CC BY
62
XVII век
Глазьев В. Н.
(Воронеж)
УДК 94 (47).046
«СТРЕЛЕЦКИЕ ГОЛОВЫ» В ГОРОДАХ ЮЖНОГО ПОГРАНИЧЬЯ В XVII в.1
Стрельцы составляли одну из социальных групп служилого населения России в XVII в. В южном пограничье они размещались в городах-крепостях. Должностные лица, управлявшие стрельцами, недостаточно известны исследователям. Командовали стрельцами стрелецкие головы, назначенные в московских приказах. Головы осуществляли руководство стрельцами в ходе обороны крепости, распределяли служебные поручения, отвечали за выполнение стрелецких повинностей, решали судебные дела стрельцов. При назначении головой учитывались служебные заслуги: ранения, пребывание в плену, гибель в боях близких родственников. Назначение стрелецким головой рассматривалось как награда дворянину или сыну боярскому. Пребывание на этом посту позволяло улучшить материальное положение служилого человека. При определении срока пребывания стрелецким головой московские приказы учитывали мнение самих стрельцов отраженное в их коллективных петициях. Главными качествами головы стрельцы считали, наряду с выполнением правительственных поручений, отсутствие притеснений в отношении подчиненных. Несмотря на то, что острота военной опасности для городов южного пограничья в XVII в. менялась, роль стрелецких голов в структуре управления оставалась неимзенной. До середины столетия Черноземье подвергалось прямым нападениям со стороны Речи Посполитой, крымских и ногайских татар. В годы русско-польской войны 1654-1667 гг., русско-турецкой войны 1673-1681 гг., Крымских и Азовских походов города Белгородского полка находились в ближнем тылу, хотя опасность вражеских нападений для них сохранялась. В этой связи изменялся характер службы стрелецких голов. В первой половине XVII в. головы могли командовать служилыми людьми в боях с неприятелем. Во второй половине столетия служба стрелецких голов приобретала более мирный характер.
Ключевые слова: Россия, XVII в., южное пограничье, стрельцы, стрелецкие головы.
Musketeers (or strelets) constituted one of the social groups in servicemen population in Russia in the 17 th century. In the southern borderland, they were located in fortified cities. The officials who ran the musketeers are not well known to the researchers. Strelets were commanded by heads appointed from Moscow. The heads supervised the musketeers during the defense of the fortress, distributed official assignments, and were responsible for the implementation of various tasks. When appointing the head, service merits were considered: wounds, captivity, close relatives ' death in the battles. The appointment was seen as a reward for a nobleman. Staying at this role allowed them to improve their material situation. The opinion of the musketeers influenced the commander's length of stay in the position. One of the main qualities of the strelets' heads was peaceful relations with subordinates. Despite the fact that military danger for the cities of the southern borderland in the 17th century changed, the role of the musketeer heads in the governance structure remained the same. Until the middle of the century, the Black-earth region was directly attacked by the Polish, Lithuanians, Crimean and Nogai Tatars. During the Russian-Polish War, the Russian-Turkish War, the Crimean and Azov campaigns, the cities of the Belgorod Regi-
1 Статья подготовлена при финансовой поддержке гранта РФФИ, проект № 180900313 А.
ment were in the rear. In this regard, the nature of the musketeer commanders' service was changing. In the first half of the 17th century, heads could command servicemen in battles with the enemy. In the second half of the century, their service acquired more peaceful traits.
Keywords: Russia, the 17th century, the southern borderland, musketeers, musketeer commanders.
DOI: 10.24888/2410-4205-2020-22-1 -61 -68
Структура и практика местного управления в России в XVII в. заслуживает дальнейшего изучения. Одно из направлений исследований - взаимодействие власти и локальных сословных групп в ходе решения внешних и внутренних политических задач. Для южного пограничья актуальными на протяжении XVII столетия оставались задачи обороны, их решение в значительной степени возлагалось на южнорусских служилых людей.
Заметную социальную группу военно-служилого населения южных городов-крепостей составляли стрельцы. Они несли пешую службу с ручным огнестрельным оружием, занимались сельским хозяйством, ремеслом, промыслами. В первой трети XVII в. стрельцы размещались в каждом из восьми городов «на Поле». Правительством определялась их численность: более 200 для Белгорода и Валуек, 200 для Воронежа, Ельца и Курска, 100 для Ливен, Оскола, Лебедяни. В 1616 г. в названных городах служило 1393 стрельца [19, с. 47-49].
