CC BY
123
Савельев Александр Евгеньевич
кандидат исторических наук
Стрелковое и артиллерийское вооружение Отдельного Кавказского корпуса
К
ак известно, период с XVII в. до конца второй половины XIX в. характеризовался своеобразным застоем в военно-техническом прогрессе. Это было время дульнозарядных гладкоствольных ружей с ударно-кремниевым замком и дульнозарядных гладкоствольных артиллерийских орудий. Лишь с 1860-х гг. началось массовое внедрение в войска казнозарядного нарезного пехотного и артиллерийского оружия, имевшего существенно более высокую огневую мощь и скорострельность. Основная часть Кавказской войны пришлась на период, предшествующий этим коренным преобразованиям.
Изначально в русской армии наблюдалось отсутствие какой-либо унификации в составе пехотного вооружения. В одном из полков в начале XIX в. имелся, например, «набор» из ружей 50 различных калибров, а в другой части в это же время встречались еще петровские фузеи 1700 г. изготовления. Однако после Отечественной войны 1812 г. была завершена унификация вооружения, начатая в предыдущие годы. Штатным оружием всех нижних чинов стрелковых (мушкетерских) и гренадерских полков стало пехотное ружье образца 1808 г., калибра 7 линий (17.78 мм) с трехгранным штыком. Это ружье имело длину в 1,83 м (с примкнутым штыком), весило 4 кг 740 г., вес патрона составлял 36,3 г. В егерских полках рядовые вооружались особым егерским ружьем, которое было несколько легче и короче стандартного, а унтер-офицеры - винтовальным (нарезным) штуцером образца 1805 г., калибра также в 7 линий (по 12 на роту). Штуцера имели в стволе 8 нарезов и особый прицел для стрельбы на большие расстояния. Вместо штыка такие примитивные винтовки снабжались кортиками, рукоять которых можно было вложить в канал ствола. В 40-х гг. XIX в. ружья были модер-
низированы, что выразилось в замене кремниевого замка более эффективным капсюльным. В 1843 г. на вооружение русской армии был принят 7-линейный литтихский (бельгийский) штуцер с капсульным замком и некото-рыми улучшениями в конструкции, увеличивающими дальность стрельбы. Его вес был 5,3 кг, а патрон весил 53,3 г. Наконец, уже в последние годы Кавказской войны (точнее с 1859 г.) Российская Императорская армия получила отличную 6-линейную (15,24 мм) капсюльную винтовку, к сожалению, опоздав-шую с принятием на вооружение лет на пятнадцать. Она весила 4,8 кг с патроном массой 41,5 г. Пехотные унтер-офицеры, а в артиллерии также и рядовые, снабжались холодным оружием - тесаками (полусаблями). Пехотные офицеры вооружались парой пистолетов и шпагой. Регулярная кавалерия была представлена в Отдельном Кавказском корпусе прежде всего Нижегородским драгун-ским полком. Его военнослужащие оснащались двумя пистолетами (нижние чины также - драгунскими ружьями, а в конце войны винтовками, которые представляли собой укороченную и облегченную версию пехотных) и палашом, позже замененным саблей, впрочем, на Кавказе драгуны быстро стали брать вместо уставного клинка горскую шашку, более удобную для конной рубки.
Все это оружие, особенно гладкоствольные ружья и пистолеты с кремниевым замком, было малоэффективно. Это отмечали даже современники. Г.И. Филипсон писал: «Пехота вооружена была старыми, кремневыми ружьями, до того плохими, что нельзя было с уверенностью попасть на сто шагов...»1. Далее он уточнял, что ружья «были кремневые, тульские, прослужившие лет по 25»2. Закономерный результат такого положения дел: «Пехота стреляла довольно пло-хо»3.
По данным известного исследователя истории
1 Филипсон Г. И. Воспоминания. 1837-1847. // Осада Кавказа. Воспоминания участников Кавказской войны XIX в.,
СПб., Издательство журнала «Звезда». 2000. С. 104.
