CC BY
24А.Г. Аллахвердян, Н.С. Агамова
СТРУКТУРА НАУКОВЕДЕНИЯ, ДЕМОГРАФИЯ НАУКИ И ПРОБЛЕМА ДЕПОПУЛЯЦИИ РОССИЙСКОГО НАУЧНОГО СОЦИУМА
Современная наука представляет собой сложную и разветвленную систему различных научных дисциплин. Одни из них имеют солидную историю, другие сложились сравнительно недавно. Но ни новые, ни давно сложившиеся научные дисциплины не пребывают в застывшем, статичном положении. Они динамичны, находятся в состоянии постоянного внутреннего развития и взаимодействия с другими научными дисциплинами. Начавшаяся во второй половине прошлого века научно-техническая революция способствовала еще большему усилению закономерностей дифференциации и интеграции научного знания, еще большему разветвлению и одновременно взаимопроникновению различных областей современной науки, что является существенной и отличительной особенностью развития науки второй половины ХХ - начала ХХ1 в. «В настоящее время, - отмечал в начале 70-х годов Д.М. Гвишиани, - насчитывается более двух тысяч научных дисциплин, и нет оснований полагать, что этот процесс "разветвления" науки может в ближайшее время замедлиться. Возрастают потоки научно-технической информации, усиливаются их взаимодействие и взаимосвязь. Обнаруживается своеобразная цепная реакция, которая приводит к тому, что практически каждое новое открытие в одной отрасли вызывает серьезные сдвиги в других. Наука превращается во все более сложную комплексную систему, управление которой выдвигает принципиально новые, не возникавшие в прошлом проблемы» [5, с. 176]. Через двадцать лет С.В. Девятова и В.И. Купцов уже отмечали, что наука включает «около 15 тыс. дисциплин, которые все теснее взаимодействуют друг с другом... Наука сегодня изучает все, даже саму себя - свое возникновение, развитие, взаимодействие с дру-
гими формами культуры, влияние, оказываемое ею на материальную и духовную жизнь общества» [6, с. 52]. В настоящее время у нас есть основание говорить, что наука изучает не только свое возникновение и развитие, но и историю формирования особо ориентированной «науки о науке» или историю науковедения, которое недавно отметило свой сорокалетний юбилей [1].
Следует отметить, что активная разработка методологических проблем взаимодействия наук была особенно характерна для развития истории и философии науки 60-80-х годов прошлого века [7, 8, 12, 13, 17, 18, 22, 23]. «Взаимодействие научных дисциплин, -отмечал А.Н. Кочергин - имело место на всех этапах развития науки. В настоящее время можно констатировать качественно новое состояние взаимодействия наук, проявляющееся в том, что оно из частного эпизода все более превращается в глобальный процесс, захватывающий практически все научные дисциплины, и даже те из них, которые традиционно далеко отстояли друг от друга. Усиление взаимосвязи и взаимодействия наук является сейчас одной из главных тенденций развития современной науки, о чем свидетельствует, в частности, образование на "стыках" наук новых чрезвычайно плодотворных научных направлений» [2, с. 3].
Нет никакого сомнения, что и в последующие годы процессы «разветвления» и взаимодействия научных дисциплин продолжали также активно развиваться, однако теоретическое осмысление этих процессов, специальные исследования в обозначенном ракурсе отошли на периферию философско-методологического анализа. Это в полной мере может быть отнесено и к анализу методологических проблем науковедения как комплексного направления исследований, включающего анализ взаимосвязи и взаимодействия частных науковедческих дисциплин (экономики науки, социологии науки, психологии науки и др.). Многие вопросы методологического характера, поставленные в дискуссионной форме, остались без дальнейшей разработки. Можно сказать, что в 90-е годы возник своеобразный вакуум дискуссий, оборвалась нить осмысления и анализа методологических проблем науковедения. Последнее десятилетие ознаменовалось прежде всего изучением актуально-прикладных, «социально острых» науковедческих проблем (резкое сокращение финансирования науки, формирование научных фондов, обвальное уменьшение числа научных кадров и «утечка умов», материальное расслоение научного социума и др.) в условиях рыночной дезорганизации управления наукой. В настоящее время на-
ряду с продолжающейся разработкой прикладных проблем науковедения наблюдается возрождение интереса к его методологическим проблемам: предмету и структуре науковедения, его месту в системе других наук, интеграции частных науковедческих дисциплин.
Эволюция дисциплинарной структуры науковедения
Под структурой науковедения принято понимать комплекс конкретных научных направлений (экономика науки, социология науки, психология науки и др.).
