CC BY
104
А. РЁММЕЛЕ
СТРУКТУРА РАЗМЕЖЕВАНИЙ И ПАРТИЙНЫЕ СИСТЕМЫ В ВОСТОЧНОЙ И ЦЕНТРАЛЬНОЙ ЕВРОПЕ
(Перевод)* A. ROMMELE
Cleavage structure and party systems in East and Central Europe// Cleavages, parties, and voters: Studies from Bulgaria, the Czech Republic, Hungary, Poland, and Romania / Ed. by Lawson K., et. al. - Westport etc.: Praeger 1999. - P. 3-17.
Доктор Андреа Рёммеле — известный немецкий ученый, научный сотрудник Центра европейских социальных исследований университета Манхейма (ФРГ), автор и редактор многочисленных публикаций по проблемам партий и выборов в странах Европы.
Новые развивающиеся демократии Восточной и Центральной Европы дали ученым-обществоведам возможность исследовать процесс формирования размежеваний, реакции партий и распределения партийных предпочтений избирателей. В этих странах новые отношения между социальными группами и партиями, между партиями и их избирателями находятся еще на стадии развития. Создаются но-
* Copyright © 1999 by Kay Lawson, Andrea Römmele and Georgi Karasimeonov. Публикуется с разрешения Greenwood Publishing Group, Inc., Westport, CT.
вые имиджи партий. Граждане учатся заново тому, как использовать выборы для консолидации представительной демократии.
Для того чтобы воспользоваться этой уникальной возможностью, представляется полезным взять в качестве отправной точки понятие «размежевание» — cleavage. Однако оно далеко не однозначно. Это понятие — одно из тех, что порождают страстные дебаты, редко приводящие к согласию. Поэтому имеет смысл начать с его анализа, и в частности с развития данного понятия за прошедшие 30 лет, и проследить за тем, как оно используется в исследованиях, посвященных выборам и партиям.
Существует огромный массив теоретических и эмпирических исследований, посвященных понятию «размежевание». По всеобщему признанию, начало им было положено монографией «Партийные системы и предпочтения избирателей», вышедшей под редакцией Сеймура Мартина Липсета и Стивена Роккана. В ней, в частности, представлен и их собственный материал: «Структура размежеваний, партийные системы и предпочтения избирателей: Введение» (Lipset и Rokkan, 1967). В этой работе авторы делают акцент на происхождении системы размежеваний, в то время доминировавшей в демократиях Западной Европы. Они также отмечают условия, необходимые для развития устойчивой системы размежевания и оппозиций, и анализируют реакцию граждан на партийные системы, возникшие на ее основе. Более того, Липсет и Роккан инициируют одну из наиболее плодотворных теоретических дискуссий в общественных науках второй половины ХХ в.
Рамочная структура, разработанная Липсетом и Рокканом, служит хорошей отправной точкой для попытки применить понятие размежеваний в исследовании партийных систем, возникающих в странах Восточной и Центральной Европы. Но прежде чем продвинуться вперед, необходимо проанализировать трансформацию этого понятия со времени его возникновения и попытаться определить ключевые различия (и сходство) между условиями, которые существовали в странах Западной Европы и исследовались Липсетом и Рокканом, и теми, что существуют сегодня в Восточной и Центральной Европе. Это и является основной задачей данной работы.
Мы начнем с обзора литературы, анализирующей два ключевых момента: значение понятия «размежевание» и полезность гипотезы «замерзания». Наш краткий обзор не может детально оценить
позиции различных авторов, но он показывает диапазон значений, приписываемых термину, и эмоции, которые были вызваны наиболее провоцирующими утверждениями Липсета и Роккана. Третья часть посвящена ситуации, сложившейся в Восточной и Центральной Европе после падения коммунистических режимов, и сравнению этой ситуации с той, что существовала в Западной Европе 30 лет назад. Каковы ключевые различия ситуаций? Каково их сходство? На какие вопросы следует искать ответы при исследовании новых демократий сквозь призму теории размежеваний?
Значение понятия «размежевание»
Обширная литература не дает удовлетворительного определения того, что же в действительности является размежеванием. Не существует согласия ни относительно того, каковы необходимые и достаточные условия для его появления, ни относительно того, какой должна быть типология размежеваний.
Однако для начала следует отметить, что понятие «размежевание» содержит компоненты двух видов: структурные и сущностные. Имеются три структурных компонента: разделительный (дифференциация, существующая между социальными группами), конфликтный (осознание дифференциации) и организационный (организация в защиту групповых идентичности и целей) (см. Bartolini и Mair, 1990). По сущностному признаку различаются социальные и политические конфликты. Эта категория может использоваться при анализе влияния социальной стратификации на институты и модели поведения или влияния политических институтов на социальные структуры и изменения (Allardt, 1964). Социальные размежевания обычно определяются в терминах социальных установок (attitudes) и моделей поведения и рассматриваются как отражающие традиционные деления социальной стратификации. Политические размежевания определяются обычно в терминах политических установок и моделей поведения.
Социальные размежевания. Когда Липсет и Роккан пытались идентифицировать критические линии размежевания, которые исторически структурировали партийные системы западных демократий, они идентифицировали четыре главных социальных деления (divisions) и тщательно проследили их возникновение и развитие. Реформация и
Контрреформация и различные национальные революции послужили критическими пунктами (critical junctions) в развитии противоречий между центром и периферией и между государством и церковью. Большинство конфликтов, подхваченных партиями, представляющими этнически, лингвистически и религиозно различающиеся группы населения периферий недавно возникших наций-государств, можно проследить вплоть до этих критических точек в истории Запада. Подобным образом Липсет и Роккан показали, что промышленная революция дала рост двум дальнейшим формам социального деления: деревня / город и рабочие / собственники.