2 Там же. С.
3 Там же. С.
141. 104.
15
русского оружия XIX в. В. Г. Федорова, действенность стрельбы из них была крайне низка. На дистанции в 100 шагов в цель попадало до половины выпущенных пуль, а на расстоянии в 300 шагов процент попопаданий снижался до четверти. Для драгунских ружей эти дистанции сокращались до 80 м и 240 м. Из пистолета дальность эффективной стрельбы не превышала 30 шагов1. Штуцера и поздние винтовки были значительно дальнобойнее. Максимальная дальность стрельбы из них составляла 1200-1400 шагов, впрочем, в реальной боевой обстановке она была много меньше. Точность стрельбы из нарезного оружия также была выше. На дистанции в 250 шагов в цель попадало 50 процентов выстрелов, с 300 -45%, а с 400 - 35%2.
Низкая эффективность стрелкового оружия рассматриваемого периода обуславливалась не только небольшой дальностью его стрельбы и невысокой точностью, но и длительностью его перезарядки и недостаточной надежностью кремниевых замков. Ружейный патрон состоял из круглой свинцовой пули и прикрепленной к нему бумажной гильзы с зарядом пороха. Чтобы произвести выстрел, стрелок должен был, оттянув задвижку на замке, открыть его полку (место, куда попадала искра, выбитая кремниевым стерженьком на курке при ударе по кресалу на задвижке), скусить пулю, стараясь не замочить слюной порох, отсыпать небольшую часть заряда на полку, затем, придерживая открытую гильзу двумя пальцами, закрыть полку, поставить курок на предохранитель, взять ружье вертикально, стволом вверх, всыпать туда оставшийся порох, вложить пулю вместе с опустевшей гильзой, бумага которой становилась пыжом. Затем, легкими ударами шомпола (важно было не раздавить зерна пороха, иначе его сила резко падала) пуля с зарядом проталкивалась вглубь ствола. Заряжание штуцера и винтовки было еще более сложным делом, так как завернутую в промасленную тряпочку пулю предварительно следовало забивать в ствол деревянной колотушкой, ведь приходилось преодолевать сопротивление нарезов, и лишь потом проталкивать шомполом. Неудивительно, что даже тренированный стрелок мог делать повторный выстрел лишь через одну или полторы минуты. В кавалерии огнестрельное оружие вообще было фактически одноразовым в течение боя.
Еще одной проблемой стрелкового оружия этого времени была низкая надежность механизма
кремниевого замка. При его неточной регулировке отказ был неизбежен, но даже в идеальном состоянии на каждые 100 выстрелов он давал примерно 15 осечек. Замок требовал частого ремонта, что в условиях похода было обеспечить довольно сложно. В дождливую и ветреную погоду порох либо отсыревал, либо сдувался с полки, в результате чего, выстрел оказывался невозможным. Кроме того, в некоторых случаях, например, при ветре в лицо, вспышка пороха на полке могла быть опасной для глаз стрелка. Капсюльный замок был несколько совершенней кремниевого и обеспечивал более высокую скорострельность. Он был изобретен в 1818 г., но массовое оснащение ими ружей и пистолетов началось, как уже упоминалось, лишь с 40-х гг. XIX в. Капсюль представлял собой медный колпачок, наполненный гремучей ртутью. Чтобы подготовить к выстрелу капсюльный замок, было достаточно лишь взвести курок и насадить капсюль на специальный стерженек. Боек курка разбивал его, воспламеняя заряд, и полученная искра по особой трубке поджигала порох в стволе. Одним из недостатков стрелкового оружия середины XIX в. была небольшая начальная скорость пули, поэтому противник с хорошей реакцией мог от нее уклониться, что и случалось неоднократно в условиях Кавказской войны.