Начиная с середины 60-х годов ХХ в. вопрос о структуре науковедения продолжает оставаться одной из активно дискутируемых методологических проблем. В недавно вышедшей коллективной работе украинских науковедов «Методологические проблемы науковедения» через три с половиной десятилетия после начала институализации науковедения как комплексного направления исследования науки отмечается: «Суммируя тридцатипятилетний опыт формирования науковедения, создавший основу для решения вопроса о его предмете и структуре, следует отметить, что в настоящее время еще нет целостного представления о структуре (разделах, компонентах) и предмете этой отрасли знания. Данная проблема до сих пор мало исследована. Будучи сложной, многоаспектной системой, науковедение является объектом изучения философов, социологов, историков науки, стремящихся к осмыслению его логико-методологического, гносеологического и социального содержания. Это вызвано невозможностью дать полное освещение внутреннего содержания науковедения в рамках одной научной дисциплины. Однако в трактовке предмета и структуры науковедения нет единства, поэтому систематизация взглядов на науко-ведческие проблемы представляется актуальной. Она позволяет наиболее адекватно отразить научный статус этой дисциплины, углубиться в изучение этого сложного феномена» [15, с. 5].
Действительно, разброс мнений относительно структуры науковедения весьма широк. Так, в одной из первых работ [18], затрагивающих структуру науковедения как комплексного направления изучения науки, отмечается, что науковедение включает пять частных дисциплин, ориентированных на изучение «истории науки и техники, социологических проблем науки, логики и экономики науки, психологии научно-технического творчества». Здесь науко-
ведческий комплекс включает как традиционные (логика науки и история науки), так и новые (экономика науки, социология науки и психология науки) субнауковедческие дисциплины. В другой структурной классификации предлагается вычленять в системе науковедения восемь направлений изучения науки: методологию науки, логику развития науки, социологию науки, наукометрию, экономику науки, организацию науки, психологию науки и научную политику [24, с. 52].
Согласно другим представлениям [23], науковедение включает 17 субнауковедческих дисциплин: общую теорию науки, историю науки, социологию науки, экономику науки, психологию науки, научную политику, теорию научного прогнозирования, опе-рациональность науки, моделирование науки, наукометрию, научную организацию труда, планирование и управление научными исследованиями, этику научной деятельности, эстетику научной деятельности, науку и право, язык науки, классификацию наук.
При этом, отмечает автор этой классификации, «совокупность названных элементов нельзя, очевидно, назвать строгой, логически вполне последовательной и тем более совершенной системой. Здесь еще не исключены значительные перекрещивания разделов, некоторые разделы, вероятно, не названы; не проведено достаточно ясное разграничение между общими (теоретическими) и прикладными разделами. Соответствующая ясность будет, видимо, достигнута в дальнейшем в связи с развитием данной науки, особенно ее специфического понятийного аппарата» [23, с. 19-20].
Наконец, в самой последней из предложенных в литературе классификаций [11] подчеркивается, что структура науковедения продолжает находиться в стадии активного формирования. «Здесь пока еще нет достаточно полной предметной номенклатуры, дисциплинарные границы нередко подвижны и вызывают споры. Вместе с тем активно разрабатываются отдельные предметы науки, их языки и собственные методы исследования, а их качественная разграниченность, отражаемая в систематизированном научном знании, позволяет достаточно уверенно выделить в структуре науковедения следующие компоненты: 1) философия науки, 2) общая теория науки, 3) история науки, 4) социология науки, 5) психология науки, 6) этика науки, 7) информология науки, 8) теория научных исследований, 9) теория научного творчества, 10)эстетика
научной деятельности, 11) моделирование науки, 12) наукометрия,
13) научный потенциал, 14) научное прогнозирование, 15) экономика науки, 16) научное право, 17) научная политика, 18) организация науки, 19) планирование и управление наукой, 20) классификация наук [11, с. 28].
Дисциплинарная структура науковедения как «открытая система»
«Структура любой науки подвижна, со временем она изменяется, преобразуется. Поэтому и структуру науковедения нельзя рассматривать как раз навсегда установившуюся. Науковедение -относительно молодая отрасль науки, где многое еще не устоялось; в силу комплексности и сложности его предмета в отношении структуры науковедения возможны различные точки зрения» [22, с. 22]. Структура науковедения не замкнутая, раз навсегда сложившаяся система частных дисциплин, а система открытая.