Липсет и Роккан идентифицировали четыре «порога», которые должна преодолеть любая политическая организация на пути инкорпорирования в партийную систему страны (см. табл. 1). Однако при тщательном рассмотрении мы находим, что эти «пороги» в действительности являются барьерами, определяющими формирование размежевания (пороги 3 и 4) и вхождение организации в политическую систему в качестве нового образования (пороги 3 и 4), которые система может сохранять, а может и не сохранять.
Другие авторы акцентируют внимание на социальном измерении размежевания. Михаил Галахер, Майкл Лэвер и Питер Мэир предлагают следующее определение: «Во-первых, раскол предполагает наличие социального деления в терминах ключевых социальных характеристик, таких как род занятий, статус, религия, этническая принадлежность... Во-вторых, группы, к которым относится это деление, должны осознавать свою коллективную идентичность — рабочих или работодателей, например, — и хотеть действовать на этой основе. В-третьих, размежевание должно иметь организационное оформление. Обычно оно возникает как результат деятельности профсоюза, церкви, политической партии или какой-либо другой организации, которая обеспечивает формальное институциональное выражение интересам тех, кто находится по одну сторону деления» (Gallagher и др., 1992: 91; см. также Bartolini и Mair, 1990 и Mair, 1997).
Для процитированных выше авторов размежевание — это не просто деление внутри общества, которое может привести, а может и не привести к конфликту; это конфликт внутри общества, который организован. Как отмечают Адам Пшеворский и Джон Спраг, размежевание нельзя сводить просто к дальнейшему росту социальной
стратификации; скорее «социальные различия становятся размежеваниями, поскольку они организуются в качестве таковых» (Ргае'даогей и 8рга§ие, 1977).
Таблица 1
Четыре порога по Липсету и Роккану: Резюме
Порог легитимации Существует ли право подавать петиции, критиковать власть и участвовать в оппозиции? Могут ли различия между социальными группами быть открыто выражены и артикулированы?
Порог инкорпорирования Все ли члены социальной группы допущены к участию?
Порог репрезентации Должно ли новое движение присоединиться к более крупному или уже существующему, чтобы обеспечить себе доступ к представительным органам, или же оно само может добиться представительства?
Порог власти большинства Существует ли встроенный в систему механизм сдержек и противовесов против численного большинства или же победа на выборах дает партии или альянсу власть внести важные структурные изменения в национальную систему?
Однако не все определения, акцентированные на социальном измерении, включают организационный аспект. Дуглас Рэ и Майкл Тэйлор в своей часто цитируемой работе «Анализ политических размежеваний» предлагают следующее: «Размежевания суть критерии, которые разделяют социальную общность (community) или субобщность (subcommunity) на группы, и релевантными являются те размежевания, которые разделяют группы со значимыми политическими различиями в определенное время и в определенном месте» (Rae и Taylor, 1970: 1). Далее они выдвигают предположение о существовании трех основных типов размежеваний: 1) аскриптивный, или «черта» (trait), к которому относятся такие размежевания, как раса или каста; 2) установочный (attitudinal), или «мнение», такие размежевания, как идеология или предпочтение; 3) поведенческий, или «действие» (act), — размежевания, представленные такими видами деятельности, как голосование или вступление в какую-либо органи-
зацию. По отношению к структурному измерению Рэ и Тэйлор не рассматривают ни конфликт, ни организацию как необходимое условие существования размежевания.
Я.-Э. Лэйн и С.Эрссон соглашаются с Рэ и Тэйлором, что конфликт и организация не являются существенными элементами в определении размежевания. Однако они акцентируют внимание на возможности конфликта: «Размежевание есть деление на базе некоторого критерия индивидов, групп или организаций, между которыми может произойти конфликт. Понятие размежевания не является, таким образом, идентичным понятию конфликта: размежевание может привести к конфликту, но вовсе не обязательно сопровождается конфликтом. Деление индивидов, групп или организаций конституирует размежевание, если существует некоторая вероятность конфликта» (Lane и Ersson, 1994: 53). В противоположность Рэ и Тэйло-ру это определение рассматривает вероятность конфликта как необходимое условие для возникновения размежевания. Но так же как у Rae и Taylor, организационный аспект размежевания не рассматривается как необходимое условие его существования.
Типология Рэ и Тэйлора была подвергнута критике С.Бартолини и П.Мэиром, которые увидели в таком использовании термина «размежевание» его превращение в (catch-all) понятие, способное охватить почти все мыслимые типы политического деления (Bartolini and Mair, 1990: 215). Тогда как Рэ и Тэйлор рассматривают три типа в качестве взаимоисключающих классов различных размежеваний, Бартолини и Мэир видят в этих типах просто различные аспекты размежевания. Они полагают, что «термин "размежевание" должен быть сведен к указанию разделяющей линии в политии, которая относится ко всем трем аспектам и объединяет их, и... что для объективных социальных различий или идеологических, политических и организационных делений должны быть приняты альтернативные термины» (Bartolini and Mair, 1990: 216; см. также Pappi, 1979).
Политические размежевания. Для других авторов ключевыми факторами в выявлении существования размежеваний служат политические установки и модели поведения. Эти ученые акцентируют внимание на относительно стабильных моделях политической поляризации, в которых некоторые группы поддерживают одни направления политики (policies) или партии, тогда как другие — противоположные направления политики или партии. Это группы могут быть,
а могут и не быть социальными группами; существенно только то, что имеются деления, которым придана политическая форма.