В городах-крепостях, построенных во второй трети XVII в., были набраны новые стрелецкие формирования. Кроме того, около 1642-1643 гг. в связи с участившимися татарскими набегами численность воронежских стрельцов увеличилась в 2 раза. В 1651 г. в городах Белгородской черты насчитывалось около 3432 стрельца [12, с. 141]. Во второй половине XVII в. в городах Белгородского разряда численность стрельцов снижалась, оставаясь, тем не менее, значительной среди других групп военно-служилого населения. В 1697 г. го-родовую службу в Белгородском разряде несло не менее 1882 стрельцов [11, с. 45].
В первой трети XVII в. стрельцы городов-крепостей «на Поле» находились в ведении Стрелецкого приказа. В годы крупного оборонительного строительства на юге России второй трети XVII в. стрельцы ряда новых городов, в частности, Козлова, Корочи, Яблонова, Усерда, Хотмышска, Вольного, Чугуева, Ефремова, Чернавска подчинялись Разрядному приказу. В течение 1643 г. был издан ряд указов, в соответствии с которыми стрельцы и казаки из новопостроенных городов передавались из Разрядного приказа в ведение Стрелецкого приказа [20, д. 236. л. 831-832]. До 1642 г. Стрелецкий приказ возглавлялся кн. И. Б. Черкасским, с 1642 г. - Ф. И. Шереметевым, унаследовавшим после кн. И. Б. Черкасского положение «главы правительства» [18, с. 653].
До 1658 г. одна часть южнорусских служилых людей - дети боярские, станичники, пушкари - находилась в ведении Разрядного приказа, другая - стрельцы и казаки - состояла под юрисдикцией Стрелецкого приказа. Это обстоятельство создавало излишнюю дробность в управлении, что наносило вред обороне порубежных городов. В правоте такого суждения убеждает отписка воеводы г. Вольного, составленная в августе 1652 г. Воевода сообщал, что прибывший в город стрелецкий и казачий голова показал воеводе грамоту из Стрелецкого приказа с предписанием ведать стрельцов и казаков только голове, а не воеводе. Голова не должен был слушать никаких грамот, кроме посланных из Стрелецкого приказа. Имея на руках такое письменное предписание, голова повел себя независимо. В ответ на требование воеводы - выделить стрельцов и казаков для сторож и караулов - он отвечал отказом. В распоряжении воеводы осталось всего лишь около 100 человек, которых было явно недостаточно для сторожевой и караульной службы в расположенном в пограничье городе [2, с. 293].
К сказанному следует добавить, что подведомственность южнорусских служилых людей разным московским приказам создавала почву для конфликтов воевод, с одной сто-
роны, и стрелецких и казачьих голов, с другой. Названная управленческая проблема решалась в период военно-административной реформы 1658 г., в ходе которой был образован Белгородский полк и особый территориальный округ - Белгородский разряд [23, с.131-136]. По указу от 28 февраля 1658 г. стрельцы городов Белгородской черты передавались из Стрелецкого приказа в распоряжение Разряда [20, д. 605, л. 160].
В городах руководство стрельцами осуществляли головы, назначенные в приказе в Москве от царского имени из числа дворян и детей боярских. Определение на должность головы рассматривалось как пожалование за заслуги: участие в боях, ранение, пребывание в плену, гибель в боях родственников. Назначение воеводами и стрелецкими головами было однотипным, при этом первые имели более высокий социальный статус.
Во второй половине XVII в. для головы, как и воеводы, обычным считался двухлетний срок пребывания в должности. В этом дворяне видели свое право и стремились его отстоять. Рязанец В. Ф. Ельшин, определенный в феврале 1674 г. за пребывание в плену и раны в козловские стрелецкие головы, протестовал против попытки назначить ему преемника до истечения двухлетнего срока. Он указывал, что не притеснял стрельцов и они на него не жаловались. В подкрепление своей позиции он подал в Разрядный приказ коллективную челобитную козловских стрельцов, заверенную «рукоприкладствами», в которой содержалась просьба не отзывать голову раньше срока. В Разряде казус с преждевременной сменой голов объяснили тем, что В. Ф. Ельшин получил назначение в Московском столе Разряда, между тем, Козлов ведался Приказным столом. Оплошность допустил также козловский воевода Е. Пашков, не сообщивший в Разряд о прибытии в город стрелецкого головы. Право на общепринятое по продолжительности головство В. Ф. Ельшина было восстановлено, новый голова должен был его сменить в феврале 1676 г. по истечении двухлетнего срока [21, д. 674, л. 347-357]. Отметим важное обстоятельство - Разрядный приказ принял во внимание позицию стрельцов, отраженную в их коллективной челобитной.