В развитии структуры постсоветского науковедения помимо уже сложившихся, основных направлений изучения науки (экономики науки, социологии науки и др.) имеет место процесс формирования субнауковедческих дисциплин, разработка которых начиналась еще в 80-х годов ХХ в. Так, в работе [22, с. 25-26] отмечалось, что назрела «необходимость в специальной, систематической разработке правовых проблем научной деятельности. Учитывая возможные глобальные последствия научных открытий и современной технологии, становится актуальной потребность правового регулирования научной деятельности и использования ее результатов». В условиях советской административно-командной экономики правовое регулирование носило весьма «ограниченный» характер, которое не могло, как это показал перестроечный период, стимулировать радикальную трансформацию сложившихся форм научной деятельности и использование ее результатов. В постсоветский период в условиях начавшихся рыночных преобразований, и в особенности инновационных процессов, потребность в правовом регулировании стала весьма актуальной. Разработка нормативно-правовой базы, совершенно новой системы законодательных актов стала настоятельной необходимостью в условиях рынка. Нельзя не согласиться с науковедами Г. А. Лахтиным и Л.Э. Миндели, которые резонно замечают, что ныне «сколько бы ни произносилось фраз о ключевой роли науки, о ее социальном лидерстве и т. п., отставание в области создания правовой основы научной деятельности сущест-
вует, и оно является составным элементом, а частично и причиной, общего научно-технического отставания... В Советском Союзе наука как самостоятельная сфера деятельности не имела единого основополагающего правового акта, подобного основам законодательства о народном образовании или здравоохранении. Вместо этого действовал ряд нормативных актов правительства СССР, многие из которых принимались совместно с ЦК КПСС... С переходом к рыночной экономике большинство положений, содержащихся в этих документах, утратило силу. Начало реформ, охвативших общество, обусловило необходимость обновления законодательства, касающегося науки» [14, с. 228-229].
Теперь разработка новых законодательно-нормативных актов становится частью «правоведения науки», одной из основных суб-науковедческих дисциплин в системе науковедения.
Предпосылки становления демографии науки как новой, субнауковедческой дисциплины
В условиях кризиса постсоветской науки важную роль стали обретать вопросы демографического характера, затрагивающие обвальное сокращение численности кадров, активную миграцию ученых в бизнес и др. Прежде всего необходимо соотнести предмет и проблематику демографии науки с предметом и проблематикой демографии как одной из социальных наук, давно сложившейся в системе обществоведения.
Общая демография и демография науки
Согласно словарю, демография - это наука, предметом изучения которой является установление закономерностей «воспроизводства населения в их общественно-исторической обусловленности» [16, с. 50]. Диапазон изучаемых ею проблем воспроизводства населения многообразен и широк. Демография изучает такие, в частности, проблемы, как численность населения, его территориально-географическое распределение, состав и миграционную активность населения, его половозрастную и брачно-семейную структуры, количественный прогноз численности и состава населения. Своеобразным аналогом демографического понятия «население» применительно к научному сообществу является понятие «кадры» науки.
От «демографических характеристик научных кадров» к становлению демографии науки
В первые три десятилетия формирования советского науковедения (60-80-е годы ХХ в.) специфические проблемы деятельности ученых (возраст, пол, брачный статус, миграция и др.), традиционно относящиеся к предмету и понятийному аппарату демографии, не выделялись (наряду с социологией науки, психологией науки, экономикой науки и др.) в отдельное направление науковед-ческих исследований. Конечно, вышеперечисленные демографические проблемы (возраст, пол, миграция и др.) изучались и ранее, поскольку тесно соприкасались с «предметным полем» социологии науки. В частности, в ходе эмпирического социологического исследования респондентов-ученых их демографические характеристики (пол, возраст и др.), как правило, помещались в конце социологической «анкеты» (так называемая «паспортичка»). И тем не менее указанные характеристики изначально зародились и изучались в рамках общей демографии. Однако при формировании науковедения как комплексного направления демографические проблемы научной деятельности изучались не самостоятельно, а в рамках социологии науки. Указанные демографические проблемы науки относятся к разряду социальных, поэтому их отнесение к социологии науки становится отчасти понятным. Однако в отличие от классических, традиционных проблем социологии науки («роль науки в обществе», «научные коммуникации», «типология научных объединений») сугубо демографические проблемы (пол, возраст ученых) оставались на периферии социологии науки и чаще изучались как второстепенные проблемы в контексте так называемых «половозрастных» характеристик научных кадров. Проблемы возраста ученых (соотношение молодых и старых в науке), их половая принадлежность (уровень феминизации науки) хотя и обсуждались в социологии науки, но в достаточно «сглаженной» форме как малозначимые факторы, опосредованно влияющие на эффективность научной деятельности. Другие демографические феномены науки, в частности проблема эмиграционных настроений ученых, их эмиграции, и вовсе не ставились ни в советской социологии науки, ни в науковедении в целом, но теперь уже по соображениям идеологического характера. И не потому, что в СССР эмиграция ученых
отсутствовала (например, существовала «вторая волна» интеллектуальной эмиграции 70-80-х годов, когда многие тысячи советских ученых и инженеров уехали на постоянное жительство в Израиль и Германию в рамках так называемой «этнической эмиграции», а потому, что она могла в неблагополучном свете высветить государственную эмиграционную политику СССР, нарушающую одно из фундаментальных прав человека, в том числе и право на свободу передвижения. В советском обществоведении любые категории эмигрировавших, в том числе и ученые-эмигранты, характеризовались как «предатели», «невозвращенцы», «изменники» и т.п. И только в годы перестройки миграционная проблематика стала объектом специальных науковедческих исследований.