Эмпирический анализ показал, что класс является одним из самых мощных оснований для политического размежевания (см. Rose и Urwin, 1970 и Rose, 1974). Однако социальные перемены последнего времени привели к появлению размежеваний, в основе которых лежат не классы и даже не социальные группы, а скорее ценности или идеологии. Трансляция социальных делений в политические оппозиции стала значительно слабее (Schmitt, 1987). Рональд Инглхарт утверждает, что структура размежеваний, лежащая в основе политических процессов в странах Запада, претерпела глубокие изменения за время, прошедшее после Второй мировой войны, так как произошел сдвиг ценностей индивидов от материальных к постматериальным (Inglehart, 1977, 1981, 1990). Постматериалисты, вопреки тому что живут в обществах, которые по традиции превыше всего ставят экономическую выгоду, отдают предпочтение таким целям, как чувство социальной общности (community) и качество жизни, не имеющим материального выражения. Выдвижение на первый план постматериальных проблем (таких как охрана окружающей среды, равенство полов, одностороннее разоружение, неприятие ядерной энергетики, проблема абортов, права гомосексуалистов)1 уменьшило, как заявляют Инглхарт и его последователи, остроту политической поляризации на классовой основе. Новые политические деления возникают не из социального неравенства, а из идеологических и ценностных различий. Эти различия могут принимать организационную форму новых политических партий и, что даже более вероятно, социальных движений (Merkl, 1988: 582). В то время как социальные размежевания представлены (массовыми) организациями и политическими партиями, политические размежевания представлены слабо организованными движениями одной проблемы.
Хотя одни определения (например, Лэйн и Эрссон, Галахер и др.) однозначно отдают предпочтение социальным размежеваниям, а другие (например, Инглхарт) политическим, различие между ними часто бывает стерто. Очень трудно отграничить определения, которые подчеркивают социальные элементы, но требуют организационного компонента от тех, что делают упор на политические составляющие, но рассматривают традиционные социальные деления в качестве исходной точки. Подобно определениям многих исследова-
телей, работы которых мы рассматривали, наше собственное лежит где-то посредине. Наше внимание сфокусировано на партиях, которые возникли в этих новых системах, и поэтому нам было бы разумно подчеркнуть политические элементы. С другой стороны, мы стремимся найти источник размежеваний в старых и новых социальных делениях, пытаясь обнаружить, какие из них, возможно, сохранились, а какие фактически получили политическую репрезентацию благодаря партиям. Определение, которое мы сочли наиболее полезным для этих целей, имеет смешанный характер. Размежевания — это долговременные структурные конфликты, которые приводят к появлению противоположных позиций, представленных состязающимися политическими организациями. Мы не предполагаем изначально, что все социальные деления создают размежевания и что все размежевания являются социальными, а также что существующие размежевания представлены скорее партиями, чем другими формами организации. Мы не считаем априори, что партии, утверждающие, что они представляют важные, реально существующие в обществе деления, действительно делают это. Наше определение заставляет нас рассматривать как социальные, так и политические элементы. Это позволяет нам увидеть, каким образом данные элементы взаимодействуют и каким образом иногда — нет.
Гипотеза замерзания
Как представлялось Липсету и Роккану в 1966 г., партийные системы Западной Европы были «заморожены» (й^еп). «Партийные системы 1960-х годов отражают, за немногими значимыми исключениями, — говорят Липсет и Роккан, — структуры размежеваний 1920-х годов» (1967: 50). Эволюция массовых партий и высокая степень электоральной мобильности оставляют мало возможностей, как они заявляют, для развития новых партий (51). Различия между политическими партиями можно проследить ретроспективно к социальным делениям, доминировавшим в обществе во время их основания. Эти структурные конфликты сформировали общую модель для всей Западной Европы и привели к появлению массовых организаций для электоральных действий. Партии представляли собой «альянсы в конфликтах относительно политики и ценностных предпоч-
тений в более широком контексте политического процесса (politics)» (5) (см. табл. 2.).
Гипотеза замерзания предлагает теоретическое, а также историческое объяснение стабильности электорального поведения в Европе в 1950-е и 1960-е годы. Это был период, когда стабилизировалась потенциально уязвимая новая партийная система Западной Германии и политика Британской лейбористской партии стала почти неотличимой от политики центристского правительства консерваторов. Именно в эту эпоху в поляризованной партийной системе Италии был установлен долговременный контроль правоцентристских христианских демократов, а Франция приняла квазипрезидентскую конституционную систему, которая во многом способствовала успокоению кипучей прежде партийной системы. В Скандинавии доминирование социал-демократов осталось неизменным (Gallagher et al., 1992: 99).
Таблица 2
Размежевания, критические точки, проблемы и семейства партий: Резюме
Размежевания Критические точки Проблемы Партийные семьи
Центр- периферия Реформация-Контрреформация (XVI-XVII вв.) Национальная У8. наднациональная религия; Национальный язык У8. латынь Партии на этнической и языковой основе
Государство- церковь Национальная революция, 1789 г. и позднее Светский У8. религиозный контроль над массовым образованием Религиозные партии
Деревня-город Промышленная революция, XIX в. Уровень тарифов для сельскохозяйственной продукции У8. свобода для промышленных предприятий Аграрные партии; консервативные и либеральные партии
Собственники- рабочие Русская революция, 19171991 Интеграция в национальную политию У8. вклад в интернациональное революционное движение Социалистические и ком-мунистиче-ские партии
Доказательство было настолько внушительным и гипотеза настолько провоцирующей, что идея «замерзания» вызвала огромную волну исследований партийных систем и выборов на протяжении последующих 30 лет. Первая широкомасштабная эмпирическая проверка гипотезы была осуществлена в 1970 г., и авторы исследования Ричард Роуз и Дирек Эрвин поддержали Липсета и Роккана: «Какой бы индикатор изменений ни использовать, — пришли они к заключению, — картина остается неизменной: электоральный потенциал большинства партий в странах Запада со времени окончания войны менялся очень мало от выборов к выборам, от десятилетия к десятилетию или на протяжении жизни поколения... Первостепенная задача ученых-обществоведов, изучающих развитие партий и партийных систем с 1945 г., — объяснить отсутствие изменений в далеко не стабильный период политической истории» (Rose и Urwin, 1970: 295).