Головы командовали подразделениями численностью около двух сотен и более стрельцов. Сотнями управляли назначенные в Москве сотники. Сотники, как и головы, принадлежали к числу дворян и детей боярских. Пятидесятники и десятники выбирались из числа самих стрельцов. Иногда стрельцы находились в прямом подчинении воеводам, головы и сотники к ним в этом случае не назначались. Например, воронежские стрельцы в 1683 -1691 гг. ведались только воеводой [20, д. 1366, л. 32-37].
В своей деятельности головы руководствовались наказами, полученными из Стрелецкого или Разрядного приказа. Наказ наделял голову военно-административными и судебными полномочиями. Голова назначал стрельцов в караулы и посылки, взимал с них налоги, судил во всех делах, кроме разбоя. Ратные люди не могли отлучиться из города без разрешения головы [20, д. 3, л. 172-181]. В городах Центрального Черноземья, например, в Воронеже и Курске, существовали особые учреждения - стрелецкие приказные избы [9, с. 36-41].
В города-крепости Черноземья в качестве стрелецких голов назначались как местные служилые люди, так и иногородние. Елецким стрелецким головой в 1615-1620 гг. служил Филипп Иванович Тюнин [13, Стб. 193]. Как отмечал Д. А. Ляпин, он принадлежал к числу «ярких представителей елецкого дворянства». В разборной елецкой десятне 1622 г. Ф. И. Тюнин, имевший чин дворового сына боярского, написан на первом месте. Он владел поместьем в 620 четвертей, 25 крестьянами и 8 бобылями. Впоследствии выбирался елецким губным старостой [15, с.101-102].
В Курске в 1618 г., согласно С. Ларионову, стрелецким головой служил видный курский дворянин Иван Антипович Анненков. В том же году во главе отряда детей боярских и стрельцов он разбил татарский отряд [14, с.17]. В 1620-е гг. И. А. Анненков занимал высшую ступень в курской иерархии. В боярской книге 1627 г. И. А. Анненков был записан «по выбору» с окладом 850 четвертей [3, с. 144].
К числу иногородних для Курска дворян принадлежали другие курские стрелецкие головы. В 1615/16 г. курскими стрельцами командовал голова Г. Милославский [13, Стб. 195]. В 1618/19 г. курским стрелецким головой числился М. Кусаков [13, Стб. 660]. В 1623 -1625 гг. курским стрелецким головой был можайский дворянин Плакида Темирязев [21, д. 14, л. 149]. Впоследствии П. Темирязев получил назначение в Воронеж. 2 августа 1634 г. воронежский стрелецкий голова П. Темирязев во главе отряда ратных людей разгромил татар под Воронежем [2, с. 632]. 2 августа 1643 г. воронежский сотенный голова П. Темирязев, вместе с сотенными головами А. Шишкиным и В. Струковым, отражал нападение татар на воронежский посад [17, с. 229, 500].
В 1620-1630-х гг. воронежскими стрельцами командовали стрелецкие головы из числа дворян иных городов. Иногородним был воронежский стрелецкий голова 1615/1616 г. Н. Тютчев [13, Стб. 192]. Хотя воронежские стрелецкие головы Б. Каменное Ожерелье и В. Новиков Шайдур владели поместными землями в Воронежском уезде, они считались членами Белозерской дворянской корпорации.
В связи с участившимися татарскими набегами в 1642-1643 гг. численность воронежских стрельцов и казаков была увеличена. Головой у «старых» стрельцов и казаков остался иногородний служилый человек Т. Семичев. К новоприборным стрельцам и казакам головой был назначен воронежский сын боярский В. М. Струков, находившийся на этом посту до 1646 г. [6, д. 252, л. 2; 20, д. 200, л. 58, 62].