Специфической проблемой был большой вес указанных образцов и боеприпасов к ним. Это не позволяло иметь с собой достаточный боезапас. По штатам того времени предусматривалось «патронов с пулями содержать на каждое ружье по 75, из которых, кроме чрезвычайных случаев, в сумах иметь по 40, а по 35 в ящиках, получая порох и свинец из артиллерии»3. Разумеется, такого боекомплекта было совершенно недостаточно для ведения длительного огневого боя. В условиях европейских войн это не имело особого значения, так как связь с обозом была там вполне устойчивой. Во время Кавказской войны с ее экспедициями против горцев положение дел было много хуже. Брать с собой большое число транспортных повозок отряды обычно не могли, а на лошадиных вьюках тяжелый груз увезти было невозможно.
Именно указанные причины легли в основу предпочтения русскими войсками штыковых атак. Такая тактика была достаточно оправдана, но наличие на вооружении горцев значительного количества дальнобойных и точных винтовок, которых они применяли для стрельбы из засад и
1 Федоров В.Г. Вооружение русской армии за XIX столетие. СПб., 1911. С. 33.
2 Федоров В.Г. Эволюция стрелкового оружия. М., 1938. Ч. 1. С. 31-33.
3 ПСЗ. Т. 43. Ч. 2. Кн. штатов, № 23824.
_16
легких укреплений типа завалов, вело к очень большим потерям наступающих солдат.
Единственным огневым средством, что могли противопоставить русские войска меткому огню горцев с дальнего расстояния, была артиллерия. В середине XVIII в., когда наметились первые достаточно активные шаги Российской империи по проникновению на Кавказ, горцы надеялись разбить в нескольких сражениях пришельцев, чтобы отвадить их от родных мест, но каждый раз несли значительные потери именно от огня орудий, которых они с уважением прозвали «царскими пистолетами». У них самих артиллерия была представлена либо совершенно устаревшими образцами, либо редкими трофеями.
Основными тактическими единицами в русской полевой артиллерии были роты, которые подразделялись на батарейные, легкие и конные.
Батарейные роты обычно занимали огневую позицию в полевых укреплениях. В их составе имелись четыре полупудовых единорога, четыре 12-фунтовых пушки средней пропорции и четыре 12-фунтовых пушки меньшей пропорции. Кроме того, батарейным ротам часто придавали по два 3-фунтовых единорога.
Легкие роты имели более высокую подвижность и были предназначены для нахождения в боевых порядках войск, чтобы поддерживать их огнем. В их состав входили четыре четвертьпу-довых единорога и восемь 6-фунтовых пушки.
Конные роты обычно использовались в качестве мобильного резерва. У них была сравнительно высокая маневренность, поэтому они могли быстро выдвинуться на тот или иной участок позиции, если того требовал ход сражения. Там имелось по шесть четвертьпудовых единорогов и 6-фунтовых пушек.
