанности выплатить возмещение, поскольку перестраховщик выплачивает перестрахователю возмещение только при наступлении страхового случая по договору перестрахования.
С учетом изложенного суд отказал в иске к перестраховщику14.
Данный случай наглядно демонстрирует сложности в оценке определенных правовых признаков зафиксированного в договоре страхового случая. Для верной правовой оценки истцу необходимо было обратиться к специальному законодательству. Юридическим составом, с которым было связано возникновение правомочия на предъявление требования страхователю, как видно, являлась совокупность фактов транспортного полета, а также повреждения или крушения вертолета. Но юридический факт транспортного полета включал в себя такой признак, как руководство транспортным средством исключительно российским экипажем. Следовательно, истец неправильно определил не сам по себе юридический факт, а его законодательную характеристику как обстоятельства, влекущего динамику структуры как субъективного права страхователя по основному договору страхования, так и структуры его собственного субъективного обязательственного права по договору перестрахования (ведь этот договор покрывал те же риски, что и основной договор страхования). В обоих случаях содержание субъективного обязательственного права осталось «усеченным» и не включало возможность предъявить требование соответствующему должнику.
В этом отношении крайне значимой видится необходимость более углубленного исследования проблемы так называемого состава юридического факта, влияющего на изменение содержания субъективного обязательственного права: «В тех случаях, когда закон связывает наступление правовых последствий не просто с самим фактом, но с фактом, обладающим определенными признаками или свойствами, сами эти свойства приобретают правовое значение. Поскольку такие свойства неразрывно существуют со своим носителем (фактом), то сами они юридическим фактом не являются, но нуждаются в определенном учете. Такой учет и достигается благодаря выделению понятия «состав юридического факта»15. Современные условия экономической и правовой действительности, таким образом, предопределяют актуальность и обоснованность дальнейшей разработки теории юридических фактов.
Необходимо отметить, что «динамика» содержания субъективного обязательственного права возможна и в «обратном направлении», в сторону «усечения» содержания этого права, т.е. она может заключаться в исчезновении правомочия на предъявление требования должнику. Возможность «обратного направления» в движении субъективного обязательственного права (т.е. по сути в «обратном» изменении его содержания) в свете общей теории юридических фактов отмечал О.А. Красавчиков. Ученый считал, что в числе юридических последствий возможно развитие субъективного права вне связи с движением (т.е. возникновением, изменением и прекращением) правоотношения в целом. Такое развитие происходит в направлении от правомочия к правопритязанию, но
возможно также движение субъективного права и в обратном направлении: «правопритязание, теряя напряженный характер, превращается в правомочие»16.
В каком случае становится реальной такая ситуация? Таким условием является, чаще всего, заключение сторонами соглашения об отсрочке исполнения обязательства, т.е. установление нового срока исполнения обязанности должника в то время, когда должник уже находится в просрочке. Ясно, что до наступления нового срока, установленного сторонами, содержание субъективного права кредитора становится из «полного» вновь «усеченным», т.е. кредитор лишается возможности предъявить должнику требование об исполнении.
Однако на практике встречаются случаи, приводящие к определенным затруднениям для кредиторов, связанным, в частности, с непониманием динамичного характера содержания субъективного обязательственного права, а также с проблемой правильного определения юридического факта, который становится решающим для «обратного» развития этого содержания. Так, суд отказал в удовлетворении иска коммерческого банка к индивидуальному предпринимателю о взыскании задолженности по кредитному договору, заявленному в период действия соглашения сторон о предоставлении ответчиком автомобиля в качестве отступного. Как указал суд, «воля сторон данного соглашения была направлена на предоставление должнику возможности прекратить обязательство путем передачи кредитору отступного (автомобиля). Следовательно, заключив соглашение об отступном, банк фактически предоставил предпринимателю отсрочку в исполнении первоначального обязательства. Учитывая изложенное, кредитор не вправе до истечения установленного срока предоставления отступного требовать исполнения обязательства по кредитному договору. Суд указал, что банк может требовать исполнения должником обязательства по кредитному договору при неисполнении последним соглашения об отступном»17.