В 1646 г. управление воронежскими стрельцами и казаками было реорганизовано: все казаки, старые и новые, объединялись под руководством одного казачьего головы, все стрельцы - стрелецкого головы. В том же году стрелецким головой в Воронеж вместо В. М. Струкова был определен воронежский сын боярский П. К. Толмачев [20, д. 200, л. 55, 58]. П. К. Толмачев в 1643-1645 гг. занимал должность воронежского губного старосты; в 16461648 гг. - стрелецкого головы; в 1650/51 г. воронежского таможенного и кабацкого головы [20, д. 200, л. 58; д. 284, л. 300, 301; 10, с. 32-33]. Затем он был послан в Усмань в стрелецкие и казачьи головы, но по челобитной усманских стрельцов и казаков, поданной в апреле 1653 г., от этой должности отставлен и продолжил службу в качестве воронежского сына боярского. Усманские стрельцы и казаки писали, что Петр Толмачев «им многим недруг, да и со всеми воронежцы у них у усманцев за землю и за всякие угодья по вся годы брань». [См.: 20, д. 379, л. 25-29].
В июне 1656 г. суд и расправу над воронежскими стрельцами осуществлял иногородний голова Ф. В. Львов [5, д. 18, л. 1]. В 1658-1659 гг. обязанности стрелецкого головы в Воронеже выполнял Т. К. Коптев [20, д. 605, л. 162; д. 478; 5, д. 34, л. 1-2]. В 1660 - мае 1663 гг. головой у стрельцов служил воронежский сын боярский К. Острецов, которого сменил иногородний А. Износков [21, д. 214, л. 187; 20, д. 523, л. 1-4].
15 сентября 1675 г. воронежским стрелецким головой был назначен кормовой иноземец Степан Абудкеев сын Акжеев, имевший чин жильца. Двумя годами ранее он приехал в Россию на службу к царю Алексею Михайловичу. Выходец из Крыма крестился и стал именоваться Степаном Парфеньевичем Акжеевым. Крестным отцом татарина стал назначенный в Воронеж воеводой П. П. Сомов. С. Акжееву полагалось жалование - по 3 алтына в день из воронежских таможенных доходов - всего 32 руб. 28 алт. 2 ден. в год. До приезда в Воронеж он получал «корм» из Приказа Большого прихода [20, д. 205, л. 467-473].
В Великий пост весной 1676 г. Акжеев в Воронеже тяжело заболел. Его исповедовал священник воронежской Преображенской церкви, поповский староста Артемий, ставший для Акжеева духовным отцом. Болезнь не завершилась смертью, голова выздоровел. С новым воронежским воеводой Г. Х. Волковым у головы вспыхнул конфликт, в который были втянуты воронежцы. Воевода приписывал Акжееву намерение бежать в Крым и якобы сказанные слова: «От Воронежа степь не загорожена». Впоследствии обвинения в адрес стрелецкого головы не подтвердились [8, с. 133-136].
В 1678 - первой половине 1679 гг. обязанности головы воронежских стрельцов исполнял воронежский дворянин Л. Г. Веневитинов [5, д. 502, л. 3; 4, д. 38, л. 1]. 9 июля 1679 г. стрелецким головой в Воронеже назван иногородний В. Л. Сулдешев [4, д. 45, л. 7]. Последним стрелецким головой из числа воронежцев был Семен Федосеевич Петров (с 22 марта 1683 г.). 19 июля 1683 г. он был отставлен от этой должности за невысылку работных людей к усманскому валовому делу [7, д. 97, л. 6 об., 11, 30]. Несколько лет воронежские стрельцы управлялись непосредственно воеводами, в 1690-х годах к ним в головы назначали иногородних.
С назначением в феврале 1691 г. иноземца полполковника солдатского строя Ю. Шарфа головой к воронежским стрельцам и казакам связана попытка правительства повысить их боеспособность. Выходец из Пруссии Ю. Шарф получил поручение научить воронежских стрельцов и казаков солдатскому строю. Однако служилые люди с неприязнью относились к иноземцу, который вопреки вековой традиции, требовал от них выполнения военных упражнений. К тому же стрельцов и казаков беспрестанно отрывали от учения, направляя в дальние посылки. В сентябре 1692 г. воронежские стрельцы и казаки обратились в Разряд с челобитной об отзыве Ю. Шарфа. Они писали, что голова ведает их «по иноземному обычаю», совершает по отношению к ним притеснения и грабеж. В свою очередь, Ю. Шарф признал неудачу: «И они в два года учения не переняли» [20, д. 1366, л. 32-48]. К тому же у Ю. Шарфа вспыхнул острый конфликт с воеводой М. И. Леонтьевым, доходящий до угроз шпагами и ножами. Воевода и голова помирились лишь по настоятельным просьбам епископа Митрофана [21, д. 1518, л. 29, 32].