В полевой артиллерии самым тяжелым орудием была 12-фунтовая пушка средней пропорции. Вес ствола этого орудия составлял 50 пудов, полный вес вместе с лафетом и передком - 118 пудов. Калибр пушки равнялся 4.76 дюймам (120.9 мм). Снаряд весил 14 фунтов, заряд - 4 фунта. В орудийный расчет входили 13 человек, а для перевозки пушки требовалось 6 лошадей. 12-фунтовая пушка меньшей пропорции, благодаря более короткому стволу с относительно тонкими стенками, была заметно легче. Ее вес без лафета составлял 29 пуда. Она стреляла снарядом той же массы, что и ее более тяжелый вариант, но имела значительно более легкий заряд -2.5 фунта. 6-фунтовая пушка весила 22.5 пуда, имела калибр 3.76 дюйма (95.5 мм) и стреляла 7-
фунтовым снарядом. Единороги были исключительно русскими орудиями, появившимися в отечественной артиллерии еще в середине XVIII в. Свое название они получили от того, что несли на себе изображение единорога, являвшегося гербом рода графов Шуваловых, на заводах которых их производили. Эти орудия представляли собой значительно усовершенствованный вариант гаубицы (орудия для стрельбы по навесной траектории) и отличались от западных аналогов наличием конической каморы для заряда, как бы сливающейся с каналом ствола, что существенно повышало действенность выстрелов. Из них вели огонь либо разрывными гранатами, либо картечью. Полупудовый единорог был тяжел и весил 43 пуда, имея калибр 6.1 дюйма (154.9 мм). Четвертьпудовые единороги калибра 4.84 дюйма (122.9 мм) делились на пешие (22 пуда) и конные (19.3 пуда). Первые обслуживались расчетом из 10 человек, вторые - из 14, так как имели большее количество лошадей для транспортировки. 3-фунтовые единороги являлись са-мыми легкими из орудий русской полевой артиллерии первой половины XIX в. и весили с лафетом 37.5 пуда. Теоретически они были наиболее пригодны для использования в горах, поэтому существовал даже их особый горный вариант. В реальности, именно горные орудия оказались слабым звеном в ассортименте русской артиллерии. В одном из рапортов командованию корпусом сообщалось: «Лафеты горных единорогов необходимо переделать. Они ломаются в своих станинах беспрестанно, так что из 10-ти единорогов, которые назначены в нынешнюю экспедицию, остается теперь при отряде только три. У прочих железные станины их, которые служат вместе и оглоблями, переломились...»1. К тому же эффективность этих орудий многие офицеры считали слишком низкой для реального боевого применения. Более пригодными в качестве высокомобильного средства дальнего боя многие называли тяжелые крепостные ружья, которые по некоторым показателям не уступали горским винтовкам2.
В каждой артиллерийской роте имелась полевая кузница, которая должна была производить ремонт артиллерийского снаряжения, лафетов, зарядных ящиков, ковать лошадей и т.д.
Из снарядов в полевой артиллерии использовались ядра, картечь, гранаты и брандкугели. Ядра представляли собой сплошные чугунные шары. В полевом бою их эффективность была довольно низка, прежде всего, из-за малой вероятности попадания в отдельного человека (впрочем,
1 АКАК. Т. 9. С. 365. Из рапорта Вельяминова Розену от 21 августа 1835 г.
2 Н.В. 1840, 1841 и 1842 годы на Кавказе. // Кавказский сборник. Т. 12. Тифлис, 18
С. 329.
17
ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ПРАВА И ГОСУДАРСТВА в европейских условиях войн ядрами могли вести огонь по плотным колоннам пехоты, что могло обеспечить ядрам приемлемую точность попаданий), поэтому обычно их использовали для разрушения легких зданий и укреплений деревянно-земляного типа. Иногда перед выстрелом ядра специально нагревали до такой степени, что они начинали светиться. Такие «каленые» ядра приобретали зажигательные свойства, но подготовка их к стрельбе была сложна, длительна и опасна. Гранаты отличались от ядер тем, что были полыми, их пустота заполнялась порохом. В оболочке снаряда имелось отверстие, куда вставлялась деревянная трубка с фитилем. В момент выстрела он поджигался от вспышки пороха в стволе. Как только огонь доходил до пороховой «начинки» гранаты, она взрывалась, поражая окружающее пространство взрывной волной и чугунными осколками. Если этими боеприпасами вели огонь по войскам, то старались добиться их взрыва в воздухе, чтобы «они не врывались в землю и черепья при разрыве их лучше бы разлетались в стороны». При разрушении легких укреплений земляного типа, напротив, пытались, наоборот, получить «зарывание» гранаты в