Данное дело интересно прежде всего тем, что ярко показывает динамику структуры субъективного обязательственного права в договорном обязательстве в зависимости от таких обстоятельств, как заключение соглашения об отступном и само предложение должником отступного. Обосновывая свои требования, банк справедливо полагал, что соглашение об отступном не прекращает обязательства по кредитному договору, а значит, субъективное обязательственное право банка на возврат суммы кредита также принадлежит ему и далее. Но кажущийся на первый взгляд логичным довод истца о том, что кредитор не лишается права предъявить требование о принудительном исполнении обязательства по возврату кредита, свидетельствует о непонимании феномена изменчивости самой структуры его права. Важной является необходимость мысленно «разложить» это право на отдельные составляющие элементы в конкретном случае,
«увидеть» их динамичность и развитие. Смысл заключения соглашения об отступном заключается как раз в том, что кредитор лишается правомочия на предъявление требования, поскольку, как справедливо указал суд, заключив данное соглашение, банк фактически предоставил предпринимателю отсрочку в исполнении первоначального обязательства, как если бы было заключено соглашение об изменении срока исполнения обязательства. Ситуация аналогична рассмотренной выше в отношении изменения срока исполнения по соглашению сторон в случае просрочки должника: содержание права кредитора из «полного» вновь становится «усеченным». Но согласованный ранее момент прекращения обязательства — момент предоставления отступного (замены исполнения). Следовательно, если должник не предоставит отступное в согласованный срок, содержание права кредитора (которое никуда не исчезало, но было «усечено») вновь станет «полным».
В качестве первого итога рассмотрения проблемы содержания субъективного обязательственного права можно признать обоснованной необходимость отказа от прежней терминологии в отношении субъективных прав требования в обязательстве: «созревшие» и «несозревшие» права18. Также следует принять во внимание вариативный и динамичный характер структуры субъективных прав кредитора. Различия в условиях конкретных договорных обязательств обусловливают построение двух типов содержания субъективных прав кредитора, вытекающих из таких обязательств и заключающихся во взаимосвязи двух видов правомочий. Конкретное субъективное право кредитора, содержание которого ограничено лишь «притязанием» на действия должника, удобнее именовать «усеченным» правом. Когда же кредитор наделен еще возможностью собственными активными действиями по предъявлению требования побудить должника к исполнению обязанности, содержание его права будет «полным».
Во-вторых, анализ проблемы содержания субъективного права кредитора в договорном обязательстве показал, что обстоятельства, с которыми связана динамика этого содержания, могут носить различный характер. Данные юридические факты могут являться, например, внешними по отношению к обязательству, объективным моментом (наступление страхового случая, например, уничтожение имущества при пожаре; наступление срока исполнения обязательства при отсутствии исполнения со стороны должника). Другие юридические факты относятся к самому обязательству, точнее, к их участникам (а значит, носят всегда субъективный, зависящий от воли участников характер) — исполнение предшествующей обязанности кредитором во взаимном обязательстве, заключение сторонами соглашения о предоставлении отступного или о продлении срока исполнения обязательства в ситуации, когда должник находится в просрочке, и т.п.
В преддверии главного вывода рассмотрения проблем, связанных с влиянием юридических фактов на изменение содержания субъективного обязательственного права, необходимо затронуть еще один существенный аспект. При внимательном анализе нетрудно заметить, что как единичный «решающий» юридический факт, наступление которого влечет динамику содержания права кредитора, так и «правоустанавливающий» факт, завершающий совокупность фактов в юридическом составе, наступление которого приводит к аналогичным последствиям, могут носить различный характер. В одном случае — это правомерное действие самого кредитора (например, исполнение им своей предшествующей обязанности во взаимном обязательстве) или внешнее по отношению к обязательству наступление определенного события (например, уничтожение имущества в результате пожара). Таким образом, нарушение субъективного права, неправомерность «внутреннее» не присуща именно данному обязательству при динамике содержания права кредитора (но может присутствовать в связанном с ним, например, обеспечительном обязательстве), такой юридический факт носит «позитивный» для обязательства характер. Другой вид «решающего» обстоятельства — нарушение должником своей обязанности, зачастую имеющее место в связи с истечением срока исполнения («просрочка»). В данном случае динамику структуры права требования влечет «внутреннее» именно для данного обязательства «неправомерное», «негативное» обстоятельство.
Важным данное замечание видится потому, что оно обосновывает разграничение двух различных возможностей для реализации субъективного обязательственного права при его «полном» содержании, что также является важным выводом с позиции исследования структуры субъективного права кредитора в договорном обязательстве, а также влияющих на ее изменение юридических фактов. Так, в первом из приведенных случаев правомочие на предъявление требования, например, правомочия на предъявление требования клиента (владельца счета в банке) после того, как он внес определенную сумму на открытый ему счет, может быть осуществлено при помощи направления в банк распоряжения о совершении определенной банковской операции с денежными средствами, находящимися на счете (например, при помощи направления платежного поручения о перечислении денежных средств получателю).