Однако многие из исследований, выполненных на основе гипотезы замерзания за последние 30 лет, двинулись в противоположном направлении. Если даже партии были действительно заморожены, то ледник, как полагали новые исследования, отступает и начинается великое таяние. Одно из наиболее ранних тщательных и подробных аналитических исследований электоральной изменчивости в Западной Европе было осуществлено Могенсем Педерсеном (1979, 1983). Его собственную работу стимулировали выборы в Дании в 1973 г., которые произвели эффект землетрясения. Педерсен обнаружил существенную оттепель европейских партийных систем, а последующие исследования (Dalton и др., 1984; Shamir, 1984; Wolinetz, 1979, 1988) подтвердили это заключение. Работа М.Магира (1983) повторила исследование Роуза и Эрвина. Было найдено, что с 1960 г. в позициях партий произошел сильный сдвиг, и главные потери понесли старые и более сильные партии. Клаус фон Бойме (1982) обнаружил тенденцию к большей фрагментации западноевропейских партийных систем: число партий, получающих более 2% голосов, во многих странах значительно увеличилось (см. также Harmel и Robertson, 1985).
Исследование Рональда Инглхарта, посвященное ценностным ориентациям и смене ценностей (см. выше), убедило его в том, что постматериалисты преуспели в постановке нового набора проблем и в создании политического измерения, которое пересекало традиционную ось «левые—правые». Мощные новые политические органи-
зации (защитники окружающей среды, защитники мира, женские движения и т.д.), которые были сформированы ими, бросили, как утверждает Инглхарт, вызов установившимся партийным системам и изменили их (Тп^еИай, 1990,1981,1977).
Оддбьорн Кнутсен пошел еще дальше в использовании постматериалистического аргумента против гипотезы замерзания. Он утверждал, что новые проблемы пересекли линии установившихся размежеваний, основанных на социальной принадлежности, и тем самым ослабили не только партии, которые обслуживали их, но и сами связи. Для индивидов, принадлежащих к среднему классу, которых привлекали политические программы, например защитников окружающей среды, классовая солидарность, естественно, становится менее значимой. Согласно Кнутсену, постматериалисты угрожали подорвать и олигархический контроль правящих партий над политическим представительством тем, что подчеркивали необходимость обеспечения больших возможностей для участия в принятии политических решений и для дальнейшей демократизации общества и политического процесса. Более того, новые проблемы привлекли внимание социальных групп, которые до этого были слабо интегрированы в традиционные структуры социальной организации: молодежь, новый средний класс, высокообразованных и атеистов (Кпи^еп, 1989).
Позднее Бартолини и Мэир использовали этот аргумент более широко — в анализе изменчивости классового размежевания на протяжении всего прошлого столетия. В результате они получили смешанную картину, которая все же больше поддерживает концепцию замерзания, чем некоторые более ранние исследования. «Из нашего анализа наиболее ясно возникает одно — столетие массового участия в политике в Западной Европе можно рассматривать как столетие электоральной стабилизации», — заключают они (ВаГоИт и Мак, 1990: 287). Но Бартолини и Мэ-ир отнюдь не утверждают, что ничего не изменилось. Они признают, что избиратели действительно сменили партии. Однако при этом те, кто был слева, чаще двигались к другим левым партиям, тогда как правые избиратели перемещались к партиям правого крыла. В широком смысле партийные системы в то время, как говорят Бартолини и Мэир, оставались замороженными, даже если избиратели и меняли свои партийные предпочтения. Они правы в том, что обращают наше внимание на это существенное различие. Единица анализа в исследовании размежевания — не
избиратель и не партия. Это все партии, представляющие ту или иную сторону существующего социального деления. Падение поддержки избирателями определенной партии необязательно означает общее ослабление размежевания.
Тем не менее ясно, что связь между партиями и группами в партийных системах Западной Европы не осталась такой статичной, как предполагает термин «замерзание». Укоренившиеся в этих системах партии проявили готовность к расширению своих программных предложений, с тем чтобы привлечь избирателей, которые ранее не рассматривались как потенциальный источник поддержки; новые проблемы были представлены новыми возникшими партиями. Более того, вполне очевидно, что этот процесс уже происходил в то время, когда Липсет и Роккан формулировали свою гипотезу. В работе, опубликованной в том же году, что и «Партийные системы и предпочтения избирателей», Отто Киркхайнер утверждал, что ослабление старых связей между партиями и социальными группами способствовало процессу возникновения нового типа партий — catch-all. Партии этого типа сознательно ориентировались на широкий электорат, который можно было привлечь смягчением и преодолением размежеваний прошлого (Kirchheimer, 1966; см. также Epstein, 1967). В 1984 г. Рассел Далтон показал, что послевоенная решимость немецких христианских демократов преодолеть исторические религиозные различия между католиками и протестантами и бад-годесбергское решение немецких социал-демократов сдвинуться к центру привели вместе к значительному ослаблению в стране социальной напряженности и конфликта партийных предпочтений. Это позволило индивидам, которые были лишь маргинально привязаны к традиционным социальным сетям, или тем, кто был сильно привержен новым политическим вызовам, формировать новые партийные связи (Dalton, 1984). Более поздние исследования соотнесли эти изменения в партийных программах с организационными изменениями внутри партий и новыми формами электоральных стратегий (Lawson, 1994; Katz и Mair, 1995; Ware, 1996).