землю, так как эффект в этом случае заметно возрастал. Подобные снаряды, которые весили пуд и более, назывались бомбами. Гранаты и бомбы были эффективны и для разрушения сооружений, и в полевом бою. Брандкугели представляли собой гранаты, начиненные вместо пороха горючим составом. Они применялись исключительно для поджигания легковоспламенимых строений. Картечь в то время изготовлялась в виде снарядов, состоявших из жестяного цилиндра и железного поддона, где были чугунные пули определенного диаметра. Картечь делилась на ближнюю и дальнюю. Первая имела пули меньшего калибра (130-150 штук), вторая - большего (40-50 штук). По штатам в каждой роте полагался боекомплект из 120 снарядов: 80 с ядрами или с гранатами, 30 - с картечью и 10 - с брандкугелями. Как отмечалось выше, калибр боеприпаса, а, следовательно, и самого орудия указывался не в привычных позднее дюймах, а в фунтах. Эта шкала была введена в русской артиллерии еще Петром I в 1707 г. По ней калибр орудий обозначался по весу их снаряда, измеряемого либо в стандартных торговых пудах (гаубицы, мортиры, позже единороги), либо в особых артиллерийских фунтах, эталоном которых стало чугунное ядро диаметром в два дюйма. Артиллерийский фунт был несколько тяжелее торгового, чем и объясняется заметная по приведенным данным разница между калибром орудия и реальным весом его сна-
ряда. Такая система калибров использовалась в русской артиллерии до 1877 г., хотя уже в 60-х гг. XIX в., после появления первых казнозарядных орудий, она стала совершенно неудобной. Заряд пороха в полевых условиях применяли уже заранее уложенным в картуз - мешок из прочной шерстяной ткани, что очень облегчало процесс заряжания орудия. Такой заряд обычно был равен трети массы снаряда. У орудий малого и среднего калибра снаряд и картуз соединенялись друг с другом для обеспечения более высокого темпа стрельбы, но у тяжелых орудий снаряды и заряды досылались в ствол раздельно из-за их большого веса.
Процесс заряжания артиллерийского орудия того времени был довольно сложным. Сначала щеткой-банником очищали канал ствола от налета пороховой гари, затем пробойником засылали туда картуз, а для тяжелых образцов затем и снаряд. После этого орудие наводилось на цель с помощью достаточно эффективного подвесного прицела системы Кабанова образца 1812 г. В особое отверстие казенной части ствола, называемое затравкой, вставлялась скорострельная трубка. Перед выстрелом к ее верхней части (чашечке) прикладывался фитиль.
Максимальная дальность стрельбы ядрами и гранатами из любых орудий полевой артиллерии составляла 2500-2750 м, однако в бою из них вели огонь на дистанцию, не превышающую 1250 м, а обычно и того менее в 1,5-2 раза. Ближняя картечь использовалась на расстоянии до 425 м, а дальняя - до 640 м, причем, чем ближе была цель, тем больший эффект достигался. При стрельбе по мишени высотой в 2,7 м и шириной в 25 шагов ядром из 12-фунтовой пушки на дистанции 400-600 м в цель попадало 70% выстрелов, а на расстоянии 800-1000 м - 40%. 6-фунтовая пушка на первой указанной дистанции достигала тех же результатов, но на большем расстоянии попадания из нее становились лишь случайными. Картечь показывала наибольшую действенность при стрельбе на 320-640 м.
В условиях Кавказа использование полевой артиллерии имело свою специфику. Экспедиционные отряды практически никогда не включали в себя ар-тиллерийских рот полного состава, которые при этом в Отдельном Кавказском корпусе штатно имели в полтора раза меньшее количество орудий, чем в остальной русской армии -восемь. Часто в сопровождении находились лишь два-три орудия. Чаще всего использовались единороги, так как, с одной стороны, гранаты и картечь, которыми они вели огонь, были наиболее эффективны для отражения атак горцев и
18
разрушения устраиваемых ими легких укреплений, с другой стороны, их стволы имели значительный угол подъема, что уменьшало характерные для горных условий «мертвые зоны». Г.И. Фи-липсон свидетельствовал в своих записках: «... О кавказской артиллерии можно сказать, что она в общем уважении и всегда держалась своеобразно и с большим достоинством. Впрочем, это же самое относится и вообще к русской артиллерии. Батареи были осьмиорудийного состава, и в каждую придано, сверх того, по два горных единорога и по две Кегорновы мортирки...1. Также он отмечал: «... артил-лерия действовала хорошо, но в теоретической части своего дела кавказские артиллеристы были недалеки»2.