С мая 1693 г. новым воронежским стрелецким и казачьим головой стал курский дворянин С. Ф. Мальцев. И у него не складывались взаимоотношения с воеводой М. И. Леонтьевым. Последний обвинял голову в непослушании: не высылает стрельцов и казаков на дальнюю службу в Новобогородицк, не выставляет караулов, привлекает к службе малых детей. По словам стрельцов, голова собирал с них «отжинный хлеб» по осьмине ржи с двора. В Разряде ничего не знали об этой повинности, которую голова установил самовольно «для своей корысти» [16, с. 287-288].
Голова С. Ф. Мальцев был смещен досрочно, а на его место назначен также курянин из Обояни Х. П. Переверзев за службу, раны и пленение отца. Московские власти пошли навстречу воронежским стрельцам и казакам, которые весной 1696 г. ходатайствовали о продлении на один год срока службы стрелецкого и казачьего головы Х. П. Переверзева. Он находился на должности с 25 мая 1694 г. Срок истекал 25 мая 1696 г. Претендентами на его место были орловец П. С. Анохин и стремянной конюх С. Г. Торпанов. Последний получил назначение в Воронеж. Но, приняв во внимание доводы стрельцов и казаков, отмечавших, что Х. П. Переверзев человек «добрый» и способный выполнять правительственные поручения, глава Разряда Т. Н. Стрешнев распорядился оставить Х. П. Переверзева на третий год [20, д. 1413, л. 281-285, 281 об.].
В мае 1697 г. между новым воронежским стрелецким и казачим головой С. Г. Торпа-новым и воеводой Д. Полонским вспыхнул острый конфликт, поводом к которому стало право распоряжаться стрельцами и казаками. Служилые люди не остались безучастными наблюдателями распрей местных начальников. Стрелецкие пятидесятники обратились в Разряд с обличением произвола Д. Полонского. Стрелецкие пятидесятники отмечали, что воевода грозит им кнутом, а также собирает стрелецких жен к смотру «незнаемо для чего». Челобитчики требовали сохранения своей подведомственности стрелецкому голове, а не воеводе [22, д. 98, столпик 7, л. 12, 12 об.]. Руководитель Разряда Т. Н. Стрешнев приказал произвести розыск по делу о конфликте воеводы и головы стольнику С. Грибоедову, но подчиненность стрельцов и казаков С. Г. Торпанову была безоговорочно сохранена [22, д. 98, столпик 7, л. 32-37]. Не последнюю роль в этом, видимо, сыграла челобитная стрелецких пятидесятников.
Острота военной опасности для городов южного пограничья в XVII в. менялась. До середины столетия Черноземье подвергалось прямым нападениям со стороны Речи Поспо-литой, крымских и ногайских татар. В годы русско-польской войны 1654-1667 гг., русско-турецкой войны 1673-1681 гг., Крымских и Азовских походов города Белгородского полка находились в ближнем тылу, хотя опасность вражеских нападений для них сохранялась. В этой связи изменялся характер службы стрелецких голов. В первой половине XVII в. головы могли командовать служилыми людьми в боях с неприятелем. Во второй половине столетия служба стрелецких голов приобретала более мирный характер. Назначение стрелецким головой рассматривалось как награда. Оно позволяло улучшить материальное положение ратного человека. Должность получали, как правило, заслуженные дворяне и дети боярские, в том числе из уезда, где размещались стрельцы. При определении срока пребывания на посту стрелецкого головы учитывалась позиция стрельцов, отраженная в их коллективных челобитных.
Список литературы
1. Акты Московского государства. СПб.: Тип. Акад. наук, 1890. Т. 1. № 691. 766 с.
2. Акты Московского государства. СПб.: Тип. Акад. наук, 1894. Т. 2. 773 с.
3. Боярская книга 1627 г. М.: Ин-т истории СССР АН СССР, 1986. 208 с.