Более того, тогда как многие старые партии отбросили то, что они теперь считали излишним идеологическим и программным багажом, новые организации продолжали создаваться вокруг постматериалистических и других недавно получивших актуальность проблем. Такие организации редко оформляются изначально в виде пар-
тий. Действительно, антагонизм, направленный против партий и других традиционных форм политической организации, часто оказывается сильным. Участие должно быть прямым, и лидеры должны следовать указаниям своих сторонников. Политика должна осуществляться движениями, но не партиями. Тем не менее возникли и заняли свое место в нескольких европейских парламентах партии «зеленых» (Poguntke, 1993; Müller-Rommel, 1993); в Исландии была учреждена женская партия Союз женщин (Women's Alliаnce), которая на выборах в парламент (Allting) получила 5,5% голосов в 1983 г. и 10% в 1987 г. (Styrkarsdottir, 1986; Knutsen, 1989).
Таким образом, совершенно очевидно, что партийные системы Западной Европы в последние годы «подтаяли» в гораздо большей степени, чем можно было бы ожидать от простого сдвига избирателей к партиям того же самого идеологического спектра или замещением одной партии другой в той же самой группе. Гипотеза «замерзания» сейчас требует модификации; обстоятельства, влияющие на формирование партийных систем, могут определить их общие контуры на многие года, пока партии не найдут лучшего способа привлекать избирателей, чем продолжать взывать к той же категории граждан, которая когда-то обеспечила им изначальный успех.
Перспективы формирования партий в соответствии с размежеваниями: Радикальное различие условий в Западной и Восточной / Центральной Европе
В заключение мы напомним о четырех ключевых различиях, определяющих формирование новых политических режимов и новых партий в Восточной и Центральной Европе, четырех условиях, которых не существовало в Западной Европе 20-х годов.
Ход и сложность транзита. Как указывает Клаус Оффе, посткоммунистическая Европа в действительности проживает «тройной транзит», предполагающий не просто демократизацию, но и масштабный переход к рыночной экономике, а также государственное строительство. То, на что Западной Европе понадобилось несколько столетий (от создания нации-государства до капитализма и затем демократии), посткоммунистические страны должны завер-
шить одновременно и в течение максимально короткого периода времени (Offe, 1992: 14).
Различие электоратов. Хотя западные партийные системы, вероятно, больше не заморожены и западные электоральные альянсы демонстрируют все большую нестабильность (Franklin, Mackie и Valen и др., 1992), внутри сложившихся партийных систем Запада сохраняется сильная предрасположенность к преемственности и инерционности (ВайоБш и Mair, 1990; Mair, 1997). С другой стороны, в Восточной и Центральной Европе электорат гораздо более открыт и восприимчив к влиянию, гораздо более нестабилен и неопределенен. Старые размежевания могут появиться, а могут и не появиться вновь, но даже когда они появляются, они должны каким-то образом закрепиться в радикально изменившихся условиях. Первые годы этих систем и их только что демократизировавшихся электора-тов неизбежно отмечены нестабильностью и непредсказуемостью2.
Различия в типе партии. В том виде, как они сформировались, партии Западной Европы были способны мобилизовать коллективные политические идентичности. Когда они устанавливали полупостоянные связи с теми, кто находился по ту или другую сторону важных размежеваний, то использовали потенциал уже существовавших организационных сетей. Электораты были, следовательно, «эффективно сегментированы... в относительно стабильные и закрытые блоки» (Mair, 1997: 183). Обстоятельства крушения коммунизма, повлекшие за собой широкомасштабный отказ от существовавших ранее идентичностей и сетей, не могли дать новым партиям Восточной и Центральной Европы таких преимуществ. Новые партии являются скорее харизматическими и клиентельными, чем программными. Харизматические партии, которые мало чем отличаются от неструктурированных людских масс, собравшихся вокруг лидера, не требуют больших организационных расходов и построения политического консенсуса; клиентеллистские партии, в частности патронажные организации, лучше организованы и обязаны обеспечивать постоянный поток ресурсов своим последователям (Kitchelt, 1995: 449). Ни харизматические, ни клиентельные партии не способны создать своего рода социетальные и политические скрепы (например, коллективные идентичности и организационные сети, как в гипотезе Mair), которые позволяют им установить тесную программную координацию между сторонниками партии и лидерами. (В действительности
они могут быть просто не заинтересованы в этом.) Отсутствие такой координации делает маловероятным, что партии осознают и ответят на разделение общественного мнения — размежевания, фактически присутствующие в их обществах.
Роль средств массовой информации. СМИ в странах Восточной и Центральной Европы подвергались жесткой цензуре и контролю при коммунистических режимах. Они выполняли роль инструмента правящей элиты, посредством которого популяризировались государственная политика и правящая идеология. Посткоммунистическая политика либерализации и приватизации все изменила (Splichal, 1994: 29), и современные акторы очень быстро адаптировались к новой свободе. Получила распространение политика маркетинга с присущими ей ростом стоимости кампаний, акцентом на кандидатов с высоким персональным рейтингом, спросом на проблемы, затрагивающие все слои общества («catchy» issues). Коммерциализация политики посредством СМИ, которая стала сильным фактором в ослаблении прежних связей между партиями и избирателями на Западе, проявилась c самого начала на Востоке. Связь между социальными делениями и политическими партиями ослабевает в той мере, в какой кампании используются больше для манипулирования общественным мнением, чем для того, чтобы соответствовать ему.