Осадная артиллерия в русской армии не имели, в отличие от полевой, четкой организации. Ее орудия хранились в арсеналах и при них не состояла постоянная орудийная прислуга. При возникновении необходимости в них, расчеты поступали из рот полевой артиллерии. Осадные орудия были очень тяжелыми и мощными. В их состав входили 12-фунтовые пушки большой пропорции, 18- и 24-фунтовые пушки, пудовые единороги, полупудовые, 2- и 5-пудовые мортиры (орудия с коротким стволом для навесной стрельбы с очень крутой траекторией по закрытым целям). В осадной артиллерии имелись также 6- и 8-фунтовые мортирки Кегорна, созданные еще в конце XVII в. Именно последние образцы, являющиеся фактически прямым предшественником минометов (они даже использовались в этом качестве в Первую Мировую войну)3, играли из всей осадной артиллерии важное значение в боях Кавказской войны.
Последним видом артиллерии в русской армии была гарнизонная (крепостная). До 1809 г. она, как и осадная, не имела четкой организации. Ее команды организовывались по мере необходимости. Но позже, после доклада военного министра генерала А.А. Аракчеева, все изменилось. Засвидетельствовав совершенно неопределенное положение в этом роде артиллерии и плохое состояние значительной части крепостных орудий, министр предлагал следующее: «Для содержания в современной исправности крепостной артиллерии и всего артиллерийского имущества и для строгой за противное тому ответственности
ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ПРАВА И ГОСУДАРСТВА - ввести артиллерийских чинов в крепостях и других местах... подчинив командирам как хозяевам в полную команду артиллерийские гарнизонные роты, парки, гарнизонные арсеналы, орудия и, словом, все то, что по части артиллерийской находиться там будет»4. Через некоторое время все это было исполнено.
Крепостная артиллерия имела в своем составе орудия практически всех существовавших тогда в России типов и калибров. Они делились на орудия большой пропорции - 36-, 30-, 24-, 18-фунтовые пушки, 5-, 2-пудовые мортиры, одно-пудовые единороги; средней пропорции - 12-, 6-фунтовые пушки, полупу-довые и четвертьпудо-вые единороги; меньшей пропорции - 3-фунтовые пушки и единороги, 6-, 8-фунтовые мортирки и однофунтовые фальконеты. Особенностью крепостных орудий было то, что они изготовлялись не из стандартной для артиллерии бронзы, а из чугуна. Он давал стволы более низкого качества, но стоил много дешевле. Последнее обстоятельство имело важное значение, так как для крепостей требовалось значительно больше единиц оружия, чем полевой армии. Следует отметить, что крепостная артиллерия русской армии, особенно на Кавказе, отличалась очень низким качеством. Такие орудия были «разных калибров и арсеналов, служившие с 1813 г.; а лафеты деревянные были до того гнилы, что рассыпались нередко после нескольких выстрелов. К этому можно прибавить, что на вооружении было много полупудовых коротких единорогов, выведенных из употребления потому, что при стрельбе боевыми зарядами они часто опрокидывались с лафетом»5.
Практическое применение артиллерии на Кавказе имело свои характерные особенности. Местные условия часто ограничивали возможность вести огонь из орудий по противнику, а ведь это являлось самым эффективным оружием русской армии в боях с горцами. Во многих случаях пушки и единороги вообще не могли развернуться в сторону цели. Часто артиллеристы были вы-нуж-дены идти на риск и хитрости, чтобы открыть стрельбу. Например, в одном из боев 1849 г. единороги оказались не в состоянии обстрелять завал из-за извилистого характера балки, где он был устроен. Тогда командир отряда приказал поставить горные мортиры (очевидно, это были кегор-
1 Филипсон Г. И. Воспоминания. 1837-1847. // Осада Кавказа. Воспоминания участников Кавказской войны XIX в., СПб., Издательство журнала «Звезда». 2000. С. 104.