Распад Советского Союза в декабре 1991 г., резкое снижение финансирования науки в последующие годы самым негативным образом отразились прежде всего на кадровой составляющей науки. Постсоветский кризис 90-х годов не столько породил новые, сколько обнажил прежние, возникшие еще в советские годы сложные демографические проблемы кадрового потенциала. Это прежде всего обвальный спад численности кадров науки в результате массового оттока в бизнес-структуры и «утечка умов» за рубеж, резкое сокращение притока молодежи в науку и как следствие - ускоренное старение научного социума, начавшееся в советской науке еще со второй половины 60-х годов XX в.
Помимо вышеуказанных половозрастных и миграционных проблем науки существует еще целый ряд других, традиционно-демографических проблем (семья, брачный статус ученого, продолжительность жизни ученого, взаимоотношения родителей и детей в семьях ученых и др.), которые ранее вообще не изучались в рамках советской социологии науки, но в постсоветский период обрели особый науковедческий интерес. В частности, представляют интерес следующие вопросы: повлияло ли в условиях рынка (и в какой степени) резкое снижение общественного статуса и материального уровня жизни ученых на внутрисемейный психологический климат, взаимоотношения супругов-ученых и др.
Радикальное изменение демографических процессов в научном сообществе 90-х годов уже не могло быть адекватно изучено, интерпретировано с позиций одной лишь социологии науки, вне системного анализа, казалось бы, «внешних» макроэкономических и политических процессов. Социально-экономические кризисные процессы 90-х годов ускорили «дозревание» демографических проб-
лем, выявили актуальную потребность в их систематическом изучении и вычленении в отдельный блок проблем, в формировании демографии науки в качестве относительно самостоятельного направления науковедческих исследований. Другими словами, изучение демографических проблем науки выходит из «тени» социологии науки и предопределяет значимость становления еще одного направления в структуре науковедения - демографии науки, важнейшей методической основой которой является демографическая статистика научного социума - составная часть статистики науки в целом [4]. Демография науки как самостоятельное направление в структуре науковедения - это «дитя» постсоветской кризисной ситуации научного сообщества 90-х годов.
Историческая демография науки
В то время как демографический анализ российского научного сообщества как самостоятельного направления в России только формируется, демографический анализ мирового научного сообщества, включающий его исторический анализ, стал предметом интереса зарубежных ученых и специального направления изучения науки, названного австралийским социологом науки Р. Гасконом «исторической демографией научного сообщества». В своей работе автор описывает (анализ основан на биографических данных более чем 12 тыс. ученых) численный рост научного сообщества с 1450 по 1900 г. как в целом, так и по отдельным странам и дисциплинам [27]. Результаты анализа показывают, что на протяжении этого периода рост численности научного социума происходил приблизительно по экспоненте. Темпы роста в таких случаях характеризуются длительностью периода удвоения - числом лет, необходимых для увеличения численности ученых вдвое. Так, например, в ХУШ-Х1Х вв. период удвоения научного сообщества равнялся 50-60 годам.
В Средние века число ученых не увеличивалось, в середине же ХУ в. произошел резкий подъем и в дальнейшем отмечался постоянный его рост, на фоне которого, однако, отмечались свои относительные подъемы и спады.
Анализ динамики роста численности научного сообщества по отдельным странам (Англия, Германия, Италия, Франция) показал следующее.