Условия, существующие сейчас в Восточной и Центральной Европе, позволяют предположить, что едва ли можно провести параллель между процессом формирования там политических партий и прошлым опытом Запада. Но, очевидно, не стоит полагаться на предположения. Чтобы найти ответы, которые мы ищем, следует обратиться к скрупулезным исследованиям политического развития в конкретных странах до, во время и после падения коммунистического правления, которые выполнили десять ученых из пяти стран Восточной и Центральной Европы.
Примечания
1 Не все эти проблемы соответствуют постматериальной категории, предложенной Инглхартом. Например, вопросы экономических прав и физической безопасности, поднимавшиеся женскими движениями, по определению попадают под материалистическую категорию.
2 В настоящее время осуществляются два больших проекта. В исследованиях, проводимых в рамках серии Учредительные выборы в Восточной Европе (Берлин: Издательство Sigma Edition) под руководством Hans-Dieter Klingemann и Charles Lewis Taylor, анализируются ранние выборы и формирование власти в политических трансформациях, которые происходят в новых демократиях в Центральной и Восточной Европе. Ученые в каждой из новых демократий исследуют ранние демократические выборы в своих странах и документируют опросы общественного мнения, которые они проводили до и после выборов. Опубликован отдельный том с описанием и предварительным анализом по каждой стране. Главы включают такие темы, как обзор текущего транзита, история развития политических партий, исследование влияния электоральных систем на результаты выборов, анализ электорального поведения населения, исследование персоналий политиков, выставивших свои кандидатуры на выборах, а также процесса формирования правительства после выборов. Также включены законодательные акты, регулирующие создание и деятельность политических партий, и акты, которые определяют и конституируют избирательную систему. С 1991 г. Ричард Роуз ежегодно проводит в странах Центральной и Восточной Европе Барометр новых демократий (New Democracies Barometer) - национальные опросы общественного мнения. Около тысячи респондентов в каждой из десяти стран - Чешской Республике, Словакии, Венгрии, Польше, Румынии, Болгарии, Словении, Хорватии, Белоруссии и Украине - интервьюируются по экономическим, политическим и социальным установкам и поведению. В каждой стране используются одни и те же вопросы, что позволяет провести кросснациональные сравнения. А то, что ключевые вопросы повторяются из года в год, позволяет анализировать тренды как для каждой страны, так и для всего разнообразия посткоммунистических обществ.
Список литературы
Alford, Robert R. 1963. Party and Society: The Anglo-American Democracies. Chicago: McNally.
Allardt, Erik. 1964. Cleavages, Ideologies and Party Systems. Helsinki: The Academic Bookstore.
Andersen, J. G. and T. Bjorklund. 1990. «Structural Changes and New Cleavages: the Progress Parties in Denmark and Norway». Acta Sociologica 33: 195- 218.
Baker, Kendall, Russel Dalton and Kai Hildebrandt. 1981. Germany Transformed. Political Culture and the New Politics. Cambridge: Harvard University Press.
Bartolini, Stefano and Peter Mair. 1990. Identity, Competition, and Electoral Availability. Cambridge: Cambridge University Press.
Ben-Rafael, E., H. Shteyer and E. Lewin. 1989. «Israel as a Multi-Cleavage Setting». Plural Societies 19: 21- 40.
Berglund, Sten and Jan A. Dellenbrant, eds. 1991. The New Democracies in Eastern Europe: Party Systems and Political Cleavage. Aldershot: E. Elgar.
Brown, Robert. 1995. «Party Cleavages and Welfare Effort in the American States». American Political Science Review 89: 23— 33.
Dalton, Russell J. 1996. «Political Cleavages, Issues, and Electoral Change». In Lawrence LeDuc, Richard G. Niemi, and Pippa Norris (eds.), Comparing Democracies. Elections and Voting in Global Perspective, 319- 342. Thousand Oaks/London/New Delhi: Sage Publications.
Dalton, Russell J., Scott C. Flanagan and Paul A. Beck. 1984. Electoral Change in Advanced Industrial Democracies. Princeton: Princeton University Press.
Eckstein, Harry. 1966. Division and Cohesion in Democracy. A Study in Norway. Princeton: Princeton University Press.
Epstein, Leon. 1967. Political Parties in Western Democracies. London: Pall Mall. 1980. Political Parties in Western Democracies. New Brunswick: Transaction Books.
Franklin, Mark N., Thomas T. Mackie, Henry Valen et al. 1992. Electoral Change: Responses to Social and Attitudinal Structures in Western Countries. Cambridge: Cambridge University Press.
Gallagher, Michael Laver and Peter Mair. 1992. Representative Government in Western Europe. New York: McGraw Hill.
Grove, John D. 1977. «A Cross-National Examination of Cross-Cutting and Reinforcing Cultural Cleavages». International Journal of Comparative Sociology 18: 217-27.
Hallenberger, Gerd and Michael Krzeminski. 1994. Osteuropa. Medienlandschaft im Umbruch. Berlin: Vistas. Harmel, Robert and John D. Robertson. 1985. «Formation and Success of New Parties: A Cross-National Analysis». International Political Science Review 6 (4): 501-23.
Harmel, Robert and Lars Svasand. 1997. «The Influence of New Parties on Old Parties' Platforms: The Cases of the Progress Parties and Conservative Parties of Denmark and Norway». Party Politics 3: 315- 40.
Hoel, Marit and Oddbj0rn Knutsen. 1989. «Social Class, Gender, and Sector Employment as Political Cleavages in Scandinavia». Acta Sociologica 32: 181- 201.
Howell, Susan and James Vanderleeuw. 1990. «A Social Cleavage Model of Ideological Identification». Southeastern Political Review 18: 1- 15.