Во втором же примере возникает охранительное правоотношение, обусловленное фактом нарушения субъективного права («негативным» фактом) и признаком которого является, зачастую, возможность принудительного осуществления (т.е. реализации в рамках юрисдикционной формы защиты) права: «регулятивное правоотношение угасает и сменяется новым охранительным правоотношением. И главным симптомом этой новизны, этого скачка является
возникновение свойства субъективного права принудительно осуществляться»19. Поэтому такую «динамику» содержания права кредитора, которая влечет возникновение указанного свойства, можно назвать «охранительной». Кредитор при «охранительной» динамике может и не обращаться в суд, но, безусловно, вправе предъявить требование в виде направления должнику претензии. Как справедливо отмечается в юридической литературе, указание в гражданском законодательстве на возможность предъявления стороной правоотношения соответствующего требования охватывает как предъявление искового требования, так и предъявление претензии. Причем предъявление претензии возможно в рамках не только претензионного порядка урегулирования спора, но и при направлении так называемой уведомительной претензии20.
Справедливости ради необходимо отметить, что отмеченная «охранительная» динамика структуры субъективного права кредитора не всегда «предоставляет» ему возможность предъявить исковое требование. Например, в случае когда сторона во взаимном договорном обязательстве, обязанная к предшествующему денежному исполнению, не предоставляет такового, добросовестная сторона вправе предъявить ей лишь требование-претензию для осуществления своего права в добровольном порядке. Так, в литературе справедливо отмечается невозможность для заемщика взыскать в судебном порядке с банка предусмотренную кредитным договором сумму кредита21. Однако в любом случае при «охранительной» динамике содержания его права кредитор вправе предъявить требование об уплате санкций за неисполнение обязательства (взыскания неустойки, возмещения убытков).
Таким образом, исследование показало необходимость дальнейшей разработки как теории юридических фактов, так и анализа проблемы структурного построения субъективных гражданских прав, в частности субъективных обязательственных прав. Исследования, посвященные такой правовой категории, как субъективное право кредитора в договорном обязательстве, его статике и осуществлению, оправдано вести с применением теории юридических фактов. В этой связи можно сделать вывод, уточняющий содержание классификации юридических фактов. Обстоятельства реальной действительности, с которыми связано изменение содержания (динамика) конкретного субъективного обязательственного права, можно отнести к правоизменяющим юридическим фактам в их общей классификации на правообразующие, правоизменяющие и правопре-кращающие. О.А. Красавчиков понимал под право-изменяющим юридическим фактом «факт, с которым нормы права связывают изменение конкретного права. Изменение может идти... по двум линиям: по линии носителя конкретного права (обязанности) — цессия и перевод долга и по линии содержания этого права — замена исполнения»22. Необходимо, ис-
ходя из понимания феномена изменения содержания субъективного обязательственного права, дополнить теоретическое значение правоизменяющего юридического факта указанием на то, что изменение может идти также по линии содержания конкретного субъективного гражданского права, в частности субъективного обязательственного права, но не затрагивая при этом само обязательственное правоотношение. Сам феномен изменения (динамики) содержания субъективного обязательственного права связан в данном аспекте не с заменой исполнения, а с появлением (либо исчезновением) правомочия кредитора на собственные активные действия по предъявлению требования должнику. Правомерно, таким образом, считать юридический факт, с которым связано такое изменение содержания права кредитора, также пра-воизменяющим юридическим фактом. При этом следует говорить о «регулятивной» динамике содержания права кредитора как об изменении содержания его права вследствие обстоятельств, не связанных с нарушением этого права. Соответственно, «охранительная» динамика содержания субъективного обязательственного права из договора будет характеризоваться связью с юридическим фактом (либо юридическим составом), имеющим признаки нарушения этого субъективного права. Во втором случае субъективное обязательственное право кредитора в договорном обязательстве, как правило, приобретает способность к принудительному осуществлению.
1 Грибанов В.П. Основные проблемы осуществления и защиты гражданских прав: Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М.: Издательство Московского университета, 1970. С. 7.
2 Поротикова О.А. Проблема злоупотребления субъективным гражданским правом. М.: Волтерс Клувер, 2007. С. 13.
3 См.: ВласоваА.В. Структура субъективного гражданского права: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 1998. С. 21.
4 См.: ВласоваА.В. Структура субъективного гражданского права: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. С. 8; Крашенинников Е.А. Интерес и субъективное гражданское право // Правоведение. 2000. № 3. С. 134.
5 Власова А.В. Структура субъективного гражданского права. Ярославль: ЯрГу, 1998. С. 22.
6 Грибанов В.П. Сроки в гражданском праве // Осуществление и защита гражданских прав. 2-е изд., стереотип. М.: Статут, 2001. С. 280.