1. На заре Нового времени лидирующее положение в науке занимала Италия: в конце ХУ в. около половины всех ученых мира были итальянцами. Затем на протяжении всей последующей истории развития науки доля итальянцев (но не абсолютное число ученых в Италии) в мировом научном сообществе неуклонно снижалась и в конце Х1Х в. стала совсем небольшой. Подобного снижения численности ученых не происходило ни в какой другой стране.
2. С ХУ1 до середины Х1Х в. доля французских ученых в мировом сообществе не претерпела заметных изменений, хотя и наблюдалось некоторое ее увеличение в ХУ111 в. Во второй половине Х1Х в. происходит отчетливое снижение доли французских ученых.
3. Англия, как показывают данные, не играла заметной роли в развитии научного знания вплоть до начала ХУ11 в., но с этого периода она встает в один ряд с Францией и Германией. В конце Х1Х в. наблюдается некоторое снижение доли английских ученых.
4. До XVII в. Германия по числу ученых была второй страной после Италии, но начиная с XVII в. ее статус постепенно снижался, и по количеству ученых, получивших признание, она отстала от Франции и Англии. Однако в конце XVIII в. началось возрождение науки в Германии, а к концу XIX в. немцы стали лидирующей нацией в науке.
5. Вместе взятые ученые всех остальных стран Европы и вне ее составляли четверть мировой численности ученых, получивших известность с XVI до середины XIX в. В конце XIX в. количественный вклад этих стран резко возрос, особенно ввиду роста численности в двух новых потенциальных державах - США и России. Модель развития научного сообщества в этих странах отличалась от европейских моделей. С конца XVIII в. темпы роста численности ученых в этих двух странах были примерно одинаковыми с периодом удвоения в 28 и 25 лет [27].
Динамика роста численности научных кадров в советской науке
Во второй половине ХХ в. последовательный количественный и качественный рост кадрового состава науки стал одним из важнейших показателей динамичного развития не только самой научной сферы, но всей экономики страны в целом. Эта тенденция проявляется прежде всего в развитых странах мира, характеризующихся все возрастающей ролью науки и новейших технологий
в социально-экономическом развитии этих стран. Превращение науки в непосредственную производительную силу общества, высокие темпы роста численности ученых выдвинули науку на одно из первых мест среди всех социальных институтов человечества. Эта новая функция науки стала возможной в результате творческой активности все более многочисленной армии людей науки. О радикальном росте численности ученых во всем мире за последние 200 лет свидетельствуют следующие данные: 1800 г. - 1 тыс. ученых, 1850 г. - 10 тыс., 1900 г. - 100 тыс., 1950 г. - 1 млн. [19, с. 12], 2000 г. - 4,5 млн. ученых [24]. Однако в разных странах темпы роста научных кадров были разными. Ниже представлена динамика роста численности научных кадров СССР в сопоставлении с ведущими капиталистическими странами мира (США, Япония, Германия, Франция и Великобритания) за 25-летний период (1965-1990).
Таблица 1
Темпы роста численности исследователей в «научных державах»: сопоставительный анализ (1965-1990)* (тыс.)
Годы Франция Япония Великобритания Германия США СССР
1965 42,8 117,6 49,9 61,0 494,2 664,6
1970 58,5 172,0 76,7 82,5 543,8 927,7
1975 65,3 255.2 80,5 103,7 527,4 1223,4
1980 74,9 302,6, 95,7 120,7 683,3 1373,3
1985 102,2 473,3 131,0 143,6 801,9 1491,3
1990 123,9 582,8 133,0 241,9 981,7 1522,2
Рост в разы 2,9 4,9 2,7 4,0 2,0 2,3
*Составлена автором на основе источников [3, 20, 21].