Inglehart, Ronald. 1977. The Silent Revolution: Changing Values and Political Styles among Western Politics. Princeton: Princeton University Press. 1981. «Postmaterialism in an Environment of Insecurity». American Political Science Review 75: 880- 900.
Inglehart, Ronald. 1990. Culture Shift in Advanced Industrial Society. Princeton: Princeton University Press.
Jahn, Detlef. 1993. «The Rise and Decline of New Politics and the Greens in Sweden and Germany: Resource Dependence and New Social Cleavages». European Journal of Political Research 24: 177- 194.
Johnston, Richard and William Irvine. 1985. «The Reproduction of the Religious Cleavage in Canadian Elections». Canadian Journal of Political Science 18: 99- 114.
Katz, Richard and Peter Mair. 1995. «Changing Models of Party Organization and Democracy: The Emergence of the Cartel Party». Party Politics 1: 5-28.
Kirchheimer, Otto. 1966. «The Transformation of the Western Party System», in Joseph La Palombara and Myron Weiner, Political Parties and Political Development.
Princeton: Princeton University Press.
Kitschelt, Herbert. 1995. «Formation of Party Cleavages in Post-communist Democracies: Theoretical Propositions». Party Politics 1: 447- 472.
Knutsen, Oddbjorn. 1989. «Cleavage Dimensions in Ten West European Countries: A Comparative Empirical Analysis». Comparative Political Studies 21: 495- 534.
Knutsen, Oddbjorn. 1990. «The Materialist / Post-Materialist Value Dimension as a Party Cleavage in the Nordic Countries». West European Politics 13: 258- 274.
Korosenyi, Andras. 1993. «Stable or Fragile Democracy? Political Cleavages and Party Systems in Hungary». Government and Opposition 28: 87- 104.
Lane, Jan-Eric and Svante O. Ersson. 1994. Politics and Society in Western Europe, 3rd ed. London/Thousand Oaks/New Delhi: Sage.
Laponce, Jean A. und R. Uhler. 1974. «Measuring Electoral Cleavages in a Multiparty System: The Canadian Case». Comparative Political Studies 1: 3-25.
Lawson, Kay, ed. 1994. How Political Parties Work: Perspectives from Within. Westport:
Praeger.
Lijphart, Arend. 1971. Class Voting and Religious Voting in the European Democracies: A Preliminary Report. Glasgow: University of Strathclyde.
Lijphart, Arend. 1981. «Political Parties: Ideologies and Programs». In David Butler et al. (ed.), Democracy at the Polls. A Comparative Study of Competitive NationalElections. Washington: American Enterprise Institute.
Lijphart, Arend. 1982. «The Relative Salience of Socio-Economic and Religious Issue-Dimensions». European Journal of Political Research 10: 201- 211.
Lipset, Seymour M, 1959. Political Man. New York: Doubleday.
Lipset, Seymour M. and Stein Rokkan. 1967. «Cleavage Structures, Party Systems, and Voter Alignments: An Introduction». In Lipset, Seymour M. and Stein Rokkan, Party Systems and Voter Alignments: Cross-National Perspectives, 1- 64. New York: The Free Press.
MacHale, Vincent and Dennis Paranzino. 1975. «Development Change and Electoral Cleavage in France. Government and Opposition in the 5th Republic». Canadian Journal of Political Science 8: 431- 453.
Maguire, Maria. 1983. «Is There Still Persistence? Electoral Change in Western Europe, 1948- 1979». In Hans Daalder and Peter Mair (eds.), Western European Party Systems. Continuity and Change, 67- 94. London: Sage.
Mair, Peter. 1997. Party System Change: Approaches and Interpretations. Oxford: Oxford University Press.
Menahem, Gila. 1992. «Social Cleavage and Political Divisions in Community». International Journal of Contemporary Sociology 29: 97- 113.
Menahem, Gila. «Social Cleavage, Political Division and Local Political Leadership Recruitment». Journal of Theoretical Politics 5: 375- 395.
Merkl, Peter H. 1988. «The Challengers of the Party Systems». In Kay Lawson and Peter H. Merkl (eds.), When Parties Fail: Emerging Alternative Organizations, 561- 588. Princeton: Princeton University Press.
Michels, Robert. 1966. Political Parties. A Sociological Study of the Oligarchical Tendencies of Modern Democracies. New York: Free Press.
Muller-Rommel, Ferdinand. 1993. Grüne Parteien in Westeuropa: Entwicklungsphasen und Erfolgsbedingungen. Opladen: Westdeutscher Verlag. Offe, Claus. 1992. «Capitalism by Democratic Design? Democratic Theory Facing the Triple Transition in East-Central Europe». In Gyorgy Lengyl, Claus Offe, and Jochen Tholen (eds.), Economic Institutions, Actors and Attitudes: East Central Europe in Transition, 11- 22. Budapest: University of Economic Sciences.
Offerle, Michel. 1987. Les Partis Politiques. Paris: Presses Universitaires de France.
Ostrogorski, Moisei. 1970. Democracy and the Organization of Political Parties. New York: Haskell.
Panebianco, Angelo. 1988. Political Parties: Organization and Power. Cambridge: Cambridge University Press.
Pappi, Franz U. und P. Mnich. 1992. «Social Structure and Party Choice in the Federal Republic of Germany since the 1960s». In Mark Franklin and Thomas T. Mackie et al., Electoral Change. Cambridge: Cambridge University Press.
Pappi, Franz U. und M. Terwey. 1982. «The German Electorate: Old Cleavages and New Political Conflicts». In Herbert Doring and G. Smith (eds.), Party Government and Political Culture in Germany, 174- 196. London und Basingstoke.