4. Государственный архив Воронежской области (ГАВО). Ф. И-182. Оп. 2.
5. ГАВО. Оп. 3.
6. ГАВО. Оп. 5.
7. ГАВО. Оп. 6.
8. Глазьев В. Н. Воронежские воеводы и их окружение в XVI-XVII вв. Воронеж: Центр духовного возрождения Черноземного края, 2007. 168 с. С. 133-136.
9. Глазьев В. Н. Воронежские казачья приказная и стрелецкая приказная избы как учреждения XVII в. // Личность, общество и власть: прошлое и современность. Воронеж: Издательский дом ВГУ, 2018. С. 36-41.
10. Древние грамоты и другие письменные памятники, касающиеся Воронежской губ. и частью Азова. Воронеж: Тип. губ. правления, 1853. Кн. 3. 102 с. С. 32-33.
11. Дудина О. В. Служилые люди Белгородского разряда (По материалам разбора 1697 г.) // Вестник Воронежского государственного университета. Серия История. Политология. Социология. 2014. № 2. С. 42-47. С.45.
12. Загоровский В. П. Белгородская черта. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1969. 304 с. С. 141.
13. Книги разрядные по официальным оных спискам. СПб.: Тип. II Отд. с.е.и.в. канц., 1853. Т. 1. 1380 стб.
14. Ларионов С. Описание Курского наместничества из древних и новых о нем известий вкратце. М.: Тип. Пономарева, 1786. 189,1 с. С. 17.
15. Ляпин Д. А. Дворянство Елецкого уезда в конце XVI-XVII вв. (Историко-генеалогическое исследование). Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2008. 374 с. С.101-102.
16. Новомбергский Н. Очерки внутреннего управления в Московской Руси XVII ст.: Продовольственное строение. Томск: Печатня А. И. Снегиревой, 1914. Т. 1. Материалы. 10, 593, 14 с. С. 287-288.
17. Новосельский А. А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII в. М.; Л.: Изд-во Акад. Наук, 1948. 448 с. С. 229, 500.
18. Павлов А. П. Думные и комнатные люди царя Михаила Романова: просопогра-фическое исследование: в 2 т. СПб.: Дмитрий Буланин, 2019. Т. 1. 784 с. С. 653.
19. Разрядная роспись 1616 г. // Беляев И. О сторожевой, станичной и полевой службе на польской окраине Московского государства. М.: Унив. Тип., 1846. 56 с., 86 с. Приложения. С. 47-49.
20. Российский государственный архив древних актов (РГАДА). Ф. 210. Оп. 12.
21. РГАДА. Ф. 210. Оп. 13.
22. РГАДА. Ф. 210. Оп. 17.
23. Фурсов В. Н., Дудина О. В. Создание и функционирование Белгородского разряда как военно-административной и территориальной единицы России второй половины XVII в. // Научные ведомости Белгородского государственного университета. История. Политология. 2015. Июнь. № 7 (204). Вып. 34. С. 131-136.
References
1. Akty Moskovskogo gosudarstva [Acts of the Moscow state]. St. Petersburg, Academy of Sciences Publ., 1890, t. 1, № 691, 766 p. (in Russian).
2. Akty Moskovskogo gosudarstva [Acts of the Moscow state]. St. Petersburg, Academy of Sciences Publ., 1894, t. 2, 773 p. (in Russian).
3. Boyarskaya kniga 1627 g. [The Boyar Book of 1627]. Moscow, Institute of History of the USSR Academy of Sciences of the USSR Publ., 1986, 208 p. (in Russian).
4. Gosudarstvennyy arkhiv Voronezhskoy oblasti (GAVO) [The State Archive of the Voronezh Region], f. I-182, op. 2. (in Russian).
5. GAVO. Op. 3. (in Russian).
6. GAVO. Op. 5. (in Russian).
7. GAVO. Op. 6. (in Russian).
8. Glaz'ev, V. N. Voronezhskie voevody i ikh okruzhenie v XVI-XVII vv. [Voronezh governors and their environment in the XVI-XVII centuries]. Voronezh: Tsentr dukhovnogo vozrozhde-niya Chernozemnogo kraya, 2007, 168 p. (in Russian).