В отличие от пяти ведущих капиталистических стран, где единицей анализа численности научных кадров является понятие «исследователь», в СССР такой статистически расчетной единицей был «научный работник». Следует отметить, что понятие «исследователь», широко используемое в странах ОЭСР, куда входят и вышеуказанные пять ведущих стран, было совместно выработано еще в 1964 г. («Руководство Фраскати») и ныне выступает в качестве общепризнанного международного стандарта в статистических исследованиях [9]. Эти две «единицы» анализа («исследователь» и «научный работник») между собой совершенно несопоставимы, т.е. нельзя сказать, что численность научных кадров СССР в 1985 г. была почти
в 2 раза выше, чем в США, или в 14 раз выше, чем во Франции (см. табл.). Вместе с тем представляется возможным сравнить между собой темпы роста численности ученых всех пяти развитых капиталистических стран. Здесь явным лидером по абсолютному числу исследователей являются США, далее с большим отрывом следуют Япония, Германия, Франция и Великобритания. Однако, если сравнивать эти страны и СССР не по абсолютным, а по относительным показателям, т.е. по темпам роста числа исследователей в каждой из шести стран, то первенство принадлежит Японии. Достаточно сказать, что за период с 1965 по 1990 г. число исследователей в Японии увеличилось в 4,9 раза, в то время как в СССР - всего в 2,3 раза, а в США - в 2 раза. Хотя за эти 2,5 десятилетия показатель темпов роста численности ученых СССР уступал аналогичному показателю в других развитых странах, в этот период никогда не фиксировался спад численности советских ученых. Неуклонный их рост - характерная тенденция развития послевоенной науки СССР. Прямо противоположная картина имела место на рубеже 90-х годов.
Динамика падения численности научных кадров - новая тенденция развития отечественной науки в постсоветский период
Переход от плановой к рыночной экономике негативно сказался на материальном положении ученых, аппаратно-техническом и информационном обеспечении исследований, стимулировал процесс депопуляции отечественной науки. Однако объективности ради необходимо отметить, что рыночная «шокотерапия» лишь усилила процесс, который начался задолго до нее. Если все послевоенные годы среднегодовая численность работников отрасли «наука и научное обслуживание» неуклонно росла, то в 1987 г. она впервые стала падать и к началу 1992 г., согласно статистическим данным, сократилась на 349 тыс. работников. Таким образом, весьма распространенная точка зрения, согласно которой массовый исход из научной отрасли начался в 1992 г., не имеет статистических оснований.
Таблица 2
Динамика поэтапного сокращения исследователей (1990-2005)*
ЭТАПЫ
кадрового обвала (1989-1994) умеренного сокращения кадров (1995-1998) стабилизации числа кадров (1999-2001) нового сокращения кадров (2002-2005)
1989 г. 1994 г. 1995 г. 1998 г. 1999 г. 2001 г. 2002 г. 2005 г.
В тыс. 1119 525 519 417 420 422 415 391
В % - 99 - 25,5 0,7 6
* Данные рассчитаны автором на основе источников [26, 28].
Статистический мониторинг науки 90-х годов показал, что сокращение численности научных кадров носило крайне неравномерный и пульсирующий характер. Так, в начале 90-х годов имел место суперактивный отток «исследователей», в середине десятилетия темпы их сокращения заметно снизились, затем имел место процесс кратковременной кадровой стабилизации и, наконец, в последние годы наметился новый этап сокращения исследователей. Это позволило нам обозначить в период с 1989 по 2005 г. четыре этапа депопуляции отечественной науки:
1) период кадрового обвала (1989-1994);
2) период умеренного сокращения кадров (1995-1998);
3) период стабилизации числа кадров (1999-2001);
4) период нового сокращения кадров (2002-2005).
На первом этапе (1989-1994) спад числа исследователей (в сравнении с тремя последующими этапами) был максимальным: с 1119 тыс. в 1989 г. до 525 тыс. в 1994 г. За этот период численность исследователей сократилась на 594 тыс. человек, т.е. в среднегодовом исчислении на 99 тыс. Это объясняется резким снижением размеров госфинансирования науки, уменьшением зарплаты работников этой сферы (в 1988 г. она составляла 121,5% к зарплате по экономике в целом, а в 1993 г. - только 67,7%), кадровым дефицитом в сфере бизнеса, возможностью получать в бизнесе несравненно большую зарплату, чем в науке, и т.п. Пик обвального этапа приходится на 1993 г., когда сферу науки покинуло 160 тыс. исследователей. Много это или мало? На наш взгляд, очень много: это все равно, как если бы в тот же год две страны «Большой семерки» -Канада и Италия - лишились бы полностью всех своих ученых
На втором этапе (1995-1998) численность исследователей сократилась на меньшую величину - 102 тыс. человек (в среднегодовом исчислении - 25,5 тыс.). Свою роль здесь могли сыграть как внутренние по отношению к науке факторы (постепенная адаптация ученых к сложившейся ситуации, завершившийся отток наиболее активной части, благотворная деятельность фондов поддержки науки, распространение вторичной занятости и т.п.), так и внешние (кризисная ситуация на рынке труда и связанная с этим неблагоприятная ситуация в сфере бизнеса и т.д.).