7 ДождевД.В. Римское частное право: Учебник для вузов. М.: НОРМА, 2003. С. 471.
8 Сказанное имеет отголоски в немецкой концепции личных (обязательственных) и вещных правопритязаний. Л. Эннекцерус определяет притязание (Anspruch) как «направленное против определенного лица право на действие или воздержание от действия» (Эннекцерус Л. Курс германского гражданского права. Том I, полутом 2. Введение и Общая часть. М.: Изд-во иностранной литературы, 1950. С. 380). Однако в данном контексте понятие «притязание» используется нами в более узком смысле, в качестве
обозначения не самого субъективного права, а основного правомочия в содержании права кредитора в обязательстве.
9 См., например: Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. М.: Юридическая литература, 1950. С. 270; Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга вторая. Договоры о передаче имущества. М.: Статут, 2005. С. 36—37.
10 Термин «усеченное право» находит применение в юридической литературе, правда, в отношении такого правового явления, как законный интерес. См.: Малько А.В. Стимулы и ограничения в праве. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юристъ, 2005. С. 63.
11 См.: Гражданский кодекс Российской Федерации: часть вторая от 26.01.1996 № 14-ФЗ (в ред. от 02.02.2006) // СЗ РФ. 2006. № 6. Ст. 636.
12 Голевинский В. О происхождении и делении обязательств. Варшава: Типография Осипа Бергера, 1872. С. 7.
13 Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве // Категории науки гражданского права. Избранные труды: В 2 т. Т 2. М.: Статут, 2005. С. 130.
14 См. п. 23 Информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 28.11.2003 г. № 75 «Обзор практики рассмотрения споров, связанных с исполнением договоров страхования» // Вестник ВАС РФ. 2004. № 1.
15 БабаевА.Б. Односторонние сделки в системе юридических фактов // Сделки: проблемы теории и практики: Сборник статей / Рук. авт. кол. и отв. ред. М.А. Рожкова. М.: Статут, 2008. С. 142.
16 Красавчиков О.А. Указ. соч. С. 130. Под «правопритяза-нием» ученый понимал возможность обращения в суд за защитой своего права. В нашем случае «притязанием» обозначено основное правомочие в содержании права кредитора.
17 Пункт 2 Информационного письма Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 21.12.2005 г. № 102 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 409 ГК РФ // Вестник ВАС РФ. 2006. № 4.
18 См., например: Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. 2-е изд. М.: Статут, 2005. С. 325, 472. Если использовать традиционное обозначение, то необходимо будет сделать вывод, что в рассмотренном примере с заключением соглашения об отсрочке исполнения или об отступном право кредитора из «созревшего» становится «несозревшим», что явно нелогично. Используя образную аналогию, можно сказать, что, однажды созрев, растение может лишь увянуть, но не стать снова «несозревшим». С субъективным правом требования в момент заключения соглашения об отступном или об отсрочке исполнения обязательства такого «летального исхода» также не происходит.
19 Мотовиловкер Е.Я. Теория регулятивного и охранительного права. Воронеж: Издательство Воронежского университета, 1990. С. 78.
20 Рожкова М.А. Средства и способы правовой защиты сторон коммерческого спора. М.: Волтерс Клувер, 2006. С. 178.
21 См.: Витрянский В.В. Кредитный договор: понятие, порядок заключения и исполнения. М.: Статут, 2005. С. 158.
22 Красавчиков О.А. Указ. соч. С. 143.
ОСОБЕННОСТИ ТАКТИКИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ НАРОДНОЙ ПОЛИЦИИ КИТАЙСКОЙ НАРОДНОЙ РЕСПУБЛИКИ ПРИ НЕСЕНИИ СЛУЖБЫ
А.Ю. МАНЦУРОВ,
преподаватель кафедры административного права и административно-служебной деятельности ОВД Дальневосточного юридического института МВД России
Аннотация. В настоящей статье автор рассматривает особенности тактики деятельности Народной полиции Китайской Народной Республики по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности при несении службы.
Ключевые слова: тактика, Народная полиция КНР, зарубежный опыт.
THE PARTICULARITIES TACTICIANS TO ACTIVITY TO PUBLIC POLICE PEOPLE'S REPUBLIC OF CHINA AT PERFORMANCE OF THE SERVICE
A.Y. MANTSUROV,
Lecturer of the Department of the administrative and performance activity of the internal affairs of the Far East legal institute of the Ministries of Internal Affairs of Russia
The summary. In present article author considers the particularities tacticians to activity to Public police of the People's Republic of China on guard of the public order and provision to public safety at performance of the service.
Key words: tactics, Public police of the People's Republic of China, foreign experience.