9. Glaz'ev, V. N. Voronezhskie kazach'ya prikaznaya i streletskaya prikaznaya izby kak uchrezhdeniya XVII v. [Voronezh Cossack order and Streltsy order house as an institution of the XVII century] in Lichnost', obshchestvo i vlast': proshloe i sovremennost' [Personality, society and power: past and present]. Voronezh: Izdatel'skiy dom VGU, 2018, pp. 36-41. (in Russian).
10. Drevnie gramoty i drugie pis'mennye pamyatniki, kasayushchiesya Voronezhskoy gub. i chast'yu Azova [Ancient letters and other written monuments relating to the Voronezh lips. and part of Azov]. Voronezh: Tip. gub. pravleniya, 1853, kn. 3, pp. 32-33. (in Russian).
11. Dudina, O. V. Sluzhilye lyudi Belgorodskogo razryada (Po materialam razbora 1697 g.) [Servicemen of the Belgorod rank (Based on materials from the analysis of 1697] in Vestnik Voronezhskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya Istoriya. Politologiya. Sotsiologiya [Bulletin of the Voronezh State University. Series History. Political Science. Sociology]. 2014, № 2, pp. 42-47. (in Russian).
12. Zagorovskiy, V. P. Belgorodskaya cherta [Belgorod trait]. Voronezh: Publishing house of Voronezh. University, 1969, 304 p. (in Russian).
13. Knigi razryadnye po ofitsial'nym onykh spiskam [Discharge books according to official lists.]. St. Petersburg, Printing House of the Imperial Concentary, 1853. T. 1. 1380 p. (in Russian).
14. Larionov, S. Opisanie Kurskogo namestnichestva iz drevnikh i novykh o nem izvestiy vkrattse. Moscow, Ponomarev Publ., 1786, 189 p. (in Russian).
15. Lyapin, D. A. Dvoryanstvo Eletskogo uezda v kontse XVI-XVII vv. (Istoriko-genealogicheskoe issledovanie) [The nobility of the Yelets district at the end of the XVI-XVII centuries. (Historical and genealogical research)]. Elets: Bunin EGU Publ., 2008. 374 p. (in Russian).
16. Novombergskiy, N. Ocherki vnutrennego upravleniya v Moskovskoy Rusi XVII st.: Pro-dovol'stvennoe stroenie [Essays on internal governance in Moscow Russia XVII century: Food structure]. Tomsk: Pechatnya Snegirevoy, 1914, t. 1. 593 p. (in Russian).
17. Novosel'skiy, A. A. Bor'ba Moskovskogo gosudarstva s tatarami v pervoy polovine XVII v. [The struggle of the Moscow state with the Tatars in the first half of the XVII century]. Moscow-Leningrad, Publishing House of the Academy of Sciences, 1948. 448 p. (in Russian).
18. Pavlov, A. P. Dumnye i komnatnye lyudi tsarya Mikhaila Romanova: prosopografi-cheskoe issledovanie: v 2 t. [Smart and room people of Tsar Mikhail Romanov: prosopographic study: in 2 volumes]. St. Petersburg: Dmitriy Bulanin, 2019, t. 1. 784 p. (in Russian).
19. Razryadnaya rospis' 1616 g. [Bit painting 1616] in Belyaev, I. O storozhevoy, sta-nichnoy ipolevoy sluzhbe napol'skoy okraine Moskovskogo gosudarstva [About the sentry, village and field service on the Polish outskirts of the Moscow state]. Moscow: University Printing House, 1846. 86 p. Prilozheniya, pp. 47-49. (in Russian).
20. Rossiyskiy gosudarstvennyy arkhiv drevnikh aktov (RGADA) [Russian State Archive of Ancient Acts], f. 210, op. 12. (in Russian).
21. RGADA, f. 210, op. 13. (in Russian).
22. RGADA, f. 210, op. 17. (in Russian).
23. Fursov, V. N., Dudina, O. V. Sozdanie i funktsionirovanie Belgorodskogo razryada kak voenno-administrativnoy i territorial'noy edinitsy Rossii vtoroy poloviny KhVII v. [Creation and functioning of the Belgorod rank as a military-administrative and territorial unit of Russia in the second half of the 17th century] in Nauchnye vedomosti Belgorodskogo gosudarstvennogo un-iversiteta. Istoriya. Politologiya [Scientific reports of Belgorod State University. History. Political science]. 2015. Iyun'. № 7 (204), vyp. 34, pp. 131-136. (in Russian).