Если два предыдущих этапа характеризовались неуклонным сокращением численности специалистов, то на третьем этапе (1999-2001) впервые в 90-е годы обозначилась тенденция стабилизации числа исследователей (1999 г. - 420 тыс., 2000 г. - 426 тыс., 2001 г. - 422 тыс. исследователей). Определенную роль в этом сыграл, как ни парадоксально, августовский дефолт 1998 г. Одни бизнес-структуры перестали расширяться, как прежде, другие освобождались от накопившегося «кадрового жирка», третьи оказались на грани банкротства. Свободных рабочих мест, куда по традиции могла уйти часть ученых, стало меньше, к тому же многие стали воспринимать научную сферу как относительно стабильную. Некоторые работники бизнес-структур, выходцы из науки, вернулись в нее. Взаимопереплетение этих и других факторов способствовало стабилизации численности научных кадров.
Однако период кадровой стабилизации продолжался недолго. Как показывают статистические данные, с 2002 по 2005 г. наметилась новая тенденция сокращения численности исследователей. Правда, темпы сокращения на новом, четвертом этапе оказались существенно ниже (в среднегодовом исчислении всего 6 тыс.), чем на первом (99 тыс.) и втором (25,5 тыс.) этапах (см. табл. 2). Но эта новая тенденция носит по времени более устойчивый характер и продлится, на наш взгляд, как минимум до 2009 г. Связано это прежде всего с начавшейся реорганизацией государственных академий (РАН, РАМН и др.), предусматривающей значительное сокращение кадрового состава за 2006-2008 гг. По нашим расчетам, за эти три года депопуляция научного сообщества только за счет работников государственных академий составит около 30 тыс. исследователей.
Эволюция численности научных кадров в 1950-2005 гг.
Как показывают статистические данные, за период с 1989 по 2005 г. численность исследователей сократилась с 1118 тыс. до 391 тыс., т.е. почти в 3 раза. Такие темпы сокращения численности научных кадров стали весьма удручающими для российской науки. Даже если полностью согласиться со сторонниками идеи «кадровой избыточности» отечественной науки и неизбежностью сокращения кадров в условиях начала рыночных преобразований, все же этот процесс оказался весьма радикальным, не имеющим аналогов по своим масштабам и темпам не только в российской истории, но
и в мировой. Особенно рельефно это проявляется при сравнении темпов изменения численности ученых в послевоенной советской и постсоветской науке (см. рис.).
Здесь очень важно подчеркнуть, что на рубеже 90-х годов в российской статистике научных кадров произошли значительные перемены. Понятие «научный работник», существовавшее еще с 1962 г., сменилось в начале 90-х годов понятием «исследователь», которое в содержательном плане и в количественном выражении отличается от прежнего понятия «научный работник» (например, 1031 тыс. «научных работников» в 1990 г. соответствует, по новой статистике кадров, 993 тыс. «исследователей» в правой, нисходящей части графика: 519 тыс. - в 1995 г., 426 тыс. - в 2000 г. и 391 тыс. в 2005 г.). Однако даже с учетом этих обстоятельств можно утверждать, что падение числа исследователей было очень резким [4].
Изображенная на графике кадровая «загогулина» - наглядное подтверждение радикальной смены государственных приоритетов в научной политике, обернувшейся резким спадом численности российских ученых в постсоветский период.
1200
£ 8.
1000 800 600 400 200
1019 +1031
У*!938 \ <1338 \
/631 \
/■457 V 519 \ 426
/243 391
<П12
^ ЬС5^ ^ ^ Ч5 <1^ ^
Годы
Рис. 1. Динамика численности научных кадров РСФСР и РФ за период 1950-2005 гг.*
*Рисунок составлен по источнику «Народное хозяйство СССР» (статистические сборники за соответствующие годы).
Таблица 3
Темпы роста/спада численности исследователей в России и других «научных державах» мира: сравнительный анализ (тыс.)*
Годы Франция США Великобритания Япония Германия Россия
100 100 100 100 100 100
1990 123,9 981,7 133,0 582,8 241,9 1180,0
1995 151,2 1036,0 145,7 673,4 231,1 610,3
2000 172,1 1261,2 157,7 647,6 257,9 506,4
Рост/спад в % + 139 +128 + 118 + 111 + 107 - 43
*Составлена автором на основе источников [3, 21].