Pappi, Franz U. 1979. «Konstanz und Wandel der Hauptspannungslinien in der Bundesrepublik». In Joachim Matthes (ed.), Sozialer Wandel in Westeuropa. Verhandlungen des 19. Soziologentages Berlin, Frankfurt: Campus. 465- 479.
Pedersen, Mogens N. 1979. «The Dynamics of European Party Systems: Changing Patterns of Electoral Volatility». European Journal of Political Research 7(1): 1-26.
Pedersen, Mogens N. 1983. «Patterns of Electoral Volatility in European Party Systems: Explorations in Explanation». In Hans Daalder and Peter Mair, Western European Party Systems: Continuity and Change. London: Sage.
Pizzorno, Allesandro. 1981. «Interests and Parties in Pluralism». In Suzanne Berger (ed.), Organizing Interests in Western Europe: Pluralism, Corporatism, and the Transformation of Politics. Cambridge: Cambridge University Press.
Poguntke, Thomas. 1993. Alternative Politics: The German Green Party. Edinburgh: Edinburgh University Press.
Powell, Bingham. 1976. «Political Cleavage Structure, Cross-Pressure Processes, and Partisanship: An Empirical Test of the Theory». American Journal of PoliticalScience 20: 1-23.
Przeworski, Adam and John Sprague. 1977. A History of Western European Social-ism.Paper presented to the Annual Meeting of the American Political Science Association, Washington, D.C.
Rae, Douglas W. and Michael Taylor. 1970. The Analysis of Political Cleavages. New Haven/London: University Press.
Rae, Nicol. 1992. «Class and Culture: American Political Cleavages in the 20th Century». In Western Political Quarterly 45: 629-650.
Ragin, Charles. 1977. «Class, Status, and 'Reactive Ethnic Cleavages': The Social Bases of Political Regionalism». American Sociological Review 42: 438- 450.
Rokkan, Stein. 1980. «Eine Familie von Modellen für die vergleichende Geschichte Europas». In Zeitschrift für Soziologie 9: 118- 128.
Rose, Richard and Derek W. Urwin, 1970. «Persistence and Change in Western Party Systems Since 1945». Political Studies 18: 287- 319.
Rose, Richard, ed. 1974. Electoral Behaviour: A Comparative Handbook. New York: Free Press.
Sartori, Giovanni. 1976. Parties and Party Systems. A Framework for Analysis. Cambridge: Cambridge University Press.
Scase, Richard. 1977. Industrial Society: Class, Cleavage and Control. New York: St. Martin's Press.
Schmitt, Hermann. 1987. Neue Politik in alten Parteien. Opladen: Westdeutscher Verlag.
Schneider, William. 1974. «Issues, Voting, and Cleavages: A Methodology and Some Tests». American Behavioral Scientist 18: 111- 146.
Scholten, Ilja. 1987. Political Stability and Neo-Corporatism: Corporatist Integration and Societal Cleavages in Western Europe. London: Sage Publications. Seiler, Daniel. 1977. «Cleav-
ages, Regions, and Political Science: Application of a Schema of Analysis to Switzerland and Belgium». Canadian Journal of Political Science 10: 447- 472.
Shamir, Michael. 1984. «Are Western Party Systems 'Frozen'? A Comparative Dynamic Analysis». Comparative Politicial Studies 12: 35- 79.
Smith, Gordon. 1976. «Social Movements and Party Systems in Western Europe». In Martina Kolinsky and William Patterson (eds.), Social and Political Movements in Western Europe. New York: St. Martin's Press.
Sparks, Colin and Anna Readon. 1995. «Re-regulating Television after Communism: A Comparative Analysis of Poland, Hungary, and the Czech Republic». In Farrel Cocrcoran and Pachal Perston (eds.), Democracy and Communication in the New Europe. Change and Continuity in East and West, 31- 50. Cresskill: Hampton.
Splichal, Slavko. 1994. Media Beyond Socialism. Theory and Practice in East-Central Europe. Boulder: Westview. Styrkarsdottir, Audur. 1986. «From Social Movement to Political Party: The New Women's Movement in Iceland». In Drude Dahlerup (ed.), The New Women's Movement. London: Sage Publications.
Stinchcombe, Arthur. 1975. «Social Structure and Politics». In Fred Greenstein and N.W. Polsby (eds.), Maeropolitical Theory, Handbook of Political Science, vol. 3, 557622. Reading: Addison Wesley.
Svallfors, Stefan. 1995. «The End of Class Politics? Structural Cleavages and Attitudes to Swedish Welfare Policies». Acta Sociologica 38: 53- 74.
Taylor-Gooby, Peter. 1986. «Consumption Cleavages and Welfare Politics». Political Studies 34: 592-606.
Von Beyme, Klaus. 1982. Parteien in westlichen Demokratien. München: Piper Verlag.
Voye, Liliane and Jean Remy. 1986. «Persistence of Traditional Cleavages and Differences in Priorities». Tijdschrift voor Sociologie 7: 165- 187.
Ware, Alan. 1996. Political Parties and Party Systems. Oxford: Oxford University Press.
Wolinetz, Steven B. 1979. «The Transformation of Western European Party Systems Revisited». West European Politics 1: 4-28.
Wolinetz, Steven В., ed. 1988. Parties and Party Systems in Liberal Democracies. London and New York: Routledge.
Wright, James und Daniel Holub. 1979. «Social Cleavage and Party Affiliation Revisited: A Comparison of West Germany and the United States». Sociology and Social Research 63: 671- 697.
Zuckermann, Alan. 1975. «Political Cleavages: A Conceptual and Theoretical Analysis». British Journal of Political Science 5: 231- 248.
Перевод А.Н. Кулика