2 Там же. С. 104.
3 Широкорад А. История отечественных минометов. // Техника и вооружение вчера, сегодня, завтра. М., 2000. № 1. С. 17.
4 ЦГВИА. Ф. 1. Оп. 1. Д. 2150. Л. 3.
5 Филипсон Г. И. Воспоминания. 1837-1847. // Осада Кавказа. Воспоминания участников Кавказской войны XIX в., СПб., Издательство журнала «Звезда». 2000. С. 141.
19
новые мортирки) буквально в 50 шагах от укрепления и уменьшить пороховой заряд до самого минимального значения, чтобы гранаты попадали в цель. После двух залпов противник бежал1. Вообще, служба артиллеристов на Кавказе была много опаснее, чем во время любой из европейских кампаний. Они, наряду с офицерами, входили в число первоочередных целей для горских стрелков, которые стремились как можно быстрее лишить своего противника возможности применения своего самого мощного оружия. В европейских условиях артиллеристы практически не подвергались внезапным нападениям и могли спокойно заниматься своими профессиональными обязанностями. На Кавказе все было совершенно иначе. Здесь именно орудия прикрывали отступление пехоты, поэтому рукопашные схватки их расчетов с горцами не были редкостью. Один из мемуаристов писал по этому поводу: «Сколько было примеров на Кавказе, что артиллеристы, брошенные оробевшим прикрытием, банниками и пальниками отбивали атаки горцев и отстаивали свою позицию до конца, честно умирая у своих орудий, хотя могли бы на своих лошадях опередить бросившую их пехоту. Порывшись хорошенько в истории кавказской пехоты, не трудно отыскать моменты, щекотливые для нее»2. В одном из отступлений в Чечне на отрезке пути в три версты пришлось сделать 78 картечных выстрела, т.е. фактически через каждые 40 м.
В состав артиллерийского вооружения входили также пороховые ракеты образца 1807 г. Они имели массу в 32-48 фунтов (13-20 кг), калибр составлял 12-20 см, длина 2 м, максимальная дальность стрельбы достигала 2700 м. Огонь
велся с переносного станка. Несмотря на слабый заряд боеголовки и очень плохую точность попаданий, эти ракеты имели и ряд преимуществ - легкость станков и возможность наведения на цель в очень широких горизонтальных и вертикальных углах, что делало их достаточно эффективными в горных условиях, особенно против кавалерии.
С 1850-х гг. для обороны крепостей начало широко использоваться минное оружие. Оно включало в себя так называемые камнеметные фугасы, которые с помощью порохового заряда выбрасывали в заданном направлении поток камней, и гальванические мины, подрываемые электрическим током. Одновременно на Кавказе не забывали о такой древнейшей «мине», как «волчья яма».
Очень важное значение имело своевременное снабжение войск необходимым количеством пороха. В России середины XIX в. порох производился на трех казенных заводах - Охтенском, Шостенском и Казанском. Продукция последнего была наихудшей по качеству, но именно ее и получал в основном Отдельный Кавказский корпус.
Из вышесказанного видно, что вооружение кавказских войск не отличалось от стандартного для всей остальной российской армии. Во многих случаях оно не подходило для местных условий, поэтому очень затрудняло ведение боевых действий против горцев и вынуждало русских солдат следовать классическому суворовскому принципу «Пуля - дура, штык - молодец!», добиваясь побед за счет собственной отваги и самопожертвования.
1 ГАРФ. Ф. 649. Оп. 1. Д. 521. Записка неизвестного автора о завоевании Кавказа. Л. 23 об.
2 Дроздов И. Последняя борьба с горцами на Западном Кавказе. // Кавказский сборник. Т. 2. С. 437.
_20