Это особенно удручает, если учесть, что другие страны «Большой восьмерки» продолжают наращивать численность научных и инженерных кадров, что видно из статистических данных (табл. 3). Прежде чем интерпретировать эти данные, важно отметить, что Россия уже перешла на международные статистические стандарты в области статистики науки. За единицу анализа численности кадров теперь берут понятие «исследователь», используемое в странах ОЭСР с 60-х годов. Это позволяет проводить непосредственный сравнительный анализ кадрового потенциала России и других стран мира.
Как видно из табл. 3, кадровая динамика в 90-е годы существенно отличалась от ситуации в советский период (60-80-е годы). Если ранее СССР и другие ведущие страны мира имели общую тенденцию кадрового роста (табл. 1), то в 90-е годы динамика численности научных кадров России и ведущих стран развивалась в диаметрально противоположных направлениях. Это, в свою очередь, обеспечило странам «Большой семерки» еще больший научно-технологический отрыв от России, все еще не изменившей своей традиционной, «сырьевой стратегии» социально-экономического развития.
Список литературы
1. Аллахвердян А.Г. Эволюция структуры науковедения и взаимосвязи субнау-коведческих дисциплин // Вопросы истории естествознания и техники. - М., 2006. - № 4. - С. 106-118.
2. Взаимодействие наук как фактор их развития / Отв. ред. Кочергин А.Н. - Новосибирск: Наука, 1988. - 287 с.
3. Гохберг Л.М. Научный потенциал СССР. - М., 1991.
4. Гохберг Л.М. Статистика науки. - М.: ТЕИС, 2003. - 478 с.
5. Гвишиани Д.М. Социальная роль науки и политика государства в области науки // Социологические проблемы науки. - М.: Наука, 1974.
6. Девятова С.В., Купцов В.И. Большая наука // Философия и методология науки. Часть I. - М., 1994. - С. 51-60.
7. Дмитриенко В.А. Методологические проблемы науковедения. - Томск: ТГУ, 1977. - 175 с.
8. Добров Г.М. Наука о науке. Введение в общее науковедение. - Киев: Наукова думка, 1970. - 320 с.
9. Измерение научно-технической деятельности. Руководство Фраскати. - Париж: ОЭСР, 1993. - 278 с.
10. Индикаторы науки. Статистический сборник. - Минобрнауки России. Росстат. ГУ-ВШЭ, 2006.
11. Каширин В.П. Проблемы общей теории науки // Науковедение: Фундаментальные и прикладные проблемы. - Красноярск, 2004. - С. 24-31.
12. Келле В.Ж. Методологические проблемы комплексного исследования научного труда // Вопросы философии. - М., 1977. - № 5. - С. 100-110.
13. Лайтко X., Ланге Б. Из истории формирования науковедения // Вопросы истории естествознания и техники. - М., 1982. - № 3. - С. 42-53.
14. Лахтин Г.А., Миндели Л.Э. Контуры научно-технической политики. - М.: ЦИСН, 2000. - 240 с.
15. Методологические вопросы науковедения / Под редакцией Оноприенко В.И. -Киев, 2001. - 327 с.
16. Междисциплинарные исследования. Словарь-справочник. - М.: Наука, 1991. -247 с.
17. Микулинский С.Р. Еще раз о предмете и структуре науковедения // Вопросы философии. - М., 1982. - № 7. - С. 117-131.
18. Микулинский С.Р., Родный Н.И. Наука как предмет специального исследования // Вопросы философии. - М., 1966. - № 5. - С. 25-38.
19. Михайлов А.И., Черный А.И., Гиляревский Р.С. Научные коммуникации и информатика. - М.: Наука, 1976. - 435 с.
20. Наука в Российской Федерации. Статистический сборник. - М., 2005. - 490 с.
21. Научные кадры СССР: Динамика и структура / Под ред. Келле В.Ж., Ку-геля С.А. - М., 1991. - 284 с.
22. Основы науковедения / Под ред. Стефанова Н., Яхиела Р. (НРБ), Фаркаша Я. (ВНР), Кребера Г. (ГДР), Малецкого И. (ПНР), Микулинского С. (СССР), Рихта Р. (ЧССР). - М.: Наука, 1985. - 431 с.
23. Рачков П.А. Науковедение: Проблемы, структура, элементы. - М.: МГУ, 1974. - 242 с.
24. Родный Н.И. История науки, науковедение, наука // Вопросы философии. - М., 1972. - № 5. - С. 51-62.
25. Словарь иностранных слов. - М.: Русский язык, 1989. - 622 с.
26. Gascoigne R. The historical demography of scientific community, 1450-1900 // Social studies of science. - L., 1992. - Vol. 22, N 3. - P. 545-573.
